ГЛАВА 33. Бремя
Мы можем слить их волны и своиВозможно это, просто доживи.Оно обещано — и явится пред нами.Итог мы сможем подвести едва ли.У нас сомнений нет, что смогут нас понять.А вот решимся ль мы их снова испытать?«Песнь спренов» слушающих, строфа 10
Каладин падал вместе с дождем.
Он вцепился в белые, как кость, одеяния убийцы своей единственной действующей рукой. Оброненный шиноварцем Клинок Осколков исчез в окружающем тумане, и они вместе падали на землю с высоты в сотню футов.
Ураган внутри Каладина почти утих. Слишком мало штормсвета.
Вдруг убийца начал светиться сильнее.
«У него есть сферы».
Каладин резко вдохнул, и в него устремился штормсвет из сфер в сумке на поясе убийцы. В этот момент шиноварец его пнул. Каладин не удержался одной рукой и оказался отброшен.
Затем он рухнул на землю.
Удар был сильным. Каладин не успел ни подготовиться, ни сгруппироваться. От столкновения с холодным влажным камнем перед глазами все вспыхнуло, как будто сверкнула молния.
Через мгновение зрение прояснилось, и он обнаружил себя лежащим на камнях у подножия подъема, ведущего в королевский дворец. С неба моросил легкий дождик. Каладин посмотрел на далекий свет из отверстия в стене наверху. Он выжил.
«На один вопрос ответ получен», — подумал Каладин, поднимаясь на колени.
Штормсвет уже занялся его разодранным правым боком. Плечо тоже было повреждено, и по мере медленного отступления жгучей боли Каладин чувствовал, как оно исцеляется.
Однако предплечье и кисть правой руки, слабо освещенные штормсветом, который исходил от остального тела, все еще были тусклого серого цвета. Как мертвая свеча в ряду, эта часть его тела не светилась. Каладин ее не чувствовал и даже не мог пошевелить пальцами. Они безвольно висели, пока он баюкал руку.
Рядом под дождем выпрямился Убийца в Белом. Он каким-то образом сгруппировался в полете и приземлился, сохранив равновесие. Этот человек настолько мастерски владел своими способностями, что Каладин на его фоне выглядел новичком.
Убийца повернулся к Каладину и застыл как вкопанный. Шиноварец тихо заговорил на языке, которого Каладин не понял. Слова звучали с придыханием и свистом, с множеством шипящих звуков.
«Нужно двигаться, — подумал Каладин. — До того, как он снова призовет Клинок».
К несчастью, он не смог подавить ужас от потери руки. Больше ему не придется сражаться копьем. Он не сможет оперировать. Оба мужских ремесла, которым его обучили, теперь потеряны.
Хотя... он почти почувствовал...
— Разве я не сплел тебя? — спросил убийца на алети с акцентом. Его глаза потемнели, утратив сапфирово-голубой цвет. — С землей? Но почему ты не погиб при падении? Нет. Должно быть, я сплел тебя с верхом. Невероятно.
Он шагнул назад.
Мгновение удивления. Мгновение жизни. Возможно... Каладин чувствовал работу штормсвета, напряженный и настойчивый ураган внутри. Он стиснул зубы и кое-как поднялся.
К руке вернулся цвет, и ощущение — холодная боль — вдруг затопило его руку, кисть, пальцы. От руки заструился свет.
— Нет... — проговорил убийца. — Нет!
Что бы Каладин ни сделал со своей рукой, это поглотило большую часть его штормсвета. Общее сияние угасло, он едва светился. Все еще на коленях, со стиснутыми зубами, Каладин выхватил из-за пояса нож, но его хватка была слабой, и он чуть не выронил оружие.
Он переложил нож в другую руку. Нужно было покончить со всем этим.
Каладин вскочил на ноги и бросился на убийцу.
«Чтобы хоть на что-то рассчитывать, нужно ударить его быстро».
Убийца отпрыгнул назад, отлетев на добрый десяток футов, его белые одежды заколыхались в ночном воздухе. Он грациозно приземлился, в его руке появился Клинок Осколков.
