Падающий с двенадцатого этажа человек ударится о землю со скоростью чуть больше семидесяти миль в час. Этого вполне хватит, чтобы убить его. Если с той же высоты падает хакхлиец, то он ударяется о землю приблизительно с такой же скоростью. Конечно, хакхлийцы привыкли к силе тяжести на сорок процентов большей, чем земная, это правда. Хакхлиец выдержит перегрузку, способную убить или покалечить землянина, но предел существует даже для хакхлийцев. Падение Оби более или менее равносильно падению с восьмого или седьмого этажа. Но даже такая высота убьет и хакхлийца, и человека. Удар при столкновении слишком силен.

— Ведь он был моим другом! — рыдал Сэнди. Перед глазами его все еще стояло жуткое зрелище: Оберон, распластавшийся на тротуаре, невидящие глаза его широко раскрыты, а тело лопнуло от удара. А вокруг сгрудились человеческие существа, глазеют на вывалившиеся наружу внутренности с любопытством и отвращением одновременно. Они не имели права смотреть на Оби так. Кто им позволил?

— Конечно–конечно, он был твоим другом, — утешала его Маргарет.

— Сэнди, я понимаю, сейчас не самый подходящий момент, и тебе трудно, но… у хакхлийцев есть какие–то похоронные обряды? Может быть, нужно что- нибудь подготовить?

— Похоронные обряды?

— Нужно что–то делать с телом Оби. Его подобрала «Скорая помощь», но что нам теперь предпринять?

Сэнди смотрел на Маргарет и не знал, что сказать. Едва ли стоило сейчас напоминать ей, в чем состояла суть «похорон» у хакхлийцев. Тем более, организовать хакхлийские похороны все равно никакой возможности не было.

— Не важно, — сказал он. — Справьтесь у Полли.

— Но Полли ушла в номер, — заметила Маргарет, — она разговаривает по радио, кажется, с основным кораблем. Мы ее спрашивали, но она заявила, что ей все равно.

— Ну да, ей все равно, — пробормотал Сэнди. — Им всем наплевать. А что вы делаете с умершими?

— По–разному. Как семья решит. Иногда хороним, а чаще всего — кремируем.

— Хоронить? На кладбище?

Подобная мысль заставила Сэнди содрогнуться: он представил мертвого Оби, засыпанного землей, в могиле, где труп его обречен гнить и разлагаться. Он поежился.

— Поступайте по своему усмотрению, как считаете лучше. Кремация подойдет, вполне… Маргарет, какой ужас!

Наконец из своего номера ворча вернулась Полли. Судьбой останков Оби она почти не интересовалась.

— Какой ужас! — Полли буквально повторила слова Сэнди, но смысл вложила совершенно другой. — Хо—Чет–икти–Коли–как был нашим единственным… Что?

Ну, хорошо, пусть Оберон. Оберон у нас был единственным специалистом по астрономии. Чин Текки–то сообщает, что Главные Вышестоящие не желают посылать замену.

— Значит, в Нью—Йорк на конференцию вы не полетите? — с тревогой спросила Маргарет.

Полли фыркнула и повертела торсом, что означало крайнее раздражение.

— Вовсе нет! По приказу Главных Вышестоящих место Оберона займу я, я ведь тоже достаточно осведомлена в области астрономии. Поэтому откладывать полет нет смысла, я так считаю. Кроме того, — добавила она тоном, который для Полли вполне мог сойти за добродушный, — мне очень хочется прокатиться в «дирижабле». Это интересно. Как ты считаешь, Сэнди?

Но Сэнди, объятый горем, ничего ей не ответил.