Глава 34

Джейс вышел из коттеджа с коробкой ванильных вафель в руках, запуская в нее руку едва ли не по локоть. Когда Кэти еще спала, он, наверное, проголодался, но ничего съестного, кроме вафель, не нашел.

– Дядя Так, давайте поиграем в шахматы! – попросил он.

– Ладно, – немного поколебавшись, согласился я, – встретимся через пять минут.

Джейс исчез, а я, почистив стойло Глю и выбросив навоз в большое ведро, громко окликнул Мэтта, который купался в цистерне:

– Ты не возражаешь, если я позаимствую твои шахматы?

Высунув голову из цистерны и немного подумав, он кивнул и снова заплескался в воде, словно дельфин, а я вынул шахматы из его рюкзака и направился к портику, где меня уже поджидал Джейс с вафельными крошками на губах. Наверное, он рос и поэтому был готов съесть все, что попадалось ему на глаза.

Мы сели, поджав ноги на индейский манер, раскрыли доску, я тоже запасся вафлями из Джейсовой коробки, и мы стали раскладывать их на доске вместо фигур.

– Твой ход, – сказал я.

Джейс двинул вперед вафлю, и я ответил «зеркально». Он двинул вторую, и я повторил его маневр. На третьем ходу он помедлил и пошел по диагонали. Считая, что игра должна создавать некоторую интригу, я снова двинул вафлю, а Джейс улыбнулся, взял ее, сделал два хода и запихнул в рот обе, свою и мою, только крошки посыпались в стороны, а потом промямлил:

– А фне травится крать с фами в махматы!

Когда игра окончилась, он собрал свои вафельные трофеи и небрежно кинул одну вафельку мне, точь-в-точь как игроки в покер бросают иногда монеты окружающим стол болельщикам, а я поднял большой палец в знак одобрения. Мальчик повторил мой жест и улыбнулся замечательной мальчишеской улыбкой, хотя рот у него был набит до отказа, как в тот день, когда я впервые увидел его на бензоколонке у Бесси.

С Мозом мы не виделись со среды, но в этом не было ничего странного. Зная, что я не оставлю нашего Глю без присмотра и ухода, он бывал в амбаре, когда ему заблагорассудится.

Вот показалась и Кэти, закутанная в одеяло, босая, заспанная. Мне были видны ее щиколотки, колени и даже край ночной рубашки. Если бы не ее сын, сидевший напротив, я бы, наверное, подумал, что мы вернулись на двадцать лет назад. По лицу Кэти можно было судить, что спала она и долго, и крепко, и хорошо отдохнула. Увидев, что Джейс занят игрой, она улыбнулась, заслонила глаза от ярких солнечных лучей и снова скрылась за дверью, но через несколько минут опять вернулась и села рядом со мной.

– Знаешь, я чего-то не понимаю… – сказала она, пряча пальцы в длинных рукавах рубашки, а я сунул в рот вафлю и удивленно вздернул брови.

– Не понимаю я твоего отношения к Рексу. Почему бы тебе не поговорить с ним? Приехать в Алабаму, сесть рядом и во всем разобраться? Наладить отношения? Перестать быть таким…

– Каким?

– Таким… упрямым!

Но мне не хотелось разговаривать на эту тему, и я взглянул на Джейса.

– Вы, ребята, наверное, проголодались? Как насчет того, чтобы перекусить? Я знаю тут одно кафе, которое предлагает жареных цыплят не хуже тех, что когда-то готовила мисс Элла.

Джейс одобрительно кивнул, а Кэти, которая, очевидно, ждала от меня другого ответа, была явно разочарована.

– Да, ты типичный мужчина: всегда предпочитаешь еду серьезному и важному разговору. А разговор о твоем отце и серьезен и важен.

Приняв душ, я сел в машину и посигналил. Мэтт, еще плескавшийся в цистерне, выглянул и отрицательно покачал головой, а я засомневался: не хотелось мне оставлять его без присмотра, но если он снова захочет исчезнуть, то помешать ему будет невозможно…

Я пристегнул Джейса ремнем, и мы выехали из Уэверли. Припарковавшись перед приютом «Роллинг Хиллз», я взял Джейса за руку.

