Глава 23
Не произнеся больше ни слова, Тристан в танце повел Джоан за колонну к выходу из зала. Затем через дверь для прислуги, чуть не столкнувшись при этом с лакеем, они прошли по скромному коридору, пока не оказались возле задней лестницы. Джоан с бешено бьющимся сердцем поднялась вслед за Тристаном по винтовой лестнице. Они попали еще в один коридор. Этот этаж не открывали для гостей, и здесь было тихо и безлюдно. Тристан нажал на ручку одной двери, она оказалась не запертой. Тогда он распахнул ее, и они вошли в небольшую библиотеку или в кабинет. Вдоль стен комнаты тянулись полки с изрядно потрепанными книгами, перед камином стоял диван, на вид очень уютный, в углу дивана тоже лежали стопкой книги. В другой части комнаты французские окна вели на крошечный балкон, в лунном свете были видны крыши лондонских домов.
– Что это? – Джоан повернулась к Тристану. – Вы знали, что здесь есть эта комната?
– Да. – Он тихо затворил за собой дверь. – Это личная библиотека сэра Пола. Я учился с его сыном Томом в школе и в одном семестре приезжал к ним в гости на каникулы. Как-то вечером мы сидели с ним тут и пили бренди его отца, пока нам не стало плохо.
Еще одни одинокие каникулы, когда он дерзко напросился в гости к другу и попытался вести себя как мужчина. Джоан положила руку на его локоть.
– Каким же вы были дерзким мальчиком.
Тристан самодовольно ухмыльнулся:
– Нам было по девятнадцать, не сказать, чтобы мы были младенцами.
Джоан сначала опешила, потом рассмеялась. Она все смеялась и смеялась, даже когда он заключил ее в свои объятия и уткнулся лицом в ее шею.
– Господи Иисусе, как же от вас хорошо пахнет! – выдохнул Тристан.
Когда он это шептал, его губы касались ее шеи. Джоан наклонила голову набок, чтобы полнее насладиться его ласками.
– Это бергамот. И апельсин.
– Я мог бы вас съесть! – Он прихватил зубами мочку ее уха, и она вдруг почувствовала, что не может твердо стоять на ногах, – пришлось ухватиться за лацканы его фрака. – Вы бы мне позволили?
У нее и без того кружилось голова – ох уж это шампанское! – но от его слов в ее сознании тут же возникли образы, словно сошедшие со страниц «Пятидесяти способов согрешить».
– Как бы вы это смогли сделать?
– Каждый раз целуя вас. – Он показал пример такого поцелуя, припав губами к ее шее. – С головы до пальцев на ногах и обратно к вашим потрясающим, умопомрачительным губам.
Джоан прильнула к нему, запрокинув голову от переполнявших ее ощущений.
– Умопомрачительным?
– Да. Во всех смыслах этого слова. – Он запечатлел легкий поцелуй в уголке ее губ. – Сводящему с ума, такому притягательному, что я теряю рассудок от желания.
Джоан поежилась.
– Желания…
Он издал короткий резкий смешок.
– Вы знаете, что я вас хочу, и это желание выходит за рамки всякой сдержанности и здравого смысла. А вы меня хотите? Джоан, ответьте мне, пока я в самом деле не сошел с ума.
Джоан открыта глаза, она была пьяна от пылкости его слов и обжигающей страсти его поцелуев. Ну, может быть, самую малость еще и от шампанского. Его тело застыло, лицо было напряженным от желания.
– Да, – ответила она. – А теперь поцелуйте меня.
И он ее поцеловал. Глубоко, жадно, властно. Джоан пришла в мгновенное замешательство. Не от такого ли неразумного поцелуя предостерегала Эванджелина? Но потом сдалась, уступила чувственному обещанию, которое таил его поцелуй. Ей казалось, что именно такого поцелуя она ждала всю жизнь. Губы Тристана хранили привкус шампанского, и, казалось, от каждого движения его языка по ее языку в ее крови заново вскипали пьянящие пузырьки. Она прижалась к Тристану, покорно открылась ему навстречу. В ней больше не было сопротивления, он победил, завоевал ее сердце, разум и – вне всякого сомнения – тело.
