Глава 16
Когда вернулась Эванджелина, Джоан все еще стояла как столб.
– О, неужели лорд Берк уже ушел? – спросила тетя, но тон ее был далеко не разочарованным, а глаза смотрели с живостью.
Уже? Он ведь и так пробыл здесь слишком долго!
– Да.
– Жаль, что я упустила возможность с ним попрощаться. Приятно побеседовали?
– Наверное.
Джоан нахмурилась. Поначалу казалось, что все будет так же, как бывало всякий раз, когда она с ним разговаривала: он сбивал ее с толку и одновременно приводил в бешенство. Потом настал момент, когда он посмотрел на нее не так, как всегда. Как будто он увидел в ней нечто большее, чем просто упрямую особу, как будто действительно хотел ее поцеловать, не для того, чтобы заставить ее замолчать или чтобы выиграть пари. Он сказал, что никогда бы не смог ее оскорбить, что он ругал только ее вкус в одежде, и по выражению его лица было понятно, что он говорил искренне. В тот момент Джоан подумала, что, возможно, она окажется в большом долгу перед Дугласом за то, что он попросил лорда Берка присматривать за ней.
Но потом он снова стал таким, как раньше, стал провоцировать ее, чтобы она его ударила, да не один раз, а несколько. Если бы мать это видела, она бы просто ужаснулась. Хотя не так сильно, как если бы узнала, что Джоан согласилась с ним танцевать и отправиться на прогулку в коляске. И ее ждут большие неприятности, когда мать узнает о том, что дочь разъезжает по Гайд-парку в коляске с лордом Берком… О, после такого события в Корнуолл полетят десятки писем от светских сплетниц, подруг ее матери.
И все же катание по парку – это нечто совершенно обыденное. Когда лорд Берк попросил об этом так настойчиво, в животе у Джоан запорхали бабочки. Если бы, убеждая согласиться, он попытался ее поцеловать… Черт бы его побрал, это бы сработало! Каким бы он ни был несносным, Джоан не могла избавиться от воспоминания о том поцелуе на балу у леди Малькольм. И не могла не вспоминать, как он выглядел, когда говорил, что ни за что бы не отозвался плохо о ее лице. У нее в голове звучали советы Абигайль и предположения Пенелопы, что иногда даже самые беспутные повесы влюбляются и остепеняются. Если уж на то пошло, именно это произошло с ее отцом. И если она будет задаваться вопросом, не может ли это произойти с лордом Берком, что в этом плохого? И разве плохо, если она будет его поощрять, если он проявит хоть какие-то признаки того, что исправляется и влюбляется в нее? Он такой привлекательный, высокий, сильный и так хорошо танцует. От него даже пахнет приятно – она в смятении обнаружила это, когда чуть было не упала на него и вдохнула аромат его мыла для бритья.
Джоан вздохнула. Маловероятно, что, если он когда-нибудь исправится, она об этом узнает. Наверное, он уделял ей так много внимания под влиянием короткого момента легкомыслия. А на ее грудь он пялился потому, что он повеса, для него любая грудь «восхитительна». Джоан вдруг снова на него рассердилась. Если уж ей наконец удалось стать предметом ухаживаний повесы, то почему это не может быть милый, обаятельный повеса? Когда лорд Берк предложил ударить его по лицу, ей потребовались немалая выдержка и самообладание, чтобы не ухватиться с готовностью за это предложение.
Вдруг Эванджелина совершенно неожиданно спросила:
– Пытаемся заставить лорда Берка сделать предложение?
Тетя уже снова села в кресло и, по-видимому, догадалась, что занимало мысли ее племянницы.
Джоан густо покраснела.
– Нет!
Видя столь бурную реакцию, Эванджелина удивленно подняла брови. Джоан постаралась говорить спокойнее:
– Пф-ф! Что за странная мысль? Я не думаю, что он из тех, кто женится. Думаю, с возрастом он превратится в одного из старых развратников, которые пялятся на горничных и которых добродетельные женщины избегают.
