Глава тринадцатая

Следующие несколько дней пронеслись для Марии на волне захватывающих удовольствий при королевском дворе. Она ходила на прогулки, танцевала, улыбалась и хохотала, а вокруг было целое море новых лиц. Король пригласил новобрачных на охоту в зелено-голубые леса Элтгема в Кенте. Она наблюдала, как Его величество и самые доверенные придворные сшибаются в турнирных поединках, играют в шары на свежем воздухе, стреляют по мишеням. Король научил Марию играть в примеро и глик и метать кости — на деньги или на поцелуи — за специально устроенными для этого «столами азарта». Вихрь развлечений вместе с ухаживаниями Генриха Тюдора, казалось, будет длиться вечно. И Мария согласна была бесконечно лететь на этой волне королевского внимания и влюбленности.

На протяжении всей первой недели своего пребывания при дворе Мария ни разу не видела королеву — та удалилась вместе с маленькой дочерью Марией в Бьюли, чтобы посвятить несколько летних недель размышлениям и отдыху от суетности двора. При дворе шептались, что испанка Екатерина весьма богобоязненна и любима народом своего королевства, хотя от некоторых царедворцев Мария иногда слышала и неодобрительные отзывы о королеве. Говорили, что раньше она покоряла всех приветливой улыбкой и тонким чувством юмора. Но с тех пор, как два года назад она родила Его величеству уже шестого мертвого ребенка, Екатерина стала мрачной, носила давно вышедшие из моды платья и тяжеловесные головные уборы, перегруженные драгоценностями. А Джейн Рочфорд даже сообщила таинственным шепотом, что несчастная, печальная королева носит под роскошными нарядами — даже в летнюю жару — власяницу Третьего ордена св. Франциска. Но, если не считать этих досужих сплетен, жизнь далекой королевы никак не трогала веселившуюся от души Марию Кэри.

Когда поблизости не было короля, Вилл Кэри был ласков и внимателен к ней, другой же Вилл — все вокруг звали его Стаффом и, кажется, все дружили с ним — почти ей не докучал. Выяснилось, что он близкий друг ее мужа, так что Мария скрепя сердце решила быть с ним помягче — ведь им, без сомнения, придется видеться часто. В одном этот невежа оказался совершенно прав: здесь, среди условностей просвещенного двора, ей придется скрывать свою неприязнь к его дерзким выходкам. Поначалу ее удивило, что король Генрих постоянно держал при себе этого циничного человека из неблагонадежного семейства. Но постепенно, знакомясь со Стаффордом ближе, она стала понимать. С одной стороны, Стафф отличался остроумием, был лихим наездником, охотно участвовал во всякого рода состязаниях. С другой стороны, когда стреляли по мишеням, куда же королю лучше всего поставить человека, которому он не очень-то доверяет, как не рядом с собой? Насколько могла судить Мария, Стафф был единственным человеком, которому хватало смелости — или глупости — всегда говорить королю то, что думает, а еще — побеждать короля в игре в шары. Что ж, она последует разумной тактике короля: держать Стаффа поблизости, но не доверять ему.

В эту самую минуту, кстати, Стафф стоял, облокотившись с напускной небрежностью об игорный стол, украшенный позолотой, бросая взгляды попеременно на Марию и на кости, выпавшие после его бросков. Мария, делая свой бросок, слегка опиралась на руку мужа. Счастливое число — семь! Она рассмеялась и сгребла с середины «стола азарта» медные монетки.

— Вилл, я не знаю другой такой дамы, как твоя: живя при дворе, она наживает деньги, а не просаживает их, — пошутил Генри Норрис. Кое-кто из присутствующих рассмеялся, но Вилл Кэри лишь выдавил слабую улыбку.

— Пришла пора, джентльмены, когда фортуна улыбнулась роду Кэри.