– Я хочу попробовать твою кожу на вкус, – прошептал Тристан в ее губы, одновременно взявшись за завязки платья.
– Да, – выдохнула Джоан.
Тристан наступал на нее, заставляя пятиться, пока ее спина не уперлась в пилястр. Он ослабил ее корсет, подсунул пальцы за край выреза платья и стал постепенно спускать его вниз, пока ее груди не остались прикрытыми только тонкой сорочкой. Вслед за его пальцами двигались и его губы, оставляя на необычайно чувствительной коже ее груди влажный след. К тому времени когда он коснулся большим пальцем ее соска, тот уже отвердел и выступал, казалось, в нетерпеливой жажде ласки. С тихим стоном Тристан спустил с нее корсет и сорочку и втянул набухший пик в рот.
Джоан невольно приоткрыта рот в беззвучном крике. Тристан опустился на одно колено, посасывая ее грудь то сильно, то нежно. Она нащупывала, за что ухватиться, и в конце концов ее пальцы переплелись с его длинными волосами, словно подгоняя его без слов. Он переместился на другую грудь, такую же налитую и ноющую от желания.
– Слаще клубники, – прохрипел Тристан. – Нежнее сливок.
Его руки двинулись вниз от ее талии, по бедрам, сзади по ногам и остановились на коленях.
– Дорогая, раздвинь немного ноги для меня. Да, вот так, – глухо проговорил он, подталкивая ее ноги в стороны. – Я хочу довести тебя до безумия.
– Ты и так уже, – Джоан жадно глотнула воздух, – доводишь очень успешно!
Он тихонько рассмеялся.
– А ведь я едва начал.
И стал легко водить пальцами по ее щиколоткам, выводя на коже невидимые круги, потом его пальцы двинулись выше. Джоан замерла, каждый вздох волновал ее тело, как сильный ветер листву на дереве. В лунном свете она не видела ничего, кроме его лица, темного и сосредоточенного, не чувствовала ничего, кроме прикосновений его пальцев, легко поглаживающих ее лодыжку, потом колено, потом взбирающихся вверх по ее бедру. Его пальцы задержались, чтобы раздвинуть складки панталон.
– О Господи! – прохрипела она, с трудом дыша.
Он раздвинул влажные завитки и положил палец на бугорок, который, казалось, взорвался от его прикосновения. Ее тело выгнулось дугой.
– Боже всемогущий! – пробормотал Тристан дрожащим голосом. – Ты такая нежная, такая влажная…
Он стал водить подушечкой большого пальца, поглаживая и описывая круги, и Джоан изогнулась от удовольствия, такого острого, что оно граничило с болью.
– Прекрати, – простонала она. – Что это?
– Еще не время.
Но его прикосновения стали более нежными, и у Джоан возникло ощущение, будто ее убеждают, направляют. На несколько мгновений она застыла в неподвижности, а потом какое-то первобытное чувство заставило ее бедра качнуться вперед и задвигаться в собственном ритме. В ней снова стала нарастать дрожь наслаждения. Тристан с неразборчивым бормотанием привлек ее к себе ближе и снова стал целовать ее груди. Джоан вздохнула и размякла рядом с ним. Она позволила ему стереть ее страхи, отдаваясь ласкающим движениям его пальцев и наслаждаясь восхитительной щедростью, с которой он дарил внимание ее обнаженным грудям.
– Ей-богу, я хочу заняться с тобой любовью!
Он снова ее поцеловал. Она накрыта ладонями его лицо, подняла его и с удивлением увидела, что оно блестит от капелек пота.
– Что ты имеешь в виду?
Джоан чувствовала, как под ее ладонью сильно бьется его пульс. Тристан заглянул в ее глаза, его собственные глаза лихорадочно горели. Он медленно, осторожно ввел палец в ее лоно.
