Глава 20
Саймон понимал, что только все запутал. Последние три дня, с тех пор как он застал Аннабелл с Тремейном, он не мог думать ни о чем другом. Воспоминание о том, как они вместе смеялись, не выходило у него из головы.
Сидя в своей гардеробной в медной ванне с теплой водой, он отыскал ощупью на дне кусок сандалового мыла и принялся оттирать грязь с тела. Что ему в действительности было нужно сейчас – так это нырнуть в ледяные воды океана, чтобы освободиться от этой жуткой тоски по ней. День, проведенный в тяжелых трудах – он начал раскопки в святилище кельтов, – позволял только на время отвлечься. В тот же миг, как он пускался в обратный путь вверх по холму в замок, мысли об Аннабелл снова возвращались, терзая его.
Несмотря на ее острый ум, она была слишком невинна, чтобы понимать мужчин, подобных Тремейну. Но Саймон прекрасно их знал. Он с самого начала раскусил этого человека и понял, что помощник викария мало пригоден для праведной жизни. Рожденный аристократом, Тремейн испытывал чувство правообладателя по отношению к женщинам низшего класса. Аннабелл была для него всего лишь законной добычей для соблазнения.
«А у вас нет на меня видов? Или я серьезно ошибаюсь относительно ваших намерений?»
Подавив чувство вины, Саймон принялся яростно намыливать влажные волосы. Он был потрясен, когда Аннабелл произнесла эту фразу. Он не ожидал, что она станет так резко возражать ему – или сравнивать его с Тремейном.
Да, черт возьми, он тоже хочет уложить ее в постель. Но он стал бы обращаться с ней намного лучше, чем этот сукин сын.
Саймон не рассматривал ее как легкое развлечение, которым можно воспользоваться, а затем бросить. Он хотел, чтобы Аннабелл стала его любовницей – надолго. Она была слишком обворожительной женщиной, чтобы надоесть ему достаточно скоро. Он планировал дать ей дом, изысканную одежду, прислугу, все, что она пожелает, в обмен на удовольствие заниматься с ней любовью. И если их отношения принесут плоды, он полностью обеспечит ее ребенка – или детей, – потому что с Аннабелл он мечтал поддерживать долговременную связь.
Теперь осталось только уговорить ее. За ней нужно нежно ухаживать, а не рычать и лязгать зубами, как он делал в коляске. Он позволил ревности взять над собой верх. Этого больше не случится. Однако такую решительную, принципиальную женщину нелегко будет соблазнить. Она, вполне возможно, потребует в первую очередь обручальное кольцо.
Что-то глубинное, кровоточащее шевельнулось в его душе. Как ни сильно он желал Аннабелл, идея принести ей брачные обеты вызвала в нем напряжение, близкое к панике. Статус холостяка казался более предпочтительным для ежедневной драмы совместного проживания с женщиной в одном доме. Предательство Дианы излечило его от всякого желания связывать себя брачными обязательствами.
Саймон окунулся с головой, чтобы смыть мыло с волос, затем сел, не открывая глаз, чтобы не попала вода, струившаяся по его лицу. Он протянул руку.
– Полотенце.
– Да, милорд.
Когда рука осталась пустой, он чуть приоткрыл глаза и сквозь мокрые ресницы увидел Ладлоу, ковылявшего к нему с другого конца комнаты. Дряхлый слуга двигался своим обычным черепашьим шагом. Прежде он служил камердинером отцу Саймона, а перед этим его деду. Поскольку Ладлоу предпочитал работу выходу на пенсию, Саймон продолжал держать старика у себя, несмотря на его немощность и прочие недостатки.
Однако сегодня Саймону не хватило терпения. Он вылез из ванны и прошел вперед, заливая водой турецкий ковер. Схватив полотенце, он принялся энергично вытираться. Вот если бы Аннабелл оказала ему честь прийти сюда и своими нежными руками пробежалась лоскутом полотна по каждому дюйму его тела, а затем опустилась бы на колени, оказав особое внимание…
Ладлоу хрипло рассмеялся.
– Все из-за этой гувернантки, э-э?
– Что? – Осознав, куда устремлен взгляд слезящихся глаз старика, Саймон повернулся спиной и поспешно схватил брюки. – Кто, к дьяволу, связывает ее имя с моим?
– Уверяю вас, милорд, среди слуг не ходит никаких сплетен. Просто я достаточно сведущ в подобных делах. В течение долгих лет я помогал джентльменам этой семьи скрывать множество опрометчивых поступков.
