Глава 13

Скоро Кэролайн стало ясно, что методика обучения Дэвида Кэмерона плаванию продумана недостаточно.

У нее был целый час, чтобы составить план занятий. Она намеревалась делать это так же, как ее отец, когда тот обучал ее плаванию, начав с каменистой отмели в двадцати ярдах от берега, чтобы можно было встать на ноги, если возникнет такая необходимость. Вначале они отработают движения рук, потом займутся ногами, и когда он овладеет тем и другим, проверят его навыки на глубине, сперва при низком приливе, а затем в более опасных водах.

Но, разрабатывая этот план, она не подумала о такой важной вещи, как одежда. Точнее об отсутствии таковой.

Когда Кэролайн появилась в бухте, Дэвид уже был там, все еще полностью одетый, но, завидев ее, бросил на берег кожаный ранец, который принес с собой, и начал стягивать куртку, а затем и рубашку. Видеть его раздевающимся на этом берегу при луне было достаточно захватывающим зрелищем. Но сейчас, при ярком солнечном свете, подчеркивающем всё великолепие и все несовершенства его тела, оказалось совсем другим делом.

Ее взгляд притянул небольшой шрам на груди слева, чуть выше поросли волос, которая, суживаясь, исчезала за поясом брюк, которые он в данный момент расстегивал.

– Вы должны остаться в них, – заявила она.

Дэвид усмехнулся, приподняв бровь.

– Вы уже видели меня в нижнем белье.

– Тогда было темно, – возразила Кэролайн, срываясь на пронзительные нотки. – И вы не предоставили мне выбора.

Его улыбка стала еще более озорной, но он убрал пальцы от пуговиц и вкрадчиво произнес, хотя его взгляд оставался острым:

– Выходит, я должен пожертвовать вполне приличными брюками, чтобы не оскорблять ваши чувства? Одежда стоит недешево. Вы должны понимать, что для меня это не просто забава, Кэролайн. Мне нужны деньги не меньше, чем вам.

Это признание обескуражило Кэролайн, но не настолько, чтобы поколебать ее решимость видеть его одетым во что-то более существенное, чем нижнее белье.

– Если вы выиграете соревнования, то сможете позволить себе дюжину новых брюк. Но вам не удастся победить без моей помощи, а вы ее не получите без соблюдения определенной степени скромности.

Дэвид тяжело вздохнул, направившись к воде в брюках с поднятыми в жесте отчаяния руками.

– Не сочтите за навязчивость, – крикнул он, полуобернувшись, – но как вы собираетесь учить меня плавать, если останетесь затянутой в корсет?

– Пусть это вас не волнует, – крикнула она в ответ, озабоченная той же мыслью. Хорошо еще, что платье, надетое на ней, застегивается спереди. Она бросила взгляд на Дэвида, который стоял по колено в прибое. – Отвернитесь. И постарайтесь размять мышцы. Ваше тело должно быть гибким, прежде чем мы приступим к тренировкам.

До ее ушей донесся низкий смешок, но Дэвид послушно отвернулся и начал картинно приседать и размахивать руками.

Удовлетворенная, что он по крайней мере готов следовать ее указаниям, Кэролайн подняла брошенный им ранец, размышляя над его словами. Почему-то она исходила из убеждения, что Дэвид вполне обеспечен. Учитывая жалкое состояние их собственных финансов, она могла понять его желание воспользоваться случаем, чтобы поправить свои дела.

Но этот факт лег дополнительным грузом на ее плечи, уже обремененные обещанием, которое она дала отцу. Хуже того, его искреннее объяснение, как обстоят дела, недвусмысленно указывало, что Дэвида Кэмерона нельзя рассматривать как удачную партию, несмотря на титул его отца и независимо от того, что от вида его обнаженной груди ее бросает в жар.

Не то чтобы это имело значение. Он ясно дал понять, что не интересуется ею в этом смысле.