– Я хочу погрузиться вот сюда, – прошептал он. Его палец выскользнул и снова скользнул внутрь. – Снова и снова. – Он повторил движение, с каждым разом погружая палец немного глубже. Тем временем его большой палец проследовал вокруг средоточия нервов – бугорка, и у Джоан едва не подогнулись колени. – Снова и снова, пока ты не выкрикнешь мое имя на пике наслаждения и я не изольюсь в тебя.
Его палец снова проник в нее, на этот раз чуть более сильным движением, а большой палец в том же ритме надавливал.
В венах Джоан оглушительно ревела кровь, ее тело сотрясалось. Она должна сказать «Нет», но… она в него влюблена! Сколько бы раз она ни твердила себе, что Тристан не из тех мужчин, за которых выходят замуж такие девушки, как она, она все равно его полюбила. И не важно, что о нем думает мать, она все равно его хочет. Раньше она представляла, что он занимается с ней любовью так же необузданно, как занимались с леди Констанс ее любовники, и вот теперь это происходило наяву. И – как Джоан и мечтала – он смотрел на нее так, словно она была самой прекрасной, самой желанной женщиной на свете. Впервые в жизни Джоан испытала волнующее ощущение, что она желанна – безумно и страстно, – и если получать от этого удовольствие означало быть порочной, тогда она была рада стать порочной.
– Да, – прошептала она. – Да, Тристан.
Он застыл неподвижно, только его грудь поднималась с дыханием.
– Что?
Джоан кивнула, хотя от этого простого действия чуть было не потеряла равновесие.
– Да, я тебя хочу.
Тристан содрогнулся, Джоан это почувствовала. Затем он убрал руку, которая все еще оставалась у нее между ног, и Джоан поразилась острому чувству потери, которое она при этом испытала. Но он обнял ее, поднял на руки и понес к дивану, уложил на подушки и опустился на колени между ее раздвинутыми ногами.
– Ты должна видеть, как сильно я тебя хочу.
Он снял фрак и расстегнул брюки. Потом спустил брюки и белье и обнажил перед ней свое мужское достоинство. Яростно выступающее, оно выглядело огромным. Было слишком темно, чтобы Джоан могла рассмотреть детали, но она видела, что оно темнее, чем лицо Тристана. Пока она зачарованно смотрела на него, оно дернулось и само по себе поднялось.
– Всякий раз когда ты ко мне приближаешься, он упорно встает по стойке «смирно» и отвлекает меня. – Тристан откинул полу рубашки и взял Джоан за руку. – Он не понимает доводов рассудка, не знает ни осторожности, ни ограничений, он знает только, что ты заставляешь его вставать и делаться твердым. И так происходит каждый раз, когда ты со мной жеманничаешь, или резко даешь мне отпор, или виснешь на моей руке, потому что боишься, что воздушный шар упадет на землю.
Тристан положил ее руку на свое мужское орудие, и глаза Джоан расширились еще сильнее.
– Это таким он был на воздушном шаре?
– Ну, не таким неистовым, но готовым подняться в полный рост в любой момент. – Тристан выдохнул и качнул бедрами так, что рука Джоан заскользила по его длине. – Ты ведь знаешь, что в моей ванной комнате он был таким.
Джоан как-то сумела кивнуть. Да, тогда она это чувствовала, хотя и понятия не имела, что он будет выглядеть настолько большим.
Тристан медленно поднял ее юбки.
– А если я займусь с тобой любовью, он войдет сюда. – Он снова прикоснулся к ней и ввел в нее палец так глубоко, как только смог.
Джоан содрогнулась и, сама того не сознавая, шире раздвинула колени и выгнула спину, чтобы опуститься на этот вторгшийся в нее палец. Боже правый, если это так приятно, когда в ней всего лишь один палец, насколько же будет лучше, когда его орудие войдет в нее? В мозгу лихорадочно вертелись все эротические рассказы и стихи, какие она только читала тайком в своей кровати. Рассказы о наслаждении и удовлетворении таком остром, что и мужчина, и женщина едва его выдерживали. Рассказы о мужчинах, которые получали безумное удовольствие, входя в своих любовниц. О женщинах, испытывавших восторг от каждого проникновения, визжавших и чуть ли не умиравших от наслаждения, когда любовники доводили их до оргазма – чего-то настолько изумительного, что даже не существовало прилагательных, чтобы описать его достаточно точно. И до сих пор все вроде бы указывало на то, что эти рассказы были правдивыми. Джоан действительно чувствовала у себя внутри пульсирующую боль. Она хотела, чтобы Тристан занялся с ней любовью и делал это снова и снова, пока она не лишится чувств от наслаждения.
