Глава 13
Проснулась от того, что замерзла. Когда открыла глаза, не поняла, где нахожусь, передо мной была белая пелена. Стало не по себе. Причина холода– отсутствие охотника. Где его постоянно носит?
Я аккуратно вылезла из спальника и встала на ноги. Удивительно, но плотный туман был лишь на уровне колена, словно в чашу налили молока. Он отлично скрывал нас под собой от посторонних глаз. Воздух был влажным и холодным, я тут же покрылась мурашками. Спать, как не странно не хотелось. Боясь наступить на Семинэля, я отошла подальше и побрела на ближайший холм, босиком, потому что найти обувь– целая проблема. В ложбине ветра не было, а вот чем выше поднималась, тем сильнее он становился. Мои волосы то взлетали, охлаждая спину, то опускались, согревая. Небо светлое, но солнце еще не появилось над вершиной огромной горы, зато его лучи, украсили ее словно корона. Я поднялась на самый верх. От красоты и высоты захватило дух.
Низина утопала в дымке. Я затаила дыхание. Жаль, не умею рисовать, ведь память не запомнит все, что видят глаза, а я бы с удовольствием поделилась с кем-нибудь таким воспоминанием.
Я сделала шаг вперед, пытаясь найти еще лучший обзор и оступилась, но сильные руки не дали упасть.
– Тебя можно хоть на минутку оставить одну? – ворчливо раздалось над ухом.
– Можно было когда-то, а теперь смерть будто попятам идет, – озвучила я давние наблюдения. И почему сказала именно ему?
Макианэль, придерживая меня за руку, встал рядом:
– Ты действительно так считаешь?
– Да. Уже шесть лет любое поползновение на свободу заканчивается плачевно.
– Сейчас у тебя было это поползновение? – не понял он.
– Да, – тихонько засмеялась, – я ушла, не предупредив Семинэля.
– Но разве с ним ты не свободна?
Я посмотрела на охотника, а он в свою очередь на меня. Как же красив. Хотя, мне все лиэли кажутся красивыми. И почему они такие высокие? Так, мне, вроде, задали вопрос.
– Я ни с кем не свободна.
– Больше ничего не скажешь, – констатировал он.
– Нет, да и не нужно.
Послышались торопливые шаги. Я обернулась. Семен, злой.
– В следующий раз, когда приспичит погулять, будьте добры, предупредить.
Я растерлась, Макианэль молчал.
– Сем, – позвала я, протягивая руку, – иди сюда. Смотри, какой рассвет.
Постепенно морщинка на его лбу разгладилась, и он шагнул ко мне, взял за руку.
– Красиво? – спросила я, прислонив голову к его теплому плечу.
– Красиво, – согласился маг.
– Раз все проснулись, пойду вещи собирать, – предупредил охотник и быстро ушел.
– Прости, что так получилась, – посмотрела я на Семинэля. – Я не специально. Проснулась от холода и решила посмотреть, что за холмом. Макианэля не было.
– Хорошо, Оливия, но постарайся больше так не делать. Здесь не безопасно.
Я кивнула.
– Идем? – спросил маг, подарив улыбку.
– Идем.
Мы развернулись и стали спускаться, я шла чуть впереди.
– Оливия, – окликнул Семен, я притормозила.
– Что?
Семинэль все же по утрам само очарование– какой-то взъерошенный, хмурый и немного неловкий.
– Если я еще раз увижу тебя босиком, накажу, – заверил серьезно и тут же подхватил меня на руки.
Я взвизгнула от неожиданности и рассмеялась, а маг улыбнулся, крепче прижимая меня к себе.
– Ты как пушинка, Оливия. Надо кушать больше и под дождиком гулять, может, подрастешь.
– Еще слово о моем росте и укушу, – шутливо пригрозила я, обняв его за шею.
– Я вообще-то о весе.
– То есть ты имел в виду, что подрасту вширь? – удивилась я.
Поморщился:
– Нет, наверно, все же ввысь.
– Вот! – подняла я палец вверх. – Так что больше ни-ни!
– Ладно. Считай, я испугался.
Смеясь, мы дошли до охотника, вернее до него меня донесли. Семен поставил меня на спальник и, подняв кожаные полусапожки, сунул их в мои руки.
Я обулась и стала помогать ребятам собираться. Настроение было хорошим, я даже быстренько соорудила всем бутерброды, за что, к удивлению, от обоих получила «спасибо». Туман развеялся, стало теплеть. Мы похватали сумки и собрались идти дальше по тропе, но разве счастье может длиться долго?
– О, Всевышний, за что? – застонала я себе под нос, когда на холм, к которому мы двигались, вышло несколько человек в странной одежде с копьями и луками в руках.
– Оливия, за спину! – скомандовал Макианэль, но забыл уточнить за чью. Я выбрала Семинэля.
Мы стали ждать, когда к нам спустятся, как я поняла, представители горного народа. Они не спешили, шли медленно, попутно переговариваясь. Три женщины с луками в руках, одетые в легкие белые кусочки тканей, даже не знаю, как назвать то, что прикрывает их грудь и все, что ниже… Двое мужчин с копьями или просто палками, в черных кожаных безрукавках и таких же штанах. И четверо неопределенного пола, одинаково черноволосые, в коричневых балахонах до пят. Они остановились от нас в десятке метров, выстроившись длинным ровным рядочком.
Мак и Семин тоже встали близко друг к другу.
– Оливия, перебеги за спину к Маку, так, чтобы тебя не было видно.
– Меня все равно видели, – прошептала я, но сделала то, о чем просили.
Дальнейшего видно не было. Семен пошел к ним, и послышалась неизвестная мне речь. Тот, с кем разговаривал маг, обладал низким, чуть с хрипотцой, голосом.
– О чем они? – тихонько спросила я Макианэля.
– Мы находимся на их территории, требуют плату, – чуть слышно ответил охотник. Я заметила, что одна его рука прижата к кармашку на штанине.
– Что говорит им Семен? – полюбопытствовала я.
– Предложил самое дорогое, что у него есть.
– Да? И что это? – заинтересовалась я.
– Тебя.
– Что? – чуть громче спросила я.
– Да пошутил я, не кричи, – шикнул он.
– Дурная шутка, – ткнула я пальцем ему в поясницу.
– Не пихайся, – беззлобно попросил охотник.
– Переводи! – рыкнула я.
Подул ветер, и волосы полетели в разные стороны. Знала бы, что придется прятаться за спинами друзей, заплела бы косу.
– Семинэль предложил им свое изобретение. Баночку…
– Поняла, – остановила я охотника, скручивая волосы узлом. – А почему теперь замолчали?
– Нам объяснили, что плата не подходит. Они смогли сами изобрести нечто похожее. Конечно, их мазь не справится всего за несколько минут, но это не проблема.
– Вот как?! – насупилась я. – Какие умные…
– Я тоже удивлен. Здесь что-то не так.
Семинэль что-то сказал. Ему ответили, а потом маг вдруг повысил голос, а рука охотника, которая все еще была у кармана, дрогнула. Холодный ветер усилился, я покрылась мурашками.
– Что там, Мак?
– Все плохо, – негромко, но уже и не шепотом ответил он.
– Чего они хотят?
Макианэль молчал, а голос с хрипотцой снова заговорил.
– Мак, чего он хочет? – снова напомнила я о себе.
– Тебя, Оливия, – серьезно ответил он.
Меня будто по голове ударили, даже в ушах зазвенело. На этот раз охотник не шутил. Кончики пальцев онемели, такое когда-то бывало от страха.
