Глава 27

Ожидали приезда восьмидесяти трех гостей, включая жен и политических секретарей, не считая личных слуг и небольшого количества детей. Несмотря на то что штат слуг в Мандевиле был прекрасно вышколен для обслуживания таких грандиозных собраний, Минерва занималась самым тщательным планированием мероприятия. Целые дни она проводила за уточнением тысячи мелочей. Постельное белье и скатерти, фарфор и хрусталь, мыло и свечи — все это требовалось в таких количествах, какого она раньше себе даже не представляла. Затем следовало позаботиться о продуктах и напитках. Численность обитателей домашней фермы — свиней, овец, рогатого скота и цыплят — приходилось значительно сокращать. Главный садовник — Минерва помнила его еще по старым временам — держал своих помощников наготове для сбора огромного количества фруктов и овощей и для ежедневной доставки в дом корзин свежих цветов. Загруженные доверху тележки с запасами продовольствия прибывали от торговцев бакалейными товарами и других торговцев из Шрусбери. Длинные счета, которые Минерва дотошно изучала, были ошеломляющими. Она радовалась, что ей по крайней мере не приходилось заниматься подготовкой конюшен для размещения дюжин лошадей и экипажей и выбором вин из погреба. Главный конюший и распорядитель винных погребов докладывали о делах непосредственно герцогу.

Герцог был чем-то обеспокоен. Внешне он выглядел достаточно веселым, но Минерва уже научилась чувствовать настроение Блейка. Она знала, что грядущее партийное собрание его не радовало, но проблема состояла не в этом. Она каким-то образом была связана с Хантли. С большим трудом Минерва удерживалась от того, чтобы не спросить супруга, какую же власть имеет над ним его бывший школьный товарищ. Еще с момента их помолвки Минерва начала подозревать, что у Блейка есть секрет. Возможно, если она будет настаивать, удастся убедить его открыться ей; у нее это всегда хорошо получалось с друзьями и родственниками. Но Блейк порой отличался невероятным упрямством. А Минни хотела завоевать доверие мужа.

Гидеон и Мария Лоутер вместе с детьми прибыли раньше других гостей. Избегая общения с Марией, склонной постоянно ворчать и жаловаться, Минерва отправилась верхом в Уоллоп-Холл, чтобы встретиться с Дианой и Себастьяном, которые намеревались несколько дней погостить у родителей до приезда в Мандевиль.

— Откровенно говоря, милая, — начала Диана, когда они устроились наедине в гостиной, — я подумала, что Себастьян с Блейком вполне поладят в обществе нескольких десятков гостей. Мне нелегко было уговорить его приехать. Он согласился на это только ради тебя. Но расскажи мне, как складываются отношения с Блейком? Из твоих писем трудно что-либо понять.

— Неплохо, — ответила Минерва.

— Неужели ты покраснела? Это хороший знак. Ты должна рассказать мне, каково это — быть герцогиней.

— Может, мы забудем о моем высоком положении? Ты хорошо знаешь Блейка. Наверняка гораздо лучше, чем я знала его до свадьбы. Скажи, до тебя не доходили слухи о чем-то странном или необычном в его прошлом?

— Какие странности ты имеешь в виду?

— Не знаю, но это каким-то образом связано с человеком по имени Джеффри Хантли, который вместе с ним учился в Итоне.

Диана покачала изящной головкой:

— Никогда о нем не слышала. Что наводит тебя на мысли о каких-то странностях?

Минерва коротко пересказала историю с замком Уорфилд и нахмурилась:

— У меня такое чувство, будто Хантли имеет определенную власть над Блейком. Я в этом почти уверена. Я не раз замечала, еще в период нашей помолвки, что Блейк старался уклониться от этого вопроса, пытался отвлечь мое внимание.

— Ты бы спросила его.

— Хочу, чтобы он сам об этом рассказал, потому что доверяет мне.

На лице Дианы появилась широкая улыбка.

— Ну и ну! Кто бы мог подумать!

— Ты о чем?

— Не обращай внимания. Но я думаю, что должна рассказать тебе кое-что, что произошло между нами с Блейком.

На мгновение Минерву охватила паника. Непродолжительная помолвка между Дианой и Блейком прежде никогда ее не беспокоила, но теперь она ощутила беспричинную неприязнь к сестре. Чувство, сходное с тем, какое она испытала, когда увидела, как он беседует с Дезире де Бонамур в саду Тюильри.

— После того как мы с Себастьяном поженились, Блейк занял у меня крупную сумму денег.

— Это странно. Насколько мне известно, Вандерлины очень богаты.

— Именно поэтому я подозреваю, что деньги понадобились ему для какой-то цели, о которой он не хотел ставить в известность отца. Я думала, что, возможно, это карточный долг, но Блейк никогда не был заядлым картежником.

