Глава 15
УДАВКА НА ШЕЕ
Таразинский дворец в Эбу Дар был далеко не самым труднодоступным местом из тех, куда Мэту доводилось проникать. Именно это он повторял себе вновь и вновь, повиснув на выходящем в сад балконе третьего этажа.
Одной рукой он ухватился за мраморный выступ, а другой придерживал на голове шляпу. Ашандарей был надежно привязан за спиной. Узел с вещами пришлось оставить внизу, в саду. И хотя ночной воздух был прохладен, по лицу Мэта стекал горячий пот.
Прямо над ним по балкону с бряцанием прохаживалась пара Стражей Последнего Часа. Кровь и проклятый пепел! Эти парни что, совсем никогда не снимают доспехи? Они в них совсем как жуки. Мэт едва мог их разглядеть. Балкон был окружен коваными экранами, чтобы скрыть обитателей от посторонних глаз, однако Мэт находился достаточно близко, чтобы видеть, что там ходят часовые.
Свет, эти ребята торчат тут уже целую вечность. У Мэта начала болеть рука. Стражи о чем-то тихо переговаривались между собой. Может, они еще присядут выпить чашечку чая? Или достанут книгу и почитают вслух? Туон следует выгнать этих двоих взашей. С какой стати они прохлаждаются за беседой на балконе? Где-нибудь неподалеку может скрываться убийца!
Наконец-то, хвала Свету, Стражи Последнего Часа ушли. Мэт попытался досчитать до десяти прежде, чем забраться внутрь, но его хватило только на семь. Он отодвинул один из незакрепленных экранов и перевалился через перила.
Мэт тихо выдохнул и расслабил ноющие руки. Этот дворец — не считая тех двух часовых — в подметки не годился неприступной Тирской Твердыне, в которую ему однажды удалось пробраться. Правда, здесь у него есть преимущество: удалось пожить во дворце, свободно входить и выходить из него. Бóльшую часть времени. Мэт потер шею через обмотанный вокруг нее шарф. На какое-то мгновение ему почудилось, будто на его шее похожая на цепь лента.
У отца Мэта была поговорка: «Всегда знай, куда станешь удирать». Во всем Двуречье не было человека честнее Абелла Коутона, это всем известно, но некоторым людям вроде тех, что живут на Таренском Перевозе, и на длину плевка нельзя верить. Поэтому, торгуя лошадьми, Абелл всегда повторял, что нужно быть готовым удирать и всегда знать какой дорогой.
За два месяца проживания во дворце Мэт изучил в нем все до единого выходы — каждую щель и лаз, каждое ненадежно запертое окно. На каком из балконов экраны легко открываются, а на каком всегда заперты наглухо. Если можешь выбраться наружу, значит, сумеешь и проникнуть внутрь. Он еще мгновение передохнул на балконе, но не стал входить в примыкающую к нему комнату. Он был всего на третьем этаже — здесь обычно размещали гостей. Можно было бы пробраться и этим путем, но изнутри здание наверняка охраняется лучше, чем снаружи. Лучше уж залезть по стене.
Это означало, что бóльшую часть времени требуется не смотреть вниз. К счастью, взобраться по фасаду здания было нетрудно. Резьба по камню и дереву предоставляла обилие мест, за которые было удобно цепляться. Он даже вспомнил, как однажды выговаривал за это Тайлин.
Мэт вылез наружу, забрался на один из экранов балкона, подтянулся и начал подъем на четвертый этаж. По лбу, словно стайка шествующих по холму муравьев, поползли капельки пота. Ашандарей то и дело бил его сзади по ногам. Ветер доносил запах близкого моря. Наверху всегда пахнет приятнее, возможно, потому что от головы всегда лучше пахнет, чем от ног.
«Какие глупости лезут в голову», — сказал себе Мэт. Чего только не придумаешь, лишь бы не думать о высоте. Он взобрался на выступ каменной резьбы, оступился одной ногой и покачнулся. Отдуваясь, Мэт несколько раз вдохнул и выдохнул и продолжил подъем.
Ну вот, над собой он уже видел балкон Тайлин. В ее покоях их, разумеется, было несколько, но он выбрал тот, что примыкает к спальне, а не тот, что, скажем, ведет в гостиную. Тот балкон выходил на площадь Мол Хара, и, взбираясь по стене с той стороны, он был бы заметен, как муха на белоснежном пудинге.
Мэт еще раз взглянул вверх на покрытый замысловатыми коваными узорами балкон. Ему всегда было интересно, сумеет ли он на него взобраться. Хотя было время, когда он серьезно подумывал через него выбраться.
Что ж, точно можно сказать одно: повторять этот опыт он не будет. Достаточно с него и одного раза, да и то по крайней необходимости. Мэтрим Коутон знает, как не свернуть себе шею. Он бы не протянул так долго, если б рисковал напропалую — даже несмотря на удачу. Если Туон угодно жить в одном городе с генералом собственной армии, который пытается ее укокошить с помощью наемных убийц, это ее дело.
Он кивнул, соглашаясь со своими мыслями. Сейчас он взберется и очень рассудительно ей объяснит, что ей нужно оставить город и что этот генерал Галган — предатель. После чего пойдет своей дорогой и наконец заглянет куда-нибудь разок-другой бросить кости. В конце-то концов, именно ради этого он и прибыл в город. Раз Ранд на севере, там же где и все троллоки, значит, Мэту следует держаться от него как можно дальше. На душе у него из-за Ранда кошки скребли, но любой человек в здравом уме поймет, что иного выбора у Мэта нет. В голове взвился цветной водоворот, но юноша прогнал его прочь.
Рассудительным — вот каким он будет. Очень рассудительным.
Весь мокрый от пота, с отваливающимися от усталости руками, бормоча проклятия, Мэт втащил себя на балкон четвертого этажа. Одна из защелок экрана тут была слабой, как и в то время, когда он жил во дворце. Все, что требовалось, — это легонько поддеть ее крючком из проволоки. Он протиснулся на укрытый от посторонних взглядов балкон, снял ашандарей, лег на спину, чтобы отдышаться: он запыхался, словно только что пробежал все расстояние от Андора до Тира.
Несколько минут спустя Мэт заставил себя подняться на ноги и посмотреть с балкона вниз через открытый экран с высоты четырех этажей. Что ж, он мог гордиться этим подъемом.
