Глава 18. Нежный возраст
Странник
Максимов загнал «фольксваген» на платную стоянку у гостиницы.
Забросил на плечо сумку с ноутбуком. Пиджак повесил на руку.
— Ну и что дальше? — спросил он сам себя. В ближайшие планы входило переодеться в полувоенную униформу, более подходящую для разворачивающихся событий, чем светлый костюм.
А дальше? Что делать дальше, он еще не знал. Побрел по дорожке ко входу в гостиницу На крыльце, подстелив под себя куртку, прямо на парапете сидела девушка в белом платье в мелкий горошек.;
Волосы прятались под забавной черной шляпкой, лица со спины, конечно же, не разглядеть, но у Максимова екнуло сердце.
Едва поставил ногу на первую ступеньку, девушка сорвалась с места и в секунду оказалась на груди у Максимова. Пришлось подхватить свободной рукой.
«Вес — полмешка картошки», — прикинул Максимов тяжесть ее тела.
— Карина, брысь, люди смотрят! — прошептал он в прижавшееся к его губам ушко.
— Пусть смотрят. На меня уже час вся гостиница глаза пялит.
Максимов осторожно опустил ее на землю. Провел ладонью по своей щеке. Пальцы стали влажными.
— Ты что?
— Реву как дура. Думала, ты не придешь.
Карина смахнула с лица очки с круглыми черными стеклами. Оказалось, под ними прячутся заплаканные до красноты глаза. При этом она сияла по-детски открытой улыбкой.
— Тяжелый случай. — Максимова раздирали два чувства. С одной стороны, он был искренне рад, что его предчувствие не подтвердилось и Карина пока не попала под перекрестный огонь. А с другой — он отдавал себе отчет, что держать рядом с собой такой генератор хаоса и магнит для неприятностей — удовольствие невеликое и это обязательно выйдет ему боком.
Карина сбегала за курткой и плоским кожаным рюкзачком.
«Не дай бог», — ужаснулся Максимов, подумав, что в рюкзаке она принесла все свои пожитки.
— Пошли к тебе? — Карина взяла его за руку.
— Ладно, пошли. — Максимов решил, что не стоит устраивать сцены на публике. Если выяснится, что Карину проще мягко, но настойчиво задвинуть в тень, чтобы не путалась под ногами, то лучше это сделать без свидетелей.
Дежурная в холле привстала, чтобы лучше разглядеть их из-за барьерчика регистрации. Мужчина и тонкая девчушка ростом ему по плечо. То ли папа с дочкой, то ли брат с младшей сестрой, то ли черт его знает что при нынешних нравах.
Охранник у лифта собрался что-то сказать, но, встретившись взглядом с Максимовым, стушевался и отвернулся.
— Слушай, я тут эту мегеру встретила. Ну, что ты из аэропорта привез. Как ее зовут? — Карина сняла шапочку и теперь нервно похлопывала ею по бедру
— Элеонора. — Максимов нажал кнопку вызова лифта.
Карина фыркнула, забавно наморщив носик.
— Имечко подходящее! Во-первых, ей давно пора сделать короткую стрижку, не так будет заметен возраст. А во-вторых, меньше завидовать окружающим, иначе окончательно крыша поедет.
— Когда это вы пообщаться успели? — удивился Максимов.
— Если точно, мы даже не познакомились. Я сидела на парапете, а она проходила мимо. Вернее, вела под ручку какого-то побитого молью иностранца. Зыркнула на меня так, словно я ей миллион должна.
— Странно, что она тебя узнала.
Карина сегодня сменила кожаный костюм на длинное легкое платье, бутсы — на тупоносые туфли и белые гольфы и превратилась в отличницу, прогуливающую занятия в колледже. Очевидно, так одевалась, когда училась в своей французской школе.
— Ой, Максим, ты такой глупый! Баба бабе враг до старости. А врагов надо знать в лицо.
«Только любовного треугольника мне для полного счастья не хватало!» — с ужасом подумал Максимов.
Дальнейшие расспросы он решил отложить, у охранника от любопытства вот-вот могла вырасти вторая пара ушей.
