Глава XVIII
Возможное волнение
А тем временем инспектор Клик, господин Нэком и Доллопс жили в «Башнях», помогая коронеру, так чтобы Мерритон смог, наконец, предстать перед местным судьей на предварительном слушании.
Однако господину Нэкому все это дело определенно не нравилось.
— Есть во всем этом что-то гниловатое, господин Клик, — продолжал он. — Я понимаю, что сэр Найджел — невинный мальчик, который никакого убийства не совершал. Только все улики против него.
— Однако для пользы дела лучше будет, чтобы он не мешался под ногами, — вставил инспектор Клик. — Поймите, я не возражаю вам. На мой взгляд, этот парень невиновен, так что тут наши мнения совпадают. Люди, вроде Уинна, могут и самого дьявола достать, особенно если долгое время капают на мозги. Но есть еще показания Боркинса… — Странная, задумчивая улыбка появилась на лице детектива. Он подошел к суперинтенданту и взял того под руку. — Скажите мне, вы когда-нибудь видели человека, которого так корчило, как сэра Найджела, при рассказе дворецкого о том, что тот видел Дакра Уинна лежащим на дорожке под окном спальни Мерритона? — спокойно поинтересовался он. — А потом эта пуля, которая попала точно в висок… В этом есть что-то странное, не находите?
— Скорее всего, — ответил Нэком. — Так вы думаете, что это сам Боркинс его застрелил?
— Напротив, я ничего такого не думаю, — решительно возразил Клик. — Если моя версия правильна, Боркинс — не убийца Уинна. Сэр Мерритон — более подходящая фигура для подозрений. Тогда возникает вопрос относительно долговой расписки, которую я нашел в кармане убитого. И подписана она Лестером Старком и доктором. Боже, как бы хотел я иметь таких верных друзей!.. Мне сказали, что Старк, Мерритон и коротышка Уэст — закадычные друзья и члены одного клуба.
— Тогда выходит, что Дакра убил этот самый Старк? — продолжал строить догадки суперинтендант. Судя по тому, он готов был ухватиться за любую соломинку, лишь бы выдвинуть правдоподобную версию, которая удовлетворила бы инспектора и позволила бы выдвинуть обвинение.
— Старина Мерритон, похоже завоевал вашу симпатию — впрочем, как и симпатии других. Вы готовы обвинить в убийствах кого угодно, но только не Найджела. Я даже начинаю подозревать вас в предвзятости.
Нэком покраснел.
— Хорошо. Если вы и в самом деле хотите этого, пусть так и будет, — наконец ответил он. — К тому же меня не заботит, что вы думаете. Если бы у меня был сын, то я хотел бы, чтобы он напоминал сэра Найджела. И я должен посадить этого славного молодого человека за преступление, которого он не совершал?..
— Пока нужно не сажать кого-то, а всего лишь провести расследование… — возразил Клик. — Привет! Это ты, Доллопс?
— Да.
— Есть какие-то новости? Ты нашел парня с усами, который хотел прикончить меня? Судя по выражению лица, ты нашел ответ на эту загадку.
Доллопс не спеша подошел поближе к инспектору, поглядывая через плечо, словно ожидал, что из-за угла вот-вот высунется белое, как у мертвеца, лицо Боркинса или сам Дакр Уинн. Наконец он добрался до инспектора Клика и осторожно коснулся руки детектива. А потом, потянувшись, зашептал на ухо боссу:
— Если я не ошибаюсь, кто-то ведь должен был совершить это преступление, — прошептал он драматическим тоном.
Инспектор засмеялся, но выглядел заинтересованным, в то время как Нэком ждал, что же скажет помощник инспектора.
— Этот парень, похоже, не слишком старался, наклеивая усы, — проговорил он, бросив торжествующий взгляд через плечо в направлении двери, и заговорил еще тише. — Двигаясь по следу, я к полдню добрался до Салтсвита, побродил там кругами… Э, нет, вам придется подождать. Не могу так просто сказать, нужно вас «подогреть»…
Тот парень был в одежде моряка, господин Клик, загорелый; ходил, низко надвинув капюшон штормовки. Он и в самом деле выглядел настоящим негодяем. Золотые кольца в ушах, синий свитер и брюки от морской формы. Бакенбарды и борода, больше напоминавшая гнилые морские водоросли. Хорошенький экземплярчик, доложу я вам.
— Вы проследили его до Салтсвита? — быстро спросил Клик, на мгновение затаив дыхание. — Так? Мой полуночный друг, без сомнения, приплыл на какой-то иностранной посудине — так безопаснее всего, на тот случай, если коронер выйдет на его след. И что дальше, Доллопс?
