Глава 20
В ТАКАН'ДАР
В тот же день, спустя некоторое время после встречи с Рандом, используя са’ангриал Воры, Эгвейн сплела потоки Огня. Нити соединились, и тонкие светящиеся ленты сформировали перед ней сложное плетение. Эгвейн почти физически ощущала его горячее сияние, придававшее ее коже ярко-оранжевый оттенок.
Едва она закончила плетение, как в воздух с треском и грохотом взвился огненный шар размером с валун. Подобно метеору он обрушился на вершину дальнего холма. Троллочьих лучников смело с него взрывом, раскидав их тела в разные стороны.
Стоявшая поблизости от Эгвейн Романда открыла Врата. Айз Седай была одной из Желтых, настоявших на том, чтобы остаться на поле боя и оказывать экстренное Исцеление. Заслуга ее маленькой команды в спасении жизней была просто неоценима.
Однако сегодня Исцеление не понадобится. Как и предполагал Брин, троллоки отступили обратно в холмы. За полтора дня отдыха многие Айз Седай восстановили силы. Пусть не полностью — изматывающие бои длились больше недели — но достаточно.
Как только открылись Врата, Гавин проскочил в них с обнаженным мечом. За ним последовала Эгвейн с Романдой, Лилейн, Лиане, Сильвианой, Римассой, а также несколько Стражей и солдат. Они вышли на ту самую вершину холма, которую только что очистила от троллоков Эгвейн. Опаленная, почерневшая земля под ее ногами до сих пор была теплой. В воздухе пахло горелой плотью.
Этот холм располагался в самом центре армии троллоков. Куда ни глянь, всюду в поисках спасения метались Отродья Тени. Романда удерживала Врата открытыми, а Сильвиана начала сплетать Воздух, создавая ветряной купол для защиты от стрел. Остальные Айз Седай принялись метать во врага плетения.
Троллоки реагировали медленно — они устроили засаду в этих холмах, готовые хлынуть в ложбины между ними, как только туда войдет армия Эгвейн. В обычных условиях это стало бы катастрофой. Троллоки могли бы сверху осыпать войска Эгвейн стрелами и камнями, в то время как ее кавалерия оказалась бы в невыгодном положении, пытаясь взобраться вверх по склону. Вершины этих холмов предоставляли троллокам и Исчезающим отличный обзор порядков армии Эгвейн для выискивания слабых мест и атаки на них.
Эгвейн и командиры ее армии не собирались давать врагу такое преимущество. Когда Айз Седай захватили вершины холмов, то битва приняла иной оборот, а твари бросились врассыпную. Некоторые попытались отбить позиции обратно, но остальные разбежались, спасая свои шкуры. Дальше пришел черед тяжелой кавалерии Эгвейн, прогрохотавшей по низинам меж холмов. То, что еще недавно было для троллоков очень выгодной позицией, стало западней. После того как Айз Седай устранили угрозу со стороны лучников троллоков, тяжелая кавалерия могла уничтожать Отродья Тени практически безнаказанно.
Это открыло дорогу пехоте, которая прошла в плотном строю, тесня троллоков прочь и загоняя их на склоны холмов, где Айз Седай могли уничтожать их группами. К сожалению, троллоки начинали приспосабливаться к обрушивавшимся на них атакам Единой Силой. А может, это Мурддраалы стали все настойчивее их подгонять.
Вскоре более организованные группы троллоков принялись штурмовать вершины холмов, в то время как другим удалось организовать сопротивление пехоте. «Брин прав, — подумала Эгвейн, стерев с лица земли отряд троллоков, которому почти удалось к ней прорваться. — Исчезающие вновь привязали троллоков к себе». В последнее время Отродья Тени не решались использовать эту тактику, поскольку смерть Исчезающего влечет гибель всех связанных с ним троллоков. Однако, как подозревала Эгвейн, это оказалось единственным способом заставить троллоков карабкаться на эти холмы, где их ждала почти неизбежная смерть.
Если бы ей удалось найти Мурддраала, связанного с ближайшими троллоками, то хватило бы одного точного удара потоком Огня, чтобы разом покончить со всеми тварями. К сожалению, Исчезающие были хитры и начали прятаться среди троллоков.
— Они все ближе, — сказала Лилейн, тяжело дыша.
— Отступаем, — приказала Эгвейн.
Они нырнули во Врата, которые Романда удерживала открытыми, за ними последовали Стражи. Сама Романда прошла последней, проскочив во Врата в тот самый миг, как троллоки вернули себе господство над вершиной. Одна из тварей — похожее на медведя чудовище с взлохмаченным мехом — случайно влетела во Врата вслед за ней.
Троллок тут же рухнул на землю мертвым, его туша слабо дымилась. По другую сторону Врат рычали и ревели его приятели. Эгвейн бросила взгляд на других женщин, затем пожала плечами и пустила пламя прямо сквозь Врата. Несколько тварей, подергиваясь, упали замертво, в то время как другие, побросав оружие, с воплями кинулись наутек.