Боже милостивый! Как назло, именно сейчас Ладлоу потянуло на задушевные разговоры.
– Буду иметь это в виду. А теперь дайте мне рубашку.
Ладлоу поплелся, волоча ноги, и спустя некоторое время передал ему требуемую деталь одежды. Когда Саймон натянул ее через голову и застегнул манжеты, старый слуга спросил:
– Вы хотите надеть синий или коричневый сюртук?
– Ни тот ни другой. – Голос Саймона остановил Ладлоу в его усердном продвижении к гардеробу. – Я отправляюсь к себе в кабинет. Пожалуйста, распорядитесь подать туда чай немедленно.
– Как пожелаете, милорд.
Учитывая медлительность Ладлоу, это должно было занять около часа. Саймон был не в духе и изнывал от жажды прямо сейчас – хотя чувство это скорее относилось к его сексуальной неудовлетворенности, чем к потребностям желудка.
Он прошел из гардеробной в свою спальню, а затем в безлюдный коридор. Наверное, ему следовало подняться наверх, чтобы увидеться с Аннабелл. Должен же быть какой-то способ вновь добиться ее расположения. Сложность состояла в том, что он не осмеливался послать цветы, или шоколад, или, Боже упаси, драгоценности гувернантке. Это бы только сделало ее предметом осуждающих пересудов среди прислуги. Нет, он должен действовать более тонко.
Но как? Постоянное присутствие рядом его племянника сводило на нет всякую возможность флирта, не говоря уже о соблазнении.
О дьявол! Почему он позволяет женщине скручивать его внутренности узлом? У него есть масса других проблем, требующих пристального внимания. Например, найти наконец того, кто стрелял из пистолета. Не в пример Аннабелл, он не верил, что негодяй покинул эти края. У Саймона были кое-какие подозрения, и он не спускал глаз с одной персоны в особенности. Но пока он не найдет доказательств, ему придется ждать благоприятного случая и стараться изо всех сил уберечь Аннабелл от беды.
Так много причин, чтобы вытеснить эту женщину из головы. Но он не мог связать и двух мыслей воедино, как снова возвращался к ней. Вот почему, когда он завернул за угол и заметил ее входящей в одну из гостевых спален, он первым делом подумал, что она – всего лишь плод его воспаленного воображения.
Он только мельком заметил, как темноволосая женщина в элегантном голубом платье скрылась из виду. Она походила на Аннабелл – и в то же время нет. Но кем еще, черт побери, она могла быть?
Ускорив шаг, он быстро преодолел коридор. Ковровая дорожка заглушала его шаги. В замке не было гостей. Значит, это должна быть она.
Что она делает на этом этаже? Детская располагалась в другом крыле замка.
Саймон подошел к комнате, в которую она вошла. Дверь была приоткрыта, и он слегка толкнул ее рукой. Никого не увидев, он проскользнул в спальню и тихо затворил за собой дверь.
Пусто.
В комнате царил полумрак, шторы на окнах были задернуты. Там находилась только кровать под зеленым парчовым балдахином, пара кресел возле незажженного камина и изящный письменный стол с бумагой и перьями на нем. Неужели он ошибся дверью? Нет, она точно вошла сюда, он был уверен в этом.
Может, он видел привидение?
Саймон раздраженно зарылся пятерней во влажные волосы. Более вероятно, что это постоянно терзающее его вожделение довело его до безумия…
Из гардеробной донесся слабый звук. Приглушенный шорох шагов. Его взгляд устремился к открытой двери. Затем он бесшумно прошел по ворсистому ковру.
У двери он остановился и заглянул внутрь.
Аннабелл в красивом наряде стояла спиной к нему в гардеробной перед высоким зеркалом. На ней было прекрасно сидевшее голубое платье с кремовой нижней юбкой. Она сбросила свой безобразный старушечий чепец, зачесав кверху свободно падающие локоны. Саймон видел лебединый изгиб ее шеи, когда она посмотрела вниз на свой корсаж.
Она вносила какие-то исправления в низкий вырез лифа. Затем она провела ладонями по бедрам, захватила рукой складки юбки и приподняла подол платья. На ногах у нее обнаружились темно-бордовые бальные туфельки, расшитые сверкающим хрустальным бисером. Она повертелась туда и сюда, словно разглядывая их под разными углами. Затем она снова подняла голову, чтобы критически рассмотреть себя в зеркале.