Спустился лифт, они вошли в него, и Карина сразу же уткнулась лицом в грудь Максимову В этом движении было столь неприкрытое желание защиты, что Максимов не удержался и свободной рукой обнял ее за плечи. Карина всхлипнула, что-то пробормотала, но за гудением лифта Максимов ничего не расслышал.
Он ожидал, что в номере она, как кошка, сначала осмотрит все углы, но Карина сразу же бросила рюкзачок и куртку на пол, забралась в кресло, поджала ноги и расплакалась.
Слезы одна за другой текли из глаз. Без всхлипов и рыданий. Просто катились по щекам, как вода из прохудившегося крана. Максимов уже видел такое в горячих точках. Так плачут дети, уставшие бояться смерти. Они уже по-стариковски мудры и знают, что слезы бесполезны, но еще не разучились плакать. Карина смазывала слезы ладошкой, но горячие ручейки на щеках никак не просыхали.
Максимов сел в кресло напротив, с минуту ждал, не последует ли истерика.
— Что случилось? — тихо спросил он.
Карина зажмурилась, словно хотела выжать остатки слез.
— Максим, кроме тебя, у меня никого нет. Понимаешь, мне просто не к кому пойти.
Максимов знал, что где-то болтается папа Дымов, в квартире над подвалом-студией живет его отец да еще имеется дедушка Ованесов, весьма известный в городе человек. Но возражать не стал.
— Ты сильный. Ты добрый, я же чувствую.
Максимов подумал, что Леня, отдыхающий сейчас в лесочке, наверное, имеет право думать иначе, но спорить не стал.
— Ты мне поможешь?
В глазах Карины плескалась такая боль, что Максимов посчитал чересчур жестоким употребить свою любимую отговорку: «Конечно, все брошу — и займусь твоими проблемами».
— Для этого я должен знать, что случилось.
Карина пожевала нижнюю губку и, судорожно всхлипнув, сказала:
— Папу убили.
«Черт, все-таки зацепило девчонку».. Максимов на секунду сомкнул глаза.
Быстро взял себя в руки, достал сигареты, предложил Карине, закурил сам. Отметил, что пальцы ее мелко дрожат, а нутром почувствовал, что девчонка не играет. Конечно, часто конспирации ради или в силу иных подлых причин выдумывают и не такое, но сейчас Максимов был уверен: она сказала правду.
— Подробнее. Только не плачь.
— Угу. — Она старательно вытерла ладошкой щеки. — Утром дед Дымов прибежал. Чуть дверь не снес, так стучал. Позвонила папина жена. Она француженка и по-русски говорит еще хуже, чем дед после запоя. Дед ни фига не разобрал, но понял, что с папой что-то случилось. — Карина замолчала, пережидая, пока слезы отхлынут от глаз. — Убили папу. Анну-Мари вызывали в Гамбург на опознание. Они три года живут отдельно, но других родственников не нашли. У папы двойное гражданство, вот русский консул и спихнул проблему французам. Хорошо, что Анна-Мари позвонила, мы так ни фига и не узнали бы. Правда, ее больше интересует, что делать с телом.
— Почему ты сказала «убит», а не «погиб»? — с ходу уточнил Максимов.
— Я знаю, что его убили. Это Анна-Мари сказала, что погиб. А я знаю, что папу убили! — Карина упрямо надула губы.
— Когда это произошло?
— Неделю назад, в Гамбурге. Только приехал, и в тот же день…
Максимов быстро наклонился, цепко сжал ее кисть. Истерика, которая могла вот-вот начаться, от неожиданности и резкой боли отступила. Увидев, что взгляд Карины прояснился, Максимов разжал пальцы.
Карина растерла белые следы от его пальцев на запястье, бросила на него укоризненный взгляд.
— Расскажи все подробно, только тогда я решу, чем могу тебе помочь, — не кривя душой, пообещал Максимов. Он уже понял, что никуда от этой сумасбродной девчонки ему не деться. — Как зовут папу, кстати?
— Иван Дымов. Ты его фотографии в студии видел.