— Эффективно, — заметила Лиане, скрестив руки на груди, и посмотрела на Врата, выгнув свою идеальную бровь. Последняя Битва в самом разгаре, но эта женщина все равно каждое утро находит время для макияжа.
Врата привели их обратно в лагерь, который в настоящее время был по большей части пуст. Резервы были построены и готовы выступить по первому требованию, так что единственными оставшимися в лагере были пять сотен солдат, охранявших командный шатер Брина.
Эгвейн до сих пор носила на поясе кошель с поддельными печатями. Слова Ранда глубоко ее потрясли. Как же им вернуть печати? Если прислужники Тени разобьют печати в неподходящий момент, это будет катастрофа.
А может, уже разбили? Узнает ли об этом мир? От одной мысли об этом Эгвейн охватывал неизбывный ужас. И все же война продолжалась, и ей не оставалось ничего иного, кроме как продолжать сражаться. Если получится, они придумают способ вернуть печати. Ранд поклялся попытаться. Эгвейн понятия не имела, что он вообще может сделать в данной ситуации.
— Как упорно они сражаются, — заметил Гавин.
Эгвейн обернулась к нему — стоя неподалеку, он разглядывал поле боя в свою зрительную трубу. Она чувствовала исходящее от него острое желание вернуться в бой. Эгвейн знала, что, не имея возможности вести за собой людей, как прежде вел Отроков, он чувствовал себя бесполезным в бою.
— Мурддраалы гонят троллоков, — ответила Эгвейн, — привязав их к себе, чтобы лучше контролировать.
— Да, но зачем сражаться так упорно? — продолжая наблюдать через зрительную трубу, спросил Гавин. — Им не нужны эти земли. Очевидно, что холмы для них потеряны, но они все равно яростно сражаются. Троллоки примитивны — они либо сражаются и побеждают, либо бросаются наутек и отступают. Они никогда не обороняются. Но именно это они и пытаются сейчас сделать. Так словно… словно Исчезающие считают, что даже после подобного разгрома они находятся в хорошем положении.
— Кто знает, зачем Исчезающие делают то, что делают? — заметила Лилейн, скрестив руки и не сводя глаз с открытых Врат.
Эгвейн обернулась и посмотрела туда же. Вершина холма сейчас была пустой, необычно уединенной посреди боя. Солдаты Эгвейн громили троллоков в маленькой лощине между холмов; там шел ожесточенный бой. Она слышала хрипы, крики, лязганье. В воздух взметнулись окровавленные пики, когда отряд солдат был вынужден отступить, и в дело вступили алебардщики, пытаясь замедлить натиск троллоков.
Отродья Тени несли катастрофические потери. Действительно, происходило что-то странное. Брин ожидал, что они отступят.
— Что-то не так, — сказала Эгвейн. Волоски на ее руках встали дыбом. Беспокойство насчет печатей пропало — на время. Ее армия была в опасности. — Соберите Айз Седай, дайте войскам сигнал отступать.
Остальные женщины посмотрели на нее, как на помешанную. Не задавая вопросов, Гавин сорвался с места и помчался к командному шатру передать ее приказ.
— Мать, — начала Романда, позволив плетению Врат распасться. — В чем…
Что-то разрезало воздух на противоположной от битвы стороне лагеря Эгвейн. Это была полоска света, создаваемая Вратами, длиннее любых когда-либо виденных Эгвейн прежде. По ширине она была почти как сам лагерь.
Полоска света повернулась вокруг своей оси, открывая вид на местность, которая никак не могла быть в южном Кандоре. Нет, это место было заросшим папоротниками и раскидистыми деревьями — пусть и такими же побуревшими как здешние, но все равно чуждыми и непривычными.
На фоне этого незнакомого пейзажа в полной тишине стояла, построившись, чудовищного размера армия. Над ней развевались тысячи знамен, украшенных неизвестными Эгвейн символами. Пешие воины носили одежды до колен, которые, видимо, были какой-то разновидностью стеганого доспеха, усиленного большими квадратами кольчуги. Другие носили металлические рубахи, словно изготовленные из соединенных между собой монет.
Многие были вооружены топорами, хотя и очень странного вида. У оружия были тонкие длинные рукояти, с похожим на луковицу утолщением на концах, а обухи были узкими и заостренными, почти как кайло. Рукояти каждого оружия — от древкового до мечей — были с характерно плавными, естественными очертаниями. Гладкие и разные по толщине, они были изготовлены из какой-то темно-красной древесины и разрисованы по бокам разноцветными точками.
Эгвейн понадобились считаные мгновения, чтобы все это осмыслить. Ее разум искал хоть какой-нибудь намек на источник происхождения этой армии, но ему не удавалось ни за что зацепиться, пока Эгвейн не почувствовала, как кто-то направляет. Свечение саидар окружило сотни всадниц, одетых в странные платья из плотного черного шелка, без поясов, но довольно обтягивающие в плечах и расширяющиеся книзу. Длинные прямоугольные кисточки разных цветов свисали со шнурков спереди — прямо под шеей. Лица женщин были сплошь покрыты татуировками.
