22. Вопросы, возникшие в связи с осадой

Назад: 21. По меньшей мере один заговор раскрыт

Вскоре Териза и Джерадин были найдены взводом стражников Смотрителя Леббика.

К этому времени нападавший и Найл пришли в себя. Найл, явно, был не в восторге, обнаружив, что связан своей же веревкой, и через несколько минут яростных проклятий, которые никак не повлияли на каменное выражение лица Джерадина, погрузился в молчание.

Нападавший время от времени что-то ворчал, и его странные черты лица при этом искажались. Но он не делал тщетных попыток порвать свои путы.

Стражники привели кобылу Джерадина и мерина Теризы, и у них было с собой достаточно бренди, чтобы отогнать холод — чтобы кровь в ее жилах побежала быстрее — и достаточное количеством вопросов, чтобы ей захотелось поскорее погрузиться в сон. К счастью, Джерадин позаботился об этом прежде, чем кто-нибудь — включая и самого пригодника — поняли суть его действий: он поспешно заявил, что все вопросы стражников менее важны, чем необходимость скорее присоединиться к людям, идущим по следу Аргуса, преследовавшего принца Крагена.

Териза хотела только одного — укрыться от этой морозной погоды, прилечь где-нибудь в тепле, чтобы скорее забыть вид раны на рыжей шерсти, сквозь которую потоками бьет кровь, — или то, как Джерадин оглушил Найла. Преследование Аргуса и принца только усугубляло ее мучения.

Но зато ни у кого не было времени донимать ее вопросами.

И хотя Териза поклялась себе, что никогда больше не сядет на лошадь, вскоре она обнаружила, что снова сидит верхом на мерине. Отпустив поводья, она вцепилась в седло и ехала туда, куда вез ее конь.

Как только Найл и напавший на Джерадина были привязаны к лошадям, а стражники снова оказались в седлах, ее лошадь последовала за всеми остальными.

Стремясь ехать быстрее, Джерадин вырвался вперед.

— Не волнуйся, — посоветовал один из стражников. — По его следу идет как минимум дюжина солдат. Он от них никуда не денется. И это не случится раньше, как бы ты ни спешил.

Териза обратила внимание на то, какой взгляд бросил Джерадин на стражника — дикий и больной; и она, не задумываясь, сообразила, почему он хочет ехать быстрее. Он не стремился поймать принца Крагена. Он просто мчался вперед, желая удрать от того, что сделал со своим братом.

Она выпрямила спину и попыталась устроиться поудобнее, чтобы ее мерин и остальные лошади помчались быстрее.

Стражники придерживались направления на восток и не пересекали речушку, пока условия местности не вынудили их повернуть на юг. Движение в южном направлении было не слишком быстрым, хотя быстрее, чем пешком. Их скачка длилась достаточно долго, чтобы Териза совершенно окоченела. Она уже ни на что не обращала внимания, ни на стену деревьев с правой стороны, ни на плотное кольцо всадников, окруживших ее, когда они добрались до слияния ручьев, где Рибальд поскакал на юг к Орисону, а Аргус направился на запад вслед за принцем Крагеном — и удивилась, вдруг обнаружив себя в долине, полной стражников.

Сидя на лошадях, они занимались только тем, что ждали чего-то.

Все они смотрели на Теризу и Джерадина. Никто из них не заговорил.

Рибальд, высоко подняв голову, сидел на лошади, потирая свой шрам, с таким видом, словно готов был сейчас завыть.

Джерадин невольно остановил свою лошадь. Люди, ехавшие за ним, тоже остановились. Мерин Теризы ткнулся в круп кобылы и замер.

— Что случилось? Почему никто?.. — голос не слушался Джерадина.

Рядом с Рибальдом стояла лошадь без седока. Но не без груза. Через седло был перекинут человек, со связанными под брюхом лошади руками и ногами, чтобы он не упал. Его спина была влажной. Териза с недоумением узнала жеребца Аргуса прежде чем распознала его самого.

— Мне очень жаль, — прохрипел стражник с пурпурной лентой командира на руке, — я знаю, что он был вашим другом.

— Что?.. — Джерадин попытался заговорить снова, но слова не шли из его рта. — Что?..

— Мы нашли его милей дальше, в овраге. Похоже, он был не слишком осторожен. Там не было ни следа борьбы. Он просто лежал на земле с дырой в боку. Похоже, от стрелы.

Капитан грубо выругался, глядя в снег, и продолжил:

— После этого следы стали запутанными. Когда алендский мясник обнаружил преследование, он и его люди потрудились на славу, должен признать. Я послал своих лучших следопытов, но мне кажется, что это бесполезно. Когда нам все-таки удастся обнаружить его следы, он наверняка уже доберется до дороги или до ручья и исчезнет.

Джерадин не слушал его. Он смотрел на тело, лежащее на спине жеребца. Териза видела, как возле его губ прорезаются складки, отчего он сразу стал казаться более старым.

— Аргус, — сказал он хрипло. — Я убил тебя.

— Отлично, — проворчал ему Найл. — Просто превосходно. С обеих сторон ты сделал так, что хуже и быть не могло. Без принца Крагена ты не сможешь остановить армию Маргонала. Но ты остановил и меня. Таким образом, у алендского монарха не осталось выбора. Захватив Орисон, он оставит его за собой.

Джерадин вздрогнул, но не ответил брату. Пнув лошадь, он развернул ее, чтобы посмотреть в глаза Рибальду.

— Прости, — сказал он. — Это моя вина. Я должен был послать вас вместе.

Рибальд склонил голову. Мгновение Териза боялась, что он ударит Джерадина; он выглядел таким отчаявшимся. И, не задумываясь над своими действиями, она направила своего коня в сторону Джерадина, чтобы оказаться рядом с ним.

— Найл прав, — продолжил Джерадин. — Я не должен был преследовать его. Следовало сосредоточиться на поимке принца.

Рибальд крепче сжал кулаки.

— Неужели я выгляжу похожим на человека, который слушается приказов неопытного щенка? — прорычал он. — Я считал, что он достаточно умен, чтобы присматривать за своей спиной.

Джерадин кивнул и ничего не ответил.

Какое-то время единственными звуками в долине были звуки переступавших на месте лошадей. Затем один из стражников указал на пойманное существо и спросил в ужасе:

— А это что такое?

Пригодник повернулся. Териза с трудом узнавала его; он выглядел опаснее, чем когда-либо бывал Артагель.

— Это я и сам хотел бы выяснить.

— Поехали, — приказал капитан. — Смотритель изойдет дерьмом, когда узнает о произошедшем. И чем дольше он будет нас ждать, тем страшнее будет его истерика. Стройся.

Он затратил еще некоторое время, чтобы оставить здесь гонцов и поддержку для следопытов. Стражники выстроились вдоль ручья в две шеренги. Териза обнаружила себя рядом с Джерадином среди шеренги стражников, которые, кроме всего прочего, интересовались, что делает здесь она.

Териза оглянулась на Найла; его лицо было непроницаемым. Удар Джерадина словно бы стер всякое сходство между братьями.

У напавшего на нее глаза, окруженные щетиной, находились не там, где у человека; у него было рыло и клыки. Но Териза не замечала этого. Она видела только кровь, льющуюся сквозь рану на рыжей шерсти, кровь и смерть, впитываемые белым снегом.

Она почти не обращала внимания на дорогу; ее ягодицы и ноги болели, когда мерин трусил рысцой, чтобы не отстать от остальных лошадей.

Возвращение в Орисон было унылым и казалась Теризе бесконечным. Она потеряла ощущение времени и ни на что не обращала внимания, пока не обнаружила, что орды рыжешерстых всадников, размахивающих ятаганами над ней всякий раз, когда она поворачивала голову, были всего лишь галлюцинацией, рождаемой чрезмерным избытком сероватого солнечного света, сверкающего на слишком большом заснеженном пространстве. Орисон оказался не так далеко, как уверяло Теризу ее физическое состояние. Наконец всадники оказались на внутреннем дворе замка и остановились.

Спустившись со спины лошади, погружая ноги в грязь, Териза, вся дрожа, с трудом смогла сделать шаг.

Стражники слезали с лошадей. На мгновение ее окружил хаос — мужчины мелькали здесь и там, говоря что-то друг другу. Другая группа всадников зачем-то выехала из Орисона и заспешила куда-то. Весь двор казался заполненным стражниками, двигающимися во всевозможных направлениях. Крестьяне и торговцы торопились убрать отсюда свои повозки. Она не знала, что теперь следует делать с лошадью. Где-то рядом было тепло; где-то за высокими стенами, вздымающимися над ней. Но она не представляла, как туда добраться.

Затем командир выкрикнул приказ. Его люди быстро построились, ликвидировав беспорядок, и замерли, вытянувшись.

К ним спешил Смотритель Леббик.

Несмотря на зимнюю стужу, он был одет в свою обычную кольчугу; пурпурная перевязь шла наискось через грудь, пурпурная лента завязана над бровями. Мороз яростно кусал его кожу, но Смотритель, похоже, не замечал этого; внутренний огонь достаточно согревал его. Будучи ниже Теризы, он словно бы возвышался над ней, над окружающими ее солдатами, и даже над лошадьми, как если бы значительно превосходил по росту всех. Ярость сверкала в его глазах.

Он небрежным кивком ответил на приветствие командира, но не заговорил. Смотритель принялся изучать находившихся перед ним. Заметив Рибальда, стоявшего возле тела Аргуса, он направился в их сторону.

Джерадин положил руку на плечо Теризы, словно желая успокоить ее. Но выражение его лица было слишком мрачным, чтобы она могла почувствовать себя лучше.

В напряженном молчании стражники ждали, пока Смотритель минует их и доберется до Аргуса. Леббик грубо схватился рукой за волосы Аргуса и приподнял его голову, словно идентифицируя его. Взгляд, который Смотритель бросил на Рибальда, заставил ветерана отвернуться.

Леббик перевел глаза на мрачного Найла. Затем оглядел захваченное существо. Мгновение эти двое мерили друг друга взглядами через бездну разделявшего их антагонизма и чуждости. Не поворачивая головы, Леббик внезапно спросил:

— Это его лошадь?

— Да, — ответил Джерадин сквозь зубы. — Их было трое. Одного мы убили. Мы с Теризой погибли бы, если Найл не убил бы второго.

Но Смотрителя, похоже, не слишком интересовало, сколько рыжешерстных существ было убито.

— Эта лошадь его? — настойчиво переспросил он. — Эта сбруя?

— Да.

Смотритель Леббик направился к Джерадину. Спокойным тихим голосом, чуть громче шепота, но звучавшим так, что, казалось, его можно было слышать на самых высоких башнях, он сказал:

— Мне не нравятся терять людей. Ты понимаешь меня, мальчик? Мне это совсем не нравится.

Джерадин не пытался отвечать. Да Смотритель и не ждал ответа. Он резко повернулся и рявкнул командиру отряда:

— Отправьте Найла и это чудовищное отродье воплощения в подземелье. Вас, Джерадин, и, — он насмешливо произнес ее имя, — леди Теризу де Морган я хочу видеть в южной караулке.

И, в окружении пара, идущего изо рта, направился восвояси.

— Подземелье, — простонал Джерадин, закрывая лицо руками. — О Найл, что я с тобой сделал?

Найл с резкостью в голосе ответил:

— Не беспокойся об этом, братишка. Эта глупость — лишь одна из многих, совершенных тобой. Кроме того, у Леббика, видимо, долгое время отсутствовала возможности практиковаться в пытках. Так что для него это будет скорее развлечением.

Плечи Джерадина опустились. Териза тупо смотрела на Найла. И в этот момент заговорил Рибальд.

— Советую тебе держать рот на замке. — Он пытался говорить спокойно, но голос его дрожал. — Никого не волнует, что случится с тобой. Не будь ты сыном Домне — и не будь у тебя братьев значительно лучших, чем ты, — мы не стали бы задерживать тебя, чтобы ты выставил свою дерьмовую задницу перед Пердоном. А ты говоришь о развлечениях.

— Рибальд, — предупредил его командир, — хватит.

Но Рибальд не мог остановиться.

— Я уверен, что Пердона позабавило бы, если бы ты предложил ему королевство Мордант, — в его голосе слышалась нескрываемая печаль. — Если бы нам удалось схватить этого сукина сына принца, вся армия Аленда оказалась бессильной против нас. Так что Джерадин оказал тебе услугу.

Найл избегал смотреть на стражника.

— Аргус оказал тебе услугу, ты, гнилая…

— Рибальд! — Голос командира прозвучал словно удар хлыста. — Я сказал — хватит!

Рибальд выкатил глаза, озираясь словно раненый хищник, его шрам побагровел от прилива крови. Тем не менее приказ командира дошел до его сознания и остановил его. Он повернулся спиной к Найлу и принялся отвязывать руки Аргуса.

— У него не было семьи. Кто-то должен похоронить его.

Подняв тело друга на руки, он понес его куда-то, унося со двора.

Териза боялась, что если сейчас не попадет в тепло, то у нее будет истерика.

Командир строго начал раздавать приказы. Нападавшего на Джерадина и Найла тут же повели в подземелье. Оставшиеся стражники занялись лошадьми, а сам командир проводил Теризу и Джерадина в южную караулку.

Казалось, сейчас ее ничем нельзя было удивить. Все происходящее не имело ни малейшего смысла, и она по-прежнему боялась Смотрителя. Как ей удалось пережить такой холод? Наверное, она обманывала себя, считая что в Орисоне было тепло. Она боялась Смотрителя из-за его неуправляемой ярости. Или потому, что лгала ему?

Когда она лгала ему? Сколько раз? Она убила одного из нападавших на Джерадина, и вся ее ложь должна обратиться против нее.

Несмотря на холод и ложь, дверь открылась и закрылась, и что-то благословенное прикоснулось к лицу Теризы. Она находилась внутри замка, но все еще была промерзшей до мозга костей, и отчаяние скручивало ее, словно ледяной кокон; но хотя бы воздух был теплым. У нее не вызывало трудностей дышать им. Она могла распрямить в нем пальцы. Она попыталась прочистить горло, и слабый звук, похожий на всхлип вырвался у нее из груди.

— Мы уже здесь. — Джерадин остановил ее, расстегнул полушубок, чтобы тепло плотнее окутало ее. — Ты не привыкла к такому. — Он взял ее руки и принялся похлопывать ими, но не слишком сильно, а затем начал растирать ее кисти. — Прости, я не думал, что ты так замерзла.

Ее снова начало трясти.

Он обнял руками ее плечи и помог пройти в караулку.

Караулка оказалась низким залом с голым каменным полом и голыми стенами, лишь на одной из стен висела большая черная доска. Значительную часть пространства занимали несколько рядов деревянных скамей, повернутых к доске; видимо, именно здесь Смотритель отдавал приказы капитанам и объяснял, что следует делать своим людям. В караулке было теплее; и дрожь Теризы усилилась.