– Да, – выдохнула она. – Покажи мне.
– Боже, дорогая, да!
Он убрал палец и ввел в нее два пальца, надавливая сильнее. Джоан поморщилась, почувствовав какое-то напряжение и легкое жжение, но Тристан снова стал ее гладить, бережно вводя пальцы туда и обратно, эти неудобства постепенно прошли.
– Я хочу облегчить это для тебя, – прошептал он и снова опустил голову к ее груди.
Джоан отдалась в его власть, смакуя каждое прикосновение его губ к своей коже. Она обхватила его голову, удерживая у своей груди, ее бедра покачивались навстречу каждому движению его пальцев.
– Да, вот так, – пробормотал Тристан. – Да, подожди, сейчас…
Он выпрямил спину и рывком потянул ее бедра на себя так, что она соскользнула вниз по диванным подушкам и ее бедра оказались почти за пределами дивана. Тяжело дыша, он встал так, что его мужское орудие оказалось напротив пульсирующего от желания отверстия, в котором только что были его пальцы.
– Двигайся на меня! – прохрипел он.
Она немного выгнула спину, и ее тело под действием собственного веса скользнуло ему навстречу. В тот же самый момент Тристан сделал движение вперед и вошел в нее, глядя ей в глаза, словно желая увидеть в них поощрение. Джоан почувствовала, как что-то внутри нее натягивается.
– Еще, – произнес он тем же низким, хрипловатым тоном.
Джоан двинулась вниз одновременно с тем, как он рванулся вперед. Напряжение у нее внутри усилилось и стало не таким приятным. Она неуверенно посмотрела на него:
– Тристан?
– Я знаю.
Он положил руку на ее живот и большим пальцем раздвинул завитки, прикрывавшие то место, где его тело встретилось с ее телом.
– Позволь мне помочь. Просто сосредоточься на ощущениях…
Он говорил успокаивающе, но в его голосе слышалось внутреннее волнение. Несколько мгновений Джоан лежала неподвижно, сосредоточиваясь на каждом движении его большого пальца, который поглаживал и описывал круги. В ее венах снова стал нарастать жар. Наконец она вздохнула и толкнула бедра вперед – и обнаружила, что все это время Тристан продолжал медленно продвигаться глубже. Казалось, происходящее заворожило Тристана. Его длинные волосы упали на лицо. Он смотрел на место соединения их тел, и Джоан почти физически ощущала жар его взгляда. Она посмотрела туда же. То, что она увидела, ее шокировало и одновременно еще больше возбудило: рука Тристана лежала на бледной коже ее бедра, пальцы раздвигали завитки вокруг ее лона, его плоть постепенно входила в нее дюйм за дюймом.
– Почти… – напряженно прохрипел Тристан.
Его прикосновения стали чуть грубее, Джоан содрогалась и ахала, чувствуя, как через тело проходят новые импульсы возбуждения. Она запрокинула голову и подняла ноги по сторонам от его бедер, он сделал резкое движение вперед и погрузился в нее полностью.
Джоан задрожала, ощущая наполненность и растяжение так остро, что ей казалось, что она рассыплется на кусочки, если кто-то из них шевельнется. По-видимому, Тристан чувствовал нечто подобное, потому что несколько мгновений он не двигался, одной рукой держа ее за бедро, в то время как его другая рука, напряженная, лежала на ее холмике. Он свесил голову, словно ему было трудно дышать.
Наконец он поднял свои горящие глаза, встретился взглядом с Джоан и прошептал:
– Теперь ты моя. Моя прекрасная, великолепная Джоан.
