Глава 7
— Я бы никогда не осмелился подвергать сомнению ваши решения или ваши выводы, сэр, поэтому сделал все в строгом соответствии с вашими инструкциями, но…
Эдриен прищурился. День уже клонился к вечеру, и его терпение давно истощилось. Хуже того, он понятия не имел, где в настоящий момент находится его жена.
— Но?
— Но… — Джозайя Винсент, лакей Эдриена, выбирал слова с особой тщательностью. — Мне представляется, что ваши выводы беспочвенны.
— Они не совсем беспочвенны. — Эдриен попытался, но не сумел скрыть неуверенные нотки в голосе.
Винсент вопросительно взглянул на хозяина.
— Она была сама не своя.
— Возможно. На многих людей плохо влияет погода.
— Ну почему вы все пытаетесь оправдать странности погодой? Я живу при той же погоде, что и она, но не чувствую ее пагубного влияния.
— Разве вы не говорили, сэр, что в последнее время ощущаете непонятное беспокойство?
— Говорил, но погода тут ни при чем. — Эдриен раздраженно отмахнулся от возможных возражений и принялся нервно мерить шагами свою спальню — самую большую из спален в лондонском доме. Когда-то она принадлежала его отцу, а еще раньше — деду. Ричард, наследник титула, занимал почти такие же просторные апартаменты и не видел никакого смысла перебираться в комнаты отца. У Ричарда никогда не было жены, и некому было указать ему на то, что мебель давно пора обновить. Эвелин заменила массивную темную старинную мебель на более легкую и изящную. Новая обстановка спальни Эдриену нравилась, хотя по большому счету ему было все равно. Главное, чтобы была удобная широкая кровать, а в ней — его жена. У него и Эви, конечно, были отдельные спальни, соединенные смежными гардеробными, но чаще всего она спала в его кровати. В их кровати. Все это его устраивало. — До моей женитьбы, до смерти моего брата я был волен делать что хочу, и именно этим и занимался, если помнишь.
— У вас была очень интересная жизнь, сэр, — тихо сказал Винсент.
— А что касается некой скуки, неудовлетворенности, непонятного беспокойства — это нормально для человека, в течение двух лет ведущего совершенно добропорядочную, размеренную жизнь, — заявил Эдриен и мысленно задал сам себе вопрос: кого он старается убедить?
Винсент кашлянул.
Этот звук был хорошо знаком Эдриену.
— Итак?
— Что итак, сэр?
— Итак, говори, о чем ты думаешь.
— Боюсь, вам это не понравится.
— Не важно.
— Значит, вы разрешаете мне говорить свободно, сэр?
— Ты хочешь сказать, что до сих пор говорил не свободно? — Эдриен окинул лакея злобным взглядом. — Я, между прочим, знаю, чего ты сейчас добиваешься.
— Вы уверены, сэр?
— Абсолютно. Ты считаешь, чем дольше продлится эта бесполезная дискуссия, тем вероятнее, что я образумлюсь и начну смотреть на вещи рационально.
— Вы всегда были разумным человеком.
— Так вот, имей в виду. Сейчас твоя тактика не сработает. Не в этот раз. Я не могу образумиться, поскольку разум не терял. — Он нахмурился. — Факты говорят сами за себя. Она в последнее время ведет себя странно. Пошла в музей и ничего не сказала мне.
Винсент героически попытался скрыть улыбку.
— О нет, сэр, только не в музей!
— Сарказм, Винсент, неподобающ для слуг.
— Прошу меня простить, милорд.
Эдриен проигнорировал саркастические нотки, так и не исчезнувшие из голоса слуги, и продолжил:
— Она ускользнула из бального зала, чтобы встретиться с кем-то в библиотеке лорда Дануэлла. Вскоре после этого туда явился этот негодяй Рэдингтон и выразил бурный восторг от встречи с ней. Он тайком убрал в карман записку, явно чтобы скрыть ее от меня, ничего не подозревающего мужа. А в записке, несомненно, была договоренность о свидании. Что касается бумаги… — Для большего эффекта он сделал паузу. — Она была кремового цвета!
Винсент уставился на хозяина в полном недоумении.
— Почтовая бумага моей жены тоже кремового цвета! — воскликнул Эдриен.
