Глава 13
Она могла бы рассказать все мистеру Мирквуду. Его интересовала жизнь работников, и он наверняка пожелал бы услышать эту печальную историю. Но когда он пришел к ней ночью, воодушевленный новыми знаниями о крышах и радостями прошедшего пикника, ей показалось, что было бы жестоко отягощать его мрачными тайнами. Когда же все закончилось, ей захотелось снова вернуться к разговору о молочной ферме.
– Дело в том, что мне необходимо получать выгоду. – Тео лежал на спине, закинув руки за голову, – смутный силуэт в темноте. – Гранвилл с моим отцом хотят превратить Пенкарраг в доходное предприятие. Конечно, мы получаем достаточно денег от других поместий, не говоря уже о старинном семейном наследии. – Он повернулся к Марте. – Мне, право, не стоит говорить о наших деньгах…
– Учитывая то, как началось наше знакомство… Полагаю, я в состоянии простить вам этот разговор.
Он легонько ущипнул ее за нос и с улыбкой продолжал:
– Если я хочу заполучить клиентов, мне придется снижать цены. Однако в отличие от меня крупные производители в состоянии устроить конкурентоспособное хозяйство. В маленьких сараях не получится держать много коров. Вот если бы они свободно бродили по пастбищу…
– Добавление воды в молоко снижает их расходы, – заметила Марта.
Тео приподнялся, кивнул и вновь заговорил:
– Если бы рынок был другим, я бы решил, что люди готовы платить больше за превосходное качество. Но такие семьи, как Уиверы, не могут себе это позволить. А другие семьи, которым это по карману, наверняка держат собственную корову. – В этом-то и заключалась главная сложность. Он сможет производить достойный продукт, но на него не будет спроса. – Мне нужны богачи, которые не держат коров.
– Лондонцы, приезжающие сюда отдохнуть, – подхватила Марта. – Думаете, мы сможем устроить ферму для отдыхающих в самом сердце Суссекса? Впрочем, можно объявить, что местный пруд обладает целебными свойствами, и устроить тут курорт.
– Да. И уговорить приехать принца-регента. А потом последуют и остальные представители высшего общества.
– Тео… – Она повернулась к нему, опершись на локоть. – Принц-регент уже приезжал в Суссекс. Так что и сливки общества последуют за ним, чтобы отправиться…
– В Брайтон. – Он снова лег на спину. – В Брайтоне столько богачей, что о них мог бы мечтать любой торговец.
– Но они не путешествуют с коровами. – Ее сердце учащенно забилось. – Что, если вы будете отвозить свои продукты на местный рынок, возможно, раз в месяц или раз в две недели и продавать их по таким ценам, к каким привычны богачи?
– Тогда здесь, у нас, я смогу держать цены низкими. – Тео поднял руку и коснулся пальцами ее волос. Казалось, он о чем-то задумался.
Минуту спустя Тео вновь заговорил:
– Только, наверное, это будет уж слишком – просить моих работников проделывать такой путь. Думаю, мне надо с ними поговорить. Но сначала – с Гранвиллом. А потом с отцом относительно затрат. Нет, сначала поговорю с работниками. Только не знаю, с чего лучше начать?
Такой серьезный, задумчивый, надеющийся на ее помощь… В этот миг он мог бы получить от нее все, чего хотел. Она сжала губы. Щедрость требовала ответной щедрости.
– Подумайте, Тео, хорошенько. Вы сделаете правильный выбор.
Она ощущала его радость, и эта радость передавалась ей. Поэтому она, Марта, должна была поддерживать его, чтобы он поверил в собственные силы.
Но ей не следовало прикасаться к нему. Пусть радуется своим новым открытиям и не смешивает этот новый опыт ни с чем другим. Тем не менее она сжала его запястье, осторожно пододвинулась к нему поближе и коснулась губами его лба. Не более того.
– Спокойной ночи, мистер Мирквуд, – прошептала она и повернулась на бок.
На следующее утро Марта проснулась одна в постели. Оказалось, что Тео уже встал, хотя еще только светало.
– Я вас разбудил? – спросил он, выходя из соседней комнаты.
«Видимо, ходил ополоснуть лицо», – подумала Марта. Одежды на нем почти не было. В сумрачном свете его тело казалось высеченным из мрамора. Словно ожила статуя и теперь искала свою одежду, устав от наготы. Так не похоже на наготу в пламени свечей, к которой она привыкла. При свечах он совсем не походил на статую. А его кожа была теплой и яркой в мерцающем свете.
– Нет, вы меня не разбудили. – Она протерла глаза. – Но обычно вы меня будите, по правде говоря.
– Скучаете? – Он швырнул рубашку и брюки на кресло и подошел к постели в одних панталонах. – Тогда завтра я об этом не забуду.