– Что ж, вероятно, некоторые не столь добродетельные женщины будут этому очень рады.
Джоан потрясение воззрилась на тетю.
– Эванджелина!
Ее тетя нисколько не смутилась.
– Что? Он красивый дьявол. Какие плечи! А эта ямочка, которая появляется, когда он улыбается… Да, пожалуй, он несколько необуздан, но, дорогая моя, необузданные мужчины могут со временем остепениться, а скучные мужчины остаются скучными всю жизнь. Ты бы хотела выйти замуж за скучного мужчину?
– Нет, но…
– Виконт Берк – далеко не худший вариант для тебя, – подчеркнула Эванджелина. – И с ним тебе точно не нужно будет волноваться, что он женится на тебе ради приданого.
Джоан фыркнула:
– Он не нуждается в деньгах!
– Нет, конечно. И думаю, у этого человека сильная воля. Если он сделает тебе предложение, то потому, что очень сильно тебя хочет.
От всех этих мыслей и разговоров о Тристане Берке у Джоан разболелась голова. Хуже того, у нее разболелось еще и сердце, что ей совсем не понравилось. Она уже пережила несколько увлечений, все они заканчивались ничем. Всякий раз это стоило ей нескольких дней слез и переживаний, но потом она не могла даже вспомнить, чем тот джентльмен вообще привлек ее внимание. Когда мать собиралась представить ей очередного приличного респектабельного джентльмена, Джоан всякий раз ждала его визита с надеждой, но когда он являлся, не могла дождаться, когда же он уйдет. Стоило ей только найти какого-то мужчину интересным, он тут же начинал ухаживать за другой, а когда какой-нибудь джентльмен проявлял к ней интерес, пусть даже легкий и скоротечный, она очень быстро понимала, насколько он скучный. Джоан не могла себе представить, что Тристан Берк мог бы сейчас превратиться в скучного, но все равно не хотела, чтобы он обратил свою озорную улыбку и смертельно опасное обаяние на какую-то другую девушку.
Она попыталась направить свои мысли в более безопасное русло и твердо сказала:
– Тетя Эванджелина, он не хочет на мне жениться. Я не думаю, что он вообще когда-нибудь на ком-то женится. А мне он уделяет внимание только потому, что Дуглас заставил его пообещать…
Эванджелина улыбнулась.
– Ты всерьез думаешь, что он бы стал выполнять это обещание, если бы считал тебя противной?
– Ну может быть. Однажды он упомянул, что не может устоять, чтобы не принять вызов. – Джоан почувствовала, что снова краснеет. – Это значит, что он воспринимает меня как вызов, а не видит во мне потенциальную невесту. Между «не противная» и «очень хочу на ней жениться» – огромная разница. Я вас уверяю, он не собирается на мне жениться.
– Конечно, если ты будешь обрывать его всякий раз, когда он делает тебе комплимент.
Джоан была потрясена.
– Он не сделал мне ни одного комплимента!
Да, он сказал, что она наконец надела платье, которое ее не уродует, но вряд ли это можно считать настоящим комплиментом, даже если он и ухитрился сделать так, что это прозвучало как комплимент.
– Если бы он это сделал, я… – «Я, наверное, упала бы, потому что была бы потрясена, – подумала Джоан. – И потому что у меня от восторга закружилась бы голова». – Я бы его очень вежливо поблагодарила.
Эванджелина негромко рассмеялась.
– Дорогое мое дитя, одно то, как он на тебя смотрел, уже было комплиментом.
Джоан открыта было рот, чтобы возразить, да так и замерла. Потом поджала губы и откинулась на спинку дивана. Спорить тут было не о чем. Ведь не может леди благодарить джентльмена за то, как он на нее смотрит, даже если от его взгляда у нее мурашки бегут по коже. Наверное, ей следовало дать ему пощечину, если его взгляд так ее волнует.
Хотя… это могло бы ему даже понравиться. Когда она его ударила, у него загорелись глаза.
– Но что еще важнее, я думаю, он тебе нравится. Когда ты с ним разговариваешь, твое лицо оживляется, я никогда не видела тебя такой.
