Глава 28

— Думаю, будет большой ошибкой распространять право голоса на арендаторов. Только свободные землевладельцы принимают близко к сердцу интересы страны.

Блейк забыл имя человека в желтом сюртуке, который обращался к нему с пылкой речью. Рядом нетерпеливо топтался еще один джентльмен, жаждавший поделиться с герцогом Хэмптоном своим оригинальным мнением. Увлекавшийся политикой граф, один из старейших друзей его отца, также направлялся в его сторону.

Герцог нужен был всем. Все хотели узнать его мнение по поводу основных политических вопросов. Не потому, что его мнение обладало исключительной ценностью. Просто у него имелось то, чего они желали, и они пытались выведать, что им необходимо сделать, чтобы получить желаемое. Блейк прекрасно понимал: для них он не был человеком — он был титулом и положением в обществе. Его беспокойство усиливалось из-за того, что многие из этих влиятельных людей знались с Джеффри Хантли. Одному из них могли вручить письмо с жалкой историей о новом герцоге Хэмптоне и его бесплодных усилиях в мире письменного слова.

Несмотря на свою полную неспособность к обучению греческому, Блейк внимательно ловил каждое слово в классе — обычно делая вид, будто все пропускает мимо ушей, — и сумел накопить приличный запас знаний в области классической культуры. Одна история всегда была, а теперь стала особенно близка ему. Он искренне сочувствовал тому человеку, что жил под угрозой смерти от меча, висевшего над его головой на одном тонком волосе. Были моменты, когда Блейка соблазняла мысль перерезать эту нить, державшую его личный дамоклов меч, и позволить ему упасть, исключив у окружающих саму мысль о том, что он станет достойным преемником своего отца.

Но поскольку единственная приемлемая для него тактика противостояния Хантли заключалась в том, чтобы доказывать свету, что он достоин носить этот титул, Блейк подавлял скуку и терпеливо выслушивал говоривших, сам при этом оставаясь немногословным.

В библиотеке, где этим промозглым днем собралось несколько десятков человек, герцог огляделся, выискивая взглядом единственного человека, чье общество доставляло ему удовольствие. Поверх плеча своего мучителя, чей рост был гораздо короче его речей, он высмотрел Минерву в другом конце комнаты. Его супруга с горящими глазами принимала активное участие в беседе чересчур разговорчивых политиканов и торгующихся радикалов. Она была великолепна в платье лавандового цвета — яркое пятно в этом темном море сюртуков и бриджей. Герцогиня наслаждалась происходящим, и ее счастливый вид слегка поднял Блейку настроение.

Он любовался этим стройным совершенством, внешне таким хрупким по сравнению с темными мужскими фигурами, окружавшими ее, но это внешнее впечатление было обманчивым. Минерва, герцогиня Хэмптон, обладала сильным характером, острым умом и образованностью и в этом не уступала мужчинам. В настоящий момент она беседовала с несколькими джентльменами, и Блейк не слышал, о чем она говорила. Мог лишь уловить отдельные акцентированные фразы, с помощью которых она пыталась донести до собеседников свои убедительные, разумные и кратко сформулированные доводы. Его сердце преисполнилось гордостью от того, что эта замечательная женщина принадлежит ему. Да эти парни просто должны пасть перед ней ниц и согласиться на все ее просьбы! К компании присоединился еще один джентльмен, который сделал какое-то замечание, после чего мужчины заговорили все разом, а на лице Минервы появилось несчастное выражение. Да как они смеют! У него сжались кулаки от желания всыпать им по первое число.

— Прошу прощения, — прервал он словоизлияния Желтого Жилета, — я вспомнил об одной договоренности.

Через толпу гостей Блейк пробрался к Минерве.

— Блейк, — мягко произнесла она. Уже то, что она обратилась к нему по имени в присутствии посторонних, и то, как судорожно вцепилась в его руку, подтверждало, насколько она расстроена.

Он поцеловал ей руку, так что его губы коснулись нежной кожи ее руки.

— Минерва, — сказал он, — пожалуйста, представь мне джентльменов.

Несомненно, их уже знакомили, но ему это было безразлично. Мужчины, способные расстроить его жену, не заслуживали его внимания.

Она называла их имена, и все они охотно кланялись и начинали говорить, но тотчас умолкли, едва он поднял руку.

— Полагаю, вы высказали свои мнения герцогине и она с успехом может ознакомить меня с вашими доводами.