Саймон сразу понял, в какой момент она заметила его отражение в стекле. Ее глаза широко раскрылись, а одна ладонь прижалась к груди. Она коротко еле слышно ахнула.
Одно долгое красноречивое мгновение они смотрели друг на друга через зеркало. Его сердце бешено колотилось в груди, перекачивая кровь прямо к его чреслам. Ему трудно было дышать, не то что двигаться.
Она повернулась лицом к нему.
– Лорд Саймон! Я никак не думала… Мне только нужно было высокое зеркало… Я сейчас же уйду.
Легкий розовый румянец растекся по ее коже, и ее смятение очаровало его. Она представляла собой обворожительную смесь невинной девушки и зрелой женщины.
– Не уходите, – хрипло произнес он. – Не надо.
В несколько быстрых шагов он преодолел разделявшее их расстояние и заключил ее в объятия. Она положила ладони ему на грудь, но не попыталась оттолкнуть его. Когда она подняла на него взгляд, ее губы приоткрылись, а густые ресницы слегка прикрывали ее выразительные голубые глаза. Саймон расценил это как приглашение и немедленно воспользовался этим.
Он прижался губами к ее губам. Сдерживая собственное нетерпение, он сначала действовал нежно, обхватив ладонями ее лицо и осыпая ее губы серией коротких легких поцелуев, чтобы разбудить ее чувства.
Как потрясающе было наконец ощутить ее вкус! Ведь он хотел этого с первого мгновения, как ее увидел, когда она появилась, словно лесная нимфа из окружавшего замок леса. Девушка оставалась неподвижной в кольце его рук, не противясь его действиям, но и не участвуя в них. Он продолжал свою убедительную атаку, слегка поглаживая ее волосы, лицо и шею, в то время как язык его пробрался в щель между ее губами.
Слабая дрожь пробежала по ее телу. С тихим стоном она приникла к нему, поднявшись на цыпочки, чтобы обвить руками его шею. Такой явный знак капитуляции пробудил в нем бурю эмоций, подобных которым он никогда еще не испытывал. Их поцелуй стал глубже и проникновеннее, когда она предоставила ему полную власть над своим ртом. Изнывая от желания, он блуждал ладонями по женственным изгибам ее прекрасного тела, так долго преследовавшего его в мечтах.
Это стройное тело было праздничным пиршеством для его изголодавшихся чувств. Казалось, Аннабелл так же охотно исследовала его, потому что ее пальцы скользили по его плечам и груди, словно изучая особенности его кожи, форму его мускулов. Когда его губы двинулись к ее горлу, она откинула назад голову и открыла глаза. Учащенность ее дыхания свидетельствовала о ее возбуждении.
Боже милостивый, она была само совершенство. Почему же он ждал так долго в страшных мучениях, когда она готова охотно принять его любовь? Стремясь с нетерпением обострить ее желание, он обхватил ладонью ее грудь, поглаживая большим пальцем вершинку. Она вознаградила его еще одним тихим томным стоном. Но шелковая преграда платья мешала ему. Желая ласкать теплую женскую плоть, он проник ладонью внутрь тесного лифа.
Что-то острое впилось ему в палец.
Саймон мгновенно отдернул руку.
– Какого дьявола…
Капелька крови блеснула на кончике его мизинца. Он встряхнул рукой, чтобы уменьшить жжение.
Аннабелл осмотрела крошечную ранку.
– Вижу, вы наткнулись на одну из булавок в моем платье. – Ее губы вытянулись в строгую линию, и она окинула Саймона суровым взглядом гувернантки. – И, осмелюсь заметить, вы это заслужили, милорд.
Нахмурившись, она поднесла его палец к своим губам, словно он был маленьким ребенком, нуждавшимся в поцелуе, чтобы облегчить боль. Должно быть, она осознала абсурдность своих действий, потому что остановилась, прежде чем ее губы коснулись его руки. Они молча уставились друг на друга, воздух вокруг сгустился от чувственной напряженности. Затем она опустила ресницы. Но вместо того чтобы отпустить его руку, как он ожидал, она взяла его палец в рот и слегка пососала его.
У Саймона едва не подогнулись колени. Помоги ему Бог, где она научилась этому возбуждающему действию? Должно быть, этот порыв объяснялся ее врожденной чувственностью. Несмотря на страсть, туманившую ему мозг, Саймон понимал, что она не из тех женщин, что легко отдаются. Он будет первым мужчиной – и единственным, – кто соблазнит мисс Аннабелл Куинн. И когда он это сделает, она будет навечно принадлежать ему и телом, и душой.
