Глава 12
К тому времени, когда они ступили на выложенный камнем двор, Томас уже подогнал лошадей к входной двери. Никто не вышел их встречать. Кон толкнул выкрашенную черной краской дверь и с трудом сдержал порыв подхватить Лоретту на руки и внести через порог. Это не медовый месяц, и у них его, похоже, никогда не будет.
Выложенный плитками пол холла был чисто вымыт, а на полированном столе красовалась ваза с полевыми цветами. В доме пахло пчелиным воском и лавандой — верный признак того, что Сейди в доме. Никакие насекомые не ползали по полу и стенам — в целом небо и земля в сравнении с тем последним разом, когда он жил здесь прошлой осенью.
Томас принес из кареты багаж и пошел позаботиться о лошадях. Лоретта вся была на взводе. Она стояла поближе к открытой двери, словно готовилась сбежать, и выглядела бледной и больной.
Кону хотелось заключить ее в объятия, но он старался вести себя сдержанно.
— Полагаю, ты хочешь посмотреть свою комнату, прежде чем мы увидимся с детьми?
В доме было слишком тихо, чтобы предположить, что где-то здесь двое одиннадцатилетних детей и их воспитатели. Лоретта кивнула, и Кон повел ее наверх по центральной лестнице, сделанной из массивного крепкого дуба. Он приостановился возле эркера, чтобы окинуть взглядом поле и надворные постройки позади дома, но не увидел никакого движения.
На верху лестницы они свернули налево и прошли по широкому, застеленному новым ковром коридору до конца дамского крыла. Он велел Сейди поместить Лоретту как можно дальше от него.
Дедушку и бабушку Кона по материнской линии Господь благословил несколькими детьми, но никто не выжил, кроме матери, да и ей было суждено умереть молодой. Кон уже пережил обоих своих родителей почти на десять лет и планировал дожить до того светлого дня, когда Лоретта все-таки согласится выйти за него замуж. Возможно, когда-нибудь этот дом наполнится и другими их детьми. Если же его план провалится, он отпишет дом Лоретте с последующей передачей его дочери. Они обе — и Лоретта, и Беатрикс — будут независимы. Скоро ферма начнет приносить доход, и Лоретта больше никогда не будет на милости своего беспечного братца. И будет далеко от Гайленд-Гроув. Если она не выйдет за него, то для него будет слишком болезненно сознавать, что она живет по соседству.
Лоретта ничего не сказала, окинув взглядом комнату, оклеенную бело-голубыми обоями, так сильно отличающуюся от ее экзотической спальни на Джейн-стрит. Кон пытался воспроизвести для нее традиционный сельский дом, и, судя по всему, управляющий строго следовал всем его указаниям. Глиняные китайские кувшины выстроились на каминной полке, некоторые с полевыми цветами. Кон надеялся, что и Беатрикс приложила к этому руку.
Он открыл створчатое окно:
— Отсюда прекрасный вид на озеро. И кажется, там наши дети.
Лоретта взглянула на него с неодобрением.
— Просто дети, — напомнила она ему, подходя к окну. — Тебе придется быть осторожнее, когда будешь говорить.
Она прищурилась, вглядываясь в даль. Кон отметил крошечные морщинки в уголках ее глаз. Они оба уже далеко не юны. Половина их жизни прошла. Так много времени потрачено зря. Будут ли они рядом встречать старость?
— Они плавают! Я не знала, что Беатрикс умеет плавать. Она всегда боялась воды. Наслушалась столько историй про утопленников в Корнуолле, что единственное, на что мне удавалось уговорить ее, — это снять ботинки и намочить ноги.
— Полагаю, ее научил Нико. Видела бы ты его в Греции с братьями. Ни за что бы не догадался, что они все уже взрослые, так плескались и резвились, словно морские котики. Там было очень красиво.
— Удивляюсь, зачем ты вообще приехал домой, — язвительно сказала Лоретта.
Кон отодвинул подушку с оборками и сел на сиденье в оконной нише.
— Десять лет изгнания — долгий срок. Слишком долгий. Я хотел быть отцом Джеймсу.
Лоретта вскинула золотистую бровь:
— А мужем Марианне? Кон покачал головой:
— Никогда. У нас с ней был брак по расчету. У меня родился наследник.