Смотритель появился через мгновение после того, как они вошли в помещение. С шумом захлопнув за собой дверь, он уставился на Теризу и Джерадина. Териза заметила, что руки Смотрителя сжаты в кулаки. Сначала она решила — это из-за гнева. Но потом сообразила, что он провел большую часть своей жизни, сжимая в руках тяжелый меч, и такое положение пальцев ему привычнее.

Он внимательно посмотрел на нее, и что-то странное случилось с его лицом. Оно смягчилось, и обычное выражение ярости исчезло.

И так же внезапно, как он вошел в караулку, Смотритель покинул ее.

Изумленные, они с Джерадином обратили свои взоры на командира. Тот пожал плечами, пытаясь скрыть удивление.

Они ждали. Джерадин посматривал на потолок. Териза дрожала.

Когда Смотритель Леббик вернулся, его сопровождала служанка с подносом. На подносе стояли три высоких кубка. Что бы в них ни было, от этого исходил сладкий густой пар.

— Вино с пряностями, — объявил он, ни на кого не глядя. Его поведение показывало, что он стыдился своего поступка. — Вы можете выпить.

Служанка поднесла кубки Теризе, Джерадину и командиру и вышла.

Пытаясь скрыть удивление, командир с бесцеремонной быстротой осушил кубок. Затем уставился в него, словно надеясь, что прежде, чем кто-нибудь заговорит, там появится новая порция вина.

Джерадин с подозрением смотрел на напиток, словно размышляя, не отравлен ли он.

Териза не стала ждать, пока он решится. Обхватив руками горячий металл, она словно нектар втянула в себя глоток темной жидкости.

Вино с пряностями. Она отпила еще. Ей никогда не доводилось пробовать вино с пряностями. И она никогда не пила горячего вина. Ощущение было прекрасным. Она сделал большой глоток. Вино растекалось внутри так же нежно, насколько бренди стражников — грубо; и дрожь на мгновение крепче встряхнула ее — и отпустила, и все мышцы внезапно расслабились. Ей снова стало тепло; а вместе с теплом вернулась и надежда. Вино с пряностями. В ее кубке было слишком мало вина, но она допила все, до последней капли.

Внезапно приняв решение, Джерадин сделал несколько больших глотков, но слишком поспешно, и в результате большая часть жидкости вылилась на пол, пока он кашлял и пытался восстановить дыхание. Стараясь помочь ему, командир деликатно похлопал его по спине.

— Спасибо вам, — сказала Териза Смотрителю Леббику, едва опустив кубок. — Спасибо.

— Не нужно благодарностей. — Голос Смотрителя звучал резко, но выражение его лица было мягким и смущенным. — Вам следовало бы брать пример с Джерадина. Он думает, что я подсыпал туда снадобья, пытаясь заставить вас говорить.

Она вздохнула — и обрадовалась тому, что не заметила в своем голосе ни дрожи, ни хрипа.

— С вином все в порядке. Вы принесли вино не ради него. Вы принесли его ради меня. Я благодарю вас за это.

Нахмурившись, Смотритель повернулся к командиру.

— Я хотел бы выслушать рапорт.

Наконец-то оказавшись в привычной ситуации, командир изменил свою позу. Не тратя времени зря, он сообщил все, что знал, описал все, что сделал, и заметил — может быть, это было лишним — что ему ничего не известно о произошедшем с леди Теризой и Джерадином после отъезда Рибальда.

Смотритель, уточняя детали, несколько раз кивнул.

— Хорошо. Возвращайтесь к вашим людям. Отправляйтесь с отрядом туда, где нашли Джерадина и леди. Я хочу, чтобы вы попытались проследить, откуда появились эти существа. По возможности. Я хочу знать, откуда они прибыли. Я хочу знать, почему существа, созданные воплощением, оказались верхом на таких лошадях с такой сбруей.

Когда будете там, пошлите подкрепление и пищу следопытам. Принц Краген не совершит ошибки — но если такое все же случится, пусть он поплатится за это сполна.

И, — сказал он в заключение, — пришлите ко мне ловчего. Я хочу узнать все, что возможно, об этих… — он выдавил из себя слова, глядя на Теризу, — "почтовых голубях".

Командир отдал честь и с нескрываемым облегчением покинул караулку.

Долгое время Смотритель Леббик ничего не говорил. И даже не смотрел на Теризу и Джерадина; он вел себя как человек, погруженный в свои мысли. Затем принялся внимательно изучать их обоих, видимо, выбирая момент, когда в нем с новой силой вспыхнет ярость. Он, похоже, ждал, что один из них заговорит первым, надеясь услышать что-нибудь полезное. Или, может быть, давал себе шанс убедится в неправильности непривычного для него чувства милосердия.

Выражение, с которым Джерадин встретил изучающий взгляд Смотрителя, не было враждебным; но лицо его было напряженным, и он не открывал рта.

Териза тоже не могла заставить себя сказать что-нибудь. Ненависть лиц странных нападавших словно околдовала ее.

Наконец Смотритель пододвинул себе стул и сел, скрестив руки на груди. Его манеры не требовали предложить того же Теризе и Джерадину.

— Итак, — сказал он. Его взгляд был направлен точно между ними, готовый метнуться в любом направлении. — Снова произошло нечто странное, и снова в этом замешана леди Териза де Морган. — Он подчеркивал каждое словно, тщательно произнося согласные и растягивая гласные. — На этот раз как минимум одна загадка все же разрешилась. Я не знаю, с кем она плетет свои интриги. Я не знаю, почему и зачем. Но наконец-то я знаю — как.

— Интриги? — Джерадин моментально завелся. — Териза? О чем вы говорите?

Смотритель Леббик посмотрел на пригодника. Опасный блеск промелькнул в его глазах.

— Я говорю о "почтовых голубях".

— Но это же безумие! У нее нет никаких голубей. Где бы она их держала?

— Возможно, они приносят ей сообщения и уносят ответы. Ей достаточно для этого открыть окно, а затем закрыть его, скрывая свое предательство от всего остального мира.

— Нет, — настаивал Джерадин. — Нет, это — безумие. Их ведь необходимо натренировать. Когда она могла сделать это?

— Мы не знаем, как долго их следует тренировать. — Лицо Леббика было словно выковано из стали и выражало крайнюю степень гнева. Он, казалось, не прислушивался к той чуши, которую произносили его губы. — На самом деле это неважно. Разве она прибыла сюда не из зеркала? Разве у нее не может быть чего-то общего с зеркалами? Она тоже в некотором роде воплотитель. — Его голос звучал убежденно. — Откуда нам знать, какие у нее вообще возможности? Может быть, она провела целые годы, тайно наблюдая за нами, готовя предательство короля Джойса.

Териза покачала головой.

— Вы не понимаете. — Она не могла воспринимать обвинения Леббика на свой счет. Все это было слишком уж глупо. И она чувствовала себя очень уставшей. — Почтовые голуби доставляют сообщения лишь в одну сторону. Их забирают с собой из дома, и они возвращаются назад. И все. Принц Краген мог посылать сообщение своему отцу. Он не мог получать от него ответы. — Затем она замолчала, так как попытка объяснить ему, что его подозрениям следовало сосредоточиться на Элеге, была ей не под силу.

— Видите? — спросил Джерадин. — Это безумие. Алендский монарх марширует со своей армией по Армигиту прямо сейчас, а мы тратим драгоценное время на всякие безумные предположения. Ведь скоро нас подвергнут осаде! Вы этого не понимаете?

На мгновение мускулы на шее Смотрителя Леббика вздулись, его руки крепче прижались к груди. Он был готов в любую секунду взорваться. Тем не менее он заставил себя смотреть на Теризу так, словно не слышал сказанного Джерадином.

— Ловчий, возможно, сможет сказать мне, правду ли вы говорите. И даже если это так, я предположу, что голуби для вас хранятся у одного из ваших союзников в Орисоне.

Джерадин всплеснул руками, но Смотритель его словно бы не замечал.

— Как вам удается связываться со своим союзником, находясь под неусыпным надзором моих людей? Через тайный ход в своем гардеробе. И ребенок мог бы догадаться. Но давайте пока отложим это. А пока что, миледи, почему бы вам не рассказать, как получилось, что вы узнали о сегодняшней утренней встрече принца Крагена и Найла?

Териза уставилась на него, от страха ее сердце забилось сильнее.

— Для столь исключительно невинного человека, как вы, я нахожу слегка необычным то, что вы случайно оказались именно в том месте, шпионя за ними. Можно ли это посчитать доказательством того, что люди, с которыми вы плетете заговоры, вовсе не алендцы? Или вы специально выдаете своих союзников, чтобы скрыть свои истинные намерения?

Расслабленная от вина и невероятно уставшая, она была не способна встретиться с ним взглядом. Может быть, она действительно виновна в том смысле, в каком это понимает он. Такое казалось возможным. Она понимала тайную подоплеку подобного обвинения; оно было заслуженно, потому что считалось истинным; подозрения усиливали чувство вины, которое в свою очередь укрепляло подозрения. Раз Леббик смотрел на нее так строго и разговаривал с ней так грубо, значит, она заслужила это.

От такого она не могла защищаться.

Но вместо нее заговорил Джерадин.

— Послушайте, — его голосу не хватало ярости и страсти Смотрителя, — я собираюсь кое-что объяснить вам. — Он все же добился, что Леббик повернулся к нему. — В первый день оттепели мы с Теризой и леди Элегой отправились на базар. Вы знаете об этом, — и чем больше он говорил, тем дальше, казалось, отодвигал меч, занесенный над головой Теризы словами Смотрителя. — Проходя по базару, мы видели знахаря. Териза узнала его. Это был переодетый принц Краген.

Териза скорее почувствовала, чем увидела, как Смотритель Леббик смотрит на Джерадина.

— Чисто случайно, — продолжал пригодник, — она увидела, как знахарь и Найл, — он произнес это имя так, словно это не доставляло ему боли, — зашли в палатку и о чем-то беседовали. Это произошло перед тем, как на нее напал Гарт. Я решил, что лучший способ выяснить, что происходит, это начать слежку за Найлом. И потому попросил Тора, чтобы Аргуса и Рибальда освободили от их обязанностей, и я поручил им ходить следом за Найлом.

Челюсть Леббика отвисла.

— Это же очевидно, — Джерадин говорил так уверенно, словно мог тягаться с Смотрителем в смелости и решительности. — Она не устраивает никаких заговоров. Если бы она сама использовала почтовых голубей, было бы невероятной глупостью с ее стороны дать нам понять, что она разбирается в этом.

Териза безвольно повесила голову и сохраняла молчание.

— Это все очень интересно, мальчик, — слова Леббика были словно удары кинжала. — Она рассказала тебе, что увидела что-то, и ты решил, как в этом случае следует поступить. Но я — Смотритель Орисона. Моя забота — защищать короля от его врагов. Если в Демесне или Орисоне есть какая-то опасность, я должен быть в курсе. — Он говорил все энергичнее, уже будучи готовым в любую секунду взорваться от ярости. — Почему ты не сообщил об этом мне?

— Потому, дорогой Смотритель, — прогремел знакомый голос, — что вы в своих действиях страдаете невоздержанностью.

Териза с удивлением заметила, что в караулку входит Тор.

Он, похоже, находился в своем обычном состоянии, и хотя ноги не слишком хорошо держали его, намерения его были добрыми. На лице Тора светилась широкая улыбка, словно плавающая на слоях жира. Его походка свидетельствовала, что прежде чем покинуть палаты короля он залил каждый сосуд и каждую полость своего тела вином.

— Милорд Тор, — процедил сквозь зубы Смотритель Леббик. Он не встал. — Я удивлен, что вы решили настолько утрудить себя, чтобы присоединиться к нашей беседе. Сегодня ведь прекрасный день для людей, привыкших целыми днями валяться в постели.

— Это так, — дружелюбно ответил лорд. — Это чистая правда. Однако мне исключительно не везет в том, что голос, который в этом каменном мешке сообщает мне новости, сообщает их незамедлительно. Причем имеет привычку шептать их, но чем глубже я погружаюсь от этого в дрему, тем громче он начинает их говорить. А этим утром мне показалось, что даже король Джойс проснется от спячки.

— Но король, — продолжал он, — похоже, решил не принимать участия в великих событиях сегодняшнего дня. Таким образом, этот груз лег на плечи его советника.

Направившись к ближайшей скамье, он с тяжелым вздохом опустился на нее. Массивная планка застонала под его весом.

— Это очень мило с вашей стороны, лорд Тор, что вы почтили нас своим присутствием — заявил Леббик. — Но так случилось, что в этом нет никакой необходимости. Я вполне способен и сам управиться с "великими событиями сегодняшнего дня".

— Ну конечно же, — Тор был словно тесто в квашне, непробиваемый для сарказма и не воспринимающий никаких доводов. — Без сомнения, вы разбираетесь в осадах так же хорошо, как некоторые разбираются в женщинах. Я уверен, вы примете все необходимые меры, чтобы достойно встретить алендского монарха. Тем не менее, мой добрый Смотритель, должен заметить, — он говорил спокойно, дружелюбно, — что если бы этим вопросом занимались исключительно вы, то и до сей поры не подозревали бы о приближении Маргонала. Как я уже сказал, потому, что в своих действиях вы слишком невоздержанны.

Казалось, глаза Смотрителя Леббика вылезут сейчас из орбит.

— Каким же это образом, милорд?

Тор всплеснул своими пухлыми руками.

— Предположим, юный Джерадин пришел бы к вам и высказал свои подозрения относительно брата? Что бы вы сделали? Вы наверняка бы арестовали Найла. Вместо того, чтобы проследить за ним и подслушать его планы, вы попытались бы выяснить его планы путем убеждения или силой. А если на него не подействовали бы ни убеждение, ни сила… — лорд пожал своими толстыми плечами.

— Допустим, юный Джерадин сообщил бы вам свои поводы для подозрений? Предположим, он упомянул бы о словах, оброненных королевской дочерью, леди Элегой, которая дала понять леди Теризе, что она в заговоре с принцем Крагеном? — сейчас лорд уже не был похож на тесто. Его голос был подобен громыханию от ударов друг о друга огромных каменных глыб. — Предположим, он сообщил бы, что эти стражники, Аргус и Рибальд, следили за Элегой — и именно потому вовремя оказались поблизости, спасая жизнь Артагеля, когда Бретер верховного короля напал на леди Теризу? — Его руки уперлись в мясистые ляжки, глаза сверлили стоящего перед ним Смотрителя. — Предположим, он сообщил бы, что леди Териза отказалась поддержать леди Элегу в ее союзе с принцем Крагеном — и, предупрежденная этим отказом, Элега сделал бы все, чтобы слежка Аргуса и Рибальда оказалась бесплодной? Что бы вы сделали тогда, дорогой Смотритель? Вы стали бы орать на нее? — наконец-то он преобразился из старого пьяницы в лорда провинции Тор, первого союзника короля Джойса в его кампании, которая и создала Мордант. — Послали бы вы своих людей для ее ареста, чтобы она могла предстать перед отцом и быть публично обвинена в измене?