И все же она была слишком дорога ему, чтобы овладеть ею поспешно, в приступе неистового безумия. Не важно, как сильно он жаждал собственной разрядки. Женщина, подобная ей, заслуживала деликатного ухаживания, утонченного обольщения, благоговейного поклонения.
Прислонившись спиной к стене, он крепко прижал девушку к себе. Когда он слегка коснулся губами шелковистой округлости ее щеки, она повернулась к нему лицом, маняще подставив губы, и они долгое время ласкали друг друга со все возрастающим пылом. Ничто в его жизни не казалось ему более правильным, чем быть с Аннабелл, как сейчас. Он хотел, чтобы так продолжалось вечно. Она тоже этого захочет, когда они лягут вместе, слившись обнаженными телами. Не в силах больше сдерживать свое нетерпение приблизить этот момент, он, отвлекая ее поцелуями, быстро расстегнул умелыми пальцами пуговицы на ее спине.
Затем он стянул рукава с ее плеч, попутно поглаживая обнаженную кожу. Судорожно вздохнув, она перехватила его ладони.
– Вы не должны…
– Мне необходимо касаться тебя. – Он заглянул глубоко ей в глаза. – Мы созданы друг для друга, любовь моя. Ты ведь тоже чувствуешь это?
Ее взгляд смягчился. Она прикусила нижнюю губу и кивнула, позволив ему на этот раз стянуть с нее платье до талии. Каким-то чудом на ней не оказалось корсета, и округлости ее грудей упирались только в белое полотно сорочки.
Когда она согласится стать его любовницей, он оденет ее в тончайшее кружевное белье для собственного удовольствия. Но, как ни странно, он находил и это простое одеяние необычайно возбуждающим.
Дрожащими руками Саймон оттянул в сторону свободную сорочку, чтобы открыть взгляду грудь. И вот она, теплая и тяжелая, уютно наполнила его ладонь.
– Ты так прекрасна, – прошептал он, затем наклонился и тронул темную вершинку языком. Ее опьяняющий вкус разжег внутри у него огонь. Когда с губ ее сорвался слабый стон желания, эмоции переполнили его грудь. Бесконечная нежность, жгучее желание и твердая решимость объявить ее своей.
Дрожа, она цеплялась за его плечи, глядя на него почти с отчаянием.
– Мне не следовало желать вас так сильно.
Он обхватил ее лицо ладонями, поглаживая большими пальцами щеки.
– Нет, следовало, – возразил он. – Ты создана для моей любви, Аннабелл. А мы – друг для друга.
Саймон не мог позволить ей раздумывать дольше из страха, что она может поддаться девичьим сомнениям. Лучше ему держать ее в таком напряжении, чтобы она забыла обо всем, кроме него и взаимного наслаждения, которое ждало их впереди.
Он снова властно завладел ее ртом, тем временем спуская ее сорочку до бедер, чтобы иметь возможность исследовать атласные формы ее тела. Она оказалась на удивление отзывчивой, дрожа и вздыхая, когда его ладони блуждали по ее спине. Ее пылкая реакция доводила его до грани безумия. Не в состоянии более сдерживаться, он стянул с нее одежды, и они упали на пол. Затем он коснулся роскошной влажности между ее ног.
Аннабелл застыла и сжалась в его объятиях. Он страстно поцеловал ее, продолжая нежно ласкать, нашептывая ей на ухо, как она прекрасна и как сильно он хочет сделать ее счастливой. Каждое слово вырывалось прямо из его сердца. Саймон не мог припомнить ни одной другой женщины, которой ему так отчаянно хотелось бы доставить удовольствие.
Она обмякла, прильнув к нему, и он обвил ее талию рукой, чтобы она не упала. Если бы не стена за его спиной, он и сам не смог бы удержаться на ногах. Она уткнулась лицом ему в плечо, двигая бедрами в такт его поглаживаниям. Слабые стоны удовольствия, срывавшиеся с ее губ, заставляли его сердце бешено колотиться, а чресла мучительно напрячься.
Он хотел ее под собой в постели. Прямо сейчас. Желал скорее вонзиться в нее, пройти вместе с ней по пути наслаждения к вершинам блаженства и присоединиться к ней в стремительном броске через грань. Но прежде чем он успел, поддавшись порыву, приступить к действиям, она вскрикнула, и тело ее содрогнулось от наступившей разрядки.