— Кто ты такой? — требовательно спросил он.
— Тот же, кто и ты, — ответил Каладин. Его накрыло волной тошноты, но он заставил себя проявить твердость. — Бегущий с Ветром.
— Тебя не должно быть.
Каладин поднял нож, с кожи струились остатки света. Его окропил дождь.
Убийца отпрянул в замешательстве, уставившись на Каладина широко раскрытыми глазами, как будто тот превратился в скального демона.
— Они говорили мне, что я лжец! — воскликнул убийца. — Они говорили, что я ошибался! Сет-сын-сына-Валлано... Не Знающий Правду. Они назвали меня Не Знающим Правду!
Каладин шагнул вперед так грозно, как только смог, надеясь, что штормсвета хватит, чтобы произвести впечатление. Выдохнул, позволяя ему заклубиться перед собой, слабо светясь в темноте.
Убийца подался назад, наступив в лужу.
— Они вернулись? — спросил он. — Они все вернулись?
— Да, — проговорил Каладин.
Ответ казался правильным. Ответ, который хотя бы сохранит ему жизнь.
Убийца пристально смотрел на него еще мгновение, а затем повернулся и побежал прочь. Каладин наблюдал, как ярко светящаяся фигура удаляется и взлетает в небо. Убийца, похожий на полосу света, понесся на восток.
— Шторма, — проворчал Каладин, выдохнул последний штормсвет и рухнул на землю.
* * *
Когда он пришел в сознание, рядом на каменной площадке стояла Сил, упираясь руками в бедра.
— Спишь, когда должен дежурить в охране?
Каладин застонал и сел. Он чувствовал ужасную слабость, но был жив. Уже хорошо. Он поднял руку, но не много увидел в темноте, потому что штормсвет угас.
Удалось пошевелить пальцами. Вся его рука и предплечье болели, но это была самая прекрасная боль, которую он когда-либо испытывал.
— Я исцелился, — прошептал он и закашлялся. — Исцелился от раны, нанесенной Клинком Осколков. Почему ты не рассказала, что я способен на такие вещи?
— Потому что не знала, способен ли ты, пока ты не продемонстрировал, глупый. — Сил произнесла эти слова так, будто объяснила ему самую очевидную вещь в мире. Ее голос смягчился. — Там мертвые. Наверху.
Каладин кивнул. Был ли он в состоянии идти? Он смог подняться на ноги и медленно пошел вокруг подножия Пика к лестнице на другой стороне. Сил тревожно порхала вокруг. Когда Каладин нашел лестницу и начал подниматься, понемногу стали возвращаться силы. Ему пришлось несколько раз остановиться, чтобы отдышаться, и во время одной из пауз Каладин оторвал рукав, чтобы скрыть то, что мундир был разрезан Клинком Осколков.
Он достиг вершины. Какая-то его часть боялась обнаружить, что все погибли. В коридоре было тихо. Ни криков, ни охраны. Ничего. Каладин продолжил идти, чувствуя одиночество, до тех пор, пока не увидел впереди свет.
— Стой! — окликнул его дрожащий голос. Март из Четвертого моста. — Ты, в темноте! Назови себя!
Каладин продолжил идти на свет, слишком измотанный, чтобы отвечать. Март и Моаш дежурили у дверей в королевские покои с несколькими людьми из королевской стражи. Когда они узнали Каладина, послышались возгласы изумления. Его проводили в тепло и свет покоев Элокара.
Здесь он обнаружил Далинара и Адолина — живых, расположившихся на кушетках. Эт обрабатывал их раны — Каладин обучил нескольких человек из Четвертого моста основам полевой медицины. Ренарин сидел, сгорбившись в кресле в углу, его Клинок Осколков валялся у ног, как мусор. Король расхаживал в задней части комнаты и тихо разговаривал с матерью.
Когда вошел Каладин, Далинар встал, отмахнувшись от Эта.
— Десятое имя Всемогущего! — воскликнул Далинар приглушенным голосом. — Ты жив?
