22
Войдя в ресторан американской кухни Верхнего Эдема, я заметил Малкольма Дрэйпера, сидящего в одиночестве и читающего что-то с планшета. Я подошёл-подпрыгал своей подскакивающей лунной походкой к его столику.
— Привет, Малкольм.
Он вскинул голову.
— Джейк! Садитесь.
Я отодвинул стул на другом краю стола и сел.
— Что читаете?
Он поднял планшет так, чтобы мне был виден экран. «Диномир». Он слегка пожал плечами.
— Мой сын был без ума от этой книги, а я так и не собрался её прочесть. Должен признать, она очаровательна.
Я покачал головой.
— Ну почему всегда так? Ничто так не увеличивает продажи автора, как его смерть.
Он нажал жал кнопку выключения на планшете.
— Только, разумеется, Карен Бесарян на самом деле не умерла, — сказал он. — Мнемосканированная Карен получит свои отчисления.
Я фыркнул.
— Будто она их заслужила.
Перед Малкольмом стоял бокал вина. Он отпил из него.
— Она в самом деле их заслужила. Вы это знаете.
Я снова фыркнул, и Малкольм пожал плечами. Он, должно быть, увидел официанта у меня за спиной, потому что сделал рукой подзывающий жест; его таффордское кольцо блеснуло.
И действительно, через мгновение появилась официантка: белая, лет двадцати пяти, кудрявые волосы, да и все остальное изгибалось где надо.
— Добрый вечер, джентльмены, — сказала она. — Чего желаете?
— Для начала салат цезарь, — сказал Малкольм. — Без крутонов. Потом филе-миньон, завёрнутое в беконе, средне прожаренное. Толчёная картошка с чесноком. Горох, морковь. Сделаете?
— Конечно, мистер Дрэйпер. Всё, что пожелаете. А для вас, мистер Салливан?
Я посмотрел на неё и растерянно заморгал. Откуда она знает, как меня зовут? То есть, она, конечно, обслуживала меня раз или два, но…
День выдался длинный, а у меня снова начинала болеть голова — возможно, из-за слишком сухого воздуха. Так или иначе, мне не хотелось копаться в меню, так что я сказал:
— Мне всё то же самое, только вместо гороха с морковью принесите спаржи. И да, салат мне с крутонами.
— Филе также средней прожарки?
— Нет, чуть поменьше. И из альбертской говядины.
— Конечно. Что будете пить?
Я решил сегодня покапризничать.
— Принесите мне «Old Sully's Premium Dark».
— Хорошо, сэр. Заказ будет готов через…
— У вас оно есть? — спросил я. — У вас есть «Old Sully's»?
— Конечно, сэр. Мы сделали запас специально для вас. Мы имеем полное досье на всех, кто переезжает сюда.
Я кивнул, и она удалилась.
— Видите? — спросил Малкольм, хотя тут всё и так было очевидно. — Это великолепное место.
— Ага, — сказал я. — Круто. — Я оглядел помещение. Я ел в этом заведении несколько раз, но никогда его толком не осматривал. Декор, разумеется, был выше всяких похвал: тёмные стенные панели, как в лучших стейк-хаусах — хотя наверняка из того же самого взбитого реголита — белые скатерти, витражные светильники: полный фарш.
— Вам правда здесь нравится? — спросил я Малкольма.
— А что здесь может не нравиться?
— Отсутствие свободы. И…
— Что?
Я потёр ладонью макушку.
— Ничего. Возвращайтесь к своей книге.
Он нахмурился.
— Вы сегодня сам не свой, Джейк.
Это было совершенно невинное замечание — если только он тоже в этом не участвует. Я обнаружил, что начинаю злиться.
— Я сам не свой каждый день, — грубо ответил я. — Это… эта штука на Земле сейчас я. По крайней мере, так они говорят.
Малкольм вскинул брови.
— Джейк, вы хорошо себя чувствуете?
Я сделал глубокий вдох, пытаясь овладеть собой.
— Простите. Голова болит.
— Опять?
