– Итак? – Лили Мэй смотрела на детектива, роняя слезы.

Когда в вашем присутствии начинают плакать, вы невольно чувствуете себя не в своей тарелке. Хотя слезы такая штука, которая поддается инфляции почище денег. Очень уж быстро они обесцениваются, причем, как у тех, кто их видит, так и у тех, кто их проливает. Это только в стихах они «вымывают пробки прошлых несчастий из глаз души», а в жизни для чего их только не используют…

– Вообще-то, это была моя реплика, – пожала плечами детектив, но все же ответила: – Вчера ночью на Монастырской Пустоши нашли тело Ричарда Стэнли Логана. Мне очень жаль. А теперь, пожалуйста, ответьте на мой вопрос.

– Кода я видела его, внутри меня словно переворачивалась золотая рыбка.

– Последняя рыбка перевернулась?.. – едва сдержав рвотный позыв, уточнила Кассандра.

– Вчера вечером. Без пяти минут шесть. Потом разговаривала с ним по телефону незадолго до полуночи. Это всё.

– Вы же не просто обменялись прогнозами погоды на завтра. О чем беседовали, – не удержавшись, Кассандра добавила: – Если опустить слова «люблю» и «очень-преочень».

– Вы не любили.

Девочка уже не смотрела на детектива. Что может понять мертвый человек в делах живых? Да и какая теперь разница. Больше ничего не имеет значения для Лили Мэй. Она безнадежно покачала головой и проговорила механическим голосом заводной куклы:

– Мы с Дики любили друг друга, собирались убежать. Пожениться, жить вместе, путешествуя в трейлере по миру. Я бы готовила ему кофе по утрам, штопала носки. Он бы что-нибудь чинил добрым селянам по пути. Какие мы были дети…

Лили Мэй горько усмехнулась. Детектив тоже. Странные мысли вместо соломы заполняют эту прелестную головку, как оказалось.

– Что же произошло взамен? – Кассандра все с большим интересом всматривалась в собеседницу. Казалось, та находится в трансе и пересказывает события одной из своих прошлых жизней. Например, так: звалась Марией Антуанеттой, скакала на балах, споткнулась на эшафоте – бац! – голова покатилась в корзину…

– Он не пришел. Я целую вечность прождала у калитки в сад, за домом у яблони… Потом вернулась в дом, отец и братья ничего не заметили. Они спрятали мамино распятие, которое висело над моей кроватью сколько себя помню. Наверное, надеялись, что без него не уеду. Знаете, что я помню о мамочке? Она давно уже умерла, несчастный случай… Ничего, – девушка удивленно пожала плечами, – неужели Дика тоже забуду?

– Как вы думаете, кто мог желать ему зла? – Кассандре более интересны события посвежее, да и с Логаном случился отнюдь не несчастный случай.

– Никто, кроме моих братьев, – тихо вздохнула девушка. – Они ненавидят его. Всегда ненавидели. Мужчины, – безнадежно махнула она рукой.

– Об этом я и хотела поговорить с ними, – зацепилась Кассандра.

– Они лучше языки проглотят, чем расскажут вам. – Лили Мэй вскинула глаза. Мокрые ресницы слиплись и в виде лучей звезды расходились в стороны от синего сверкающего глаза. – Поговорю с ними сама. Обещаю, если они действительно что-то знают, я вам расскажу.

– Ок. – Сент-Джонс достала визитку. – Вот мой телефон, звоните в любое время. Слышите, в любое. Не могу дать вам больше суток, учтите. Будьте осторожны.

– Мне теперь все равно, – потухнув, безвольно пожала плечом девушка. – Нет, не подумайте, братья не причинят мне вреда. Они слишком любят меня, в этом все и дело… всегда дело только в этом, не правда ли?

– Не знаю. – Не умела Кассандра разговаривать с людьми по душам. Вежливо – сколько угодно, сестра Сара была бы довольна. А вот откровенно, да о тонких материях…

– Я не виновата в том, какая есть, ведь правда же? Ну почему ко мне все так относятся, будто… Будто я могу сделать их счастливыми. Когда я сама так несчастна. Это как проказа, только наоборот, все только и мечтают заразиться… Скажите, вам часто в детстве говорили, что вы красивая? – Проигнорировать ее вопрос было все равно, что не ответить ребенку на вопрос, где после смерти оказался его любимый щенок.

– Нет, – пожала Сент-Джонс плечами, из вежливости немного подумав.

– А говорили, что вы умная?

– Иногда, – не сдержав улыбку, ответила Сент-Джонс. Пару раз признавали за ней такое свойство. Пожалуй, это было самым приятным из того, что она запомнила о своей первой жизни.

– Мой отец постоянно говорил, какая я красивая, как похожа на мамочку… А Дики… он единственный, кто разговаривал со мной как с человеком взрослым. Как с человеком.

– Мне очень жаль, – повторила еще раз детектив, не зная, что на это можно сказать. Наверное, любимых терять очень больно. – Одиночество – удел взрослых, все будет хорошо.

– До свидания, – героически взяла себя в руки Лили Мэй. Горько вздохнув, она аккуратно расправила платье на коленях и сложила руки лодочкой. Крупные капли катились по щеке. Ровные струйки дождя текли по оконному стеклу.

Ходжесы в полном составе собрались проводить вышедшую из гостиной Кассандру. На стенах прихожей висели головы оленей и даже пары волков – отличная работа Бурдэлена. Она исподлобья бросила оценивающий взгляд на внушительный караул. Мужчины расположились в прихожей в стратегически выгодных позициях. Огги слегка поддел ногой дверь, отчего та, хищно лязгнув, с грохотом закрылась.