Каладин кивнул и рухнул в одно из плюшевых королевских кресел, не заботясь о том, что может запачкать его водой или кровью. Он издал тихий стон — наполовину от облегчения, что видит их всех в добром здравии, наполовину от истощения.
— Как? — требовательно спросил Адолин. — Ты же упал. Я едва осознавал происходящее, но знаю, что видел, как ты падал.
«Я волноплет, — подумал Каладин, когда его оглядел Далинар. — Я использовал штормсвет».
Он хотел произнести эти слова вслух, но они так и не сорвались с языка. Только не перед Элокаром или Адолином.
«Шторма. Я трус».
— Я крепко за него держался, — ответил Каладин. — Не знаю. Мы кувыркались в воздухе, а когда упали, я не погиб.
Король кивнул.
— Разве ты не говорил, что он приклеил тебя к потолку? — спросил он Адолина. — Они, вероятно, проплыли весь путь вниз.
— Да, — проговорил Адолин. — Полагаю, что так.
— После того, как вы приземлились, — спросил король с надеждой в голосе, — ты его убил?
— Нет, — ответил Каладин, — но он сбежал. Думаю, убийца оказался удивлен тем, как умело мы отбивались.
— Умело? — переспросил Адолин. — Мы были похожи на трех детей, атакующих скального демона палками. Отец Штормов! Меня за всю жизнь ни разу не побеждали с таким разгромом.
— По крайней мере, мы были предупреждены, — сказал король с дрожью. — Этот мостовик... он хороший телохранитель. Выражаю свою признательность, молодой человек.
Далинар встал и пересек комнату. Эт очистил его лицо и остановил кровотечение из носа. Кожа кронпринца была рассечена вдоль левой скулы, нос сломан, хотя наверняка не первый раз за его долгую военную карьеру. Раны из тех, что выглядели хуже, чем были на самом деле.
— Как ты узнал? — спросил Далинар.
Каладин встретился с ним взглядом. За спиной обернулся, прищурившись, Адолин. Он посмотрел вниз, на руку Каладина, и нахмурился.
«Он что-то видел», — подумал Каладин.
Как будто у него недостаточно затруднений из-за Адолина помимо этого случая.
— Я увидел свет, двигающийся по воздуху снаружи, — сказал Каладин. — И доверился инстинкту.
Рядом в комнату молнией ворвалась Сил и многозначительно посмотрела на него, нахмурившись. Но его слова не были ложью. Он видел свет в ночи. Ее.
— Все эти годы, — проговорил Далинар, — я отвергал истории об убийстве моего брата, которые рассказывали свидетели. Мужчины, ходящие по стенам, люди, падающие вверх, а не вниз... Всемогущий над нами! Кто он такой?
— Смерть, — прошептал Каладин.
Далинар кивнул.
— Почему он вернулся сейчас? — спросила Навани, подходя к Далинару. — Спустя столько лет?
— Он хочет забрать мою жизнь, — сказал Элокар.
Король сидел к ним спиной, и Каладин разглядел в его руке чашу. Он выпил содержимое и сразу же снова наполнил ее из кувшина. Темно-фиолетовое вино. Рука Элокара дрожала, когда он наливал.
Каладин встретился взглядом с Далинаром. Кронпринц слышал. Сет приходил не за королем, а за Далинаром.
Кронпринц промолчал и не стал поправлять короля, поэтому Каладин поступил так же.
— Что нам делать, если он вернется? — спросил Адолин.
— Не знаю, — ответил Далинар, опускаясь на кушетку рядом с сыном. — Не знаю...
«Поухаживай за его ранами, — послышался голос отца Каладина, шепчущий у него внутри. — Хирург. Зашей щеку. Приведи в порядок нос».
У него имелись более важные обязанности. Каладин заставил себя подняться на ноги, хотя ощущение было такое, словно на него повесили свинцовые гири. Он взял копье у одного из мужчин у двери.
— Почему в коридорах так тихо? — спросил он Моаша. — Ты знаешь, где слуги?
