Глава 20
Джулиана изумленно уставилась на него, словно не веря в то, что он ей сказал. Ее голубые глаза на миг широко открылись. Эллиот ненавидел себя. Каждый раз, начиная откровенничать с ней, он все больше и больше подвергал испытанию на прочность чистоту ее восприятия мира.
Он поднял руки и посмотрел на них, мозолистые, заскорузлые, на рубцы на кончиках пальцев, там, где выдирали ногти. Удивительно, но они снова отросли.
– Меня научили, как хватать человека за горло, – сказал он. – Как большим пальцем ломать кадык. Как вставить пальцы в глазницы, а потом вырвать скулы. Человек будет отчаянно бороться за жизнь, когда поймет, что умирает…
Джулиана схватилась за горло, стройное, нежное, покрытое очаровательной россыпью веснушек.
– Можешь ничего не рассказывать мне, если не хочешь, – выдохнула она.
– Я помогал им убивать их врагов в клановой войне. Они превратили меня в животное и смеялись, когда их противники умирали в моих руках.
– О, Эллиот!
По крайней мере она не стала говорить с высокомерием миссис Далримпл или миссис Терелл, что те люди, которых он убивал, были дикарями и, значит, все это не важно. Однако те тоже были людьми, жившими своими жизнями. У них были свои дома, дети, жены, которые горевали от того, что мужья не возвратились.
– Когда все заканчивалось, меня снова сажали под замок.
Не отводя от него взгляда, Джулиана медленно подошла к Эллиоту. Взяла его за руки, поднесла их к губам и поцеловала разбитые костяшки.
– Я знаю, у тебя не было выбора, – сказала она. – Они убили бы тебя, если бы ты не согласился.
– Но я должен был отказаться. Подчинившись им, я расписался в собственной трусости. Так может сказать любой. Нужно было сопротивляться, даже ценой жизни, но не делать эту работу.
Теплые слезы закапали на тыльную сторону его ладони.
– У тебя не было выбора, – повторила Джулиана шепотом.
Они казались нереальными, те молниеносные молчаливые схватки в ночи. Эллиота сажали на цепь и заставляли охранять стоянку от лазутчиков. В холодной темноте Эллиот сражался с людьми, пытавшимися воткнуть в него кинжал. В тот момент его поддерживали только страх и маниакальное желание. Он боролся, потому что отказывался сдаться и умереть.
– Я должен был жить, – сказал Эллиот. – Я решил выжить во что бы то ни стало, какую бы цену ни пришлось заплатить. – Он высвободился из рук Джулианы и заправил ей назад упавшую прядку волос. – Чтобы вновь увидеть тебя.
Подняв на него глаза, Джулиана от удивления открыла рот.
– Это помогало мне жить, девочка моя, каждую минуту дня и ночи. Вновь увидеть тебя! Услышать твой голос. Коснуться тебя… – Эллиот провел кончиком пальца по ее щеке. – Их удивляла моя способность восстанавливаться. Они называли меня демоном или ходячим мертвецом, потому что я отказывался лечь и умереть. Я не мог себе этого позволить. Пока снова не увижу тебя.
По ее щекам полились слезы. Эллиот отер их.
– Я и сам не знал, что ты значила для меня, – продолжал он, – пока не оказался в опасности и мог никогда не увидеть тебя. Тогда я и понял, что ты моя девушка. И всегда ею была.
– Но ты вернулся. – Отступив на шаг, Джулиана достала из рукава носовой платок и вытерла глаза. – Ты вернулся домой и не дал мне знать.
– Я не хотел встречаться тобой, пока не выздоровею. Я был не человеком, а развалиной. К тому же до меня дошло, что нужно вернуться в Индию, вернуться к тому, каким я был когда-то, и понять, что случилось со мной. Кроме того, Прити оставалась в Индии. Я не мог позволить ей расти без отца. Поэтому отправился туда, все уладил, со всеми рассчитался и вернулся в Шотландию, навсегда.