– Но он ведь не согласится? – неуверенно спросила я.
Охотник молчал, Семен опять что-то сказал, послышались шаги.
– Мак, ответь мне. Он согласился?
– Семин сам тебе все скажет, – зло ответил Мак.
Впервые я не хотела, чтобы Семен ко мне подходил. Макианэль отошел в сторону, освобождая обзор. Пришлые так и стояли в рядочек, и с кем говорил маг не понятно.
Семен был мрачнее тучи.
– Нет, – замотала я головой, понимая, что он собирается сказать. Он остановился рядом, заглянул мне в глаза. – Нет, Сема, так нельзя!
– У нас нет выхода, – серьезно ответил он.
– Выход есть всегда, – чуть ли не плача бросила я, сжимая ладони в кулаки.
– Оливия, мы что-нибудь придумаем, – попытался успокоить он.
– Да ты в своем уме? – зашипела я. – Зачем я им?
– В качестве платы. У них принято обмениваться женщинами и мой отказ не принимается.
– Можно попробовать отстоять наше нахождение на их территории поединком, – неуверенно предложил Макианэль. Я посмотрела на него с такой надеждой, что мужчина впервые смутился и, сузив глаза, отвернулся, посмотрел на чужаков.
– Нет, Мак, нельзя, – отрезал Семинэль. – Ты же видишь, что шли они сюда с определенной целью. От поединка откажутся, это у них в порядке вещей. Не надо давать ей надежду.
– Что? – не верила я своим ушам. – Ты уверял, что я с тобою в безопасности! Как ты можешь так рассуждать?
– У нас нет выхода, Оливия. С ними четыре боевых мага. Начнем сопротивляться, через некоторое время дорогу снова перегородят, и тогда наш поход затянется, если вообще сможем пройти. Нужно искать другой выход из положения.
Я понимала, что он прав, но совершенно не хотела это принимать.
Зачем я этим людям? Да пока эти двое будут искать тот самый выход, меня может не стать.
Я долго молчала, да и о чем говорить, все решили за меня. Это только в сказках мужчины идут в бой ради женщин против кучи сильных воинов и побеждают. Хотя, наверно, не только в сказках, если женщина небезразлична. Но до чего же страшно и… неприятно.
Один из мужчин в коричневых балахонах что-то крикнул.
– Что ему? – обреченно спросила я.
– Сказал прощаться, – недовольно ответил Мак.
Я прикрыла глаза и помотала головой. Как в страшном сне, честное слово.
– Оливия, – позвал Семинэль, – потерпи чуть-чуть, мы что-нибудь обязательно придумаем. А сейчас мне нужно тебя обнять.
– Нужно? – подняла я брови. – Зачем?
– Я сказал, что ты моя женщина. Будут неприятности, если слова не подтвердятся.
– Ты, как всегда, оригинален, – насмешливо прокомментировал Макианэль, даже не посмотрев в нашу сторону. – Я бы на их месте все равно не верил.
– Почему? – спросила я.
– Подумай, – серьезно ответил он.
Я подумаю, но позже. Мысли разбежались, пытаясь найти способ остаться с лиэлями.
– Я же скоро стану кошкой, – понуро прошептала я.
– Сейчас, – кивнул Семинэль и сложил руки лодочкой. Меня окутал серебристый туман и тут же развеялся. Хрипловатый голос возмутился. Семен ему что-то ответил.
– Я наложил на старое заклинание новое, должно подействовать.
– Зря, – усмехнулась я. – Может, они кошек едят, глядишь, мучения были бы недолгими. А так… не известно, что меня ждет.
– Действительно, – хмыкнул охотник, я скривилась в подобии улыбки.
– Мы вытащим тебя, Оливия, – тихо пообещал Сема. И я поверила, вытащат. Лишь бы не опоздали.
Мне надоело оттягивать неизбежное. Я подошла к магу и крепко его обняла. Нехотя отпрянула, отдала свою сумку и собиралась уйти, но Сема неожиданно схватил меня за руку и, притянув к себе, поцеловал.
* * *
Меня сковала ужасная слабость, но, увы, причиной тому был не поцелуй, который больше удивил, а может быть немного напугал, чем принес наслаждение. Как все не вовремя!
Я шла к горнякам словно во сне, не веря, что все это происходит со мной, по-настоящему. Не дойдя пару шагов, остановилась и обернулась, посмотрев на Макианэля. Мы не успели попрощаться. Охотник не сводил с меня внимательных глаз. Я нерешительно ему улыбнулась, и он чуть заметно кивнул. На мое плечо легла горячая тяжелая ладонь.
– Идемте, – произнес уже знакомый голос с сильным акцентом. Я обернулась. Рядом стоял мужчина в балахоне. Его лицо теперь скрывал глубокий капюшон.
На ватных ногах я пошла за ними.
Мы долго брели по тропе, пока она не разветвилась. Куда не кинь взгляд, кругом волны холмов, поросшие невысокой мягкой травой, сверкающие на солнце вершинами, влажными от росы. Мы свернули вправо, и начался затяжной спуск. Я нехотя перебирала ногами, окружающие молчали. Со мной общались жестами, показывая, когда и куда свернуть и что и где лучше обойти. И, несмотря на то, что никто не проявлял агрессии, мое предчувствие просто вопило о грозящей опасности.
Ближе к полудню погода изменилась, на смену прохлады пришла духота. Приходилось бесчисленное количество раз взбираться на горы и с них спускаться. Дорога расширилась, появились редкие низкорослые деревья. Мы вновь стали набирать высоту. Казалось, что еще чуть-чуть и снова достигнем низких облаков. Поднявшись на вершину холма, я притормозила. Дальше дорога широкой дугой огибала необъятную долину и вдалеке, наконец-то, появились причудливые крыши домиков.
* * *
Чем ближе мы подходили к поселку, тем сильнее росло мое удивление. Поразили дома. Совершенно ровные небольшие треугольники. На «крыше», что являлась стенами, земля, поросшая меленькой ярко-зеленой травкой. Круглые небольшие окошки над массивной деревянной дверью. Дворов как таковых здесь нет. Но самое необычное– дома кучкуются вокруг места для костра, очерченного кругом из пеньков. Словно цветочки. И сколько их? Даже боюсь предположить, деревня огромная. Между треугольными домами высоко натянуты веревки, на которых сушится одежда и рыба. Значит, и река есть неподалеку. Все люди смуглые, одежда на них присутствует, но ее очень мало, лишь прикрывает самое сокровенное.
Взрослые не обращали на меня никакого внимания, а от детей я ловила любопытные, но недружелюбные взгляды.
Куда я попала? И за что мне все это?
Меня привели к дому, на котором вместо окошка изображен красный крестик. Открыли дверь и втолкнули в сырое прохладное темное помещение. Вот и все. Без лишних слов.
Через открытое маленькое круглое окно земляной крыши света попадало немного, зато дул прохладный ветерок. Пол, как и потолок, обит деревом. В одной широкой комнате лишь стол и лавка. На последнюю я и присела. Ноги устали от долгой ходьбы, поэтому я скинула сапожки и прикрыла глаза.
Я, видимо, задремала. Разбудил скрип открывающейся двери. Приподняв голову со сложенных на столе рук, я посмотрела на вошедшего, но видно было плохо– из дверного проема лился яркий свет.
– Выходить, – раздался звонкий девичий голосок.
Потерев прохладными ладонями лицо, я нехотя встала и натянула сапожки. После темного помещения, глаза не желали открываться. Я с трудом смотрела под ноги. Шли мы недолго.