— Ах вот оно что. — Винсент тряхнул головой. — Теперь я понял. Кремовый цвет действительно весьма необычен для дамской почтовой бумаги.
— Опять сарказм, Винсент.
— Мои извинения, сэр.
— Я просто изучаю свидетельства и на их основании прихожу к единственно возможному выводу.
— Который вполне может оказаться неправильным.
— Дьявол! Я на это надеюсь! — Эдриен шумно задышал, стараясь успокоиться. — Ты же понимаешь, что мне необходимо знать точно.
Винсент поступил мудро — придержал язык.
— Так о чем ты думал?
— Хорошо, сэр, раз вы настаиваете… — Винсент тоже умел держать паузу. — Вы сказали, что некое смутное беспокойство является нормальным для человека после двух лет спокойной, размеренной жизни.
Эдриен кивнул.
— А к женщине это относится?
— Разумеется!
— Но, сэр, — осторожно продолжил Винсент, — почувствовав скуку, смутное беспокойство, тягу к чему-то новому, вы же не стали обращать внимания на других женщин, только на вашу супругу.
— Разумеется, как же могло быть иначе, — с откровенным негодованием заявил Эдриен.
— Почему же тогда вы считаете, что леди Уоттерстоун поведет себя менее благородно, чем вы?
— Женщины — хрупкие, слабые создания, которые сами не знают, чего хотят, и сбить их с пути истинного — легче легкого.
Винсент весело фыркнул.
— Вряд ли вы рискнете повторить эти слова вашей супруге, сэр.
— Я же не идиот, Винсент.
— Если позволите, я скажу еще кое-что, сэр. Хотелось бы мне посмотреть на мужчину, который сумеет сбить с пути истинного леди Уоттерстоун. Кроме вас, конечно, сэр, — быстро добавил лакей.
— Надо сказать, даже я частенько не могу отговорить ее от того, что она решила сделать.
— По моему мнению, сэр, леди Уоттерстоун не только красива, но и благородна, и она очень преданная жена.
Эдриен пожал плечами.
— Я тоже всегда так думал.
— Могу я предположить, сэр, что вам не дает покоя ваше собственное разыгравшееся воображение? Именно оно натолкнуло вас на столь необоснованные подозрения.
— Я искренне надеюсь, что не прав, Винсент.
— Позвольте также напомнить вам, сэр, если леди Уоттерстоун узнает, на что вы идете, чтобы подтвердить или опровергнуть ваши подозрения, она будет расстроена.
Эдриен пожал плечами.
— Говори уж прямо: она будет в ярости.
— И разве ее можно будет за это винить?
— Она никогда не узнает.
Винсент продолжил говорить, словно не слыша Эдриена.
— Особенно если, и я в этом абсолютно уверен, ваши подозрения не подтвердятся.
Этот наглец непозволительно дерзок. Его следует немедленно уволить. Впрочем, Эдриен прекрасно знал, что никогда этого не сделает. Он высоко ценил безукоризненную честность и абсолютную преданность Винсента. Лакей служил у него уже второй десяток лет и знал все секреты хозяина. Если в мире и существовал человек, которому Эдриен доверял безоговорочно, то это Джозайя Винсент.
— Ты пытаешься разубедить меня.
— Это мой долг, сэр.
— Разве?
— Безусловно. Именно за это вы мне так хорошо платите.
Эдриен нахмурился.
— Вероятно, я плачу тебе слишком хорошо.
— Поэтому я беспрекословно выполняю все ваши приказы. — Лакей замялся, но потом продолжил: — Даже если я не согласен с вашими доводами и уверен, что вы совершаете чудовищную ошибку.
— Значит, мы понимаем друг друга.
— Конечно, сэр.
— Что ты выяснил?
Винсент досадливо поморщился.
— Лакей лорда Рэдигтона имеет связь с горничной леди Хелмсли, которая является сестрой…
— Прекрати, Винсент! — нетерпеливо воскликнул Эдриен. — Мне не нужны сведения о родословных слуг и их любовных связях. Я и без того знаю, что слухи в этом городе распространяются со скоростью лесного пожара именно благодаря слугам. И лучший способ получить необходимую информацию — познакомиться со сведущей прислугой. Именно это я и попросил тебя сделать. Что ты узнал?