— Отпустите Силу, — приказала Эгвейн, перестав удерживать саидар. — Не дайте им вас почувствовать! — Она бросилась в сторону, Лилейн следом, свечение вокруг нее угасало.
Романда проигнорировала Эгвейн и, выругавшись, начала плести Переходные Врата, чтобы сбежать.
Внезапно в то место, где стояла Романда, ударила дюжина разных огненных плетений. Женщина погибла, не успев даже вскрикнуть. Эгвейн с остальными пробиралась через лагерь, по которому метались плетения Единой Силы, разрушая палатки, уничтожая припасы и предавая все огню.
Едва Эгвейн добралась до штабного шатра, как оттуда вывалился Гавин. Она тут же схватила его и притянула к земле — в тот самый миг прямо над их головами пронесся огненный шар и врезался в группу палаток неподалеку.
— Свет! — воскликнул Гавин. — Что происходит?
— Шаранцы, — выдохнула Лилейн, прижимаясь к земле рядом с ними.
— Ты уверена? — прошептала Эгвейн.
Лилейн кивнула.
— Есть множество сообщений от кайриэнцев перед Айильской Войной, пусть и не очень содержательных. Им позволили увидеть немногое, но увиденное выглядело очень похоже на армию.
— Армию? — переспросил Гавин, вытягиваясь в сторону, чтобы посмотреть в щелку между шатров на проходящие через необычайно широкие Врата войска. — Кровь и растреклятый пепел! — выругался он, пригнувшись обратно. — Там их тысячи!
— Слишком большой перевес, чтобы сражаться с ними, да? — согласилась Эгвейн, лихорадочно соображая. — Учитывая, что мы зажаты между ними и троллоками. Придется отступить.
— Я только что передал Брину приказ об отводе войск, — сказал Гавин. — Но… Эгвейн… куда нам отходить? Троллоки спереди, эта армия сзади! Свет, да они раздавят нас между собой!
Брин быстро отреагирует и отправит посыльного к строевым командирам. «О нет…»
Эгвейн схватила Гавина и потащила его прочь от командного шатра, как только почувствовала, что там кто-то направляет. Лилейн с криком бросилась в другую сторону.
Почувствовав, как кто-то направляет, шаранские женщины отреагировали мгновенно. Земля под шатром взорвалась, разрушив его сильным взрывом. В воздух взлетели лохмотья материи вперемешку с камнями и комьями земли.
Эгвейн упала на спину, и Гавин потащил ее к поваленной повозке, которой уже изрядно досталось: одно колесо было разбито вдребезги, груз дров вывалился. Гавин затянул Эгвейн в укрытие возле вывалившихся поленьев как раз под бортом повозки. Они притаились там, несмотря на то что по дровам то и дело пробегали язычки огня, а земля вокруг пылала. Жар причинял неудобства, но терпимые.
Эгвейн прижалась к земле и сквозь пелену едкого дыма, щуря слезящиеся глаза, высматривала Лилейн. Или… Свет! Внутри того шатра были Суан и Брин вместе с Юкири и многими другими из командного состава.
Эгвейн с Гавином прятались, а в это время на лагерь обрушивалось пламя, разрывая и выворачивая землю. Шаранцы атаковали при виде любых признаков движения — несколько бежавших женщин были испепелены в мгновение ока.
— Готовься бежать, — сказал Гавин, — как только с неба перестанет падать огонь.
Огня и правда поубавилось, но как только это случилось, по лагерю с криками и гиканьем помчались всадники в шаранских доспехах, бравшие на прицел луков каждого, кто попадался им на глаза — десятки людей пали с точащими из спин стрелами. После этого по лагерю тесным строем пошли шаранские войска. Эгвейн напряженно выжидала, соображая, как бы от них ускользнуть.
Она не видела никакой возможности. Гавин втянул Эгвейн еще глубже под повозку, измазал ей щеки сажей и, жестом показав не высовываться, укрыл их обоих плащом Стража. С учетом дыма от тлеющих поблизости поленьев был шанс, что их не заметят.
Сердце Эгвейн настойчиво билось в груди. Гавин прижал что-то к ее лицу — это был платок, смоченный водой из бурдюка. Другой он держал у своего лица, дыша через него. Эгвейн взяла переданный Гавином платок, но затаилась едва дыша. Эти солдаты были так близко.
Один из солдат повернулся к повозке и пристально оглядел кучу дров, но когда он посмотрел через дым на Эгвейн с Гавином, то, казалось, ничего не заметил. Эгвейн молча размышляла о плаще Стража. Его способность менять цвет делала их практически невидимыми, если не совершать неосторожных движений.
«Почему у меня нет такого плаща? — раздраженно подумала Эгвейн. — Почему они должны быть только для Стражей?»
Солдаты были заняты выкуриванием слуг из укрытий. Тех, кто бежал, они начиняли стрелами из необычайно сильно натягивавшихся луков. Слуг, двигающихся не так быстро, они окружали и сбивали с ног.