— Она могла иметь иное мнение на этот счет.
— Она потеряла власть надо мной, Лоретта. Я сколотил свое собственное состояние. В любом случае этот разговор бессмыслен. Я не ожидал, что она умрет так скоро, и сожалею, что наша жизнь порознь была причиной ее страданий.
Он резко поднялся, чтобы не выдать себя. Хотя известие о смерти жены и потрясло его, он в то же время был рад. Испытал облегчение, что не придется провести остаток дней в постылом браке, где каждый супруг живет своей жизнью, соблюдая лишь внешние приличия. Это характеризовало его не лучшим образом, но он не считал себя холодным и безжалостным. По крайней мере, с Лореттой он никогда не был таким.
— Тебе наверняка захочется умыться и переодеться до прихода детей. Оставляю тебя одну.
Муж. Супруг. Эти слова ничего для него не значили. В день его свадьбы была только одна женщина, которую он любил, но не она стояла рядом с ним, не она лежала с ним в постели.
В церкви он сразу же увидел Лоретту. Она была такой бледной, что каждая веснушка выделялась, словно грязные брызги на снегу. На ней были ее лучшая соломенная шляпка с приколотыми цветами из сада в Лодж и простое черное платье. Ее маленький брат стоял рядом. Отца не было. Мать, одетая в траурную одежду, старалась не встречаться с ним взглядом.
Но Лоретта смотрела на него. Все ее мысли и чувства были написаны у нее на лице. Тоска. Страх. Покорность судьбе. Душа его истекала кровью. Когда-нибудь как-нибудь он возместит это ей. Наверняка она знает, что он предпочел бы сейчас быть где угодно, только не здесь, у алтаря, в ожидании своей нежеланной невесты.
Он сунул дрожащие руки в карманы и уставился на каменный пол. Он хотел бы, чтобы тот разверзся и поглотил его, унес в какое-нибудь другое измерение, где нет умирающих с голоду арендаторов, павшего скота и сгоревшего урожая. Где Гайленд-Гроув не рушится ему на голову, разбивая его мечты. Его жизнь.
Он почувствовал, как дядя потянул его за рукав, и поднял глаза. Опираясь на руку отца, к нему шла Марианна. Она была одним сплошным пятном голубого и розового. Кон подумал, что ее свадебный наряд стоит, должно быть, столько, сколько он не истратил на свою одежду за дюжину лет. Видит Бог, приготовления в Гайленд-Гроув шли на широкую ногу. Свадебный завтрак обещал быть настоящим триумфом, но Кон не сомневался, что ему кусок в горло не полезет.
Придет ли Лоретта со своей семьей? На прошлой неделе в церкви Марианна пригласила всех. Но дядя Роберт наверняка предупредил Лоретту, что ей лучше не появляться.
Он ничего не мог с собой поделать. Он отвернулся от викария и отыскал Лоретту в небольшой толпе позади него. Она стояла одеревенело, глаза печальные, но сухие. Одно ее слово, и он бы послал к черту весь этот фарс и вновь оказался бы в ее объятиях. Одно лишь слово.
Но она знала о его долге лучше его самого. Ее красивые губы оставались плотно сжатыми почти в улыбке. Кон взглянул на свою жену. Марианна вскинула выщипанную светлую бровь.
— Да, — услышал он свой голос и едва узнал его.
Остальная часть утра прошла как в тумане. Свадебная процессия без задержек прошествовала мимо разрушенной сторожки, по липовой аллее к дому, а радостные деревенские жители осыпали жениха и невесту лепестками. Рукопожатия, угощения, напитки. Винсентов нигде не было видно, и Кон был этому рад.
Время до ночи тянулось слишком медленно и в то же время пролетело слишком быстро.
В темноте, почти в полном отчаянии, ему с горем пополам удалось выполнить свой супружеский долг перед женой.
Жена! Он был не очень опытен, но ожидал, что будет труднее сделать дело. Лоретта в первый раз была такой тугой и даже вскрикнула от боли, несмотря на страсть. Кон помнил Лоретту в ее неоконченном совершенстве. Эта ночь была совсем не похожа на любую из предыдущих.