– Стоять. Здесь. Я доложить о приход.
Стоять, так стоять. Ко мне подошли двое в балахонах.
Ясно, охрана.
Глаза, наконец-то, привыкли к свету. Я стояла перед дверью, на которой изображено солнце. Вот же любители рисовать. Только у них все красной краской… Или кровью?
От догадки тело покрылось мурашками. Фу, ну и гадость!
Дверь приоткрылась, явив на свет высокую девушку с копной кудрявых черных волос и небесно-голубыми глазами. Широкие скулы, высокий лоб, вздернутый носик и тонкие губы. Не красавица, но глаз не оторвать. Из одежды на ней лишь короткая юбка и короткая туника. Зато в ножнах на поясе спрятано явно что-то острое.
Она окинула меня надменным взглядом и отступила, пропуская в дом.
В помещении было темно и душно, от запаха благовоний закружилась голова и к горлу подкатила тошнота, но увидев старуху, сидящую за столом, я взяла себя в руки и попыталась дышать через раз. Она будто сошла со страниц сказок, где играла старую злую ведьму. Маленькая, истощенная, с впалыми щеками, огромными глазами, затянутыми белой поволокой, с белоснежными кудрявыми волосами по плечи. Бабулька застучала крючковатыми пальцами по столу, и я инстинктивно попятилась назад, но толчок в спину дал понять, что назад пути нет.
Старуха что-то пророкотала на своем каркающем языке, показав на стул рядом, и девица звонко сказала:
– Сесть.
С трудом совладав с собой, я подошла к столу и медленно опустилась на стул с высокой спинкой. Переводчица села рядом.
Ведьма снова заговорила, тут же раздался голос девушки, от чего я вздрогнула, судя по лицам, на радость всем.
– Я пожелала, чтобы ты пришла сюда. Сказать имя свое.
– Оливия, – ответила я, уперев взгляд в замызганную столешницу деревянного стола.
– Оливия, – повторила старуха, будто пробуя на вкус. Я подняла на нее глаза.
Она тряхнула головой, жест был до того смешным, что пришлось закусить губу, чтобы не улыбнуться.
– Я говорить не много, но объяснить, а ты слушай. Это причина, – перевела девушка.
Я пожала плечами. Будто у меня есть выбор не слушать.
– У всего есть жизнь, – заговорили они, – у звезды, у растений, у животных, у рек, у камней, у дорог, у деревень. Жизнь– течение реки. Река, как младенец, начинать жить с капли. Она растет, развивается, опускается, поднимается, но неизменно ее жизнь прервется. Придет смерть, но смерть бывает разной. Иногда она– начало новой жизни, а иногда большая точка. Река не может течь спокойно, порой в ее воды попадают камни– препятствия. Вода их огибает, как бы тяжело это не даваться. А бывают препятствия пострашнее– например, засуха. Засуха– убивать реку. Ставить точка, большая точка. Я– помогать убирать препятствия, иногда– создавать. Но ты– засуха.
Мои руки, которые я зачем-то положила на стол, стали мелко дрожать, и я поспешно их спрятала. Не хотелось показывать насколько стало страшно. Насколько понятно, что хочет от меня эта старуха.
– Засуха для многих рек, – сказала она, будто зачитав приговор. – Да, реки все равно умирать, но, когда придет время. Я уничтожить несвоевременная засуха.
Я крепко, до боли, сжала кулаки. Не позволю увидеть свой страх.
– Твое появление увидеть давно. Я готовилась. Ты пришла. Это не просто так, надо остановить засуха.
– А что, если вы ошибаетесь? – спросила я, посмотрев в страшные глаза ведьмы. – Что, если вы увидели меня для чего-то другого?
– В тебе говорит страх. Я его не видеть, но знаю. Гадать и искать причину засуха– трата время. Ты– смерть, я обыграть смерть. В тебе есть тайна, я не буду гадать, – фыркнула старая, – иду коротким путем. Ты умереть на рассвете, когда первый луч прорезать небо. Я это вижу.
Она прикрыла глаза.
– Да, – протянула ведьма. – Белое платье, столб и огонь. Ветер раздует твои кудри, скроет тьма. Я не видеть, что есть тьма. Но думаю, для тебя это смерть, засуха.
Во мне все протестовало против ее слов. Хотелось вскочить, стукнуть по столу и высказать все, что я думаю о ерунде, которую она несет. Но бесполезно. Не знаю, главная она тут или нет, но уверена, ее слово– закон. Они сделают все, что скажет эта ведьма.
Не открывая глаз, старуха что-то буркнула, и девушка встала из-за стола:
– Пойдем. Тебе надо готовиться.
Мы почти вышли, когда снова раздалось карканье ведьмы.
– Что она сказала? – спросила я, замерев.
– С тобой голубые глаза.
– И что это значит?
Девушка толкнула меня и показала идти вперед. После душного помещения, свежий воздух– как глоток свежей воды. Я с жадностью глубоко его вдыхала и уже не надеялась на ответ, но девушка снова заговорила.
– Иногда Амуга видит образы, предметы. Она не знает к чему отнести. Но всегда предупреждает. Так же о тебе может кто-то просто подумать, а она поймать образ.
– Но выводы из этого можно сделать разные…
– Да, – согласилась девица, – но когда дело касаться жизнь и смерть, она всегда права. Ей нельзя перечить.
Да, разговоры тут бессильны. Надо бежать, иначе ее видение сбудется. Времени мало.
Мы дошли до «моего» домика.
– Неужели она никогда не ошибается? – спросила я с надеждой.
– Все ошибаются. Но ты– песчинка. Маленькая жертва.
О, просто отлично! Это же логично…
Девушка открыла дверь и грубо толкнула меня в спину. Я зацепилась ногой за порог и упала на колени. И как умудрилась не расквасить себе нос?
– Я помогу скоротать время, – засмеялась она.
Резкая боль в голове, – последнее, что ощутила перед наступившей темнотой в глазах.
* * *
Первое, что я почувствовала, придя в себя– холод.
Я обрадовалась ему, как родному, и еще крепче зажмурилась. Вот же сон! Наверняка сейчас глаза открою, а рядом Сема спит.
– Очнулась, улыбчивая? – раздался рядом приятный женский голос.
Сердце екнуло. Неужели не сон? Куда меня опять занесло?
– Давай, открывай свои зеленые глаза. Вижу же, что в себя пришла.
И я открыла. Надо мной деревянный прямой потолок, выкрашенный в белый цвет. Уже лучше. Значит, я не в этом… треугольном доме!
– Тебе так понравился потолок? – спросили рядом и тяжело вздохнули:– Я рада. Меня-то от него уже тошнит.
– Да если бы вы побывали там, где мне приснилось… Этот потолок– просто свет в оконце. Кстати, где я?
– Ты, дорогая, из одного плена попала в другой.
– Что? Куда? – не поняла я, повернув голову, и взвизгнув, тут же вскочила с кровати. – Мама!
– Нет, всего лишь кошка, – сочувственно ответила моя вторая ипостась.
Я закрыла глаза, зажала руками уши и плюхнулась обратно.
– Я сошла с ума! За что, Всевышний? Что я сделала тебе? – мне уже стало плевать на свой жалкий вид, хотелось выть.
– Знаешь, я задаю эти вопросы уже восемь лет. Он так и не ответил, – насмешливо сказала кошка, сидящая на кресле рядом с кроватью. – Успокойся. Просто посиди и ни о чем не думай.
Наступила тишина. Мне даже глаза открывать не хотелось, а ладони так и сжимали уши. Время шло, а легче не становилось.