– Не понимаю, почему мы вообще это обсуждаем, – сказала Джоан и принялась энергично помешивать остывший чай. – Мои родители никогда его не одобрят. Так что даже если он приползет к нашему дому на коленях и будет просить у отца моей руки, его ждет разочарование.
Эванджелина снова едва заметно улыбнулась.
– Ты сама знаешь, что это неправда. Если он – или любой другой поклонник – тебе в самом деле понравится, ты должна сказать об этом своим родителям. Ни один из них не хочет, чтобы ты была несчастлива или осталась одинокой. Джоан, я просто не могу поверить, что они не позволят тебе выйти замуж за того, кого ты по-настоящему любишь.
Джоан сглотнула. Действительно, было трудно представить, чтобы отец отказал ей в подобной ситуации. Но вот насчет матери она не была так уверена. Она тихо сказала:
– Это не имеет значения. Во всяком случае, сейчас.
– Просто помни о том, что я сказала, – мягко проговорила Эванджелина. – Не позволяй, чтобы страх перед матерью управлял твоим сердцем.
– Я не боюсь матери. – Джоан помолчала. Она ее не боится, просто немного нервничает, когда нужно рассказать матери некоторые вещи. – Если бы я питала к лорду Берку какие-то нежные чувства, не говоря уже об истинной любви, и если бы он проявлял какое-то ответное чувство ко мне, даже до такой степени, что захотел бы на мне жениться, уверяю вас, я бы попросила папу согласиться принять его предложение. Но при том, как дело обстоит сейчас, я не вижу смысла рассказывать кому-то из родителей про лорда Берка. – Джоан с ужасом представила, как Эванджелина пишет ее отцу письмо в поддержку еще не случившегося сватовства лорда Берка и какой фурор это письмо производит. – И надеюсь, вы тоже им не расскажете! – поспешно добавила она с жаром.
Эванджелина поморщилась, и Джоан тут же пожалела о своей горячности. Тетя мягко сказала:
– Дорогая, а я меньше всех на свете склонна настаивать, чтобы ты выходила замуж вопреки своему сердцу. Извини, Джоан, я не хотела тебя расстраивать. Не буду больше беспокоить тебя разговорами на эту тему.
Эванджелина встала и вышла из комнаты еще до того, как Джоан успела придумать, что сказать в ответ. Она со стоном поставила чашку на стол, опустила голову и закрыта лицо руками. Какая катастрофа! И о чем она только думала! Ведь не только Эванджелина решит, что она пытается заполучить лорда Берка в мужья, особенно после того, как они увидят, что она катается с ним в коляске и танцует. Наверное, она сошла с ума, раз в ответ на его приглашение не произнесла громко и решительно «нет». Она не только не отказалась, но и – Джоан глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, потому что ее пульс сбился с ритма, – но и ждала с нетерпением и того и другого.
Значит, чтобы привести в порядок нервы и поднять настроение, ей остается сделать одно. Существует только один надежный способ отвлечься от волнений и успокоиться, и Джоан уже почувствовала себя лучше только оттого, что подумала о нем. Этот способ – отправиться по магазинам.
К счастью, на Абигайль Уэстон можно было рассчитывать. С Пенелопой очень весело, но ее внимание вечно привлекает все самое шокирующее и вызывающее. А вот Абигайль более вдумчивая и помнит, что нужно вести себя прилично, наверное, именно поэтому ей разрешили пойти на прогулку по Бонд-стрит, а ее сестре – нет. Как выяснилось, Пенелопа быта беспечна, и мать застукала ее за чтением «Пятидесяти способов согрешить».
– Она сама виновата, что мама поймала ее за этим делом, – сказала Абигайль. Девушки шли рука об руку в нескольких шагах позади миссис Таунсенд. – Я ведь ее предупреждала, что мама должна с минуты на минуту вернуться домой.
– Она что, читала это в гостиной? – спросила Джоан не в силах поверить в такое безрассудство.
Абигайль кивнула.
