ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
ПИЩЕВАЯ ЦЕПОЧКА
— Хозяин, я все думаю: как живут рыбы в море?
— Как люди: большие поедают маленьких.
Вильям Шекспир «Король Ричард Второй»
73. АККИ
От этого крика застыла кровь в жилах. Только чудовище может издавать такой крик. И он убегал, как от страшного чудовища.
К полудню Акки понял, что скоро все кончится.
Сердце билось часто, дышал он с трудом, кожа ныла. Аллергическая реакция на воду, казалось, усилилась из-за усталости. Она становилась все сильнее, пока он отчаянно нырял меж низких островов. Некогда гладкая, эластичная кожа превратилась в сплошную ссадину. И мозг устал так же сильно.
Несколько раз ему удавалось уходить от ловушек, которые превратили бы его в мясо. Однажды, отскочив от сонарного отражения, он чуть не попал в зубы Кта-Джона. Гигант улыбнулся и нацелил лазерное ружье, а Акки в панике бежал. И спасся он не благодаря своей быстроте или хитрости. Он понял, наконец, что враг пока только играет.
Он надеялся уйти на север, к острову Тошио, но теперь гонка идет в другом направлении, и север для него потерян. Если он дождется заката...
Нет. Я столько не продержусь. Пора кончать».
Снова послышался ужасный охотничий клич. От него словно свернулась вода.
Большая часть усталости Акки возникает от этого животного страха. Что за дьявол его преследует?
Чуть раньше ему показалось, что он слышит вдали другой клич. Похоже на поисковый крик турсиопы. Но, вероятно, это игра воображения. Что бы ни происходило на «Стремительном», вряд ли оттуда отправят на его поиски. А если даже отправят, разве можно найти его в этом обширном океане?
Но он все же послужил «Стремительному», отвлекая Кта-Джона, уводя его от корабля, где бы тот мог сильнее навредить.
«Надеюсь, Джиллиан и Хикахи вернутся и все исправят, — подумал он. — Я в них уверен».
Он негромко дышал в тени скалы. Кта-Джон, конечно, знает, где он. Это лишь вопрос времени, когда ему наскучит охота и он придет за добычей.
«Я теряю силы, — подумал Акки. — Надо кончать, пока есть надежда — пусть это всего лишь возможность выбора момента».
Он проверил заряд батарей доспехов. Можно сделать два выстрела из режущего факела. Да и то на очень небольшом расстоянии, а ружье Кта-Джона, несомненно, заряжено полностью.
Высокий крик прозвучал снова, насмешливый, холодящий кровь.
«Ну, ладно, чудовище. — Акки стиснул зубы, чтобы не дрожать. — Держи лошадей. Я иду».
74. КИПИРУ
Кипиру летел на северо-восток, на звуки схватки, которые слышал всю ночь. Быстро плыл по поверхности, изгибался, ныряя. Проклинал тяжесть доспехов, но бросать их не помышлял.
Снова проклинал свое невезение. И в его санях, и в санях Моки иссякла энергия, и их пришлось оставить.
Входя в лабиринт островков, он впервые отчетливо услышал охотничий клич.
До сих пор он мог успокаивать себя, что ему просто почудилось, что расстояние или какое-то необычное отражение искажают звуки.
Крик отразился от металлических островов. Кипиру развернулся: на мгновение показалось, что его преследует стая охотников.
Потом другой звук, храбрый и слабый скрежет отдаленного тринари. Кипиру двинул челюстью, определяя направление, и поплыл изо всех сил.
Он пробирался через лабиринт, мощно сокращая и расслабляя мышцы. Услышав звонок дыхателя, он откинул это глупое устройство и продолжал плыть по поверхности, делая вдох во время каждой дуги перед нырянием.
Он оказался в дельте нескольких узких проливов и остановился в замешательстве.
Куда? Поворачивался, пока снова не уловил охотничий крик. Потом — ужасный скрежещущий звук. Крик боли и гнева и мягкое гудение доспехов. Еще один негромкий выкрик на тринари и ответный дикий крик и скрежет.
Кипиру поплыл еще быстрее. Это совсем близко! Он мчался, не думая о резервах, когда послышался последний вызывающий возглас:
Ради чести
Калафии.
Голос смолк, его заглушил вопль дикого торжества. И наступило молчание.
Кипиру потребовалось пять минут лихорадочного метания по узким проливам, чтобы отыскать поле битвы. Привкус воды подсказал, что уже поздно.