Его снедало чувство вины. Он принес разочарование Марианне и предал женщину, которую любил…
Лоретта вздрогнула, когда Кон громко захлопнул за собой дверь. Он зол, но и она тоже. По крайней мере, этот фарс через неделю закончится, и она снова станет простой мисс Винсент из Лоуэр-Коновер. Ее ридикюль остался внизу, в холле, а одежду еще не распаковали. Но на туалетном столике были таз с водой и накрахмаленные полотенца, а также щетки для волос и гребни.
Лоретта сняла перчатки и шляпу, протерла лицо и руки смоченным в воде полотенцем, вынула шпильки из волос и принялась расчесываться. Она была слишком взвинчена, чтобы обращать внимание на свою внешность.
Что-то ужасное произошло с Коном, если он решил, что может вот так взять и изменить их жизнь. Хватит и того, что он хитростью вынудил ее стать его любовницей. Правда, следовало признаться, что у нее не было особых жалоб на этот счет. Еще никогда не чувствовала она себя такой лелеемой и защищенной, никогда не была настолько сексуально удовлетворенной. В своих путешествиях Кон многому научился. Но втягивать детей в эти махинации… Вот уж воистину Безумный Маркиз!
Лоретта понимала, что ведет себя неразумно. Она же говорила себе, что сама хотела бы больше участвовать в жизни Беатрикс, и вот теперь Кон предоставляет ей прекрасную возможность… А вдруг Беатрикс отвергнет ее? Она не вынесет, если дочь будет смотреть на нее так, как Джеймс смотрел на Кона в прошлое Рождество. Просто чудо, что Всевышний не поразил мальчика и не напомнил о пятой заповеди.
Лоретта заплела волосы и уложила их аккуратной короной. Стряхнула пыль с платья и спустилась по потертым дубовым ступенькам. Кона нигде не было. Она прошла через холл и заглянула в каждую комнату. Все они были обставлены со вкусом. Мебели не много, но та, что имелась, выглядела добротной и красивой.
Несколько раз свернув не туда, Лоретта наконец отыскала кухню. Помещение было побеленным, но пустым, огонь в огромной черной печи не горел. Лоретта приподняла салфетку на буфете и обнаружила буханку хлеба с уже отрезанными несколькими ломтями. В ящике внизу нашелся нож, и Лоретта тоже отрезала себе кусок. Хлеб был изумительно вкусным, по любимому рецепту Сейди. Ей и невдомек было, как сильно она соскучилась по простой пище, пока вкушала экзотические угощения на Джейн-стрит.
Лоретта жевала корочку, когда услышала смех. Она поспешно отряхнула руки от крошек и приклеила на лицо улыбку.
Маленькая компания, появившаяся в кухне, была веселой и очень мокрой. Красивый темнокожий молодой человек — Нико, если она правильно запомнила, — расплылся в белозубой улыбке:
— Посмотрите! Маркиз и ваша кузина приехали, как я и говорил, мисс Беа.
Лоретта бросилась обнимать не только Беатрикс, но и Джеймса. Она залюбовалась лицом дочери, кожа порозовела от солнца, и на переносице появилась россыпь веснушек.
Лоретта дотронулась до толстой рыже-золотистой косы дочери:
— Ты была без шляпы?
Джеймс фыркнул:
— Кто же плавает в шляпе, тетя Лоретта. А Беа становится отличным пловцом, правда, Нико? Почти таким же хорошим, что и я.
— Как я. Ты задавака, как и все Коноверы, — поддразнила мальчика Лоретта. — Ты подрос на целый фут с Рождества. И, Беа, дай-ка я взгляну на тебя.
Девочка послушно отступила назад. Она была тоненькой как тростинка, но чуточку выше Джеймса. Беатрикс сделала книксен и улыбнулась с непринужденностью, которую Лоретта редко видела:
— Я так рада, что ты наконец здесь, кузина Лоретта! У нас тут так здорово! И озеро есть, и пещеры, и, Нико говорит, скоро привезут овечек.
— Овечек?
— Рейландских овец, тетя Лоретта! Забавно сочетается с нашей фамилией, правда? Моя идея. Я прочитал о породе и сказал отцу.
Лоретта убрала с его лба мокрые волосы.
— Фермер Джеймс! Я понятия не имела, что у тебя тяга к хозяйству.
Джеймс выглядел самодовольным.
