Глава двенадцатая

Медленно катила зеленоватые волны большая река, воздух дышал летним зноем, но здесь, на палубе барки, гулял приятный легкий ветерок. «На удивление погожий день, просто превосходный», — снова и снова повторяла мать. Превосходный день для свадьбы.

Мария еще раз опустила взгляд: руки скромно сложены на коленях, на пальце сверкает полоска новенького золотого кольца. Она теперь — леди Кэри, а тихий, заботливый человек рядом — это ее новый господин. Она молила Бога, чтобы Вилл Кэри не возненавидел ее.

Царило неловкое молчание, и Мария снова стала рассматривать лежащие на коленях руки. Изысканный наряд из блестящего белоснежного атласа отражал танцующие на воде Темзы блики начавшего клониться к закату солнца и ясно говорил всем о ее положении невесты. Не было ли грустной иронии в том, что траурный для французов цвет служил символом вступления в брачный союз в Англии короля Генриха? Безукоризненно сшитая в форме колокола юбка сзади удлинялась, и, когда Мария шла, за ней тянулся шлейф длиною в пять футов. А вечером, когда она будет танцевать, то поднимет этот обязательный для невесты шлейф, чтобы тот не касался пола. Для этого имелась искусно замаскированная шелковая застежка, а королевский портной показал, как ею пользоваться. Декоративные прорези спереди позволяли видеть вторую юбку, из златотканой парчи; с ней гармонировала золотая окантовка верхних рукавов, свободно закрепленных и откинутых по моде назад, чтобы открыть обтягивающие руку нижние рукава, обшитые кружевом. Маленькие розочки из нежно-розового атласа окаймляли квадратный вырез платья и усыпали белейший атлас тугого корсажа, выгодно обнажавшего верхнюю часть ее белых как сливки полных грудей. Именно там, кажется, подолгу задерживался сегодня взгляд Его величества, а вот что видел придирчиво разглядывавший ее Вилл Кэри — этого Мария не могла бы сказать с уверенностью. Она поиграла своими золотистыми волосами, доходившими до пояса. Сегодня они были ровно расчесаны, в них вплетены разноцветные ленточки и душистые цветы, как и подобает невесте. Вилл заерзал в кресле рядом, словно ощутив беспокойство в душе Марии.

Их барка шла вниз по течению, в Гринвич, из Сити, где всего час назад они обвенчались в большой церкви Святой Елены в Бишопсгейте. Марии все происходящее виделось как во сне: вот она держит мягкую руку Вилла Кэри, произносит клятвы, вот заплаканное лицо матушки, а Симонетта гордо подмигивает Марии; вот Джордж, надувшийся от гордости — ведь он стоит совсем близко к королю. Король явился в сопровождении небольшой свиты, поцеловал Марию в щеку, поздравил молодых громким голосом, раскаты которого долетали до часовни монахинь-бенедиктинок в южном приделе церкви.

Итак, король почтил их свадьбу своим присутствием. Мария, прищурившись, посмотрела вдаль, вниз по течению, но королевская барка с тюдоровскими бело-зелеными навесами, шедшая впереди, уже пропала из виду, скрывшись за широкой излучиной Темзы у Тауэра. Мария была благодарна королю за то, что тот не взял с собой на свадьбу Вильяма Стаффорда. Его укоризненный взгляд все бы ей испортил. Довольно и того огорчения, что на свадьбе не было отца: он отправился во Францию по срочному поручению короля.

— Ваше платье так прекрасно, Мария! Я вам уже это говорил?

— Говорили, Вилл, но я вам снова признательна за это. Служба прошла чудесно, а теперь я с нетерпением жду нашего свадебного пира.

— И того, чтобы наступила ночь, Мария? — Он осторожно положил свою руку на ее колено, покрытое атласом, и серьезно, открыто посмотрел ей в глаза. — Вы так удивительно прекрасны. Сегодня я приобрел многое.

«Еще бы, — подумала она, — доходы и земли от короля», — но вслух сказала лишь:

— Надеюсь, я сумею доставить вам удовольствие, господин мой.