В любом случае она здесь для того, чтобы научить Дэвида плавать, а не для того, чтобы убеждать сделать ей предложение. Если он не испытывает к ней желания, вряд ли она может это изменить. По крайней мере он смотрит на нее с уважением, а это больше, чем она видела от Дермота и его приятелей. Так что она будет наслаждаться мгновениями предложенной им дружбы и постарается быть храброй.

Или, по крайней мере, не расстраиваться.

Кэролайн зашла за большую скалу, возвышавшуюся над берегом, и разделась до сорочки, после чего пощупала пальцами хлопковую ткань на предмет плотности и нашла ее прискорбно недостаточной. Прошлой ночью темнота, возможно, скрывала отсутствие у нее женственных округлостей, но вряд ли это останется незамеченным при свете дня.

И все же Дэвид прав: она не может учить его плавать, облаченная в кринолин и корсет. Ее утянет под воду, как только она ступит в океан.

Кэролайн открыла ранец и порылась внутри. Туфли, платье, корсет. Напоминания о ночных событиях, которые не должны были случиться. Но она не могла заставить себя сожалеть об этом опыте. Особенно если учесть, что Дэвид позаботился о сохранении ее репутации, собрав брошенную одежду, и что она снова здесь, с ним.

Она вытащила платье, которое было на ней вчера вечером, и внимательно осмотрела. К синей сарже прилип песок и осколки ракушек, свидетельствуя о ее вчерашней глупости. Она надела это платье на обед к мисс Бакстер как щит в надежде уберечься от когтей праздной публики, собиравшейся летом в Брайтоне. Ткань платья, рассчитанного на более холодный сезон, была плотной и тяжелой, и, даже мокрая, оставалась непрозрачной. В конце концов, Дэвид пожертвовал своими брюками.

– У вас, случайно, нет ножа? – окликнула она его.

– Поищите в кармане куртки. – Его низкий чувственный голос перекрыл рокот прибоя.

Она выглянула из-за скалы и, убедившись, что он все еще стоит к ней спиной, выскочила за ножом. Орудуя им, она отрезала лишнюю ткань, насколько позволяли приличия, а затем облачилась в то, что осталось от платья. Но этого оказалось недостаточно. Лиф был слишком тесным для глубокого дыхания, обрезанный подол болтался где-то на уровне колен, что давало простор ногам, но открывало слишком много обнаженной плоти, доставляя ей дискомфорт.

Но это все же лучше, чем ничего.

Возможно, в конечном итоге именно поэтому дамы не плавают: не из-за отсутствия способностей или недостатка желания, а от избытка ткани в самых неподходящих местах. В сущности, у женщины, решившейся поплавать в присутствии мужчины, имелось только два выхода: утонуть или умереть от смущения.

Причем в обоих случаях довольно быстро.

Родись Кэролайн Толбертсон мужчиной, из нее получился бы отличный сержант.

Она выворачивала Дэвиду конечности самым бесцеремонным образом, командуя как новобранцем. Столь почитаемый британцами брасс она объявила «напрасной тратой времени и сил», заставляя его повторять новые движения снова и снова, противостоять адскому течению и встречать ярость океана головой вперед. Это было весьма утомительно и тем не менее закончилось слишком быстро.

Едва он начал соображать, что к чему, и проникся надеждой, что сумеет применить эти навыки на деле, как Кэролайн кивнула в сторону берега.

– На сегодня достаточно. Основные приемы вы освоили, но вашей выносливости недостаточно, чтобы применить их в открытом океане.

Дэвид закашлялся. Его грудь горела – как от усердных упражнений, так и от морской воды, которой наглотался в избытке. У него оставалось всего четыре урока, чтобы овладеть необычным стилем Кэролайн, и он начинал понимать, что при всей кажущейся легкости каждое движение требовало мастерства, которым он пока не обладал.

– К вашему сведению, я могу пройти двадцать миль в день в полной амуниции, – выдавил он сквозь кашель.

– Сомневаюсь, что подобные навыки могут пригодиться даже на суше. – Кэролайн побрела к берегу, предоставив ему следовать за ней. – Выносливость – это ключ к успеху, Дэвид, – бросила она через плечо. – Чтобы лавировать в открытом океане, требуется нечто большее, чем грубая сила. Весь фокус в том, чтобы использовать течения, а не сражаться с ними. А вы еще не испытали угрозы, исходящей от горловины бухты во время прилива. Если вы хотите иметь шанс на победу, нужно научиться плавать при любом приливе.