Он подхватил ашандарей и направился к дверям. Туон наверняка переехала сюда — в бывшие апартаменты Тайлин. Это были лучшие покои во всем дворце. Мэт чуть приоткрыл дверь. Нужно глянуть всего лишь одним глазком и…
Из полумрака перед ним что-то вылетело и вонзилось в дверь прямо над его головой.
Мэт упал, перекатился и одновременно одной рукой выхватил нож. Во второй был зажат ашандарей. Дверь со скрипом распахнулась от удара вонзившегося в древесину арбалетного болта.
Спустя мгновение показалась Селусия. Правая сторона ее головы была чисто выбрита, вторая — прикрыта платком. Ее кожа была нежного сливочного цвета, но любой мужчина, кто счел бы ее неженкой, скоро осознал бы свою ошибку. Селусия могла поучить твердости даже наждак.
Она навела на него крохотный арбалет, и Мэт обнаружил, что улыбается.
— Я так и знал! — объявил он: — Ты телохранитель. И всегда им была.
Селусия нахмурилась.
— Ты что здесь делаешь, идиот?
— Да так, просто прогуливаюсь, — ответил Мэт, поднимаясь на ноги и пряча нож. — Говорят, ночной воздух полезен для здоровья. Опять же, морской бриз, и все такое.
— Ты что, взобрался сюда наверх? — удивилась Селусия, заглядывая через край балкона, словно проверяя, есть ли лестница или веревка.
— Что? Вы обычно не взбираетесь по стенам? Очень полезно для рук. Укрепляет хватку.
Та в ответ болезненно поморщилась, и Мэт снова улыбнулся. Раз Селусия бдит насчет убийц, то с Туон, возможно, все в порядке. Он кивнул на все еще направленный в его сторону арбалет:
— Может, все-таки…
Она помедлила, потом вздохнула и опустила оружие.
— Большое спасибо, — сказал Мэт. — А то этой штукой можно выбить кому-нибудь глаз. Обычно я бы не возражал, но в последнее время у меня глаз и так недостача.
— А что случилось? — сухо поинтересовалась она в ответ. — Сыграл в кости с медведем?
— Селусия! — воскликнул Мэт, проходя мимо нее в комнату. — Это же почти что шутка из твоих уст. Думаю, при небольшом усилии, мы можем развить в тебе чувство юмора. Это будет столь неожиданно, что тебя можно будет выставлять в зверинце и брать за показ деньги: «Приходите посмотреть на поразительную шутницу-со’джин. Только сегодня и всего за два медяка…»
— Ты играл на свой глаз, да?
Мэт споткнулся и распахнул дверь. Он хмыкнул. Свет! На удивление близкая к правде догадка.
— Очень проницательно.
«Ту ставку я выиграл, — подумал он про себя, — неважно, как это выглядит со стороны». Мэтрим Коутон единственный на свете играл в кости, поставив на кон будущее всего мира. В следующий раз, разумеется, им придется поискать другого героического дурака, вроде Ранда или Перрина. В этих двоих столько героизма, что он едва не сочится из ушей и не капает с подбородка. Мэт отмахнулся от пытающихся навестить его видений. Свет! Пора бы прекратить думать о них обоих.
— Где она? — спросил он, оглядывая спальню. Простыни на кровати были смяты — он искренне старался не представлять себе привязанные к изголовью розовые ленты — но Туон нигде не было.
— Снаружи, — ответила Селусия.
— Снаружи? Но сейчас же глубокая ночь на дворе!
— Верно. В это время в гости ходят только убийцы. Тебе повезло, что у меня дрогнула рука, Мэтрим Коутон.
— Даже не думай ни о чем растреклятски подобном, — сказал ей Мэт. — Ты же ее телохранитель.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — ответила Селусия, заставляя крохотный арбалет исчезнуть в складках одежды. — Я со’джин Императрицы, да живет она вечно. Я ее Голос и Говорящая Правду.
— Замечательно, — сказал Мэт, оглядывая постель. — Значит, ты приманка вместо нее? Лежишь в ее кровати? С арбалетом наготове, если вдруг ее навестят убийцы?
Селусия промолчала.
— Так где она? — потребовал ответа Мэт. — Проклятый пепел, женщина! Это серьезно! Генерал Галган лично нанимает людей ее убить!
— Что? — переспросила со’джин. — Тебя это беспокоит?
— Треклятски верно, беспокоит.
— О Галгане не стоит волноваться, — ответила Селусия. — Он слишком хороший солдат, чтобы поставить под угрозу все наши попытки добиться стабильности. Вот о ком тебе нужно беспокоиться, так это о Кризе. Она привезла с собой из Шончан троих убийц. — Селусия бросила взгляд на балконную дверь. Мэт только сейчас заметил на полу похожее на кровь пятно. — Пока мне удалось перехватить только двоих. Жаль. Я посчитала тебя третьим. — Она смерила его взглядом, словно размышляя, не может ли он, вопреки всякой логике, оказаться этим третьим убийцей.
— Ты проклятая сумасшедшая, — произнес Мэт, нахлобучивая шляпу и подхватывая свой ашандарей. — Я иду к Туон.
— Это больше не ее имя, да живет она вечно. Теперь она известна как Фортуона. Тебе не следует обращаться к ней никак иначе, кроме как «Высочайшая» или «Величайшая».
— Я буду называть ее, как треклятски мне будет угодно, — ответил Мэт. — Где она?
Селусия изучающе посмотрела на него.
— Я не убийца, — заверил ее Мэт.
— Я так и не думаю. Я просто размышляю, разрешила бы она мне рассказать тебе о том, где находится или нет.
— Разве я не ее муж?
— Тихо, — возразила Селусия. — Ты только что пытался меня уверить, что не убийца, и вдруг заявляешь подобное? Дурак. Она во дворцовом саду.
— Но сейчас же…
— …глубокая ночь на дворе, — закончила вместо него Селусия. — Да, я знаю. Она не всегда… прислушивается к логике. — Мэт уловил нотку раздражения в ее голосе. — Однако с ней целое отделение Стражей Последнего Часа.
— Да мне плевать, пусть с ней рядом будет хоть сам Создатель, — выпалил Мэт, отправляясь обратно к балкону. — Я собираюсь ее усадить и кое-что разъяснить.
Селусия подошла следом, прислонилась к дверному косяку и бросила на него скептический взгляд.