Саймона переполнило безмерное торжество, хотя сам он не испытал вместе с ней желанного экстаза. Впереди еще будет достаточно времени получить собственное удовольствие. Она теперь принадлежала ему, неизменно и навсегда. Иного и быть не могло!
Саймон подхватил ее на руки и отнес в примыкающую спальню. Когда он осторожно положил ее на кровать, Аннабелл не сопротивлялась, потому что чувствовала себя обессилевшей и удовлетворенной. В точности так, как он рассчитывал почувствовать вскоре себя.
Он сорвал с себя рубашку, затем принялся за пуговицы брюк. Как отдыхающая богиня, Аннабелл лежала на боку, почти полностью обнаженная. На ней остались только шелковые чулки, поддерживаемые подвязками. Ее бальные туфельки свалились, когда он нес ее сюда, и Саймон залюбовался формой ее изящных ступней.
Его голодный взгляд пробежался по всей длине ее ног и бедер, задержался на роскошной груди и поднялся к лицу. Несколько выбившихся локонов падали ей на плечи, придавая вид полностью удовлетворенной женщины. Сонным взглядом она рассеянно наблюдала, как он расстегнул последнюю пуговицу и спустил брюки.
Ее глаза широко раскрылись при виде его восставшего возбужденного естества. Ахнув, она поспешно села, прижав руки к обнаженной груди в тщетной попытке прикрыться.
– Нет!
Саймон мысленно обругал себя – следовало предвидеть ее реакцию девственницы. Не задерживаясь, чтобы скинуть брюки, он прыгнул к кровати и схватил Аннабелл в объятия, успокаивающе поглаживая ее по спине.
– Т-ш-ш, дорогая, не тревожься. Тебе будет еще приятнее, обещаю.
Она в панике затрясла головой.
– Мы не можем… Я не могу. Не нужно!
– Послушай, любовь моя. – Он нежно повернул ее лицо, побуждая смотреть на него. – Это не просто послеполуденное развлечение. Ты слишком много для меня значишь. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной.
Нерешительность смягчила ее черты.
– Всегда?
– Да. Я буду верен тебе так долго, как ты пожелаешь. Даю в этом честное слово.
– Так долго, как я?… – Она умолкла, взглядом отыскивая его глаза. – Что вы хотите сказать, милорд?
– Саймон, – хрипло поправил он, проводя пальцем по ее губам. – Я не хочу, чтобы ты обращалась ко мне так официально теперь, когда мы будем делить постель.
Разговоры были напрасной тратой времени, когда предмет его страстного желания находился так мучительно близко. Желая погрузиться в ее сладостный вкус и запах, Саймон наклонился вперед, чтобы поцеловать ее. Но Аннабелл повернула голову, и его губы ткнулись ей в ухо. Она отшатнулась, все еще прикрывая ладонями груди.
– Мне нужна правда, Саймон. Вы предлагаете, чтобы я стала… вашей любовницей?
Ее большие голубые глаза смотрели на него с обвинением, и Саймон осознал сквозь угар вожделения, что ее, оказывается, вовсе не радует подобная перспектива. Несмотря на отсутствие у нее семьи, Аннабелл была воспитана истинной леди. И теперь, когда она вновь обрела способность мыслить ясно, ее, должно быть, ужаснула мысль о физической близости с мужчиной, который не является ее мужем.
Он мысленно проклял собственную неловкость, позволившую всплыть этому вопросу. Но теперь уже не было никакой возможности уклониться от ответа.
– Да, я хочу, чтобы ты стала моей любовницей, Аннабелл, – подтвердил он самым убедительным тоном. – Я обещаю заботиться о тебе, дать тебе в собственность прекрасный дом, чтобы ты могла вести беспечную жизнь, которую заслуживаешь.
– И когда именно вы собирались поговорить со мной об этом? – спросила она напряженным голосом. – Очевидно, после того как обесчестили бы меня?
Он стиснул челюсти. Проклятие, он не мог этого отрицать. Как не хотел и лгать ей.
– Вы прекрасно знаете, что я не рассчитывал встретить вас сегодня… подобным образом. Просто… так уж случилось. Чувства захлестнули меня, как, впрочем, и вас. – В отчаянной попытке вновь разжечь ее желание он коснулся пальцами ее обнаженной груди. – Пожалуйста, любовь моя, не отвергай меня.
Она отшатнулась и слезла с кровати.
– Нет. Больше никогда. Должно быть, я сошла с ума, раз позволила вам вообще ко мне прикасаться.
Восхитительная в своей наготе, она стремительно бросилась в гардеробную.