Я не помнил, чтобы рассказывал что-то Малкольму, когда в прошлый раз молотки били меня по макушке. Я пристально на него посмотрел.
— Ага, опять.
— Вам нужно показаться доктору.
— Да что они знают? Им нельзя доверять.
Он улыбнулся.
— Странно слышать от того, кому один из них совсем недавно спас жизнь.
Появилась официантка — она принесла мне пиво в вычурной керамической кружке. Я отхлебнул из неё, и…
Резкая боль, словно в голову вонзили альпеншток. Малкольм, должно быть, заметил, как я вздрогнул.
— Джейк? Джейк, с вами всё хорошо?
— Да, — ответил я. — Пиво слишком холодное.
Боль потихоньку рассасывалась. Я отхлебнул ещё пива.
— Вам станет лучше после того, как вы поедите, — сказал Малкольм.
Я подумал об этом. Подумал о еде, которую приготовили специально для меня. Подумал о самом простом способе для «Иммортекс» решить проблему с моим желанием вернуться на Землю. Я ощутил ещё один укол, своего рода афтершок после только что поразившего меня приступа.
— Вообще-то, — сказал я, — я думаю, что пропущу ужин. Пойду прилягу.
Лицо Малкольма выражало озабоченность, но через мгновение он с преувеличенным энтузиазмом потер себе живот.
— Повезло же мне. Два бифштекса.
Я заставил себя засмеяться и направился к двери. Но я знал, что он и не притронется к тому, что подадут со спаржей. Кем бы он там ни был, Малкольм Дрэйпер не был дураком.
— Огласите, пожалуйста, ваше имя для протокола, — сказал клерк, худой чернокожий мужчина с тоненькими усиками.
Человек с кожей темнее, чем у меня, но светлее, чем у клерка стоял лицом к нему, положив руку на том с одной из нескольких священных книг, которые держали в зале суда для этой цели.
— Имя: Пандит, Пэ-А-Эн-Дэ-И-Тэ. Фамилия: Чандрагупта, Че-А-Эн-Дэ-А-Эр-А-Гэ-У-Пэ-Тэ-А.
— Пожалуйста, садитесь, — сказал клерк.
Чандрагупта сел в тот же момент, когда Дешон поднялся на ноги.
— Доктор Чандрагупта, — сказал он. — Вы выписали свидетельство о смерти по этому делу, не так ли?
— Да.
— Вы являетесь лечащим врачом Карен Бесарян?
— Нет.
— Когда-либо являлись?
— Нет.
— Вы когда-нибудь лечили её от какого-либо заболевания или травмы?
— Нет.
— Вам известно, был ли у неё лечащий врач?
— Да. То есть, я знаю, кто её лечил перед тем, как она умерла.
— И кто же это был?
— Его звали Дональд Коль.
— Доктор Коль — ваш коллега?
— Нет.
— Где вы работаете, доктор Чандрагупта?
— В больнице Джона Хопкинса в Балтиморе.
— Это там, по вашему утверждению, умерла Карен?
— Нет.
— Где вы лицензированы для оказания медицинских услуг?
— В Мэриленде. А также в Коннектикуте.
— Карен умерла в Мэриленде?
— Нет.
— Карен умерла в Коннектикуте?
— Нет.
— Являетесь ли вы лицензированным судмедэкспертом?
— Нет, я…
— Отвечайте только на заданный вопрос, доктор Чандрагупта, — сказал Дешон вежливо, но твёрдо. — Являетесь ли вы лицензированным судмедэкспертом?
— Нет.
— Являетесь ли вы окружным коронером или коронером штата?
— Нет.
— И тем не менее вы выписали свидетельство о смерти в данном случае, не так ли?
— Да.
— Где вы выписали это свидетельство? Я спрашиваю не где, по вашему утверждению, умерла Карен, а где вы физически оформляли этот документ.
— В Балтиморе.
— Вы сделали это по собственной воле?
— Да.
— Доктор Чандрагупта, давайте попробуем ещё раз: вы выписали данное свидетельство по собственной воле, либо в ответ на чью-либо просьбу?