— Еще я узнал, что ночной гость остановился в нищей лачуге на берегу залива. Оттуда можно добросить камень до ближайшей лодки. Этот парень завернул в бар «Свинья и свисток». Я последовал за ним. Пинты четыре пива, разговор о погоде, кораблях, налогах — и я все узнал о нем. Так или иначе я выследил этого парня.
Клик засмеялся и положил руку на плечо Доллопса.
— Вы оказали нам бесценную помощь в распутывании этой тайны, Доллопс, — объявил он. — Смышленый парень, а, господин Нэком? Сегодня вечером нам стоит прогуляться в этот самый Салтсвит, заглянуть в кабак «Свинья и свисток»… так, кажется, он называется? Думаю, это будет походить на старые времена, когда мы сами занимались арестами и постоянно подвергали опасности свою жизнь. Надо будет хорошенько перекусить.
Он снова рассмеялся, весело, как школьник, и от этого смеха круглое лицо Нэкома приняло удивленное выражение.
— Мой дорогой Клик, — начал он голосом, в котором преобладало удивление, — со стороны может показаться, что вы с наслаждением предвкушаете подобную прогулку. Но этот день может оказаться последним в вашей жизни, если не будете осторожны. Вас поймают, и потребуется не один Доллопс, а вся моя изобретательность, чтобы выручить вас. Прошу быть осторожным, хотя бы ради Алисы.
При упоминании этого имени выражение лица Клика моментально изменилось. Во взгляде появилось нечто, что сделало его намного мягче, складки на лице разгладились. Вздохнув, он мягко протянул:
— Да ладно! — Клик обошел суперинтенданта по кругу, словно рассматривал его первый раз в жизни. На губах его по-прежнему играла странная улыбка. — Я буду осторожен, мой дорогой друг. Обещаю. К тому же ей я тоже дал слово. И то, что жизнь Гамильтона Клика небезразлична для такого ангела, как она, заставит меня поберечься. По крайней мере, я прислушаюсь к тому, что сказал Доллопс. Но раз вы настроены столь осторожно, то вас я с собой не возьму. Мы с Доллопсом устроим пикник на свой лад. Однако прежде чем отправиться туда, пороемся в коробке косметики и немножко изменим внешность. Не стоит появляться там в таком виде. И если сегодня же вечером я не смогу рассказать вам что-нибудь новенькое и чрезвычайно интересное, видит Бог, я в самом деле уволюсь из Скотланд-Ярда и пойду преподавать в начальную школу. Боже! Мне искренне жаль молодого Мерритона. Нет, конечно, я с удовольствием отпустил бы его, но пусть пока настоящие преступники почувствуют себя в безопасности, а он посидит в камере. Предварительное слушанье коронера начнется только завтра после полудня, а к тому времени многое может случиться.
Суперинтендант задумчиво покачал головой.
— Не нравится мне эта затея, Хэдленд, — медленно проговорил он, зажигая новую сигарету от окурка предыдущей. — Здесь и в самом деле скрыта какая-то загадка. Что-то значительное. Я чувствую.
— Мне тоже так кажется, мой дорогой друг, — многозначительно согласился с ним инспектор Клик. — А что было в письме из штаб-квартиры? Я видел, как утром вам передали какой-то пакет, и по тому, как была наклеена на конверте марка, вашему секретарю надо все делать аккуратнее. Из-за этого ваша деловая переписка похожа на любовные письма. Думаю, Боркинс так и подумал.
Но если в ожидании вечернего «развлечения» с Доллопсом настроение инспектора было великолепным, то «барометр» Нэкома явно упал. Он больше не улыбался.
— Вы думаете, рано или поздно наступит конец этим непрерывным грабежам банков? — со вздохом проговорил он. — Скотланд-Ярд достаточно силен, чтобы стереть в порошок любого. Но все наши попытки бессильны, так как преступники не оставляют следов. Сотрудники из штаб-квартиры сообщили, что новое ограбление произошло в Илинге. Как обычно, похитили только золото. Они никогда не остановятся. Если бы этот случай с сэром Мерритоном не был таким странным и запутанным, я вернулся бы в Лондон к оставленным делам. Если честно, то все это сильно меня волнует.
Клик поднял руку, словно пытаясь остановить словесный поток суперинтенданта.
— Только не выкиньте какой-нибудь дурацкий фортель, — вставил он. — Дайте бандитам веревку, чтобы повеситься, они только этого и хотят. И прикажите ничего не делать. Тогда они почувствуют полную безнаказанность и начнут проявлять беспечность. Ожидание — самая сложная часть работы. Когда же они станут совершенно беззаботны, вы возьмете их голыми руками.