Лицо Смотрителя потемнело от прилива крови, но он не разжал зубов.

— Именно так и было сделано.

Мгновение Тор выглядел так, словно сейчас вскочит на ноги и закричит. Но вместо этого

он печально улыбнулся, и его тон снова стал мягким.

— Ну, хорошо. И каков же результат?

— Пока что найти ее не удалось.

— Конечно же вам это не удалось. Она где-то спряталась. И она предупреждена, мой добрый Смотритель, а зная все тайные закоулки Орисона, она может перепрятываться долгое время. Так что возможность выяснить ее намерения была потеряна — намерения, на которых основаны планы принца Крагена — намерения, которые должны привести к тому, что Орисон сдастся без длительной осады. Мой добрый Смотритель, вы гораздо больше нуждаетесь во мне, чем вам кажется.

Джерадин выглядел так, словно готов был начать рукоплескать.

Мышцы в уголках рта Смотрителя напряглись. Его глаза шарили по караулке, словно искали место на гладкой стене, где бы размазать лорда Тора. Но он не поднялся со стула.

Он медленно произнес:

— Джерадин… Миледи Териза… вы не сказали нам, откуда взялись эти создания из воплотимого. Вы не объяснили нам, как вам удалось поймать Найла. Он ведь твой брат. Он знает тебя. Ведь он наверняка не позволил бы тебе приблизиться и напасть на него. Вы рассказали Тору слишком много всякого. Почему не рассказать ему еще и это?

— "Создания из воплотимого"? — Лорд мягко улыбнулся Джерадину. — Расскажи нам.

Джерадин перевел взгляд с одного мужчины на другого, затем обратно, потом пожал плечами и сказал:

— Хорошо.

Всего несколько минут назад Териза поклялась бы, что такое в принципе невозможно, но сейчас почувствовала, что в комнате слишком жарко. Она поправила на себе полушубок, открывая шею.

— Я действовал, не подумав как следует, — со смущением признался Джерадин. — Найл не был в подлинной опасности. Мне следовало бы отпустить его и сосредоточиться на поимке принца Крагена. Но подобная мысль не пришла мне в голову. Остановить его было столь важно… — Джерадин словно бы умолял их понять его. — Он ведь мой брат. Я не мог допустить, чтобы он стал предателем.

Тор с отсутствующим видом кивнул; его внимание, казалось, рассеялось. Смотритель мрачно пробормотал:

— По-моему, это было поздновато, тебе не кажется?

Джерадин вспыхнул. Но не позволил себе отреагировать как-то на эту реплику.

— Но и тут я все сделал не так. Он ушел от нас, и мы остались без лошадей.

Вот тогда-то и появились эти "создания из воплотимого". Они двигались с востока, но это могло быть из-за складок местности. Я думал, что они снова охотятся за леди Теризой, и потому оказался не готов, когда они напали на меня.

— На тебя? — переспросил Смотритель. — Они напали на тебя?

— Во всяком случае, судя по их поведению. — С видимым усилием Джерадин держался спокойно. — Мы разделились. Они проигнорировали ее. Все трое напали на меня.

Хотя он совершенно не обращал на это внимание, но выражение лица Тора стало довольным, словно он услышал какие-то хорошие новости.

— Юный Джерадин, ты — чудо. Я уже говорил тебе — ведь говорил же или нет? — что ты недооцениваешь себя. Даже у леди Теризы де Морган нет таких врагов.

— Ну, да, — буркнул Смотритель Леббик. — Особенно правдоподобным это кажется потому, что вы оба остались живы. Вы были двое против троих нападавших. Что вы сделали? Ты нечаянно заставил их разом издохнуть?

Каким-то образом Джерадину удалось сохранить самоконтроль. Он осторожно сказал:

— Я стал дубинкой бить по их лошадям. Двое из них упали. Один был убит. Второй — ваш пленник.

— Нет, — выдохнула Териза.

Смотритель Леббик не обратил на ее реплику внимания.

— А третий?

— Третьего заколол Найл. Он увидел, как они скачут в нашу сторону, поэтому вернулся. Териза и я могли бы оба оказаться мертвыми, если бы не он. И когда он отвлекся, я сшиб его с ног. Ударил веткой дерева. И таким образом захватил и его.

— Нет, — повторила Териза. Она не могла остановиться; воспоминания ожили с необыкновенной силой. Все происходило сейчас в ее памяти так ярко, что казалось сном. — Он сражался за свою жизнь, — прошептала Териза. — Я хотела помочь ему. Разве мне нельзя было поступить так? Нельзя же сидеть всю свою жизнь, ничего не делая и ежесекундно ожидая, когда начнешь постепенно исчезать! Это намного хуже, чем самый плохой поступок. Не так ли?

Он сшиб двоих с лошадей. Одного из них оглушил. Второй бросился на него с этими мечами. — Териза содрогнулась, словно ей снова стало холодно; но на самом деле она с трудом сдерживалась от того, чтобы не сорвать с себя полушубок. — Я помогла ему. Я убила… Палкой. Я ударила его сзади и пробила ему череп… Небольшая ранка на рыжей шерсти в области затылка повлажнела, а затем оттуда хлестнула кровь… Потом появился Найл. Джерадин никого не убивал.

У нее закончились слова и она замолчала.

Мужчины уставились на нее. Кадык Джерадина дергался, словно он безуспешно пытался произнести ее имя. Через мгновение Тор мягко пророкотал:

— Моя дорогая леди, ну, конечно же, вам следовало помочь ему. Вы не простили бы самой себе, если бы оставили его без помощи. И скорее всего вы оба были бы сейчас мертвы.

Смотритель Леббик отвернулся.

— Женщины, — вся его фигура выражала горечь и отвращение. — Вечно эти женщины. Неслыханно. Если бы меня когда-нибудь спасла женщина, я бы покончил с собой.

Затем он прохрипел:

— Ну, а теперь насчет лошадей. В них-то, собственно, и дело. Седла и сбруя, милорд Тор. Расскажи ему о седлах и сбруе, Джерадин.

Джерадин, ничего не понимая, уставился на Смотрителя, в то же время сообщая Тору:

— Нападавшие на нас были "созданиями из воплотимого". Но их лошади выглядели совершенно обыкновенно. Больше ничего особенного я не заметил.

Леббик проворно вскочил на ноги.

— Обычные лошади, милорд Тор. Обычные седла и сбруя. Что вы думаете по этому поводу?

Лорд пожевал губами.

— Эти создания оказались на лошадях уже после воплощения. Или они украли лошадей, чтобы воспользоваться ими, или их доставили им те, кто воплотил их здесь. Им дали лошадей и указания.

— Именно. — Леббик смотрел на лорда так, словно фитиль горел уже в непосредственной близости от пороха. — Лошади были обычными. Седла были сделаны однозначно не в Кадуоле — в Кадуоле используют плетеные стремена, а такие могли быть взяты где-то в Аленде или Морданте.

— А сбруя? — спросила Териза.

— А сбруя… — Леббик сделал жест отчаяния, снова сплетая на груди пальцы рук. — Их сбруя включает в себя нахрапник — то, чего вы не найдете ни в Кадуоле, ни в Аленде, ни даже в Морданте, за исключением провинции Тор. — Его взгляд был настолько тверд, что мог бы высекать искры из кремня. — Только ваши люди используют его, милорд Тор.

Тор разглядывал Леббика так, словно тот был занимательной букашкой, пришпиленной к демонстрационному стенду.

— Возможно, — едко заметил Смотритель, — вы считаете это еще одним из проявлений моей невоздержанности…

Эти слова Леббика были для Теризы настолько неожиданными, что прошло несколько секунд, прежде чем она сообразила, что сказано это было совершенно серьезно. Тор? Связан с Вагелем? Тор — против Джерадина, короля Джойса и всего Морданта? Ее ноги оказались слабее, чем ей казалось; просто необходимо было скорее присесть. Поездка на лошади отобрала у нее все силы. Не обращая ни на кого внимания, Териза направилась к ближайшей скамье и села рядом с лордом.

Джерадин был в панике.

— Вы не можете говорить такое всерьез, — запротестовал он. — Вы понимаете, что вы сказали?

Смотритель Леббик внезапно улыбнулся. Его зубы сверкнули.

— О, я уверен, что наш добрый Смотритель прекрасно понимает, что он говорит. — Тор снова превратился в квашню, невосприимчивую к оскорблениям. — Одна из самых каверзных проблем Морданта заключается в том, что нападения злодейских воплощений происходят из неизвестного нам источника. Мой сын был убит врагом, который мог прятаться где-нибудь в Аленде или Кадуоле — или даже в Морданте.

— Если действительно ваш сын был убит, — перебил его Смотритель. — Об этом свидетельствует лишь ваше слово — и слова ваших людей. Труп, который вы показывали нам, мог принадлежать кому угодно.

Джерадин побелел от такого оскорбления лорда. Но Тор оставался невозмутимым.

— Но сейчас, — заметил он, — мы сделали огромный шаг вперед. Сейчас мы знаем, где следует искать.

— В провинции Тор, — Леббик был настойчив, — в ваших владениях, милорд.

Тор позволил слегка проявиться гневу.

— Поразительно, не так ли?

— Без сомнения, — Смотрителя переполнял восторг.

— К несчастью, — внезапно вся ярость покинула Тора, — в настоящее время поиски невозможны. У нас есть другие, более важные дела. Пожалуйста, сообщите мне, что вы сделали для подготовки Орисона к осаде. Похоже, принц Краген очень верит в то, что алендский монарх сможет покорить нас безо всяких усилий. Мне это кажется абсурдом — но я сомневаюсь, что принц Краген склонен верить абсурду. Жаль, что мы не можем задать несколько вопросов леди Элеге или понаблюдать за ней. Ну что ж, нет так нет. Однако нам следует быть начеку, мой добрый Смотритель.

— Я буду начеку, — ответил Смотритель Леббик. — По моим расчетам, у нас есть еще несколько дней, но я выслал следопытов, чтобы знать о приближении неприятеля заранее. Тот факт, что Армигит оказался предателем, дает нам по меньшей мере одно преимущество. — Докладывая лорду, он впал в привычную манеру солдата, рапортующего старшему по званию. — Маргонала нам следует ожидать двигающимся по главным дорогам от Армигита. Это самый легкий и быстрый путь. Так что его армию обнаружить будет несложно.

Кроме того, я разослал гонцов в провинции, которые могли бы помочь нам. Файль и Пердон. — Взглянув на Джерадина, он прокомментировал: — То, что услышит Пердон, будет совсем не тем, что собирался сообщить ему твой дорогой братец. — Затем продолжил доклад: — Я послал людей к Термигану, но он слишком далеко, чтобы это могло помочь нам. У меня еще не было возможности побеседовать с Гильдией, но я сделаю это в самом ближайшем времени. Может быть, мне удастся вбить немного здравого смысла в башки этих тупоголовых воплотителей.

Видимо, никто из Мастеров не счел необходимым уведомить его о роспуске Гильдии.

— Заодно я соберу в Орисоне войска со всех гарнизонов. Большая часть людей, преследовавших Воина Гильдии, — Смотритель произнес это с презрением, — вернулась назад, и я не собираюсь отсылать их заниматься этим же и дальше. За стены замка я отправлю только людей, которые попытаются отыскать принца Крагена, прежде чем он соединится с отцом, и для того, чтобы проследить, откуда взялись эти существа. Все остальные мои силы будут собраны здесь и готовы к действиям к рассвету завтрашнего дня.

Тор кивал, не перебивая доклад.

— Поскольку сейчас конец зимы, наши запасы на исходе. Это серьезная проблема. Но у нас достаточно торговцев и деревень, где мы можем пополнить наши запасы. Это не вызовет серьезных затруднений, так как люди знают, что с началом войны им все равно придется искать защиты в Орисоне, и будет честно, если они заплатят за свою безопасность продуктами. Если Маргонал даст нам три дня, то с запасами еды у нас проблем не будет. Самая большая наша проблема — брешь в стене.

И снова Тор кивнул. Но теперь он закрыл глаза. Лорд выглядел так, словно погружается в сон.

— Если бы не эта брешь, я смог бы защитить Орисон от любого врага. Задолго до истощения запасов как минимум один из лордов прибудет к нам на спасение. Но эта брешь все меняет. Я собрал всех каменщиков, которых смог найти, для сооружения заплаты на проломе. Работа продвигается, но она не сможет быть сделана настолько хорошо, чтобы Маргонал не справился с ней. Я утомил вас, милорд Тор?

Лорд открыл один глаз.

— Ничуть, мой добрый Смотритель. Я просто даю себе отдохнуть после безуспешных попыток представить себе причину убежденности принца Крагена в мгновенном успехе.

Упоминание Смотрителя о Воине напомнило Теризе о том, чем она давно собиралась поинтересоваться. Она чувствовала, что постепенно приходит в себя, что ее внимание и способность к мышлению восстанавливаются. Но пока у нее не было возможности задать вопрос.

— Юный Джерадин, — спросил Тор, — вы точно помните, что Найл и принц Краген говорили друг другу?

— Довольно точно, — ответил Джерадин. — Принц Краген беспокоился об Элеге. Найл сообщил ему о вашем разговоре с ней. О ваших подозрениях. И это ясно свидетельствует, что Найл беседовал с ней перед тем, как уехал сегодня утром. Затем он сказал, что леди Элега уверена, будто вы не сможете помешать ее части плана.

Смотритель Леббик нахмурился. Лорд Тор вскинул одну бровь.

— Найл волновался из-за этого. Но… Позвольте я точно припомню слова, — Джерадин уставился в потолок, освежая память. — Принц Краген сказал: "Мне не хотелось бы, чтобы Элега подвергала себя опасности. Но она уверяла меня, что ей ничто угрожать не может. Мы должны верить, что она сможет сделать то, что обещала".

— И все? — спросил Смотритель.

Джерадин пожал плечами.

— Найл все еще не был убежден. Тогда принц Краген сказал: "Успех и безопасность леди Элеги зависят от сохранения всего в тайне". Он был очень осторожен. Я не уверен, что Найл понял, как много его вопросов остались без ответа.

— Бедняжка Найл, — с издевкой произнес Смотритель.