— Кронпринц, — пояснил Моаш, кивнув на Далинара. — Светлорд Далинар послал пару человек, чтобы вывести всех слуг из дворца. Он подумал, что если убийца возвратится, то может начать убивать без разбора. Посчитал, что чем больше людей покинут дворец, тем меньше будет жертв.
Каладин кивнул, взял лампу со сферами и вышел в коридор.
— Оставайтесь здесь. Мне нужно кое-что сделать.
* * *
Когда мостовичок вышел, Адолин сгорбился в своем кресле. Каладин, конечно, ничего не объяснил и не спросил у короля разрешения удалиться. Штормовой парень, похоже, считал себя важнее светлоглазых. Нет, штормовой парень, похоже, считал себя важнее короля.
«Но он сражался с тобой плечом к плечу», — сказала какая-то его часть.
Сколько людей — неважно, со светлыми или темными глазами — так непоколебимо выстояли бы против Носителя Осколков?
Адолин обеспокоенно уставился в потолок. Он не мог увидеть то, что, как ему казалось, он видел. После падения с потолка он ничего не соображал. Несомненно, на самом деле убийца не попал по руке Каладина Клинком Осколков. Ведь теперь рука, судя по всему, работала прекрасно.
Но почему отсутствовал рукав?
«Он упал с убийцей, — подумал Адолин. — Сражался и, видимо, был ранен, но теперь оказывается, что не был».
Могло ли случиться так, что все произошедшее — лишь часть какой-то уловки?
«Прекрати, — мысленно обратился к себе Адолин. — Ты становишься параноиком, как Элокар».
Он посмотрел на короля, который уставился с побледневшим лицом в пустую винную чашу. Он что, действительно опустошил весь кувшин? Элокар направился к своей спальне, где, судя по всему, его ждала добавка, и, потянув за ручку, открыл дверь.
Навани ахнула, заставив короля замереть на месте. Тот повернулся к двери. Обратную сторону доски процарапали ножом, и ломаные линии образовывали последовательность глифов.
Адолин встал. Некоторые из них были цифрами, верно?
— Тридцать восемь дней, — прочитал Ренарин. — Конец всех народов.
* * *
Каладин устало шел по коридорам дворца, повторяя маршрут, по которому он совсем недавно вел остальных. Вниз, к кухне, в коридор с отверстием, ведущим наружу. Мимо того места, где кровь Далинара залила пол, к перекрестку.
Туда, где лежал труп Белда. Каладин опустился на колени, перевернув тело. Глазницы были выжжены. На лбу остались татуировки свободы, эскиз которых рисовал сам Каладин.
Капитан мостовиков закрыл глаза.
«Я подвел тебя», — подумал он.
Белд, лысый мужчина с угловатым лицом, выжил в Четвертом мосту и во время спасения армии Далинара. Он пережил саму Бездну и только для того, чтобы пасть здесь, от руки убийцы со способностями, которыми тот не должен обладать.
Каладин застонал.
— Он умер, защищая, — раздался голос Сил.
— Я должен был суметь сохранить им жизнь, — сказал Каладин. — Почему я просто не отпустил их на все четыре стороны? Почему наделил обязанностями и снова привел к смерти?
— Кто-то должен сражаться. Кто-то должен защищать.
— Они сделали достаточно! И пролили свою долю крови. Мне стоит прогнать их всех. Далинар сможет найти других телохранителей.
— Они сделали свой выбор, — сказала Сил. — Ты не можешь лишить их этого.
Каладин встал на колени, борясь с горем.
«Ты должен научиться различать, когда проявлять заботу, сын. — Голос его отца. — И когда отпустить. Со временем ты обзаведешься мозолями».
У него никогда не было мозолей. Шторм побери, никогда. Вот почему он не стал бы хорошим хирургом. Он не умел терять пациентов.
А теперь, когда он убивал? Когда был солдатом? Какой в этом смысл? Он ненавидел свое умение так хорошо убивать.