Он застыл, не входя в узкую долину между тремя островами. Над головой плыли водоросли.
В центре долины стояло облако красной пены, красные струйки уплывали по течению. В обрывках доспехов, частично съеденное, плавает брюхом вверх тело молодого дельфина amicus. Гигантский дельфин рвет его своими окровавленными челюстями.
Гигантский дельфин? Как он не замечал этого раньше, сразу после вылета с Земли? Прикрепляя свежий дыхатель, Кипиру наблюдал за убийцей.
«Взгляни на эти оценки, — говорил он себе. — На короткие челюсти, большие зубы, короткий и острый спинной плавник.
Только послушай его!»
Кта-Джон удовлетворенно хмыкнул, отрывая кусок тела Акки. Гигант как будто даже не замечал длинного ожога на боку или кровоподтека на том месте, куда пришелся последний отчаянный удар Акки.
Кипиру понимал, что чудовище знает о его присутствии. Кта-Джон лениво проглотил, потом поднялся на поверхность за воздухом. Спустившись, он посмотрел прямо на Кипиру.
— Ну, пилот? — довольно спросил он.
Кипиру ответил на англике, хотя дыхатель мешал ему.
— Я имею дело с одним чудовищем, Кта-Джон, но твоя деградация бросает тень на всю нашу расу.
Кта-Джон насмешливо фыркнул:
— Ты думаешь, я деградировал, как этот жалкий стенос Моки, да, пилот?
Кипиру только покачал головой, не в состоянии высказать свое мнение по поводу теперешнего состояния боцмана.
— Может ли деградировавший дельфин так хорошо говорить на англике? — насмехался Кта-Джон. — Или мыссслить так логично? Может ли подобная особь чистого стеноссса или даже турсиопы так решительно преследовать добычу... и с таким удовольссствием?
— Правда, напряжение последних дней что-то высвободило во мне. Но неужели ты слушаешь меня и можешь назвать таким словом?
Кипиру взглянул на розовую пену на коротких мощных челюстях. Труп Акки медленно отплывал по течению.
— Я знаю, кто ты, Кта-Джон. — Кипиру перешел на тринари:
Холодная вода кипит,
Когда ты кричишь
Красночелюстной голод
Заполняет твои сны.
Гарпуны убивают
Китов,
Сети Ики
Ловят нас
Но тебя одного
Мы боимся ночами
Тебя одного —
Касатка!
Кта-Джон довольно хлопнул челюстями, словно принимая посвящение в рыцари. Он поднялся наверх и вернулся на несколько метров ближе к Кипиру.
— Я догадался об этом недавно. Я результат одного из экспериментов нашего любимого патрона — человека Игнасио Метца. Несмотря на всю свою глупость, этот дурак совершил один очень важный поступок. Другие его подопытные деградировали или сошли с ума. Но я — это успех...
— Ты — несчастье! — крикнул Кипиру, дыхатель помешал ему воспользоваться более подходящими выражениями.
Кта-Джон подплыл еще на несколько метров, невольно заставив Кипиру попятиться. Гигант снова остановился; он удовлетворенно щелкал.
— Неужели, пилот? Можешь ли ты, простой поедатель рыбы, понять тех, кто выше тебя? Можешь ли судить моих предков, которые находились на вершине пищевой цепочки в океане? И поступали с твоими предками так, как они того заслуживают?
Кипиру почти не слышал его, видя, как сокращается расстояние между ними.
— Ты сслишком высссокомерен. У тебя всего несколько генов от...
— Я — КАСАТКА! — закричал Кта-Джон. Крик его прозвучал как торжественный призыв горна. — Внешность ничто! Мозг и кровь имеют значение. Слушай и не смей меня опровергать!
С пушечным грохотом захлопнулись челюсти Кта-Джона. Боцман испустил охотничий клик, и Кипиру под действием ударной волны почувствовал инстинктивное желание спрятаться или умереть.
Но он сопротивлялся. Заставил себя принять независимую позу и вызывающе ответить:
— Ты деградировал, Кта-Джон! Хуже того, ты мутант без всяких наследников. Эксперимент Метца не удался. Неужели ты думаешь, что настоящая касатка поступила бы так, как ты? Касатки охотятся на невозделанных дельфинов на Земле, но никогда не делают этого, если сыты. Подлинный кит-убийца не убивает по злобе!
Кипиру испражнился и погнал фекалии ударами плавников в сторону гиганта.