— Меня не беспокоят те ставки, которые делает в игре семья моего супруга, сэр Генри. — Мария энергично встряхнула кости и подула на них, как учил ее король. — Я лишь не хочу допустить, чтобы мой брат Джордж оказался в работном доме для бедняков. Не то вернется отец и ему придется выручать Джорджа из Тауэра, куда того приведет безрассудство за игорным столом.

— Я не стал бы судить его столь строго, леди Кэри, — послышался сквозь щелканье костей насмешливый голос Фрэнсиса Вестона. — Я тоже пил бы и играл вечерами напролет, если мне на ухо все время трещала бы маленькая сорока. Да к тому же я вчера вечером помог Джорджу добраться до его покоев, и он признался, что ему больше по сердцу Марго, сестра Томаса Вайатта.

У Марии выпало десять — полоса везения закончилась.

— Я была бы очень признательна вам, сэр Фрэнсис, если бы вы не стали распространяться о личных делах Джорджа. — Она посмотрела в глаза этому высокому красивому мужчине. — Горько, когда любишь не того, с кем предстоит идти под венец. Но эта беда известна многим, и Джорджу не следовало говорить о своей. — У Марии вдруг появилось странное предчувствие, что Вестон ответит ей какой-нибудь едкой репликой. Казалось, он никак не может решиться. Обвинит ли он ее в том, что она вышла замуж за одного, а любит другого — короля? Не осмелится, понятно. Кроме того, он в этом случае ошибется, только она не сможет сказать ему об этом.

— Примите мои извинения, леди, — сказал Вестон, а его зеленые глаза быстро всмотрелись в ее лицо. Марии было досадно, что Вилл уделяет так мало внимания ее разговору. Джордж ведь приходится ему шурином. Или гордость рода Кэри не позволяет ему прийти ей на помощь?

Вестон и Норрис со своими дамами перешли к соседнему столу, а к супругам Кэри приблизился Джордж с неизменно сопутствующей ему Джейн. Джордж положил одну руку на эфес шпаги, а другой барабанил по столу, пока Вилл Кэри метал кости.

— Черт возьми, Вилл, тебе сегодня не везет, как и мне. Ладно, а где же Его величество? Обычно он в такое время находится в гуще событий. Если он увидит, что кое-кто из нас спустил слишком много монет и потому не может играть с ним, ему это не понравится.

Опередив супруга, Мария ответила Джорджу:

— У него сейчас гонец от королевы, из Бьюли, Джордж. А почему ты делаешь такие большие ставки? Еще ведь совсем рано. На вот, только не ставь все на один-единственный случайный бросок. — Она протянула ему раскрытую ладонь, и Джордж несмело взял несколько медяков.

— Дорогая моя, выигрыш надо оставлять себе, — недовольно проворчал рядом с ней Вилл. — Скоро придет король, он любит крупные ставки, ты же знаешь, а играть ему нравится больше всего с тобой.

Мария покраснела из-за выговора, и это не укрылось от Джорджа.

— В конце концов, эта игра называется «азарт», — проговорил он с сердитыми нотками в голосе. — Чтобы выиграть, надо рисковать, нужно быть азартным — совсем как в жизни, Вилл.

Мария хотела сменить тему, но тут вмешался щебечущий голосок Джейн.

— Я нахожу это развлечение захватывающим, а Джордж играет обычно очень славно. Он ведь столько сил отдает учебе в Линкольнз-Инн, неудивительно, что ему иной раз хочется немного развлечься. — Она мило улыбнулась Джорджу, который, однако, предпочел не обращать внимания на ее заступничество и направился к соседнему столу.

— Он хочет во что бы то ни стало отыграть деньги, которые только что проиграл этому красавчику Вильяму Стаффорду, — объяснила Джейн, обернувшись на ходу, ибо она последовала за Джорджем. — Мне страшно нравится смотреть, как они сражаются друг с другом.

— Я бы предпочла, чтобы Джордж играл в кости с кем-нибудь более достойным доверия, — еле слышно пробормотала Мария, обращаясь к Виллу.