— Нет, он не слишком любит карты. Возможно, он сделал ставку на скачках.

Диана кивнула:

— Да, он любил играть на скачках. Но даже когда он продал своих охотничьих лошадей и оставил дом в Лондоне, ему потребовалось два года, чтобы расплатиться со мной. Вот почему он отправился жить в Девон — хотел скопить денег.

— А ведь я его не спрашивала, почему он это сделал.

Минерва в изумлении покачала головой, пораженная, что не уловила связи между этими событиями. Она решила, что его сослал туда отец.

— Я знаю, что герцог был скуповат в отношении Блейка. — Диана слегка усмехнулась. — И я привлекала его в значительной степени как обладательница большого состояния.

— А долг он тебе вернул?

— Да.

— Вопрос заключается в том, для чего ему потребовалась такая огромная сумма. Предположим, это связано с Хантли. Если Хантли шантажирует Блейка, он мог решить, что на этот раз ему выгоднее получить место в парламенте, чем деньги.

— Но что такого мог натворить Блейк, чтобы так дорого платить Хантли за молчание?

— В одном я абсолютно уверена, — убежденно произнесла Минерва, — ничего бесчестного совершить он не мог.

Блейк порядочный человек. И если Хантли собирался причинить ему вред, то я этого так не оставлю.

Откровенный разговор с Дианой подтвердил подозрения Минервы: в последнее время Блейк был чем-то встревожен, словно над ним нависла какая-то опасность. Однажды вечером она напрямик спросила его об этом, и он сердито ответил, что перспектива принимать сотню полузнакомых гостей в доме у кого угодно вызовет чувство обреченности. Больше она не смогла от него добиться ни слова. Оставался лишь один доступный ей способ, позволявший хоть немного сгладить раздражение мужа от предстоящего приема.

— Диана, а где Себастьян?

— Читает в летнем доме.

«Летний дом» — было слишком громким названием для полуразвалившейся хижины, стоявшей с другой стороны нестриженого газона. Минерва нашла скрывавшегося от полуденного солнца лорда Айверли уткнувшимся в книгу.

При ее приближении он поднял голову, подслеповато прищурился и достал из кармана очки. Без них он видел на расстоянии не более нескольких футов.

— Мин! — Он всегда был ей рад.

— Хорошая книжка?

— «Раннее воспитание» мисс Эпплтон. Она высказывает весьма интересные соображения по поводу убеждений и уговоров маленьких детей.

Милый Себастьян. Всегда ищет на печатных страницах ответы на загадки жизни.

— А что думает Диана по этому поводу?

— Она просит меня не слишком беспокоиться об этом.

— Я хотела бы поговорить с тобой о Блейке.

Себастьян что-то пробурчал, очевидно, выражая свое нежелание обсуждать что-либо, и бросил нетерпеливый взгляд на книгу мисс Эпплтон.

— Когда вы на этой неделе приедете в Мандевиль, я хочу, чтобы ты был с ним учтив и постарался наладить хорошие отношения.

— Именно об эхом мне твердит Диана. Это обязательно?

Минерва подбоченилась.

— Он не только твой кузен, но и твой свояк.

— Так оно и есть. И мы знаем, как он им стал.

— Начало нашей совместной жизни нельзя назвать счастливым, но брак связал нас навсегда, и мы оба стараемся изо всех сил изменить положение к лучшему.

— Он тоже старается, Мин? Или только ты? Он хорошо с тобой обращается?

— Хорошо. Не важно, что произошло между тобой и Блейком в прошлом, я хочу, чтобы ты об этом забыл.

Минерва не была посвящена в подробности вражды между Блейком и Себастьяном и ее причины, знала лишь, что все началось еще в детстве. Минерва всегда принимала сторону Себастьяна. Теперь она была убеждена, что нельзя винить в этом только одного, и у Блейка, похоже, имелась веская причина не любить своего кузена.

— Я больше не вспоминаю наши детские ссоры, — сухо произнес Себастьян. — У нас просто нет ничего общего. Я часто задавался вопросом, умеет ли он хотя бы читать. Но нет причины, по которой я не смогу держаться с ним учтиво.

— Вот и хорошо. Тебе лишь следует набраться терпения. Понимаешь, мы всегда посмеивались над тем, насколько глуп Блейк, но мы ошибались. Да, он не любитель чтения, но это ни о чем не говорит. Я обнаружила, что он весьма сведущ во многих областях, достаточно наблюдателен, а его высказывания свидетельствуют о его проницательности.

Минерва сердито посмотрела на Себастьяна. Она поняла, что сейчас высказала свое мнение, которое складывалось у нее в течение многих недель.

— Не принимай такой свирепый вид, Мин. Я верю тебе. Я постараюсь подружиться с Блейком. Только ради тебя, конечно.

— Ради меня и ради себя самого. Он твой самый близкий родственник, Себастьян.