Каладин глубоко вздохнул, с усилием взяв себя в руки.
— Он может совершать вещи, на которые я не способен, — выговорил наконец Каладин, открывая глаза и глядя на Сил, стоявшую в воздухе рядом с ним. — Убийца. Это потому, что мне нужно произнести еще какие-то слова?
— Действительно, есть еще слова, — ответила Сил, — но не думаю, что ты к ним уже готов. Тем не менее мне кажется, что ты уже мог бы делать то, что делает он. Если потренироваться.
— Но как он может быть волноплетом? Ты сказала, что у убийцы не было спрена.
— Ни один спрен чести не предоставил бы тому существу средства убивать так, как это делает он.
— Среди людей могут существовать различные точки зрения, — проговорил Каладин, стараясь, чтобы нахлынувшие эмоции не отразились в голосе, когда он переворачивал Белда лицом вниз. Так ему не было видно его выжженных ссохшихся глазниц. — Что, если спрен чести думал, что убийца поступал правильно? Ты ведь помогала мне убивать паршенди.
— Для защиты.
— С точки зрения паршенди, они защищали своего короля, — сказал Каладин. — Для них агрессор — я.
Сил села, обхватив колени руками.
— Я не знаю. Может быть. Но ни один спрен чести не занимается тем, что делаю я. Единственная, кто ослушался. Но его Клинок Осколков...
— Что с ним? — спросил Каладин.
— Он отличается. И очень сильно.
— Для меня он выглядел обычным. Ну, насколько может быть обычным Клинок Осколков.
— Он отличается, — повторила она. — Я чувствую, что должна знать почему. Что-то насчет количества штормсвета, который он потреблял...
Каладин поднялся и прошел по боковому коридору, подняв лампу повыше. В ней были сапфиры, окрашивающие стены голубым. Убийца вырезал отверстие с помощью своего Клинка, проник в коридор и убил Белда. Но Каладин посылал вперед двоих.
Да, второе тело. Хоббер, один из первых спасенных Каладином в Четвертом мосту. Шторм побери этого убийцу! Каладин не забыл, как спас мостовика после того, как все остальные оставили его умирать на плато.
Каладин встал на колени рядом с трупом и перевернул его.
И обнаружил, что тот плачет.
— Я... Я прошу... прощения, — произнес Хоббер, преодолевая эмоции и едва в состоянии говорить. — Я прошу прощения, Каладин.
— Хоббер! — воскликнул Каладин. — Ты жив!
Затем он заметил, что штанины униформы Хоббера перерезаны примерно посередине бедра. Под тканью ноги мостовика потемнели, стали серыми, мертвыми, как рука Каладина прежде.
— Я его даже не видел, — проговорил Хоббер. — Он срезал меня и потом заколол Белда прямо насквозь. Я слушал, как вы сражались. Подумал, что все мертвы.
— Все в порядке, — сказал Каладин. — С тобой все в порядке.
— Я не чувствую ног, — ответил Хоббер. — Им конец. Я больше не солдат, сэр. Теперь я бесполезен. Я...
— Нет, — сказал Каладин твердо. — Ты все еще состоишь в Четвертом мосту. И всегда будешь одним из нас. — Он заставил себя улыбнуться. — Мы просто попросим Камня научить тебя готовить. Как у тебя с рагу?
— Ужасно, сэр, — признался Хоббер. — Я могу спалить даже бульон.
— Значит, будешь соответствовать большинству армейских поваров. Ну же, давай отведем тебя к остальным.
Каладин напрягся, подсунув руки под Хоббера, и попытался его поднять.
Тело отказалось подчиниться. Он испустил невольный стон, положив Хоббера обратно.
— Все в порядке, сэр, — сказал тот.
— Нет, — сказал Каладин, вдыхая свет одной из сфер в лампе. — Не все.
Он снова вздохнул, поднял Хоббера и понес его обратно к остальным.
Назад: ГЛАВА 32. Тот, кто ненавидит
Дальше: ГЛАВА 34. Цветы и пирожные