— Если ты говоришь о Стаффе, Мария, то он как раз один из самых достойных доверия людей, каких я только знаю. Да и брат твой достаточно взрослый для того, чтобы отвечать за себя. Он на год с лишним старше тебя, вот пусть сам и решает.

— По его поступкам этого не скажешь, — запальчиво возразила Мария. — А Стаффорд, как мне казалось, предатель.

— С тобой что, Его величество говорил о Стаффе? Нет? Тогда запомни, как все обстоит на самом деле: и Стаффорд, и мы, Кэри, расплачиваемся за дела наших отцов и дедов. Его величество любит и уважает и меня, и Стаффа, иначе ни за что не приблизил бы нас к себе и не доверил ответственных должностей. И если он скажет тебе другое, то разве что для виду. — Он взял Марию под руку и отвел от стола. — Что касается твоего любезного Джорджа, то отец быстро образумит его, как только вернется из Франции.

У Марии вертелось в голове множество способов укорить мужа за эти поучения, но она придержала язык. У Кэри лишь одно на уме — как вернуть своему роду былое положение при дворе. Он не имеет ни малейшего права свысока смотреть на Джорджа и семейство Буллен, хотя и он, и некоторые его друзья именно так и смотрят. Каждую ночь, охваченный страстью, он не отрывал от нее глаз, но так старательно следил за собой каждую минуту, касался ли он Марии или говорил с ней, что она начала сомневаться, течет ли в его жилах настоящая английская кровь.

Словно нарочно, чтобы вконец испортить ей настроение, у стола оказалась эта дурочка Джейн Рочфорд, не сводившая глаз с улыбающегося Стаффа. Кстати, за ним — или об руку с ним — всегда шла какая-нибудь женщина. Мария должна была бы и раньше догадаться, что он, помимо прочих грехов, не пропускает ни одной юбки. Вилл неправ: такому человеку Его величество никогда не станет доверять. При случае она сама спросит, что он на самом деле думает о Вильяме Стаффорде.

Эдвард Гилдфорд, Генри Клиффорд и некоторые другие дворяне понемногу отходили от «столов азарта», приберегая кошельки до прихода Его величества. Мария сердито топнула ногой. Ну для чего было Виллу огорчать ее в этот вечер, когда она так чудесно развлекалась? Быть может, она просто привыкла к тому, что рядом всегда оказывался Генрих; он умел развеселить ее, а придворные шавки не смели в его присутствии облаивать ее, да и Вилл воздерживался от упреков и поучений. Ах, если бы еще Джорджу хватило ума прекратить игру со Стаффордом и дождаться появления короля!

Наконец вошел быстрым шагом Генрих Тюдор, представительный и величественный, как всегда. Он хлопнул в ладоши, и свора угодливых придворных тут же окружила его.

— Есть прекрасная новость! Мы сейчас организуем празднество, я сам только что продумал все до мелочей. После майского праздника у нас не было ни одного стоящего развлечения, а мы устроим такое, какого еще не бывало. — Прищуренные глаза его сверкали, а исходившая от него уверенность заражала. Мария сразу почувствовала себя гораздо лучше — просто потому, что он был рядом. — Устроим здесь Шервудский лес. У нас будет чудесный Ноттингемский замок, все наденем маски. Обдумывать мелочи мне помогал мастер Корниш — он нынче же вечером объяснит роли рыцарям и дамам. Так что на игру у нас нет сейчас времени — маскарад состоится завтра!

Восхищенные слушатели загалдели, обсуждая новость. И правда — это отличное развлечение. Мария уже трепетала, предвкушая забаву. При дворе Франциска она видела искусно поставленные маскарады, но сама не играла там сколько-нибудь важной роли — главная роль в паре с королем всегда доставалась Франсуазе дю Фуа.

— Прекрасно, тогда все идите в холл, к мастеру Корнишу. И делайте, что он скажет, все слушайте его, да не спорьте — не то я сам спрошу с вас! — Все дружно рассмеялись и чинно направились к выходу вслед за Гилдфордами.