— Очень жаль, — заметил Тор задумчиво. — Но что одна женщина, спрятавшись в Орисоне, может сделать для обеспечения успеха — мгновенного успеха — осады алендского монарха? Признаюсь, что ошеломлен и нуждаюсь в новой порции вина.

Он с трудом поднялся на ноги. Скамья под Теризой с облегчением скрипнула.

— Мой добрый Смотритель, — пробормотал он, — я советую вам расспросить пленников. Но не вздумайте пытать их. Вам следует немного умерить невоздержанность ваших действий. Я подозреваю, что Найл скорее поддастся на уговоры, чем на воздействие силы. Возможно, он начнет говорить искренне, если убедится, что леди Элега схвачена и единственный способ уменьшить ее позор — рассказать все ему известное. И создание из воплотимого тоже может выболтать нам что-нибудь полезное.

— Благодарю вас за ценный совет, милорд Тор, — ответил Смотритель Леббик. — Надо же — расспросить пленников! Я бы ни за что об этом не догадался. И пока вы будете ждать, что я выясню у них, чем вы займетесь? — Его вопрос был явным намеком на пьянство лорда.

Тор вздохнул. На мгновение его мясистое лицо погрузилось в печаль.

— Мой добрый Смотритель, я доверяю вам гораздо больше, чем вам кажется. Я уверен, вы делаете все, что в ваших силах. Тем не менее я не удовлетворен тем, что у нас есть. Я предприму еще одну попытку заинтересовать короля Джойса судьбой королевства.

И с этим словами он медленно вышел из караулки.

В то же мгновение Смотритель обернулся и бросил взгляд, словно нанес удар алебардой, на Теризу и Джерадина.

— Мне подобное нравится. Этот старый толстяк считает, что сможет справиться с проблемой, которую я пытался решить в течение нескольких лет, немного повыв под королевскими дверями.

Ну вот и началось, мрачно подумала Териза. Сейчас он разорвет нас на куски.

Она оказалась неправа; творческая фантазия Смотрителя не ограничивалась этим. В его тоне слышались издевка и отвращение, когда он сказал:

— До сих пор вы так и не сказали мне ни слова из того, что я хотел бы знать. Но я не хочу, чтобы меня обвиняли в невоздержанности. Поскольку вы пока не собираетесь покидать Орисон, у нас будет достаточно времени для разговоров, из которых я смогу услышать всю правду. А пока я предлагаю вам помочь мне допросить пленников. Вам это должно понравиться.

Они с Джерадином переглянулись. Комната оказалась не такой уж теплой; ей больше не хотелось скинуть полушубок. На лице пригодника появилась тревога, из-за чего беспокойство передалось и Теризе. Она была настолько занята своими проблемами, что почти забыла, как страдает он. Помочь мне допросить — неужели Смотритель собирается использовать Джерадина против его брата? После всего того, что он уже сделал?

И поскольку она верила, что Джерадин нуждается в ее поддержке, она встала со скамьи и посмотрела на Смотрителя.

— Ваши поиски Элеги… — Она все еще боялась его. Однако ей удавалось противостоять ему в прошлом; и она могла повторить это снова. — Как вы считаете, есть ли у вас шансы найти ее?

Челюсти Смотрителя задвигались так, словно он пережевывал железо. Но несмотря на гнев Леббик ответил. При этом он выглядел до странного беспомощным, словно его принуждали отвечать ей.

— Это зависит от того, как много тайных ходов она знает. Я не могу отвлекать слишком много людей на ее поиски.

— Понятно. — Териза ожидала этого. Но это было совершенно неважно. Важен был лишь ее следующий вопрос. Словно направив вдруг все свои мысли совсем в другое русло, она спросила: — Это правда, что ваши люди так и не нашли Воина?

Это правда, что ваши люди так и не нашли Мисте?

— Ох уж эти тупоголовые воплотители, — прохрипел Смотритель. — Нет, мои люди не нашли Воина. Это какой-то бред. Он должен был оставить след. Он ведь должен есть, не так ли? Он должен нападать на деревни в поисках пищи. А Воин не такая вещь, о которой забудет фермер или пастух. Даже если он направился прямо в Кадуол, нам было бы не лишним проследить за ним. Но мои люди не могли собрать о нем даже слухов. Или он мертв, или засыпан где-то снегом. Или Гилбур и Вагель как-то исправили свою оплошность и отослали его назад в то место, где ему полагается быть. Но если вы готовы поверить в такое, то вы можете поверить во все, что угодно. Или он расправил крылья и улетел. Вы должны сказать мне. А что касается огненного кота… — Леббик пожал плечами, — нам повезло. Он направился в западную часть Армигита, где крестьяне загнали его в западню и забили камнями.

А как же Мисте? Что случилось с Мисте?

Если человек, ради которого она рисковала своей жизнью, исчез, где она и чем сейчас занимается?

— Смотритель, — перебил Джерадин. Териза дала ему достаточно времени для восстановления самообладания. — Если вы собираетесь солгать Найлу относительно Элеги, то вам не следует брать меня с собой. Он знает меня слишком хорошо. Он прочтет правду по моему лицу. Я не смогу скрыть ее.

Леббик посмотрел на пригодника. Снова его лицо странно трансформировалось. Териза ожидала увидеть на нем гнев, но гнева не было. Застигнутый врасплох, он оказался открыт, доступен для боли; Джерадин, похоже, задел его чувства.

— Я не собираюсь никому лгать, — ответил он грубо, но эта грубость не имела ничего общего с гневом. — Я вообще не лгу.

— Простите, — мгновенно стушевался Джерадин, смущенный реакцией Смотрителя. — Мне это было известно. Я сказал, не подумав.

— Если бы вы и подумали, это не имело бы ровно никакого значения, — тон Смотрителя Леббика был резким, но его намерения могли быть и благородными. — Не имеет значения, насколько важным считает вас Тор. Не вы заварили всю эту кашу. Принц Краген наговорил вашем брату кучу всякой чуши. Я знаю Маргонала. Он не мог внезапно возлюбить мир и добрососедство. Он планировал захватить Мордант еще до того, как узнал о существовании короля Джойса. Пошли.

И, как бы отметая в сторону извинения Джерадина и свою внезапную странную мягкость, Смотритель направился к дверям.

Караулка, расположенная на пути к подземельям Орисона, ничуть не изменилась с тех пор, как Териза проходила через нее в сопровождении Артагеля для беседы с Мастером Эремисом. Несмотря на сходство с дешевой таверной — массивные столы и скамьи, кровати и жаровни, стойкой для торговли напитками, — ее оборонительные функции сейчас проявились полной мере. В стойках вдоль стен стояло достаточно пик и мечей, чтобы экипировать сорок или пятьдесят человек. И сама комната была единственным проходом, который вел к камерам и из камер.

Вспомнив Мастера Эремиса, Териза почувствовала боль в сердце. Он покинул Орисон не придя к ней, не выполнив обещаний — и боль страсти или печали нахлынула на нее.

Хоть сама комната и не изменилась, люди, находившиеся здесь, казались совсем другими. Они уже не были малодисциплинированными отдыхающими солдатами; все они вытянулись в струнку, приветствуя Смотрителя.

Леббик отсалютовал капитану и проследовал через караулку, не сказав ни слова.

Джерадин, следуя за Смотрителем, пожал плечами и скривился в дружелюбной гримасе, минуя стражников. Несколько из них едва заметно кивнули ему, давая знать, что понимают ситуацию.

Воздух за караулкой остался все таким же спертым, пропитанным вонью гниющей соломы. Редкие лампы, казалось, создавали больше мрака, чем света; коридоры изгибались, словно уводя в самые темные закоулки Орисона. Смотритель Леббик повернул раз, потом другой — и они оказались возле камер.

Через его плечо Териза увидела двух стражников, появившихся из бокового коридора. Они шли один за другим, неся что-то тяжелое.

Через мгновение она поняла: несут носилки.

На лице Джерадина проступила паника.

Первая тупая мысль была: Найл?

Когда Смотритель Леббик уступил дорогу, отодвинувшись к стене, а стражники пошли вплотную к противоположной стене, Териза увидела, что человек, лежащий на носилках, был не Найл.

— Артагель! — воскликнул Джерадин с облегчением и тревогой. — Ты ведь должен быть в постели!

Стражники остановились, и Артагель приподнялся на локте.

— Что ты здесь делаешь? — буркнул Смотритель. — Это вовсе не твое дело. Я уже потерял сегодня одного из своих людей и упустил шанс поймать свинячье отродье Маргонала. Мне еще не хватало, чтобы ты истек кровью.

— С тобой все в порядке? — вмешался Джерадин. Он пытался сказать сразу слишком многое, и потому запинался. — Другого способа остановить его не было. Я не смог отговорить его… Он спас нас… Он мог бы позволить убить нас, но не сделал этого… Меня от всего тошнит… Я ударил… — Голос Джерадина дрогнул; он не смог продолжить. Все его лицо горело: он ожидал от Артагеля прощения.

Но Артагель не посмотрел на Джерадина.

— Он мой брат, — ответил он Смотрителю сухим и скрипучим голосом. Он выглядел так, словно его лихорадило; следы улыбки на губах исчезли, а его глаза блестели, словно полированные камни. — Мне нужно было повидаться с ним.

Один из стражников пожал плечами, несмотря на тяжесть носилок.

— Мы не смогли отговорить его подождать, Смотритель. Он собирался прийти сюда сам, если бы не понесли его.

Смотритель Леббик проигнорировал слова стражников. Глядя на Артагеля, он требовательно спросил:

— Что он сказал?

С неожиданной для такого состояния силой Артагель потянулся вперед, схватил Смотрителя за перевязь и притянул его ближе к себе:

— Он сказал мне правду. Он участвует во всем этом, потому что любит эту безумную женщину. И потому что думает, будто поступает правильно. Кто-то должен спасти Мордант. Он думает, что Маргонал — наш единственный шанс. — Глядя на него, Териза поняла, что в нем нет гнева. Когда он гневался, то улыбался. Нет, сейчас он испытывал нечто похожее на отчаяние. — Она говорила с ним о чем угодно, кроме своего участия в планах Крагена. Он не знает, где она и что собирается делать.

Зато Смотритель Леббик гневался за них обоих.

— И ты хочешь, чтобы я этому поверил?

— Артагель? — настаивал Джерадин. — Артагель?

Артагель встретился со Смотрителем взглядом, медленно отпустил его перевязь и лег на носилки.

— Меня не волнует, поверите ли вы мне или нет. Меня даже не взволнует, если станете ли вы пытать его. Он — сын Домне. И что бы вы не сделали, это наверняка убьет моего отца.

Джерадин поднял руку и прижал ее ко рту, чтобы смолчать.

Смотритель выпрямился. Выражение его лица не смягчилось. Тем не менее он сказал:

— Хорошо, я попытаюсь поверить ему на какое-то время и посмотрю, что из этого получится.

Первый раз за все это время Артагель перевел взгляд на Джерадина. Свет одной из ламп наполнил его глаза тенью.

Джерадин вздрогнул. Териза никогда не видела его столь похожим на щенка, который сидит, поджав хвост, потому что обидел того, кого любит, и не знает, что делать в такой ситуации. Он нуждался хотя бы в понимании, если не в прощении, нуждался хоть в какой-то поддержке со стороны брата.

И не получал ее.

— Ты — надежда нашей семьи, — голос Артагеля был сухим и в то же время возбужденным. — Ты найдешь эту женщину и остановишь ее. Если ты этого не сделаешь — и она предаст нас, — то клянусь тебе, я не позволю войти сюда людям Маргонала, кто бы мне ни приказывал, чтобы я сдался. Если потребуется, я буду сражаться один против них всех.

Лицо Джерадина исказилось, словно он готов был вот-вот разрыдаться.

— Ох, унесите его скорее отсюда, — прохрипел Смотритель Леббик стражникам. — Уложите в кровать. И привяжите, если понадобится. Затем позовите лекаря. Здешний воздух делает его безумным. Прямо сейчас он не сможет сражаться даже с беременной одноногой старухой.

— Слушаемся, Смотритель. — Стражники подняли Артагеля и понесли его в сторону караулки.

— Джерадин? — Териза положила руку ему на плечо и почувствовала, насколько напряжены его мускулы. — Он имел в виду вовсе не это. Он все еще в лихорадке. Ему не следовало покидать постель. — Джерадин был настолько расстроен, что Теризе захотелось обнять его; но присутствие Смотрителя Леббика сдерживало ее. — Послушай меня. Он не собирался тебя ни в чем обвинять.

Пригодник повернулся к ней. Мрак застил его глаза. Он стоял спиной к лампе; и черты его лица были темными. Он не отреагировал на слова Теризы. Но по-прежнему смотрел на нее, когда обратился к Смотрителю.

— Значит, остается лишь существо, напавшее на нас. — Его голос звучал так же пусто, как ближайшая камера. — Что вы надеетесь узнать у него?

— То, что удастся, — ответил Леббик. — Ты занимаешься изучением Воплотимого. Ты мне и подскажешь, что можно попытаться узнать. Есть ли какая-то вероятность того, что он говорит на нашем языке?

Однажды Джерадин уже обсуждал этот вопрос с Теризой, и не хотел сейчас повторяться.

— Давайте проверим это.

Едва они с Леббиком двинулись дальше по коридору, темная фигура вынырнула из полумрака за их спинами, торопясь к камере, где находилось существо.

— Никто мне не сказал ничего, — пробормотал человек себе под нос, протискиваясь мимо них.

Териза на мгновение увидела его лицо и узнала Знатока Хэвелока.

Знаток Хэвелок?

Смотритель чисто машинально потянулся за мечом, затем сунул его обратно в ножны. Они последовали за старым безумцем.

Внезапно поняв, что надо делать, Териза бросилась догонять их.

Они шли слишком быстро; ей не успеть за ними вовремя. Внезапно ощутив непонятный страх, она громко сказала:

— Не задавайте ему никаких вопросов.

Смотритель Леббик повернулся к ней столь неожиданно, что Джерадин налетел на него. От столкновения пригодника отбросило на решетку камеры. Громко выругавшись, Леббик схватил Теризу за полы полушубка и притянул к себе.

— Не задавать ему вопросов?..

— Ни в коем случае. Вопросы ухудшают его состояние. — Дыхание Смотрителя было сухим и горячим. Териза хотела объясниться подробнее, но все происходило слишком быстро. — Он может сообщить нам что-нибудь. Вот почему ему нельзя задавать вопросы.

— Миледи, — прошептал Смотритель Леббик сквозь плотно стиснутые зубы. — Откуда вы это знаете?

— Он сказал мне.

— Он сказал вам?

К счастью, у нее не было возможности подумать о том, что следует сказать ему в ответ. Возможность подумать — это возможность совершить ошибку, что-то случайно раскрыть. Она без колебаний повторила:

— Он сказал мне. Мне кажется, он хотел поговорить со мной. Но я не поняла его. И когда я его слушала, он был почти нормальным.