— Что ж, может мне и в самом деле не удастся ее усадить, — произнес Мэт, оглядывая сквозь открытый экран лежащий внизу сад. — Но я ей логично объясню, почему не следует разгуливать по ночам. По крайней мере, попробую объяснить. Кровь и проклятый пепел. А мы и в самом деле высоко, верно?
— Нормальные люди ходят по лестнице.
— Меня ищет каждый солдат в городе, — ответил Мэт. — Думаю, Галган старается устроить так, чтобы я исчез.
Селусия поджала губы.
— Ты об этом не знала? — спросил Мэт.
Она помедлила и покачала головой.
— Нет ничего удивительного в том, что Галган тебя караулит. В обычных обстоятельствах Принц Воронов был бы для него соперником. Сейчас генерал возглавляет наши армии, но нередко эта обязанность возлагается на Принца Воронов.
Принц Воронов.
— Даже не напоминай, — сказал Мэт. — Я думал, что это такой титул, когда женишься на Дочери Девяти Лун. Разве он не поменялся в связи с ее возвышением?
— Нет, — ответила та. — Пока нет.
Мэт кивнул, потом вздохнул, представляя, сколько ему предстоит спускаться, и закинул ногу на перила.
— Есть другой способ, — произнесла Селусия. — Идем, пока не сломал свою глупую шею. Не знаю пока, чего она от тебя хочет, но сомневаюсь, что в ее планы входит твоя смерть от падения вниз.
Преисполненный благодарности, Мэт спрыгнул с перил и последовал за Селусией в комнату. Та открыла дверь гардероба и отодвинула заднюю стенку. Внутрь каменно-деревянного чрева дворца уходил темный лаз.
— Кровь и проклятый пепел, — сказал Мэт, просовывая внутрь голову. — Эта штука все время была тут?
— Да.
— Вот, значит, как он сюда проник, — пробормотал Мэт. — Селусия, тебе нужно заколотить эту дыру.
— Я сделала лучше. Когда Императрица, да живет она вечно, собирается ко сну, то отправляется в мансарду. В этой комнате она не спит никогда. Мы не забыли, как легко была убита Тайлин.
— Вот и отлично, — сказал Мэт. Он содрогнулся. — Я отыскал тварь, что это сделала. Больше он не разорвет ничье горло. Тайлин с Налесином могут вместе сплясать по этому поводу. Прощай, Селусия. Спасибо тебе.
— За указанную дорогу? — спросила она. — Или за то, что не убила из арбалета?
— За то, что не зовешь меня треклятым Высочеством, как Музенге и остальные, — пробормотал Мэт, шагнув в лаз. Он нашел висящий на стене фонарь и зажег его с помощью трута и кресала.
За его спиной Селусия рассмеялась.
— Раз это тебя волнует, Коутон, то обещаю, впереди тебя ждет очень беспокойная жизнь. Есть только один способ перестать быть Принцем Воронов: обнаружить удавку у себя на шее. — С этими словами она захлопнула шкаф.
«Какая все-таки милая женщина», — подумал Мэт. Он почти с ностальгией вспоминал те дни, когда она отказывалась с ним разговаривать. Покачав головой, он начал спускаться по потайному ходу, только что поняв, что со’джин так и не объяснила, куда он ведет.
* * *
Ранд шел по лагерю Илэйн, расположенному на восточной окраине Браймского леса. Его сопровождала пара Дев. Стемнело; на лагерь опустился вечер, но почти никто не спал. Они готовились свернуть лагерь и утром переместиться восточнее, ближе к границе с Кайриэном.
Сегодня ночью Ранда охраняли только эти две Девы. С двумя телохранителями он чувствовал себя почти что уязвимым, хотя раньше считал любое количество охраны чрезмерным. Неумолимое вращение Колеса изменило его восприятие так же неотвратимо, как оно меняет времена года.
Ранд шел по освещенной фонарем тропинке, которая прежде, несомненно, была звериной тропой. В любом случае, этот лагерь пробыл здесь не настолько долго, чтобы успеть протоптать собственные дорожки. Ночное спокойствие нарушалось тихими звуками лагерной жизни — грузили припасы на телеги, кто-то правил меч на камне, проголодавшимся солдатам раздавали ужин.
Никто не перекликался друг с другом. И не только потому, что стояла ночь. Рядом, где-то в лесу, расположилась армия Тени, а у троллоков отличный слух. Лучше привыкнуть разговаривать тихо, а не кричать друг другу через весь лагерь. У каждого фонаря был экран, чтобы создать рассеянный свет, а походных костров разводили как можно меньше.
С длинным свертком в руках Ранд свернул с тропинки, пройдя по шуршащей высокой траве на поляну по пути к палатке Тэма. Это много времени не займет. По дороге он кивнул отдавшим ему честь солдатам. Они были потрясены встречей, но не удивлены его присутствием в лагере: Илэйн заранее предупредила армию о его визите.
«Я возглавляю эти армии, — сказала она во время их прошлого расставания, — но ты их душа. Ты их собрал, Ранд. Они сражаются за тебя. Так что во время твоих посещений, пожалуйста, позволяй им видеть себя».
Так он и поступил. Ему хотелось бы защитить их лучше, но ему просто придется нести и эту ношу тоже. Оказалось, секрет не в том, чтобы закалить себя до грани излома. Не в том, чтобы стать нечувствительным. А в том, чтобы терпеть боль, как ту, что причиняла рана в боку, и принять эту боль как часть себя самого.
Шатер Тэма охраняли двое парней из Эмондова Луга. Они вытянулись, встречая его, и отдали честь. Ранд кивнул им в ответ. Когда-то он бы ни за что не подумал, что увидит, как эти двое — Бан ал’Син и Дэв ал’Тон — отдают кому-то честь. Однако они отлично справлялись.
— У вас, ребята, важная задача, — обратился к ним Ранд. — Не менее важная, чем любая другая на поле боя.
— Защищать Андор, милорд? — спросил сбитый с толку Дэв.
— Нет. Присматривать за моим отцом, — ответил Ранд. — И постарайтесь выполнить ее хорошо. — Он вошел внутрь шатра, оставив Дев снаружи.
Тэм стоял у походного столика с картами. Ранд улыбнулся. С тем же видом Тэм в былые времена осматривал овцу, запутавшуюся в густых кустах.