— Леди Кэри мне нужна, она будет играть деву Марианну, так что пусть не уходит, — настиг их неожиданно голос короля. Мария повернулась, сердце у нее сильно забилось: что скажет на это Вилл? — Я знаю, ты возражать не будешь, — подошел король к Виллу. — У мастера Корниша есть для тебя отличная партнерша. А когда будешь в холле, скажи Стаффу, чтобы он тоже не участвовал в общих танцах, для него у меня есть особая роль. — Мановением руки он отослал Кэри. — Столько мелочей приходится продумывать, Мария!

— Какая чудесная явилась вам мысль, государь! — улыбнулась ему Мария. — Вы действительно подумали об этом только нынче вечером? Раньше вы ничего такого даже не говорили.

Он взял ее за локоть и подвел к креслу, стоявшему в затененном углу, у изгиба громадного эркера, выходившего на черную Темзу и сбегающие к ней зеленые лужайки.

— Я обожаю делать сюрпризы, моя Мария, особенно тем, кого люблю. Ты не возражаешь против того, чтобы стать девой Марианной, подругой Робина Гуда?

Она радостно кивнула, а он взял ее своей лапищей за подбородок, вздернув его вверх. Потом наклонился, приник к ее губам. Поцелуй, сперва нежный, стал страстным, его язык проник к ней в рот, на французский лад. Другая рука короля обвилась вокруг ее талии, потом скользнула выше, по груди, к кружевам, украшавшим вырез корсажа. Генрих притянул ее ближе, рука нырнула глубже в вырез, между полных грудей. Глаза Марии широко открылись от удивления перед его смелостью — вот так, в открытой для всех комнате дворца! Было, впрочем, уже темно, да и кресло их загораживало. А он — король. Он всех их взял и отослал: Джорджа, ее супруга, Стаффа — всех!

— Мария! — Дыхание короля было глубоким, шумным. — Я ждал так долго, решив не прикасаться к тебе, ибо я это обещал. Но в любви король — всего лишь мужчина, и дольше ждать он не в силах. Да и ты не желаешь, чтобы я ждал дольше, ведь правда не желаешь, любовь моя?

— Я так обрадовалась, когда вы нынче вошли в комнату, Ваше величество! Всю минувшую неделю мне было так интересно при вашем дворе. Я благодарю вас… за все это.

«Я сказала чистую правду, — подумала она. — Не могу же я сказать, что не люблю его!»

— Это все из-за меня, милая, — радость, восторг? Не из-за твоего молодого мужа?

— Нет, государь. Вилл добр и рассудителен, но счастье приносите вы.

Он так неистово прижал ее к своей могучей груди, что Мария чуть не задохнулась. Его руки беспорядочно и яростно гладили ей спину, бедра, одной рукой он накрыл ягодицу, сминая пышные юбки.

— Ты будешь моей, Мария! Завтра наша любовь начнется по-настоящему. Сегодня вечером нужно присоединиться к остальным, улыбаться, танцевать, обсуждать, каким будет завтрашний праздник. А завтра, после маскарада, после пира в честь возвращения домой ты останешься на ночь у меня, Вилл же отправится к себе в одиночестве! Если придется, я дам ему какое-нибудь особое поручение. Я и так слишком долго ждал! Клянусь преисподней, если мне придется ждать еще, я возьму тебя при всех, прямо на пиру или на турнирном поле!

Он отпустил Марию, она улыбнулась ему, вся дрожа. Потом тщательно привела в порядок измятую одежду и прическу, тоже пострадавшую от его бурного натиска. Оба неохотно поднялись из кресел и направились к остальным.

— Вы сказали, государь, что маскарад устраивается в честь возвращения домой?

— Да, моя сладкая дева Марианна. Завтра утром возвращается из Бьюли королева. Она впервые за последние две недели будет снова при дворе, так что это все в ее честь.