Себастьян рассмеялся:

— И подумать не мог, что наступит день, когда Минерва Монтроуз возьмется защищать лорда Блейкни.

— Это не смешно, Себастьян. Сейчас все обстоит по-другому.

Поскольку Себастьян был человеком слова, Минерва вполне удовлетворилась состоявшимся разговором. Но одна его фраза не давала ей покоя, пока она скакала домой через парк.

«Я часто задавался вопросом, умеет ли он хотя бы читать».

Себастьян пошутил. Это было одно из тех язвительных замечаний, которыми они обменивались с Блейком, какое заядлый книжник мог бросить в сторону любителя охоты.

И все же…

Это было невероятно. И это столь многое объясняло.

Минерва никогда не видела, чтобы ее муж читал, ни разу. Ни памфлет, ни роман, ни даже меню.

Но ведь он умел писать, что доказывала единственная короткая и с ошибками записка. Это был единственный раз, когда она увидела нечто большее, чем его подпись. Когда Блейку требовалось связаться с невестой в короткий период их помолвки, слуга передавал сообщение на словах.

Конечно, он умел писать. Как мог бы человек его положения обходиться без этого основного средства связи?

У нее голова раскалывалась от всех этих мыслей, когда она спешилась и передала лошадь лакею. Бросив торопливое «позже» в ответ на просьбу экономки посоветоваться, Минерва поспешила наверх с неподобающей торопливостью и отослала ожидавшую ее горничную. Собираясь уезжать из Парижа, она не выбросила записку Блейка, а засунула в отделение шкатулки с драгоценностями.

Увидев записку, она невольно улыбнулась, а по телу пробежал трепет удовольствия. Она получила ее наутро после их первой супружеской ночи. Как глупо с ее стороны было расстраиваться из-за какой-то незначительной боли. Если у Блейка и имелись пробелы в образовании, то уж как доставить ей удовольствие в постели, он знал наверняка.

Минерва развернула небольшой листок, вспоминая, с каким трудом она разобрала написанное. Тогда она предположила, что муж писал в спешке. Сейчас, внимательно перечитав послание, она начала в этом сомневаться. На листке не было чернильных пятен, которые оставляет перо, небрежно скользя по бумаге. Теперь, когда у нее возникли сомнения, ей виделся в этих каракулях умышленный хаос, словно его неаккуратность была намеренна.

Она вспомнила по меньшей мере два случая, когда он посредством заигрываний уклонился от вопроса о чтении: к примеру, когда она прямо попросила его сменить ее и почитать вслух. В обоих случаях у нее осталось впечатление, будто он чего-то избегает.

Однако писать он умел, пусть даже плохо. Значит, должен уметь и читать. Пусть даже плохо. Краткие резюме секретаря, короткие записки Аманды, написанные прописными буквами.

Минерва проследовала через небольшой вестибюль, разделявший покои герцога и герцогини, и вошла в спальню Блейка. В его гостиной царил порядок: здесь не были, как в ее комнате, раскиданы кипы бумаг, которые, к ее досаде, то и дело прибирали горничные. В ее комнате постоянно находилось не менее дюжины книжек, в то время как здесь она обнаружила только две.

Две книги. На сердце полегчало. Ее подозрения оказались бредовыми и необоснованными. Она всегда знала: Блейк не любитель чтения. Но ведь это не означало, будто он не умеет читать.

Одна книга, практически новая, посвящалась сельскому хозяйству. Только первые несколько страниц были разрезаны, значит, продвинулся он не очень далеко. Вторая книга — ее свадебный подарок. Переплетчик подровнял страницы и позолотил края, но закладка свидетельствовала о том, что Блейк одолел меньше главы с того момента, как она проверяла в последний раз. А ведь он однажды сказал ей, что читает с удовольствием.

Минерва ничего не понимала. Как Блейк мог быть практически неграмотным? Любого можно научить читать. Она слышала, что даже людей из самых низших слоев обучают грамоте. То, что наследник герцога потерпел неудачу, могло объясняться лишь двумя причинами: непроходимая тупость или чрезвычайная лень. Ни одно из объяснений не подходило Блейку, которого она теперь знала и уважала. Ей хотелось спросить у него, потребовать правды, но разве может она так его оскорбить? А если она ошибается? Он вправе смертельно обидеться на такое обвинение.

И какое отношение ко всему этому имеет Хантли?

Ее встревоженный разум отказывался в настоящий момент найти разумное объяснение затруднительному положению супруга, и у нее не было времени поразмышлять об этом. Экономка срочно нуждалась в ее совете, а завтра почти сотня гостей заполнит дом, требуя не только ее внимания как хозяйки, но и ее политического инстинкта в примирении расхождений, которые и являлись причиной этого собрания.

Кроме того, она сказала правду Диане. Она хотела, чтобы Блейк доверял ей.