Еду нам приносили исправно, утром и вечером, одеяло не отняли, но просьбу дать еще что-нибудь теплое игнорировали. Они вообще к нам оказались на редкость равнодушны, предпочитая, судя по доносящимся до нас звукам, резаться в кости. Такое их отношение стало понятно, когда один из охранников на попытку подольститься к нему категорично заявил, что рисковать жизнью даже ради самой шикарной бабы не намерен, а те, что приказа хозяина ослушались, – за сараем прикопаны.

– Похоже, мы тут далеко не первые девушки, – отметила я, принимаясь за еду.

Не знаю, что именно меня смутило сегодня, может, что до этого напиток подавали нам только утром, а вечером – воду. Когда соседка собралась уже отпить морса из кувшина – отняла. Принюхалась. Если там что-то и было, то совершенно не ощутимое, но какой-то подвох мне виделся. Решительно подтянула соседку к дыре в полу и вылила туда весь кувшин. Заодно и напились из чаши.

Приторно-сладкий запах тлеющей сон-травы проник в камеру уже ночью. Милдред чихнула, чем и вывела меня из дремы. Я выругалась сквозь зубы, начала тормошить соседку. Та была уже вялой, сонной.

– Да очнись же! – вздернула ее за плечи.

– Я устала, – она зевнула и снова собралась улечься.

– Сейчас надышимся, и нас опять будут иметь во всех позах, – рыкнула я, чувствуя, как и меня начинает понемногу клонить в сон.

– Пусть имеют, лишь бы не будили, – попыталась отмахнуться она, и я не жалея залепила пощечину. – Сдурела!?

– Очнулась, спящая красавица! Помогай.

Мы поплескали холодной водой в лицо и, смочив край одеяла, попытались заткнуть щель под дверью, но порывы воздуха буквально отталкивали его, загоняя в камеру новые порции дыма.

– Селий, проклятый воздушник, – процедила моя соседка, уже включившись в борьбу за свежий воздух.

За дверью послышался смех. Интересно, а где наша доблестная стража?

– Бросаем, так мы только отсрочим неизбежное, – заговорила шепотом, делясь идеей, – пошли на кровать. – И добавила громко: – Давай надышимся – ничего не почувствуем.

– Стоило тогда меня будить, – огрызнулась графиня Тони.

В результате, пошипев друг на друга, мы все-таки устроились на топчане, Милдред на боку, я лицом во влажную ткань покрывала. Пролежать так пришлось долго, отчаянно борясь со сном, все-таки надышаться мы успели, а этот трусливый гад не спешил заглядывать к нам. Отсыревший тюфяк пах мокрой шерстью, едва слышно журчала вода, за дверью иногда кто-то возился, но разобрать, что там происходит, не получалось. Наконец по голой коже потянуло более холодным воздухом. Отворилась дверь.

Прежде чем войти в комнату, Селий принудительно проветрил ее, маленький вихрь заставлял кожу покрыться мурашками, но выдул из небольшого помещения весь дым. Из-под завесы выпущенных из кос прядей видела, как мужчина подошел. Только боги знают, чего мне стоило не вздрогнуть и не заорать, когда ягодицы ожег резкий шлепок.

Воздушник хохотнул довольно.

– Все вы почувствуете, – он обошел топчан, послышалась возня, дернулась цепь, – я об это позабочусь.