— Жаль, что я не могу чувствовать себя столь же уверенным, как вы, — ответил суперинтендант Нэком, покачав головой. — Но вы раскрыли так много загадок, которые на первый взгляд казались неразрешимыми, а теперь, используя свой «вес», пытаетесь меня успокоить… И еще… Ах, Боркинс! Завтрак готов? Должен сказать, что мне не очень хочется есть хлеб человека, которого я только что засадил за решетку. Но, предполагаю, перекусить все же нужно, и желательно до того, как коронер вновь начнет расследование. А люди из местного морга уже ушли?
Боркинс, который осторожно постучал в двери, а потом просунул голову в щель, приглашая всех на ленч, протиснулся чуть дальше. В его глазах был явно написан триумф, на узких губах играла улыбка. Со стороны могло показаться, что он только что выиграл на бегах огромную сумму.
Клик выпустил облако сигаретного дыма и закинул одну ногу на другую — жест, который соответствовал хамоватому образу Хэдленда.
— Хорошо, — совершенно бесцеремонно объявил он. — Однако я не хотел бы оказаться на месте вашего хозяина, Боркинс. Он виновен, в этом нет никакого сомнения; нужно лишь время, чтобы оформить все как положено. Только тогда можно будет говорить о правосудии.
— Вы так думаете? — В голосе дворецкого прозвучала затаенная радость.
— Конечно, так и будет. У господина Мерритона нет никаких шансов. Скоро он будет качаться в петле. Приятная новость перед ленчем, не так ли? Однако нужно относиться ко всему беспристрастно. А сейчас и в самом деле пойдем перекусим.
* * *
Они потратили весь день, обсуждая эпизод за эпизодом все то, что случилось в «Башнях», сравнивая, повторяя каждую сцену той роковой ночи, когда Дакр Уинн отправился на болота и, согласно словам всех, кто находился в особняке в ту ночь, так никогда и не вернулся — если, конечно, не считать заявления Боркинса. А к вечеру суперинтендант, сославшись на головную боль и судороги, прихватив записную книжку, удалился в свою комнату.
На прощание Гамильтон похлопал его по плечу, а потом неожиданно усмехнулся.
— Хорошо, берегите себя, господин Лэйк, отдыхайте, — проговорил он, коснувшись руки суперинтенданта, а потом кивнул, почувствовав, как напряжены мускулы начальника под тканью пиджака. — Я, в отличие от вас, в неплохой форме. Хотя не ожидаю, что возникнут какие-то трудности. Вот утренние газеты и местные издания — все они пишут об этом ужасном деле. Кажется, у Мерритона много друзей — пишут о нем только хорошее. Но, по-моему, они ошибаются, — тут он незаметно подмигнул суперинтенданту. — Во всяком случае, эти газеты помогут вам скоротать вечер. Пока мы не вернемся.
А потом добавил шепотом:
— К тому же мы могли бы намекнуть Боркинсу, что сегодня вечером мне нужно написать несколько писем; я запрусь в своей комнате и не хочу, чтобы мне кто-то мешал. А Доллопс пойдет отправить их на почту и получить свежую корреспонденцию. Так как? Я не хочу, чтобы у кого-либо возникли какие-нибудь подозрения.
Нэком кивнул, потом взял записную книжку и письменные принадлежности точно так же.
— Я буду у себя в комнате, господин Лэйк, — объявил инспектор Клик так громко, чтобы было слышно и в коридоре, если, конечно, кто-то прятался там, пытаясь подслушать, о чем говорят гости в столовой. — Мне нужно написать несколько писем. Нет, не по этому вопросу. Моему финансисту. И, знаете ли, не хочу, чтобы меня при этом тревожили.
— Хорошо, — согласился Нэком. — А я тем временем ознакомлюсь с прессой, так что можете не спешить.
Дверь за спиной инспектора Клика резко захлопнулась, и он отправился в свою комнату вверх по лестнице, тихо насвистывая, в то время как из-за угла выскользнул Боркинс и насмешливо кивнул вслед инспектору. Затаившаяся улыбка играла в уголках рта этого человека; его глаза сузились, когда он смотрел вслед Клику, который поднялся по лестнице, направляясь в спальню.
— Тьфу! — пробормотал дворецкий, обращаясь к теням, словно это были живые собеседники. — Эти полицейские — настоящие профаны и лентяи. Разве нет? Писать любовные письма перед сном… Молодой бездельник!
Потом он повернулся и пошел на кухню. А наверху в темном коридоре замер инспектор Клик. Его плечи дрожали от приступов беззвучного смеха. Гамильтону очень понравились слова Боркинса про бездельника-полицейского.