– Послушай, Оливия. Все, что происходит– ужасно, но если ты не возьмешь себя в руки, будет только хуже. Прошу, успокойся, девочка. У нас выпал такой шанс поговорить, что не хочется терять ни минуты. Ведь твой обморок не вечен. Открой глаза, осмотрись. Там на столике водичка. Попей. По-хорошему, тебе поплакать не мешает. Столько пережила и все на сухую. А то по пустякам плачешь, а тут как неживая.
От ее слов поддержки в горле образовался ком и, закрыв ладонями лицо, я впервые за долгое время разревелась, как маленький ребенок. Кошка молчала, а мне становилось все лучше.
Так, поплакали, достаточно!
– Легче?
– Ага, – вытирая руками слезы, ответила я.
– Там водичка…
– Да-да, на столе, помню.
Я проморгалась и осмотрелась. Небольшая светлая комната без окон и дверей. Довольно-таки уютно: кровать, рядом кресло, стол, стул, шкафчик, полка с книгами, огромное зеркало в серебряной раме, умывальник, напротив невысокая ширмочка. Свет идет непонятно откуда, видимо, сам потолок светится.
– Что там? – кивнула я на ширму.
– Туалет.
– О, все удобства, – улыбнулась я, хлюпнув носом.
– Все да не все, – фыркнула кошка. – Попей иди.
Я вскочила на ноги и подошла к столику. Помимо графина с водой, на нем был поднос с едой. Голода я не ощущала, а вот пить действительно хотелось.
Опрокинув в себя два стакана воды, я вернулась на кровать, где уже вальяжно развалилась, почему-то кареглазая, кошка.
– Ну что, давай знакомиться? – спросила она грустно.
– Давай, – согласилась я, сев поудобнее, прислонившись спиной к стене.
– Меня зовут Мария. Мне сорок, нет, подожди, – она ненадолго прикрыла глаза, подсчитывая. – Мне сорок семь лет. О тебе я все знаю.
– Отлично, – воодушевилась я, – тогда я послушаю, а ты объяснишь, куда меня занесло, и о каком обмороке ты говорила.
– Хорошо. Но времени у нас мало, поэтому я коротко. Еще же надо подумать, как тебя вызволить из той хибарки…
– Значит, я все-таки там? – поморщилась я.
– Да.
Я ощупала свою руку:
– Странно. Как такое может быть? Если я там, то почему здесь словно настоящая?
– Понятия не имею. Сама удивлена не меньше. На этот вопрос только мать моя сможет ответить. И то не уверена.
– А кто ваша мать? – полюбопытствовала я, посмотрев на кошку.
– Вопрос хороший и нужный. Итак. Я– дочь той самой ведьмы, что тебя заколдовала, – кошка потянулась и села, посмотрев мне в лицо.
– Дочь? – переспросила я. – Кошка?
– Конечно, нет, не кошка. Вернее, нет, конечно, кошка! – Я улыбнулась. – Это теперь я кошка. Раньше-то человеком была, восемь лет назад. Короче так: я была человеком, потом заболела и умерла. И уж не знаю, что там намудрила моя мама, но ее великий замысел удался: разум кошки умер с моим больным телом, а меня она запихнула в тело кошки, насквозь пропитанное магией.
– Ого, – округлила я глаза. – В голове не укладывается! И даже не знаю восхищаться делом ее рук или ужасаться.
Мария опустила мохнатую голову.
– И я не знаю, Оливия. На самом деле, если не затрагивать тему магического мастерства, все это– ужасно. И мне очень жаль, что ты попала под руку страшной, старой и обозленной ведьмы. Знаю, говорить так о родной матери нельзя, но я настолько устала, что уже ее просто ненавижу. Или испытываю чувства близкие к этому.
– Могу представить, – прошептала я.
– Должна признаться, что когда у меня появилось твое тело, я очень обрадовалась. Теперь мне стыдно за то счастье, ненадолго вскружившее голову. Мать моя никогда ничего просто так не делает. Она поместила это зеркало, – кивнула она в сторону, – сюда, чтобы я могла наблюдать как ты, молодая девочка, мучаешься. В качестве воспитательной меры.
– Коза, – прокомментировала я.
– Еще какая! – согласилась кошка.
– Но почему она тебя сюда поместила. И где дверь? – я снова окинула взглядом уютную комнату. – И почему тут так холодно?
Женщина красиво рассмеялась, хотя на мордашке кошки появилось лишь подобие улыбки.
– Ты такая любопытная. Я каждый раз умиляюсь, когда ты начинаешь вопросы задавать. Как у Семинэля терпения хватает, стойко держится мальчик…
– Что поделать?! – всплеснула я руками. – И все же?
– Мама хотела, чтобы я ей помогала. Но еще будучи здоровой, я дала себе слово, что никогда не пойду по ее стопам. Нет, я, конечно, не записывала свои знания в книгу законов, но и не примкнула к Хранителям. Не знаю, на что надеялась мать, делая из меня помощницу… В общем, не буду в даваться в подробности, мы не сошлись в ряде вопросов и она сильно разозлилась и обиделась. Поместила меня в эту комнату, где два года я просто сидела сама с собой, в надежде, что умру. К сожалению, не умерла. Еда постоянно появляется свежая, вода… – махнула она головой на поднос. – А потом ты появилась. Мне она сделала подарок– человеческое тело, тебя наказала, но и мое наказание не закончилось.
– А где эта комната? Как сюда попасть?
– Не имею ни малейшего понятия. Сама она здесь не появляется, я только ее голос слышу.
– Это какой-то замкнутый круг. И все завязано на вашей маме, которую неизвестно где искать, – устало вздохнула я.
– Давай на ты. Все же не чужие.
– Давай. Хотя твой возраст…
– Ох черти заморские! – возмутилась женщина. – Ну я же не говорю о твоем росте…
– Извини, – засмеялась я.
– Забудем, – отмахнулась она. – Итак, еще вопросы?
– Да-да, – закивала я головой. – Кстати, почему ты рот не открываешь, но я все слышу?
– А! – женщина снова рассмеялась. – Ну это просто. Я ведь тоже магом была. И у меня был свой дар– телепатия, как у тебя дар создателя.
– Ух ты! Здорово, наверно! – я подтянула к себе колени и положила на них подбородок. – Тогда следующий вопрос. Где искать твою маму?
– А я было подумала, что до нормальных вопросов мы сегодня не дойдем, – шутя ответила кошка. – Не знаю, где искать. Точно не в Пустоши, как считают многие. Тебе бы попасть на тот совет, о котором Семинэль говорил. Скорее всего, там можно получить много интересной информации. Мама любит Страналесск, надо искать поблизости.
– Хранителей много, а мама твоя одна. Это как искать иголку в стоге сена, – недовольно пробурчала я.
– Согласна. Моя дочь может что-то знать. Живет она в Страналесске, село на севере от столицы, называется Алушка. Но все же советую начать с совета. Помни, моя дочь– крайний случай, потому что ваше появление принесет ей немало проблем. Ты девочка умная и сама все понимаешь. Зовут ее Стася. И еще, она не знает, что я жива. Не говорите ей.
– Хорошо. Я обещаю, что к ней мы отправимся, только если не будет другого выхода. Кстати, а маму твою как зовут?
– Уля. Она у Хранителей занимает не последнее место. Чтобы добраться до нее, нужно узнать, где прячется вся их верхушка.
Я загрустила. Разве реально узнать то, что не могут узнать самые сильные маги?
– Ну чего нос повесила?