— Я не новичок в управлении имением. Мама, объезжая земли Коновера, брала меня с собой, когда я был еще совсем маленьким. Осмелюсь сказать, я знаю о наших поместьях больше, чем отец, — похвастался он.
— Осмелюсь сказать, ты прав. — Кон стоял в дверях. Он разделся до полотняной рубашки и теперь выглядел восхитительно растрепанным. — Как поживаешь, Джеймс?
На этот раз не было никаких объятий. Джеймс промаршировал к отцу и протянул руку:
— Очень хорошо, сэр. А вы?
Кон пожал протянутую руку:
— Теперь, когда я здесь, замечательно. Я думал, мы никогда не доберемся. Это не дорога, а какое-то наказание.
— Ее размыло весенним наводнением. Мистер Картер сказал, что придет поговорить с вами о ней.
Джеймс разговаривал как взрослый. Он и в самом деле живо интересовался управлением имениями, несмотря на свой юный возраст. Лоретта наблюдала за ними двумя, отцом и сыном, такими похожими и все же разными. Каждый настороженно относился к другому, точно две собаки, охраняющие свою территорию. Беатрикс шагнула вперед, сделав еще один книксен и мило покраснев.
— Большое спасибо, что пригласили нас в Стенбери-Хилл, милорд. Мы чудесно проводим время, правда, Джеймс?
— Да. — Джеймс переступил с ноги на ногу. — Я весь мокрый. Полагаю, мне надо пойти наверх переодеться.
— Отличная идея, — подала голос Сейди, которая упорно не встречалась глазами с Лореттой с тех пор, как вошла в кухню со своими подопечными. — Идем, Беа. Я помогу тебе привести себя в порядок.
— А когда закончишь, — сказала Лоретта, — я хочу поговорить с тобой.
— Этого я и боялась, — пробормотала Сейди.
— И не напрасно, — проворчала Лоретта в ответ. Лоретта с Коном остались на кухне одни. Нико же отправился на поиски брата. Кон отрезал себе хлеба.
— Кто такой мистер Картер? — Еще один свидетель ее падения, если она не будет очень осторожна.
— Мой управляющий, — объяснил Кон. — Впрочем, больше чем управляющий. Он еще глаза и уши в Йоркшире. Толковый парень. Бывший солдат. Теперь, когда дом приведен в порядок, он займется фермой. Сейчас поехал за овцами.
Кон отрезал еще ломоть и предложил половину Лоретте. Она покачала головой.
— Заметила, какой Джеймс? Вежливый, но не более. Как только я вошел в кухню, весь как будто льдом покрылся.
— Ты пробыл с ним всего лишь год, и большую часть времени он находился в школе.
— Он меня не любит.
— Он еще слишком мал, чтобы понять, что произошло. Марианна никогда не настраивала его против тебя. Она радовалась, как школьница, когда приходили письма от тебя, и всегда читала их Джеймсу. У меня была карта… — Лоретта осеклась. — У меня была карта в библиотеке в Винсент-Лодж. Когда они приходили в гости, мы отмечали маленькими флажками твои передвижения. Читали об этих странах.
Лицо Кона смягчилось.
— Я никогда не писал тебе. Не мог.
— Я знаю. Думаю, поэтому Марианна приносила мне твои письма. Она знала… — Лоретта не собиралась признаваться, что новости о Коне управляли ее жизнью, даже когда он был на другом краю света. — Твоя жена была удивительной женщиной.
— По-видимому, да. — Кон закатал рукава. — Я собираюсь взглянуть на хозяйственные постройки. Пойдешь со мной? Как друг, разумеется, — добавил он.
— Мне надо поговорить с Сейди и порасспросить кое о чем Беатрикс. — Говоря по правде, печаль Кона пропитала воздух в кухне. Надо бы что-то сделать с Джеймсом, но она представления не имела что. Недели недостаточно, чтобы добиться каких-либо значительных перемен, но это все, что она могла дать.
Лоретта развела огонь и поставила чайник на плиту. Надия с Арамом будут рады выпить чаю с дороги. Благодаря толковому мистеру Картеру уютная кухня была безупречно чистой, хорошо устроенной и оборудованной всем необходимым. Кону повезло со слугами. Интересно, подумала Лоретта, что делает сейчас Квалхата у нее в доме, но потом вдруг до нее дошло, что она больше никогда не увидит ни нубийки, ни своих новых подруг с Джейн-стрит.