– Но ведь я за то время могла выйти за Гранта, – хлюпнула носом Джулиана. Потом высморкалась и сунула носовой платок в карман. – Я приняла его предложение, потому что думала, что больше никогда не увижу тебя. Ты мог объявиться слишком поздно.
Несмотря на внутренний ужас, Эллиоту стало весело.
– Об этом можно было не беспокоиться. Я попросил Эйнсли присматривать за тобой и держать меня в курсе твоих дел.
– Но… – Джулиана глянула на него в замешательстве. – Когда только Эйнсли находила время, чтобы еще шпионить для тебя?
– Моя сестричка потрясающе находчива. Если ей не удавалось узнать о твоих делах напрямую, она узнавала это от кого-нибудь еще. И обо всем докладывала мне. Ей не было известно до конца, что у меня на уме, но я упросил ее ничего тебе не рассказывать и просто довериться мне. Она это и сделала, благослови ее Господь! Я совершенно точно знал, на какой день назначена твоя свадьба с Грантом Беркли и сколько у меня есть времени на то, чтобы вернуться в Шотландию и приготовиться увести тебя у него. Ты бы ни за что не стала переносить день свадьбы. У тебя жизнь расписана по минутам, и ты точно следуешь своему графику. Мне это было прекрасно известно.
Теперь ею овладело возмущение.
– Пусть так, но ведь ты мог сказать хоть слово. Когда тебя взяли в плен, когда мы решили, что ты уже мертв… Это были самые жуткие месяцы в моей жизни. С этим ничто не сравнится. Я от радости проплакала несколько дней, когда получила телеграмму от Эйнсли, где она сообщала, что ты нашелся и все в порядке. А потом ты ничего не написал, не приехал с визитом, не стал говорить со мной, не прислал даже записки.
– Я знаю, что поступил неправильно, – признался Эллиот. – Эйнсли на это могла бы сказать, что я всего лишь мужчина. Я поступил так, потому что не хотелось давать тебе повод отказать мне.
– И поэтому ты заявился на свадьбу, чтобы украсть меня у алтаря?
– Я – шотландский горец, и потому – варвар.
– Ты – просто ужас.
– Всегда такой был. – Он криво усмехнулся. – Ты ведь знала.
Джулиана приложила ладони к щекам.
– Эллиот, что мне с тобой делать?
Он больше не мог стоять отдельно, не касаясь ее. Поэтому Эллиот взял ее за руки, притянул к себе и обнял. Приложившись щекой к ее приятно пахнувшим волосам, он наслаждался тем, как ее тепло перетекает в него.
Вздохнув, Джулиана расслабилась, а Эллиот закрыл глаза, сосредоточившись на нежной мягкости ее тела под жесткой тканью платья.
– Эллиот, – промурлыкала Джулиана через какое-то время.
Он не отвечал. Он целовал ей волосы.
– Как нам поступить с Далримплами?
Бедная Джулиана. Какие глупости ее беспокоят! Эллиот наклонился и легко коснулся губами ее губ.
– Мне кажется, я знаю, кто нам поможет.
– Кто это?
– Друг одного друга. – Он еще раз поцеловал Джулиану и почувствовал вкус чая на ее губах, а еще – вкус корицы и перца от кекса, которым она угощалась.
Прошлое опять отступило. Тьма оставалась где-то рядом, готовая выплеснуться и затопить его. Но сейчас справиться с ней было легко, заперев дверь на замок, а затем расстегнув платье на Джулиане.
Все закончилось тем, что Эллиот, расположившись в кресле у письменного стола, любил сидевшую на нем Джулиану. Любил нежно и не торопясь.
В состоянии тихого экстаза Эллиот начал верить, что он сможет выздороветь. Может быть, для этого потребуется много времени и, возможно, воспоминания не оставят его полностью, но он сможет жить дальше. Все, что для этого нужно делать, это заниматься любовью с Джулианой теперь и всегда. И тогда ему ничего не будет страшно.