Эгвейн страстно хотелось обнять Источник, сделать хоть что-нибудь. Обрушить на этих захватчиков огонь и молнии. Са’ангриал Воры все еще был при ней. Она могла бы…
Эгвейн подавила эти мысли. Она была окружена врагами, а быстрая реакция направляющих показала, что те выискивали Айз Седай. Даже если Эгвейн потратит на плетение всего миг, ее убьют прежде, чем она успеет спастись. Скорчившись рядом с Гавином под его плащом, она надеялась, что никто из шаранских направляющих не пройдет в достаточной близости, чтобы почувствовать ее способность направлять. Она могла бы спрятать свои способности с помощью специального плетения, но для этого ей сперва придется направить. Осмелится ли она на такой риск?
Они прятались уже целый час, а то и больше. Если бы завеса облаков не была настолько плотной, что погрузила мир в вечные сумерки, Эгвейн с Гавином были бы замечены несмотря на плащ. Она чуть не вскрикнула, когда шаранские солдаты вылили на дрова несколько ведер воды, затушив пламя и промочив их обоих.
Эгвейн не увидела и следа своей собственной армии, но боялась худшего. Шаранские направляющие с большой частью их войска быстро продвигались по лагерю к полю битвы. В отсутствие Брина и Амерлин, да еще и с внезапно напавшими с тыла врагами…
Эгвейн замутило. Сколько людей умирало в данный момент, сколько уже погибло? Гавин схватил Эгвейн за руку, почувствовав ее волнение, и покачал головой, беззвучно прошептав пару слов:
— Дождись ночи.
— Они умирают! — прошептала она.
— Ты не в силах помочь.
Это было правдой. Эгвейн позволила Гавину удержать себя, позволила его столь хорошо знакомому запаху ее успокоить. Но как она могла просто ждать, пока убивали доверенных ей солдат и Айз Седай? Свет, там же была бóльшая часть Белой Башни! Если ее армия будет разбита, и те женщины вместе с ней…
«Я — Престол Амерлин, — решительно сказала себе Эгвейн. — Я буду сильной. Я выживу. Ведь пока жива я, стоит и Белая Башня».
Тем не менее, объятий Гавина она не покинула.
* * *
Авиенда ползла по скале, словно зимняя ящерица в поисках тепла. Кончики ее пальцев, пусть и мозолистые, начинало жечь от сильного холода. У подножия Шайол Гул было холодно и пахло вокруг, как в могиле.
Слева от нее полз Руарк, справа — Каменный Пес по имени Шаен. На головах у обоих были красные повязки сисвай’аман. Она не знала, что и подумать про Руарка — кланового вождя, надевшего такую повязку. Он никогда о ней не говорил, будто бы этой повязки и не существовало. Также было и с остальными сисвай’аман. Справа от Шаена ползла Эмис. В кои-то веки никто не возражал против того, чтобы Хранительница Мудрости составила компанию передовым разведчикам. В месте, подобном этому, в такое время, глаза способного направлять могут увидеть то, что недоступно взору обычного человека.
Авиенда бесшумно, несмотря на надетые ожерелья, подтянула себя вперед. На этих скалах не росло никаких растений, ни даже плесени или лишайника. Сейчас они были глубоко в Проклятых Землях. Глубже почти некуда.
Руарк добрался до гребня первым, и она увидела, как он напрягся. Авиенда доползла следом и выглянула из-за скалы, стараясь держаться пониже, чтобы ее не заметили. У нее перехватило дыхание.
Она слышала истории про это место. Про большую кузницу у подножия горы, про одиноко текущий мимо нее черный ручей, вода которого была настолько отравлена, что убивала всякого, кто к ней прикасался. Долину, словно открытые раны, усеивали кузнечные горны, окрашивая окружающий их туман красным оттенком. Молодой Девой Авиенда, широко раскрыв глаза, внимала рассказу старой хозяйки крова о существах, работающих в кузнях Тени, о существах, что не были ни мертвы, ни живы. В движениях этих безмолвных и жутких неразумных созданий не было жизни — так же как в тикающих стрелках часов.
Молотобойцы обращали мало внимания на клетки, полные людей, чья кровь будет пролита, чтобы закалить свежевыкованные клинки. Пленники с тем же успехом могли быть кусками железа. Хоть Авиенда и была слишком далеко, чтобы слышать стенания людей, она их чувствовала. Пальцы Авиенды напряженно сжали скальный выступ.
Над долиной господствовала гора Шайол Гул, ее черные склоны вздымались в небеса, словно зазубренный нож. Их поверхность была сплошь изрезана трещинами, как кожа человека, которому нанесли сотню ударов кнутом, каждый из которых оставил после себя глубокую рану, исходящую паром. Быть может, этот пар и был источником тумана, покрывающего долину. По туману перекатывались волны и кружились водовороты, словно долина была наполненной жидкостью чашей.
— Что за жуткое место, — прошептала Эмис.