— Похоже, тебе кажется, что я нуждаюсь в присмотре, — сказал Тэм.
Ранд решил, что ответить на это замечание — все равно что пойти прямиком к притаившемуся в засаде лучнику, провоцируя его в тебя выстрелить. Вместо этого он положил свой сверток на стол. Тэм смерил взглядом длинный, обернутый тканью сверток и развернул содержимое. Ткань спала, открыв великолепный меч в черных лакированных ножнах, украшенных переплетающимися друг с другом красно-золотыми драконами. Тэм вопросительно поглядел на Ранда.
— Ты отдал мне свой меч, — сказал Ранд. — А я не могу его вернуть. Я решил отдать этот взамен.
Тэм вынул меч из ножен, и у него расширились глаза.
— Это слишком хороший подарок, сынок.
— Для тебя ничего не может быть слишком, — прошептал Ранд. — Ничего.
Тэм покачал головой, вложив меч обратно в ножны.
— Он все равно закончит свои дни в сундуке, заброшенный, как и прежний. Не стоило вообще приносить ту штуку домой. Ты придаешь слишком много значения тому клинку. — Он повернулся, собираясь отдать меч.
Ранд положил ладонь поверх руки Тэма.
— Прошу. Мастер заслуживает хорошего клинка. Прими его. Это облегчит мою совесть. Свет знает, любая ноша, которую я смогу облегчить, мне поможет в будущем.
Тэм поморщился.
— Это нечестный трюк, Ранд.
— Я знаю. Последнее время я провел в компании всяких неприятных типов: королей, писцов, лордов и леди.
Тэм с неохотой принял меч.
— Считай его благодарностью тебе от всего мира, — сказал Ранд. — Если бы ты не научил меня пустоте и пламени столько лет назад… Свет, Тэм. Меня бы сейчас здесь не было. Уверен, я бы погиб. — Ранд посмотрел на меч. — Если хорошенько подумать, если бы ты не хотел сделать из меня отличного лучника, я бы не сумел научиться тому, что сохранило мне разум в трудные времена.
Тэм фыркнул:
— Пламя и пустота совсем не про стрельбу из лука.
— Да, я знаю. Это техника фехтовальщиков.
— И не про фехтование тоже, — добавил Тэм, привязывая меч к поясу.
— Но…
— Суть пламени и пустоты в концентрации, — сказал Тэм. — И в умиротворении. Если бы я мог, то научил этому всех и каждого на свете, неважно — солдат он или нет. — Его взгляд смягчился. — Но, Свет, что это я? Пытаюсь тебе читать лекцию? Скажи-ка, откуда у тебя это оружие?
— Нашел.
— Это лучший клинок из всех, что мне доводилось видеть, — Тэм снова выдвинул его из ножен, разглядывая узор слоев металла. — Он древний и бывал в деле. Он много поработал. Да, о нем хорошо заботились, но он точно не хранился в сундуке с трофеями какого-нибудь военачальника. Люди рубились этим мечом. Убивали им.
— Он принадлежал… родственной душе.
Тэм посмотрел на Ранда, поискал ответа в глазах.
— Что ж, полагаю, нужно его опробовать. Идем.
— Ночью?
— Сейчас только ранний вечер, — возразил Тэм. — Отличное время. И на тренировочной площадке не так людно.
Ранд вскинул бровь, но уступил дорогу, когда Тэм обошел стол и вышел из шатра. В сопровождении шедших за ним по пятам Дев Ранд последовал за отцом к ближайшей тренировочной площадке, где в свете закрепленных на столбах фонарей фехтовали несколько Стражей.
Около подставки с тренировочными деревянными мечами Тэм вынул новый меч из ножен и попробовал несколько фехтовальных стоек. Несмотря на седину в волосах и морщины вокруг глаз, Тэм ал’Тор двигался, словно шелковая лента на ветру. Ранд ни разу не видел, как отец сражается, даже в тренировочном поединке. По правде говоря, в глубине души Ранд с трудом представлял добряка Тэма ал’Тора, убивающего кого-то, кроме куропатки на ужин.
Теперь он видел это. В свете мерцающих фонарей Тэм ал’Тор плавно скользнул в фехтовальные стойки, словно в привычные растоптанные сапоги. Странно, но Ранд почувствовал зависть. Не именно к отцу, а к любому, кто может познать умиротворение от упражнений с мечом. Ранд посмотрел на свою руку, потом перевел взгляд на обрубок второй. Для многих фехтовальных приемов требовались обе руки. То, как фехтовал Тэм, было не похоже на бой со щитом и коротким мечом, как сражались многие пехотинцы. Это было нечто иное. Ранд все еще мог сражаться, но ничего подобного повторить больше никогда бы не смог. Совсем так же, как одноногий не смог бы танцевать.
Тэм выполнил «Кролик ныряет в норку», одним плавным движением вложив меч в ножны. На убираемом в футляр лезвии мелькнул оранжевый отблеск света фонаря.
— Прекрасно, — произнес Тэм. — Свет! Вес, баланс… Он выкован с помощью Силы?
— Полагаю, что да, — ответил Ранд.
Ему ни разу не пришлось им сражаться.
Тэм взял кружку с водой из рук мальчишки-слуги. Неподалеку гоняли новоприбывших рекрутов-пикинеров, обучая их различным построениям. Тренировки велись до поздней ночи. Любая возможность потренироваться была на вес золота, особенно для тех, кому не часто выпадало в бою оказаться в первых рядах.
«Новые рекруты, — наблюдая за ними, думал Ранд, — и они тоже часть моей ноши. Каждый, кто идет в бой».
Он отыщет способ победить Темного. Если ему не удастся, то их борьба напрасна.
— Ты чем-то обеспокоен, сын, — заметил Тэм, отдав кружку обратно мальчишке.
Ранд взял себя в руки, вернув себе привычное умиротворение, и повернулся к Тэму. Из своих древних воспоминаний он припомнил одну цитату: «Ключ к лидерству находится в расходящихся волнах». Если в глубине нет спокойствия, то спокойствия на поверхности не жди. Точно так же в отряде нет спокойствия и единства, если его предводитель сам не обрел мир в душе.
Тэм оглядел его, но не стал выговаривать Ранду за то, что тот внезапно скрылся под маской сдержанности. Вместо этого Тэм потянулся и взял со стойки один из тренировочных мечей. Он бросил его Ранду, тот поймал его, держа искалеченную руку за спиной.