— Ты неудачный эксперимент, Кта-Джон! Ты говоришь, что сохраняешь логику, но теперь у тебя нет дома. А когда мой отчет дойдет до Земли, твою генетическую плазму выльют в канализацию! Твоя линия прервется так же, как и у других чудовищ.
Глаза Кта-Джона сверкнули. Он охватил Кипиру лучом сонара, словно запоминая каждый изгиб тела будущей добычи.
— А почему ты сссчитаешь, что тебе удастся сделать от-тчет? — просвистел он.
Кипиру улыбнулся.
— Все очень просто. Ты искалеченное безумное чудовище, чья тупая морда вырезана из картона, чья мужественность нравится только решетке бассейна, потому что дает только грязную жидкость...
Гигант снова закричал, на этот раз гневно. Когда Кта-Джон бросился на него, Кипиру увернулся и ушел в боковой пролив, едва ускользнув от мощных челюстей.
Продираясь сквозь густые водоросли, Кипиру поздравил себя с успехом. Насмешками заставив Кта-Джона перейти к вендетте, он одновременно вынудил его забыть о доспехах... и о лазерном ружье. Кта-Джон явно намерен убить Кипиру так же, как Акки.
Кипиру уходил, всего на корпус опережая мутанта.
«Пока хорошо», — думал он, скользя мимо сверкающих оконечностей металлического острова.
Но оторваться от преследователя оказалось трудно. И грозные челюсти не раз заставили Кипиру усомниться в мудрости избранной им стратегии. Погоня продолжалась, а день был на исходе. И когда солнце село, гонка еще продолжалась.
В темноте она превратилась в соревнование умов и звуков.
Ночные обитатели архипелага бежали в панике, когда два незнакомых чудовища проносились по пересеченным проливам, оставляя полосы пузырей. Пролетая, они оглашали глубины потоками звуков, соединением изображений и ярких иллюзий. Местные рыбы, даже гиганты, уносились прочь из этой акватории, оставляя поле битвы чужакам.
Причудливая игра изображений и звуков, обманов и неожиданных засад продолжалась.
Кипиру выскользнул из узкого илистого пролива и прислушался. Уже на протяжении часа до него не доносился охотничий клич, но это ничего не означало. Кипиру представил себе окружающую местность по доходившим до него отражениям; он знал, что некоторые из них — искусный обман. Гигант где-то поблизости, он использует свой превосходный сонарный орган, чтобы каждый раз искажать картину отражений.
Кипиру пожалел, что ничего не видит. Полуночные тучи погрузили все во тьму. Только слабо фосфоресцирующие растения освещали море.
Кипиру поднялся на поверхность, чтобы вдохнуть, и посмотрел на серебристые нижние облака. Шел мелкий дождь, островная растительность шумела и раскачивалась.
Кипиру сделал несколько вдохов и снова опустился. Вниз, туда, где неизбежна битва.
Фантомы плыли по проливам. Псевдоэхо показывало проход прямо на севере, но Кипиру, тщательно рассмотрев его, решил, что это иллюзия.
Точно такой же ложный проход недавно чуть не обманул его; он слишком поздно начал поворачивать и ударился о покрытую водорослями металлическую стену острова. Избитый, он с трудом выбрался из путаницы стеблей как раз вовремя, чтобы избежать тарана. Огромная морда Кта-Джона проскочила всего в нескольких дюймах от него. Вдогонку ему раздался выстрел из лазерного ружья. Кипиру обожгло левый бок. Ужасно больно.
В тот раз только лучшая маневренность спасла его. Он нашел убежище и закачался на волнах боли.
Со временем он смог бы, наверно, уйти от псевдокасатки. Но время играет на руку Кта-Джону. Тот целиком посвятил себя ритуальной охоте и ни о чем другом не помышлял. Он не собирался возвращаться к цивилизации. Он хотел только, чтобы Игнасио Метц защитил на Земле его право на потомство. И поэтому старался обезвредить Кипиру.
Но у Кипиру были обязанности на борту. А «Стремительный» не станет его ждать, если появится возможность уйти.
«На самом ли деле я так стараюсь уйти?» — подумал он.
Кипиру нахмурился и замотал головой. Два часа назад он был почти уверен, что потерял Кта-Джона. И вместо того чтобы бежать, повернул назад под каким-то предлогом, которого уже не помнил, и снова отыскал запах-звук гиганта. Враг тоже почуял добычу. Через несколько мгновений прозвучал охотничий клич, и мутант снова устремился за ним.