— Не, если так это сформулировать… то второе. По чьей-либо просьбе.
— Чьей же?
— Тайлера Горовица.
— Ответчика по этому делу?
— Да.
— Он попросил вас выписать свидетельство о смерти?
— Да.
— Он вышел на контакт с вами, или наоборот?
— Я первым связался с ним, — сказал Чандрагупта.
— Когда вы связывались с ним, вам было известно, что Тайлер должен унаследовать десятки миллиардов долларов?
— Не в качестве непреложного факта, нет.
— Но вы об этом догадывались?
— Это казалось логичным, да.
— Вы потребовали с него плату за оформление свидетельства о смерти?
— Обычно подобного рода услуга оказывается за плату, да.
— Обычно, — повторил Дешон; его голос сочился ядом. Он со значением посмотрел в сторону жюри. Присяжные тоже смотрели на него, но я не мог сказать, о чём они думали.
— Мистер Дрэйпер, пожалуйста, — сказал Чандрагупта, разводя руками. — Я знаю, что Канада здесь прямо за рекой, и что в зале суда есть канадцы. Но, положа руку на сердце, нет ничего аморального в том, чтобы доктор получал деньги за услуги, которые он оказывает.
— Нет, — сказал Дешон, — конечно, в этом нет ничего аморального. — Он подошёл к загородке присяжных и встал рядом с ней, словно бы становясь таким образом восьмым присяжным. — Скажите нам, в какую именно сумму вы оценили оказанную услугу.
— Я признаю, что мистер Горовец был чрезвычайно щедр, но…
— Пожалуйста, назовите сумму в долларах.
— Мне было уплачено за эту услугу сто двадцать пять тысяч долларов.
Дешон взглянул на присяжных, почти приглашая их присвистнуть. Один из них так и сделал.
— Спасибо, доктор Чандрагупта. Миз Лопес, свидетель ваш.
— Доктор Чандрагупта, — сказала она, вставая со своего места рядом с Тайлером, — вы сказали, что вы врач.
— Так и есть.
— И какова область вашей специализации?
— Я хирург, специализируюсь на проблемах церебрального кровообращения.
Я поёрзал на стуле. Интересно, что он знает о синдроме Катеринского?
— Где умерла миз Бесарян?
Дешон вскочил на ноги.
— Возражение, ваша честь. Допущение фактов, не подтверждённых свидетельствами. Мы ещё не установили, что миз Бесарян на самом деле мертва. В сущности, мы утверждаем прямо противоположное.
Судья Херрингтон скривил свой малоразмерный рот.
— Мистер Дрэйпер, в Детройте вы не на своём поле. Большинство здешних адвокатов знают, что я ненавижу мелочные семантические придирки. — У меня упало сердце, но Херрингтон продолжил: — В данном случае, однако, я признаю, что вы правы. Принимается.
Лопес снисходительно кивнула.
— Хорошо. Доктор Чандрагупта, считаете ли вы, что Карен Бесарян умерла?
— Да, я так считаю.
— И где же, по вашему мнению, наступила смерть Карен Бесарян?
— В кратере Хевисайда, на обратной стороне Луны.
— И как вы об этом узнали?
— Я был там. — Я заметил, как несколько присяжных удивлённо вскинулись.
— Что вы делали на Луне, доктор Чандрагупта? — спросила Лопес.
— Меня доставили туда для того, чтобы сделать операцию — им потребовался мой опыт.
Полагаю, это была хорошая новость. Мне было приятно узнать, что «Иммортекс» действительно заботится о своих подопечных.
— То есть в Хевисайде не было своих докторов? — продолжала Лопес.
— О, были, конечно. Несколько — наверное, больше десятка. И очень хороших, должен заметить.
— Но они не обладают теми навыками, которые есть у вас?
— Именно так.
— Пациентом, лечить которого вы летали на Луну, была не Карен Бесарян, не так ли?
— Нет.
— Тогда какого рода контакты вы имели с миз Бесарян во время вашего пребывания там?