– Перспективы не радужные, – ответила я. – Мало того, что не день– то вырываю жизнь у смерти, так еще и неизвестно, когда все закончится. Вот иногда проскальзывает мысль: может быть, мне давно пора… того… и все проблемы решились бы разом. Может, ведьма права…
– Сейчас я тебе дам того, – подняла кошка лапу. – Чтобы больше не слышала такого! Уж за кем смерть охотится, так это за мной. Но я-то тут сижу, в безопасности, а ты– там. Вот она и отыгрывается. Оливия, если ты опустишь руки– погубишь нас обеих. Моя жизнь в твоих руках. Поверь, я тоже устала. Я к смерти готова была, а вот к такому существованию– нет.
– Представляю. Но кому еще поплакаться, как не тебе? – хихикнула я.
– Это точно, – согласилась женщина.
– Так почему тут так холодно? – я снова покрылась мурашками.
– Сама не понимаю. Маманя мудрит. Она искала тебя. Спрашивала, что зеркало показывает. Оказывается, ей не видно. Но, знаешь, Оливия, мне кажется, что лучше вам ее отыскать до того, как она найдет тебя. Не к добру ее поиски.
– Вот же она неугомонная, – покачала я головой. – Хорошо, над этим подумаем позже. А теперь о проблемах насущных. Как мне покинуть хибарку?
Я бросила взгляд на зеркало.
– Да-да, – встрепенулась кошка. – Иди-ка посмотри, что там с телом твоим.
Я слезла с кровати и подошла к своему отражению.
– Оно ничего не показывает, кроме меня самой, – пожаловалась я, осматривая резную раму.
– Так ты рукой-то дотронься до него, – насмешливо сказала кошка.
– А! – протянула я и ткнула пальцем в зеркало. По отражению побежала рябь, будто в воду капнули, и через некоторое время появилось мое лежащее на полу тело в темной комнате.
– Смотри-ка, – кошка спрыгнула на пол и подошла поближе. – А за окошком-то темнеет.
– Точно. Времени все меньше. Что делать-то?
– Ждать. Мы с тобой пока что ничего не сделаем. Я вот все на окно смотрю. Если станешь кошкой, есть шанс в него выскочить.
Я присмотрелась:
– А ты права! По-хорошему, я уже давно должна была ею стать.
– Может быть, обморок виноват, – предположила женщина. – Хорошо она тебя приложила.
– Да уж. Шишка обеспечена.
– Если не что похуже… – хмыкнула она.
– Главное, чтобы не умерла, остальное заживет, – отмахнулась я. – Нет, ну как они могли так поступить? От Семена такого не ожидала, – покачала я расстроено головой.
– Мужики! Что с них взять? – картинно вздохнула женщина, а потом снова засмеялась. – Шучу. На самом деле, насколько я знаю горный народец, лиэли ничего не могли сделать. Другой вопрос– где их носит сейчас? Надеюсь, поблизости.
– Думаешь, не бросят? – поморщилась я, посмотрев на нее.
– Конечно, нет! Уж не знаю как там этот голубоглазый красавец, а Семен точно.
– Слушай, Мария, я хочу спросить… – смущенно замямлила я.
– О делах сердечных что ли?
– Ну да, – кивнула я и присела на корточки. – Со стороны-то виднее…
– Веришь, я сама запуталась. Мутные они, причем оба.
– Если ты о Маке, то мне все равно, – тут же встряла я.
– Все равно? – усмехнулась кошка. – Это ты кому-нибудь другому скажи. Я говорю то, что вижу. Он тебе нравится и ты ему тоже. Присмотрись, мой тебе совет.
– Ну нет! – протянула я. – Да он мне постоянно угрожает! И эти его «кошка», «оборотень». Так и хочется в лоб дать.
Мария захохотала. Судя по всему, человеком она была веселым.
– Оливия, он потешается над тобой! Да и охотник же. Конечно, ты у него в зоне риска, но мне кажется, Мак давно понял, что ты не представляешь угрозы.
– Ну не знаю, – фыркнула я. – С ним я не чувствую себя в безопасности.
– И правильно. Если серьезно, то и я не знаю. Мой тебе совет: не доверяй обоим, будь настороже. Для Семинэля ты друг, ради которого он пойдет на многое, но, как видим, не на все, для Макианэля пока что лишь симпатичная девушка-загадка. У каждого свой интерес, но не более. Ты и сама это знаешь.
– Семинэль странно себя ведет, – пожаловалась я. – Он переходит «границы», а потом делает вид, что ничего не было.
– Да, заметила. Думаю, есть причина. Смотри, – вдруг воскликнула кошка, – что там в окне.
Я вскочила на ноги и присмотрелась:
– Это Рока!
– Ага. У нее к лапке что-то привязано, видишь?
– Записка, – обрадовалась я.
– И чего радуешься? – насмешливо спросила Мария. – Прочесть все равно не можешь.
– Зато она может ребят предупредить, что я в плохом состоянии.
– А может это наш неизвестный поклонник объявился? – шутливо спросила Мария.
Теперь засмеялась я.
– Мария, с тобой не соскучишься.
– Да ладно, – отмахнулась она.
Сорока подлетела ко мне и выдернула волос.
– Вот проказница! – возмутилась я, всплеснув руками.
– Тебе что, жалко? – спросила кошка. – Смотри, как она трется о твою щеку головой. Жалеет.
Птица потрясла лапкой, скинула записку и запихнула ее клювом под мою ладонь, а потом резко вспорхнула и вылетела в окно.
– Вот и все, снова нужно ждать, – угрюмо сказала я. – Послушай, Мария, а ты не знаешь, что за заклинание использовала твоя мама? Не помнишь наизусть?
– Нет, Оливия, – кошка прилегла у моих ног. – Она ведь не посвящала в свои планы. Это заклинание записано в книгу семейного чародейства. Оно придумано кем-то из моих прадедов, но было недоработано. Я его читала лишь однажды, очень давно, и в старом виде. Кстати, о третьем пункте. Не рассчитывай на него сильно. Даже если произойдет чудо, и тебя кто-то полюбит, заклинание не развеется, просто замрет. И представь, что будет, если любовь пройдет, или, не приведи Всевышний, с возлюбленным что-то случится… Возможно, я об этом сказала, потому что и сама хочу выйти на свободу, не знаю. Но промолчать не смогла.
– Спасибо, что предупредила. Я и не рассчитывала. Не зря никому не говорила.
Мы молча уставились в зеркало. В комнате, где я лежала, становилось все темнее, а еще появилась еле слышная музыка.
– Это у них танцы вечерние? – спросила я.
– Ага. Празднуют удачное окончание дня, – проворчала Мария.
«Оливия», – послышался тихий шепот.
– Мне показалось? – спросила я, посмотрев на кошку.
– Нет! Молодцы ребята, магией призыва воспользовались. Потому и волос сорока вырвала. Вот же умная птица! – восхитилась Мария.
Снова послышалось мое имя, и я стала растворяться в воздухе.
– До встречи, Мария!
– Удачного пробуждения! – крикнула та.
* * *
Пробуждение оказалось, к сожалению, неудачным. Я с трудом встала на ноги. Голова раскалывалась, а на волосах обнаружилась не до конца запекшаяся кровь. Трясущимися руками я подняла записку и развернула.
Слишком темно. Создала шарик магический, но он тут же развеялся. Стены поглощают магию.
Подошла к окошку. После долгих мучений удалось прочитать:
«Если станешь кошкой, прыгай в окно и беги к столбу с фонарем. Придерживайся тени».