«Почему я это сделал?»
На мгновение мелькнула мысль... правда... Но Кипиру отбросил ее. Враг приближается. Кипиру едва ощутил приток адреналина, который заставил его забыть боль от ушибов и ожога.
Иллюзии исчезли, рассеявшись, как туман, превратившись в постоянные щелчки и шепот. Мощно ударяя по воде плавниками, гигант вошел в пролив ниже Кипиру. Кта-Джон поднялся к поверхности, показав белые пятна на животе, потом проплыл мимо ниши Кипиру, выпуская перед собой луч сонара.
Кипиру подождал, пока чудовище пройдет мимо, потом сам поднялся на поверхность. Пять раз неслышно вдохнул, потом погрузился, не шевеля плавниками.
Чудовище находилось в десяти метрах. Кипиру не шевелился. Кта-Джон поднялся и снова вдохнул. Но когда он начал опускаться, Кипиру послал поток щелчков, который отразился от двух металлических холмов за проливом.
Полукасатка быстро развернулась и пошла налево, гонясь за иллюзией. Кта-Джон прошел почти под Кипиру.
Как глубинная бомба, Кипиру носом упал на врага.
Но у того оказалось невероятное чутье, хотя Кипиру держался неестественно тихо. Кта-Джон услышал что-то за собой и, успев развернуться, как дервиш, приподнялся в воде вполоборота к Кипиру.
Угол для удара неудобный. Навстречу развернулись огромные челюсти и лазерное ружье. Попытка бежать означает получить залп из лазера.
Вдруг в сознании Кипиру всплыл один эпизод. Он вспомнил, как инструктор по тактике в академии рассказывал о преимуществах неожиданности.
...У нас, как разумных землян, это единственное и уникальное оружие в арсенале, которое другие не могут скопировать...
Кипиру еще сильнее увеличил скорость и оказался перед Кта-Джоном, брюхо к брюху. Он улыбнулся.
Кто может отказать
Внимательному поклоннику —
Потанцуем!
Взвыли доспехи Кипиру, и три механические руки схватили Кта-Джона и зажали его на месте.
Ошеломленный экс-боцман в гневе закричал и щелкнул челюстями, пытаясь схватить Кипиру, но не смог дотянуться. С помощью массивных плавников он пытался высвободиться, но хвост Кипиру дублировал движения соперника, удерживая их на месте.
Кипиру почувствовал эрекцию и обрадовался ей. В эротических играх молодых самцов более сильный обычно исполняет мужскую роль. Кипиру ткнулся в Кта-Джона и услышал отчаянный возмущенный вопль.
Гигант дергался и извивался, бил хвостом, бросался в разных направлениях, заполняя воду своими воплями. Кипиру прочно держал его, понимая, какими будут следующие действия Кта-Джона.
Полукасатка боком двигалась к крутой стене острова. Кипиру продолжал держать Кта-Джона. Тот уже готов был ударить его о стену, прижать своим телом. Но тут Кипиру неожиданно изогнулся и бросил весь свой вес в одну сторону.
Хотя Кта-Джон и был гигантом, подлинной касаткой он не был. Кипиру весил достаточно, чтобы развернуть их обоих непосредственно перед столкновением. Правый бок Кта-Джона ударился в рваный металлический край, и за ним потянулась полоса кровавых пузырей.
Кта-Джон плыл, ошеломленно качая головой и оставляя за собой кровавое облако. На мгновение гигант потерял интерес ко всему, кроме воздуха. Он поднялся на поверхность и задышал.
«Вскоре и мне понадобится воздух, — понял Кипиру. — Но сейчас время ударить!»
Он откинулся, пытаясь привести в действие свой режущий факел.
Но он застрял! Застрял в доспехах Кта-Джона! Кипиру тащил и не мог высвободить его.
Кта-Джон смотрел на него.
— Теперь тттвоя очередь, маленький дельфин, — улыбнулся он. — Ты зажал меня здесь. И мне теперь остается только удерживать тебя под водой. Будет интересно, когда ты запросишь воздуха!
Кипиру захотелось выругаться, но нужно было беречь силы. Он пытался перевернуть Кта-Джона на спину, чтобы самому добраться до поверхности. Она всего в нескольких метрах над ним. Но Кта-Джон предотвращал каждую его попытку.
«Думай, — сказал себе Кипиру. — Я должен думать. Если бы я лучше знал кининк. Если бы...»