Все еще обнимая ее, он начал двигаться, покачиваясь взад-вперед, двигаясь внутрь и наружу, сначала медленно и осторожно, но затем все более энергично и настойчиво. У Джоан пропало ощущение, что она разорвется на кусочки, теперь она не хотела, чтобы он ее оставлял. Она обхватила бедра Тристана ногами, побуждая войти в нее еще сильнее и глубже. Он дразнил ее пальцами и легко прикусывал грудь зубами, пока она не начала лихорадочно извиваться под ним.
– Тристан! – пробормотала она, тяжело дыша. – Я хочу… мне нужно… – Она чувствовала, что в ней нарастает нечто одновременно пугающее и жизненно необходимое и очень, очень близкое…
– Боже! – выдохнул Тристан.
Он сомкнул губы вокруг ее соска и сильно втянул. Его бедра поднимались и опускались на нее, он наполнял ее своей твердостью, отступал и наполнял снова. Потом захватил пальцами чувствительный бугорок, средоточие ее ощущений, и сжал его так крепко, что Джоан показалось, будто она слепнет, а в следующее мгновение у нее внутри что-то взорвалось и поднимавшееся в ней напряжение разрядилось нарастающими волнами, которые, казалось, прошли по всем мышцам тела. Когда охватившее ее напряжение спало, Тристан подался вперед, прижимая Джоан к себе, и, издав резкий стон, навалился на нее всем весом. Она почувствовала, как его плоть внутри у нее еще больше увеличивается. Через несколько мгновений Джоан, сомкнув вокруг него руки, прошептала:
– Это… был оргазм, да?
Тристан хмыкнул:
– Не просто оргазм. Боже праведный, я думал, что потеряю сознание.
Джоан потянулась в инстинктивном женском удовлетворении. Ей нравилось, как он задержал дыхание и прижал свои бедра к ее, словно ему так же не хотелось отделяться от нее, как ей – от него.
– Значит, так бывает не всегда, когда ты занимаешься с женщиной любовью?
– Никогда в жизни, даже в воображении, у меня не было такого, как сейчас. – Тристан поцеловал ее долгим, медленным поцелуем, как если бы у них было сколько угодно времени. – И ведь это был только твой первый раз.
Джоан покраснела.
– Значит, мы будем заниматься этим снова?
– И не раз. Пока я не выучу все до последней хитрости, которые приводят тебя в неистовство. – Он усмехнулся лениво, расслабленно. И его усмешка проняла Джоан до самого сердца. – Но не сегодня ночью.
– Ох! – Джоан ахнула, внезапно вспомнив, где они находятся, и от волнения у нее даже рот открылся. – Нас же могут в любой момент обнаружить!
Тристан пожал плечами.
– Маловероятно. Но нам нужно вернуться в зал, пока тебя кто-нибудь не хватился.
Он еще раз поцеловал ее напоследок, потом отодвинулся и встал. Когда их тела разделились, Джоан вздохнула, но потом вид Тристана в панталонах, спущенных до колен, и распахнутой рубашке, ее рассмешил.
– Распутная девица, – с улыбкой сказал Тристан, подтянул панталоны, застегнул их, потом достал из жилетного кармана носовой платок и осторожно прижал его меж бедер Джоан. – Вот, возьми. Тебе больно?
Она замотала головой. На его лице отразилось облегчение. Он еще раз слегка погладил ладонью ту часть ее тела, которую в «Пятидесяти способах согрешить» называют «киской», потом помог Джоан подняться с дивана.
После того как ее корсет был затянут и платье расправлено, Тристан стал застегивать пуговицы у нее на спине.
– Честное слово, расстегивать твое платье куда приятнее, – прошептал он.
– Думаю, это наказание, которое человек должен понести за столь порочное поведение на балу.
Она еще раз расправила юбки, надеясь, что они не слишком помялись. Тристан, оправляя одежду на себе, тихонько рассмеялся. Джоан подошла к висящему над камином зеркалу, чтобы поправить прическу. Слава богу, что сегодня вечером Полли уложила ее волосы в простой узел. Если бы ей пришлось поправлять косы и локоны, прическа бы ее сразу выдала.
