Глава 12
Королева Черновласка внимательно рассмотрела жеребца, воина и быка, но потом лишь кивнула и поблагодарила женихов. Она устроила торжественный обед, и хотя им было о чем поговорить — и поспорить, — королева почти все время молчала. Она вздохнула с облегчением, только удалившись наконец в свои покои. Там королева Черновласка поспешила на балкон.
Ее уже ждала маленькая коричневая птичка.
А на шее у нее висел на шнурке желудь…
Из сказки «Королева с черными как вороново крыло волосами».
Гриффин вернулся в бальный зал, стараясь сохранить учтивое и любезное выражение лица. Словно он не преследовал только что леди Геро. А ведь на самом деле он ее преследовал. Он остановился около высоких дверей на балкон и обвел взглядом залу. Наконец он заметил справа знакомые рыжие локоны. Улыбнувшись проходившей мимо матроне — чем удивил ее, — он направился туда.
Гриффин всегда любил женщин. Начиная с самой первой в его жизни — дочери трактирщика по имени Белл, или Бетти, а может, Бесси. У нее были круглые голубые глаза и грудь в веснушках, и она познакомила его — в возрасте неполных шестнадцати лет — с незабываемыми удовольствиями. Он всегда привлекал к себе женщин — и из низов, и из верхов, — не прилагая к этому особых усилий. Казалось, что их тянет к нему его улыбка и легкость в общении. Одна из любовниц называла его очаровательным, и, возможно, он таким и был. Гриффин заботился о них то недолгое время, что они были вместе, а когда они неизбежно уходили из его жизни — со смехом или уронив слезу, — он с улыбкой целовал их на прощание. Он никогда не скучал по ним, не лежал без сна, думая о них, и никогда, никогда не бегал за ними, как какой-то простофиля.
И вот здесь, сейчас, он проталкивался сквозь толпу в бальном зале, забыв, что рядом с Геро могут быть его брат и ее кузина. Прекрасно. От этого охота становилась еще интереснее.
Она оглянулась через плечо и почти скрылась в толпе. Он остановился и поздоровался с пожилым джентльменом, с которым никогда не был знаком. Тот с удивлением поднял брови, но тем не менее тоже поздоровался.
Она хочет его обхитрить, глупая, глупая девочка, и поэтому кинулась в коридор. Гриффин выпрямился, отошел от старого джентльмена и двинулся в ту сторону, куда скрылась Геро. Окинув взглядом залу, он увидел, что Томас занят беседой, кажется, с членом палаты лордов. Убедившись, что никто не обращает на него внимания, Гриффин вышел в коридор.
Коридор был освещен, но канделябры располагались на большом расстоянии один от другого. Сюда дамы удаляются, чтобы поправить платья. Геро не могла найти лучшего места для его целей, даже если бы следовала его указаниям.
Вдоль стен стояли скульптуры — в отблесках свечей они выглядели жутковато. В первой комнате слева дверь была приоткрыта, и в темноте комнаты он разглядел две фигуры. Гриффин усмехнулся — здесь Геро явно не пряталась. Вторая комната оказалась пуста. Он внимательно все оглядел, не спуская глаз с двери на случай, чтобы Геро не проскользнула мимо него.
Едва войдя в третью комнату, он понял — она здесь. Узнал, возможно, по слабому, чисто женскому запаху, или услыхал еле слышный вздох. А может, просто сердце подсказало ему: она здесь. Гриффин закрыл за собой дверь, и комната погрузилась почти в полную темноту, лишь на столе мерцала забытая свеча.
Гриффин огляделся. Похоже, это либо библиотека, либо маленькая гостиная, предназначенная для отдыха. В дальнем конце у камина стояло три кресла, ближе к нему вокруг низкого столика в середине комнаты — две кушетки. Однако Гриффин перевел взгляд к креслам — скорее всего она устроилась там.
Гриффин улыбнулся, сердце забилось чаще. Он медленно приблизился к камину.
Когда он нагнулся к ближайшему креслу, послышался шорох, стук каблучков, но он был начеку.
Гриффин оказался у двери раньше ее.
Геро, задыхаясь, остановилась, почти задев его.
— Куда-то спешите, миледи Совершенство? — с улыбкой спросил он.
— Выпустите меня, — потребовала она. Любая другая женщина стала бы умолять.
Он сделал к ней шаг, заставив отступить обратно.
— Нет.