Авиенде никогда прежде не доводилось слышать в голосе Эмис такого ужаса. От этого Авиенду пробрало холодом не меньше, чем от резкого ветра, теребившего их одежды. Рабочие принялись ковать, и воздух разорвал далекий звон. Черная колонна дыма поднялась от ближайшего горна и совсем не рассеялась в воздухе. Она пуповиной вознеслась к тучам над головой, с которых ужасающе часто срывались молнии.
Да, Авиенда действительно слышала истории про это место. Но этим историям было не под силу передать всю правду. Невозможно описать это место. Здесь нужно побывать самому.
Позади раздался шорох, и спустя несколько мгновений к Руарку подполз Родел Итуралде. Он двигался тихо — для мокроземца.
— Тебе не хватило терпения дождаться нашего донесения? — тихо спросил Руарк.
— Никакое донесение не сравнится с увиденным собственными глазами, — ответил Итуралде. — Я не обещал сидеть в тылу. Я сказал, чтобы вы шли вперед. Вы так и сделали. — Он поднял свою зрительную трубу, прикрыв дальний конец ладонью, чтобы не бликовала, хотя при таких тучах в этом, наверное, не было необходимости.
Руарк нахмурился. И он, и остальные айильцы, отправившиеся на север, согласились следовать за мокроземским генералом, но им это было не по душе — да и не должно было. Они сделают это, невзирая на свои желания. Потакание собственным желаниям — величайший губитель человечества.
«Пусть этого будет достаточно, — подумала Авиенда, возвращаясь взглядом к долине. — Достаточно для моего народа. Достаточно для Ранда и задачи, с которой он должен справиться».
Увидев конец своего народа, Авиенда испытала отвращение и ужас, но это видение также и заставило ее кое-что осознать. Если гибель Айил — жертва, необходимая для победы Ранда, Авиенда принесет ее. Она будет кричать и проклинать имя самого Создателя, но она заплатит эту цену. Так поступил бы каждый воин. Пусть лучше погибнет один народ, чем весь мир падет перед Тенью.
Если будет на то воля Света, то до этого не дойдет. Если будет на то воля Света, ее действия в соответствии с Драконовым Миром послужат защите и спасению Айил. Она не остановится из-за опасности провала. Они будут драться. А когда танцуют танец с копьями, всегда есть шанс пробудиться ото сна.
— Любопытно, — тихо произнес Итуралде, не отрываясь от зрительной трубы. — Что скажете, Айил?
— Нужно отвлечь внимание, — ответил Руарк. — Можно спуститься по склону восточнее кузницы, освободить пленников и устроить погром. Таким образом Мурддраалы не получат оружия, а взгляд Темного будет прикован к нам, а не к Кар’а’карну.
— Сколько времени потребуется Дракону? — спросил Итуралде. — Как по-вашему, Айил, сколько времени мы ему даем на спасение мира?
— Он будет сражаться, — сказала Эмис. — Войдет в пещеру и сойдется в поединке с Затмевающим Зрение. Это займет столько времени, сколько потребуется для боя. Быть может, несколько часов? Мне не приходилось видеть, чтобы поединок длился дольше, даже между двумя великими мастерами.
— Предположим, — с улыбкой заметил Итуралде, — что это будет нечто большее, чем просто поединок.
— Я не дура, Родел Итуралде, — спокойно ответила Эмис. — Не думаю, что бой Кар’а’карна будет проходить на щитах и копьях. Однако разве он очистил Источник не за один день? Возможно, здесь будет что-то похожее.
— Возможно, — сказал Итуралде. — А может и нет. — Он опустил зрительную трубу и посмотрел на айильцев. — Какой из вариантов вы бы учли при планировании?
— Худший, — ответила Авиенда.
— Таким образом, наш план — держаться столько, сколько понадобится Дракону, — заключил Итуралде. — Дни, недели, месяцы… годы? Столько, сколько потребуется.
Руарк медленно кивнул.
— Что ты предлагаешь?
— В долину ведет единственный, очень узкий проход, — сказал Итуралде. — Со слов разведчиков, бóльшая часть оставшихся в Запустении Отродий Тени сосредоточена за пределами долины. Даже они стараются находиться в этом гиблом месте как можно меньше времени. Если нам удастся перекрыть вход и захватить долину, уничтожив молотобойцев и горстку Исчезающих там внизу, то мы сможем удерживать это место целую вечность. Вы, айильцы, сильны во внезапных молниеносных налетах. Чтоб мне сгореть, но говорю из личного опыта. Значит, вы атакуете эту кузню, а мы позаботимся о том, чтобы перекрыть проход.
Руарк кивнул:
— Хороший план.
Вчетвером они спустились по гребню к месту, где, заложив руки за спину, ждал одетый в красное с золотом Ранд в сопровождении отряда из двадцати Дев и шести Аша’манов, а также Морейн и Найнив. Похоже, его что-то очень тревожило — Авиенда чувствовала его беспокойство, — хотя он должен был быть доволен. Ему удалось убедить Шончан присоединиться к битве. Что же такое случилось на встрече с Эгвейн ал’Вир, что так сильно его встревожило?