– Вы здесь новенькая, так что, дамочка, глядите в оба. – Мрачная ухмылка отца многажды усиливалась на лицах сыновей. – Боюсь даже вообразить, что может случиться с человеком в такой глухой местности. Да еще как-нибудь ночью.

– Ну вы, главное, не паникуйте, если заблудитесь, – доброжелательно посоветовала Кассандра. – В случае чего я всегда могу устроить вам уютную камеру. Надежные замки и длительный срок фирма гарантирует, так что никто никого в этой глуши не обидит.

– Хм, вы мне даже начинаете нравиться, – хозяин скривил рот.

– Ух ты, – вежливо оценила такое признание Кассандра. – Но я, пожалуй, повременю умирать от счастья.

– Не спешите, не спешите…

– Подожду немного. Как минимум, до тех пор, пока не засажу за решетку убийцу Логана.

– Да за это медаль надо давать. И денежный приз в придачу, – подал голос младший из юношей. Он встрял со щенячьей наглостью, едва ли не виляя хвостом от удовольствия и азарта. Отец не ожидал, что взрослая беседа прервется таким терьерским наскоком, и даже проявил признаки удивления, для чего едва ли не со скрипом приподнял мощную бровь на полмиллиметра.

– Ага! Или охотничий кубок, – загоготал вслед и другой брат. Он не видел, как именно папаша отнесся к нарушению субординации.

Вероятно, со спины отец менее красноречив, позлорадствовала Кассандра.

– Сайрус, о чем она лопочет? – нахмурился отец уже обеими бровями. Для лучшего обзора он повернулся к сыновьям всем корпусом.

– Мы ни в кого не стреляли, – струхнул младший.

– Ты болван, Хорнби, какого черта я не отрезал тебе в детстве язык?! – взвыл Сайрус.

– Спокойно, дамочки. – Кассандра даже развеселилась. Ну и тупые придурки. – Вы лучше подумайте, что и как будете говорить мне при следующем свидании.

В гробовом молчании Кассандра подошла к дверям. Взявшись за ручку, она ласково добавила Огастесу:

– Ножку подвинули бы. А то ушибетесь ненароком. Опять. Я слышала, Логан вас несколько помял при последней встрече. Вы поэтому жаловались на него в полицию?

– Будьте вы прокляты, вы и ваш паршивый докторишка-трепло! – совсем вскипел юноша. Но братья вовремя перехватили его, когда он дернулся к Кассандре. Дверь с неменьшим грохотом закрылась теперь уже перед его носом.

Как только гости отъехали, отец прорычал:

– А теперь вы мне все расскажете, и упаси вас бог скрыть от меня хоть на полпенни.

Никто в деревне не сомневался в том, что мясник был самым гордым, любящим и щедрым родителем для своих сыновей. Но мальчики, хоть и были горячи, хоть и не могли похвастать особенным умом, не внушали ему столько опасений, как Лили Мэй. Так же как сам Ходжес, каждый из мальчиков уже сейчас мог выжать сок из дубовой ветки в конкурсе силачей на ежегодной деревенской ярмарке. А вот доченька с самого рождения была беззащитна, хрупка, ранима, словно весенний цветок. Вылитая мать. Она так же легко может оставить родных.

Поэтому отец постоянно и непрерывно боялся за девочку, иногда вскакивая посреди ночи от ужаса, что уже потерял ее. Старик Ходжес передал свой страх сыновьям. Но они защищали и боялись за нее, скорее бессознательно подражая отцу, полностью доверяя его опыту и непререкаемому авторитету.

Только отец знал истинную причину. Только он видел злой рок, висевший многотонным камнем над этой ангельской белокурой головкой с огромными глазами. В мутных липких ночных кошмарах он видел, что камень опустился на дочь, что он размозжил тонкие косточки, размолол хрупкие пальчики и смешал с кровью золотистые локоны.

Ненависть к Логану, причастному к роковым обстоятельствам, была так ясно ощутима почти каждую минуту, что он чувствовал ее тяжесть на плечах и от этого уже давно ходил сутулясь, будто все время носил на себе каменные жернова с заброшенной мельницы у лесного озера.

Ходжес всегда знал, что катастрофа случится. И вот теперь, посмотрев поочередно в глаза всем своим сыновьям, он отчетливо понял – все. Это произошло. Больше он ничего не сможет сделать. Черный ураган, сердцем которого была Камилла, эта злая женщина, наконец зацепил его семью, его детей и уже тащит весь их спокойный, уютный мир куда-то в бездну, из которой не выбраться будет никому. От первого же слова, произнесенного Сайрусом, сердце великана, покачнувшись на самом краю пропасти, рухнуло в глухую темную бездну будущего.

– Камилла Логан приехала, отец. Хорнби видел ее только что у дома доктора. А вчера мы с Огги пристрелили чудовище. Прости, что не послушали тебя, но мы были уверены, что на этот раз все сработает. – Он остановился, впуская в свою речь слабый звук сдавленных рыданий из гостиной и шелест дождя с улицы. – Так и вышло.

Устроившись в машине, детектив задумчиво постучала пальцами по бардачку. Вопросительно взглянув на трепетно притихшего Мофли, она недовольно поморщилась:

– В чем дело, узрели дух святой? В участок.

– Я говорил, это настоящие бандиты, – с долей некоторой гордости проговорил констебль. – Удивительно, что они не убивают всех подряд направо и налево.

– Если бы мы имели дело с трупом человека, забитого насмерть дубинками, я бы теперь точно знала, в какую сторону смотреть. Но… боюсь, что деликатность, сомнения и столовые приборы чужды вашим любимчикам, как и всем натурам, так сказать, дионисийского склада.

– Я безумно счастлив, что могу учиться, наблюдая работу такого классного, такого… – задохнулся от восторга Мофли.

– Трогайте, Мофли, трогайте.