Она откинула голову величественным и неподражаемым жестом. Бриллиантовые булавки в рыжих волосах заблестели.
— Я же сказала вам, что не выйду за вас.
— Да, сказали, — согласился он. — Но в настоящий момент мне нужна не женитьба.
Губы у нее приоткрылись, тонкая кожа на шее завибрировала от частых ударов сердца. Сегодня утром она лежала в его постели. Он лишил ее девственности, наверняка боль у нее еще не прошла. Господи, вразуми его — ведь они на светском приеме, в конце концов.
Но все это ему не важно.
Он хочет ее, и это выше его сил.
— Идите сюда, — прошептал он.
— Гриффин…
Он прикрыл глаза от звука ее голоса.
— Вы произнесли мое имя так тепло и нежно, как произносят имя возлюбленного. Я хочу слизать это слово с ваших губ, втянуть в себя дыхание из вашего рта. Я хочу вас. Сейчас. Сейчас и здесь.
Она кинулась в сторону подобно лани, выбежавшей из укрытия. Но он поймал ее за талию и прижал к закрытой двери.
Потом наклонил голову и заглянул в ее блестящие, словно бриллианты, серые глаза.
— Что это будет, миледи?
А Геро смотрела в его демонические зеленые глаза. Ее охватило отчаяние, смешанное с ощущением свободы. Она не сможет ему противостоять. Любому другому — да. Но не Гриффину.
Никогда.
Все ее дурные устремления вырвались наружу. Подняв руки, она заключила в ладони его щеки и притянула его голову к своему лицу.
О да, ей необходимо это. Ей необходим он.
Его рот был теплым и сладким, и она лакомилась им, как ребенок. Она и не представляла, что ей настолько не хватало вкуса его губ. Вкуса свободы.
Он застонал и, запутавшись рукой в ее юбках, все же сумел задрать их наверх. Геро почувствовала холодный воздух на своих голых бедрах, а его большие горячие ладони обхватили ей ягодицы. Потом рука проскользнула вниз, и пальцы оказались внутри ее влажного лона, рот прижался к ее рту.
Тяжело дыша, он произнес:
— Обхватите меня за плечи.
Геро послушалась, не представляя, что он хочет делать дальше. А он приподнял ее, и она повисла на нем, потом интуитивно обвила его ногами.
— Умница, — прошептал он.
Он опять начал неловко возиться с одеждой — теперь со своей, — а Геро закусила губу, чтобы не захихикать. Они оба полностью одеты, он даже в белом парике. Как он себе представляет дальнейшее?
И тут она почувствовала его жаркую мужскую плоть. Геро охнула, глядя прямо в его глаза.
— Тихо, — зашипел он. — Не шумите.
Одно движение, и его член проскользнул в мягкие складочки ее лона.
Он уперся одной рукой в дверь, опустил голову и прошептал прямо ей в губы:
— Сейчас.
Геро ощутила у себя внутри легкий щипок и напряжение, увидела, как двигается кадык на его горле, как изогнулись губы, как появились белые складки вокруг уголков рта. Давление его плоти у нее внутри росло.
За ее спиной кто-то бил кулаком в дверь. Геро в страхе ойкнула, а Гриффин зажал ладонью ее рот и с силой нажал на дверь.
— Я же говорю, дверь не открывается, — раздался из коридора невнятный мужской голос. В ответ послышалось женское хихиканье.
Дверь снова дернули, от чего бедра Геро плотнее прижались к Гриффину, ощущая, как его плоть касается ее.
— Попробовать еще? — спросил мужской голос.
Гриффин припал всем своим весом к Геро — и к створкам двери, — упершись в них лбом. Геро, пригвожденная, в полной беспомощности ждала, обнаружат их или нет.
На дверь снова нажали, образовалась щель, но Гриффин с силой привалился к Геро, и двери не удалось раскрыться.
Геро закрыла глаза. Вот сейчас, сейчас ее охватит волна наслаждения…
— Черт, поищем другую комнату, — пробурчал мужчина из-за двери.
Шаги удалились.
Гриффин не двинулся с места, а она выгнулась в его руках. Их дыхание смешалось, тела терлись друг о друга. Очень медленно он убрал руку с двери.
Геро ждала, обхватив рукой его за шею. Она ощущала его жар… животный жар. Его рука скрылась у нее под юбками. Она повернула голову и зажала мочку его уха зубами. Его пальцы осторожно, даже чересчур осторожно проникали все глубже, пока не нажали на самую сердцевинку внутри ее лона.