По-моему, он начал привязывать свободную руку девушки, дожидаться завершения процесса не стала. Перекатилась, перехватывая цепь за концы. Накинула не ожидавшему от меня такой прыти мужчине железную петлю на шею, сдавила. Хоть бы охранники не появились. Воздушник захрипел, дернулся было вперед, чтоб сбросить нежданную ношу. Но я держалась крепко, закручивая руку, сдирая в кровь кожу. Тогда он попытался опрокинуться назад, перекатиться, но тут добрую службу сыграла прикованная ко второму концу цепи графиня. Ее безвольное тело изрядно мешало Селию. Милдред, конечно, очнется с изрядным количеством синяков и, возможно, растянутыми связками, но, может, ее согреет факт, что она отмщена. А там, глядишь, и выбраться удастся. Или хоть весточку о себе подать. Лишь бы было кому подавать. От мысли, что каждый день промедления сбивал с толку Арвана, уводя его в смертельную ловушку, словно сил прибыло. Маг все-таки извернулся, приложил меня о край топчана, так что в глазах потемнело, но цепи я не выпустила, стиснула, сильнее закручивая звенья, ломала ногти о металл, но дожимала. Маг сипел едва слышно и слабел, а потом и вовсе затих. Подержала еще для верности. Высвободила придавленное тяжелым телом бедро. Потерла ноющую спину. Синяков на мне теперь, будто трое били.

Угрызений совести по поводу этого слизняка не испытывала ни малейших, сняв импровизированную удавку с шеи покойного, попыталась растормошить графиню, хотя и понимала, если уж на нее недавняя схватка не повлияла – будить бесполезно.

Милдред была чуть крупнее меня, а значит, даже если я взвалю ее на плечи и потащу – далеко не уйду. Что ж, милочка, если мне удастся выбраться – тебе придется подождать спасения, если нет – нам и так не светило ничего приятного. Тебя бы в любом случае убили, как только нужда в сдерживании моего дара отпала. Хотя, как знать. Талант-то редкий.

Размышляя так, я стаскивала с неповоротливого тела камзол. Мне он нужнее. Затем закусила рукав и приготовилась к боли. Выбивать вывихнутый еще в юности палец было больно, а ведь боль эту приходилось причинять себе. Выберусь – обращусь к лекарям. Не выберусь – палец станет последним, что будет меня волновать. Придавленная коленом кисть неприятно хрустнула, я едва не откусила к демонам рукав и зашипела. Надеюсь, я не сломала ничего лишнего, стараясь не травмировать лишний раз пострадавший палец, потянула руку из металлического кольца. Минута, и, ободрав еще немного кожи, от браслета удалось избавиться. Жаль, что биториевый браслет шире и сидит плотнее, его так снять не удастся. Накинула камзол. На штаны мертвого мага покушаться не стала, он успел упустить. Но ноги в просторные мягкие туфли, слетевшие во время схватки, сунула. А больше ничего интересного обыск не дал.

Ощущение прикрытого тела отозвалось волной приятной дрожи. Уже гораздо более бодрая и уверенная в себе, я аккуратно выглянула в коридор. В тупичке слева лежала пара тюфяков, тускло освещенных магической лампой. На них и дремали наши надзиратели, а рядом стоял поднос и пара кувшинов. Покойник не был оригинален в выборе средств.

Обоих стражей я обыскала тоже. Не то чтоб ожидала найти в кармане первого же ключи от амагического браслета, но чем демон не шутит. Убивать спящих не стала, связала ремнями и заткнула им рты. За поворотом коридора царила тьма. Сюда в подвал долетали лишь тусклые отсветы из отдаленной двери. Лестница?

Позаимствовав у охраны один длинный нож – травмированной рукой все равно держать что-либо было затруднительно, – тихонько пошла на свет. Мой взгляд привлек тусклый металлический блеск из камеры, что располагалась почти напротив нашей. Я повернула голову и отвернуться уже не смогла. Вспомнились светские сплетни про пыточную в подвале моего дома. Интересно, что бы все эти сплетники сказали, увидав это помещение. Окна в нем не было, зато присутствовал всевозможный инвентарь. В том числе кресло самой недвусмысленной конфигурации. Я прошла до стола, где лежал многочисленный инструментарий, прикрытый тканью, приоткрыла, сглотнула, провела по тусклому металлу пальцами, выбирая подходящее. Разглядев в полумраке стойку с кнутами и нагайками разных видов, вздрогнула. Подняла голову на крючья в потолке. Тут их было больше, чем в нашей камере. Похоже, герцог не терял времени. Или я просто не познакомилась с такой комнатой раньше, поскольку прошлый раз этот маньяк не утерпел и начал ломать меня, не выезжая из Иллирии и пользуясь подручным инвентарем. Узнавать подробности не хотелось.