Легкие его горели. Он чуть не испустил крик тревоги на праймале.
Он помнил, когда в последний раз ему хотелось перейти на праймал. Вспомнил голос Тошио, насмешливый, успокаивающий. Вспомнил клятву умереть, но не опуститься на уровень животного.
«Конечно! Я глупая рыба-переросток! Почему я не думаю?»
Вначале он послал по нервной связи команду выбросить факел. Потом привел в движение механические руки.
Тот, кто выбирает
Возврат,
Не нуждается ни в космосе,
Ни в орудиях астронавта.
Клешней он схватил нервное гнездо в височной части головы Кта-Джона. Глаза чудовища расширились, но, предваряя его попытку напасть, Кипиру вырвал гнездо, стараясь как можно сильнее ранить противника. Враг взвыл от боли, и Кипиру выдернул кабель, сделав бесполезными доспехи Кта-Джона.
Механические руки Кта-Джона, бившиеся под ним, застыли. Негромкое гудение лазерного ружья стихло. Кта-Джон выл и бился.
Броски мутанта на мгновение вынесли их на поверхность. Кипиру глотнул воздуха. С шумом они снова погрузились, и Кипиру перенес захват на доспехи противника. Он держал их двумя механическими руками.
— Сейчас мы... — пробормотал он, готовясь привести в действие третью руку и разорвать врага.
Но Кта-Джон рывком сумел высвободиться. Кипиру взлетел в воздух и с громким плеском упал по другую сторону узкой отмели.
Отдуваясь, они смотрели друг на друга через мель. Потом Кта-Джон щелкнул челюстями и развернулся в поисках прохода. Погоня возобновилась.
На рассвете всей дипломатии пришел конец. Никакого изящества звуковых иллюзий, никаких насмешек. Кта-Джон со свирепой одержимостью преследовал Кипиру. Казалось, он не испытывал усталости. Потеря крови только усилила его ярость.
Кипиру уходил в узкие проливы, некоторые не глубже двенадцати дюймов, пытаясь довести раненую псевдокасатку до изнеможения. О бегстве он и не помышлял. Битва шла не на жизнь, а на смерть.
Но Кта-Джон, казалось, не знал усталости.
Охотничий клич эхом отдавался в проливах. Чудовище совсем близко.
— Пилотттт! Почему ты сссопротивляешься? Ты ведь знаешь, что пищевая цепочка на моей ссстороне!
Кипиру мигнул. Как может Кта-Джон связывать это с религией?
До возвышения концепция пищевой цепочки, как некой мистической иерархии, была в центре мировоззрения китообразных, частью «сна китов».
Кипиру во всеуслышание провозгласил:
— Кта-Джон, ты сошел с ума. То, что Метц снабдил тебя несколькими зиготами касатки, не дает тебе права пожирать всех!
В старину люди часто удивлялись, почему дельфины и большинство китов остаются дружески настроенными к ним даже после того, как люди чуть не истребили их полностью. Когда люди начали размещать дельфинов и касаток в соседних бассейнах океанских парков, они кое-что начали понимать. Они, к своему изумлению, обнаружили, что дельфины перепрыгивают через барьер, чтобы плавать вместе с китами-убийцами... пока касатки не голодны.
Дельфин не может обвинять представителя другого вида, другой расы, если тот его убивает, но при этом стоит выше в пищевой цепочке. На протяжении столетий китообразные просто воспринимали как факт, что человек — высшее звено в этой цепочке, и возмущались только самыми бессмысленными убийствами.
Люди раскаялись в содеянном, когда узнали об этом кодексе чести.
Кипиру, уверенный, что Кта-Джон засек его по последнему обмену словами, скользнул в открытый пролив, чтобы укрыться.
Что-то вокруг показалось ему знакомым. Он не понял, но в воде ощущался какой-то привкус. Привкус дельфиньей смерти.
Есть — быть съеденным
Укусить — быть укушенным
Отплатить морю
Приди и накорми меня!
Слишком близко. Голос Кта-Джона, выкрикивающий религиозные святотатства, слишком близок. Кипиру направился к расселине, чтобы укрыться, и неожиданно остановился. Привкус смерти стал всепоглощающим.
Кипиру стал приближаться медленнее и остановился, увидев висящий в водорослях скелет.
— Хист-т! — вздохнул он.
