23
Дешон и Лопес провели остаток утра за обсуждением других ходатайств; я и представить себе не мог, что это отнимает столько времени. Но в конце концов, после обеда, мы добрались до основной части шоу.
— Огласите, пожалуйста, ваше имя для протокола, — сказал клерк.
Карен сегодня надела простой и недорогой на вид бежевый костюм.
— Карен Синтия Бесарян, — ответила она.
— Можете сесть.
Карен села, а Дешон поднялся на ноги — почти как на качелях.
— Здравствуйте, Карен, — сказал Дешон, радостно улыбаясь. — Как вы себя сегодня чувствуете?
— Хорошо, спасибо.
— Я рад, — сказал Дешон. — Полагаю, здоровье теперь вас больше не беспокоит?
— Нет, слава тебе, Господи.
— Я слышу в вашем голосе облегчение. У вас были проблемы со здоровьем в прошлом?
— Не больше, чем у любого человека моего возраста, — ответила Карен. — Но от этого не легче.
— Не сомневаюсь, — сказал Дешон. — Не хочу лезть в ваши личные дела, но не могли бы вы рассказать нам о них подробнее?
— О, обычный набор — всё от тонзиллита до замены бедренной кости. — Карен сделала паузу. — Полагаю, хуже всего была моя схватка с раком груди.
— О, какой ужас, — сказал Дешон. — Как вас лечили?
— Сначала радиационной терапией и лекарствами. Опухоль удалось разрушить, но, понятное дело, сохранялся риск, что она появится снова. К счастью, мне больше не нужно об этом беспокоиться.
— Потому что вы переместились в это более долговечное тело?
— Нет-нет. Потому что я прошла генную терапию. У меня были два ключевых гена, которые у женщин вызывают предрасположенность к раку груди. Примерно двадцать лет назад я подверглась генной терапии, удалившей эти гены из моего тела. Это уменьшило риск развития новой раковой опухоли до очень низкого уровня.
— Понимаю, понимаю. Что ж, я очень рад это слышать. Но давайте двигаться дальше. Карен, вы бывали за пределами США после того, как стали мнемосканом?
— Да.
— Куда вы ездили?
— В Канаду. В Торонто.
— И это означает, что уже после загрузки в новое тело вы пересекали американо-канадскую границу, верно?
— Да, по пути туда на поезде, и обратно на машине.
— Летали ли вы в последнее время самолётами?
— Да.
— Откуда и куда?
— Из торонтского международного аэропорта Лестера Б. Пирсона в Атланту, Джорджия.
— С какой целью?
— Я ездила на похороны.
— Не ваши собственные, я надеюсь! — Несколько присяжных засмеялись.
— Нет. Это были похороны моего первого мужа, Дарона Бесаряна.
— О, Боже, — сказал Дешон с подобающей случаю театральностью. — Весьма прискорбно это слышать. Тем не менее, когда вы пересекали границу… где? Между Виндзором и Детройтом? Там вы должны были разговаривать с сотрудником таможни, верно?
— Да.
— И когда вы летели из Торонто в Атланту, вы также должны были иметь дело со служащими таможни, верно?
— Да.
— Так что, получается, вы общались с сотрудниками как американской, так и канадской таможенной службы, верно?
— Да.
— В процессе этого общения от вас требовалось удостоверить свою личность?
— Естественно.
— Какого рода усдостоверяющий документы вы предъявляли?
— Мой американский паспорт и мою идентификационную карточку министерства внутренней безопасности США.
— И оба эти документа сейчас при вас?
— Да.
— Вы можете предъявить их суду?
— Конечно.
У Карен с собой была маленькая сумочка. Она достала из неё паспорт и меньшего размера идентификационную карточку.
— Я хотел бы приобщить эти документы к делу в качестве вещественных доказательств, — сказал Дешон, — и указать суду на то, что они действительно находились у истца.
— Миз Лопес?
— Ваша честь, из одного лишь факта физического владения…
Херрингтон покачал своей длинной головой.
— Миз Лопес, вы аргументируете свою версию. У вас есть возражения против приобщения этих предметов к делу?
— Нет, ваша честь.
— Очень хорошо, — сказал судья Херрингтон. — Продолжайте, мистер Дрэйпер.
— Спасибо, ваша честь. Итак, Карен, как вы только что продемонстрировали, у вас имеются идентификационные документы Карен Бесарян, верно?
— Конечно, — сказала Карен. — Ведь я — это она.
— Итак, у вас имеются документы Карен, но давайте заглянем глубже. — Дешон взял что-то со своего стола и поднял перед собой. Оно было размером примерно с колоду карт; в некоторых местах оно серебристо сверкало, остальная поверхность была матово-чёрной.
