Глава 14

Музыканты, игравшие в открытом павильоне в этот вечер, дули в свои рожки и валторны как в оружие, нацеленное на уши и сердца брайтонской публики. И словно они тоже прониклись надеждой увидеть королевское семейство, оркестр открыл вечерние развлечения духоподъемной мелодией «Боже, храни королеву».

Пусть даже в отсутствие ее величества.

Кэролайн начала склоняться к мысли, что мисс Бакстер либо прирожденная лгунья, либо ее ввели в заблуждение.

Ничуть не смущенная очевидным отсутствием августейших персон, толпа разразилась одобрительными криками. Оркестр откликнулся заразительным военным ритмом, и публика начала разбиваться на пары, готовясь к танцам.

Кэролайн стояла с краю толпы, теснившейся вокруг павильона, с бокалом шампанского в руке, и хоть по-прежнему чувствовала себя не в своей тарелке, ей было намного лучше, чем на званом обеде прошлым вечером. Соленый ветерок с океана успокаивал ее, а количество собравшихся позволяло держаться в тени. Она еще не видела Дэвида, хотя внимательно рассмотрела каждого джентльмена выше ее ростом. Процесс занял не более минуты, учитывая, как мало мужчин могли похвастаться подобным преимуществом.

Миссис Толбертсон снова осталась дома, доверив дочерям присматривать друг за другом, хотя на этот раз отпустила их со строгим указанием избегать темных террас. Пенелопу почти сразу увлекли в бальный зал, так что за нежелание танцевать или лишний бокал осуждать Кэролайн было некому.

Словно для того чтобы проверить, так ли это, она поднесла к губам третий бокал шампанского и допила его, гадая, что будет, если она выпьет четвертый. Кэролайн все еще ощущала сухость во рту, и три первых бокала пали жертвой жажды, порожденной часами, проведенными на солнце. Не то чтобы она сожалела о том, как прошел день. Он явился откровением как в смысле удовольствия, которое она получала от компании Дэвида, так и сознания, что он достаточно беспокоится о ней, чтобы высказать это вслух, пусть даже в грубоватой форме. И даже потребовать, чтобы она плавала только с ним. Трудно сердиться на него за это.

Он вернул ей надежду, пусть даже эта надежда похожа на хрупкую вещицу, зажатую в ладонях, способных как раздавить ее, так и сберечь.

Кэролайн поставила бокал на ближайший поднос и прошлась взглядом по толпе, отыскивая знакомые лица и сестру. Вон и она, кружится в дальнем конце павильона в объятиях мистера Гамильтона. Рыжеволосый репортер увел у нее сестру, как только они появились в толпе, и Кэролайн порадовалась столь очевидной смене его симпатий. Вообще-то поведение Пенелопы в последние дни не могло не изумлять, если учесть годы, проведенные за чтением книг, и мучительное заикание, которое преследовало ее как несчастливое облако.

Но в этот вечер не было и намека на облака – ни на вечернем небе, подсвеченном закатом, ни на лице Пенелопы, с которого не сходила сияющая взволнованная улыбка. В свете фонарей, свисавших с потолка павильона с открытыми стенами, Пенелопа выглядела не просто счастливой – преображенной. Кэролайн не могла не признать, что посещение званого обеда у мисс Бакстер пошло на пользу по крайней мере одной из сестер Толбертсон.

Движение у ее локтя заставило ее сердце оглушительно забиться, и Кэролайн повернулась в радостном предвкушении. Но вместо Дэвида Кэмерона, которого она рассчитывала увидеть, в шаге от нее стоял незнакомый джентльмен. У него были карие глаза и нос с горбинкой. Хотя на вид ему было немногим больше двадцати, его волосы уже начали редеть на макушке, что не мешало им игриво завиваться около ушей.

– Добрый вечер, – сказал он, словно общение со слишком высокими девицами, подпиравшими стену на танцах, было для него обычным делом. – Мы еще не имели удовольствия быть официально представленными. Меня зовут Гейбриел Адамс.

– Мисс Кэролайн Толбертсон, – отозвалась Кэролайн, пытаясь скрыть замешательство. Его лицо казалось смутно знакомым, и, порывшись в памяти, она пришла к неутешительному выводу: мистер Адамс был одним из гостей на вечеринке мисс Бакстер.