– И это все? – проныла я.
Кошкой я не стала, и что делать?
Закружилась голова, я присела к стене у двери. Из окна доносилась приятная музыка, периодически смех и грохот.
Вдруг что-то заскрежетало за дверью. Я вскочила на ноги, борясь с тошнотой. Так темно, что есть шанс проскочить за спиной вошедшего и убежать. Затаилась.
Дверь приоткрылась и тут же закрылась. Рядом со мной замер человек. Не думала, что так обрадуюсь, увидев его. Он повернул ко мне голову.
– Давно стоишь тут?
Я не ответила, и, не удержавшись, повисла на его шее. Вот Мария, наверно, сейчас хохочет…
– Эй, – позвал Макианэль, который, между прочим, прижал меня к себе довольно-таки крепко, – мне, конечно, лестно, но предпочитаю обниматься с девушками в других условиях и при иных обстоятельствах. Давай, после продолжим.
Мои щеки обдало жаром, я тут же отпрянула, а парень одарил меня таким взглядом сияющих в темноте глаз, что захотелось испариться. Что это с ним? Интересно, кто прав, Семинэль или Мария?
Уголки его губ приподнялись, но на лице тут же появилась тревога. Он посмотрел на свою ладонь.
– Кровь? Откуда, Оливия?
– Голова разбита, – поморщилась я.
И вот передо мной снова серьезный и решительный охотник.
– Надо выбираться, – сказал он. – Семинэль должен уже закончить.
– Закончить что?
Не ответив, Макианэль отодвинул меня с прохода и приоткрыл дверь.
– Бежать сможешь?
– Не уверена, но постараюсь.
– Заплети косу, чтобы волосы не развивались, – порекомендовал он.
Шипя от боли, я кое-как соорудила косищу, закатала до колен длинные штанины комбинезона, чтобы в случае чего удобнее было бежать. Мак все еще что-то высматривал за дверью.
– Как мы выйдем? – шепотом спросила я. – Дверь же к костру повернута. Да нас схватят тут же.
– Но я-то здесь, – хмыкнул парень. – И как видишь, никто не схватил. Мы пойдем медленно, но если что придется очень быстро бежать. Готовься.
– Да готова, – отмахнулась я.
Мак отлепился от двери и бросил на меня оценивающий взгляд. Чему-то улыбнулся, покачав головой, и протянул мне руку. Я взяла его за теплую ладонь, он открыл дверь и молча потянул за собой.
Перед нами было много радостных людей, сидящих на пеньках. В центре круга, около костра, красиво изгибаясь, танцевала та самая кудрявая незнакомка, что водила меня к ведьме. Не все взгляды сидящих были прикованы к девушке, но казалось, что никто нас не видит. Мы медленно шли к тропинке, огибая шумную компанию. Макианэль держал мою ладонь крепко и шел уверенно, не обращая на окружающих никакого внимания. А я все еще оборачивалась, наблюдая за танцующей девушкой. И неожиданно, она посмотрела прямо на меня. Я вздрогнула, ее брови нахмурились, но танцевать она не перестала, лишь на мгновение замешкавшись. Казалось, что девушка сомневается, принимает какое-то решение. Ее глаза с тревогой смотрели мне в лицо, и я не могла отвести взгляд, продолжая медленно двигаться, не смотря под ноги. Барабанная дробь и девушка замерла. Ее взгляд заметил и Мак. Остановившись между домами, через которые вильнула тропа, он тихо выругался. Она приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, и я, поняв, что сейчас произойдет непоправимое, попросила ее одними лишь губами:
– Пожалуйста.
Девушка прикрыла глаза. К ней подошел высокий смуглый молодой мужчина, что-то шепнул на ухо. Она снова посмотрела на меня и еле заметно махнула головой, будто сказав: «Проваливайте!».
– Спасибо, – прошептала я и потянула Мака к тропинке.
Девушка отвернулась, улыбнулась мужчине, и прильнула к его губам. А я уже чуть ли не тащила сопротивляющегося охотника, будто приросшего ногами к земле.
– Мак, идем! – не выдержала, зашипев. – У тебя что, ноги отказали?
– Почему она не приняла вызов? – спросил он, не отрывая глаз от танцовщицы.
– Я не понимаю, о чем ты. И если честно, то мне в данный момент плевать! Идем же, дубина! Сказал, бежать будем, а сам стоишь как истукан!
И тут Макианэль пришел в себя. Нет, я не надеялась, что обзывания и резкость сойдут мне с рук, но не подразумевала, что расправа придет так скоро.
Мак резко дернул меня за руку. Не удержавшись, я фактически влетела в его крепкие объятья.
– Псих? – прошипела от страха, уперев ладони в широкую грудь, пытаясь освободиться.
Он больно взял меня испачканной моей кровью рукой за подбородок и приподнял лицо, заглянув в глаза.
– Если ты еще хотя бы раз посмеешь повысить на меня голос или обозвать, я исполню свою угрозу, кошка. Я не Семинэль, не забывайся.
– Вижу, что не Семинэль. Но не посмеешь, – уверенно ответила ему.
– Так хорошо меня знаешь? Посмею, поверь. От тебя ничего не останется, даже горстки пепла, как от любого другого оборотня.
– Я не оборотень, тупица! – прошипела в ответ.
Мои глаза расширились, когда я поняла, что сказала, а его будто потемнели, губы плотно сжались. Он смотрел на меня как на муху, которая порядком надоела.
– Я впечатлена, правда, – прошептала, пытаясь унять страх. – И прекрасно понимаю, что тебе хочется меня убить. Я признаю, что неправа и готова извиниться. Но если мы сейчас не пойдем дальше, то угрозу свою исполнить не сможешь, и извинения уйдут впустую, потому что от нас с тобой точно ничего не останется, когда заметят.
– Глупая, – усмехнулся он и убрал руки, – ничего ты не понимаешь.
– Наверно. С вами с ума сойти можно, – прошептала себе под нос.
– Мы сейчас невидимы, и продлится это долго, – поставил меня в известность.
– Тем не менее, она увидела, – недовольно ответила я, потирая затекшую шею, трясущимися руками. – Может увидеть кто-нибудь еще.
– Она племянница той старухи, к которой тебя водили. У нее есть редкий дар, – он развернулся и пошел дальше. – Если бы приняла вызов, пришлось бы бежать.
– Откуда ты знаешь, куда меня водили? – спросила я, догнав его.
– Видел, – ответил он, продолжая идти вперед.
– И давно ты в этой деревне?
– Столько же, сколько и ты. И будь добра, уйми свое любопытство, утомляешь.
– Не стоит благодарности, – повысила я голос.
Меня захлестнула обида, ведь благодаря мне мы еще на свободе. Хотя, с чего вдруг обижаюсь? Разве это его первый выпад в мою сторону? Пора бы привыкнуть. И что со мной происходит, почему я не могу промолчать и постоянно отвечаю ему, зная, что это может плохо кончиться?
Слабая головная боль и легкий приступ тошноты немного охладили мое разъяренное сознание, которое вдруг начало придумывать способ мести этому голубоглазому нахалу. Я еле за ним поспевала, с трудом передвигая ноги.
Тропинка вела к следующему кругу из домов, пеньков и веселящихся людей. Не доходя несколько метров до первого строения, Макианэль свернул влево, туда, где царила тьма безлунной ночи. Вдалеке виднелся столб, на котором горел магический фонарь.
– Быстрее, – бросил охотник.
– Если ты очень спешишь, можешь идти без меня.
Он остановился и, развернувшись, подошел поближе.