Смотритель Леббик притянул Теризу еще ближе. На его лице была такая улыбка, что он казался безумным, почти вышедшим из-под контроля. Но через секунду он отпустил ее и зашагал вслед за Знатоком Хэвелоком.

Джерадин уже догнал Хэвелока. Они стояли перед камерой. Свет лампы отражался от мокрой стены.

По коридору прокатился рык. Четыре волосатые руки с когтями на пальцах просунулись сквозь решетку и потянулись к Джерадину. Он успел вовремя отскочить.

Ничуть не смущенный этим, Знаток Хэвелок сунул кончики мизинцев в ноздри, а свободными пальцами принялся дразнить существо, словно ребенок, пытающийся скорчить рожицу пострашнее.

Смотритель Леббик схватил Хэвелока за край его хламиды и оттянул на безопасное расстояние. Когда Териза присоединилась к мужчинам, существо висело на решетке, вцепившись в нее всеми четырьмя лапами. Его грудь вздымалась, а щетина у глаз воинственно топорщилась. "Может быть, волоски отравлены", подумала она, глядя на него. Хотя черты существа были совершенно нечеловечьи, жажда насилия ясно читалась на морде.

Вырванная из рациональности нормального течения событий диким видом существа, неожиданным появлением Знатока и давлением слишком многих вопросов, на которые не было ответа, она обратилась к Знатоку совершенно спокойным тоном: — Погода сегодня очень холодная, — пытаясь этим вызвать Хэвелока на беседу.

Тот, даже не взглянув в ее сторону, принялся растягивать пальцами губы, делая дикие гримасы. Затем прокомментировал:

— Я слышал о них, но никогда раньше не видел.

Смотритель готов был взорваться. Джерадин коснулся рукой его груди, останавливая.

В горле у Теризы мгновенно пересохло. Ей пришлось сглотнуть несколько раз, прежде чем она смогла выдавить из себя:

— Мы сегодня ездили верхом. Я чуть не замерзла до смерти.

Хэвелок состроил очередную чудовищную рожу, но и это не произвело впечатления на существо.

— Пара воплотителей Вагеля рассказывали о таких, — пробормотал он. — Но не сам Вагель. Он был слишком осторожен. В зеркале они охотились за другими существами и убивали их. И они, похоже, способны найти того, за кем охотятся, даже не видя его. В зеркале их были целые орды. Они явно разумны. У них есть домашние животные, которых они используют для верховой езды. Он хотел создать из них для себя армию.

Пытаясь заставить Знатока говорить дальше, Териза сказала первое, что пришло ей в голову.

— Мы следовали за братом Джерадина, Найлом. Он ездил на встречу с принцем Крагеном.

Джерадин содрогнулся.

— Конечно же, — подтвердил Хэвелок, словно целиком соглашался. — Фесттен продолжает вмешиваться. — Знаток обнажил свои зубы в улыбке, в которой не было радости, затем прижал пальцы возле ушей и натянул кожу, прищуривая глаза. — Если бы у Вагеля была собственная армия, ему не нужен был бы верховный король. Фесттен нашел способ завершить эти исследования прежде, чем те два воплотителя смогли их закончить. Один из них потом исчез. Я думал, что он был убит.

Териза изо всех сил пыталась привести в порядок свои мысли. Ей никак не удавалось сосредоточиться. Она сама убила одного из…

Какими исследованиями занимались те воплотители? Что удержало их тогда от воплощения армии, в которой так нуждался Архивоплотитель?

Может, язык?

Мысленно произнеся извинительную речь перед пригодником, Териза сказала:

— Мы пытались остановить Найла. А затем они напали на нас. Они хотели убить Джерадина. А не меня.

Знаток неожиданно одарил ее улыбкой и коротким, словно бы стыдливым смешком.

— Я понял, что ты имеешь в виду.

В тусклом свете лампы его глаза казались молочного цвета, словно он внезапно ослеп.

Из глубины кармана Знаток достал кусок стекла, который, как Териза уже дважды видела, он использовал в качестве оружия.

Мгновение, длившееся бесконечно долгой, она изумленно смотрела на него, как он бормотал что-то зеркалу и водил над ним рукой. И тут интуиция заставила ее броситься к Знатоку, попытаться схватить его за руку.

Она промахнулась. Он уже поворачивался.

Блаженно, не обращая на нее ни малейшего внимания, Знаток направил в камеру свое зеркало, испускающее луч, настолько горячий, что существо в момент оказалось охвачено пламенем, словно мешок с тряпьем.

С диким воем ярости и отчаяния Смотритель Леббик оттащил Хэвелока в сторону. И луч мгновенно исчез, едва Знаток споткнулся и рухнул на пол.

Существо пылало, словно факел, но от него не исходило ни звука; оно не извивалось и не махало руками, и не отпускало прутьев решетки. Медленно, постепенно оно сползало на пол.

Как в замедленном кино, Териза наблюдала за полыханием рыжешерстой твари. Вонь горелой шкуры и мяса заполнила воздух.

Не в состоянии больше контролировать себя, она опустилась на колени. Поближе к полу воздух был немного прохладнее. Однако гнилой запах соломы был для нее слишком сильным. Знаток Хэвелок встал на четвереньки, чтобы видеть агонию существа. Заметив, что Териза смотрит на него, он по-заговорщицки подмигнул ей.

Затем ее обволокла тьма: она упала в обморок, словно свалилась за край бытия.

23. В ожидании катастрофы

У Теризы осталось смутное впечатление, что она была без сознания долго.

Над ней склонился человек; она осознала это. Но кто это был? Мастер Эремис? От этой мысли у нее сжалось сердце. Она больше не хотела находиться без сознания. Если он коснется ее, ей не хотелось упускать ни одного момента.

Потом, однако, Териза различила, что фигура больше похожа на женскую. Постепенно она поняла, что лежит не на полу в подземелье. К тому же ей было тепло, действительно тепло — до пальчиков ног. Под ней, должно быть, находилась кровать: никакой камень не может быть таким мягким. И простыни…

Приложив усилия, Териза открыла глаза.

Над ней были знакомые павлиньи перья ее комнат.

Саддит увидела ее замутненный взгляд и тихо сказала:

— Джерадин, мне кажется, она очнулась.

Через мгновение Джерадин оказался рядом. Его лицо осунулось от волнения и усталости, выражение на нем было мрачным; но, взглянув в ее глаза, он улыбнулся так, словно Териза могла исправить все в этом мире.

— Слава звездам, — произнес он хрипло. — Я рад, что ты пришла в себя.

Териза закашлялась, ее горло было словно забито ватой.

— Как долго я была без сознания?

— Достаточно долго.

Саддит слабо улыбнулась.

— Миледи, пригодник преувеличивает. Каждое мгновение, когда ваши глаза не смотрят на него, кажется ему "достаточно долгим", чтобы он начал беспокоиться. Вы всего лишь позволили себе отдых, в котором так нуждались. Поев и… — она сморщила носик, — выкупавшись, вы будете чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы позволить ему продолжить развлекать вас.

Териза ощутила окружающий ее слабый запах гнили. Казалось, он прочно осел в волосах. И в… Ее полушубок висел на кресле, но остальная одежда по-прежнему была на ней. Запах пропитал ее рубашку и штаны. Когда она подняла простынь, он ударил ей в нос.

Териза сбросила простынь и позволила Саддит и Джерадину посадить себя на край кровати. Яркий огонь полыхал в камине, и так же полыхало существо…

— Что случилось? — спросила она.

Улыбка Джерадина слегка искривилась.

— Немногое. Ты упала в обморок. Знаток Хэвелок ушел. Смотритель Леббик ругался на чем свет стоит. Мы с одним из лекарей принесли тебя сюда. Он сказал, что с тобой будет все в порядке, но, признаться, я не слишком ему поверил. — Джерадин посмотрел в сторону. — Саддит рассказывала мне историю своей жизни, чтобы удерживать меня от рыданий, пока ты спала.

— А почему?.. — Териза провела пальцами по волосам, затем скривилась от запаха, моментально распространившегося по комнате. Ей пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы остановить головокружение. — Почему Знаток Хэвелок убил это бедное?..

При этих словах лицо Джерадина стало более суровым.

— Он — безумен. А это значит, что даже если сам он понимает, для чего что-либо делает, его действия все равно не имеют смысла.

— Я знаю, почему он такой, — сказала Саддит жалеющим голосом. — Если слухи не врут, то у Знатока Хэвелока не было женщины со времени его возвращения из Кадуола. — Она локтем ткнула Джерадина под ребра. — Все мужчины становятся безумными, если у них так долго не бывает женщины.

Джерадин почему-то вдруг покраснел.

Териза не могла избавиться от воспоминаний о смерти существа. Зато могла избавиться от запаха, пропитавшего ее одежду и волосы. Проигнорировав слова Саддит, она сказала Джерадину:

— Я не понимаю. Почему же воплотители, которые работали на Вагеля, не создали из них армию, в которой он так нуждался? Какими исследованиями они занимались?

С готовностью, словно он ожидал этого вопроса, Джерадин поспешно ответил:

— Естественно, я не могу знать этого наверняка, но я почти уверен, что мои предположения верны. Мы ведь уже говорили о языке. — Он внимательно посмотрел в лицо Теризе. — Когда клика Архивоплотителя создала воплотимое, в котором были казавшиеся им идеальными воины, то не знала, сможет ли общаться с ним. Они не верили, что вопрос языка может быть решен лишь с помощью воплощения. И по этой причине нуждались в дополнительных исследованиях. — Он горько улыбнулся. — Довольно любопытно: верховный король Фесттен — или Архивоплотитель — приобрели бы целую армию этих существ, если бы поверили в то же, во что верит король Джойс. И тогда смогли бы победить его. Но теперь мы уже не сможем узнать ответа, — закончил он с горечью.

Териза кивнула, позволяя Джерадину закрыть тему, обсуждение о которой не приносило ей никакого удовольствия. Саддит, похоже, была слегка разочарована их беседой. Едва Джерадин замолчал, она сказала:

— Миледи, я не подготовила для вас ни еды, ни ванны. Я не знала, когда вы проснетесь. Но все это можно сделать сию же минуту. С вашего позволения, сейчас я принесу вам все необходимое.

— Спасибо. — Взгляд Теризы остановился на полурасстегнутой блузке Саддит, которую распирали груди. Она сделал попытку поднять голову выше, чтобы не создавалось впечатление, будто она разговаривает с животом служанки. — Я была бы очень рада.

В ответ Саддит бросила ироничный взгляд на Джерадина.

— Предупреждаю, — сказала она кокетливо. — Я вернусь слишком быстро, и вы ничего не успеете. Даже самому пылкому юноше нужен некоторый запас времени.

И она со смехом покинула комнаты.

Териза для пробы попыталась встать на ноги.

Торопясь поддержать ее, Джерадин бросился к ней. К несчастью, он потерял равновесие и чуть не свалился на кровать. Териза обнаружила, вместо того, чтобы опираться на пригодника, ей приходиться держать его.

Кляня себя, он попытался выпрямиться. Неудачно — сразу же снова потерял равновесие. Он был уже готов расплакаться.

Джерадин? Что случилось? Она не верила тому, что видит. Она не верила самой себе. Куда же подевался тот Джерадин, который всегда заботился о ней, словно она была самым важным существом в его жизни?

И она сказала первое, что пришло ей в голову, не имеющее никакого отношения к тому, что она чувствовала.

— Мне показалось, что я видела, как ты покраснел. Чем вы тут на самом деле занимались, пока я спала?

Он нахмурился. Возвращение к креслу позволило ему на какое-то время отвернуться от нее. Но когда он сел, его на его лице была непоколебимая уверенность, словно он злился. Тем не менее, она была убеждена, что это не так. В его глазах была заметна печаль.

— Я не понимаю эту женщину, — пробормотал он, избегая смотреть на Теризу. — Нет, я хотел сказать, что понимаю. Я не настолько тупица, как она думает. Но это не имеет для меня никакого смысла. — Он был сконфужен. — Пока ты спала, она вовсе не рассказывала мне историю своей жизни. Она пыталась уговорить меня переспать с ней прямо здесь, на полу.

Териза почему-то не сочла эту новость забавной. Ее сердце сжалось.

— Она сказала, что у нее некоторое время не было мужчины. Она говорила так, словно это действительно представляло проблему. Конечно, в этой каменной башне найдется не менее двухсот мужчин, которые были бы рады услужить ей. Но она не хочет быть с ними, потому что они не могут заменить того мужчину, который ее интересует. Насколько я понял, он уехал. Кто бы он там ни был. — Джерадин вздохнул, по-прежнему не поднимая глаз на Теризу. — Она сказала, что я в этом отношении безопасен, поскольку мое сердце расположено к тебе, а не к ней. И она окажет мне услугу, обучив меня тому, что следует делать с твоим телом, когда оно наконец попадет в мои руки. Мне не удалось втолковать ей, что если она не прекратит подобные разговоры, то мне придется сбежать отсюда.

— Почему? — Териза попыталась сказать спокойно, но ей это не совсем удалось. — Разве она не привлекательна?

Его взгляд стал холодным.

— Конечно же, привлекательна. И каменная стена была бы привлекательной, если бы выглядела так же. Но ее рассуждения мне совершенно не нравятся. Я предпочитаю говорить о любви, а не о желании и постельных делах. Ответь мне прямо, — а вот сейчас он злился. — Не так давно — кажется, это было в первый день оттепели — я находился здесь с тобой, и в этот момент вошла Саддит. Ты спросила ее, как поживает Мастер Эремис.

Узел вокруг сердца Теризы затянулся сильнее.

— Этот вопрос показался мне тогда странным. Но я не хотел вмешиваться не в свои дела. Однако чем больше я об этом думал, тем более странным мне все это казалось. Почему ты спрашивала ее? Какое отношение она имеет к Мастеру Эремису?

Только что Саддит пыталась соблазнить Джерадина. Териза села на край кровати, не обращая внимания на то, что вся дрожала — стараясь отдалиться, избавиться от своих эмоций, потому что боялась их, — и сказала:

— У нее с ним любовная связь. Она сама рассказала мне об этом. — Териза никогда не сможет признаться, что видела, как Мастер Эремис и Саддит занимались любовью. — Мне кажется, она уверена, что если переспит с достаточным количеством мужчин, то в конце концов станет королевой Морданта.

Через мгновение Джерадин пробормотал:

— Ага, это все объясняет.

Он уже не сердился. Он был печальный и одинокий.

Внезапно он поднялся.