Геро вздрогнула, ей казалось, что она падает вниз с огромной высоты, ветер свистит в ушах, она объята восторгом.
Он чуть отстранился, выгнулся, и снова у себя внутри она ощутила движения его плоти, быстрые и ритмичные. Ей хотелось кричать, громко кричать от радости. Только бы он не остановился… Она нежно покусывала мочку его уха. Ритм его движений замедлился, он дернулся и вонзился в нее в последний раз.
Тепло разлилось у нее внутри.
Его громкое, хриплое дыхание отдавалось у нее в ушах. Наконец он медленно отодвинулся, разомкнул ей ноги, обнимавшие его, и поставил на пол.
Геро, задыхаясь, откинулась на дверь. Из-под полуопущенных век она смотрела, как он вытащил носовой платок и вытерся. А она спрашивала себя, как произошло, что менее чем за один день она превратилась в доступную женщину.
Гриффин поднял голову и заметил ее взгляд. Медленным жестом он протянул ей платок.
— Миледи?
Ей бы умереть от стыда, что она так низко пала, однако вместо этого она расценила это как интимный жест и, взяв платок из его руки, вытерла мокрые бедра. Опустив юбки, она стояла, не зная, куда девать запачканную ткань.
Он застегнул панталоны и забрал у нее платок, сложил и сунул в карман фрака. Затем старательно поправил ей юбки. А она стояла, покорная, как дитя. Гриффин с серьезным видом заложил выбившийся завиток волос ей за ухо.
— Вот так, — почти грустно прошептал он. — Ваше платье в порядке, миледи Совершенство. Никто не узнает, как я с вами обошелся. Вы прелестны, как всегда.
Она с трудом сглотнула слюну.
— Вы ни разу не называли меня прелестной.
— Не может быть. — Он отвернулся и оглядел комнату, делая вид, будто проверяет, не оставили ли они доказательств своего присутствия. Потом с улыбкой на губах посмотрел на нее. — По-видимому, у меня не было в этом нужды — ведь Томас постоянно превозносит вашу красоту.
— Он делает это машинально, — сказала она. — А вы?
— Нет, — пробормотал он и легонько коснулся ее волос. — Я ничего не делаю машинально в отношении вас.
Сердце у нее болезненно сжалось. Что он хочет ей сказать? Она тоже хочет ему сказать… Но что? Тут Гриффин опустил руку, сделал шаг назад и галантно поклонился.
На его лице застыло вежливое выражение.
— В подобных обстоятельствах дама обычно уходит первой. Я последую за вами, подождав немного, чтобы нас не увидели вместе.
— Ах да, конечно, — сказала она, вдруг почувствовав себя наивной и неопытной.
Геро расправила юбки и выглянула за дверь — полутемный коридор был пуст. Она бросила на Гриффина взгляд через плечо. Может, ей следует что-то сказать?
Он насмешливо поднял бровь.
Тогда она решила, что изобразит искушенную даму, и медленно выплыла в коридор. Для нее — это новая форма поведения, но надо выглядеть спокойной. Геро дошла до конца коридора, сделала вдох и незаметно появилась в бальном зале.
Она не успела поздравить себя с тем, что никто не заметил ее отсутствия, как сзади послышался голос брата:
— Вот ты где, Геро.
Она вздрогнула и чуть не вскрикнула, повернувшись к нему.
Максимус смотрел на нее, сдвинув темные густые брови.
— Что-то случилось? — спросил он.
— Нет. — Она разжала стиснутые пальцы, выдохнула и улыбнулась ему. — Нет, разумеется. Я и не знала, что ты сегодня здесь.
Он поджал губы и окинул взглядом залу.
— Мне необходимо обсудить с Мэндевиллом одно срочное дело. Ты его видела?
Она кивнула:
— Я разговаривала с ним.
— Как Феба? — Острый взгляд брата просверлил ее насквозь.
— Лучше. Ты навестишь ее? Она спрашивала о тебе.
— Да. Завтра днем, думаю. Мне придется сказать ей, когда я ее увижу.
Геро прикрыла глаза.
— Значит, ты принял решение.
— Да, принял. У нее не будет светского сезона.
— Она так об этом мечтала… ты ведь знаешь. — Геро было безумно больно думать об этом.