— Отец, — предупреждающе произнес Ранд, пока его отец выбирал себе второй тренировочный меч. — Это не очень хорошая идея.
— Я слышал, ты стал неплохим фехтовальщиком, — ответил Тэм, делая несколько взмахов мечом, проверяя его балансировку. — Я бы хотел взглянуть, что ты умеешь. Считай это отцовской гордостью.
Ранд вздохнул и вытянул вторую руку, демонстрируя обрубок кисти. Часто людские взгляды скользили мимо него, словно при встрече с Серым Человеком. Им не по душе была идея, что в их Драконе Возрожденном есть изъян.
Ранд никогда не давал им повода узнать, каким уставшим он чувствовал себя. Его тело было изношено, словно прослуживший многие поколения жернов. Он все еще был в состоянии выполнить свою работу, и он так и поступит, но, Свет, каким же уставшим порой он себя чувствовал. Нести на себе груз надежд миллионов людей было тяжелее попытки поднять гору.
Тэм не обратил внимания на культю, вместо этого он взял платок, обмотал им кулак и завязал узел зубами.
— Вот так, теперь я не смогу держать меч левой рукой, — вновь взмахнув мечом, сказал он. — Так что бой будет честным. Давай, сын.
Голос Тэма прозвучал властно, с авторитетом отца. Таким же тоном он когда-то заставлял Ранда выбраться из постели, чтобы почистить сарай для дойки.
Ранд не мог не подчиниться этому голосу, только не голосу Тэма. Это просто было частью него. Ранд вздохнул и шагнул вперед.
— Мне больше не нужен меч, чтобы сражаться. У меня есть Единая Сила.
— Это бы пригодилось, имей этот тренировочный бой хоть какое-то отношение к сражению, — ответил Тэм.
Ранд нахмурился. Что…
Тэм напал.
Ранд вяло парировал удар. Тэм перешел в стойку «Перья на Ветру» и, крутанув меч, нанес новый удар. Ранд отступил и снова парировал. Что-то, похожее на азарт, зашевелилось у него в душе. Когда Тэм вторично атаковал, Ранд поднял меч и инстинктивно перехватил его двумя руками.
Вот только второй руки, чтобы удержать ей конец рукояти меча, у него не было. Из-за этого хватка оказалась слабой, и от удара Тэма меч едва не вырвался из руки Ранда.
Он стиснул зубы и попятился. Что бы сказал Лан, увидев столь жалкое зрелище в исполнении одного из его учеников? «Что бы он сказал? Он бы сказал так: Ранд, не фехтуй больше. Ты не сможешь победить. Больше никогда».
Следующую атаку Тэм начал с ложного выпада вправо, потом обошел Ранда с бока и нанес сильный удар в бедро. Ранд отпрыгнул назад, терзаемый болью. Тэм действительно его ударил, притом сильно. Отец не собирался играть в поддавки.
Как давно Ранд тренировался с тем, кто действительно готов был причинить ему боль? Слишком многие обращались с ним, как со стеклянным. Лан никогда так не поступал.
Ранд бросился в бой, пробуя применить «Вепрь Несется с Горы». Несколько мгновений он одолевал Тэма, но новый удар противника снова едва не выбил оружие из его руки. Длинные мечи, изготовленные для фехтовальщиков, было сложно удержать в одной руке.
Ранд зарычал, когда снова попытался занять двуручную стойку и снова неудачно. В обычной жизни он вроде бы справлялся со своей потерей. Но он не тренировался на мечах с момента утраты руки, хотя и давно собирался.
Он чувствовал себя стулом с отвалившейся ножкой. При определенном усилии он может балансировать на оставшихся, но и то с трудом. Ранд сражался, пробовал прием за приемом, но едва мог сдержать атаки Тэма.
Нет, он не сможет. Ничего не выходит, так стоит ли пытаться? Как фехтовальщик он неполноценен. В этой тренировке не было смысла. Чувствуя, как по лбу струится пот, Ранд повернулся и скинул кафтан. Потом, осторожно ступая по утоптанной траве, предпринял еще одну попытку, и снова Тэм взял верх, едва не сбив его с ног.
«Да это бессмысленная трата времени! Зачем сражаться одной рукой? Почему бы не отыскать иной путь? Почему…»
Но ведь Тэм мог.
Ранд продолжил бой, уйдя в оборону, но присмотрелся к Тэму. Должно быть, его отец специально упражнялся управляться одной рукой. Ранд читал это в его движениях, в том, как он не пытался инстинктивно схватиться завязанной рукой за рукоять меча. Поразмыслив, Ранд понял, что ему надо было упражняться в бою с мечом одной рукой. Рука может пострадать от разных ранений, а некоторые стойки были предназначены специально для нанесения ударов по рукам. Лан говорил ему тренировать разносторонние хваты в бою. Возможно, потом дело бы дошло и до фехтования одной рукой.
— Отпусти, сынок, — произнес Тэм.
— Что отпустить?
— Все. — Тэм устремился вперед, отбрасывая тени в свете фонарей, и Ранд призвал пустоту. Все эмоции сгорели в пламени, оставив его пустым и в то же время цельным.
Следующий удар едва не расколол ему голову. Ранд выругался и, как учил Лан, перешел в «Цаплю в Камышах», блокируя поднятым мечом следующий удар. И снова отсутствующая рука попыталась схватиться за рукоять. Нельзя забыть годы тренировок всего за один вечер!
Отпусти.
Через поляну повеял ветер, принеся с собой запахи умирающей земли: мха, плесени, гнили.
Мох живой. Плесень тоже живая. Чтобы дерево сгнило, жизнь должна продолжаться.
Однорукий человек все равно человек, и если в его руке меч, то он опасен.
Тэм перешел в очень агрессивную стойку «Ястреб Видит Зайца» и атаковал, взмахнув мечом. Ранд будто заглянул на несколько мгновений вперед до того, как все произошло. Он видел, как поднимает меч в блоке, занимая надлежащую стойку — с некрепкой хваткой на мече, поскольку от второй руки помощи не будет. Он видел, как Тэм наносит удар сверху вниз по его мечу, вырывая его из рук Ранда. И видел следующую атаку, нацеленную ему в шею.
Тэм остановился бы в волоске от нанесения удара. И Ранд проиграл бы бой.
Отпусти.