Сейди стремительно вошла в кухню. На ней был новый фартук, седеющие волосы аккуратно подколоты.
— Ну вот, мисс Лори, я приготовлю детям чай.
— Где они?
— Я велела им оставаться наверху и вести себя тихо. Они играют в карты.
— Они хорошо ладят?
— Как брат и сестра. — Сейди вспыхнула от своей неосторожной честности. — Поначалу они ссорились, но потом помирились. Прямо как вы с маркизом вначале, когда приехали жить со своей тетей.
Тетя Генриетта нуждалась в помощи и пригласила своего безденежного племянника и его семью жить с ней и заботиться о ней в старости. Лоретта задавалась вопросом, не пожалела ли старая женщина о своем выборе, но в конце оставила им Лодж — скорее бремя, чем благо, ибо дом уже тогда был ветхим.
Лоретта забыла то короткое время, когда Кон презирал ее за то, что она девчонка, дергал за косички и дразнил, потому что быстро обнаружил, что она готова участвовать во всех его проделках и приключениях. Она без колебаний следовала за ним повсюду, как тень одинокого мальчика, каким он был.
Она села за выскобленный сосновый стол и взмахнула рукой:
— И давно ты знаешь про все это?
— Я понимаю, что вы сердитесь, но это было для вашей же пользы! — Сейди прошла к буфету и достала чашки.
— Чай может подождать, Сейди. Давай поговорим. Насколько давно тебе все известно?
Служанка неохотно опустилась на стул и взглянула на Лоретту:
— Это была моя идея — написать маркизу о ваших бедах.
Теперь понятно, почему Кон был так точен с размерами ее нового гардероба. Вероломство Сейди потрясло Лоретту.
— Почему ты это сделала?
— Мы не могли так дальше жить, и вы это знаете. Из-за мастера Чарли мы бы все очутились в богадельне. Лорд Коновер заверил меня, что хочет счастья для вас. Он вас любит.
Лоретта фыркнула. Когда любят, не шантажируют, не устраивают ловушек.
— Вы не желали иметь с ним никаких дел, — продолжала Сейди. — Весь год вы отталкивали его. И хотя я не до конца простила то, что он сделал…
— Простила!
— Он преподал вашему брату хорошей урок, — упрямо сказала Сейди. — Вы не хуже меня знаете, что он вел нас к разорению. Теперь он подумает дважды, прежде чем сядет за карточный стол и станет играть на деньги. У него их просто нет. Он превратил вас в нищенку.
— Ты меня предала.
— Глупости. Вы всегда были своевольной. Никогда не делали то, что следует. Когда маркиз в прошлом году сделал вам предложение, и вы ему отказали, мне хотелось вас отшлепать. Но вместо заслуженной порки вы станете маркизой. — Сейди довольно улыбнулась.
Лоретта не ответила на ее улыбку.
— Вот тут ты сильно ошибаешься. Я никогда не выйду за него.
Сейди побледнела.
— Только не говорите, что опять отказали ему!
— Вот именно. Не то чтобы он в этот раз просил меня, просто предположил, после всех интриги махинаций, что я на это соглашусь. Мне не нужны ни Кон, ни его состояние. Мы как-нибудь справимся. Я его презираю.
— Чушь! А как же Беа? Это ваш шанс…
— Мой шанс на что? — спросила Лоретта горьким шепотом. — Хочешь, чтобы я призналась ей, что я всю жизнь лгала? Что она незаконнорожденная?
— Я вымою вам рот с мылом! Сейчас же прекратите!
На глазах Лоретты выступили слезы. Чайник засвистел. Сейди поднялась, сняла его с огня и поставила на подставку. Она продолжала готовить поднос с чаем, несмотря на то, что тоже шмыгала носом. Работа помогала ей справиться с эмоциями, и Лоретта оставила ее в покое. Она не могла сидеть на идеально чистой кухне и делать вид, что все будет хорошо.
Хорошо больше никогда не будет.