— Ты же не хочешь, чтобы она упала во время танца? — мягко произнес он. — Ты можешь себе представить, каким это будет для нее унижением? Я не допущу, чтобы пострадали ни ее гордость, ни она сама. С нами, с ее семьей, она будет в безопасности.
— А как же она найдет себе мужа? — Геро закусила губу. — Ты ведь не хочешь, чтобы она осталась старой девой?
Максимус нетерпеливо дернул плечом.
— Ей только семнадцать. Когда придет время, я познакомлю ее с подходящими джентльменами. Не бойся — я о ней позабочусь.
Геро кивнула. Конечно, он позаботится. Максимус всегда заботится о тех, кто с ним рядом. И вероятно, он прав — светский сезон может оказаться для Фебы слишком трудным, учитывая ее зрение.
Но все равно для Фебы это станет ужасным ударом. Она с таким нетерпением ждала своего выхода в свет.
— Ты правильно решил, — тихо сказала Геро, опустив глаза.
Максимус снова пронзил ее своим орлиным взглядом.
— Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?
— Да, конечно. — Она улыбнулась.
Как было бы замечательно, если бы она смогла излить ему свои беды. Поговорить о Гриффине и об их странных, запутанных отношениях, о ее сомнениях относительно предстоящего брака с Мэндевиллом и о том, состоится ли этот брак вообще. Она хотела многим поделиться с ним, с ее старшим братом. Она потеряла отца и мать совсем еще маленькой девочкой, чтобы сильно скорбеть по ним, но в такие дни, как сейчас, ей очень хотелось видеть их рядом. Хотелось, чтобы у нее был кто-то, кому она по-настоящему нужна.
Такой близости с Максимусом у нее не возникло. Возможно, дело в ней, она очень сдержанна по натуре, или, возможно, дело в том, что он намного старше ее, и на нем лежит слишком много обязанностей как на герцоге Уэйкфилде. Что бы это ни было, но сейчас Геро поняла, что до конца не знает своего брата. Она не знает, какие страхи его мучают — если он вообще чего-либо боится, — любил ли он когда-нибудь или плакал по ночам, страдая от сомнений.
И он, конечно, тоже по-настоящему ее не знает.
Максимус взял ее за руку.
— Мне не безразличны ты и твое благополучие. Ты ведь это знаешь, правда?
Геро молча кивнула. Он удивил ее. И еще ей было стыдно и больно слышать такие слова.
— Геро, если тебе нужна моя помощь, ты только скажи. — Он стиснул ей пальцы и положил ладонь себе на руку. — Пойдем. Вон там стоит Мэндевилл. Уверен, что он очень обрадуется, увидев свою невесту.
Геро ничего не осталось, как вместе с братом подойти к Мэндевиллу, но пока они шли, она оглядела залу. Гриффина она не увидела. Вероятно, он уже ушел ужинать.
— Что за срочное дело ты хочешь обсудить с Мэндевиллом? — спросила она.
— Его брата.
Геро остановилась.
— А что с Редингом?
Максимус, нахмурившись, смотрел на нее сверху вниз.
— Он гонит джин в Сент-Джайлзе. Мне придется его арестовать.
Удар был так неожидан и так силен, что на мгновение она даже не ощутила боли.
— Нет!
— Прости, дорогая. Я знаю, что он брат Мэндевилла…
Она сжала руку Максимуса дрожащими пальцами.
— Ты не можешь арестовать Гриффина. Не можешь.
Глаза у Максимуса подозрительно сощурились.
— Гриффина?
Это случилось — она выдала себя. Она потеряет Максимуса, потеряет семью, друзей.
Геро убрала ладонь с рукава брата и крепко стиснула руки перед собой. Она должна помнить, что они находятся в зале полной людей.
— Ради меня, Максимус, — прошептала она, почти не разнимая губ. — Обещай, что ты не тронешь его.
Вокруг них слышались разговоры и громкий смех, но Максимус стоял подобно каменному изваянию и молчал.
Геро закрыла глаза и стала молиться.
Наконец брат заговорил:
— Кем бы Рединг ни был для тебя, это необходимо немедленно прекратить.
Геро открыла глаза. Лицо брата было бледным и напряженным, на губах — ни кровинки. Она хотела что-то сказать, но он резко и повелительно поднял руку.
— Подожди. Я не предприму против него никаких действий. Ради тебя. Но за это ты пообещаешь мне, что оставишь его. Геро, он перегоняет джин. — Это слово плевком слетело с его губ.