Конечно, она не скучала. И вообще ей не стоило этого говорить. Потому что теперь он ее поддразнивал.
Она смотрела, как он одевался. Постепенно его будто вытесанная из мрамора грудь исчезла под одеждой, и наконец он опустился в кресло, чтобы натянуть сапоги. Когда все было готово, он подошел к постели, стал на колени и, положив руки на матрас, опустил на них подбородок. Молча взглянул на нее.
Судя по морщинкам вокруг глаз, он слишком мало спал. Волосы были всклокочены. Ему надо бы побриться. Бессознательно она подняла руку и коснулась его щеки.
Он чуть повернул голову и прижался губами к ее ладони. Это был невероятно нежный поцелуй, хотя ее кожу стало покалывать от прикосновения к грубой щетине. Молча закрыв глаза, он словно вдыхал аромат ее руки. Потом вдруг спросил:
– Вы свободны сегодня днем? – Снова взяв ее за руку, он прижал ее к своей щеке.
– Полагаю, что да. Если только вы не пригласите очередных гостей.
– Пока нет. – Он чуть склонил голову, и щетина снова оцарапала ее ладонь. – Сегодня я хотел бы, чтобы вы кое-куда пошли со мной. Хочу, чтобы вы познакомились с одним из моих работников. Со стариком, кое-что знающим о молочных фермах.
– С мистером Барроу? Вы о нем уже говорили.
– Да. – Их пальцы сплелись. – Во время обеда он должен быть дома. Мы у него не задержимся.
– Я бы с удовольствием познакомилась с ним.
– Вот и хорошо. Я зайду за вами. – Он повернул ее руку и перецеловал все костяшки пальцев. А ей вдруг захотелось, чтобы он проделал это еще раз.
Если бы в ту первую их встречу, в церкви, кто-нибудь сказал ему, что между ним и сидевшей напротив женщиной что-то начнется, он расхохотался бы как безумец, и его, наверное, силой вывели бы наружу. А если бы ему намекнули на совращение, то он скорее всего представил бы совратителем себя, хотя у них с Мартой все сложилось совсем по-другому.
– Мистер Барроу вдовец? – Марта шагала рядом с ним, задавая вопросы и готовясь произвести наилучшее впечатление – теперь он уже знал ее привычки.
– Он никогда не был женат, и у него нет семьи, которая бы жила поблизости. Тем более важно зайти к нему. – Тео ослабил галстук и подставил шею дуновению легкого ветерка. Месяц назад этот галстук был неприкосновенен.
Август подходил к концу, и в воздухе чувствовался прохладный запах осени. Возможно, ему не придется увидеть осень в Суссексе. Чем больше добрых дел он совершал в Пенкарраге, тем выше становилось мнение о нем Гранвилла, и, возможно, вскоре его сочтут достойным того, чтобы вернуться в Лондон. Совсем недавно такова и была его цель.
У дома мистера Барроу в загонах ссорились гуси и свинья, и шум стал еще сильнее, когда они с миссис Расселл вошли в ворота. Тео охватило беспокойство, и по спине поползли мурашки.
– Что такое с животными? – спросила вдова.
Тео постучал в дверь, но ответа не последовало.
– Наверное, он взял обед с собой на поле. Ведь дома для него никто не готовит. – Это было разумное объяснение, тем не менее Тео взялся за ручку двери и повернул ее.
В ноздри ударила такая тяжелая вонь, что ему пришлось отступить и прикрыть нос ладонью. Вдова вскрикнула, и Тео выставил перед ней руку, чтобы не дать ей войти в дом. «Боже, как давно не кормили животных?» – промелькнуло у него.
– Покормите живность на улице, – произнес он чужим голосом.
– Потом. Нам надо войти и узнать…
– Нет. – От тона его голоса она съежилась, и это произошло бы и с ним тоже, если бы он мог услышать свой голос сквозь шум крови в ушах. – Я пойду. Ждите здесь.
Марта кивнула и скрестила руки на груди. Смертельно бледная, она отошла в сторону. А Тео быстро зашагал через кухню к спальне. В доме был ужасно затхлый воздух, а запах… Тео никогда не случалось сталкиваться со смертью, но, возможно, то был запах смерти.
«Нет-нет, – думал он, стараясь не отдаться панике. – Может быть, это совсем другой запах. Ведь зловонные запахи в комнатах больных, возможно, именно таковы…»
Он переступил порог спальни. Мистер Барроу лежал неподвижно под грязной простыней. Тео в смущении отвел взгляд – разве человеку захочется, чтобы его видели в подобном положении? Но он тут же напомнил себе, что обязан помочь старику. И медленно подошел к кровати.
Мистер Барроу был серьезно болен. И очевидно, слишком слаб, чтобы встать к ночному горшку. Сколько же он здесь пролежал, всеми забытый, без ухода? Неужели никто из работников не заметил его отсутствия и не заглянул к нему?