Дэвид двинулся следом за ней. Он не мог отрицать, что в ее словах есть логика. Сегодня они не покидали каменистой отмели, и он благодарил судьбу каждый раз, когда его ступни касались дна. Его руки и ноги налились усталостью, и он обнаружил, что рад, что она не подвергла его испытанию глубиной.

Но не приходилось сомневаться, что это испытание последует, и очень скоро. Чем больше Кэролайн тренировала его, тем больше Дэвид надеялся на победу. Его части призовых денег хватило бы на два года респектабельной жизни, подобной той, которую вел его друг, Патрик Чаннинг, служивший ветеринаром в его родном Мореге. Или на полгода разгула, которому предаются лондонские денди типа Дермота. Конечно, этой суммы недостаточно, чтобы решить полностью финансовые проблемы, но она помогла бы ему продержаться до того момента, когда его вложения начнут приносить доход.

И теперь, когда он встретил Кэролайн, когда соприкоснулся с ее неискушенностью, напомнившей ему о собственных прегрешениях, Дэвид был более чем когда-либо настроен избегать той разновидности ада, который проистекает от женитьбы на наивном создании из соображений выгоды.

– Что дальше? – поинтересовался он, выбравшись на берег, неуверенный, что Кэролайн не заставит его выполнить еще какие-нибудь упражнения, подшучивая над его недостаточной выносливостью.

На этот раз, однако, она удостоила его улыбкой вместо очередной команды.

– Обычно я немного обсыхаю, прежде чем начать одеваться.

Дэвид посмотрел на гальку под ногами. Не может быть, чтобы она собиралась растянуться прямо здесь, подставив себя лучам солнца. Он пошутил насчет русалки. Впрочем, мысль о том, чтобы возвращаться в Брайтон в мокрой одежде, с набившимися под нее песком и обломками ракушек, казалась не более привлекательной, чем еще раз сплавать в море.

Тем временем Кэролайн забралась на плоскую скалу, которая вздымалась в десяти шагах от воды. Вытащив из волос шпильки, она распустила влажные пряди и уселась в несколько скованной позе, натянув обрезанное платье на колени, насколько это было возможно, а затем закрыла глаза и подняла лицо к солнцу.

И Дэвиду, уже отдышавшемуся после тренировки, ничего не оставалось, кроме как любоваться ею.

Утром во время их разговора на Шоп-стрит он невероятно наслаждался ее компанией. Но это было удовольствие от интеллектуальной схватки с незаурядным противником. И хотя у него возникало неуместное желание поцеловать Кэролайн, его было легко обуздать на людной улице и на глазах у Бренсона, черт бы его побрал. Во время урока плавания Кэролайн находилась по горло в воде, отдавая резкие команды, а ее губы были последним, о чем он думал.

Но теперь едва одетое создание, принимающее солнечные ванны на скале, вытеснило из его головы все мысли, кроме одной: Кэролайн Толбертсон чертовски красива.

Промокшие насквозь остатки того, что было жутким платьем, обрисовывали контуры гибкой фигуры, обозначая изящные изгибы, которые притягивали глаз и подстегивали воображение. Солнце слепило глаза, отражаясь от белых скал и сверкающей воды. В его лучах ее густые вьющиеся волосы переливались сотнями оттенков золотистого и янтарного.

Будь у него веревка и достаточно нахальства, он связал бы ей руки только для того, чтобы не позволить стянуть эти трепещущие пряди в строгий узел, который она предпочитала.

И, конечно, ноги. Они казались невероятно длинными, едва прикрытые обрезанной юбкой. Глядя на ее аккуратные икры, Дэвид вдруг осознал, что до вчерашнего вечера никогда особенно не задумывался о женских ногах: болтал, чтобы разжечь воображение своих собутыльников, – но сегодня, когда ноги Кэролайн предстали перед ним во всей красе, обнаружил, что не может отвести от них взгляд.