Ранд сменил хватку на рукояти меча. Он не подумал, зачем он так поступает, просто почувствовал: так надо. Когда Тэм шагнул ближе, Ранд вскинул левую руку, упершись культей в правую, чтобы укрепить хватку, и повернул меч вбок. Их мечи скрестились, оружие Тэма соскользнуло с меча Ранда, но не обезоружило его.
Следующий обратный удар Тэма был ожидаем, но попал в локоть Ранда — в локоть бесполезной левой руки. Как оказалось, не такой уж бесполезной. Она эффективно блокировала удар, хотя послышавшийся хруст пронзил руку Ранда вспышкой боли.
Тэм изумленно застыл, сперва оттого, что удар был блокирован, а мгновение спустя — от беспокойства за нанесенный сильный удар по руке Ранда. Возможно, кость треснула.
— Ранд, — сказал Тэм. — Я…
Ранд отступил назад, завел раненую левую руку за спину и поднял меч. Он вдохнул крепкий запах раненого, но вовсе не мертвого мира.
Он атаковал. «Зимородок Нападает в Кустах Крапивы». Ранд не выбирал этот прием, он вышел сам по себе. Возможно, его навела на это его стойка — рука заведена за спину, меч вытянут вперед. Из нее легко было провести атакующий прием.
Будучи настороже, Тэм блокировал, отступив вбок по бурой траве. Ранд повернулся, плавно перейдя в новую стойку. Он перестал бороться с инстинктами, и тело само адаптировалось к условиям. Внутри пустоты ему не требовалось понимать, как это получалось.
Теперь схватка закипела всерьез. Клацали резко сталкивающиеся мечи. Ранд держал руку за спиной и чувствовал, каким должен быть его следующий удар. Разумеется, он сражался не столь же хорошо, как некогда. Не смог бы. Некоторые приемы для него были недоступны, и сила удара была не та.
Но он был на равных с Тэмом. С натяжкой. В этом бою любой фехтовальщик легко бы определил, кто из них лучше. Или, по крайней мере, ответил бы, на чьей стороне перевес. В этом бою он был у Тэма. Ранд был моложе и сильнее, но Тэм был надежнее. Он тренировался сражаться одной рукой. Ранд был в этом уверен.
Но ему было все равно. Его сосредоточенность… ему не хватало этой сосредоточенности. Вокруг было столько всего, что требовало внимания, столько забот, что он не мог полностью отдаться чему-то настолько простому, как тренировочный бой. Теперь он обрел сосредоточенность и погрузился в нее с головой.
На какое-то время он перестал быть Возрожденным Драконом. Он даже перестал быть сыном рядом со своим отцом. Он стал учеником, тренирующимся с учителем.
И так он вспомнил, что, невзирая на то, насколько он стал хорош и сколько всего он помнит, есть еще многое, чему ему только предстоит научиться.
Они продолжили схватку. Ранд не считал, кто сколько раундов выиграл. Он просто сражался и наслаждался умиротворенностью боя. Наконец он почувствовал себя уставшим — в хорошем смысле уставшим, а не вымотанным до предела, как часто случалось в последнее время. Это было утомление от хорошо проделанной работы.
Обливаясь потом, Ранд отсалютовал мечом Тэму, показывая, что закончил. Тэм отступил и отсалютовал в ответ. На лице пожилого мужчины расцвела улыбка.
Несколько Стражей, стоявших рядом с фонарями, принялись хлопать. Зрителей было немного, всего шестеро, но Ранд их даже не заметил. Девы подняли копья в приветствии.
— Тяжелая была ноша, верно? — спросил Тэм.
— Какая ноша? — не понял Ранд.
— Утраченная рука, которую ты до сих пор носил с собой.
Ранд поглядел на культю:
— Да. Думаю, это так.
* * *
Потайной ход Тайлин вел в дворцовые сады, выходя в очень узкую щель неподалеку от того места, где Мэт полез на стену. Он выбрался, стряхнул пыль с плеч и коленей, запрокинул голову и посмотрел на балкон высоко над головой. Он поднялся до самой верхушки здания, а потом прополз через все его недра. Возможно, в этом был своеобразный урок. Видимо, Мэтриму Коутону, перед тем как лезть на какое-нибудь растреклятое четырехэтажное здание, стоит проверить, нет ли в нем потайных ходов.
Он осторожно вошел в сад. Растения выглядели не очень хорошо. Папоротник должен быть попышнее, а деревья стояли голыми, как Девы в палатке-парилке. И не удивительно — вся земля увядала быстрее, чем парнишка на Бел Тайне, которому не с кем потанцевать. Мэт был уверен, что всему виной был Ранд. Ранд или Темный. Мэт мог бы проследить все свои проблемы до того или другого. Эти треклятые цвета…
Но мох был все еще живой. Мэт никогда не слышал, чтобы в садах использовали мох, но он мог бы поклясться, что здесь его специально растили на камнях в виде узоров. Возможно, когда все погибло, садовникам пришлось использовать то, что оказалось под рукой.
Чтобы найти Туон, пришлось повозиться, изрядно поплутав среди сухих кустов и мертвых клумб. Он ожидал увидеть ее мирно сидящей в раздумьях, но просчитался.
Мэт скорчился под кустом папоротника, не замеченный Стражами Последнего Часа, дюжина которых или около того окружали Туон, пока она упражнялась в приемах рукопашного боя. Ее освещали два фонаря, от которых исходил странный, устойчивый голубой свет. Внутри что-то горело, но это было не обычное пламя.
В этом свете ее мягкая, гладкая кожа оттенка плодородной земли сияла. На Туон была надета светлая а’солма — платье с разрезами по бокам — из-под которой выглядывали обтягивающие голубые штаны. Туон была хрупкого телосложения. Однажды он ошибся, посчитав ее из-за этого слабой. Это было не так.
Она вновь полностью, как подобает, обрила голову — более она не скрывалась. Как ни странно, обритая голова ей шла. Туон с закрытыми глазами двигалась в голубоватом сиянии, отрабатывая серию ударов руками. Казалось, она ведет бой с собственной тенью.
Сражению врукопашную Мэт предпочитал добрые ножи или, что еще лучше, свой ашандарей. Чем больше пространства между ним и пытающимся его убить парнем, тем лучше. Туон, похоже, в этом не нуждалась. Наблюдая за нею, он понял, как ему повезло той ночью, когда он ее похитил. Даже невооруженная, она была смертельно опасна.