– Вперед, дружище.

Кэти, открыв дверцу, неодобрительно посмотрела на меня.

– Когда я сказала, что не прочь пообедать, я имела в виду другое: ты ведь что-то говорил насчет кафе и жареных цыплят?

– Все так, но сначала надо сделать одну остановку.

Кэти поднялась на две ступеньки и остановилась, побледнев и словно осунувшись. Она крепко сжала руку Джейса.

– Такер, я не уверена, что это хорошая мысль.

– Пойдем! Он лишился клыков, когтей, нейтрализован и укусить тебя не сможет.

Остановившись на пороге, я заглянул в комнату. Там было темно. Судья спал, а санитарки устраивали Рекса в кресле у окна, в его привычной наблюдательной позиции. Я включил свет, и судья проснулся.

– О, Такер! Ради влюбленной в меня Бетси! Я слюной исхожу с тех самых пор, как ты в прошлый раз отчалил.

Держа Джейса за руку, я вошел в палату, Кэти последовала за нами.

– Ну, если бы я только знал, что ты придешь не один, а с гостями, то привел бы себя в порядок. – и судья удивленно рассмеялся.

– Судья, хотелось бы мне познакомить вас с моими друзьями. Это Кэти Уизерс и ее сын Джейс.

Джейс, прячась за меня, оглядывал палату и заметил мочеприемник на боку у судьи: он был полон.

– А это что, дядя Так?

Кэти осторожно приблизилась к Рексу, словно к гремучей змее – соблюдая дистанцию. Остановившись перед ним, она поднесла руку ко рту и отвернулась, а Джейс, отцепившись от моей ноги, подбежал к ней.

– Мама, это кто? – и он показал пальцем на Рекса. Кэти опустилась на колени рядом с Джейсом и посмотрела на меня, а судья замолчал и перестал возбужденно облизываться, как он это делал всегда, нетерпеливо ожидая курева. Кэти встала и повернулась так, чтобы мальчик не мог видеть искаженное, дрожащее, безмысленное лицо Рекса.

– Мама, кто это? И почему здесь так плохо пахнет?

– Сынок, – и она направилась к двери, – это очень старый, больной человек, ты его не знаешь, – ответила она, но Джейс вырвался из ее объятий и снова подбежал к Рексу.

– Но, мамочка. – и он указал на его руку: кожа на его кисти стала совсем тонкой и почти прозрачной. Если он расцарапывал ее, то она тут же начинала кровоточить – кровь была вязкая и густая.

– Смотрите, дядя Так. – и Джейс показал на царапину.

Я подошел поближе и потянул Джейса за руку, но он не сводил глаз с царапины, а потом вдруг полез в карман и достал один из бинтов, который он всегда носил с собой. Сорвав обертку, он вопросительно взглянул на меня, а когда я подошел поближе, он вложил бинт в мою руку. Кэти, закусив губу, стояла у двери и смотрела то на судью, то на Рекса, то на Джейса. Судья молча поправил дыхательную трубку, глядя на меня, а я осторожно перевязал царапину и потом все смотрел на эту руку с выпирающими венами, сморщенную, покрытую возрастными пигментными пятнами и следами от прежних, уже зарубцевавшихся царапин. О чем я думал? О том, как часто эта рука била меня или Мэтта и сколько злобной силы таилось в этих, теперь искривленных и огрубевших пальцах, которые причинили мне столько боли. Джейс пальчиками разровнял края бинта и, желая убедиться, что он держится крепко, достал из кармана второй бинт, вложил его в ладонь Рекса, погладил его по ноге и сказал:

– А это вам на другой раз, если надо будет.

Я встал, Джейс уцепился за мою руку.

– А почему вы плачете, дядя Так?

– Потому, дружок, что взрослые иногда тоже плачут.

Джейс вроде бы смутился и опять дернул меня за брюки.

– А вам самому бинта не надо?

– Да, не помешало бы. – и мы с Кэти переглянулись.