— Да? — сыграл удивление Максимов. — А какой черт его понес в Гамбург?
— Папа поехал продавать антиквариат. Очень редкий и очень дорогой.
— Погоди, мне пришла в голову мысль!
Максимов встал с кресла, постаравшись, чтобы движение не вышло излишне резким. Прошел в спальню. Быстро осмотрел контрольки. Без сомнения, в номере побывали посторонние. Обыскали качественно и профессионально. Большинство контролек вернули на место.
«Черт! Если в номере жучки, сгорю в один момент. А здесь, как выяснилось, особо не цацкаются, сразу же завалят, как Гусева. Земля ему пухом».
Он вернулся с проводом для модема. Достал из сумки ноутбук, подсоединил провод к телефонной розетке.
— Круто! — прокомментировала Карина.
— Не то слово, — согласился Максимов, быстро щелкая клавишами. — Пока помолчи, не отвлекай, ладно? Если хочешь, садись рядом.
Она пересела на подлокотник его кресла. Положила руку ему на плечо, наклонилась так низко, что Максимов ощутил ее дыхание на своей щеке.
«Бог с ним, лишь бы не так слышно было», — подумал он.
На сервере полиции Гамбурга в разделе «Информация о преступлениях» он нашел фамилию Дымов.
— Насильственная смерть. Одиннадцатое августа, — перевел он строчку для Карины.
— А подробности? — Пальцы больно сжали ему плечо.
— Подробности в уголовном деле, но нам их не дадут, — ответил Максимов. — Спросим у других.
Через поисковую систему он нашел веб-адреса гамбургских газет. Выбрал менее известные желтые издания. В номере за 11 августа электронная газета «Woo!», дальняя родственница отечественного «Мегаполиса», поместила репортаж об убийстве в публичном доме на Рипербан. Текст был на английском, и Максимов не сразу сообразил, что Карина тоже может прочесть его. Хотя по трем кадрам с места происшествия можно было и без знания языка понять, что и где произошло. Вход в заведение с красным драконом, обнаженная женщина вырывается из рук двоих мужчин. Явно тайка, значит, из этого салона. И мужчина, распятый на большой кровати. Грудь и лицо в чем-то красном.
— Мамочка! — всхлипнула Карина.
«Папочка! — мысленно поправил Максимов, не сдержался и добавил: — Козел!»
Он дал команду сохранить информацию в отдельном файле и выключил компьютер.
— Сволочи, как они его… Мамочка!
У Карины по щекам вновь побежали ручейки, одна слеза капнула Максимову на подбородок.
Хотел авторитетно пояснить, что такие ликвидации дорого стоят и никто не станет тратиться, если можно просто дать кирпичом по голове в темном месте.
— Что он повез в Гамбург? — как можно тише спросил
Максимов.
— Янтарные кубки старинной работы. Очень редкие, — прошептала Карина, теснее прижимаясь к нему.
Максимов одной рукой обхватил ее за талию, без труда встал на ноги и вынес Карину на балкон. Осторожно опустил.
— Тише, Кариночка. Все серьезнее, чем я думал. — Он положил руки ей на плечи, притянул к себе, — Хочешь, чтобы я помог тебе?
Она кивнула и снова закинула голову вверх: из-за своего роста иначе смотреть в глаза Максимову не могла.
— Расскажи все подробно. С самого начала.
Оказалось, что первопричиной всех бед была сама Карина. Дед, профессор Ованесов, душу не чаял во внучке и с детских лет позволял ей копаться в своих бумагах. Архив у энтузиаста поиска Янтарной комнаты скопился весьма солидный. Где-то среди тысяч документов Карина и нашла рапорт немецкого офицера о гибели четверых солдат, заваленных в подвале на Понарте вместе с каким-то ценным грузом. Рапорт составили со слов свидетелей, чем и ограничились, потому что русские уже взяли город в кольцо, и, естественно, никто откапывать солдат не стал. Дед особого значения документу не придал, потому что высчитал: в трубу, где погибли солдаты, Янтарную комнату уместить было невозможно, а интересовала его только она. А Карина быстро установила, что подвал этот цел. Более того, родной папочка в нем оборудовал студию.