Словно вчерашняя речь, инспирированная выпитым виски, оживила его ночной кошмар и теперь он обречен жить в нем.

Несмотря на напоминание вести себя прилично и даже пару мысленных проклятий, нижняя часть его тела встрепенулась, реагируя на картину, которую представляла собой Кэролайн. Черт бы побрал это воображение! Дэвид вознес короткую благодарственную молитву, что ее глаза плотно зажмурены, потому что ей было бы на что посмотреть, если бы она пожелала их открыть.

Он улегся рядом с ней на нагретую солнцем скалу, глядя на изрезанные расщелинами скалы и ласточек, летающих в воздухе.

На что угодно, лишь бы не глазеть на ее ноги.

Постепенно красота окружающей природы захватила его целиком, потеснив тревожащее ощущение близости Кэролайн. Все его органы чувств обострились, упиваясь обжигающими лучами солнца, терпкими запахами морской соли и растительности и неумолкающим рокотом прибоя. Его взгляд остановился на линии прилива, видневшейся на белых скалах, и задержался, восхищаясь контрастом между темным и светлым.

Понадобилось несколько мгновений, чтобы значение этих отметок дошло до его расслабившегося на солнце сознания, заставив резко сесть. Похоже, Кэролайн не преувеличивала, когда сказала, что высокий прилив может быть опасен в этой бухте.

Перевернувшись на живот, он подверг окружающие скалы более тщательному осмотру. Птичьи гнезда, облепившие их неровную поверхность, располагались не ниже пяти-шести футов от земли, наводя на мысль, что ласточки осознавали опасности крохотной бухты намного лучше, чем он сам. Дэвид бросил испытующий взгляд на океан. Похоже, в данный момент прилив находится на срединном уровне. Но через несколько часов, возможно, даже эта скала будет окружена бурлящей водой. Неужели Кэролайн плавает здесь и при высоком приливе? Эта мысль заставила его кулаки сжаться.

Сегодня он вел себя хорошо, придерживаясь статуса друга, как того требовали обстоятельства: не пытался ее поцеловать, хотя мысли не раз устремлялись в этом направлении; во время урока не старался коснуться ее, если этого не требовалось в ходе обучения, напоминая себе – не единожды, – что она вовсе не та, что нужна ему, а он не тот, кого заслуживает она.

Но это не делало опасение – даже страх – потерять ее менее сокрушительным.

– Я не желаю, чтобы вы плавали здесь впредь одна. – Слова слетели с его губ, прежде чем он успел одуматься.

Он ожидал гораздо более энергичной реакции – скажем, удара в живот, – но Кэролайн ограничилась тем, что уставилась на него в явном недоумении.

– Это почему же?

– Слишком опасно, – заявил Дэвид, указав с обвиняющим видом на отметки уровня воды на скалах.

Судя по упрямому выражению его лица, он собирался стоять на своем.

– Я никогда не иду на необоснованные риски, Дэвид. – Глаза Кэролайн сверкнули словно тысячи крохотных зеркал, отражая красоту и опасность окружающей природы.

– Плавание в одиночку, особенно когда в этом нет необходимости, само по себе необоснованный риск. – Он словно выталкивал слова из горла, тяжелые и неумолимые. И правдивые, даже если не слишком добрые. – Обещайте, что не будете плавать здесь без меня.

Кэролайн вспыхнула, а потом сказала, покачав головой:

– Я уже говорила вам, что, по-моему, слова нельзя раздавать направо и налево. И хотя я ценю вашу заботу, давать подобные обещания не могу, особенно тому, кто пробудет здесь пару недель.

Раздражение сделало Дэвида опрометчивым.

– Я могу рассказать вашей матери, чем вы здесь занимаетесь.

Но Кэролайн уже соскользнула с дальнего конца скалы, исчезнув из вида. Судя по лихорадочному шороху, доносившемуся до его ушей, она одевалась. Ее голос, когда она отозвалась, был отрывистым и сердитым.