Ранд повернулся и посмотрел на вершину Шайол Гул. По мере того как он вглядывался, его чувства изменились. Он стал похож на человека, увидевшего фонтан в Трехкратной Земле и смакующего мысль о прохладной воде. Авиенда чувствовала его предвкушение. Был в нем, конечно, и страх. Нет воинов, совершенно не ведающих страха. Ранд сдерживал свой страх, подавлял его жаждой битвы, желанием испытать себя.
И мужчины, и женщины не могут познать себя — познать по-настоящему, — пока не достигнут самого предела своих возможностей. Пока в танце копий со смертью не почувствуют, как на землю сочится их кровь, пока не пронзят копьем бьющееся сердце врага. Вот чего желал Ранд ал’Тор, и в этом Авиенда его понимала. Так странно спустя все это время осознать, насколько они похожи.
Она шагнула к нему, и он передвинулся так, чтобы стоять рядом с ней, плечом к плечу. Ранд не обнял ее, и она не взяла его за руку. Авиенда не принадлежала ему, и он не принадлежал ей. То, что он встал вот так, чтобы они смотрели в одном направлении, значило для нее много больше любого другого жеста.
— Прохлада моего сердца, — тихо спросил Ранд, наблюдая, как его Аша’ман открывает Врата, — что ты видела?
— Могилу, — ответила Авиенда.
— Мою?
— Нет, твоего врага. Место, в котором он когда-то был захоронен, и место, в котором он упокоится вновь.
Она почувствовала, что в Ранде что-то изменилось. Его решимость окрепла.
— Ты собираешься убить его, — прошептала Авиенда. — Самого Затмевающего Зрение.
— Да.
Она подождала продолжения.
— Остальные говорят, что я глупец, раз лелею подобные мысли, — сказал Ранд. Его охрана вернулась через Врата на Поле Меррилора.
— Воин не должен вступать в битву без намерения довести ее до конца, — произнесла Авиенда, а потом помедлила, ей в голову пришло кое-что еще.
— Что такое? — спросил Ранд.
— Ну, величайшей победой было бы взять своего врага в качестве гай’шайн.
— Сомневаюсь, что он на это согласится, — заметил Ранд.
— Не насмехайся, — сказала Авиенда, пихнув его локтем в бок так, что он охнул. — Об этом нужно поразмыслить, Ранд ал’Тор. Как лучше поступить согласно джи’и’тох? Запереть Темного в Узилище — то же ли это самое, что взять его в гай’шайн? Если да, то это будет достойный путь.
— Не уверен, что на этот раз меня заботит, что «достойно», а что нет, Авиенда.
— Воин всегда должен помнить о джи’и’тох, — твердо возразила она. — Неужели я ничему тебя не научила? Не говори подобных вещей, или ты снова опозоришь меня перед другими Хранительницами Мудрости.
— Я надеялся, что — учитывая, как продвинулись наши отношения — с наставлениями покончено, Авиенда.
— Ты думал, что, став ко мне ближе, избавишься от наставлений? — недоуменно спросила она. — Ранд ал’Тор, я провела кое-какое время среди мокроземских жен и видела, что они…
Он покачал головой и прошел через Врата, Авиенда последовала за ним. Казалось, ее слова позабавили его, вот и славно. Часть его беспокойства пропала. Но на самом деле ее слова не были шуткой. У мокроземцев скверное чувство юмора. Порой они совершенно не понимают, когда смеяться.
По другую сторону Врат располагался лагерь, объединявший множество различных групп. Под командованием Ранда были Девы и сисвай’аман, а также большинство Хранительниц Мудрости.
Рядом с лагерем Айил расположились Айз Седай. Ранду подчинялись примерно три десятка — все Айз Седай, принесшие ему клятву верности, и бóльшая часть тех, кого связали Узами его Аша’маны. А это значило еще две дюжины Аша’манов разного ранга.
Также в распоряжении Ранда был Родел Итуралде со своим войском, состоящим преимущественно из доманийцев. Их король, с узкой бородкой и мушкой на щеке, также находился при армии, но командование он доверил великому полководцу. Следуя жесту монарха, Итуралде направился к нему, чтобы доложить об увиденном. Казалось, Алсаламу было неуютно рядом с Рандом, и он не отправлялся на вылазки, в которых принимал участие Дракон. Такой порядок дел Авиенду устраивал. Она не была уверена, доверяет ли этому Алсаламу.
За палатками Айил располагался лагерь другой большой армии — тайренской, включающей в себя элитный отряд, известный как Защитники Твердыни, возглавляемый человеком по имени Родривар Тихера. С ними тоже был их король — по общему соглашению главнокомандующий союзными армиями, если не считать Ранда.
Тайренцы в планах Родела Итуралде занимали ключевое место. И как бы ни уязвляло это Авиенду, он был прав. Айильцы не сильны в обороне, и хотя, если потребуется, они могли бы удерживать проход, лучше всего было использовать их в нападении.