Где-то в глубине души эта новость слегка уязвила Марию. В вечер возвращения доброй королевы домой она, Мария, будет танцевать для нее, кланяться ей, а потом станет возлюбленной ее супруга не только в игре, но и в действительности.

Подготовка к маскараду шла так быстро, что Марии с трудом верилось: назавтра к вечеру все было уже готово, словно по волшебству. Остов огромной машины, которую явно использовали для других празднеств, украсили веточками и листьями, чтобы можно было посреди зала развернуть декорацию густого зеленого леса. Из досок соорудили другую махину на колесах и укрыли ее холстом, раскрашенным под камень, — она призвана была изображать замок злого шерифа Ноттингемского. Там будут томиться в заточении девы, которых и освободит ватага славных парней из Шервудского леса. Будто из-под земли, появились и подходящие костюмы для дам и джентльменов. На корсажах искусно переплетались вышитые инициалы «Г» и «Е», обрамленные розами в честь королевы. Утром участники разучили свои роли, а ведущие актеры отрепетировали по нескольку строк под музыкальный аккомпанемент. За час до полудня, когда прибыла королева со своей свитой, все чудесным образом было готово.

На банкет все собрались в обычном придворном платье, а костюмы полагалось надеть по знаку короля. Мария снова была слишком взволнована, чтобы наедаться, хотя нет-нет да и откусывала кусочек превосходного дельфиньего мяса в горчичном соусе. Его величество с королевой Екатериной сидели на возвышении, с ними герцог Суффолк в одиночестве — герцогиня еще не оправилась после рождения очаровательной малышки-дочери.

— Как это прекрасно — выйти замуж по любви и быть по-прежнему любимой! — довольно громко сказала Мария и тут же пожалела об этом.

Вилл Кэри весь день ходил мрачнее тучи, и Мария догадалась, что его известили: с нынешней ночи надо расплачиваться за королевские щедроты, столь охотно им принятые.

— Принцессе просто чертовски повезло, что королю так любезен Чарльз Брендон, да и ловкий лорд-канцлер Уолси убедил короля в том, что есть другие способы сохранить союз Англии и с Франциском, и с Карлом Испанским. Король капризен в отношении женщин, и его симпатии могут резко меняться. Так было и с некогда обожаемой сестрой, и с несчастной Бесси Блаунт, которая тайком, в монастыре, родила ему сына, а затем ее быстренько выдали замуж и отослали с глаз долой. Тебе, жена, лучше всего помнить об этом и не забывать.

На глаза Марии навернулись слезы, и она не осмелилась поднять взгляд на мужа.

— Я непременно запомню это, сэр.

— Я на это очень рассчитываю. Когда-нибудь ты станешь принадлежать мне безраздельно, вот тогда и посмотрим.

Эти горькие слова он произнес с таким жаром, что Мария немного испугалась, хотя чего она ждала от Кэри? Он мужчина, у него есть собственная гордость, в особенности же гордость своим родом. «Он переживает не столько за меня, сколько за свой запятнанный дворянский герб», — подумала она.

Насколько могла видеть Мария, королева очень радовалась возвращению домой. Она часто подолгу смотрела на своего супруга, кивала головой и оживленно беседовала с ним. Неужто он все еще любит ее? Ведь несомненно, он когда-то любил ее, они ведь больше десяти лет женаты, но когда умерла та любовь? Рядом со своим цветущим повелителем Екатерина выглядела печальной и усталой, но она же родила ему семерых детей, а малышкой Марией, как утверждали, отец очень гордится. И вместе с тем, подобно Франциску, он мог кивать и улыбаться своей королеве, а потом вдруг отвернуться и послать Марии долгий страстный взгляд через весь уставленный яствами стол.