Туон замедлилась, легкими движениями взмахнув руками перед собой, потом резким движением нанесла обеими руками удар в сторону. Она сделала вдох и перевела руки в другую сторону, перекрутившись всем телом.
Любил ли он ее?
От этого вопроса Мэту было не по себе. Вот уже несколько недель, как он засел в его голове и скребся где-то на грани разума, словно крыса, пытающаяся добраться до зерна. Этот вопрос был не из тех, которым ему следовало задаваться. Мэтрима Коутона заботили только девицы, сидящие на его коленях, и очередной бросок костей. Вопросы о всякой там любви лучше было оставить огир, у которых было время посидеть, наблюдая за ростом деревьев.
Он на ней женился. Это вышло случайно, не так ли? Проклятые змеи говорили ему, что так будет. Но она подтвердила их брак, и он до сих пор не понимал, почему. Может, это было как-то связано с теми знамениями, о которых она упоминала? Их ухаживания были скорее игрой, чем романом. Мэт любил игры и всегда играл ради выигрыша. Рука Туон была наградой. Теперь, когда он получил ее, что ему с ней делать?
Туон продолжала выполнять приемы, двигаясь, словно камыш на ветру. Наклон в одну сторону, затем текучее движение в другую. Айил называли битву танцем. Что бы они сказали об этом? Туон двигалась не менее грациозно, чем любой айилец. Если бой — это танец, то бóльшая их часть танцевалась под музыку шумных таверн, но этот конкретный исполнялся под чарующую мелодию талантливого певца.
Что-то мелькнуло за плечом Туон. Мэт напрягся, вглядываясь в темноту. А, это был просто садовник. Обычный на вид парень в шапке и с веснушками на щеках. На такого второй раз и не взглянешь. Мэт выбросил его из головы и наклонился вперед, чтобы лучше видеть Туон. Он улыбнулся, так она была красива.
«А почему это садовник оказался в саду в такое время? — подумал он. — Определенно, странный тип».
Мэт снова посмотрел на него, но едва смог его различить. Садовник шагнул между парой Стражей Последнего Часа. Они даже не обратили на него внимания. Мэту тоже не стоит. Должно быть, они доверяли этому человеку…
Мэт залез в рукав и высвободил нож. Он замахнулся, не позволяя себе задуматься, зачем он это делает. Замахиваясь, он легонько задел ветку.
Туон резко открыла глаза и, несмотря на полумрак, посмотрела прямо на Мэта. Она увидела в его руке готовый к броску нож.
Затем она оглянулась через плечо.
Мэт сделал бросок; вращаясь, нож блеснул в голубом свете. Он пролетел в дюйме от щеки Туон, вонзившись замахнувшемуся своим ножом садовнику в плечо. Парень охнул и попятился назад. Мэт предпочел бы поразить его в шею, но боялся попасть в Туон.
Вместо того чтобы поступить разумно и сбежать, Туон прыгнула к мужчине, целясь ему в горло ладонью. Это вызвало у Мэта улыбку. К сожалению, произошедшее все же застало ее врасплох, и парню хватило времени отшатнуться и протиснуться между сбитыми с толку Стражами Последнего Часа. Второй нож Мэта впился в землю рядом с пяткой убийцы, когда тот исчез в ночи.
Секунду спустя на Мэта сверху обрушились сразу трое здоровяков, каждый весом с небольшой дом, вжав его лицом вниз в сухую землю. Один наступил ему на запястье, второй вырвал из его руки ашандарей.
— Стойте, — рявкнула Туон. — Оставьте его! Бегите за вторым, болваны!
— За вторым, Ваше Величество? — спросил один из телохранителей. — Но тут больше никого не было.
— Тогда чья же это кровь? — спросила Туон, указав на темное пятно на земле, оставшееся от убийцы. — Принц Воронов заметил то, чего вы не сумели. Обыщите всю округу!
Стражи Последнего Часа медленно слезли с Мэта. Он застонал. Чем они кормят этих парней? Кирпичами? Ему не нравились все эти титулы вроде «Высочества», но немного уважения было бы в самый раз. Если это помешает кому попало садиться на него верхом, то пусть величают.
Он поднялся на ноги, потом вытянул руку в сторону смущенного Стража Последнего Часа. На лице парня было больше шрамов, чем целой кожи. Он отдал Мэту ашандарей, затем отправился помогать в обыске сада.
Туон сложила руки под грудью с нарочито невозмутимым видом.
— Ты решил задержаться со своим возвращением ко мне, Мэтрим.
— Задержаться с моим… я явился, чтобы растреклятски предупредить тебя, а вовсе не вернулся к тебе. Я сам по себе.
— Можешь думать все, что тебе угодно, — ответила Туон, оглядываясь на кусты, в которых копошились Стражи Последнего Часа. — Но ты не должен оставаться в стороне. Ты важен для Империи, и у меня есть для тебя дело.
— Звучит заманчиво, — пробурчал Мэт.
— Что это было? — тихо спросила Туон. — Я не замечала его до тех пор, пока ты не привлек мое внимание. А эти стражи лучшие во всей Империи. Я видела, как Даруо голыми руками поймал стрелу, а Баррин однажды не позволил одному человеку дышать в мою сторону, заподозрив, что во рту убийцы особый яд. И оказался прав.
— Его называют Серым Человеком, — ответил Мэт, поежившись. — В них есть что-то странно обыденное, поэтому их трудно заметить, трудно задержать на них взгляд.
— Серый Человек, — отстраненно повторила Туон. — Оживает все больше сказок. Вроде твоих троллоков.
— Троллоки реальны, Туон. Растреклятски…
— Ну разумеется, троллоки реальны, — ответила она. — С какой стати мне в них не верить? — Она посмотрела на него вызывающе, словно напрашиваясь, чтобы он напомнил, как она называла их сказками. — Этот Серый Человек тоже, по всей видимости, реален. Иного объяснения, почему мои телохранители позволили ему приблизиться, нет.
— Я вполне доверяю Стражам Последнего Часа, — ответил Мэт, потирая плечо, отдавленное коленом одного из телохранителей. — Но не знаю, Туон. Тебя пытается убить генерал Галган. Он мог сговориться с врагами.
— Он не всерьез пытается убить меня, — безразлично заметила Туон.