В тени навеса его волосы казались рыжеватыми. Наряд жениха — молочно-белый с золотом дублет, в прорези которого, согласно моде, продернута кружевная, с буфами, рубашка, — полностью гармонировал с ее собственным. Несмотря на жаркий августовский день, на плечи Вилла была наброшена отороченная горностаевым мехом накидка, а грудь его пересекала тяжелая золотая цепь с медальоном, указывавшая на то, что он служит в свите самого короля. Длинное белое перо красовалось на плоской шляпе из золотой парчи, а чулки с подвязками были явно новенькими, заказанными специально для щегольских туфель с квадратными носами.

Нет сомнений: раз Вилл близок к королю благодаря своей столь ценимой им должности, да еще и при всех пожалованных новых землях, он полностью осведомлен о ее отношениях с королем. Его величество, безусловно, все ему объяснил. Рука мужа по-прежнему лежала на ее колене, но сам он отвернулся и беседовал со своей ученой сестрой Элеонорой, умудренной десятью годами монашества сероглазой женщиной с высоким лбом и тонким носом. Мария подумала, что она сегодня, по сути, приобрела двух новых родственниц — золовку и невестку: Джорджу предстояло вскоре обвенчаться с Джейн Рочфорд, и, к нескрываемой досаде Джорджа, Элизабет Буллен пригласила Джейн на сегодняшнее торжество. Джейн сейчас сидела рядом с Джорджем, склонившись к нему, и оживленно что-то рассказывала, тогда как сам Джордж, поджав губы, хмуро смотрел на воду. У девушки было свежее личико с приятным овалом, щеки и губки алые, как розы, зато острые глазки так и стреляли по сторонам, словно у нее в голове летала сотня мыслей сразу. Черные волосы блестели на солнце, она же то и дело играла прядями или поглаживала их проворными маленькими ручками. Марию раздражала привычка Джейн постоянно поднимать красивые тонкие брови, будто она, слушая окружающих, делала для себя какие-то невероятные открытия.

Бедный Джордж! Симонетта поведала Марии, что он давно влюблен в Марго Вайатт, которая росла в соседнем с Гевером имении и часто в детстве играла вместе с Булленами. Малышка Марго Вайатт с ножками-спичками, усыпанная веснушками! Правда, Симонетта сказала, что теперь Марго выросла настоящей красавицей. Жаль, что у Вайаттов нет ни титула, ни земель, которыми соблазнился бы Томас Буллен.

Проплыли мимо массивные серые стены лондонского Тауэра, разбегающиеся от барки волны лизнули их основание. Выходящие на реку ворота крепости, со зловещими железными зубьями подъемной решетки, в народе прозвали Воротами изменников, потому что злейшие враги короны проходили через них, дабы никогда уже не вернуться на волю. На пассажиров барки угрюмо глядели из-за стен зубцы Белого Тауэра. Слава милосердному Господу Богу — в день ее свадьбы на стене не торчали головы казненных и с Лондонского моста не свисали гниющие трупы преступников.

— Мария! — К ее плечу склонилось возбужденное личико Джейн. — Как мило, что ты пригласила меня сегодня! А как замечательно, что сам Его величество пожелал явиться на свадьбу! Я слышала, что свадебный пир — его подарок тебе, и танцы будут!

— Это правда, Джейн. Его подарок мне и Виллу.

— Ой, ну конечно! Я молюсь, чтобы наша с Джорджем свадьба была хоть вполовину такой замечательной!

— Я уверена, Джейн, что ты будешь точно так же счастлива, как и я.

— А как ты думаешь, пир при дворе у нас будет?

— Право, не знаю. Джорджу надо будет поговорить об этом с отцом.

— Я вот подумала, Мария, что у тебя теперь имя рифмуется с фамилией, как строчки сонета, — Мэри Кэри.

Вилл повернулся и посмотрел на юную Рочфорд.

— Если я могу быть чем-нибудь полезна любому из вас, то услужу с радостью. Я горжусь тем, что вступаю в такое замечательное семейство, как Буллены. — Она присела в реверансе и вернулась к Джорджу.

— Не сомневаюсь, что эту маленькую трещотку все приводит в восторг, — заметил еле слышно Вилл. — Она хотя бы знает, что семья Кэри не вчера появилась при дворе, что это почтенное семейство, которое некогда занимало там видное положение?

Поразившись его уязвленному и сердитому тону, Мария инстинктивно прикоснулась к его руке.

— Расскажите мне об этом, Вилл. Отец что-то говорил, но мне хочется услышать от вас самого.