Лоретта поднялась и вышла из кухни, не зная, куда пойдет. Она не хотела встречаться с Коном. Голова у нее шла кругом от откровений последнего часа. Как она выдержит здесь целых долгих семь дней в компании с коварным маркизом, его угрюмым сыном, своей невинной дочерью и безнадежно романтичной Сейди?
И овцами, которые прибудут со дня на день. Несмотря на свои страдания, Лоретта громко рассмеялась.
Выгрузили два огромных сундука, набитых игрушками и всякими забавами для Джеймса и Беатрикс. Кон заметил, что Джеймс немного потеплел к нему, ибо кто же устоит против китайских фейерверков и целой армии оловянных солдатиков? Кон пообещал проиграть битву при Талавере, которая прочно запечатлелась в его памяти. Хотя он официально и не был приписан к армии, но почти два года прослужил, пока не был ранен. Даже тогда он понимал, что намеренно рискует жизнью и навлекает на себя опасность.
После короткого медового месяца Кон вошел в свой дом как посторонний. Его окружали незнакомые люди и предметы. Потертый плиточный пол был теперь инкрустирован мрамором, потемневшие панели выкрашены в белый цвет, стены оклеены голубыми обоями с кружевным узором. Кон заглянул в гостиную и увидел огромный портрет жены, висящий над новой каминной полкой. Эта комната тоже была бледной и голубой, как и его жена, — ей последнюю неделю нездоровилось. Марианна захотела поехать домой — была совершенно уверена, что забеременела, о чем радостно сообщила однажды утром. Кон был рад этому известию. Если Марианна беременна, значит, по ночам ему больше не надо разогревать себя вином и фантазиями о Лоретте.
Он никогда не имел много и не стремился к этому. Не отсутствие денег беспокоило его, а утрата свободы. Ему пришлось бы просить у жены денег, чтобы заплатить за пинту пива в деревенском пабе, если б она разрешила ему пойти. Она заставляла его чувствовать себя неоперившимся юнцом. Да, на людях она обращалась к нему с почтением, придавая большое значение его титулу. Но наедине была безупречно корректна, если не сказать холодна. Было ясно, кто распоряжается деньгами, кто в доме хозяин. Его брак был деловым соглашением, соглашением между его дядей и тестем — вероломный и подлый удар по гордости. Но жена достигла своей цели — она поднялась по социальной лестнице, получила титул и скоро станет матерью будущего маркиза Коновера. Он же, Десмонд Коновер, — средство для достижения ее честолюбивых замыслов и теперь, как племенной жеребец, послуживший своей цели, будет отправлен обратно на пастбище. Или останется в загоне, окруженный забором из колючей проволоки.
Потребовались годы и сотни миль странствий, прежде чем он смирился со своим положением. Когда же понял, что давно пора возвращаться домой, он убедил себя, что как-нибудь сумеет поладить с женой, если это единственный способ быть частью жизни собственного сына. Но было уже слишком поздно. Марианна умерла до того, как корабль вошел в порт, а сын всегда будет смотреть на него с подозрением. Сердце мальчика не завоевать никакими сундуками игрушек.
Нико и Томас помогли детям оттащить все добро наверх. Арам проводил осмотр буфетной, расставляя вещи, которые посчитал необходимым привезти в йоркширскую глухомань. Надия с Сейди весело щебетали на кухне, готовя обед. Что делает Лоретта, Кон представления не имел.
До обеда остался час. Дети будут обедать с ними. Впервые в жизни вместе с ним за столом будут все, кого он любит, и это страшно пугало его.
Кон попытался отвлечься от своих проблем, просматривая исчерпывающие списки, оставленные для него Джейкобом Картером. Его уверенность в этом человеке оказалась не напрасной. Стенбери-Хилл чудесным образом преобразился с прошлого ноября. Картер со своей бригадой всю зиму и весну занимались не только ремонтом и убранством дома, но подготовкой полей и пастбищ. Он восстановит эту маленькую ферму, возможно, даже сделает ее вполне прибыльной. У Лоретты и Беатрикс будет своя собственность, даже если ему не удастся убедить Лоретту стать его женой. Стук в дверь заставил его положить бумаги на стол.
— Войдите.
Лоретта была неотразима в шелковом платье насыщенного бордового цвета, даже несмотря на то, что ради приличия прикрыла декольте простым белым фишю. Это платье, без сомнения, было ее собственное, поскольку Кон не приобретал ничего настолько пристойного.