Саймон остался в одиночестве на кровати с балдахином. Никогда больше? Она не может так думать. Не может, когда он сидит тут в состоянии безумной неудовлетворенности и разочарования. Затем до него дошло, что ему грозит серьезная опасность лишиться гораздо большего, чем просто мимолетного блаженства с женщиной, скрутившей его по рукам и ногам. Он может потерять Аннабелл навсегда.
Жестокая реальность такой перспективы стеснила ему грудь.
Он вскочил на ноги, намереваясь поспешить за ней, но брюки путались у него в ногах, и ему пришлось поправить и застегнуть их. К тому времени как он вошел в гардеробную, Аннабелл уже надела сорочку. Ступив в свое платье, она потянула его вверх и сунула руки в короткие рукава.
Саймон не мог позволить ей уйти. Должен же был отыскаться какой-то способ снова заслужить ее благосклонность. В мучительном раздумье он зарылся пятерней в густые волосы.
– Аннабелл, простите меня. Я поступил плохо… Неправильно.
– Да, так и есть. Вы когда-нибудь рассматривали возможность, что можете наградить меня ребенком? – Она сверкнула на него гневным взглядом. – Я знаю, каково это – родиться бастардом. Как вы могли ожидать, что я причиню подобную боль собственному сыну или дочери?
Ее откровение поразило его.
– Я знал только, что вы сирота.
– В любом случае вы рассматривали меня как низшее существо. – Пытаясь застегнуть пуговицы на спине, она посмотрела на него с упреком. – Не понимаю, как вы могли даже подумать, что я соглашусь на подобное предложение. Какую коварную игру вы затеяли – со мной в роли любовницы и леди Луизой в качестве вашей жены.
– Я не собираюсь жениться на Луизе. Откуда, черт возьми, вы почерпнули такие сведения?
– Это нетрудно заметить. Вы всегда флиртуете с ней, наносите визиты, возите ее на прогулку.
Неужели Аннабелл ревновала? Господи, Саймон очень надеялся на это. По крайней мере ревность доказала бы, что она испытывает по отношению к нему собственнические чувства. Но он не мог позволить ей ошибочно думать, что собирался вступить в отношения с двумя женщинами одновременно. Ничто не могло быть для него более отвратительным.
Видя ее малоуспешную борьбу с пуговицами, Саймон зашел ей за спину, чтобы предложить помощь.
– Любимая, меня совершенно не интересует Луиза. Клянусь. Это она преследует меня. Я не могу повести себя с ней грубо, потому что ее родители давние друзья семьи. На самом деле в тот день, когда я увидел вас в селении, леди Данвилл уговорила меня покатать Луизу в коляске.
Аннабелл фыркнула недоверчиво и с раздражением.
– Это далеко не самое худшее. Я хотела бы знать, что вы намеревались сказать Николасу.
– Николасу? А он-то какое имеет к этому отношение?
– Он начал доверять мне, любит меня как мать. Однако если б я стала вашей любовницей, я, вероятно, не смогла бы остаться его гувернанткой. Это было бы слишком скандально. Мне бы пришлось переехать отсюда и больше никогда с ним не видеться.
Ее прерывающийся от сдерживаемых рыданий голос глубоко тронул Саймона.
– Я мог бы приводить его к вам время от времени.
– И запятнать его репутацию из-за моей дурной славы? Нет! Так или иначе он будет чувствовать себя покинутым мной – а этого я не смогу вынести. – Она сердито взглянула через плечо на Саймона. – Но я полагаю, вы даже не задумывались о том, как ваш эгоистичный план отразится на нем.
– Эгоистичный? – Подавляя чувство вины, Саймон застегнул последнюю пуговицу и повернул Аннабелл лицом к себе. – Клянусь, вы найдете во мне самого великодушного и щедрого мужчину. Я куплю вам что угодно, чего бы вы ни пожелали. Дом, карету, драгоценности. Вы ни в чем не будете нуждаться. У вас будет все.
– Все, кроме самоуважения и маленького мальчика, которого я полюбила как собственного сына.
Несмотря на ее твердый уверенный тон, в глазах ее блеснула влага. Сознание того, что он довел ее до слез, потрясло Саймона до глубины души. Он хотел сделать ее счастливой, а вовсе не причинить ей боль.
– Аннабелл…
Она проигнорировала его мольбу. Протиснувшись мимо него в спальню, девушка подобрала с пола свои бордовые туфельки и вышла из комнаты, не оглянувшись.