Для обороны позиций тайренцы подходили идеально. У них были хорошо обученные отряды пикинеров и целое знамя арбалетчиков, использующих арбалеты с новым натяжным механизмом, схему которого оружейники получили только недавно. Всю последнюю неделю они посвятили переделке снаряжения на новый лад.
Была в армии Ранда еще одна группа войск, которая представлялась Авиенде самой проблемной — Принявшие Дракона, и в большом количестве. Они расположились одним лагерем под флагом, на котором был изображен дракон поверх древнего символа Айз Седай. Эта группа состояла из простолюдинов, солдат, дворян и дам, а также нескольких Айз Седай со Стражами. Этих людей всех национальностей, включая Айил, объединяло лишь одно: чтобы сразиться в Последней Битве, они отринули все клятвы верности, разорвали все былые связи. До Авиенды дошли тревожные слухи о том, что многие айильцы среди них — бывшие гай’шайн, которые сняли белое, утверждая, что наденут его снова после победы в Последней Битве.
Было сказано, что пришествие Ранда снимет с людей все обязательства. При его приближении рушились клятвы, и все — любой союз, любая верность — все это было вторично перед необходимостью служить Дракону в последнем сражении за человечество. Отчасти Авиенда желала обозвать это мокроземской глупостью, но, возможно, она слишком легко бросалась этим словом. Хранительнице Мудрости пристало смотреть на вещи более здраво.
Теперь, когда они были по другую сторону Врат, Авиенда, наконец, позволила себе отпустить саидар. Мир вокруг нее потускнел, обостренное чувство жизни и чего-то чудесного испарилось. Каждый раз, отпуская Единую Силу, она чувствовала себя немного опустошенной, радостное возбуждение покидало ее, заканчивалось.
Итуралде с Руарком отправились к королю Дарлину, попутно обсуждая план боя. Авиенда же вместе Рандом направилась к его шатру.
— Кинжал сработал, — сказал Ранд. Он опустил руку и прикоснулся к черным ножнам, хранившим тупой кинжал. — Артам. Мне приходилось слышать о них в Эпоху Легенд, но создать такой никому не удалось. Интересно, кто же все-таки сумел…
— Ты уверен, что сработал? — спросила Авиенда. — Может, он следил за тобой, но не выдал своего присутствия.
— Нет, я бы почувствовал его внимание, — возразил Ранд. — Кинжал действительно сработал. Если он будет при мне, Темный не сможет почувствовать меня, пока я вплотную не подберусь к Скважине. А когда он обнаружит это, ему будет непросто разглядеть меня и ударить точно в цель. Авиенда, то, что ты найдешь этот предмет и распознаешь его именно тогда, когда это произошло, что Илэйн отдаст его мне… Узор вплетает всех нас туда, где нам и надлежит быть. — Ранд улыбнулся, потом добавил: — Илэйн показалась мне расстроенной, расставаясь с кинжалом. Думаю, отчасти ей хотелось оставить его себе, ведь он позволил бы ей ругаться, используя имя Темного, но не привлекая его внимание.
— Разве сейчас время для шуток? — спросила Авиенда, сердито глянув на Ранда.
— Сейчас смех нужен как никогда, — ответил Ранд, хотя в его голосе больше не было веселья. Когда они добрались до его шатра, к Ранду вернулась тревога.
— Что тебя так беспокоит? — спросила Авиенда.
— Печати у них, — ответил Ранд.
— Что?!
— Только Эгвейн знает, но это правда. Они были похищены. Быть может, из моего тайника, быть может, после того как я передал их Эгвейн.
— Значит, они разбиты.
— Нет, — сказал Ранд. — Я бы это почувствовал. Мне кажется, они выжидают. Возможно, им известно, что разбив печати, они расчистят мне путь к тому, чтобы воссоздать Узилище заново. Они разобьют печати в самый неподходящий момент, позволив Темному касаться мира, возможно, дав ему силы сокрушить меня во время нашего поединка…
— Мы найдем способ помешать этому, — решительно заявила Авиенда.
Ранд посмотрел на нее и улыбнулся.
— Воительница, всегда воительница.
— Конечно.
Кем еще ей быть?
— Меня заботит еще кое-что. Когда я спущусь к нему, Отрекшиеся попытаются на меня напасть. Темный меня не видит, не знает, где я, и потому направляет часть своих армий на каждый из фронтов. Тень сильно теснит Лана, пытаясь уничтожить его, почти также сильно Темный теснит Илэйн в Кайриэне. Похоже, только у Эгвейн есть хоть какие-то успехи.
Он ищет меня на каждом поле боя, направляя туда множество своих тварей. Когда мы нападем на Шайол Гул, то сможем защитить долину от армии. Но Отрекшиеся явятся через Переходные Врата. То, что мы будем удерживать проход, их не остановит, как не остановит и Повелителей Ужаса, будь то мужчины или женщины. Мое противостояние с Темным привлечет их так же, как привлекло очищение Источника, только в тысячи раз сильнее. Они явятся, с огнем и громом, и будут убивать.
— Мы в ответ тоже.