– Наглость ужасная! Она устроилась на подоконнике с чашкой чая и тарелкой бисквитов. Конечно, мама увидела ее с улицы, а когда она вошла в комнату и спросила, что Пен читает, эта дурочка попыталась соврать.
– О Боже, – прошептала Джоан.
– Так что теперь мама знает, что Пен таскала у нее предыдущие выпуски. А ты знаешь, про что был последний.
Джоан даже слишком отчетливо помнила приключение леди Констанс с озабоченным лордом Эверардом. При мысли о том, что сказала бы ее собственная мать, если бы узнала, что она это читала, у Джоан мурашки бежали по спине.
– И на сколько времени она наказана?
– На неделю. Мама запретила ей посещать любые балы и вечеринки. Ей вообще не разрешается никуда выходить из дома, кроме как в церковь. Мама распечатывает все ее письма.
– Но тебе-то как удалось избежать неприятностей? – спросила Джоан. Она и впрямь была озадачена, ведь миссис Уэстон должна понимать, что Абигайль наверняка знает обо всем, что делает Пенелопа.
Щеки подруги немного покраснели.
– Пенелопа клялась и божилась, что я в этом не участвовала, что она прятала от меня эту книгу. Я не думала, что на маму это подействует, но почему-то она поверила. Мне она только сделала внушение, чтобы я не вздумала последовать примеру сестры. И вот Пен взяла с меня обещание, что за это я буду тайком приносить в дом новые выпуски. За ней-то мама теперь будет следить, как ястреб.
Джоан усмехнулась.
– Сначала я удивилась, что она повела себя так самоотверженно, но теперь я начинаю это понимать, – сказала она.
– Ну да, очень самоотверженно. – Абигайль криво улыбнулась. – Она сама виновата, что попалась, но я ей благодарна, что меня не заперли в доме, как ее. Проблема только в том, что она клянчит, чтобы я раздобыта новый выпуск, а я не знаю, как его заполучить, чтобы мама не засекла и меня тоже. А если мама узнает, что мы обе ей врали, и Пен, и я… – Абигайль поежилась. – Ох, Джоан, мне так не хочется умереть молодой.
Джоан поперхнулась смехом.
– О, никогда! Даже моя мать не убила бы меня, а просто заточила бы в монастырь до тех пор, пока я не стану слишком старой, чтобы интересоваться неприличными рассказами.
Абигайль улыбнулась.
– Точно. Но если я не принесу что-нибудь интересненькое, Пен на самом деле меня убьет просто от скуки. – Абигайль с тоской покосилась в сторону Мэдокс-стрит, которую они как раз проходили. – Но я никак не могу ускользнуть, чтобы разузнать, не появились ли новые выпуски, – Оливия обязательно заподозрит неладное.
Джоан упорно сопротивлялась искушению посмотреть на невзрачную книжную лавку, куда за ней последовал Тристан Берк. Последовал исключительно с целью оскорблять ее и действовать ей на нервы.
– Не надо, не рискуй. Возможно, у меня будет способ раздобыть эти книжки без всякой опасности для нас обеих.
– Что-о? – Лицо Абигайль засияло. – Как?
Джоан с опаской посмотрела на спину миссис Таунсенд. Казалось, молодая вдова совсем не обращала на них внимания, да и Абигайль клялась, что Оливия в любом случае сохранит их секреты, но Джоан не была в этом так уверена. Она понизила голос:
– Не важно как, это еще может не сработать. Но если все получится, обещаю поделиться выпусками с тобой и бедняжкой Пен.
У Абигайль расширились глаза.
– О! Неужели ты хочешь сказать, что тетя тебе позволяет…
– Тсс! – Джоан яростно ущипнула ее за руку. – Можно подумать, я стану спрашивать у нее разрешения!
Папа заставил ее так же, как и меня, дать слово, что она будет себя хорошо вести. И я очень сомневаюсь, что даже Эванджелина сочтет «Пятьдесят способов согрешить» подобающим чтением для молодой леди.