И одним из тех, кто сделал глубокую затяжку, смакуя сигару с коноплей.

Прежде чем Кэролайн успела восстановить самообладание, улетевшее в дальний конец павильона при его непрошеном появлении, он одарил ее улыбкой, которая, казалось, делала его еще моложе.

– Могу я просить вас об удовольствии потанцевать с вами, мисс Толбертсон?

Дэвид появился в тот самый момент, когда оркестр перешел от бодрых маршей к быстрому вальсу, и вытянул шею, разыскивая леди, голова которой, как он знал, должна возвышаться над остальной публикой.

Он нашел ее практически сразу. На Кэролайн было все то же платье из муслина, усыпанного крохотными лиловыми цветочками, и ему пришло в голову, что у нее, похоже, нет ни одного платья, которое бы хорошо сидело на ее фигуре. Но все его мысли о платье исчезли, и предвкушение, которое он испытывал на пути сюда, превратилось в раздражение, когда он осознал, что она танцует.

К его удивлению, учитывая ее неуклюжесть, когда дело касалось светских тонкостей, Кэролайн вполне прилично танцевала, уверенно выполняя сложные па. Дэвид не узнал ее партнера, зато узнал выражение на его лице. Почти такое же было написано на физиономии Бренсона, наблюдавшего за парой с другого конца зала. Бедняга переминался с ноги на ногу и выглядел как щенок, у которого отняли его любимую палку.

– Добрый вечер, мистер Кэмерон. Вы кажетесь на удивление захваченным музыкой для того, кто не танцует.

Оторвав взгляд от Кэролайн и ее партнера, Дэвид обнаружил рядом с собой мисс Бакстер. Она тоже наблюдала за парой, кружившейся в вальсе. И тоже выглядела ошеломленной и не слишком довольной.

– Ну, то, что не танцую я, представляется мне куда менее необычным, чем то, что не танцуете вы, мисс Бакстер, – заметил он. – Как случилось, что джентльмены допустили это?

– Если вам так хочется знать, я обещала этот танец мистеру Адамсу, но он, похоже, совсем потерял голову. Не то чтобы я винила его в этом. Мисс Толбертсон, как я вижу, обладает незаурядной грацией, когда дело касается танцев. Кто бы мог подумать?

Дэвид насторожился. В конце концов, мисс Бакстер – часть праздной компании, которая третировала Кэролайн.

– Вы удивлены?

– Ну, она живет в Брайтоне, мистер Кэмерон. Не думаю, что у нее было много возможностей танцевать. И она слишком высокая. И потом, мистер Дермот говорил…

– Мистер Дермот – идиот, неспособный отличить бриллиант от лошадиного навоза.

Глаза мисс Бакстер расширились. Секунду она задумчиво взирала на него, затем уголки ее губ приподнялись.

– Надо будет запомнить это, – весело сказала она, – потому что я обожаю бриллианты.

Плечи Дэвида, напрягшиеся от ощущения угрозы, расслабились. Хотя рыжая, с тщательно уложенными локонами макушка мисс Бакстер находилась намного ниже его подбородка, сама она держалась со впечатляющей уверенностью – факт, который вызывал его восхищение, пусть даже этому чувству не хватало искренней симпатии. Даже если она ему пока не союзник в намерении изменить мнение отдыхающей публики о Кэролайн, это не означает, что не может им стать.

Он протянул руку.

– Не желаете потанцевать, мисс Бакстер?

Ее бледные щеки вспыхнули. Она бросила еще один многозначительный взгляд в сторону танцующей пары и вложила руку в его ладонь.

– С удовольствием.

Какое он все-таки бессердечное животное! Мисс Бакстер, несомненно, самая красивая из всех собравшихся здесь сегодня женщин. Она дочь виконта и, вне всякого сомнения, имеет приданое, способное разрешить любые финансовые проблемы, с которыми он когда-либо сталкивался.

Тем не менее, сделав по залу два круга с этой замечательной девушкой, Дэвид не чувствовал ничего, кроме нарастающего раздражения из-за того, что он не может находиться ближе к Кэролайн. Склонив голову, он вполуха внимал болтовне, которой его потчевала мисс Бакстер: что-то о ком-то, кто сделал что-то с кем-то, и почему так важно, чтобы они больше этого не делали, – и все это время пытался маневрировать, используя законы военной тактики, чтобы приблизиться к Кэролайн и ее партнеру. Так что, когда музыка наконец смолкла, он оказался рядом с ней.