Ему потребовалась целая минута на то, чтобы обрести голос.
— Чудесно выглядишь.
— Полагаю, я чересчур разодета для обеда на овечьей ферме. — Она широко улыбнулась. — Могу я присесть?
Кон вышел из оцепенения.
— Конечно. После сегодняшнего я удивлен, что ты пришла, Лори.
— Да, я ужасно зла на тебя.
Кон вглядывался в ее открытое веснушчатое лицо.
— По твоему виду этого не скажешь.
— Внешность обманчива. Ты забыл, как долго я училась лгать. Я виртуозная обманщица. Владею этим искусством в совершенстве.
— Да, но больше не владеешь мной.
— Совершенно верно, и ты сам в этом виноват.
Кон пододвинул чернильницу на дюйм левее.
— Мне очень жаль. В мои намерения никоим образом не входило навредить кому-то из нас.
— Я уже выразила свое мнение по поводу ваших намерений, милорд. Я слышала, ад — крайне неприветливое место.
Кон пожал плечами и попытался обратить все в шутку:
— Я же жил в пустыне.
— Как раз об этом я и пришла поговорить с тобой. Лоретта выглядела очень серьезной. Наверное, вот так же она выглядит, когда обучает деревенских девочек.
— Продолжай.
— Сегодня ты кое-что сказал — о том, что хотел бы повезти меня по своим любимым местам. Полагаю, это хорошая идея.
Кон пришел в замешательство.
— Я думал, наши отношения закончились, Лори.
Она нетерпеливо покачала головой:
— Ты меня не так понял. Я выразилась недостаточно ясно. Ты должен отправиться в путешествие с Джеймсом. Забери его из школы и покажи мир. Я знаю, несмотря на его сдержанность, он тянется к тебе, — твои письма приводили его в восторг. Ты говорил, что пишешь для него книгу, но разве не лучше повезти его в путешествие, чтобы он увидел все своими глазами? Вы будете вместе каждый день и непременно преодолеете ваши разногласия.
Кон откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Он не мог сказать ей, что единственное место, где он хочет быть, — это Гайленд-Гроув, где Лоретта станет хозяйкой его апартаментов, его маркизой.
— Полагаю, твоя идея имеет свои плюсы. Благодарю за заботу. Я обдумаю твое предложение до того, как наша неделя подойдет к концу. Возможно, к тому времени мы с Джеймсом подружимся, и в такой поездке отпадет необходимость. Он еще слишком мал, знаешь ли, чтобы знакомиться с шокирующими зрелищами Востока.
— Значит, ты видел много порочного?
— Очень много. — Кон про себя усмехнулся. Если бы он сказал ей, что жил монахом, она ни за что бы не поверила. — И в настоящее время путешествовать опасно. Боюсь, в Оттоманской империи беспорядки, и это одна из причин, по которой я предпочел прозаическую йоркширскую ферму греческой вилле. Скоро начнется война. Меня предупредили, что торговые пути могут оказаться под угрозой.
— Это отразится на твоем бизнесе?
— Возможно. Даже самыми крупными подкупами не остановить армию. Но не беспокойся. Я предпринял необходимые меры. Моему состоянию ничто не угрожает.
— Мне нет дела до твоего состояния!
— Знаю, — мягко отозвался Кон. — Я не собирался уличать тебя в корыстолюбии. Еще ни у кого не было менее требовательной любовницы. Любовницы, — добавил он с улыбкой, — которая бы вызывалась стряпать.
— Может быть, я хотела причинить тебе вред. Отравить тебя.
Тон ее был почти игривый. Это причиняло еще большую боль, чем ее холодность.
— Я бы нанял человека, который пробовал бы блюда перед подачей, и твои кровожадные порывы были бы сведены на нет. Том и Нико готовы для меня почти на все.
— Они оба слишком молоды и красивы, чтобы умереть.
— Моя дорогая Лоретта, они, в сущности, еще совсем дети. Только не говори мне, что они поразили твое воображение.
— Ни один мужчина больше никогда не поразит мое воображение, даже ты. — Словно в доказательство своих слов она отвела глаза, резко прервав их шутливую беседу.