Мальчики мечтают убить папу, а девочки тайно влюблены в отцов, утверждал озабоченный Фрейд. Бог Яхве ему судья, но без психоанализа дальнейшее объяснить сложно.
Дымов приехал в Калининград зимой, но, как ни мал город, с Ованесовым он ни разу не повстречался. Дед не простил Ивану поругания чести дочери и разгильдяйский образ жизни. Во внучке дед, как часто бывает, не чаял души. А Карина любила Дымова, как только может любить ребенок родного, но далекого отца. Поэтому открытием своим поделилась с отцом, а не с дедом.
Иван Дымов сидел в подвале и мечтал о светлом будущем. А оказалось, что оно лежит за кирпичной кладкой в метре от него. Кладку Дымов пробил, разобрал завал и пробрался в полузасыпанную трубу. Клад сторожили четыре скелета в полуистлевшей форме войск СС. Каску и кинжал Дымов прихватил на память. А кубки и чаши из янтаря решил продать западным антикварам, желательно немцам.
— Почему именно немцам? — спросил Максимов. — У наших денег больше, и вопросов они задают меньше.
— Ага! А разве наши лохи знают цену кубку из коллекции музея Кенигсберга? — Она высвободилась из рук Максимова, сбегала в комнату, вернулась с рюкзачком. — Смотри.
Карина протянула пачку фотографий в фирменном кодаковском конверте.
Максимов обратил внимание на штамп салона, напечатанный латинскими буквами.
«Специально в Литву сгоняли, конспираторы! — усмехнулся он. — Правильно, местный салон сразу стукнул бы куда следует. Бандитам и ментам одновременно».
Быстро перебрал фотографии. Дымов заснял янтарные кубки в разных ракурсах, с разным увеличением, стараясь лучше показать детали. Маркировку на донышках сфотографировал очень крупно. Она говорила, что чаши и кубки — из коллекции кёнигсбергского Музея янтаря и прошли экспертизу в «Аненербе».
Карина, задумавшись, смотрела на озеро, с балкона оно было видно как на ладони. Ветер ерошил ее медные волосы, челка то и дело падала на глаза, и Карина смахивала ее быстрым нервным жестом. Слезы уже высохли, остались только следы от ручейков на щеках.
«Молодец, держится», — отметил Максимов, обратив внимание на твердую складку ее губ.
— Знаешь, я подумала, его все равно бы убили, вдруг сказала Карина. — Не там, так здесь.
— Почему? — спросил Максимов, хотя сам в эту же секунду подумал, что с таким кладом долго не живут.
— Дымов по глупости все Гарику Яновскому растрепал. — Карина брезгливо передернула плечиками. — Мерзкий тип! Жирный, наглый и жадный. Дымов хотел у него денег занять на поездку. Как получилось, не знаю, но Гарик влез в долю. А Дымов уехал как пропал. — Она на секунду зажмурилась, но в уголке глаза появилась только одна слезинка. Губы плотно сжались, как у человека, готового ударить. — Эта скотина толстая вчера на меня наехал. Орал, что папа должен ему какие-то безумные тысячи. Что уже приехал человек из Москвы, готов купить все за хорошие деньги. Его Гарик, оказывается, нашел, не поставив в известность Дымова. А клиент крут до невозможности и ждать готов ровно сутки.
— Погоди, разве Дымов ничего не увез в Гамбург? — насторожился Максимов.
— Он только фотографии взял.
— Ах вот оно что! И теперь с тебя Гарик требует товар. — Максимов покачал головой. — Да, влипла ты.
— Вот ему, а не клад.
В ее возрасте Максимов показал бы банальный кукиш, но Карина, оттопырив средний палец, изобразила интернациональный посыл по сугубо русскому адресу. Очевидно, сказалось обучение во французской школе.
— Не хочу пугать, но ведь могут убить, — предупредил Максимов.
Карина оперлась на балконную решетку, прищурилась от света и стала смотреть на парк.