Дрожащей рукой он коснулся шеи старика с истончившейся, словно пергаментная бумага, кожей, пощупал пульс… Да, несомненно жив.
Тео прижался к стене и тут же опустился на колени. Он испытывал облегчение – и огромную слабость.
– Тео! – Голос вдовы показался ему совсем другим. Испуганным и настороженным.
– Оставайтесь на месте! – крикнул он. – Все не так уж плохо…. пока. Но не входите в дом.
Мистер Барроу повернулся на голос. Тео тут же шагнул к кровати. Губы старика шевелились, но Тео не сразу понял, что тот просил пить.
Ну конечно же! Больному надо попить! Тео бросился в кухню. Где старик держал пиво? И не вредно ли пиво в его состоянии? Возможно, ослабленному организму лучше сидр. Он понятия об этом не имел.
Но сейчас это был вопрос жизни и смерти. В кладовке не оказалось ни одной бутылки, а на кухне Тео нашел лишь пустой кувшин. Значит, он принесет воду из ручья и вскипятит ее на всякий случай. Так ведь люди делают с чаем, верно? Да, так он и поступит.
Печь была не растоплена. Ему придется развести огонь. Боже, надо разжечь печь, сходить к ручью, принести воды, найти какую-нибудь посуду для кипячения. А сколько времени ее надо кипятить? А потом ведь надо еще и остужать до нужной температуры… Наверное, надо ее процедить – но как? Тео охватило отчаяние. Он поставил кувшин на стол и обхватил голову руками.
Нет, сначала он найдет доктора. Черт бы его побрал – зачем он потратил целых три минуты на мысли о воде, когда должен был немедленно бежать за доктором? Какой же он беспомощный и непрактичный!
– Тео! – Чем дольше он находился в доме, тем сильнее Марта волновалась. – Тео, скажите, чем я могу помочь?
Внезапно он появился на пороге, бледный, но решительный.
– Ему нужен доктор. Не знаю, где найти доктора.
– Я знаю. – Наконец-то она могла что-то сделать! – Знаю, где можно найти даже нескольких.
– Хорошо. Тогда бегите и отыщите слугу. Пусть идет на конюшню и как можно быстрее привезет доктора. – Он замолчал, чтобы перевести дух, и она заметила, скольких усилий ему стоило держать себя в руках. – Если у кого-то из работников есть сидр или слабое пиво, нам оно понадобится. Попросите мальчика его привезти.
– А сказать доктору, что вы заплатите? – Порой доктора отказывались приходить в дома бедняков.
Тео выругался, чуть отвернувшись.
– Пусть доктора пришлют в мой дом. Там ему, конечно, заплатят. Я перевезу туда мистера Барроу. Его все равно надо вызволить из этой комнаты.
– Я попрошу мальчика, чтобы на конюшне ему дали тележку, – сказала Марта уже на ходу.
– Нет! – Голос Тео остановил ее. – Не хочу, чтобы он трясся в телеге. Я понесу его. Постараюсь его отмыть и отнесу в дом.
«Вы сошли с ума? Там, наверное, миля пути». Но она произнесла эти слова про себя, продолжая бежать к дому. Бежала изо всех сил, подхватив подол платья, а подошвы ее ботинок дробно стучали по бугристой земле. Марта нашла мальчишку лет двенадцати и отправила его за питьем для больного. Затем сказала слуге, чтобы немедленно скакал за доктором. После чего поспешила к дому Барроу, и от долгого бега у нее закололо в боку.
Мистер Мирквуд упорно не желал впускать ее в дом.
– Он бы не хотел, чтобы дама видела его в таком состоянии, – заявил он.
Но она могла хотя бы позаботиться о животных. Голодные бедняжки громко кричали. Марта нарвала на грядках немного овощей. Возможно, в кухне оставался хлеб, который можно было накрошить и бросить гусям. Но сначала – вода. За домом стояло ведро, и мистер Мирквуд объяснил ей, как дойти до ручья. Вода, овощи, хлеб – даже такие простые дела немного успокоили ее. И конечно же, она со всем справится.
Но очевидно, миссис Уивер справилась раньше. Когда Марта вернулась с водой, та уже разбрасывала хлеб гусям.
– Я принесла бы больше пользы в доме, – сказала женщина вместо приветствия. – Уверена, он понятия не имеет, как ухаживать за больным. Но он забрал у меня сидр и велел оставаться на улице.
Наконец-то между ними возникла своего рода симпатия.
– Он мне то же самое сказал. Как будто в такое время что-то имеет значение. Вы не могли бы отогнать гусей, пока я налью воду?
Обе трудились спокойно и уверенно. Напоили гусей и свинью и наполнили корыто кое-какими овощами из огорода. Когда же наконец решили передохнуть, в дверях появился мистер Мирквуд.