Винсент с любопытством взглянул на хозяина.
— Я никогда не видел вас таким, сэр.
— Любовь, Винсент, творит с человеком ужасные вещи. Он теряет разум, начинает совершать необдуманные поступки. А муж, влюбленный в свою жену…
— Есть более важные проблемы, сэр.
— Возможно, но сейчас я не могу назвать ни одной. Так что все же ты узнал?
— Сэр, я думаю…
— Ты не заставишь меня передумать, поэтому переходи сразу к делу. Итак… — Эдриен затаил дыхание. — Я хочу знать, что тебе стало известно.
— Как скажете. — Винсент еще немного помялся и выпалил: — У лорда Рэдингтона сегодня свидание с некой дамой в половине пятого в отеле «Лэнгам». — Помолчав, он добавил: — Комната 327.
— С моей женой! — Эдриен почувствовал одновременно ярость и боль и не сумел понять, что сильнее.
— Этого, сэр, я не знаю. Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть.
— Я убью его! — Эти слова Эдриен произнес холодно и бесстрастно, чему нельзя было не удивляться, поскольку в его душе кипели самые жаркие страсти. Ему хотелось голыми руками разорвать кого-нибудь на части. Предпочтительно, конечно, Рэдингтона.
— Прекрасная идея, сэр. Но позвольте посоветовать, чтобы вы сначала подтвердили свои подозрения, а уж потом прибегали к убийству.
— О, я так и намерен поступить. — Эдриен посмотрел на часы. Было почти пять. — Приготовь мой экипаж, Винсент. — Он быстрыми шагами направился к двери.
— Подождите минуту, милорд.
— Ты не остановишь меня, — отрывисто проговорил Эдриен, — так что можешь не стараться.
— Милорд, раз уж вы все равно собираетесь сделать этот неблагоразумный шаг… — Он достал из кармана ключ. — Это универсальный ключ. Он открывает двери во все комнаты «Лэнгама».
Эдриен взял ключ и повертел его в руке.
— Где ты его взял?
— У ночного портье есть сестра, которая служит у…
— Подумав, я решил, что мне лучше не знать этого, — перебил слугу Эдриен и спрятал ключ в карман. — Спасибо.
— Это часть моей работы, сэр.
Эдриен снова направился к двери.
— Черт с ним, с экипажем. Я найду кеб.
— Вы уверены, что это правильное решение, сэр?
— Не знаю. Может быть, и нет. — Эдриен старался игнорировать тяжесть, внезапно появившуюся в животе. — Просто я очень боюсь, что мои подозрения подтвердятся.
— Уверен, что нет, сэр. Леди Уоттерстоун не из тех женщин, которые позволяют себе интрижки с другими мужчинами, — твердо проговорил лакей. — Я могу дать голову на отсечение.
— Надеюсь, твоя голова не пострадает. — Эдриен распахнул дверь и оглянулся на лакея. — Как и на то, что я действительно ошибаюсь. Беда в том, что я почти никогда не ошибаюсь.
В книжном магазине «Фенвик и сыновья» было многолюдно. Эвелин закрыла за собой дверь и на секунду остановилась, наслаждаясь теплом. Она с радостью отметила, что посетителей здесь стало намного больше. Ей всегда нравился этот магазин, хотя теперь она предпочитала делать покупки у Хэтчарда. Сюда она не заходила уже больше двух лет.
Утром она отправила Селесту с запиской к Максу, и та вернулась, сообщив, что он передаст ей дальнейшие инструкции во второй половине дня в обычном месте. Это означало у Фенвика. Эвелин подумала, что Макс ведет себя по меньшей мере глупо. Разве он не мог передать информацию Селесте? Хотя, может быть, утром он еще не знал, что Эви придется делать сейчас, и как раз старался спланировать ее следующий шаг.
Она огляделась. Магазинчик выглядел в точности так же, как и раньше. Эвелин подозревала, что за многие годы его существования менялись только имена и количество сыновей — Фенвиков, которые занимались семейным бизнесом. Полки на стенах были заполнены книгами без какой-либо системы, что делало для покупателя невозможным обнаружение нужной книги без помощи одного из сыновей. Эвелин всегда казалось, что так делается намеренно, чтобы оправдать большое количество сыновей, занятых в торговле.