Она надеялась, что королеве понравится ее роль в предстоящем представлении, королеве же и посвященном. Все они, правда, будут в масках, но в финале положено маски снять, дабы быть представленными Ее величеству. Возненавидит ли ее королева, когда услышит дворцовые пересуды? Сможет ли понять когда-нибудь, что Мария Буллен не по своей воле взялась согревать постель короля? Просто так уж случилось…

— Перестань пялиться, глупая девчонка! Научись вести себя здесь прилично. Наш король не выставляет своих любовниц напоказ в присутствии своей царственной супруги, это тебе не распрекрасный твой король Франциск!

— Я всего лишь смотрела на королеву, — ответила Мария, помолчав минутку из упрямства. — Вы же знаете, что я давно ее не видела.

— Она благородная и терпеливая дама, не в пример грубоватому королю, — прошептал Вилл. — Да и наплевать мне, на кого именно ты смотришь — король явно считает, что на него. А, вот он встает! Ну, давай побыстрее покончим с этим дурацким фарсом. Чтобы переодеться, понадобится не так уж мало времени.

Марии хотелось спросить, отчего же он взял на себя труд участвовать в маскараде, коль считает все это глупой затеей, но она благоразумно промолчала. Король распоряжался всем, в том-то и дело. Кроме того, она не хотела перечить Виллу, когда тот был в таком дурном расположении духа. Она лишь надеялась, что со временем он привыкнет и станет вести себя спокойнее. Если уж она согласилась на сделку, то и ему придется привыкнуть.

Она надела свое бело-зеленое платье и приколола на распущенные волосы прозрачную вуаль. Ее маска, как и маски короля и злодея-шерифа, была позолочена — так зрителям легче выделить их среди второстепенных персонажей. Расправляя свои пышные юбки, Мария подумала, что во всей этой чудесной затее плохо лишь одно: по какой-то непонятной прихоти король назначил Вильяма Стаффорда на роль шерифа Ноттингемского. Из чего следовало, что это он станет ее похитителем и она будет вынуждена находиться с ним рядом в тесном дощатом замке, тогда как остальных девиц спасут раньше. А уж тогда Робин Гуд самолично явится сразиться с шерифом и освободить ее.

«Хорошо хотя бы то, что славный Робин в конце концов убьет негодяя», — произнесла Мария вслух, успокаивая себя. Вилл сказал, что такая ситуация тешит любовь короля к приключениям: самому стать отверженным, разбойником, а потомка предателей выставить в роли блюстителя законности в королевстве. Но Мария понимала суть дела по-своему. Ноттингемский шериф был законченным негодяем, и король очень точно определил, кому лучше всего подходит такая роль. Утром на репетиции она потихоньку сказала об этом Стаффу в таких именно выражениях, однако он от души расхохотался, и собственная колкость не доставила Марии удовольствия.

Теперь они выстроились в надлежащем порядке. Огни притушили, начала играть музыка. Со скрипом встали на свое место в расчищенном углу зала лес и замок. Начался танец славных парней из Шервуда с дамами. Фигуры в основном совпадали с известной всем паваной — времени разучить другие не было. Маски крепились лентами, но у Марии маска постоянно спадала, закрывая ей глаза. В масках все казались какими-то далекими и незнакомыми. Ей вдруг почудилось, что она никогда никого из этих людей и не знала. Волосы мужчин не удавалось рассмотреть, на всех были надеты зеленые шапочки лесных разбойников, а лица женщин почти полностью скрывались за полупрозрачными развевающимися вуалями.

В этом первом танце партнером Марии был король, она гордилась и только жалела, что отец не видит ее при дворе Генриха: ему бы, несомненно, очень понравилось, как она выглядит здесь. Через узкие прорези маски она увидела маленькую Марию Тюдор, которой было четыре года: девочка стояла на стуле рядом с матерью, глаза широко раскрылись в восторге от захватывающе красивого зрелища.

Музыка заиграла быстрее, на танцующих напали шериф и его люди, им удалось на время привести шайку разбойников в замешательство. Само собой разумеется, что Робин Гуд к тому времени ушел в лес по какому-то делу, потому что этому Робину никак не годилось быть побежденным, даже если в балладе говорилось иначе. Дам захватили в плен и под возгласы и крики зрителей отвели в замок.