— Недавно сюда приходил посыльный. У Артагеля — кризис. Его лекарь сказал, что это неплохо. Но мне надо бы сходить к нему. Саддит скоро вернется. Конечно, это не улучшит твоего настроения, но во всяком случае ты поешь и вымоешься.

Он повернулся чтобы уйти, при этом на его лице ясно читалась печаль.

— Джерадин, подожди. — То, что он уходил, заставило ее отбросить все сомнения. Она рывком поднялась и протянула к нему руку, которую он не мог видеть. — Не уходи.

Он остановился у двери. Его плечи были опущены, словно от боли в груди. Надтреснутым голосом он сказал:

— Мне нужно.

— Пожалуйста, — сказала она. — Я была слишком эгоистична. Ты всегда так хорошо относился ко мне, а я почти не уделяла тебе внимания. Пожалуйста, скажи мне, в чем дело?

Джерадин не двигался. Затем медленно взялся рукой за дверной косяк, чтобы опереться на него.

— Териза, — сказал он с болью в голосе, — вся эта каша заварилась из-за меня.

— Нет, ничего подобного, — она готова была защищать его. — Ты ведь не принц Краген. И не Элега.

Вторую руку он поднес к лицу.

— Найл был прав. Я вел себя как глупец. Он делал то, что считал правильным. Но, кроме того, он делал то, что, даже если бы вышло совсем не так, как было задумано, не могло принести серьезного вреда. Вот что важно. Нам не следовало беспокоиться относительно него. Он ничего бы не добился. Мы с тобой могли бы вернуться в Орисон, а Рибальд мог бы отправился бы за принцем вместе с Аргусом. И нам следовало сразу же рассказать Смотрителю Леббику о Элеге.

В его голосе постепенно появились металлические нотки, как удары молота. Он ковал слова, словно обтесывал камни.

— Ты не оказалась бы здесь, если бы я не напутал чего-то с воплощением. Вместо тебя здесь был бы Воин. Или он отказался бы появиться здесь, и в таком случае не был бы воплощен против своей воли. Стены Орисона остались бы целыми. Мисте оставалась бы в замке. Если кто-то и способен остановить Элегу, то только она.

— Джерадин, — Териза приблизилась к нему и, после недолгого колебания, положила руки ему на спину. Ей показалось, что все его мышцы так напряжены, что могут в любую секунду разорваться. Мальчишеское в нем умирало. Сам он распадался на части, кусок за куском, предаваемый теми, кого любил, покинутый ими. — Пожалуйста, Джерадин.

Она должна была сказать это ему.

Но он слишком разошелся, чтобы сразу остановиться.

— Алендский монарх собирается захватить Орисон. Это невозможно — это должно быть невозможным — но он все же собирается сделать это. И в этом есть моя вина. Я был помолвлен с этой женщиной. Возможно, у нас было мало общего, но мне казалось, что я знаю ее немного лучше. Сначала Найл. Теперь она. Все, что я любил…

Его горло болезненно сжалось. Териза чувствовала, как он пытается заставить себя продолжать. И тут он сказал:

— Артагель прав. Это наверняка убьет моего отца.

Ей давно уже следовало рассказать ему.

— Джерадин, не бери на себя чужую вину.

Он внезапно повернулся к ней лицом. Его щеки были влажными от слез; но он не выглядел как человек, который плачет; он выглядел несчастным, замученным и почти отчаявшимся от своих ошибок.

— Артагель считает, что это моя вина. — Он говорил тихо — так тихо, что она с трудом разбирала слова. — Я ожидал такого от Найла. Но и Артагель считает, что это моя вина.

— Джерадин, — ее способность выносить такое его состояние исчерпалась. И чтобы не упасть — испугавшись, что сейчас упадет — Териза обеими руками схватилась за его рубашку. — Ты не был неправ. Я не знаю почему — или как. Но ты не был неправ.

Ты помнишь предсказание? Ты помнишь всадников? — Три всадника. Направляют своих коней вперед прямо из зеркала, и скачут быстро, и движение лошадиных ног видно так же ясно, как и дикая ненависть в острых краях их вскинутых мечей. — Я видела их — они приснились мне до того, как я видела предсказание. Прежде чем мы встретилась с тобой. Мне снился сон, точно такой же, как воплотимое в зеркале предсказаний.

Глядя на его лицо, она заметила, как удивление и печаль сменяются радостью.

— Значит, все же есть причина, — выдохнул он с восторгом. — Значит, я не совершил ошибки. Ты — Воин.

— Я не знаю, почему, — настойчиво повторила она. Это был единственное, что она могла дать ему, единственное облегчение. — Я не знаю, каким образом. Но причина есть. Ты все делал правильно.

Улыбка Джерадина становилась все ярче и ярче, словно лицо его вдруг запылало. Его руки обхватили ее; губы начали приближаться к ней.

Она страстно обвила руками его шею и поцеловала его.

Они обнялись и не выпускали друг друга из объятий, пока не вернулась Саддит с подносом еды и слугой, несущим воду для ванны.

А после еды они начали готовиться к неотвратимой осаде.

К полудню следующего дня Смотритель Леббик собрал в Орисоне всю королевскую стражу, сортируя людей их по способностям — по выполняемым функциям для обороны и поддержания замка — и распределяя на постой куда только можно. Когда бараки оказались переполненными, некоторые из заброшенных проходов и комнат снова оказались использованы под жилье. Повара трудились не покладая рук. Служащие, мужчины и женщины, в обязанности которых входило поддержание санитарных условий, едва успевали справляться. Тем не менее Орисон собирал все новые и новые войска.

Работы по заделыванию бреши в стене не прекращались.

На территорию Армигита были отправлены следопыты. Хотя появление армий алендского монарха ожидалось не в самом скором времени, принять меры предосторожности было не лишним.

Среди ночи вернулись люди, пытавшиеся отыскать принца Крагена. Алендский Претендент избавился от погони самым простым способом — он выехал на дорогу, где его следы были неразличимы. Рапорт стражника вынудил Смотрителя Леббика шумно выругаться, но поделать ничего было нельзя.

Не было никаких вестей от солдат, отправленных проследить, откуда появились нападавшие на Джерадина.

Большая часть фермеров и торговцев, живущих поблизости от замка, начали разгружать свои склады и амбары, опустошать овчарни и коровники и переправлять весь свой скарб в Орисон. Обитатели близлежащих деревень помнили жизнь, которую вели до тех пор, пока король Джойс не взял власть над Мордантом в свои руки и силой не установил мир. Все они снялись с места.

Старики и стада коз двигались медленно — но они уже находились в пути.

В результате весь двор замка заполнился людьми, атмосфера караван-сарая воцарилась в коридорах. Ситуация могла в любой момент ухудшиться, если бы начались хаос и паника. Но Смотритель Леббик свое дело знал, и его люди понимали, как следует выполнять приказы. Большая часть прибывших находила жилье и обустраивалась, не замечая, сколько сил для этого приходилось прилагать. А те, кто и замечал это, не догадывались, что высшим приоритетом стражников было не установление порядка, а перекрытие доступа в Орисон алендским шпионам.

Довольный общим ходом подготовки, Смотритель Леббик нанес визит Мастеру Барсонажу.

Результаты визита были менее чем удовлетворительными. Поскольку Мастера считали нормальным вмешиваться в дела Морданта, что подтвердили воплощением Воина, Смотритель настаивал, что они не могут отстраниться от всего происходящего, и поэтому обязаны оказать посильную помощь в обороне Орисона и их короля. Ему это казалось очевидным.

Но Мастер Барсонаж ответил на это подобным предательству заявлением, что Гильдия самораспустилась. Лишенная идеалов, которые заставили ее собраться, Гильдия не могла больше ничем заниматься. У них не было никакой цели. Смотритель Леббик имел полное право пригласить отдельных воплотителей, кого считал нужным — в отличие от Мастера Эремиса, большая часть их осталась в Орисоне, — но не мог потребовать общего решения или согласованных действий. Именно отношения короля Джойса к Гильдии, точнее, полное ее забвение, логично привело к такому печальному итогу.

Кипя от ярости, Смотритель Леббик покинул Мастера Барсонажа.

Тор, в свою очередь, попытался побеседовать с королем Джойсом. К сожалению, именно попытался. Он требовал и просил; он шептал и орал; он изображал шута и старался вести себя благородно. Все, чего он смог этим добиться — это улыбка и уверения из уст короля, что он не сомневается, что его старый друг Тор сделает все самое лучшее и соответствующее мнению самого Джойса. Король Джойс был слишком занят решением новой шашечной задачи, заданной ему Знатоком Хэвелоком, чтобы отвлекаться на какую-то там осаду. Тем не менее по непонятной причине он начал гневаться, когда Тор рискнул упомянуть леди Элегу. Тор сдался и отступил под прикрытие своей "фляги советника".

Что касается Элеги, два взвода прочесали, по их уверениям, двадцать пять миль тайных ходов Орисона, но так и не нашли ее. Смотритель отослал их на поиски по новому кругу.

Расхаживая из угла в угол по павлиньему ковру в комнатах Теризы, Джерадин спросил:

— Но что она может сделать? — Териза уже сбилась со счету, сколько раз она задавала себе тот же самый вопрос; но пригодник на самом деле не требовал ответа. — Давай попытаемся догадаться об этом. Она обещала, что сдаст принцу Крагену Орисон без чьей либо помощи. И ей удалось убедить его, что такое возможно. Но ведь принц отлично знает, что такое осада. И он видел Орисон. Что же такого она могла пообещать ему, что он ей поверил?

Териза вздохнула и уныло посмотрела на окно.

Как и было обещано, Миндлин доставил новые вещи для предварительной примерки. Она сделал несколько незначительных замечаний и согласилась с его осторожными советами; после этого он ушел.

Она вернулась к созерцанию вида из окна. Хотя ее радовало весеннее солнце, заставляющее искриться склоны близлежащих холмов, а дороги сделавшее предательски непроходимыми, она надеялась, что пойдет снег.

По правде говоря, очень многие в Орисоне надеялись, что пойдет снег. Но следующий день принес не тучи и холод, а потепление. Похоже, даже погода была на стороне Аленда.

Смотритель Леббик не транжирил время на то, чтобы проклинать погоду. Ему и без того было что проклинать.

Поток людей, скота и продуктов в Орисон упорядочили. Естественно, жизнь на внутреннем дворе замка была немного лучшей, чем этот слегка организованный хаос; и люди, оказавшиеся расквартированными в давно неиспользуемых подземельях замка, испытывали неудобства от сырости, которая стала только хуже после того, как комнаты прогрели. Но комнат хватало на всех. Кроме того, новые жители приводили с собой скот и привозили продукты в достаточном количестве, чтобы накормить всех.

Причины ярости Смотрителя Леббика располагались в основном за пределами замка.

Он так и не получил никаких сведений от следопытов, посланных в Армигит — впрочем, это была скорее хорошая, а не плохая новость. Однако не поступало никаких сведений и от отряда, направившегося по следу напавших на Джерадина. А вот эта новость была несомненно плохой. Это позволяло предположить, что целая орда таких существ бродит где-то поблизости, готовая появится у ворот Орисона в самый неподходящий момент.

К несчастью, у Смотрителя было еще множество поводов для гнева. Один из них — что Тор никак не желал оставить его в покое. Не добившись от короля активных действий, толстый старый лорд сейчас настаивал на том, чтобы его держали в курсе всех предпринимаемых для обороны действий. Он не удовлетворялся общими сведениями; он жаждал подробностей, вплоть до имен офицеров, которым были отданы конкретные приказы; интересовался заполненностью и расположением определенных складов; главными путями для перегруппировки сил и поставки оружия (и воды — готов ли Смотритель к пожару?) по всему замку. Вмешательство лорда могло бы довести до безумия даже самого деликатного человека.

Другим поводом было то, что король Джойс отказался воспринять всерьез рапорт Леббика о его разговоре с Барсонажем. — Гильдия распущена? — хмыкнул он. — Какая глупость. Барсонаж просто струсил. Найди Мастера Квилона. — Король подвинул шашку на доске и принялся изучать новую позицию. — Скажи ему, что он назначен новым магистром. Мне эти воплотители еще понадобятся.

Хотя Смотритель Леббик кипел от ярости, смешанной с отчаянием, король Джойс отказался что-либо добавить по этому вопросу.

И леди Элега словно растворилась. Стражники не только не смогли найти ее, но даже не обнаружили ни одного признака ее пребывания где-либо: какие-нибудь запасы воды и пищи; вещи; лампы или факелы. Не удалось также найти (а это они искали особо тщательно) почтовых голубей. Все, что им попадалось — это Знаток Хэвелок, появляющийся, как правило, в самый неподходящий момент в таком виде и облачении, словно готовился к карнавалу. Знаток, похоже, был очень доволен всем происходящим. Но Смотритель Леббик не сдавался.

Несмотря на гнев, многочисленные обязанности и несокрушимую веру в то, что ни одна женщина не способна сдать Орисон врагам короля, он все чаще покрывался холодным потом.

— Тебе не кажется, — спросил Джерадин Теризу, — что это может быть нечто глупое и очевидное, вроде подкупа охраны? Такое могло бы сработать, не будь она под подозрением. Ведь никому не могло бы прийти в голову, что она способна открыть ворота посреди ночи.

Сегодня он был спокойней, и потому Териза чувствовала себя более ответственной за него — а значит, чувствовала себя значительно хуже. Или, может, это ей стала передаваться его одержимость, делая раздражительной и вспыльчивой без всяких на то причин? Или, может, здесь было еще что-то, — Териза вцепилась в эту идею, — что-то такое, что она знала и никак не могла вспомнить? Что-то, о чем она обязана была догадаться?

Будь все это проклято.

Хмуро поглядывая на пригодника, словно виноват во всем был только он, она пыталась разложить по полочкам то немногое, что ей было известно.

— Скажи-ка мне, почему Аленд или Кадуол — или они вместе — не напали на Мордант значительно раньше?

— Они боялись короля Джойса. Они боялись ответного удара, который он может нанести им с помощью Гильдии.

Она кивнула.

— А почему Маргонал все же нападает сейчас? Почему теперь он не боится?

— Потому, что он убедился, — лицо Джерадина исказилось, словно от боли, когда он произносил эти слова, — с помощью принца Крагена и, вероятно, благодаря дюжине других надежных источников, что король Джойс забросил все дела.

— Нет. — Териза почувствовала, что что-то ухватила. — Этого явно недостаточно. Ну и что с того, что король забросил дела? Почему же Маргонал уже не боится Гильдии? Почему он не боится, что Мастера будут защищаться, не обращая внимания на короля Джойса?

— Потому что Гильдия распущена.

— Но он ведь не знает об этом. Даже она скорее всего не знает об этом.

Джерадин посмотрел на нее с проблеском надежды во взгляде, словно она внезапно стала гораздо красивее или умнее.