Работы в доме продолжались после обеда и растянулись на весь вечер. Эллиот послал Хэмиша в деревню отправить телеграмму в Лондон, а сам взял винтовку и пошел на поиски Стейси.
За ним увязался рыжий сеттер, который явно не собирался возвращаться к Макферсону. За псину можно было не беспокоиться. Стейси имел слабость к животным и не станет стрелять в сеттера, чтобы отомстить тому, кого ненавидел. Если ему хочется прикончить Эллиота, им он и ограничится.
Однако в тот день Эллиот не нашел никаких его следов. Возможно, Стейси наконец сдался и ретировался.
Эллиот продолжал держать ухо востро во всем, что касалось разговоров о новых людях, объявившихся в окрестностях. Но не услышал ничего подозрительного. Он оставался единственным вновь прибывшим. Тогда Эллиот предположил, что Стейси может попытаться проникнуть в дом под видом работника, но Макгрегор и Хэмиш знали каждого мужчину на несколько миль вокруг, а Махиндар был знаком со Стейси лично.
Когда рабочие разошлись по домам, Эллиот закрыл двери огромным ключом и наложил засовы. После этого рухнул в постель и тут же заснул, прижимая к себе Джулиану.
Едва рассвело, Макгрегор разбудил его, чтобы отправиться на рыбалку.
Вместе с удочками Эллиот взял с собой ружье. Нельзя было упускать возможность вновь заняться поисками.
Макгрегор повел его вдоль речки на восток, где она, спустившись с гор, текла медленно и образовывала многочисленные заводи на землях Макферсона. Там они его и встретили.
Сеттер, который бежал за Эллиотом, замахал хвостом, обнюхал Макферсона, но потом вернулся назад.
– Кажется, я увел у вас собаку, – сказал Эллиот. – А может, это она меня увела. На самом деле не известно, кто кого.
– У меня ей есть замена, – сказал Макферсон своим гулким голосом. – Если ты ей понравился, почему бы и нет? В таком большом доме тебе обязательно нужна собака.
Сеттер проводил Эллиота до уединенного местечка глубоко в тени, где он сразу забросил удочки. Отсюда хорошо просматривалась река вверх и вниз по течению, а также склон соседней горы, на котором мог засесть снайпер с такой же, как у него, винтовкой. Псина носилась за бабочками по берегу, потом улеглась и стала сонным взглядом следить за рыболовом.
Тишина стояла идеальная. Река журчала, втекая в заводи. Рыба выпрыгивала из воды, плюхалась назад и с удовольствием хватала наживку. Макферсон с Макгрегором быстро подсекли нескольких рыбин, а вот Эллиот не поймал ни одной.
Впрочем, он не переживал. Смысл рыбной ловли заключался в том, чтобы стоять по колено в воде, наблюдать за тем, как течение образует маленькие воронки, как подрагивает леса, как удлиняются и танцуют тени. Рыбалка означала возможность молча стоять рядом с другом. Для этого не требовалось слов.
Эллиот не чувствовал и не видел никаких признаков присутствия чужака. Стейси здесь сейчас не было. Может, он сдался и убрался восвояси. А может, Эллиот ошибался и его здесь не было вообще.
И все-таки нет, Эллиот не ошибался.
– Кого это черт несет? – вдруг разнесся над водой голос Макферсона, и рыба кинулась в свои подводные укрытия.
Заслонив глаза от яркого утреннего солнца, Макферсон смотрел, как, спустившись с горы, в их сторону направлялся какой-то мужчина. Он был одет в сюртук и брюки, на голове – цилиндр: костюм, предназначенный скорее для прогулок в городском парке, чем в окружении дикой шотландской природы.
– О Господи! – воскликнул Макгрегор. – Это же муж той самой Дурпимпл. Неужели мы еще не сыты ими по горло?
– Я его сюда не звал, – заявил Макферсон.
– Думаешь, я звал? Эй, ты! – закричал Макгрегор через реку, сложив руки рупором. – Убирайся отсюда! Ты нам всю рыбу распугаешь.