– Конечно, можете. Но поскольку она никогда не выходит из дому, это мало что изменит. – Кэролайн помолчала, затем выглянула из-за скалы. – Я поделилась с вами своим секретом, Дэвид, хотя это могло погубить мою репутацию. Надеюсь, вы не обманете мое доверие.

Его охватил стыд. Но разве он не предупреждал ее, что ему нельзя доверять? Жизнь определенно пометила его как такового, и он поверил в это со временем.

Дэвид спрыгнул с другой стороны скалы и поднял рубашку, стряхнув крохотного краба, спрятавшегося под воротником, прежде чем вдеть руки в рукава одним сердитым движением. Он застегивал пуговицы, когда Кэролайн появилась из-за скалы, облаченная в муслиновое платье с узором из цветков лаванды, с волосами, безжалостно затянутыми в узел.

Она остановилась перед ним, протянув один из его башмаков, пропажу которого он еще не успел обнаружить.

– Дайте мне слово, что не выдадите мой секрет, Дэвид. Слово джентльмена.

Он взял ботинок, крепко сжав потертую кожу.

– Мне казалось, мы договорились, что это звание ко мне неприменимо.

– Вы человек чести. Я это чувствую. По крайней мере, в подобных вопросах.

Дэвид колебался, испытывая неловкость от ее веры в его благородство, но не мог позволить ей уйти сердитой. Натянув один ботинок, он взялся за другой.

– Хорошо. Я никому не скажу, если пообещаете, что, пока я здесь, в Брайтоне, позволите мне плавать с вами. – Он не стал говорить, что отложит все дела, чтобы сопровождать и охранять ее. – В конце концов, мне нужно тренироваться, если в понедельник я намерен выиграть, – добавил он, усмехнувшись.

Ее напряженные плечи расслабились.

– Полагаю, я могу дать такое обещание. Но только до соревнований. После этого я не могу ничего обещать.

Дэвид ощутил облегчение, хотя и не без примеси сожаления. Что он делает? И что она делает с ним? После соревнований по плаванию Кэролайн Толбертсон уже не будет его заботой. По крайней мере, не должна быть. А пока они связаны друг с другом, поскольку их будущее зависит от выигрыша, который он получит, если очень постарается.

Вот только на кону стоит больше, чем деньги.

В любом случае он должен ограничить общение с ней до минимума. Через девять – нет, уже восемь – дней он уедет в Шотландию.

Тем не менее, вручив ей ранец с одеждой, Дэвид неожиданно для себя спросил:

– Я увижу вас вечером? Говорят, в павильоне сегодня состоится выступление оркестра. Мне было бы приятно, если бы вы оставили за мной танец.

– Ах да. Танцы под оркестр. Чуть не забыла. – Кэролайн удрученно вздохнула. – Мама ожидает, что я пойду. А теперь, когда мистер Бренсон проявил ко мне интерес, полагаю, она будет особенно настойчива.

– Когда я выиграю эти соревнования, вы получите двести пятьдесят фунтов, – заметил он, когда они двинулись по направлению к тропинке, которая вела в Брайтон. – Возможно, вам не придется выходить за него замуж.

Дэвид и сам рассчитывал на такую же сумму.

– Когда выиграете? Вы не слишком самоуверенны? – поинтересовалась она не без иронии.

Он пожал плечами.

– С вашим стилем плавания? Не представляю, как мы можем проиграть.

– Не хочется вас расстраивать, но если вы не сумеете существенно улучшить свою физическую форму и навыки за ближайшие четыре дня, я очень сомневаюсь, что мне удастся избежать этого брака.

– Вы не уверены, что я выиграю?

– Воздержусь от выводов, пока не увижу, как продвигаются ваши дела, на следующем уроке. – Кэролайн смиренно улыбнулась. – Но даже если вы каким-то чудом выиграете соревнования, не думаю, что половины суммы будет достаточно, чтобы поправить наше финансовое положение. Боюсь, мне все же придется идти к алтарю, Дэвид. И вы мало что можете сделать, чтобы изменить мою участь.