— В таком случае, значит, она пообещала, что удержит Мастеров от участия в войне.

— Да. — Это казалось ей логичным. Мгновение она испытывала триумф.

Но это был самообман. Обдумав то, что она высказала, Джерадин спросил:

— И что конкретно? Что она может сделать? Каким способом она может повлиять на Гильдию?

Териза не имела ни малейшего понятия.

Теперь уже Джерадин мрачно уставился в окно:

— Я ведь говорил тебе, что ранняя оттепель не предвещает ничего хорошего, — произнес он безо всякого повода.

Следующий день был сумрачным, дул холодный ветер; казалось, возвращалась зима. Смотритель Леббик с надеждой поглядывал на небо, попутно удовлетворяя не убывающее любопытство Тора и пережевывая в уме тот факт, что следопыты еще не вернулись.

Орисон нуждался в его постоянной заботе. Замок был переполнен, и, соответственно, оказались переполненными все склады. Люди были злы. Обитатели близлежащих деревень злились, потому что им пришлось покинуть свои дома. Некоторые из торговцев злились потому, что у них отобрали все, чем они владели; другие злились потому, что никто не мог позволить себе платить за продукты по новым, подскочившим ценам. Стражники злились потому, что им не давали ни минуты покоя, заставляли постоянно тренировался или заниматься тем, чем им явно не хотелось. Лорды и леди злились потому, что злость была разлита повсюду в воздухе. И все злились потому, что боялись. А страх делал злость еще сильнее, более оправданной и подходящей к ситуации.

Но, несмотря на это, Смотрителю Леббику удалось так организовать службу в замке, что стражники прекрасно справлялась и без него. Его люди знали что делать; и офицеры прекрасно знали, какие приказы отдавать. Все злились, но пока что никто не бывал обижен. И все, что оставалось Смотрителю — только ворчать и кипеть — и наблюдать за погодой.

Этой ночью вернулись оставшиеся в живых из того отряда, что отправился по следам нападавших на Джерадина; двое ветеранов с кровоточащими ранами, вновь открывшимися после длительной скачки. Отряд был уничтожен группой таких же существ. Нападение произошло неподалеку от Бродвайна — рядом с провинцией Тор.

Тор приказал доставить ему для утоления печали новый бочонок вина. Смотритель Леббик сосредоточился на снеге. Если погода переменится и пойдет снег, гонцы, которых он разослал в Пердон, Файль и даже Термиган, смогут успеть.

Но утром окончательно победила весна.

Солнечный свет пробивался сквозь окна, оставляя золотые пятна на каменных полах и толстых коврах. Ветерок, еще не пропитанный запахом цветов, нежно задувал над двором замка. На холмах показались прогалины, и некоторые деревья в отдалении выглядели так, словно на них вот-вот распустятся почки. Над крышами замка невесть откуда появились стаи птиц, щебечущих и поющих.

Вскоре после полудня следопыты Смотрителя возвратились с сообщением, что армия Аленда уже вступила на территорию Демесне. Если не наступит вдруг конец света или не произойдет чудесное избавление, не позднее полудня следующего дня Орисон окажется в осаде.

Разведчики утверждали, что у Маргонала десять тысяч человек — две тысячи всадников и восемь тысяч пеших воинов — и достаточно военных машин, чтобы не оставить от замка камня на камне. И уж так получилось, что большая часть машин была сделана в Армигите. Видимо, договор принца Крагена с Армигитом не такой простой, как он сказал Найлу.

К несчастью, это были еще не все плохие новости.

Незадолго до заката труба возвестила о прибытии всадников. Приблизительно сотня воинов прибыла по дороге, ведущей из провинции Пердон. Они выглядели старыми и слабыми, словно путешествовали Бог знает сколько лет. Они несли флаг Пердона и были одеты в его цвета, и двигались очень медленно. Все они были ранены или искалечены; головы и груди перевязаны, лица изможденные. Многие кони шли попарно, неся носилки с мертвецами.

Когда трубач сообразил, кто эти прибывшие, мелодия изменилась на траурную.

— О, нет, — простонала Териза, наблюдая в окно за приближающейся процессией. — Он ведь поклялся, что сделает это.

— Кадуол на марше, — хмуро бросил Джерадин. — Пердон не придет нам на помощь. Он сам уже вступил в войну.

Затем прикусил губу.

— Мы должны остановить ее. Если она предаст нас сейчас, не останется никакой надежды.

Смотритель Леббик и Тор встретили всадников у ворот замка. Тор произнес короткую речь. Смотритель не знал, что выражать, печаль или ярость, и потому промолчал.

В ответ на приветствия от Орисона и речь Тора капитан всадников сказал только несколько слов:

— Мы стоим насмерть — и умираем. Пердон приказал нам идти сюда.

Закат в этот вечер был особенно красив.

Териза отодвинула свой ужин, даже не прикоснувшись к нему. Джерадин, взял кусок хлеба, принялся крутить из мякиша хлебные шарики и бросать их в камин. Настроение в комнате было таким же мрачным, как ночь за окном. Никто из них не прерывал установившегося молчания.

Наконец Джерадин произнес:

— Нет, этого недостаточно.

— Гм? — рассеянно спросила Териза.

Они не стали зажигать лампы, и потому единственным источником света был огонь камина. Мерцание всполохов бросало рыжие отблески и тени на лицо пригодника; искорки отражения пламени вспыхивали и угасали в его глазах.

— Этого недостаточно, — повторил он. — Предположим, Элега знает какой-то способ нейтрализовать Мастеров. Например, предположим — просто предположим, — у нее есть какая-то кислота, которая растворяет стекло. И она знает, как проникнуть в лаборатории, где хранятся зеркала. И она знает, где Мастера хранят свои «личные» зеркала. Предположим, у нее есть время на уничтожение всех зеркал в Орисоне. Но этого недостаточно.

Когда он сказал это, Териза с удивлением обнаружила, как изменилось за последние дни его лицо. В свете камина черты его лица казались более четкими, выражение его казалось решительным. Он уже не был похож на человека, который спотыкался о путался в собственных ногах и сам же первый смеялся от своей неуклюжести.

— Это не поможет захватить Орисон, — он вглядывался в огонь, говоря все это скорее самому себе. — Смотритель Леббик не сдастся по этой причине. Значит, должен быть какой-то другой ответ.

Да, сказала она про себя. Должен существовать другой ответ. Но она не соглашалась с ним. Она сознательно постоянно испытывала злость. Она злилась на Артагеля, злилась на Смотрителя Леббика и Найла. Она злилась на короля Джойса, за то, что он так обращался с людьми, которые всю жизнь доверяли ему. Она злилась на Мастеров за их мягкотелость, за их нежелание понимать что-либо. Ей нравился по-щенячьи неуклюжий Джерадин, извиняющийся за каждый свой поступок. Ей нравилась эта его особенность быть неловким — когда он не винил себя в уничтожении всего того, что так любил.

Почему мы чувствуем себя ответственными за Элегу? Почему мы испытываем чувство вины за то, что она собирается предать всех?

И тут же в ее воображении предстала другая картина, столь же живая, как лицо Джерадина, — фигура леди Мисте. Мисте объясняла Теризе, почему она хочет отправиться вслед за Воином. Я верю, сказала она, что проблему может разрешить лишь тот, кто видит, в чем она заключается. Это в полной мере относится и к королевской дочери.

Мисте! — безмолвно простонала Териза. — Что с тобой? Где ты?

И что делает Элега?

И тут она, не имея в виду ничего конкретного, внезапно воскликнула:

— Вода.

Пока Джерадин оборачивался к ней, по его лицу плясали сполохи света и тьма.

— Вода?

— Откуда вы берете воду?

Его брови сдвинулись:

— Я рассказывал тебе во время экскурсии по Орисону. Орисон стоит на ручье. Но, естественно, этого недостаточно. Ведь мы используем много воды. Мне казалось, я упоминал о том, что Смотритель Леббик строго следит за санитарией. И ручья нам не хватило бы. Поэтому мы собираем дождевую воду и талый снег. Трубы с крыш доставляют воду в резервуар — я ведь показывал тебе его.

— А сейчас, — сказала она медленно, чувствуя, как на виске у нее забился пульс, а напряжение сдавило ее сердце, — к нам еще добавились люди. И у нас больше не будет снега.

— Это одно из неприятных последствий ранней оттепели. — Он внимательно смотрел на нее. — До тех пор, пока не пойдут дожди, у нас не будет ничего, кроме ручья.

Териза сделал глубокий вдох, чтобы унять начинающееся головокружение. Когда она была готова говорить спокойно, то спросила:

— А если что-то случится с резервуаром?

Джерадин все еще не понимал.

— "Случится"? А что с ним может случиться?

— Он охраняется?

— Нет. А почему он должен охраняться?

Не в состоянии сдерживать возбуждение — или, может быть, страх? — так и рвущееся наружу, Териза вскочила на ноги. И обеими руками схватила пригодника за руку и заставила подняться.

— А что если она отравит в нем воду?

Эта идея настолько поразила его, будто она распахнула окно и показала ему совершенно иной мир. Его губы прошептали слово отравит, пока он пытался угнаться за ее мыслью.

— Но ведь есть же ручей.

— Ну и что? Свежая вода не поможет. Мы все будем отравлены. К тому времени, когда кто-то поймет, что вода представляет опасность, мы все будем отравлены. И тогда не останется никого, кто мог бы сражаться. Даже если мы не умрем, а просто заболеем на несколько часов, Маргонал сможет захватить Орисон практически без сопротивления.

— Да, пожалуй. — Его лицо хмурилось, пока он осмысливал все это. — Нужно предупредить Смотрителя Леббика.

— Джерадин, — секунду ей хотелось заорать на него. Он был таким бестолковым…

Но почти мгновенно ее настроение изменилось, и у нее появилось желание смеяться. Ей непривычно было опережать его в мыслях.

Териза осторожно сказала:

— Тебе не кажется, что для нас будет правильнее остановить ее?

Он с широко раскрытым ртом уставился на Теризу. Затем почти с ликованием закрыл его. Свечение радости в его глазах затмило свет от камина.

— Простите меня, миледи. — Он затряс головой и хмыкнул. — Похоже, у меня в ушах воск. Я не совсем уверен, что понял вас правильно. — Радость и облегчение были не единственными эмоциями, появившимися на его лице. Огонь бывает теплым и веселым, но бывает и яростным, способным жечь. — Разве ты не сказала только что: "Ты не думаешь, что было бы лучше, если бы мы сами спасли Орисон?" Только ты и я?

Териза кивнула.

— Но почему бы нам не рассказать обо этом Леббику? Это ведь всего лишь предположение. Он может не поверить нам. Если он поверит нам, а мы ошибемся, что тогда? Но если мы правы, то это наш шанс доказать твою невиновность — что ты не устраиваешь тайных заговоров против Орисона.

Она снова кивнула, скорее потому, что ей нравилась радость на его лице, чем потому, что соглашалась с его словами.

— Да разлетятся все зеркала на осколки! — Прошипел Джерадин слова сквозь зубы, улыбаясь словно Артагель. — Одевай полушубок. На улице довольно прохладно.

И Териза достала из гардероба полушубок.

На улице было действительно прохладно.

Резервуар располагался в самой высокой части Орисона, огромная работа была проделана для того, чтобы подавать воду в самые отдаленные части Орисона за счет перепада давлений, а не перекачкой. Естественно, для башен все равно требовались насосы, и воду ручья нужно было закачивать в резервуар — но это была относительно простая забота в сравнении с обеспечением водой всего Орисона.

Многие детали Териза восстановила по памяти. Место было темным; слабыми источниками света служили только зарешеченные отверстия, позволяющие дождю и снегу проникать в резервуар и не пускающие птиц, и яркая снаружи луна оставила чуть заметные светлые полосы на поверхности воды. Териза помнила, что резервуар сделан в виде бассейна, прямоугольный и глубокий, с гладкой каменной отделкой со всех четырех сторон.

От края бассейна вверх уходили толстые бревна, сходящиеся под крышей, поддерживающие систему труб, доставляющих дождевую и талую воду и даже росу с крыш Орисона и служащие также для доступа к ним, когда возникала необходимость в их чистке. Из-за этих балок резервуар напоминал собор. Несмотря на тихие влажные всплески, царящая здесь тишина зачаровывала. В темноте водная поверхность казалась безбрежной.

Похоже, с наступлением вечера вода забрала из окружающего воздуха все тепло. Возле резервуара было так холодно, что Териза, несмотря на полушубок, начала дрожать.

— Нам нужен свет, — неуверенно прошептала она.

— Тогда она сможет увидеть нас, — ответил Джерадин, прижимая губы к самому ее уху, чтобы никто больше его не услышал.

Териза кивнула. Она надеялась, что больше никогда в жизни не будет мерзнуть.

— Где мы спрячемся?

Мгновение он стоял без движения.

— Как долго, по-твоему нам придется ждать?

— Откуда мне знать? Я просто высказала предположение.

— Ну, предположи еще что-нибудь.

Она попыталась справиться с дрожью.

— Хорошо. Что бы она ни бросила в воду, требуется время на растворение или растекание этого. Но если она сделает это слишком рано, люди начнут болеть или умирать слишком рано. Смотритель или кто-либо другой сможет сообразить, что происходит. Прежде, чем Маргонал будет готов к атаке.

Я бы на ее месте подождала до начала осады. — Не позднее, чем в полдень на следующий день. — Нам придется проторчать здесь всю ночь.

— Нет, — Джерадин слишком напряженно думал, чтобы быть вежливым. — Если она дождется до начала осады, все наши войска будут слишком заняты, чтобы пополнять свои запасы воды. Она отравит фермеров, служанок и поваров, но это предупредит Леббика. Она должна нанести удар сегодня, чтобы вода была отравлена к тому времени, когда стражники завтра утром поднимутся с постелей. Вода должна быть отравлена к утру.

Это звучало разумно.

— Так где нам спрятаться? — повторила она.

Он взял ее за руку и мягко потянул за собой.

— Сюда ведет много различных путей. Отсюда расходится множество труб. Возможно, отсюда расходится и много тайных ходов. С этим мы ничего поделать не можем. И здесь негде спрятаться. Просто расположимся так, чтобы видеть основные входы — тот, через который мы вошли, и второй, — он показал на противоположную сторону резервуара, — и будем надеяться на везение.

— Это, наверное, будет забавно, — заметила она просто для того, чтобы сказать что-нибудь, — если мы прославимся своей удачей.

Джерадин не смог сдержать приступ смеха:

— Конечно.

И хотя смех его был невеселым, после этого стало как-то немного легче.