Она подошла к центральному прилавку и отметила, что некоторые перемены здесь все же произошли. В дамском зале, который был зеркальным отражением главного зала, но имел немного меньшие размеры, теперь подавали напитки. Очевидно, послеобеденный чай был здесь очень популярен. Почти за каждым столом сидели дамы и оживленно болтали, явно чрезвычайно довольные жизнью. У Эвелин неожиданно испортилось настроение. Она подумала, что уже сто лет не пила чай и не болтала с подругами. Если подумать, то, кроме Селесты и сестер Эдриена, у нее не было ни одной подруги.
Работая на департамент, она играла роль мисс Эвелин Тернер, и это в общем-то была вовсе не игра. Она была сама собой. А уж общество сделало вывод, что она богатая наследница. Эвелин никогда не меняла внешность, как это нередко делала Селеста, и не представлялась тем, кем не была на самом деле. Никто не мог предположить, что жизнь осиротевшей дочери виконта финансируется тайной правительственной организацией и что веселая девица на самом деле занимается поиском информации и выведыванием секретов. Если иногда она и встречала людей, с которыми хотела бы подружиться, двойная жизнь не оставляла для этого времени. Да и тогда это было неразумно. А теперь, глядя на общение подруг, Эвелин горько пожалела о том, что лишена такой радости. Быть может, позднее, когда все кончится…
Она подошла к прилавку и улыбнулась молодому продавцу.
— Добрый день, — сказала она, — могу я…
— Я займусь дамой, Джеймс. — Из-за прилавка вышел Томас Фенвик, младший сын теперешнего владельца. — Мисс Тернер — наша давняя клиентка и дорогой друг.
— Конечно, сэр. — Джеймс приветливо улыбнулся. — Добрый день, мисс. — И он отошел, оставив Эвелин общаться с сыном хозяина.
— Здравствуйте, мисс Тернер, — с улыбкой сказал Томас Фенвик. — Вы стали редкой гостьей. Нам вас не хватало.
— Не могу понять почему. — Эвелин огляделась по сторонам. — Здесь теперь много народу. Вряд ли у вас было время заметить отсутствие одной покупательницы.
— С вами никто не сравнится, — сказал он с озорным огоньком в глазах. Томас Фенвик всегда был готов к легкому флирту.
Эвелин засмеялась.
— С вами общаться — одно удовольствие, мистер Фенвик.
Он наклонился над прилавком и понизил голос.
— Я много читаю, — доверительно сообщил он. — Просто удивительно, сколько всего можно узнать, если читаешь правильные или, возможно, неправильные книги.
— Романы? Приключения и романтика?
— Да, — кивнул он. — Я считаю разумным знать то, что предпочитают читать наши лучшие покупатели. Кроме того, мне самому нравятся хорошие романы, полные рискованных приключений, в которых лихой герой завоевывает сердце нежной леди.
— Нам всем это нравится, мистер Фенвик.
Томас довольно ухмыльнулся.
— Чем я могу быть полезен вам сегодня, мисс Тернер?
— Теперь я леди Уоттерстоун, мистер Фенвик, — с улыбкой проговорила она. — Я полагаю, книга для меня уже оставлена. Новое издание «Трех мушкетеров».
— Прекрасный выбор. — Он наклонился и пошарил на полке под прилавком. Если кто-то у Фенвика и удивлялся, зачем одной леди так много экземпляров «Трех мушкетеров», то никогда не показывал вида. Эвелин обычно имела дело с Томасом, который, судя по всему, как-то был связан с департаментом. Но она его никогда об этом не спрашивала, а он не приставал к ней с откровениями. И это было к лучшему. Наконец мистер Фенвик выпрямился, держа в руке завернутый в бумагу пакет. — Вот она.
Эвелин взяла пакет, заплатила за книгу и еще нескольку минут поболтала с мистером Фенвиком.
— Мы будем иметь удовольствие снова вас увидеть, леди Уоттерстоун?
Если ей хотя бы немного повезет, период жизни, связанный с постоянным приобретением все новых экземпляров «Трех мушкетеров», очень скоро подойдет к концу. Тем не менее… она обвела грустным взглядом дамский зал с оживленно беседующими дамами.
— Конечно, мистер Фенвик, почему бы нет?