— Я рассчитываю на это, — сказал Ранд. — Но я не могу взять тебя с собой в пещеру, Авиенда.
Авиенда почувствовала слабость, но тут же набросилась на нее, заколола и бросила подыхать.
— Я так и знала. И не думай спровадить меня куда подальше, в безопасное место, Ранд ал’Тор. Только попробуй, и…
— Я бы не посмел, — сказал он. — Я бы опасался за собственную жизнь, если бы только попробовал выкинуть нечто подобное. Да и нет сейчас безопасных мест. Я не могу взять тебя в пещеру, потому что ты будешь нужна в долине на случай, если появятся Отрекшиеся или найдутся печати. Ты нужна мне, Авиенда. Мне нужно, чтобы вы все трое во время этого боя были настороже, были моими руками, моим сердцем. Я собираюсь отправить Мин к Эгвейн. Я уверен, там что-то произойдет. Илэйн будет сражаться на юге, а ты… Ты нужна мне в долине Такан’дар, чтобы прикрывать мне спину.
Я оставлю Аша’манам и Айз Седай приказы, Авиенда. Итуралде возглавляет наши войска, но ты будешь командовать нашими направляющими у Шайол Гул. Не позволяй врагу войти в пещеру следом за мной. В этой битве ты — мое копье. Если они доберутся до меня в пещере, я буду беспомощным. То, что я должен сделать, займет меня всего, без остатка — все мое внимание, каждую частицу силы, что у меня есть. Я буду словно младенец посреди пустыни, беззащитный перед зверями.
— И чем это отличается от твоего обычного состояния, Ранд ал’Тор? — спросила Авиенда.
Он рассмеялся. Отрадно было сразу и видеть, и чувствовать его улыбку.
— Не ты ли говорила, что сейчас не время для шуток?
— Кто-то должен опускать тебя на землю, — сказала Авиенда. — А то возомнишь себя кем-то великим из-за того, что просто спасаешь мир.
Он снова рассмеялся и повел ее к шатру, где находилась Мин. Рядом с шатром их ожидали Найнив с Морейн. На лице одной читалось раздражение, лицо другой было безмятежно. Найнив выглядела очень странно со слишком короткими для заплетания косы волосами. Сегодня она собрала волосы и заколола их на затылке.
Морейн спокойно сидела на большом камне, бережно положив одну руку, будто в попытке защитить, на эфес лежащего у нее на коленях Калландора — Меча-Который-Не-Меч. Рядом с ней сидел Том, строгая палочку и что-то тихо насвистывая себе под нос.
— Ты должен был взять меня с собой, Ранд, — заявила Найнив, скрестив руки.
— У тебя было свое задание, — сказал ей Ранд. — Ты пробовала сделать то, о чем я говорил?
— И не раз, — ответила Найнив. — Изъян невозможно обойти, Ранд. Тебе нельзя использовать Калландор. Это слишком опасно.
Ранд подошел к Морейн и протянул руку, она подняла Калландор, отдавая ему. Ранд поднял меч перед собой, вглядываясь в его кристаллическую структуру. Калландор начал легонько светиться.
— Мин, у меня есть задание для тебя, — прошептал он. — Эгвейн делает успехи, и мне кажется, ее фронт станет ключевым. Я хочу, чтобы ты отправилась туда и присмотрела за ней и Императрицей Шончан, которую я попросил отправиться на этот фронт, как только ее армии будут готовы.
— Ты хочешь, чтобы Шончан сражались бок о бок с Эгвейн? — пораженно спросила Морейн. — Разумно ли это?
— В эти дни трудно отличить разумность от опрометчивости, — ответил Ранд. — Но мне будет легче, если кто-то приглядит за этими двумя группировками. Ну что, Мин, сделаешь это?
— Я надеялась… — Мин отвернулась.
«Надеялась, что он возьмет ее с собой в пещеру», — подумала Авиенда. Но он, конечно же, не мог этого сделать.
— Мне жаль, Мин, — сказал Ранд. — Но ты мне нужна.
— Я сделаю это.
— Ранд, — сказала Найнив. — Ты возьмешь Калландор на бой с ним? Этот изъян… пока ты направляешь через эту… эту штуку, любой сможет взять тебя под контроль. Сможет использовать тебя и черпать из тебя Единую Силу через Калландор, пока она тебя не выжжет — ты останешься беспомощен, а они получат в свои руки силу, способную сравнивать с землей горы и уничтожать целые города.
— Я возьму его с собой, — сказал Ранд.
— Но это ловушка! — воскликнула Найнив.
— Да, — устало произнес Ранд. — Ловушка, в которую я должен ступить и позволить ей захлопнуться. — Вдруг он рассмеялся, откинув назад голову. — Все как всегда! Чему мне удивляться? Дай всем знать, Найнив. Скажи Итуралде, Руарку и королю Дарлину. Завтра мы захватим Шайол Гул и заявим на него свои права! Если уж мы вынуждены сунуть голову в пасть льва, то стоит убедиться, что он нами подавится!