Териза испытывала острое желание проверить, для уверенности, что не свалится в бассейн, каждый шаг, но Джерадин совершенно безбоязненно вел ее вперед. Как ни странно, он не затащил ее в воду. Вместо этого он подвел ее к месту, где две балки располагались совсем рядом. Это было как раз посредине между двумя входами к резервуару, и пространства между балками как раз хватало для двух человек. Пока они стояли там, то в темноте были почти совершенно невидимы.

Их плечи и бедра были прижаты. Териза со временем решила чуть отодвинуться от него, чтобы он не чувствовал ее дрожи. Но, с другой стороны, ей было бы теплее, если бы он прижался к ней плотнее. Еще через мгновение она заключила, ей все равно, узнает он, что ей холодно, или нет.

Повернувшись к Теризе, Джерадин обнял ее и прошептал в волосы ее имя. И тут же ее дрожь почти прекратилась.

Она быстро устала постоянно напрягать зрение, глядя на бассейн, и от попыток различить звук шагов на фоне монотонного капания воды. Переступив поближе к Джерадину, чтобы чувствовать себя уютнее, она прошептала:

— Что мы будем делать, когда она появится?

— Остановим ее.

Териза ткнула его в ребра.

— Я знаю это. А как мы сможем остановить ее?

— Говори тише, — предупредил он. — Вода очень хорошо передает звук.

Ей захотелось увидеть его лицо. Голос Джерадина звучал напряженно и словно бы с отдаления, будто на нем лежала ответственность за все то, что случилось с Орисоном. Остановить Элегу для него было так же важно, как остановить Найла: она дочь короля, его друг детства и его бывшая невеста. Именно потому, что ситуация для него была такой мучительной, он не мог сейчас напортачить.

Териза невольно восхитилась глубиной его преданности королю Джойсу и Морданту.

— Она принесет с собой свет, — начал он тихо. — Она не ждет, что ее здесь застанут. Ей нужно видеть, что она делает. — Как и внимание, его слова были направлены в мрак. — Увидев ее свет, мы попытаемся перехватить ее.

Териза кивнула, но мысли ее были заняты совсем другим. Ее голова покоилась у него на плече, его полушубок грел ее щеку. Неужели ему лучше сохранять преданность тем людям и идеям, которые он так любил? Неужели это лучше, чем взглянуть в глаза правде, поскольку эти люди обманывали его, а идеи были ложными? Неужели это предпочтительнее, чем то, что делают Найл и Элега? Чем то, что пытался в одиночку сделать Мастер Эремис? Как ты проживешь остаток своей жизни без преданности и самоуважения? Ну, конечно же, предпочтительнее было бы посмотреть в глаза правде. Не так ли? Найл, Элега и Мастер Эремис поступали именно так. Но Териза не могла освободиться от странного ощущения, что Джерадин пытался делать нечто гораздо более трудное.

И потому было хорошо, что она не имела возможности вернуться к своей прежней жизни. Может быть, чувство собственной нереальности, так долго мучавшее ее, было следствием того, что она жила в неправильном мире? Может быть, она действительно не была достаточно реальной, пока не попала сюда? Или, может быть, незначительность, ничтожность всего того, что она делала, происходит из того, что она занималась совсем не тем — несмотря на слова преподобного Тетчера — или недостаточно понимала то, что так хорошо понимал Джерадин? И даже, может быть…

Она увидела вспышку света на противоположной стороне бассейна.

Джерадин напрягся.

Свет был не ярче и не больше по размерам, чем пламя свечи, — и мерцал словно свеча. Но он мерцал потому, что двигался, минуя балки на противоположной стороне конце бассейна. Когда он замер, Териза смогла разглядеть, что это небольшая лампа.

Рука, держащая лампу, поставила ее на камень рядом с краем бассейна. Пламя высветило женские черты. Женщина казалась закутанной в черный плащ: кроме рук и лица ничего больше видно не было.

Элега.

Она обвела взглядом резервуар, и Териза невольно попыталась спрятаться; но лампа леди была слишком слабой, чтобы светить так далеко. И почти мгновенно после этого Элега исчезла в темноте.

Джерадин прошипел:

— Пошли. — Он вышел из пространства между балок. Прижав губы к уху Теризы, прошептал: — Ты обойдешь с той стороны, — и легонько пихнул ее локтем, подталкивая в том направлении, которое имел в виду. — Когда подойдешь достаточно близко, отвлеки ее внимание. Я зайду ей со спины. Давай.

Она скорее почувствовала, чем увидела, как он растворился во мраке.

Идти. Ну да. Отличная идея. Но как? Один неверный шаг — и она свалится в бассейн. И под тяжестью намокшего полушубка мгновенно утонет. И никогда не узнает, оказалась ли права относительно Элеги.

Она осторожно повернулась и положила руку на ближайшую балку. Все балки находились на одинаковом расстоянии от края бассейна. Если она сможет придерживаться их, то будет в безопасности. К тому же, у нее был еще один ориентир; отражение лампы в воде. Этот свет был слабым, но он помогал находить дорогу.

Надеясь, что капание воды в бассейн заглушит звук ее шагов, она сосредоточила все свое внимание на балках и отражении и начала двигаться.

Элега не появлялась.

Джерадин тоже совершенно исчез.

Быстрее, чем ей казалось возможным, Териза добралась до угла бассейна. Другая сторона. Новый поворот — и прямой путь до лампы. Териза замерзла, но ей не хватало времени подумать об этом. Она не обращала внимания на дрожь в теле.

Элега вернулась к свету.

Териза невольно застыла.

Леди принесла с собой пакет размером с небольшой сверток. Судя по тому, что она держала его обеими руками, он был достаточно тяжелый. Но сама леди не производила впечатления, что несет какую-то тяжесть. Видимо, Элега боялась, что материал разойдется, и содержимое просыплется. Когда она положила пакет рядом с лампой, ее беспокойство на миг стало явно заметным.

Я доберусь до нее слишком поздно. И усилием воли Териза снова заставила себя идти.

Но она не опоздала. Вместо того чтобы открыть пакет, Элега снова исчезла в темноте.

Наконец та сторона; второй поворот. Как долго не будет Элеги? Насколько хватит света?

Где же Джерадин?

Свет лампы делал то, что располагалось за ней, блеклым, неразличимым.

Териза чувствовала, что дышит громче, чем нужно, перекрывая шум воды; попытка сдержать дыхание вызвала боль в легких. Сейчас у нее не было необходимости придерживаться балок, лампа освещала край бассейна. Но она должна двигаться тихо, тихо. Ни единого стука подошв по камню; ни единого стука сердца; ни единого проявления страха, змеей сдавливавшего грудь.

Как долго еще Элега будет отсутствовать?

Недостаточно долго. Териза находилась еще слишком далеко, когда леди снова появилась в лучах света.

Она принесла с собой второй пакет. Точно такой же, как первый. Держа его обеими руками.

Теризе снова захотелось застыть на месте.

Но вместо этого она побежала вперед.

Услышав звуки, Элега резко повернулась в ее сторону. Капюшон упал с ее головы, и глаза леди, казалось, поглощали весь свет, сверкая словно фиолетовые геммы. Ее лицо было напряженным и испуганным.

— Териза, остановись!

Териза притормозила.

— Не подходи ближе! — предупредила леди. — Ты не сможешь помешать мне бросить пакет в воду. Это не лучший способ растворить порошок — но он все равно растворится. — В таком свете, с таким выражением глаз ее красота потрясала. Она действительно выглядела словно королева. — Одного пакета будет вполне достаточно, хотя я для верности прихватила два. Не пытайся помешать мне.

— Элега… — Теризе пришлось сделать несколько поспешных глубоких вдохов, чтобы прочистить горло и освободить легкие. — Не делай этого. Это безумие. Ты…

— Кто еще с тобой? — требовательно спросила Элега.

— Ты собираешься убить тысячи людей. Некоторые из них — твои друзья. Многих ты знаешь и уважаешь.

— Териза! Кто еще с тобой? Отвечай мне!

— Ты собираешься убить собственного отца.

Элега невозмутимо взяла пакет и понесла его к воде. Пакет был сделан из специально обработанной кожи.

Джерадин не появлялся. За лампой не было ничего кроме тусклого лунного света в резервуаре.

— Я одна! — крикнула Териза.

Леди заглянула в пакет.

— Со мной никого нет. Я одна.

Глаза Элеги сверкнули:

— Неужели я в это поверю?

Не в силах возразить как-то еще, Териза с горечью ответила:

— Никто не поверил мне. Кто мог поверить, что ты собираешься совершить подобное?

— Джерадин верит тебе. Вместе вы убедили Тора, и он начал подозревать меня.

— Да, знаю, — крикнула Териза в отчаянии. — Но ты переубедила его. — Где же Джерадин? — Джерадин не смог поверить, что ты способна на такое. Ты ведь дочь короля.

Элега мгновение изучала Теризу. Ее осанка стала прямой, взгляд — царственным. Но не опустила пакет вниз.

— Если никто не поверил тебе, то почему ты здесь? Почему ты пришла сюда?

Териза прилагала усилия усыпить подозрительность леди и приглушить свою тревогу.

— Я предположила. Мы ведь говорили о воде, и мне показалось, что я сама подсказала тебе эту мысль. — Самообладание утекало из нее с невероятной быстротой, еще минута — и она разрыдается от бессилия. — Элега, почему? Ведь это же твой дом. Ты ведь королевская дочь. Ты собираешься убить…

— Я собираюсь убить, — нетерпеливо перебила ее Элега, — несколько стариков и самых бесполезных жителей Орисона. Это не страшно. Возможно, среди них окажется мой отец. — Она скривилась в отвращении. — Такое я тоже допускаю. Но почти никто из пьющих эту испорченную воду не умрет, они просто заболеют и не смогут сражаться.

Орисон падет практически без потерь. — Ее голос стал громче. — Малая цена за спасение королевства. Моего отца сместят, и новая власть воссядет на троне. Зато Мордант будет спасен, — она выкрикнула это слово, не в силах сдержать бушующую в ней страсть, — спасен от Кадуола и воплотимого, и мечты, которыми король Джойс подпитывал своих дочерей, осуществятся! — Ее крик был громким — и эхом раскатился, словно гром, по всему резервуару. — Ради того, чтобы это осуществилось, я готова допустить несколько смертей.

Она могла бы и продолжать: Териза задела ее чувства, и это заставляло ее говорить дальше. Но такой возможности у нее не было. Весь свет за ней внезапно сошелся в одном пятне, которое превратилось в Джерадина, вынырнувшего из мрака; пригодник кинулся к леди.

Он рванулся вперед так резко, что задел носком сапога за основание ближайшей балки.

Звуки предупредили Элегу. Быстро, словно птица, она отклонилась в сторону, и вместо того, чтобы схватить ее, он рухнул на то место, где она только что стояла.

— Джерадин!

Падение, похоже, оглушило его; возможно, он сильно ушибся. Хотя Джерадин почти мгновенно вскочил на четвереньки, его руки дрожали, словно твердый камень под ним шевелился, и ему с трудом давалось держать голову прямо.

Но все же он оказался между леди Элегой и водой.

Териза поспешила к нему. Она хотела помочь ему встать, выяснить, насколько сильно он ушибся. Но при этом не сводила глаз с леди.

Две женщины изучали друг друга с расстояния в несколько шагов. Лицо Элеги было темным, несмотря на фиолетовый блеск ее глаз; обеими руками она сжимала пакет. Несмотря на страх, затаившийся в ее сердце, Териза поспешила встать так, чтобы блокировать Элеге доступ к бассейну.

Уголки губ леди скривились в улыбке. Официальным тоном, словно хотела, чтобы ее было слышно на весь резервуар, она сказала:

— Миледи Териза. Мне искренне жаль, что не удалось убедить вас присоединиться к нам. Я поверила вам, когда вы сказали, что пришли сюда одна. Вы намного лучше сыграли в эту партию, чем мне думалось.

Ничто в ней не производило впечатления, что ее загнали в угол или победили.

Джерадин, ну вставай же!

Внезапно он встал на ноги, пошатнулся, но устоял. Его взгляд был до странности рассеянным, словно глаза смотрели в разных направлениях. Тяжело дыша, он выпрямил ноги и уперся руками в колени, с трудом удерживая вес своей тяжелой головы.

— Чтоб ты сгорела, Элега, — выдавил из себя он, — разве ты не знаешь, что мы поймали Найла? Смотритель Леббик держит его под стражей. Тебя, конечно, не волнует судьба кого-либо столь незначительного, как сын Домне, но, наверное, озаботит то, что он не поехал в провинцию Пердон.

Ты произнесла прекрасную речь о спасении королевства и воссоздании мечты. Но можешь больше не притворяться. Ты делаешь это не для Морданта. Ты делаешь это для Аленда.

Глаза леди пылали.

— Ты делаешь это для принца Крагена — что, по сути, одно и то же. А сделав это, вы оба будете плясать под дудку алендского монарха. Так что не тебе решать, что случится с твоими мечтами. И не твоему принцу. Решать будет Маргонал. Как только Орисон падет, ты станешь никем, просто старшей дочерью его злейшего врага.

Оставь это все, пока еще не поздно.

Словно испытывая боль, Элега опустила взгляд.

— Может быть, ты и прав, — пробормотала она. — Ты правильно сказал. Было бы глупо довериться слову Аленда. — Ее руки, держащие пакет, зашевелились.

Териза выкрикнула предупреждение, — как обычно, слишком поздно — леди уже швырнула пакет через голову Джерадина в бассейн.

Он описал дугу вдоль границы освещенного пространства по направлению к темной гладкой воде.

Джерадин прыгнул за ним.

Так же, как и Териза.

Перед тем, как они столкнулись друг с другом, их пальцы коснулись мягкой кожи и соскользнули с нее.

Они упали вместе, запутавшись друг в друге. Его руки и ноги были вокруг нее; она не могла понять, где что.

Через мгновение, длившееся невероятно долго, она обнаружила себя на полу, в то время как Джерадин пытался встать на ноги. Она смотрела на гладкий камень, на котором лежал пакет. Тот приземлился прямо на краю бассейна — так близко, что, протянув руку, можно было коснуться его.

Но при ударе он лопнул. Странный зеленый порошок медленно сыпался в воду. Пока Териза смотрела на него, пакет опустел.

Затем что-то мелькнуло в воздухе.

Эхо тяжелого всплеска, словно аплодисменты, прокатилось по резервуару, когда второй пакет опустился в воду.

Окруженная темнотой, Элега сказала:

— Принц Краген более мужчина, чем ты, растяпа Джерадин. Он не пытается меня обманывать.

Слабые волны продолжали бултыхаться и отдаваться в бассейне эхом еще долго после того, как королевская дочь была поглощена темнотой.

Назад: 21. По меньшей мере один заговор раскрыт

Дальше: 24. Начало конца