Она опустила голову, от сердца отхлынул ужас.
— Я жду, сестра.
Геро молча кивнула.
Максимус глубоко вздохнул. Она вдруг почувствовала, что он натянут как струна и что по его телу пробежала дрожь, как у беговой лошади, которую сдерживают у барьера на старте.
— Мы больше не будем об этом говорить, — тихо произнес он.
Они степенно приблизились к Мэндевиллу. Геро с трудом справилась с дыханием.
Первое, что они услышали от Мэндевилла, не способствовало ее спокойствию:
— Уэйкфилд, дорогой. — Мэндевилл поклонился им обоим, потом сдвинул брови. — Миледи, мне придется сделать выговор моему брату. Он, кажется, оставил вас одну.
— Это не важно, — сказала она. — Я уверена, что ему было нужно с кем-то поговорить.
Джентльмены пробормотали что-то неразборчивое. А затем Максимус начал обсуждать с Мэндевиллом билль, который хотел представить в парламент.
Геро внимательно прислушивалась, пока не уверилась, что билль не имеет отношения к джину. Тогда она с заинтересованным выражением лица стала думать о своем. Она закрылась веером и украдкой оглядывала залу. Гриффин сегодня был в синем с золотой обшивкой фраке, и на какой-то момент ей показалось, будто среди танцующих менуэт мелькнули его широкие плечи. Нет, это не он. Она собиралась предупредить его. Но как это сделать, если ее не должны видеть в его обществе?
Может, завтра послать ему домой записку?
Максимус поклонился и распрощался, но Геро почти этого не заметила, настолько была поглощена тем, что искала глазами Гриффина.
— Я должен извиниться и за своего брата, и за себя, — сказал Мэндевилл.
Геро подняла глаза — он смотрел на нее.
— Я тоже невнимателен к вам, как и мой брат, — продолжал Мэндевилл. — Боюсь, что не был достаточно внимательным женихом последние несколько дней.
— Милорд, у меня не было недостатка в вашем внимании, — возразила она… и ей стало больно и стыдно.
Он нахмурился:
— Вы, как всегда, очень добры, миледи, но я действительно был невнимателен. — Он помолчал. — Я восхищаюсь герцогом. Он, я думаю, один из наших признанных национальных лидеров. Может даже показаться, что я порой забываю, что это вы, кому я дал торжественное обещание жениться, а не ему.
У Геро дрогнули губы при мысли о Мэндевилле и брате, идущих к алтарю. Она подавила улыбку. Не стоит показывать, что его слова ее развеселили, — это заденет его чувства, а он ведь говорил от всего сердца.
Геро положила ладонь ему на руку.
— Уверяю вас, милорд, что он также восхищается вами. И я не отношусь ревниво к тому времени, что вы проводите с моим братом. Я знаю: вы оба решаете серьезные государственные дела. И рада, что наше правительство в таких надежных руках.
Мэндевилл искренне улыбнулся ей, что случалось крайне редко. Его лицо сразу сделалось по-мальчишески привлекательным. И она вспомнила, как эта улыбка расположила ее к нему. Может, благодаря этой улыбке она и согласилась стать его женой?
Он поклонился:
— Пойдемте, моя дорогая, посмотрим, что ждет нас в столовой.
И Геро в полном смятении последовала за ним.
Может, с него вполне достаточно интимных свиданий на балах и светских раутах? Эта мысль впервые посетила Гриффина. Одних дам возбуждала опасность быть обнаруженными, а для других было проще встретиться на балу, чем рисковать, позволяя ему влезть ночью к ней в окно.
Подобные изощренные способы обольщения сиюминутно оказывались привлекательными, но после легко забывались. Бесконечная суета в чужих темных гостиных со временем приелась.
Геро была другой. И в этом он успел убедиться… и не один раз.
Как только он вернулся в бальный зал, все его внимание было приковано к ней. Жалела ли она о случившемся? Возможно, в этот самый момент она думала о том, как отвратительно и низко устраивать любовные свидания на светском приеме? Черт! Ему не нужно было преследовать ее в том коридоре. Геро не похожа на циничных, обольщенных им матрон. Она живет в нереальном мире, она горда, уверенна в своей непогрешимости. А он — тот мужчина, который взялся доказать ей, что ничто человеческое ей не чуждо.