— Ты совсем сдурела? — спросил Мэт.
— А ты совсем глуп? — спросила она в ответ. — Он нанимает людей только из этих мест, а не настоящих убийц.
— Серый Человек из этих мест, — подсказал Мэт.
Это заставило ее умолкнуть.
— Кому ты проиграл глаз?
Свет! Неужели каждый будет спрашивать его об этом именно такими словами?
— Я попал в тяжелую передрягу, — сказал он. — Но я выжил, и только это имеет значение.
— Хмм. Так ты ее спас? Ту, которую отправился спасать?
— Откуда ты об этом узнала?
Она не ответила.
— Я решила не ревновать. Тебе повезло. Отсутствие глаза тебе идет. Раньше ты был слишком симпатичным.
Слишком симпатичным? Свет. Что бы это значило?
— Кстати, рад тебя видеть, — ответил Мэт. Он выждал пару мгновений. — Обычно, когда кто-то так говорит, ему в ответ говорят, что и его рады видеть.
— Я теперь Императрица, — ответила Туон. — Я никого не жду и не радуюсь чьему-то возвращению. Их возвращение ожидаемо, поскольку они служат мне.
— Ты умеешь дать парню понять, что он любим. Ладно, я и так знаю, что ты ко мне чувствуешь.
— Да? И как тебе удалось?
— Ты обернулась через плечо.
Она покачала головой.
— Я и забыла, что ты мастер произносить бессмысленные речи, Мэтрим.
— Когда ты меня увидела, — начал объяснять Мэт, — с нацеленным в тебя ножом в руках, ты не стала звать телохранителей. Ты нисколько не испугалась, что я собираюсь тебя убить. Ты обернулась, чтобы посмотреть, в кого я целюсь. Это было самое выразительное проявление любви, насколько я могу судить, какое только может мужчина получить от женщины. Если только ты не желаешь немного посидеть у меня на коленях…
Она не ответила. Свет, ну и холодный у нее вид. Может из-за того, что она стала императрицей, теперь все изменилось? Может, он насовсем ее потерял?
Вскоре явились Фурик Карид, капитан Стражей Последнего Часа, и Музенге, который шел за ним по пятам. Карид выглядел так, словно только что обнаружил свой дом объятым пламенем. Остальные телохранители с виноватым видом отдали ему честь.
— Императрица, мои глаза опущены, — произнес Карид, распластавшись перед нею на животе. — Как только явится новый отряд, чтобы защитить вашу особу, я немедленно присоединюсь к тем, кто подвел вас, и расстанусь с жизнью.
— Ваши жизни принадлежат мне, — ответила Туон, — и вы не можете с ними расстаться, пока я не дам позволение. Этот убийца не был рожден обычным человеком, он порождение Тени. Твои глаза не опущены. Принц Воронов научит вас выявлять подобных тварей, так что в следующий раз вас не смогут застать врасплох. — Мэт был более чем уверен, что Серый Человек появился на свет как все обычные люди, но с другой стороны, то же самое можно сказать и о троллоках с Исчезающими. Ему показалось, что указывать на это Туон будет неуместно. Кроме того, в ее приказе еще кое-что привлекло его внимание.
— Что-что я еще должен сделать? — спросил Мэт.
— Научить их, — тихо пояснила Туон. — Ты — Принц Воронов. Это часть твоих обязанностей.
— Нам следует это обсудить, — заявил Мэт. — Я против, чтобы все называли меня «Высочеством». Так не пойдет.
Она не ответила. Она ждала результатов поисков и даже не думала прятаться во дворце.
Наконец, снова появился Карид.
— Высочайшая, мы не смогли найти эту тварь в садах, но один из моих людей заметил кровь на ограде. Подозреваю, убийца скрылся в городе.
— Вряд ли он попробует напасть снова сегодня ночью, пока мы настороже, — сказала Туон. — Не рассказывайте о произошедшем простым солдатам и стражникам. Оповестите мой Голос, что наша ловушка утратила эффективность, и нам следует придумать новую.
— Да, Императрица, — произнес в ответ Карид и вновь низко поклонился.
— А теперь, — сказала Туон, — оставьте нас и охраняйте границы сада. Я хочу провести некоторое время с моим консортом, который потребовал, «чтобы я дала ему почувствовать, что он любим».
— И вовсе не так я… — начал было возмущаться Мэт, когда Стражи Последнего Часа растворились в темноте.
Туон мгновение смотрела на Мэта, потом начала раздеваться.
— Свет! — воскликнул Мэт. — Так ты не шутила?
— Я не собираюсь сидеть у тебя на коленях, — ответила Туон, вынув одну руку из туники и обнажив грудь, — однако, могу разрешить тебе посидеть на моих. Сегодня ты спас мне жизнь. Это заслуживает особых привилегий. Это…
Мэт обнял ее и поцеловал, заставив замолчать. От неожиданности она окаменела. «В треклятом саду, — думал в это время Мэт. — В присутствии стоящих повсюду в пределах слышимости солдат». Что ж, если она думала, что Мэтрим Коутон станет стесняться, то ее ждет сюрприз.
Он отстранился от ее губ. Она прижалась к нему всем телом, и Мэт с удовольствием почувствовал, что у нее перехватило дыхание.
— Я не стану твоей игрушкой, — серьезно заявил Мэт. — Я так не хочу, Туон. Если ты хочешь видеть меня своей игрушкой, я уйду. Поверь. Иногда я веду себя, как шут. Как, например, с Тайлин. Но с тобой я этого не хочу.
Она протянула руку и прикоснулась к его лицу — на удивление нежно.
— Я бы не произнесла брачной клятвы, если бы считала тебя всего лишь игрушкой. Одноглазый мужчина, в любом случае, не может ею быть. Ты участвовал в сражениях, и теперь каждый при виде тебя это поймет. Они не сочтут тебя шутом, а мне не нужна игрушка. Мне нужен принц.
— Так ты любишь меня? — выдавил из себя Мэт.
— Императрица не может любить, — ответила она. — Мне жаль. Я с тобой потому, что так велят знамения, и с тобой я зачну нужного Шончан наследника.
Внутри Мэта все оборвалось.
— Однако, — добавила Туон. — Возможно, я могу признать, что я… рада тебя видеть.
«Что ж, — решил Мэт, — полагаю, сойдет и так. Пока что».
И снова поцеловал Туон.