— Я присутствовал при её смерти.
— Как сложились подобные обстоятельства?
— Я находился в медицинском учреждении Хевисайда, когда прозвучал синий код.
— Синий код?
— Стандартный больничный код, означающий остановку сердца. Помните — я специалист по кровообращению. Когда я услышал оповещение, я выбежал в коридор, увидел других врачей и сестёр, которые куда-то бежали — вернее сказать, прыгали, отскакивая от стен в лунной гравитации. Я присоединился к ним и попал в палату, в которой находилась миз Бесарян одновременно с её лечащим врачом.
— Которым был доктор Дональд Коль, как вы сказали во время прямого опроса?
— Именно так.
— Что случилось потом?
— Доктор Коль пытался дефибриллировать миз Бесарян.
— И с каким результатом?
— С отрицательным. Миз Бесарян умерла у нас на глазах. Я должен сказать, что доктор Коль показал себя с наилучшей стороны, выполнив всё, что требовалось в подобных обстоятельствах. И он был искренне огорчён кончиной Карен Бесарян.
— Не сомневаюсь в этом, — сказала Лопес, и со значением взглянула в сторону присяжных. — Как и мы все. — Её голос не слишком подходил для выражения скорби, но она очень старалась. — Согласно обычной процедуре разве не доктор Коль должен бы был оформить свидетельство о смерти?
— «Обычной» здесь ключевое слово.
— Что вы имеете в виду?
— Он сказал мне, что не будет оформлять свидетельство.
— Как об этом зашла речь?
— Я спросил. После того, как миз Бесарян умерла, мне стало интересно, какая здесь процедура. Ну, то есть, принимая во внимание, где мы находились — на Луне. Я спросил доктора Коля, как будет происходить оформление факта смерти.
— И что он на это ответил?
— Он ответил, что никакого оформления не будет. Сказал, что весь смысл размещения людей вроде миз Бесарян именно на Луне состоит в том, чтобы вывести их из-под чьей-либо юрисдикции.
— Чтобы не было необходимости оформлять свидетельство о смерти, не так ли?
— Именно так.
— А что насчёт уведомления ближайшего родственника?
— Коль сказал, что этого делать он также не будет.
— Почему?
— Он сказал, что это часть соглашения с клиентом.
Лопес многозначительно посмотрела на присяжных, словно Чандрагупта только что вскрыл какой-то зловещий заговор. Потом она медленно повернулясь обратно к нему.
— Как вы сами к этому отнеслись?
У Чандрагупты, похоже, была привычка поглаживать бороду; он делал это прямо сейчас.
— Это меня обеспокоило. Показалось неправильным.
— Что вы сделали по этому поводу, когда вернулись на Землю?
— Я связался с Тайлером Горовицем в Детройте.
— Почему?
— Он ближайший родственник миз Бесарян — её сын.
— Давайте отступим на один шаг назад. Откуда вы узнали, что женщина, которая умерла на Луне — Карен Бесарян?
— Во-первых, разумеется, потому что этим именем её называли другие врачи.
— У вас были и другие основания?
— Да. Я её узнал.
У Лопес были тонкие брови, которые она сейчас вскинула; внешние их кончики были обесцвечены.
— Вы были лично знакомы с ней?
Снова поглаживание бороды.
— Нет, не до того момента. Но я читал её книги своим детям десятки раз. И часто видел её по телевизору.
— У вас не возникло никаких сомнений относительно личности женщины, которая умерла на Луне?
Чандрагупта наконец обрал руку от бороды, но только для того, чтобы экспрессивно ею взмахнуть.
— Абсолютно никаких. Это была Карен Бесарян.
— Хорошо. И зная это, вы связались с её сыном, верно?
— Да.
Лопес снова приподняла брови.
— Почему?
— Мне казалось, что я должен это сделать. Ну, то есть, его мать умерла! Сын имеет право об этом узнать.
— И вы ему позвонили?
— Да. Это печальная обязанность, но я, разумеется, исполнял её не впервые.
— И Тайлер попросил вас кое-что сделать?