– Или ты делаешь то, о чем я прошу молча и без пререканий, или…
– Или что? Оставишь меня тут? Убьешь? Тогда зачем ты сидел в этой деревне и ждал момента, чтобы вытащить меня из плена? К чему все эти угрозы и почему ты так зол? Неужели тебя задевают слова какого-то оборотня? – в глазах потемнело, ноги перестали держать и я, зацепившись за безрукавку охотника рукой, стала медленно оседать.
* * *
Изо дня в день одно и тоже: просыпаюсь и холодно.
Приподняла голову, на лоб тут же легла теплая ладонь, возвращая меня на место, и я, тихо застонав от боли в затылке, соизволила открыть глаза. Небо темное и звездное.
– Лежи спокойно, не ерзай, – раздалось рядом, когда я попыталась повернуть голову.
– Где Семинэль? – прошептала я.
– Соскучилась? – насмешливо спросил Мак.
– Очень, – призналась. – Так где он?
– Пошел дальше. Или ты думала, он, словно нянька, будет рядом с тобой постоянно?
– Но ты-то рядом! – зло ответила я и прикрыла глаза.
– Я рядом, только потому, что нет другого выхода.
– Выход есть всегда, – усмехнулась в ответ.
– А знаешь, ты права, – разозлился охотник, вскочив на ноги. – Пойду-ка я дальше. Мне гораздо важнее безопасность сына Дома Виру Мадэ, чем жалкой девчонки, которая и шагу не может ступить, чтобы не вляпаться в очередную неприятность!
– Я ни в чем не виновата!
– Виновата в том, что пошла!
– Да иди ты!
Повисла тишина, но ненадолго.
– Тебе не идет, – устало ответил он.
– Что не идет? – растерянно спросила я.
– Такое поведение. Грубость тебе не к лицу.
Он снова сел рядом. А ведь прав. Но контролировать себя в его присутствии становится все сложнее.
– Нет места безопасного для меня, – прошептала ему. – Без Семинэля человеком мне не стать. Я не могла остаться.
– Кто ты, Оливия? – тихо спросил охотник, и мне вдруг захотелось все рассказать. Мне хотелось рассказать обо всем, о каждой минуте своей жизни, поделиться с ним всем, что осталось в моей памяти, но я не произнесла ни слова. Не знаю, как долго мы молчали. Он не выдержал первым.
– Тебе надо поспать. Кто тебя так приложил?
– Та девушка, что танцевала.
– Сначала ударила, потом отпустила, – констатировал он. – Почему?
– Откуда мне знать. Я лишь попросила, решение принимала она, и чем руководствовалась, не знаю.
– Видимо, тем же, чем и мы все.
– О чем ты?
Я все же повернула голову и посмотрела на лиэля.
– Не важно, – ухмыльнулся он.
– А мне важно! – надавила я.
– Я и не сомневался. Ты слишком любопытна, кошка.
И опять эта нахальная улыбка на лице.
– Оливия, – поправила я, ведь у кошки тоже есть имя. – Я всегда любопытна, когда дело касается меня.
Он залез в лежащую рядом сумку и, достав плащ, накрыл меня.
– Спи! – была дана команда, и мне снова захотелось возмутиться, но на этот раз, приложив все возможные усилия, промолчала.
Глаза закрыла, но спать не хотелось. Охотник продолжал неподвижно сидеть рядом.
– Ты спать не будешь? – спросила я.
– А ты хочешь накормить голодных волков?
– А просто ответить на вопрос сложно?
– Для тебя– да.
– Какая честь, – усмехнулась я.
– Глупая.
– Я это уже поняла, спасибо. Кстати, где мы?
– От деревни недалеко. Ты хоть и легкая, но идти через горы с ношей на руках неблагоразумно, скорее, даже опасно. Зато на рассвете посмотрим на твою казнь.
– В смысле? – насторожилась я.
– В прямом. Семинэль создал твою копию, которая сейчас сидит в доме, вместо тебя.
– Морок?
– Лучше. Она практически неотличима от человека.
– Семинэль прекрасный маг, – восхитилась я.
– Который растрачивает себя непонятно на что, живя среди людей.
– Не соглашусь, но чувствую, что спорить бесполезно, – недовольно ответила я.
Макианэль внимательно на меня посмотрел:
– Правильно чувствуешь.
Я вспомнила про Марию и заерзала.
Жаль, что Семинэлю рассказать сейчас не могу, так хочется поделиться.
– Ты угомонишься?
– Ты со всеми такой грубый или только со мной и Семинэлем?
– Я бы на тебя молчание наложил. Жаль, что магических сил не осталось, – посетовал Мак, так и не ответив на вопрос.
– На что же ты их потратил, интересно?
– На невидимость.
Я-то думала, не ответит.
– Молодец! – рьяно похвалила. – Ты, оказывается, небезнадежен. Хоть что-то умеешь, кроме охоты на оборотней.
Макианэль снова посмотрел на меня, но теперь мне стало стыдно. Ничего не ответив, он встал и ушел.
Я долго себя ругала. Как бы он ко мне не относился, ведь спас, остался здесь и, судя по всему, обработал рану на голове. Мог же бросить. Не давало покоя мое неадекватное поведение. Меня будто тяготит его забота, но это неправильно. Нужно извиниться.
Я аккуратно встала на ноги, голова немного кружилась от резких движений. Осмотрелась. Макианэля нигде не видно. Решив забраться повыше, я медленно побрела вверх на вершину небольшого холма. Темнота мешала спокойному передвижению. Я оступалась, спотыкалась, но вскоре достигла цели. Он сидел с другой стороны холма. Отсюда открывался шикарный вид на деревню, расположенную на ровной вершине соседней горы. Не так уж и мало он пронес меня на руках.
Я подошла и присела рядом.
– Не стоило вставать, – тихо сказал он.
– Я хотела извиниться, – посмотрела на него.
– Мне не нужны твои извинения.
– Но я все же извинюсь. Прости меня.
Он молчал, устремив взгляд куда-то в темноту перед собой.
– Я плохо знаю тебя и пока что совсем не понимаю, как себя вести. Ты подначиваешь, а я не привыкла молчать. Но так нельзя, Макианэль. Нам еще неизвестно сколько времени придется быть вместе, а меня уже трясет от твоего общества. Не прошу проникаться ко мне симпатией, не навязываюсь в друзья, не заставляю со мной постоянно разговаривать, но прошу, давай хотя бы уважать друг друга и не пытаться задеть. Ты спасаешь мне жизнь и тут же обижаешь. Как мне к этому относиться?
– Таких, как ты, я, не задумываясь, убиваю. Ты можешь меня уважать?
– Таких, как я, Макианэль, ты, не задумываясь, спасаешь, защищаешь. За это я могу тебя уважать.
Он усмехнулся:
– Но я не могу уважать оборотня.
– Я не оборотень. И мне надоело повторять одно и то же! – повысила голос, сжав ладони в кулаки.
– Тогда кто?
– Обычный человек.
– Маг-создатель уже не может быть обычным человеком. Почему ты ушла из дома, бросив свою семью?
– Что? – не поняла я. – Я никуда из семьи не уходила!
– Я был в твоем доме, в твоей комнате. Я видел глаза твоего отца. Это жестоко, Оливия. Ты живешь рядом с сильным магом не так уж и далеко от дома. Родные приняли бы тебя такой, какая ты есть. Зачем ты с ними так?
По моей спине побежали мурашки.
– Ты же ничего не понимаешь! Что ты там делал? – грубо спросила я.