– А мы были порочными? – Тристан обнял ее, пока она втыкала в прическу последнюю шпильку. – Тебя терзает чувство вины?
Джоан вспыхнула:
– Нет. Во всяком случае, наверное, не так сильно, как должно было бы.
Он серьезно посмотрел на нее в зеркале.
– А как сильно должно было бы?
Румянец, покрывавший ее щеки, распространился и на шею.
– Наверное, это зависит от того, что последует дальше.
Это был тот самый момент. Тристан оставался рядом с ней на протяжении всего вечера, у всех на виду. Он заявил, что без ума от нее, называл ее великолепной, чарующей и дорогой. Он занимался с ней любовью и сказал, что это было ни с чем не сравнимо. И теперь у него есть возможность упасть на колени, поклясться, что его сердце принадлежит ей, попросить ее выйти за него замуж и пообещать, что они будут жить долго и счастливо.
Многозначительную паузу прервал полный паники голос Эванджелины:
– Джоан! Джоан!
Ни Джоан, ни Тристан не успели ответить, как ручку двери яростно дернули. Через мгновение дверь распахнулась, и тетя Джоан почти влетела в комнату, а сразу вслед за ней вошел сэр Ричард. Увидев их, все еще в объятиях друг друга, Эванджелина вскричала, прижимая руку к сердцу:
– О мой бог! Ричард!
– Какого дьявола вы тут делаете? – зловещим тоном спросил сэр Ричард у Тристана.
Тристан посмотрел на Джоан, а она посмотрела на него.
– А на что это похоже? – спросил Тристан.
Больше он ничего не сказал, хотя, казалось, все в комнате чего-то ждали. Джоан начала чувствовать себя неуютно. Может быть, она его неправильно поняла? Или неправильно расслышала? Ведь если он ее любит, то самое время в этом признаться…
– Джоан! – Голос Эванджелины звучал так, словно она была на грани слез. – Нам нужно уходить.
Тристан сразу же отпустил Джоан.
– Спокойной ночи, дорогая. – Он поймал ее руку и легко коснулся губами костяшек ее пальцев. Потом мягко добавил: – Увидимся позже.
– Спокойной ночи, – сказала она с дрожащей улыбкой.
Она верила, что не ошиблась в нем. Все сложится хорошо. Должно сложиться хорошо. Ведь так?
Эванджелина схватила ее за запястье и потащила за собой по коридору, по дороге она пару раз вытерла глаза. Джоан оглянулась, но не увидела в коридоре позади них ни Тристана, ни сэра Ричарда. В холле Эванджелина велела лакею, чтобы подали их экипаж, прикрикнув, чтобы он поторопился. Другой слуга поспешил принести их накидки, после чего тетя чуть ли не вытолкала Джоан за дверь. Когда они уже сидели вдвоем в экипаже, Эванджелина сказала:
– Я очень надеюсь, что мои страхи беспочвенны. Надеюсь, что моим доверием не злоупотребили. – Ее голос дрогнул. – Надеюсь, не случилось ничего ужасного, в чем мне придется признаваться твоим родителям.
Джоан была рада, что темнота скрывает ее лицо.
– Конечно, нет.
– Когда я посоветовала тебе позволить ему тебя поцеловать, мне и в голову не приходило, что ты уйдешь с бала, где десятки людей заметят ваше отсутствие! Я вовсе не имела в виду, что тебе стоит вести себя неблагоразумно. Он мог бы поцеловать тебя в момент уединения, например, за углом или за живой изгородью, но не должен был уводить тебя в самую безлюдную часть дома, так, чтобы все сделали из этого наихудшие выводы!