— Что ты будешь делать, когда вернешься домой, Лори?
— Моя жизнь достаточно наполнена. Я обучаю деревенских девочек и веду домашнее хозяйство.
— А вдруг Чарли захочет продать дом, как только закончится ремонт? — Винсент стоит ему недешево, а если приплюсовать сюда Стенбери-Хилл да Джейн-стрит, то все это обходится ему в кругленькую сумму. Но дом на Джейн-стрит он выставит на продажу, все равно больше никогда им не воспользуется.
— Полагаю, это его право. Он ему не понадобится. Чарлз получит назначение и найдет для себя уютный дом священника.
Кон фыркнул:
— Сильно сомневаюсь, что кому-нибудь может прийти в голову назначить твоего брата приходским священником.
Золотистые брови Лоретты приподнялись.
— Тогда для чего ты отправил его в это путешествие?
— Чтобы убрать его с дороги, разумеется. Это было частью моего грандиозного замысла в отношении тебя. Ты же сама сказала, что я безжалостный. — Кон допил остатки бренди.
— Я тут поразмыслила…
Кон вскинул бровь:
— И?..
— Я понимаю, почему ты сделал все это. Пусть мне это не нравится, но я понимаю. Знаешь, я подумала, может быть, когда Беатрикс станет старше, я смогу объяснить. Сказать ей правду.
— Признание на смертном одре?
Лоретта вспыхнула.
— Возможно. — Она встала и подошла к высокому окну. На солнце ее волосы горели золотом и янтарем. — Я трусиха, Кон. Много лет я хранила секрет, потому что боялась мистера Берримана. Только он стоял между нами и работным домом. Те преимущества, которые имела Беатрикс, — это тоже благодаря ему. А когда он умер, Марианна позаботилась о ее благосостоянии. Она была очень щедрой.
— Ты не можешь быть благодарна им за то, что они отняли у тебя ребенка. И у меня.
Лоретта повернулась к нему:
— А ты остался бы, если б знал о ее существовании? Джеймса ведь ты бросил.
«Джеймса ведь ты бросил». Этими словами Лоретта поразила его в самое сердце.
— Я не любил Марианну. Я любил тебя. И до сих пор люблю. — Кону потребовалась вся сила воли, чтобы не вскочить с места и не заключить Лоретту в объятия. — Поначалу, полагаю, я думал о Джеймсе как о цене, которую вынужден заплатить за свою сделку. Он не принадлежал мне, а если принадлежал, то не по-настоящему. Видит Бог, я очень обрадовался, когда узнал, что Марианна беременна. Я чувствовал себя проституткой, Лоретта, племенным жеребцом, которого купили, чтобы покрыть кобылу. Ты даже представить себе не можешь то отчаяние, которое я испытывал каждую ночь, когда она ждала, чтоб я пришел к ней в постель.
— Но во всем этом нет вины Джеймса.
Кон сглотнул подступившую к горлу желчь.
— Я знаю. Я был дурак. И мне было всего двадцать лет, когда я уехал. Если ты помнишь, я был не слишком рассудителен, иначе никогда не позволил бы тебе соблазнить меня.
Лоретта кивнула, не оспаривая вину, которую он возложил на нее. Она была так же полна решимости лишиться девственности, как Берриманы — купить его маркизат.
— Да, ты прав. И это было не просто. Но я не сдавалась. Я тоже была дурой.
И он благодарен Богу за это. Она подарила ему драгоценные воспоминания, за которые Кон цеплялся, когда не было надежды. Этот последний месяц дал ему больше. Они больше не дети, прячущиеся в траве из страха быть обнаруженными, но взрослые, которые все еще дорожат друг другом, несмотря на нарушенные обещания.
— Ты всегда была упрямой девчонкой. Мы можем снова быть друзьями, Лори?
Она провела рукой по портьере.
— Я постараюсь. Но больше никаких сюрпризов и махинаций. Мы сделаем все возможное, чтобы обеспечить детям чудесные каникулы, а потом пойдем каждый своей дорогой. Так будет лучше.
— Не могу согласиться, но уважу твои желания. В случае, если ты передумаешь…
— Не передумаю.
— Но если все же передумаешь, я всегда буду рядом. — Это станет для него сущей пыткой, но какой у него выбор?