— Я хочу, Мария, чтобы вы узнали все подробности этой трагедии. Теперь, когда вы стали моей супругой, мы с Элеонорой можем разделить с вами это бремя.

Его сестра, услыхав свое имя, наклонилась ближе, к плечу Вилла, как бы становясь участницей их беседы. Ее чистые серые глаза казались бездонными.

— Вряд ли она сможет ощутить это бремя в полной мере, Вилл. Она ведь не урожденная Кэри.

— Теперь она по мужу стала Кэри, Элеонора. — Он нервно откашлялся и бросил мимолетный взгляд на поросший травой берег: работавшие там простолюдины махали шапками и приветствовали разукрашенную барку радостными возгласами. «Интересно, — подумала Мария, — а видели они, как проплывал король, всего несколько минут назад?»

— Несколько семей, занимавших высокое положение, близких к трону, допустили ошибку и встали на сторону Йорков в минувшей гражданской войне, Мария. Одной из таких семей были Кэри из Дарема, и после победы Ланкастеров они лишились всех земель и богатств. У повелителя нашего Генриха VII, отца нынешнего короля, была хорошая память на тех, кто не повиновался ему, — как и у короля нынешнего. И хотя наше поколение уже не подвергается прямым преследованиям, — он дотронулся до руки Элеоноры, — награждают нас скупо. Чтобы вернуться к ступеням престола, нам приходится потрудиться.

— И женитьба моего брата на вас — это добрый знак нашего возвращения к прежнему положению, хотя и не мы сами устроили этот брак.

— Я понимаю вас, — сказала Мария.

— А я, конечно же, хочу сделаться матерью-настоятельницей монастыря какого-либо крупного ордена нашей святой церкви. Теперь, когда Вилл столь приближен к королю, можно подумать и об этом.

— Конечно. Ведь Его величество уже пожаловал Виллу несколько доходных должностей и хорошее место при дворе, — сказала Мария и почувствовала себя глупо: уж они-то и без нее знали о королевских милостях.

— Дворянин королевской свиты — это не столько хорошее место при дворе, сколько неплохое начало. — Элеонора Кэри кивнула свысока, словно окончив урок, отодвинулась и снова выпрямилась в кресле.

«Она меня терпеть не может, — подумала Мария. — Просто они знают, что без меня их голубая кровь не принесет желанного положения при дворе. Она меня презирает».

Невдалеке показались зеленые лужайки и деревья, башенки из красного кирпича и флаги Гринвича. Причал караулили прекрасные беломраморные изображения царственных зверей, но вместо них Мария вдруг увидела маленькую шахматную пешку, давным-давно подаренную ей принцессой Марией Тюдор. Нет, вдоль посыпанной гравием дорожки к дворцу выстроились в ряд не грифоны, не львы и единороги — там были короли и ферзи, ладьи и пешки.

— Ну вот, Мария, — сказал Вилл, подавая ей руку, когда они поднимались с бархатных сидений, — пойдемте, жена моя. Король ждет.

К столу подавали сказочные кушанья, но Мария ела совсем мало — ее желудок сжимали спазмы. От отстраненного спокойствия не осталось и следа. Нет, она не боялась, но ей приходилось с трудом заставлять себя кивать, улыбаться, поддерживать беседу. Рубленая оленина под острым соусом и фаршированная куропатка ей понравились, но к большинству блюд она даже не притронулась. Джордж принялся дразнить ее и есть из ее тарелки, а Джейн укоряла его за невоспитанность.

Вино, правда, было отличное — сладкое, холодное, из обширных погребов королевского дворца в Гринвиче. Король поднял множество тостов за молодых и даже подумывал, не сказать ли отцовское напутствие в отсутствие своего верного слуги Томаса. «Впрочем, король и так вправе теперь считаться моим отцом, — с неудовольствием подумала Мария. — Разве не он восседает рядом с моей красавицей матушкой, разве не он дает свадебный пир, разве не он распоряжается моей жизнью? Жаль, однако, что отцу так не хватает теплоты, свойственной королю». Она сделала еще один большой глоток вина.

Когда спустились сумерки, слуги зажгли свечи и убрали со столов посуду. Во время обеда музыканты на галерее тихо наигрывали, но теперь, по мановению королевской руки, к ним присоединились их товарищи, и все вместе они грянули веселую свадебную куранту. Вилл схватил Марию за руку, и молодожены мелкими стремительными шажками последовали за королем и раскрасневшейся леди Буллен.