Когда раздались бодрящие аккорды новой мелодии, Дэвид чуть ли не впихнул удивленную мисс Бакстер в объятия мистера Адамса, а Кэролайн выхватил и увлек в быстром танце. Тело ее казалось настолько податливым в его объятиях, что мысли сами собой направились в очень опасное русло.

– Это уже лишнее, – растягивая гласные, произнесла Кэролайн, и Дэвид догадался, что в число удовольствий, которым она предавалась сегодня вечером, входило несколько бокалов шампанского. – Мистер Адамс – приятный партнер, и я наслаждалась его компанией.

– Вам не нужны такие партнеры, пусть и приятные.

– Неужели? Кто вы такой, чтобы решать, что мне нужно? – Ее губы раздраженно сжались, напомнив Дэвиду, как целовал их прошлым вечером. Сейчас они выглядели тверже, чем ему запомнилось.

Впрочем, прошлым вечером они были подсвечены лунным сиянием и шептали его имя.

Он крутанул Кэролайн более энергично, чем требовалось.

– Вы все утро раздавали мне указания. Только справедливо, если я плачу вам тем же, высказывая свое мнение в вопросах, в которых я разбираюсь лучше, чтобы вы не сделали ошибку.

– Я умею танцевать, Дэвид. Это один из немногих уроков, преподанных мне матерью, которые усвоила.

Дэвид не мог не согласиться: Кэролайн танцевала действительно прекрасно. Даже сквозь слои ткани он мог чувствовать, как ее тело движется в идеальной гармонии с музыкой.

– Танцы чем-то похожи на поцелуи. Можно знать все движения, можно даже отработать их на практике, но конечный результат зависит от выбора партнера, который вам действительно подходит.

Кэролайн выгнула бровь.

– Мистер Адамс вполне прилично танцует.

– Вы назвали его приятным. Это не то чувство, которое должен возбуждать хороший партнер. – Он подался вперед, пока их тела не оказались в неприличной близости, разделенные только слоями одежды. – Например, вы бы назвали меня приятным партнером?

Тело Кэролайн затрепетало, она на мгновение сбилась с шага, но затем покачала головой:

– Не совсем.

– Мистер Адамс знает все фигуры, но не заставляет вас забыть о них. С подходящим партнером вы будет так захвачены танцем, что даже не задумаетесь, куда ставить ноги.

Кэролайн сглотнула.

– Похоже, вам это удается.

Дэвид кивнул, удовлетворенный тем, что она наконец поняла, о чем он.

– Вот чего вам надо искать в браке, Кэролайн. Не соглашайтесь на меньшее. Вам нужен партнер, который будет соответствовать вам по темпераменту, если вы хотите обрести семейное счастье.

Она устремила на него испытующий взгляд.

– А если я считаю, что уже нашла такого партнера?

На этот раз с шага сбился Дэвид. Ее слова задели нечто глубинное и примитивное в его сознании, но первую вспышку радости – и чисто мужского самодовольства – быстро сменили доводы рассудка. Он понял с внезапной ясностью, что Кэролайн смотрит на него примерно с тем же выражением, что было на лице Бренсона, когда тот наблюдал за ней.

И хотя от ее слов пульс участился, сознание отреагировало прямо противоположным образом. Когда Кэролайн исполняла платоническую роль, которую он ей отвел, было легче отрицать свои чувства, но теперь, когда она смотрела на него словно на порцию мороженого, Дэвида охватила паника.

Как он мог не видеть этого? Как мог упорно не замечать чувств, на которые она надеялась, в которых он не смел признаться даже себе? За последние одиннадцать лет он ни разу не позволил себе подойти к женщине настолько близко, чтобы задеть ее чувства или увлечься самому. Он убедил себя, что Кэролайн не представляет для него опасности, как друг, с которым легко контролировать свои низменные инстинкты.

И вот к чему это привело.

Угрызения совести чуть не сбили его с ног. Проклятье! Как случилось, что невинный флирт превратился в нечто гораздо более серьезное? Не могло быть сомнений, что означают ее слова. Она уверена, что он ее пара.

И не могло быть сомнений, каков должен быть его ответ.