Дельфин-астронавт пропал в тот первый день, когда волна выбросила на берег Хикахи, а он вел себя как дурак. Тело было съедено стервятниками. Причина смерти непонятна.
«Я знаю, где я...» — подумал Кипиру. И в этот момент снова прозвучал охотничий клич. Близко! Очень близко!
Он повернулся и поплыл назад по проливу, увидел движение, увернулся, пропуская мимо огромное тело. Волна от гигантских плавников отбросила его в сторону.
Кипиру изогнулся и начал уходить, хотя бок заныл, словно было сломано ребро. Он крикнул:
За мной — регрессировавший мошенник!
Я знаю — пора тебя накормить.
Кта-Джон взревел в ответ и бросился за ним.
Вот их разделяет два корпуса, вот только один, вот половина. Кипиру знал, что в его распоряжении мгновения. Зияющие челюсти сразу за ним.
«Где-то здесь, — подумал он. — Должно быть здесь!»
Тут он увидел расселину и узнал это место.
Кта-Джон взревел, видя Кипиру в ловушке перед островом.
Медленно, медленно
или быстро, быстро —
Пора кормить меня — кормить меня!
— Я тебя скормлю, — выдохнул Кипиру, ныряя в каньон с узкими стенами. По обе стороны, как от прилива, раскачивались водоросли.
Пойман! Пойман!
Ты мой...
Кта-Джон удивленно закричал. Кипиру выскочил на поверхность, стараясь опередить ветви. Вынырнул и глубоко вдохнул, держась ближе к стене.
Закипела и вспенилась вода. Кипиру смотрел и слушал: Кта-Джон сражался в одиночку, без доспехов и воздуха, вырывал клочья водорослей челюстями, бился, а они плеть за плетью окутывали его огромное тело.
Кипиру тоже был занят. Он заставлял себя сохранять спокойствие и пользовался только доспехами. Сильные клешни механических рук разрезали плети, тянувшиеся к нему. Чтобы мыслить на англике, он повторял таблицу умножения, расправляясь со стеблями поодиночке.
Полукасатка посылала в небо потоки воды и обрывков растений. Поверхность покрылась розово-зеленой пеной. Вызывающе прозвучал охотничий клич.
Но проходили минуты. Все реже тянулись нити к Кипиру. Все больше и больше опускалось их на борющегося гиганта. Снова послышался охотничий крик, уже слабее, и теперь в нем звучало отчаяние.
Кипиру смотрел и слушал. Битва начала стихать. И его охватила странная печаль, он словно жалел о таком конце.
Я ведь сказал — я тебя скормлю...
И он медленно запел умирающему существу внизу:
Но не сказал, кому —
Кому я тебя скормлю...
75. ХИКАХИ
С ночи она искала укрывшихся в убежище, вначале медленно и осторожно, потом с возрастающим отчаянием. Наконец, забыв об осторожности, послала сонарный луч.
Ничего! Где-то были фины, но они не реагировали!
Только углубившись в лабиринт проливов, она уловила звук. И тут поняла, что один из финов безумен, что оба они заняты ритуальным единоборством и отгородились от всей вселенной до завершения битвы.
И это больше всего ошеломило Хикахи. Ритуальное единоборство? Здесь? Какое отношение это имеет к молчанию «Стремительного»?
У нее было нехорошее предчувствие, что единоборство будет идти не на жизнь, а на смерть.
Она поставила сонар на автоматику и предоставила скифу возможность идти самостоятельно. Немного поспала, переведя сначала одно полушарие, потом другое в альфа-ритм, а маленький корабль скользил по узким проливам, держа курс на северо-восток.
Ее разбудил громкий звонок. Скиф остановился. Инструменты показывали, что впереди, у самой стены острова, китообразное. Медленно плывет на запад.
Хикахи включила гидрофоны.
— Кто ты? — загремел в воде голос. — Немедленно приблизься!
Послышался слабый звук, усталый свист:
— Сюда, идиот! На мой голос!
Что-то показалось в узком проливе между островами. Хикахи включила прожекторы. Серый дельфин замигал в ярком свете.
— Кипиру! — ахнула Хикахи.
Тело пилота в синяках, сильный ожог на боку, но он тем не менее улыбнулся.
Ах, мягкие дожди —
Дорогая, ты пришла
И спасла меня...
Улыбка погасла, как залитый костер, глаза закатились. И потерявшее сознание тело чисто инстинктивно поднялось на поверхность и плыло, пока Хикахи не приблизилась к нему.