Незваных посетителей я почти не опасалась. Сомневаюсь, что воздушник планировал свои развлечения, предполагая, что его могут прервать. В этой комнате я не пробыла и минуты, двинулась по коридору дальше, нужно было раздобыть теплую одежду и, возможно, транспорт, все-таки на улице мороз. Скорее всего, дом, где нас держат, стоит уединенно, до какой-то помощи придется еще добираться, но мне бы просто спрятаться где-то и снять с себя браслет. Арван говорил, что чувствует родовое кольцо. Интересно, а на каком расстоянии, и работает ли кольцо после такого длительного контакта с биторием.

На лестнице, ведущей к первому этажу, теплился очередной тусклый светильник. На свете они тут экономят? Я кралась по ступеням, сжимая оружие. Дверь вывела меня в конец хозяйственного коридора: на деревянной обшивке стен пыль, под ногами попадаются стебли соломы, из неплотно прикрытой двери вкусно пахло похлебкой.

Прокралась мимо кухни, мысленно сетуя, что училась на шпионку-соблазнительницу, а не на диверсанта. Что ж, недостаток опыта будем добирать практикой.

Нырнула за занавесь у окна, припала к покрытому морозной вязью стеклу. Ни огонька не было видно, только подсвеченный луной снег слабо мерцал, да щетинилась вершинами елей кромка леса.

Поблизости скрипнула дверь, послышались голоса, рассмеялась женщина. Я замерла, боясь дышать, чтоб не выдать себя, но парочка, появившаяся в коридоре, была слишком занята друг другом и вскоре скрылась на кухне. Повезло. Может, они вышли из комнаты той самой кухаркиной дочки? Проникнув в покинутое помещение, я поняла, что угадала. Тут стояла пара узких кроватей, сундук и шкаф. С одинокого стула свисала женская шаль и теплый чулок. Скинула мужской камзол и принялась спешно одеваться в обнаруженную в шкафу одежду. В коридор выбралась уже в шерстяном платье, что было мне велико, но затягивалось шнуровкой, чулках и валенках, голову покрыла шалью и, радуясь удаче, пошаркала по коридору дальше. Вылезла бы в окно, но оно оказалось забито. Если поблизости нет иного жилья, то где-то должна быть конюшня.

Миновала два зала и вошла в темный холл, так никого и не встретив. Только раз сбоку послышались мужские голоса, но я поспешила проскользнуть дальше. С отчаянно бьющимся сердцем рванула к входной двери, до нее оставалось три шага, когда она распахнулась, являя мне стоящую на пороге заснеженную фигуру.

Не раздумывая, метнула одно из острых орудий, прихваченных из пыточной. Метила в горло, но так некстати появившегося Тодена Дайнеза спасла вскинутая рука. Лезвие застряло в рукаве кожуха, но я уже выхватила нож из-под шали, кинулась на мужчину. Может, мне и удалось бы его достать, однако он вернулся не один. Высокий мужчина оттолкнул в сторону герцога, принял мое оружие на свой кинжал, перехватил руку и дернул. Нож зазвенел по плитам пола.

– Прыткая какая, – донеслось сбоку.

– Не убивать!

А потом был удар сзади и темнота.

Сильно болела голова, буквально раскалывалась, в такт биению крови. Как же я не люблю, когда меня похищают. Не то чтоб меня часто похищали, всего раз, но в основном это было больно. На всем сроке похищения. Причем не важно, пытаешься ли ты активно освободиться или нет. Да я лучше беременной похожу еще разок, если выпутаюсь из этой истории. А я выпутаюсь. Назло всем.