— Да. Он попросил меня выписать свидетельство о смерти.
— Зачем?
— Он сказал, что доктора на Луне этого не сделают. Он сказал, что хочет завершить дела матери.
— И вы согласились?
— Да. — Рука снова легла на бороду. — Эту обязанность я также уже раньше исполнял. Соответствующая электронная форма нашлась у меня в компьютере. Я заполнил её и отправил мистеру Горовицу, подписав её своей электронной подписью.
— И снова: насколько вы уверены, что умершая была Карен Бесарян?
— На сто процентов.
— И насколько вы уверены, что она в самом деле умерла?
— Также на сто процентов. Я видел, как остановилось её дыхание. Я видел, как выровнялась её ЭКГ. Я лично наблюдал, как её зрачки вспучились.
— Вспучились?
— Расширились до максимального размера, оставив видимым лишь тонкое кольцо радужки. Это верный признак смерти мозга.
Лопес едва заметно улыбнулась.
— Спасибо, доктор Чандрагупта. О, ещё один вопрос — ваше вознаграждение. Мистер Дрэйпер уделил большое внимание тому, как много вы получили за свои услуги. Вы не хотели бы как-то прояснить этот вопрос?
— Вообще-то да, хочу. Плата была идеей мистера Горовица; он сказал, что я её заслужил. Он назвал это «заработком доброго самаритянина» — своеобразный способ сказать спасибо.
— Он предложил вам большое вознаграждение до или после того, как вы согласились оформить свидетельство о смерти?
— После. Разумеется, после.
— Спасибо, — сказала Лопес. — Вопросов больше не имею.
Дешон уже был на ногах.
— Повторный опрос, ваша честь?
Херрингтон кивнул.
— Доктор Чандрагупта, — сказал Дешон, — каков обычный размер платы за оформление свидетельства о смерти в штате Мэрилэнд?
— Я должен посмотреть в справочнике.
— Примерную величину, пожалуйста. Округлённую до ближайшей тысячи.
— Э-э… округлённая до ближайшей тысячи эта величина будет равна одному.
— Иными словами, одной тысяче долларов, верно?
— Да.
— Существуют ли какие-либо документы, за оформление которых доктора в штате Мэрилэнд получают больше тысячи долларов?
— Мне о таких неизвестно.
— Итак, — сказал Дешон, — вы совершенно уверены в том, что ваш разговор с ответчиком о стадвадцатипятитысячедолларовом вознаграждении за оформление свидетельства о смерти состоялся после того, как вы согласились его оформить?
— Да. — Доктор Чандрагунта сердито воззрился на Дешона. — Именно так я это запомнил.
Мне казалось странным, что Дешон первым вызвал Чандрагупту, потому что доктор, как казалось, стоит целиком и полностью на стороне Тайлера. Но я быстро понял, зачем он это сделал: после того, как Чандрагупта закончил давать показания, Дешон немедленно ходатайствовал об упрощённом судебном решении на основании недействительности свидетельства о смерти. Судья Херрингтон удалил присяжных из зала суда на то время, пока обсуждались ходатайства и контрходатайства. Дешон хотел, чтобы свидетельство о смерти было исключено из дела, потому что оно было выписано Чандрагуптой за пределами географической юрисдикции, в которой он был лицензирован для оказания медуслуг, и на основании подозрения в том, что он выписал его за взятку.
Лопес парировала цитатой из старинного морского устава Мэриленда, где Чандрагупта имел лицензию; устав гласил, что любой доктор имеет право выписать свидетельство о смерти в международных водах в случае, когда доставка тела на берег является непрактичной, невозможной, или противоречит воле покойного; последний пункт позволял команде корабля хоронить в море умерших в плавании моряков. Она также энергично доказывала, что подозрение не равносильно установленному факту. Множество особенностей законов Мэриленда и Мичигана было вытащено на свет, однако в конечном итоге судья Херрингтон постановил, что данное свидетельство пригодно для частной задачи установления факта смерти оригинальной, биологической Карен Бесарян.