На этот раз Джоан отчетливо услышала в полном страдания голосе Эванджелины всхлип и почувствовала себя виноватой. Как бы она этого ни желала, ей в действительности было нечего сказать в свое оправдание. Она не могла возразить, что ничего не произошло, потому что на самом-то деле произошло, еще как! Не могла отмахнуться от опасений, что их уход привлек внимание сплетников и просто любопытных, потому что точно знала, что так наверняка и было. Мало того, что она и Тристан выше среднего роста, так еще ее сегодняшнее платье привлекло к ней всеобщее внимание. Джоан знала, что на балу отметили, что Тристан держался рядом с ней, хотя она никогда об этом не жалела, – разве только сейчас. Кто-нибудь обязательно начнет шептаться, а потом сплетни разойдутся по всему Лондону. Печально известный лорд Берк соблазнил дочь добродетельной леди Беннет! По спине Джоан пробежал холодок начинающейся паники: она вдруг осознала, что об этом обязательно услышит ее мать.
– Мне очень, очень жаль, – сказала Джоан тете. – Я не думала… Во всяком случае, не задумалась как следует. На самом деле он мне не сказал, что мы удираем с бала, просто взял меня за руку, а потом… – Она заморгала, теперь и у нее выступили слезы. – Но я хотела с ним пойти. Он в самом деле меня поцеловал. Эванджелина…
Ее тетя издала звук, похожий на сдавленный всхлип.
– И это было так прекрасно, – мечтательно проговорила Джоан. – Я его люблю. И думаю, что он меня любит.
– Он это сказал? – с тревогой спросила Эванджелина, подавшись вперед. – Дорогая моя, если он объяснился, то все это кончится хорошо. Твой отец разрешит этот брак, если твое сердце затронуто. А твоя мать поймет, что лорд Берк – хорошая партия. Это очень выгодный союз для обеих сторон. Скажи мне, что он сделал тебе предложение или хотя бы что-то пообещал, и я сразу же перестану допекать тебя своими речами.
– Нет, – тихо пролепетала Джоан. – Конкретно о браке он не говорил.
Эванджелина откинулась на спинку сиденья и закрыта лицо руками.
– Тогда мне не нужно тратить время на беспокойство о том, застрелит ли его Ричард. Если Ричард этого не сделает, это сделаю я.
– О нет! – ахнула Джоан. – Почему?
– Джоан, – в голосе ее тети появились резкие нотки, – ты не настолько наивна!
– Но я хочу выйти за него замуж! – возразила Джоан.
– Очень на это надеюсь. Может статься, что у тебя не будет другого выбора.
– Я могу сказать, что мне стало нехорошо и я удалилась одна в дамскую комнату, – предложила Джоан не столько ради себя, сколько ради тети.
– Я искала тебя там! – отрезала Эванджелина. – Одна молодая леди наступила на оборку своего платья и оторвала ее. Несколько леди в дамской комнате успокаивали ее и помогали зашить платье. Они знают, что тебя там не было.
– Ну, может быть, я нашла пустую комнату, чтобы посидеть в тишине, потому что у меня заболела голова?
– Многие заметили отсутствие лорда Берка. Как ты объяснишь это совпадение? Особенно после того, как он оказывал тебе внимание? Для всех это выглядело так, как если бы он заявлял о своих намерениях. А потом вы оба исчезли. И ты, хитрая лиса, чтобы отвлечь мое внимание, уговорила меня танцевать с сэром Ричардом!
Джоан тут же возразила:
– Нет! Не поэтому! Я понятия не имела, что Тристан и я… Я только хотела, чтобы вы танцевали и развлекались.
Эванджелина вздохнула.
– В конце концов все это не имеет никакого значения. Дорогая моя, ты попалась. Это говорю тебе я, поскольку совершила точно такую же ошибку и тщетно искала выход.
Джоан закусила губу. Экипаж свернул на Саут-Одли-стрит.
– Что вы расскажете моим родителям?
Эванджелина не ответила. Она ехала в карете лицом по направлению движения, и ее взгляд был прикован к окну. При свете уличных фонарей ее лицо выглядело бледным, но внезапно она, казалось, окаменела.
– Эванджелина! – Джоан наклонилась вперед и дотронулась до руки тети. – Вам плохо?
– Еще нет, – ответила та сдавленным голосом. – Твои родители вернулись.