Максимов решил не мешать ей. Посчитал, что иногда полезно подумать о собственной смерти как о неизбежной и весьма близкой перспективе. По себе знал, подобная процедура великолепно прочищает голову от дурацких и чересчур заумных мыслей.
— Максим, у тебя кто-нибудь есть? — неожиданно спросила Карина.
— Нет, я один.
— И я одна.
— А отчим, мама, дед? — напомнил Максимов.
— Это другое. Они родные, но не близкие. Понял разницу?
Максимов кивнул, хотя не понял, к чему такой резкий переход к личному.
— С близким хочется прожить жизнь, а с родными приходится всю жизнь жить рядом. — Она провела ладонью по растрепавшимся волосам. — Близких у меня теперь больше нет. Я же могла сама все откопать, без отца. Но хотела, чтобы мы вместе… По всему миру как перекати-поле. А видишь, как получилось.
«Та-ак, сейчас пойдут слезы-сопли в три ручья!» — с тоской подумал Максимов.
Но Карина не заплакала, только сглотнула ком, вставший в горле.
— Ты, конечно, не обязан решать мои проблемы. Давай сделаем так. Половина клада тебе, если поможешь выпутаться.
— Не понял? — опешил Максимов.
Карина повернулась, встала почти вплотную. Закинула голову, чтобы смотреть ему в лицо.
— Я же не могу сказать: «Дяденька, помогите бедной дурочке». Или что я тебя уже сутки люблю, аж голова кружится. Ты — взрослый человек. Вот я и делаю тебе предложение как взрослому человеку. Пятьдесят процентов.
Максимов засмеялся и потрепал ее по голове.
— Эх ты, Чубайс в юбке!
— Почему Чубайс? — встрепенулась Карина.
— Потому что рыжая и деловая. — Он попытался перевести все в шутку.
— Меня отчим научил: лучше заплатить, чем быть обязанным, — совершенно серьезно произнесла Карина. — Я предлагаю хорошую цену. Сразу говорю, денег у меня сейчас — ни копейки. Все накладные расходы несешь ты, потом сочтемся. Согласен?
— Я пока не понял, что от меня требуется. — Максимов еще улыбался, а взгляд уже сделался бесстрастным.
— Быть рядом до конца. Защищать и помогать. Продадим клад, поделим деньги, а там будет ясно — стали мы близкими или нет.
— А почему не обратиться к отчиму? — подсказал Максимов. — Он и с деньгами поможет, и клиентов найдет. Уж бригаду-то точно сюда пришлет.
Карина зло прищурилась.
— Это мое! Понимаешь, мое! Я за эти янтарные плошки уже заплатила. Теперь на правах единственной наследницы имею право делать все, что считаю нужным. А отчим… Пусть плескается в своем бензине дальше. Копейки от него не возьму.
«Какие-то семейные проблемы, — понял Максимов. — Можно даже не вникать, все равно не разберешь».
Карина не спускала с него глаз, ждала ответа.
— Пойди умойся, бизнес-мисс. — Максимов провел ладонью по ее горячей щеке. — А я пока подумаю.
Карина, зажмурившись, потерлась о его ладонь. Ушла в комнату.
Максимов сел на порог балкона, прижался плечом к холодному камню.
В ванной громко журчала вода.
«Надо будет накормить девчонку, — подумал он. — Наверняка со вчерашнего вечера ничего не ела».
Максимов выждал немного. Карина все еще не появлялась.
Прошел в комнату. Включил компьютер. Набрал сообщение, включил программу-шифратор, изменившую текст до неузнаваемости. Содержание стало совершенно невинным, чужой, перехватив сообщение, ничего не заподозрит.
Отправил по компьютерной почте на сервер Навигатора.
* * *
Экстренная связь
Навигатору
Получил прямой выход на объект поиска. В ближайшие сутки возможно резкое обострение обстановки. Обеспечьте оперативное прикрытие силовых действий.
Странник
*
Воздух!
Сильвестру
Передать на связь Страннику агента Аметист для обеспечения оперативного прикрытия по линии спецслужб.
Срочно направить группу «СП-14» в Калининград для силового обеспечения действий Странника.
Навигатор