Как и на двух утренних репетициях, Стафф не поленился удостовериться в том, что светловолосую деву Марианну умыкнул именно он, а не кто-то другой. Король и на репетициях поощрял его, ведь возлюбленную главного героя должен был похитить именно главный злодей, иначе потерял бы смысл их финальный поединок.

Пока они были на виду у зрителей, Мария помалкивала, выбора у нее и не было. Но внутри замка, пока они ожидали появления Робина Гуда и развязки, Стафф крепко прижимал ее своим телом к внутренним стенкам каркаса, и тут уж Мария напрямую заявила: пусть он уберет руки с ее талии и бедер и найдет им занятие.

Она предполагала во время маскарада отгородиться от Стаффа кем-то другим, пока они стояли, набившись ввосьмером в воображаемый замок. Но маска ее снова съехала на глаза, и он опять крепко прижал Марию к себе. Тогда она сдвинула маску на лоб и попыталась упереть локоть Стаффу в ребра.

— Отпустите меня, — прошептала она.

— Помолчите, милейшая дева Марианна. Сегодня зал полон зрителей, и нам нельзя лишать короля такого развлечения — к сожалению. — Говорил он очень тихо, но его губы были совсем близко, а дыхание шевелило ее волосы и вуаль.

— Уверена, что это вас тешит!

— Нет, радость моя, мне просто приятно чувствовать вас так близко и держать своей пленницей — это самая приятная для меня мечта.

Мария терпеть не могла его насмешливой манеры, но сейчас голос Стаффа звучал, кажется, вполне серьезно. Он уже почти обнимал ее; Мария толкнула его всем телом, чтобы освободиться, однако Стафф не пошатнулся, и она ощутила, как его подтянутый живот и мускулистые ноги снова притиснули ее к стене. После быстрого танца сердце у нее сильно стучало. Похоже, Стафф тоже слегка задыхался — он прерывисто дышал ей в ухо, прижимался и поглаживал все, до чего мог дотянуться. Наконец его рука уперлась в доски, к которым Мария прижималась бедрами. Они стояли молча, снаружи играла музыка, а где-то вдали Робин с товарищами искал пропавших дам. Мария хотела припугнуть Стаффа тем, что расскажет обо всем королю или мужу, но не смогла. Коленки у нее ослабели, где-то в глубине ее существа возникла непреодолимая дрожь.

Музыка зазвучала по-иному. Дамы и люди шерифа бросились прочь из замка, снаружи началась схватка, и лишь сам шериф со своей пленницей остались ждать мига, когда ворвется герой-разбойник.

Ни один не пошевелился, хотя полутемное пустое помещение позволяло им теперь отодвинуться друг от друга. Стафф наклонил голову и легонько коснулся губ Марии своими губами.

— Нет, — прошептала она. — Не надо.

Его горячие губы снова прошлись по ее разомкнутым устам. У Марии все завертелось перед глазами. Она едва держалась на ногах. Ей нечем было дышать. Сейчас она упадет на глазах королевы. Все догадаются, что сделал Стафф. И времени совсем не остается, ни капли. Вот-вот поднимется решетка замка, распахнется дверь, и Его величество увидит их!

Стафф оторвался от ее губ и жарко зашептал в ее горящую щеку:

— Я никогда в жизни не завидовал другим мужчинам, кого бы они ни укладывали к себе в постель, — до этой долгой, бесконечно долгой недели. Теперь двое будут обладать вами, и ни один из них не любит вас по-настоящему. Когда будете раздвигать свои ножки для них, вспомните обо мне!