У Марии сильно кружилась голова, и вскоре смех уже непрестанно срывался с ее губ. Ах, как понравилось бы Энни это празднество в Гринвиче, в кругу избранных придворных и самого короля! А как гордился бы отец, если бы видел это своими глазами! Думает ли он о ее свадьбе, находясь вдали от нее, у Франциска в Амбуазе?

Король поклонился ей и протянул руку, приглашая на степенную павану, а Вилл танцевал с ее матерью. Мария старалась шагать немного шире, чтобы приноровиться к размашистым шагам короля, и при этом вся ее нервозность улетучилась. Его величество был в густо-малиновом наряде с золотой оторочкой, а белая шелковая рубашка и широкий воротник оттеняли здоровый румянец лица, сиявшего в свете свечей. Крошечные розочки на ее белых, с прорезями, юбках, и розовые оборки поверх квадратного выреза корсажа казались слабым отражением блеска и великолепия королевских цветов. Партнеры повернулись, поклонились друг другу, закружились на месте и вновь начали фигуры танца. К тому времени, когда последовали более быстрые гальярды и загудели с балкона тромбоны, запели скрипки и лютни, в голове у Марии уже немного прояснилось. Она повернулась, быстро пошла вдоль выстроившихся пар, выискивая пару себе, и тут неожиданно оказалась лицом к лицу с новым партнером, Вильямом Стаффордом.

— Я вас здесь прежде не видела, — выпалила она, задыхаясь, когда они проносились под аркой из рук в шелках и бархате.

— Я дал клятву, что ноги моей здесь не будет, чтобы не портить вам прекрасный день. Но не смог удержаться, чтобы хоть краешком глаза не взглянуть на празднество… и на невесту. У вас такой вид, что от него одного уже приходишь в восторг. Примите мои горячие пожелания счастья — с Виллом Кэри, я имею в виду.

— А вы совсем не умеете быть любезным? Вам непременно нужно вечно укорять, сеять смуту и…

— Тихо, Мария, не то на вас обратят внимание. Сейчас вы при дворе. Вы так и не научились скрывать свои чувства. Рекомендую вам здесь, в медвежьей берлоге, научиться этому побыстрее. — Танец окончился, все партнеры низко, учтиво поклонились друг другу.

— Вы не по душе мне, Вильям Стаффорд.

— Так уже лучше, моя ненаглядная, — ответил он тихонько. — Всякий, кто сейчас посмотрит на ваше прекрасное лицо, решит, что вы мне достаточно симпатизируете, как и любому из друзей вашего только что обретенного супруга.

— Стафф, а я-то думал, ты чем-то занят сегодня. — Подошедший к ним Вилл Кэри легонько хлопнул по плечу более высокого Стаффорда.

— Да я забежал ненадолго пожелать вам обоим всяческого добра. Помнишь, Вилл, я же тебе рассказывал, что встречал твою молодую жену, когда ездил ненадолго во Францию — когда Его величество велел мне служить гонцом для связи с лордом Булленом.

— Вы знаете, Мария, у нас со Стаффом при дворе много общего.

— Вот как?

— Стаффорды попали в такую же немилость, как и Кэри. Только, — Вилл быстро обежал глазами переполненную людьми залу и понизил голос, — измена Стаффордов случилась совсем недавно, уже после Войны Алой и Белой Розы.

— Измена! — эхом откликнулась Мария.

— Да разве вы не слыхали о Колчестерском мятеже, леди Кэри? Моего дядюшку повесили в Тайберне, а отца помиловали — он тогда был еще совсем мальчишкой. Поскольку их обоих уже нет в живых, за их вину расплачиваюсь я.

— Их многострадальные тени по сию пору бродят в фамильном имении Стаффордов, Мария, — добавил Вилл Кэри.

— По крайней мере, так утверждает моя престарелая тетушка. Она говорит, что дух то одного, то другого мятежника бродит по ночам вверх и вниз по лестнице и стенает: «Долой этого ничтожного короля!» — Вильям Стаффорд пристально посмотрел Марии в глаза.

— Которого из королей? — спросила Мария, широко открыв глаза.