– Как ты можешь быть в этом уверена? Мы не знаем, может быть, она и есть автор.
– Абигайль! – выдохнула Джоан в ужасе.
Подруга опустила голову.
– Извини, это, конечно, было ужасно бестактно с моей стороны. Но тебе не кажется, что леди Констанс мечтает, чтобы ее раскрыли?
– Ты имеешь в виду, чтобы о ней узнал весь Лондон, а не только тот джентльмен, о котором идет речь в очередном выпуске?
Абигайль насмешливо фыркнула.
– Конечно! Она не может не понимать, что заниматься такими делами в опере – значит искушать судьбу Как-то вечером я подслушала разговор леди Уиллетс с леди Моултер. Они обе были на том спектакле, когда у скрипача сломался смычок, и обе говорили, что правда слышали такие стоны, как будто человек… э-э… как будто он при смерти. Должно быть, она сидела очень близко от них.
– Но кто издавал такие стоны? Кто такая Констанс и кто такие сэр Галлант и сэр Эверард?
– Я уверена, что сэр Галлант – это сэр Перри Коул, – заявила Абигайль. – Это должен быть он! Слышали, как он признавался, что обожает оперу. И он – красивый военный, потерявший руку. Все сходится, это должен быть сэр Перри Коул.
– Однако он заявлял, что в тот вечер не был в опере. Если все на самом деле было так, как слышала леди Уиллетс, он должен был находиться там.
Абигайль покачала головой.
– Может быть, он лжет, чтобы скрыть правду. Но кто скрывается под именем лорда Эверарда, я понятия не имею. – Она нахмурилась. – Наверняка половина мужчин в Лондоне это знают. Думаю, Джейми тоже знает. – Она схватила Джоан за руку. – И лорд Берк должен знать!
По какой-то неведомой причине Джоан покраснела.
– Сомневаюсь, – пролепетала она. – Не думаю, что он читает эти книжки.
Абигайль встала как вкопанная.
– Ты его спрашивала? Ой, Джоан, как здорово! Это он раздобудет для нас новые выпуски, правда?
– Ничего не получится, если ты будешь кричать об этом на всю Бонд-стрит! – прошипела Джоан почти беззвучно. – Может быть, он и возьмет их для меня – если, конечно, слову этого несносного типа можно верить, но я уверена на сто процентов, что он не знает, что это.
– Но почему? – Миссис Таунсенд оглянулась и посмотрела на них с любопытством. Абигайль, спохватившись, понизила голос: – Откуда ты знаешь, что его это не интересует?
Джоан ответила честно:
– Если бы он прочитал тот выпуск, он бы меня немилосердно дразнил.
Уж если Тристан Берк только для того, чтобы заставить ее принять приглашение на танец, угрожал ее поцеловать, то что бы он потребовал за то, что раздобудет самый популярный в Лондоне эротический альманах? Джоан могла представить только одну причину, по которой он так легко, почти беззаботно, согласился достать ей новый выпуск: он не имел понятия, о чем эти рассказы.
– А-а. – Абигайль склонила голову набок. – Значит, твои отношения с его светлостью улучшились? Он больше не лорд Грубиян?
– Он по-прежнему грубиян, – быстро сказала Джоан. – Но, возможно… В общем, кажется, мы заключили перемирие.
– Он собирается принести тебе неприличные рассказы? – Глаза Абигайль светились весельем. – И это после того, как он поспорил на деньги, что если снова тебя поцелует, ты получишь от этого удовольствие. О, хотела бы я заключить такой мир с каким-нибудь красивым виконтом!
– Ты рассуждаешь, как Пенелопа.
Абигайль засмеялась.
– Бедная Пен, ей бы этот рассказ очень понравился. – Она посерьезнела. – Как ты думаешь, может, под именем лорда Эверарда выведен лорд Берк?
– Нет!
Услышав громкое восклицание Джоан, Оливия Таунсенд повернулась. Обе девушки тут же изобразили беззаботно-веселое выражение на лицах и помахали ей, но Абигайль, не переставая ослепительно улыбаться, процедила:
– Сказано с чувством!