Когда у одного из них хватило смелости возразить, Блейк бросил на него уничижительный взгляд, придав своему лицу выражение лица его батюшки, которое исключало вероятность высказывания каких-либо возражений или претензий.

— Ее светлость пользуется моим полным доверием, — заявил он.

Этого было достаточно. Без сомнения, не пройдет и получаса, как любой, кто не слышал этого заявления, будет ознакомлен с ним.

— Прошу вас пройти со мной в кабинет, Минерва. Мне необходимо посоветоваться с вами по одному важному вопросу.

Блейк официально откланялся, предложил супруге руку, и чета проследовала через всю библиотеку; собравшиеся торопливо расступались, освобождая им путь. Он бы рассмеялся, если бы не ощущал кожей излучаемое Минервой напряжение. Губы, напоминавшие розовый бутон, были бледны и поджаты, фарфоровые голубые глаза полнились разочарованием.

Его могли бы позабавить видимые усилия, которые ей требовались, чтобы держаться с достоинством, но он понимал, что она была по-настоящему огорчена. Тут было уже не до смеха.

Хантли. Неужели мерзавец все-таки прислал письмо? Неужели один из этих политиканов рассказал Минерве постыдную правду?

К его полному изумлению, едва они вошли в кабинет, Минерва разрыдалась. Его бесстрашная, уверенная в себе Минни рыдала так, словно наступил конец света.

Блейк обнял ее и крепко прижал к себе, покрывая беспомощными поцелуями уложенные в косы блестящие волосы. Он готов был убить человека, так расстроившего ее, но боялся, что ему придется совершить самоубийство. Когда ее всхлипывания поутихли, она отстранилась от него в поисках носового платка. Он отобрал у нее платок, который Минерва судорожно сжимала, поднял ее лицо и осторожно вытер ей слезы.

— Мне очень жаль, — произнесла она, умилительно хлюпая носом. — Я только что узнала нечто ужасное.

Блейк застыл в беспомощном ожидании следующей фразы. Что может быть ужаснее, чем узнать, что твой муж болван?

Минерва нерешительно открыла рот, словно опасаясь говорить. Такое происходило впервые.

— Я… — начала она, — я сказала Эдварду Джонсу, что он может получить замок Уорфилд…

— И только-то? — Невероятное облегчение смешалось с подсознательным сожалением, что его секрет не был раскрыт. — Уверен, он достойный человек.

— Так оно и есть. Но я только что узнала, что Гидеон пообещал лорду Уотербери отдать этот мандат мистеру Санборну. Теперь обе группировки в ярости. Я совершила ужасную ошибку. Полагала, что сделала умный ход, но лишь испортила дело.

— Уверен, все не так страшно, любовь моя.

Ласковое обращение слетело с его губ невольно, и это было ему приятно.

Минерва покачала головой, мрачно надув губки:

— Не думала, что организация политического мероприятия может настолько свести с ума.

— Иди ко мне, — произнес Блейк, вновь заключая ее в объятия, — расскажи мне все подробно.

Он гладил ее по спине, и, постепенно успокаиваясь в его объятиях, она прижалась щекой к его груди с легким вздохом.

— Сегодня утром я целый час провела в обществе трех человек, каждый из которых вызывает мое восхищение. Они умны и серьезны и всей душой радеют за интересы страны. Но каждый из них считает, что он, и только он один, прав.

— Каждый из нас считает себя правым, Минни. Даже ты.

Она хихикнула, и ее смех раскатисто отдался у него в груди.

— Верно. Но я по крайней мере допускаю возможность существования другой точки зрения.

— Должно быть, оттого что ты не мужчина.

— Если мужчины таковы, то хорошо, что я женщина.

— Я-то уж этому точно рад.

Блейк поцеловал ее в лоб.

— Но ведь есть же здравомыслящие мужчины. Должны быть.

— Разумеется, есть. Например, я.

— О, ты не в счет.

Это не походило на комплимент. Минерва обняла руками его за талию и уткнулась носом ему в грудь.

— Сэр Гидеон прилагает все усилия, чтобы достичь компромисса, и я пытаюсь помочь ему. Если реформаторы не придут к соглашению относительно содержания билля, то нет шанса даже представить его парламенту, не говоря уж о том, чтобы набрать необходимое количество голосов для его принятия. Цель данного собрания — объединить всех. Если она не будет достигнута, то скоро все разбегутся.