– Хотел узнать, с кем живет Семинэль… – он запнулся.
– Но как ты догадался, где искать?
Мак бросил на меня насмешливый взгляд:
– Меньше знаешь, лучше спишь.
– Макианэль, это не смешно! Что ты сказал им?
– Ничего особенного.
– Мария, ну как с ним нормально общаться? – воскликнула я, зная, что кошка сейчас наблюдает. – Какое ты имеешь право вмешиваться в жизнь постороннего человека, Макианэль? В мою жизнь?! Какое право ты имеешь меня осуждать, не разобравшись?!
Я вскочила на ноги. В глазах потемнело, но и виду не подала, продолжая смотреть на его макушку.
– В жизнь оборотня? Имею полное право. В любом уголке нашего мира, – спокойно ответил он.
– Ты не прав, Макианэль, – устало сказала я.
– Докажи, – пожал плечами.
– Я предложила временное перемирие, ты отказался. Твой выбор. Мне больше нечего тебе сказать. Я разочарована.
Я развернулась и пошла назад, туда, где лежит теплый плащ, подальше от этого ненормального охотника.
– Подожди!
– Нам больше не о чем разговаривать, – я упрямо шагала вперед.
– Я сказал, замри!
Впереди послышался вой, и я притормозила, оцепенев от страха.
– У меня предложение, – раздалось над ухом. Даже не заметила его приближения.
– Какое? – прошептала я.
– Ты рассказываешь о себе, взамен на очередное спасение твоей жизни и временное перемирие.
– А если нет?
– С волками будешь разбираться сама. Ты ведь маг.
Впереди снова послышался вой.
– Хорошо, – недовольно прошептала. Я не боевой маг, чтобы сражаться. И ведь он это прекрасно знает.
– Что-что? – переспросил охотник.
– Я согласна!
– Вот и отлично. А теперь повернись ко мне.
Я послушно развернулась на месте.
– А теперь подойди поближе и крепко меня обними.
У меня дар речи пропал, Мак тяжело вздохнул:
– Я наложу на нас невидимость и ненадолго уничтожу человеческий запах, для этого нужно, чтобы ты была рядом, как тогда, в доме. Быстрее.
Повторять дважды не пришлось. Волки были уже близко и я, не без удовольствия, повисла у Макианэля на шее. Его руки проскользили по спине, крепко прижав к себе. Но я не чувствовала магии.
– Ты там все или как? – спросила шепотом.
– Все, – так же тихо ответил он, даже не собираясь отстраняться.
– Тогда почему я до сих пор вишу на твоей шее? Отпусти уже!
– Прислушайся.
Я затаила дыхание и услышала шуршание листвы, совсем рядом, а потом повернула голову и еще сильнее прижалась к охотнику. Нас окружало множество горящих желтых глаз. Волки принюхивались, осматривались, но к нам не подходили. Один из них громко взвыл, и я вздрогнула.
– Не бойся, – прошептал охотник. – Они хорошо чувствуют страх. Его я убрать не могу.
Легко сказать. Как перестать бояться, если страшно? Снова заболела голова, накатила слабость.
– Мне не хорошо, – предупредила я. – В глазах темнеет.
– Терпи. Отвлекись.
– Как? Даже посмотреть некуда. Темнота сплошная и глаза желтые, – прошептала я.
Он немного отстранился, и я почувствовала на шее легкое дыхание, а потом и прикосновение теплых губ.
– Что ты делаешь? – выдохнула я.
– Жизнь нам спасаю, – прошептал он.
– Кажется, я не давала разрешение на подобное спасение.
Макианэль тяжело вздохнул и заглянул мне в глаза:
– Оливия, ты самое болтливое существо, которое я когда-либо встречал. Ты можешь помолчать хоть немного и перестать думать?
– Нет!
Волк снова взвыл, а я снова вздрогнула.
– Если ты не перестанешь бояться, они будут вокруг нас до утра шастать.
– Как можно не бояться, когда вокруг больше десятка волков? – чуть ли не плача, спросила я.
Макианэль вдруг улыбнулся, да так, что у меня подкосились ноги. Эта улыбка была красивая, очаровательная и искренняя. Он впервые не насмехался, не ухмылялся, а просто чему-то радовался.
– К чему веселье? – хмуро спросила я.
– Оборотень, которого не боятся волки– не оборотень.
– О, Всевышний! – подняла я глаза к небу. – Наконец-то на него снизошло озарение!
Макианэль не обиделся. Происходящее его действительно радовало, и я немного стушевалась.
– Это не спасает тебя от рассказа о себе.
– Чему ты радуешься, охотник? Признав, что я– не оборотень, ты подписал согласие на мою неприкосновенность. Теперь тебе придется слушать мою болтовню постоянно, – сочувственно улыбнулась я. – Убить уже не сможешь, угрозы– не подействуют.
– На каждого найдется управа, – хмыкнул он.
– Три раза ха-ха!
– Уверена?
Я кивнула. Ну что он может сделать? В любом случае, ничего страшного.
– Я найду эту управу. И не забывай, что все равно могу тебя убить. Кроме меня и Семинэля, слово которого в этом вопросе ничего не значит, о тебе никто ничего не знает. Скажу, что оборотень, и все поверят.
– Опять угрожаешь? – расстроилась я.
– Да, но я же обещал перемирие.
– Обещал, – поддакнула я. – А почему это слово Семинэля ничего не значит?
– Я думал, ты пропустила мимо ушей. Тем не менее, я тебе не отвечу.
– Ну и ладно. Когда эти волки уйдут? – возмутилась я.
– Когда ты про них забудешь.
– Значит, никогда, – констатировала и прислонила ухо к его груди. – А мы не можем сами от них уйти.
– Нет.
Сердце лиэля стучало ровно, но слишком часто.
– Слушай, Мак, а ты тоже боишься! – пришла я к выводу.
– Боюсь, – согласился он. – Но не волков.
– Мне еще кого-то стоит опасаться? – затревожилась я.
– Тебе-нет.
Чудак, что тут скажешь.
– Вы с Семой похожи. Тот может выведать все, что ему нужно, ничего не рассказав о себе, и ты такой же. Либо я, и правда, глупа.
Макианэль тихонько рассмеялся.
– Оливия, ты не права.
– Почему?
– Ты не так мало знаешь о жизни Семинэля.
– Разве что о текущей. Его прошлое, как и твое– тайна, которая не отпускает вас обоих, не дает жить спокойно. Вы ее скрываете, обходите стороной. Вы зациклились на ней, поэтому стоите на месте.
– Возможно, ты права, но это не твое дело.
– Но тебе же есть дело до моей жизни?
– Ну ты и любопытная. Тебя надо использовать в качестве пытки, – снова рассмеялся Мак.
Мое тело стало казаться очень тяжелым, несмотря на то, что охотник держал крепко.
– Почему они не уходят? – устало спросила я. – Смотри, расселись, будто собираются всю ночь здесь провести!
– Я ничего не могу поделать. Заклинание вышло слабенькое, начнем идти, развеется.
– Плохо. Жаль я ничем не могу помочь.
Я тихо зевнула и потерлась щекой о плотную ткань безрукавки на груди охотника. Прикрыла глаза и снова будто попала на маленькую поляну в лесу, залитую солнцем. Мне казалось, что я лежу среди цветов ветреницы, и теплые губы касаются шеи. Я наслаждалась и тонула в голубом небе его красивых глаз. Мне никогда не было так хорошо и спокойно.
– Оливия, – вторглось в мои сладкие грезы. – Ладно, спи.