Джоан не хотела представлять руки лорда Берка на теле леди Констанс. К сожалению, все остальное описание к нему подходило. Он крупный, сильный и неукротимый. Стал бы он шлепать женщину? Попросил бы ее, чтобы она ударила его в ответ? Когда Джоан его стукнула, причем по его требованию, ей показалось, что ему это понравилось. Стал бы он организовывать свидание с женщиной ради одной ночи удовольствия без всяких мыслей о дальнейших отношениях? Он твердо сказал, что у него нет связи с леди Эллиот, но факт остается фактом: в тот вечер на балу у леди Малькольм она сняла с себя панталоны для него. От одной только мысли, что лордом Эверардом был Тристан Берк, у Джоан совершенно испортилось настроение. Если он еще не состоит в связи с леди Констанс, то, возможно, это лишь вопрос времени.
Джоан нахмурилась.
– Гораздо вероятнее, что лорд Эверард – это лорд Хэммонд. Он похож на медведя, и я не могу себе представить, как женщина может вступить с ним в близость, если ей не будет позволено его отхлестать. Давай зайдем к мадам Картер, посмотрим, не появились ли нее новые шляпки.
Не дожидаясь ответа, Джоан отошла от Абигайль и сказала миссис Таунсенд, что они хотят посмотреть шляпки. В магазине спутниц Джоан привлекли шляпки самых модных фасонов, с пером на высокой тулье. Но Джоан слишком хорошо знала, что в такой шляпке она будет казаться еще выше. Она стала разглядывать шляпки более простых фасонов, выставленные на полках, сожалея, что не осмелится предложить подруге заглянуть в магазин мистера Сальваторе. Дневное платье, которое он для нее сшил, так ей понравилось, что она заказала еще несколько, но они пока не были готовы. Если новые платья не понравятся отцу, он может года на два лишить ее карманных денег. Джоан наконец-то нашла портного, который знает, как сшить одежду, которая ей пойдет, и хотела заказать больше таких нарядов. Если уж повседневное зеленое платье так сильно улучшило мнение лорда Берка о ее внешности, то как может подействовать бальное платье от мистера Сальваторе? Джоан надеялась, что к тому времени когда лорд Берк решит сопровождать ее на прогулке в карете, у нее появится хотя бы еще одно платье, выставляющее ее в лучшем свете.
Конечно, красивое платье будет скрыто накидкой, а шляпка будет прямо у него перед глазами. Джоан подняла голову и посмотрела на простую соломенную шляпку с более плоскими полями и невысокой тульей. Может быть, взять эту, с шелковой лентой и всего одним простым цветком?
Она огляделась, но приказчик был занят с Абигайль и миссис Таунсенд. Джоан знала, что Абигайль старается покупать миссис Таунсенд небольшие подарки, когда они ходят по магазинам, но ей каждый раз требовалось время, чтобы уговорить вдову принять подарок. Джоан подумала, что сегодня, возможно, это будет легче: миссис Таунсенд примеряла очень красивую шляпку, идеально подходившую к ее лицу в форме сердечка. Абигайль нахваливала шляпку, а приказчик, предвкушая продажу, согласно кивал и улыбался.
Продавщицы тем временем уделяли все внимание пожилой леди с двумя дочерьми. Молодые леди, судя по всему, требовательные покупательницы, были очень похожи друг на друга, Джоан никогда не видела двух таких похожих людей, обе были стройными, миниатюрными, с блестящими белокурыми кудрями и небесно-голубыми глазами. Их щедро украшенные, сшитые по последней моде платья представляли собой чудеса портновского искусства, сотворенные из полосатого розового шелка и светлых кружев. Обе девушки выглядели как ожившие иллюстрации из журнала Эккермана. Джоан не смогла сдержать легкий вздох зависти. Хотя ей очень нравилось ее новое зеленое платье и она даже чувствовала себя в нем немного привлекательной, ей было жаль, что она никогда не будет выглядеть так, как эти изящные ангелочки.