Он резко отодвинулся, Мария чуть не упала. Его слова эхом отдавались в голове, но ей никак не удавалось постичь их смысл. А Стафф уже схватил ее за запястье и потащил к двери замка как раз в тот момент, когда дверь распахнулась и на пороге возник король, в маске, закрывающей лицо, с поднятой к бою шпагой. Мария сообразила надвинуть свою маску в тот момент, когда шла за окруженным со всех сторон шерифом на ярко освещенную середину сцены. Там она и остановилась, закрыв лицо руками в притворном ужасе, а соперники сходились и отскакивали, делали яростные выпады под одобрительные возгласы и аплодисменты зрителей. Именно тогда, в разгар этой отчаянной схватки, до Марии наконец дошел весь смысл сказанного Стаффом. Несомненно, до нее ему нет дела, его лишь развлекает охота на возлюбленную короля. Он, разумеется, не питает добрых чувств к Его величеству из-за всего того, что ему приходится терпеть, находясь при дворе столько лет; так копит обиды и Вилл Кэри.

Шериф был побежден, его шпага упала к ногам победителя. Зрители разразились бурей оваций и низко склонились перед королевой Екатериной и хлопающей в ладошки маленькой принцессой. Мария присела в реверансе, стоя между Стаффом и королем, но оба они смотрели, не отрываясь, только на улыбающуюся Екатерину. Наконец Марию представили Ее величеству, та вспомнила добрым словом ее отца и красавицу матушку, а потом зал быстро опустел. Генрих провожал от стола свою королеву, а улыбавшуюся и лепетавшую что-то малютку нес, прижав к себе огромной рукой.

Этого Мария не ожидала. Быть может, она что-то неверно поняла? Ее супруг удалился, и Стафф тоже, слава Богу. Но рядом с ней оказался Фрэнсис Вестон, учтиво взял за локоть.

— Позвольте проводить вас, леди Кэри. Его величество сказал, что он придет с минуты на минуту.

Ее опасения развеялись, но тут же нахлынуло смущение: они все всё знают! Вестон, ее муж, Стафф — все знают. Страшно подумать, что скажет королева, когда ей доложат, отчего это взяли ко двору молодую Буллен.

Сэр Фрэнсис не проронил больше ни слова, и у Марии мелькнула мысль: не приходилось ли ему и раньше выполнять для короля подобные поручения? Быть может, он провожал и бедную изгнанницу, Бесси Блаунт. А свою собственную жену? Марию снова охватила дрожь. Ей вдруг вспомнился другой человек, посланный за ней королем, — холодный, похожий на змею, затянутый в шелка. Как же его звали?

— Позвольте откланяться, леди Кэри, — проговорил сэр Фрэнсис, окинув быстрым взглядом ее побелевшее лицо и высоко вздымавшуюся грудь. И притворил дверь, оставив ее в маленькой комнатке.

Она целую минуту простояла, прислонившись к двери и прижимая к груди руки. Стены были сплошь обшиты деревом, которое мягко светилось в неярком пламени камина. В комнате стоял стол с графином вина, вокруг стола три стула. «Он что, ждет кого-то третьего?» — мелькнула у нее дикая мысль. Потом она разглядела огромное ложе с высоко взбитыми перинами и густо-малиновым покрывалом. Мария опустилась на ближайший стул и откинулась на мягкую подушку синего бархата.

Вильям Стаффорд либо сошел с ума, либо хотел оскорбить ее. Быть может, он сердится, что это не его избрали мужем для нее, а значит, не дали доходов и земель. В этом смысле он, возможно, и ревнует. Как ей хотелось думать, что он ревнует! Она была признательна королю за то, что он выбрал ей в мужья не Стаффа и не ему поручил провести ее сегодня в эту комнату. Этого Мария бы не вынесла.

Она решительно выбросила из головы Вильяма Стаффорда и запретила себе вспоминать несчастное сморщенное лицо Вилла Кэри. Сейчас она ожидает самого короля Англии. «Отец, — подумала она, — нынче ночью я буду спать с твоим королем. Пожалуйста, возвращайся поскорее — ты увидишь, как хорошо я здесь устроилась».

А потом дверной проем заполнила высокая фигура Робина Гуда, рыжие волосы пылали в отблесках камина, горящие прищуренные глаза смотрели прямо на Марию.