— Не знаю, леди Кэри. Мне пока не приходилось ни видеть, ни слышать призрака. Им не по душе бродить по опочивальням среди бела дня, когда я наезжаю домой в Уивенго.

И, хотя он рассказывал об этих происшествиях прямо и серьезно, ей показалось, что в его его сквозит всегдашняя насмешливость.

— Вы, однако, не сидите в тюрьме как потомок и наследник мятежников, мастер Стаффорд. Вы служите при дворе и стоите близко к королю.

— Совершенно справедливо, миледи. Она быстро всему здесь научится, Вилл. А нас, возможно, следует остерегаться — ведь тот, кто расплачивается за большую провинность, не страшится совершать малые, — сказал он, не сводя глаз с Марии, хотя Вилл Кэри обнаруживал растущее беспокойство. — Желаю вам обоим доброго вечера. — Стаффорд неожиданно откланялся и был таков, словно спиной почувствовал приближение короля.

— Пора и заканчивать, право, самое время, — разнесся зычный голос Генриха Тюдора, и тут же музыка смолкла. Он обхватил одной рукой Марию, другой Вилла Кэри и крепко сжал их обоих.

— Дамы! Поспешите отвести новобрачную на ложе, ибо скоро и мы, мужчины, поднимемся в опочивальню, а новый господин ее желает, чтобы молодая ожидала его в готовности!

Все дружно засмеялись, а Генрих Тюдор наклонился и горячо поцеловал Марию в губы. От него исходили запахи гвоздики и вина. Толпа рукоплескала, все взоры были обращены к ней, и Мария подчинилась, смущенная и раздосадованная. Она вдруг обрадовалась тому, что дорогая подруга ее, герцогиня Суффолк, готовится к родам и не смогла присутствовать на этом парадном свадебном пиру, устроенном королем. А если бы королева Екатерина пожелала здесь быть, то Мария, разумеется, в этот миг умерла бы со стыда.

— Давай же, Мария, бегом! — воскликнула Джейн Рочфорд, схватила Марию за руку и потянула за собой. И Мария пустилась прочь из зала в сопровождении матери, Розы Дакр и еще нескольких хихикающих дам. Задыхаясь, они взбежали по лестнице к той комнате, где Вилл провел две предыдущие ночи, когда Мария была в Гринвиче.

Поджидавшая ее Симонетта уже раскрыла постель с мягкими полотняными простынями. Девушки освободили Марию от свадебного наряда, и та сквозь собственные слезы увидела слезы на глазах своей матушки.

— Порадуйтесь за меня, матушка, — тихо промолвила она, а тем временем девушки со смехом принесли ей ночную сорочку и кружевную накидку.

— Я радуюсь, миленькая моя. Это я просто вспомнила свою первую брачную ночь и все, о чем тогда мечталось.

Времени обнять, утешить друг друга у них не было: Роза Дакр сообщила всем, что Его величество желает тотчас подняться сюда вместе с женихом, как он сделал в этом же дворце, когда принцесса Мария повторно обвенчалась с герцогом Суффолком — торжественно, на английской земле.

— Его величество был у дверей вместе с уже полураздетым герцогом, когда мы еще и накидку на невесту надеть не успели, — делилась воспоминаниями Роза.

— Так они, стало быть, венчались в третий раз, — вставила Мария, стуча зубами от нервного напряжения. — Я присутствовала на первом венчании, тайном, а потом они венчались снова, в Париже на Пасху.

— Это правда, — согласилась Роза весьма прохладным тоном, потому что всеобщее внимание обратилось к Марии. — Ты была тогда совсем еще ребенком, вот тебе и позволили остаться.

— Ой-ой-ой, надо же еще цветы разбросать! — закричала, суетясь, Джейн Рочфорд, заслышавшая в передней громкие мужские голоса. — Ой-ой, укладывайте ее скорее на ложе!

Джейн поспешно сыпала на пол пригоршни сушеной лаванды, маргариток, сладкого укропа, рябишника; воздух сразу наполнился пьянящими ароматами. Четыре мощных удара сотрясли дверь, и не успела леди Буллен дотронуться до дверной ручки, как створки распахнулись настежь, и все увидели согнувшегося от смеха короля и обнаженного до пояса Вилла Кэри с пылающими щеками.