Одна из молодых леди подняла взгляд и заметила, что Джоан на них смотрит. Джоан вежливо кивнула и отвернулась к соломенной шляпке, но, к ее удивлению, леди направилась прямо к ней.
– Полагаю, вы – мисс Беннет? – сказала она. – Вы охотитесь за виконтом Берком, не так ли?
Услышав это брошенное в лицо обвинение, Джоан оторопело заморгала.
– Я… э-э…. нет, конечно!
– Вы дура, – ответила леди. Для столь нежного создания у нее был на удивление резкий голос. – Вы дура, что его хотите, и будете еще большей дурой, если его заполучите.
О Боже! Эта девица имеет на него виды? Джоан никогда еще не доводилось стать объектом зависти другой леди из-за ухаживаний какого-нибудь джентльмена. Хотя ей было даже лестно, что кто-то счел ее способной быть соперницей, причем именно из-за лорда Берка, она не знала, что на это сказать. Чувствуя себя неловко, Джоан огляделась по сторонам, но Абигайль все еще уговаривала миссис Таунсенд принять в подарок шляпку.
– Мне очень жаль, я не припоминаю, чтобы нас представляли друг другу…
– Я Элис Берк. Лорд Берк – мой кузен. – Щеки молодой леди немного порозовели, от этого она стала выглядеть еще более очаровательно, несмотря на то, что ее глаза зловеще сверкали. – И я его ненавижу.
Да, теперь Джоан вспомнила, обе сестры Берк были на несколько лет ее моложе и в этом году считались одними из самых красивых дебютанток на ярмарке невест. Ходили слухи, что мать запретила им выходить замуж за кого бы то ни было, чей титул ниже графа. Они обычно вращались не в тех кругах, которые предпочитали Беннеты, а поскольку были красавицами, то на балах никогда не томились у стенки, как Джоан и сестры Уэстон. Джоан знала, кто они такие, но до этой минуты их официально не представили друг другу. И эта встреча отнюдь не заставила ее пожалеть, что она не познакомилась с мисс Элис Берк или ее сестрой Кити раньше.
– Как поживаете, мисс Берк? – бодро проговорила она. – Приятно с вами познакомиться.
Наверняка Абигайль заметит, что происходит, и поспешит ей на выручку… впрочем, может быть, и не поспешит. В отличие от Пенелопы Абигайль была не из тех, кто в неловкой ситуации спешит вмешаться.
– Я уверена, ваша мать пришла бы в ужас, если бы увидела, как вы вешаетесь ему на шею, – продолжала мисс Берк так, словно не слышала Джоан. – Моя мать с ним разговаривает, только когда вынуждена это делать.
Джоан мысленно подивилась, кому же это могло прийти в голову, что она вешается на шею Тристану Берку Если уж на то пошло, она скорее пыталась его избегать. Такое уж ее невезение, что у людей сложилось совершенно противоположное мнение.
– Неужели? И кто же заставляет ее с ним разговаривать?
– Молите Бога, чтобы ваш отец не умер и не оставил вас на милость негодяев. – Губы мисс Берк задрожали, как будто она готова была расплакаться. – Маме вот уже несколько лет приходится регулярно общаться с лордом Берком, потому что наш отец умер и все унаследовал этот отвратительный человек.
– Какой ужас, – сочувственно сказала Джоан. – Я действительно каждый вечер молюсь, чтобы мой отец оставался в добром здравии, спасибо. – Хотя, если папа умрет, оставив главой семьи Дугласа, мама будет еще крепче держать его в узде. Она спросила себя: сочувствовала ли мисс Берк хотя бы немного своему кузену, который в гораздо более юном возрасте лишился обоих родителей? – Должно быть, вам ужасно тяжело не иметь возможности выйти в свет из страха встретиться с кузеном.
Элис Берк нахмурила брови в гримасе отвращения.
– Можно подумать, мы его испугаемся! Это он должен нас избегать! Я уверена, что все равно никто не хочет видеть его у себя.
– Конечно, это объясняет, почему его везде приглашают, – пробормотала Джоан под нос.