Потолок оказался беленым и безо всяких крючьев, его освещало довольно большое окно, под спиной ощущалась тощая перина, а не тюфяк с шерстью, да и платье мне оставили. Радость какая, не зря, может, вчера дергалась. А то, что руки привязали, так это поправимо. Предпринять, правда, ничего не успела. В комнату кто-то вошел, присел на кровати. На подбородке сомкнулись стальные пальцы, и меня повернули лицом к льющемуся от окна утреннему свету.

– Глаза открой, – незнакомый голос с едва заметным акцентом.

Открыла. Самой интересно, кого демоны принесли. Мужчина даже сидя производил впечатление рослого и сильного. На какое-то мгновение даже показалось, что это сидит Арван. Однако присмотревшись, поняла, что все сходство лишь в цвете волос и высоких скулах. Если у мужа только чувствовалась восточная кровь, то этот утренний гость, несомненно, был уроженцем ханств. И именно он обезоружил меня вчера.

– Голова болит? – едва заметно кивнула. Перед лицом тут же появилась фляжка. Я, конечно, не собиралась пить неизвестную настойку, которой пахнуло из свинченного горлышка, но возражения мои оказались проигнорированы. Жидкость мужчина в меня залил, проглотить заставил.

– А ты мне нравишься, – провел по щеке тыльной стороной ладони, закрыла глаза, – взял бы тебя к себе…

Наверно, надо было реагировать, но такая апатия накатила. Тяжелые как камень мысли ворочались в голове, и шевелиться не хотелось. Руки вдруг оказались свободны, но что с этим делать, я не знала, кто-то опустил их, вытягивая вдоль тела. А потом я осталась одна. Ненадолго.

– Это она? – женский голос, мелодичный, несколько удивленный, – такая юная.

Щеки коснулась мягкая ладонь, каким-то очень знакомым жестом.

– Да, все документы вам передали, ситуация неоднозначная, потому я лично курирую процесс.

– Для состоявшейся магички такой приговор может быть хуже смерти, – в женском голосе звучало сомнение.

– Не хотелось бы лишать ее детей материнской заботы, – равнодушно отметил голос герцога, буквально сочащийся благостью и участием, – а за свое мошенничество она понесет кару лишением дара.

– Послезавтра проведем ритуал. Я знаю, у вас тоже есть слеза, но вы не использовали ее для собственного исцеления?

– Это означало бы остаться без магии на долгие месяцы – непозволительная роскошь в это трудное для страны…

Он говорил что-то еще, но собеседники удалились слишком далеко. Через некоторое время герцог вернулся, снова нарушая мой покой.

– Вот и все, деточка, – он взял мою безвольную кисть, погладил пальцы, заставив чувствовать муторное беспокойство, – два дня, и необходимость в браслете исчезнет.

Потом меня куда-то несли. Снова подвал, грубо снятая одежда, знакомая комната, топчан и браслет с цепью. Могли бы и понежнее обращаться, надо было их убить. Кстати, палец мне вправили, забинтовали даже, а вот браслет затянули туже. Милдред только проснулась, испуганно прижимала к себе занавеску и следила, как нас снова сковывают. Тело воздушника уже унесли.

– Надышалась я по твоей подсказке, а теперь у меня чувство, будто мне руку оторвали и неловко назад приставили, – она потерла расцветшие уже синяки, в том числе на боку и ноге.

– Почти так и было, – зелье немного выветрилось, я смогла говорить, преодолевая апатию. – Задушила Селия, сняла наручники, украла одежду и почти смогла сбежать. Поймали на пороге – неожиданно приехал герцог с каким-то ханситом.

– Шутишь? – выдохнула соседка.

– Нет, действительно с ханситом, – ответила ровно.

– При чем тут хансит? Ты почти сбежала бросив меня тут!

– Я пыталась тебя разбудить, – пыталась же. – А если б у меня получилось уйти – у нас обеих появился бы шанс.