— Вы знаете, что это такое?
— Платёжный терминал, — сказала Карен.
— Именно, — потдвердил Дешон. — Всего лишь обычный, заурядный беспроводной платёжный терминал. Того типа, какие мы постоянно встречаем в магазинах и ресторанах — везде, где вам может понадобиться получить доступ к деньгам на вашем банковском счёте и перевести некоторую сумму кому-то ещё. Вы согласны?
— Да, выглядит очень похоже, — сказала Карен.
— Теперь позвольте мне продемонстрировать вам, что это не муляж; это настоящее работающее устройство, подключенное к глобальной финансовой сети.
— Хорошо.
Дешон вытащил из кармана золотистый диск.
— Что это такое, Карен?
— Рейган.
— Так вы называете монету в десять долларов США, верно? С американским орлом с одной стороны и бывшим президентом Рональдом Рейганом с другой.
— Да.
— Отлично. Теперь: вы имеете сейчас доступ к вашему банковскому счёту?
Карен ответила ровным тоном:
— Судья Херрингтон предусмотрительно ограничил общую сумму, которую я могу снять со своего счёта до завершения процесса. Однако да, я имею доступ к своему счёту.
— Отлично, — сказал Дешон. — Вот что я хочу, чтобы вы сделали. Я хочу дать вам вот эту десятидолларовую монету — пригодную для любых видов платежей, публичных и приватных. Взамен я хотел бы, чтобы вы перевели десять долларов с вашего счёта в вашем банке на мой счёт. Вы согласны это сделать?
Карен улыбнулась.
— Конечно.
Дешон взглянул в сторону судьи, который кивнул. После этого он пересёк «колодец» и подал Карен монету.
— Не тратьте всё за один раз, — сказал он, и двое присяжных усмехнулись; Дешон был дружелюбен и остроумен, и, я думаю, медленно, но верно завоёвывал симпатии присяжных. — Теперь, если не возражаете… — Он протянул ей платёжный терминал.
Карен приложила большой палец к площадке сканера, и на терминале зажёгся зелёный огонёк. Потом она поднесла прибор к правому глазу, и зажёгся второй зелёный огонёк.
— Погодите! — сказал Дешон. — Прежде чем вы продолжите, не прочитаете ли вы суду то, что сейчас написано на дисплее терминала?
— С удовольствием, — ответила Карен. — Здесь написано: «Подтверждение опознания: Бесарян, Карен С.».
Дешон взял терминал у неё из рук, подошёл к загородке жюри и продемонстрировал дисплей по отдельности каждому из присяжных. Смысл этого действа был ясен: прибор опознал отпечатки пальцев Карен и узор её сетчатки.
— То есть при пересечении границы вы удостоверяете свою личность с помощью того, что у вас есть — а именно, документов, которые при вас имеются, верно?
— Да.
— А платёжный терминал идентифицировал вас с помощью того, кем вы есть — иными словами, основываясь на ваших биометрических данных, верно?
— Насколько я понимаю, да.
— Отлично. — Дешон залез в карман пиджака и вытащил оттуда карточку. — Вот счёт, на который я хотел бы, чтобы вы перевели десять долларов, — сказал он, протягивая карточку.
Карен взяла её и поднесла к сканеру устройства. Загорелся ещё один индикатор.
Карен что-то набрала на клавиатуре, и…
— Постойте! — сказал Дешон. — Что вы только что сделали?
— Ввела свой ПИН, — ответила Карен.
— Ваш персональный идентификационный номер?
— Да.
— И терминал принял его?
Карен подняла устройство. Зелёный огонёк был ясно виден даже с мест присяжных.
— Кто ещё, кроме вас, знает этот ПИН?
— Никто.
— Он у вас где-нибудь записан?
— Нет. Банк говорит, что этого нельзя делать.
Дешон кивнул.
— Вы поступаете мудро. Итак, терминал опознал вас не только на основании вашей биометрии, но также и по информации, которую может знать одна лишь Карен Бесарян, верно?
— Именно так, — ответила Карен.
Дешон кивнул.
— Теперь вы можете завершить перевод — я не хочу терять десять баксов…
Присяжных повеселило это замечание, и Карен нажала ещё несколько клавиш.
— Перевод завершён, — сказала она и подняла терминал, на котором загорелась соответствующая комбинация индикаторов.
Это была простая и элегантная демонстрация, и мне показалось, что по крайней мере на некоторых присяжных она произвела впечатление.
— Спасибо, — сказал Дешон. — Миз Лопес, свидетель ваш.
— Не сейчас, — сказал Херрингтон. — Мы начнём с этого места завтра утром.