Не обращая на него внимания, Далримпл соскользнул на берег, обошел купу деревьев и направился прямиком к Эллиоту.
– Мистер Макбрайд? – спросил он. – Очень приятно с вами познакомиться. Я Джордж Далримпл. Ваш человек сказал, что я смогу найти вас здесь.
Хэмиш! Ладно, парнишка не знал, что к чему.
– Мне нужно кое-что обсудить с вами, – продолжал Далримпл.
Имя у него было шотландское, хотя он произносил слова так, словно пытался избавиться от всего родного в себе. Эллиота так и подмывало заговорить с ним ради юмора на местном гэльском, но он ограничился тем, что лишь усилил свой шотландский акцент.
– Прямо сейчас?
– Да, и, мне кажется, нам обоим известно, о чем пойдет речь.
– Даже не знаю, что и подумать.
Стоя плечом к плечу на другом берегу, Макгрегор с Макферсоном внимательно наблюдали за ними. Эллиот махнул им рукой, чтобы они оставались на своих местах. И не отправил Далримпла домой, и не окунул его в реку, потому что пока не решил, как с ним поступить.
Далримпл огорченно улыбнулся:
– Моя жена сказала, что вы довольно прямодушный человек. И кстати, должны извинить ее за вчерашнее. Она очень переживала по этому поводу. Мы оба любили мистера Стейси, знаете ли.
– Он никогда и ничего не говорил про вас, – заметил Эллиот. – Поэтому Стейси, должно быть, не так уж и любил вас обоих.
– Мы стали с ним довольно близки после того, как вы… э… исчезли. Он очень беспокоился за вас. – Мистер Далримпл продолжал улыбаться, но взгляд был жестким. – Как я понял, вы утверждаете, что ничего не помните о смерти Стейси, но мы решили заявить в полицию о том, что вы убили его.
– Вы правы. Я действительно не помню.
– Не важно, мы убеждены, что именно это и случилось. Как уже говорила моя жена, мы начали расследование.
Эллиот снова закинул удочку в реку, осторожно повел ее вправо… Еще немного правее. Никаких признаков рыбы.
– Очень учтиво с вашей стороны, – сказал он Далримплу.
– Я, конечно, понимаю, дорогой друг, в то время вы были не в своем уме. Говорят, с вами до сих пор не все в порядке, хотя по внешнему виду этого не скажешь.
– Благодарю.
– Все это может страшно огорчить вашу супругу, которая, я слышал, принадлежит к одной из самых уважаемых фамилий в Эдинбурге.
– Да, принадлежит.
– Я знаю, вы захотите избавить ее от ненужных переживаний.
Эллиот отвел глаза от слегка покачивавшейся удочки и посмотрел на Далримпла. На солнце его бледное лицо покрылось бисеринками пота. Он был слишком слаб и изнежен для этого климата. Если Далримпл действительно бывал в Индии, то время сгладило все проявления, которыми тамошнее солнце могло сказаться на его внешности.
– Потрудитесь выразиться яснее, – сказал Эллиот. – Мне это интересно.
Далримпл улыбнулся:
– Мы с вами светские люди, мистер Макбрайд. Мы знакомы с нуждой, знакомы с богатством в их крайних проявлениях, не так ли?
– Да.
– Мне известно, что вы… приобрели… приличное состояние. Отсюда покупка этого поместья в Шотландии.
– Да. – Эллиоту не нравились намеки на то, что он заработал свои деньги каким-то другим способом, кроме каторжного труда, но он не стал протестовать. Оно того не стоило.
– Если вы желаете, могу выразиться яснее. – Далримпл кинул взгляд на противоположный берег, где стояли Макферсон с Макгрегором, и понизил голос: – Вы плохо себя чувствуете, а ваша жена – очаровательное создание с хорошей репутацией. Я уверен, что за определенную сумму, о размере которой мы договоримся, расследование смерти мистера Стейси зайдет, к примеру, в тупик или его вообще прекратят.