Ничто не доставило бы Блейку большей радости, как вид последнего гостя, покидающего его дом, но у него и мысли не возникло ответить: «Оно и к лучшему».

— У меня ничего не получается, — сказала Минерва. — Я всегда считала, что могу способствовать решению важных вопросов, но все складывается иначе. Оказалось, что все гораздо сложнее, чем я себе представляла.

Блейк понял, что не может видеть ее такой поникшей. Он хотел, чтобы вернулась его любящая покомандовать, чересчур уверенная в себе Минни.

— Милая моя девочка! Ты не должна винить себя. Ты новичок в этой игре. К тому же ответственность лежит не на тебе.

— Кто-то ведь должен попытаться, — уверенно произнесла она.

Его отец сумел бы добиться успеха. Блейк очень остро ощутил собственное несоответствие. Будущее семьи Вандерлинов сейчас лежало на его плечах. Политическое влияние — лишь одна составная часть, и не та, к осуществлению которой он подходил по своим склонностям и способностям. Тем не менее раз уж ему принадлежала власть, его долг заключался в том, чтобы использовать ее с толком и ответственностью. Нравилось ему это или нет, но он был герцогом Хэмптоном.

— Что я могу сделать? — спросил Блейк.

Минерва наклонила голову и пристально посмотрела на него.

— Ты Хэмптон, — сказала она, словно вторя его мыслям. — К тебе они прислушаются.

— Что я могу привнести в это обсуждение? Если все они так умны, как ты утверждаешь, они последуют твоему совету.

— Благодарю. — Впервые за время их разговора Минерва улыбнулась. — Им трудно абстрагироваться от того факта, что я женщина, к тому же молодая.

Поддерживая жену за талию, Блейк подвел ее к мягкой скамье у окна. Усадив ее к себе на колени, стройную и благоухающую, он с трудом удержался от того, чтобы не перейти к настоящим поцелуям. Но Блейк предпочел заняться делом, и это его решение было мотивировано не только желанием произвести на нее впечатление.

— Итак, герцогиня, что мне сказать этим мятежникам?

Он почти слышал лихорадочное движение мыслей у нее в голове.

— Им всем страшно любопытно узнать твое мнение, поскольку ты его никогда не высказываешь. Много спекуляций о том, чью сторону ты поддерживаешь.

— Ха! Я вообще имею очень смутное представление о том, в чем заключается разница между этими сторонами.

— Напускать на себя таинственность — весьма эффективно. Это заставляет людей видеть в тебе серьезного мыслителя.

— В таком случае я продолжу хранить молчание, пока они не убедятся в обратном.

Минерва погладила его рукой по щеке.

— Я начинаю считать, что твой природный здравый смысл способен на многое.

Блеск ее голубых глаз пронзил его до глубины души. Незамысловатая ласка и несколько слов похвалы от Минервы значили для него гораздо больше, чем чрезмерное внимание десятка красивых женщин. Он думал о том, как стать достойным ее. Ему никогда не стать таким, как его отец, который без труда одержал бы верх над этим собранием, повлиял на мнения политиков силой своих личностных качеств и блестящим интеллектом. Но теперь Блейк занимает место герцога, и, возможно, ему все-таки удастся ввести людей в заблуждение и заставить поверить, будто он достойный преемник покойного Хэмптона. Однако если он хочет сохранить даже то минимальное уважение, которым пользуется сейчас, он не может допустить, чтобы они узнали его постыдную тайну. Люди, которые сейчас воспринимают его как лидера, посмеются над его невежеством.

И — проклятие! — это может открыться со дня на день. Возможно, уже сейчас Хантли распускает о нем слухи.

Минерва нахмурилась. Что на этот раз?

— Замок Уорфилд. Что мы будем делать?

— Гидеон не имел права давать обещание, не посоветовавшись со мной.

— Я тоже не имела. Прости.

Блейк понимал, что ее гордость и самоуважение сильно уязвлены. Если некогда ему доставило бы удовольствие увидеть Минерву униженной, то сейчас ему хотелось вновь сделать ее счастливой.

— Ты имела полное право. Там, в библиотеке, я сказал им, что ты пользуешься моим доверием, и это были не просто слова. Я поддержу тебя во всем. И прежде чем ты скажешь, что я должен принимать решения обоснованно, позволь тебя заверить, что я больше полагаюсь на твои способности и суждения, чем Гидеона.