Эта мысль ему не польстила. И что хуже — такая вот женская непорочность может заставить повесу подумать о собственном исправлении. Он так громко хмыкнул, что дородная дама рядом с ним вздрогнула. Может, ему пора остепениться и проводить вечера, сидя у камина с чашкой теплого молока?
Грустные мысли были нарушены появлением Мегс, такой хорошенькой в желтом платье с черной и красной вышивкой. Правда, она немного смахивала на цветок лютика.
— Ох, Гриффин, — вздохнула она, увидев его.
Он поднял брови и насмешливо произнес:
— Ох, Мегс.
Она неуверенно теребила складки юбки.
— Как ты думаешь, джентльмен может захотеть меня поцеловать?
— Надеюсь, не тогда, когда я рядом, — проворчал Гриффин.
Она выкатила глаза.
— Я не могу вечно оставаться девицей, Гриффин. Я рассчитываю когда-нибудь иметь детей, которые появятся на свет не в результате божественного чуда. Конечно, — тут она вдруг сникла, — если хоть какой-то мужчина проявит желание взять меня в жены.
Гриффин подозрительно посмотрел на нее:
— Что этот осел Боллингер сделал?
— Лучше сказать, чего он не сделал, — со стоном ответила Мегс. — Он отказался пройти со мной в сад.
— И правильно, — сказал Гриффин. Одному богу известно, что может случиться на балу в саду. Уж кто-кто, а он-то знает.
— Гриффин, послушай, я понимаю твои опасения старшего брата, но постарайся понять и меня. Как я могу думать о браке с человеком, который приходит в ужас при одной только мысли о том, чтобы поцеловаться со мной?
— Откуда ты знаешь, что он думает о поцелуе? Может, он боится простудиться или… о господи, Мегс, он боится за твою репутацию.
— Знаю, потому что я его попросила, — прервала брата Мегс.
— Попросила что?
— Поцеловать меня. А у него был такой вид, как будто я попросила его облизать спрута. Живого спрута.
— О! — Вот все, что он произнес.
Но, как ни странно, Мегс этим удовлетворилась.
— Да. Ты понимаешь, в чем дело? Если он даже не попробовал, если ему противна одна эта мысль, то как я могу надеяться, что нас ожидает удачный брак?
— Я не знаю. — Гриффин покачал головой, пытаясь что-нибудь придумать. — Ты ведь понимаешь, Мегги, что люди нашего положения не женятся по любви. Так уж устроена жизнь.
Он и не подозревал, что эта мысль удручит его самого настолько сильно.
— Неужели ты думаешь, что мне это неизвестно? — сказала Мегс. — Я прекрасно сознаю, что от меня ждут удачного замужества. И что если мне повезет, то у моего мужа не будет десятка любовниц и он не наградит меня дурной болезнью.
— Мегс… — Гриффин ужаснулся. Когда же его маленькая сестричка успела это узнать?
Мегс отмахнулась:
— Но я могу по крайней мере обрести… ну, хоть какие-то дружеские отношения. Как ты считаешь? Понимание, желание. Чтобы в спальне думали не только о том, что надо произвести наследника.
— Конечно. — Гриффин понимал, что ему надлежит отругать ее за такие неподобающие слова, но в этот момент сил для подобного лицемерия у него не было. — Мы найдем тебе хорошего мужа, Мегс.
Она вздохнула.
— Это ведь возможно? Каро вполне довольна своим Хаффом. И Томас, кажется, доволен помолвкой с леди Геро.
При упоминании имени Геро Гриффин замер, но Мегс ничего не заметила.
Наморщив нос, она сказала:
— Он слабо проявляет свои чувства к ней, но она приятная леди. Мне она нравится, и она, думаю, замечает, что Томас иногда бывает чересчур напыщенным.
Гриффин не удержался от смеха.
— Да, это так. — Мегс задумчиво посмотрела на сверкающие канделябры у себя над головой. — Ну, если леди Геро неожиданно умрет — несчастный случай, упадет с лошади, например, или ее ударит молния, — то, как мне кажется, Томас будет расстроен, но не убит горем. — Мегс перевела взгляд на Гриффина. — И не захочет умереть сам. Хорошо, наверное, быть замужем за человеком, который по-настоящему станет горевать о моей смерти, если я умру. Я правильно рассуждаю?
— Да, — ответил он и тут заметил Геро на противоположной стороне зала. Неземную, прелестную и недосягаемую. И вдруг понял: если она умрет, то ему нет смысла жить. — Да, ты правильно все говоришь.
