К десяти часам, благодаря пнинскому "пуншу" и Кэтиному шотландскому виски, многие из гостей стали говорить громче, чем им казалось. Алая краска разлилась по шее миссис Тэйер с левой стороны, ниже синей звездочки серьги, и она, сидя очень прямо в кресле, посвятила хозяина дома во все детали распри между двумя ее коллегами по библиотеке. Это была обычная учрежденческая история, однако искусное подражание голосам мисс Визг и мистера Бассо в рассказе миссис Тэйер, а также сознание, что вечеринка его проходит весьма мило, так подействовали на Пнина, что он стал восторженно хохотать, низко наклоняя при этом голову и прикрывая рот ладонью. Рой Тэйер вяло подмигивал самому себе, глядя на "пунш" поверх своего пористого носа, и вежливо слушал, что говорит ему Джоун Клементс, у которой, когда она была слегка навеселе, как теперь, появлялась очаровательная привычка быстро-быстро моргать своими черными ресницами, а то и вовсе прикрывать ими свои синие глаза, а также прерывать фразы — чтоб подчеркнуть отдельные смысловые группы, а скорей, просто для того, чтоб собраться с силами — глубокими охающими вздохами: "Но не кажется ли тебе — хоо — что то, чего он добивается — хоо — почти во всех своих романах — хоо — это — хоо — выражение фантастической повторяемости определенных ситуаций?" Кэти сохраняла присутствие своего крошечного духа и умело заботилась о закусках. В углубленье комнаты Клементс мрачно крутил медлительный глобус, слушая, как Гаген, тщательно избегая бытовых интонаций, к которым он прибег бы в более близкой по духу компании, рассказывал ему и ухмылявшемуся Томасу последние сплетни о миссис Идельсон, полученные миссис Гаген от миссис Блорендж. Пнин подошел к ним с тарелкой нуги.

— Это не совсем для ваших целомудренных ушей, Тимофей, — сказал Гаген Пнину, который всегда признавался, что не видит ничего смешного в "скаброузных анекдотах".

— Но ведь я…

Клементс ушел к дамам. Гаген начал рассказывать всю историю заново, а Томас стал заново ухмыляться. Пнин сделал в сторону рассказчика возмущенный русский ("да ну вас совсем") жест и сказал:

— Я услышал совершенно тот же анекдот тридцать пять лет тому назад в Одессе, и даже тогда я не мог понимать, что в нем есть смешного