– Он ужасный человек, просто ужасный, – снова повторила Элис Берк. – Я всего лишь хотела вас предостеречь.
Джоан заморгала.
– Ужасный? – Одно дело, если тебе просто не нравятся манеры человека, но считать его просто ужасным… – Как так, мисс Берк?
– Он заставил нас уехать из дома и не позволяет вернуться. Мама его просила, умоляла, но он только рассмеялся ей в лицо и отказал. Как вы думаете, мисс Беннет, какой человек способен так поступить?
– Я думала, в доме обвалилась крыша. – Джоан нахмурилась, напрягая память. Она упрекнула Тристана Берка в том, что он живет в доме Дугласа, а он сказал, что у него нет выбора, что его дом в развалинах. – Он даже сам не может там жить.
Элис Берк скривила губы в презрительной ухмылке.
– Ремонт дома почти закончен. Мы с сестрой выросли в этом доме, с ним связаны все воспоминания о нашем дорогом отце. А наш кузен не позволяет нам вернуться. Я всегда мечтала, что мой свадебный завтрак будет устроен в нашей гостиной, но теперь это невозможно. Вот с каким человеком вы, мисс Беннет, танцевали.
Джоан поджала губы. Было трудно утверждать, что Тристан Берк является образцом джентльмена. Она могла представить, как он смеется и отказывает в просьбе, которая его раздражает. И Джоан смутно припоминала, что он когда-то говорил, что тетя и кузины его ненавидят, а он ненавидит их. Но то, что говорила мисс Берк, выглядело как злорадство, а Джоан почему-то не верилось, что Тристан Берк способен опуститься до такого уровня. Да и зачем?
– Спасибо за предупреждение, мисс Берк. С вашего разрешения, мне нужно подойти к моим подругам, они меня зовут. – Она наспех кивнула и направилась к Абигайль и миссис Таунсенд.
Разговор с Элис Берк испортил Джоан настроение. Чтобы скрыть это от подруг, она купила соломенную шляпку. Но выйдя из магазина, она притихла. Абигайль и миссис Таунсенд оживленно щебетали, обсуждая шляпку, которую Абигайль все-таки убедила вдову принять, а Джоан шла молча, предоставленная своим мыслям. Мог ли Тристан Берк в самом деле обойтись с кузинами и тетей так жестоко, как описала Элис Берк? То, что Джоан знала о мужчинах, она почерпнула в основном из общения с собственным братом. Вспоминая все случаи, когда они ссорились, она понимала, что между ее представлением о том, что значит жестоко, и представлением Дугласа лежала огромная пропасть. Мужчины просто мыслят иначе, чем женщины. Вероятно, мисс Берк с ее белокурыми кудрями и большими голубыми глазами просто совершенно не привыкла к тому, что представитель мужского пола отказывал ей хотя бы в чем-то, а тем более в том, чего она очень хочет. А лорд Берк, по-видимому, менее других мужчин восприимчив к женской чувствительности.
И все же смеяться в лицо матери, умоляющей разрешить ее детям вернуться в их дом, это слишком грубо даже для него. Не сказать, что он не смеялся в лицо Джоан, – смеялся, и не раз, и тогда она считала это очень грубым, даже когда дело касалось всяких пустяков вроде записки, которую она заставила Дугласа подписать. Но от этого контраст между его тогдашним поведением и тем, как он вел себя, придя к ним на чай, становился еще более резким. У них в гостях он казался восхищенным, интригующим, внимательным. А как он смотрел на нее, глядя из-под тяжелых век и чуть заметно улыбаясь своей порочной улыбкой!..
Джоан пробормотала нехорошее слово. Даже покупка новой шляпки не смогла отвлечь ее от мыслей о нем. Неужели в отношениях с джентльменами всегда так? Представляя в мечтах, что у нее есть ухажер, она даже не догадывалась, что иметь поклонника может быть таким испытанием. И лишь спустя несколько минут Джоан осознала, что начала думать о Тристане Берке как о поклоннике.