— Мужьям нет нужды стучать, мадам, — высокомерно заявил он и тут же покраснел как рак, осознав смысл сказанного. Но остальные мужчины, кажется, ничего не слышали — они просто втолкнули его в опочивальню, следуя за ним по пятам. В комнате сразу стало тесно, но Мария спокойно сидела на ложе в сорочке и накидке, укрывшись снизу до пояса простынями и облокачиваясь на пышную подушку.

— Вот и она, счастливчик ты, сукин сын, тебя дожидается… Хотел бы я оказаться на твоем месте, Вилл! Сделай себе нынче ночью доброго сына, Вилл Кэри! — Комната наполнилась грубым хохотом, и Марии отчаянно захотелось зажать уши.

— А ну-ка, — прорезался сквозь шум зычный голос короля, — все вон отсюда, бездельники!

Вся компания послушно устремилась в переднюю комнату.

Мария увидела, как матушка обернулась в дверях и улыбнулась ей, а Симонетта помахала рукой. Они остались в опочивальне втроем, и Марии на одно безумное мгновение показалось, что король отошлет сейчас и робко глядевшего Вилла Кэри. Генри Тюдор пожирал ее глазами, срывал простыни, тянул вверх сорочку и…

— Удачи тебе, Кэри. Будь с ней поласковей. Завидую я твоей теплой постельке. — Король отвел в сторону жаркий взгляд, повернулся и громко хлопнул дверью.

Вилл подошел к двери и заложил ее на засов. Мария все еще чувствовала на себе взгляд Его величества, пронизывающий, властный, как на портрете, что висел в холле замка Гевер. Вчера, близ турнирного поля, король сказал, что попытается дать ей неделю, но он любит ее, так что ни за что не ручается. С Виллом Кэри ей было гораздо спокойнее, но король, если говорить правду, притягивал ее намного сильнее.

— О чем задумалась, Мария? — Вилл медленно подошел к ложу с роскошным пологом. — Какая ты красивая! Мне очень повезло! Выбор Его величества мог пасть на Комптона, или Гастингса, или Стаффорда, а он отдал тебя мне.

— Стаффорда? Вильяма Стаффорда?

— Ну конечно. Он холост и близок к трону. Я, однако, думаю, что Его величество считает его непокорным, его труднее держать в узде, чем меня.

«Уж конечно, Вильяма Стаффорда было бы куда труднее умаслить, если король пожелал бы затащить к себе в постель его жену, — с горечью подумала Мария. — Значит, великий Генрих все растолковал Виллу Кэри. Он понимает, что я стану возлюбленной короля, и смирится с этим ради земель, денег и своей противной сестры. Да и какая разница, коль все мы достойны жалости? А я вот никого не люблю, кроме несчастного Джорджа, которому придется делить ложе со смешливой дурочкой Джейн Рочфорд, тогда как ему грезится длинноногая Марго Вайатт. Так почему бы и мне не жить с Виллом Кэри?»

Вилл снял туфли и чулки и задул несколько свечей, оставив только две, стоявшие рядом с огромной кроватью из крепкого дуба.

— Я уверен, что мы сумеем помочь друг другу, Мария. При дворе происходят иногда страшные вещи. Я сохраню свою должность, свою красавицу жену, а ты должна помнить: что бы там ни было с королем, ты носишь мое имя.

Он потянул за ленточки, державшие ворот накидки, и помог Марии сбросить ее. Крепко прижал ее к своей почти безволосой груди, положил подбородок ей на голову.

— Я постараюсь быть нежным, Мария, но в те ночи, когда ты со мной, ты должна быть только моей. Все последние дни я снова и снова повторяю это себе.

Он перевернул ее на спину, закатал ночную сорочку выше пояса, раздвинул ей ноги и сразу же оказался сверху.

— Эта ночь будет долгой, обещаю тебе, милая женушка.

Да, то была долгая ночь, и Вилл Кэри мягко, спокойно, уверенно предавался любви с ней не раз и не два. Телом она подчинилась ему, но сердце ее было свободно, как она снова и снова повторяла себе все последние дни.

Смежая наконец тяжелые веки, она с раздражением подумала, что во снах ей является не тихий и серьезный Вилл Кэри и даже не любвеобильный король. Во сне ее преследовало красивое грубоватое лицо Вильяма Стаффорда, его смех и его пристальный взгляд.