– Я переодел его в чистую рубашку, а теперь отнесу к себе. – Тео был без шляпы, и волосы его стояли дыбом, словно он то и дело проводил по ним рукой. – Но думаю, мы сначала должны сжечь все постельное белье и матрас и открыть все окна. В доме есть дрова?
Миссис Уивер покачала головой и тут же сказала:
– Лучше все постирать. Я соберу его вещи и посмотрю, что еще можно спасти.
– Нет! – У него был странный взгляд, решительный и суровый. – Сожгите все!
– Сомневаюсь, что у него есть еще какое-то постельное белье. – Суровый взгляд Тео не смутил миссис Уивер. – А второго матраса точно нет. И на чем он потом будет спать, если мы все сожжем?
По лицу Тео пробежала судорога.
– Я принесу ему этот проклятый матрас из своего дома. – Он оперся рукой о дверной косяк и склонил голову к плечу. Марта же вспомнила, что он выглядел точно так же в тот страшный день, когда назвал ее «трупом». – Пожалуйста, сожгите все. Если не можете, скажите мне, и я сделаю это в каком-нибудь другом месте.
– Мы сделаем все сами. Я сделаю, – сказала Марта. Что она говорит? Она ведь ни разу в жизни не запустила даже фейерверка…
– Спасибо, миссис Расселл, – кивнул Тео и снова исчез в доме.
Где же теперь разжечь костер? Наверное, там, где дует ветер. И подальше от дома, чтобы искры не попали на соломенную крышу. Ей надо было собрать дрова и найти трутницу. Если повезет, миссис Уивер сжалится над ней и поможет. Если нет, то придется делать все самой, как всегда…
Ее мысли были прерваны движением в дверях, и Марта тут же забыла обо всем на свете и словно приросла к земле.
Мистер Мирквуд держал на руках больного. Ох, она знала, что так и случится. Но одно дело знать, а другое – видеть собственными глазами. К тому же она не была готова к подобному зрелищу – к мертвенно-бледному лицу старика, к его рукам, бесцельно сложенным на груди, и к трепетавшему подолу его рубашки. И еще – к той ужасающей легкости, с которой молодой человек нес больного. Нес словно мешок с костями…
Так выглядел ее отец в последние месяцы жизни. И он так же сильно потерял в весе. А цвет лица был серовато-белым. Возможно, и мистер Расселл выглядел точно так же – его руки и ноги бесцельно болтались, когда фермер принес его разбившееся тело.
Что-то шевельнулось в душе Марты. Растаяла какая-то защитная пленка, словно ледяной покров во время весенней оттепели. Она сделала тихий вдох и почувствовала, как по щекам ее полились слезы.
Мистер Мирквуд шагнул ближе.
– Успокойтесь, Марта. – Он говорил так, словно изо всех сил сдерживался. И он совершил ужасную ошибку, назвав ее по имени в присутствии этой женщины.
Тыльной стороной руки Марта провела по щеке и отвернулась.
– С ней все будет в порядке. – Внезапно на ее плечо легла легкая женская рука. – Это просто шок и страх, – добавила миссис Уивер. – Идите, сэр. А я помогу ей развести огонь, и все будет хорошо.
Марта подняла глаза. Тео молча кивнул миссис Уивер, и его лицо покраснело – увы, слишком поздно он осознал свою ошибку. Так же молча развернувшись, с ношей на руках он зашагал к своему дому.
Что ей теперь говорить?
– Простите. – Марта прижала кулаки к глазам. – Я была очень встревожена его видом и вспомнила своего отца перед смертью.
– Это пройдет, – сказала миссис Уивер. – Я пойду поищу дрова.
– Миссис Уивер… – Марта знала, что собиралась сказать, но как же на это решиться? Собравшись с духом, она проговорила: – Я знаю, что случилось с вами в Сетон-парке. Что с вами сделали. Что сделал мистер Джеймс Расселл.
Миссис Уивер замерла, стоя без движения. И ничего не говорила.
– Простите, простите меня, – пробормотала Марта.
– Это не имеет к вам отношения. – Женщина перевела взгляд на загон, где свинья уже успела поесть и теперь чесала спину об изгородь.
– Я возмещу вам убытки, – продолжала Марта. – И не позволю мистеру Джеймсу Расселлу унаследовать этот дом. Я сделаю все возможное, чтобы ему помешать.
Миссис Уивер хмурилась, и губы сжимались – казалось, она обдумывала слова Марты. Или, возможно, вспоминала случившееся шестнадцать лет назад.
– Меня не интересует, что вы сделаете, – ответила она наконец. – А что касается возмещения убытков… Понятия не имею, как такое может быть. Так что давайте лучше займемся огнем.
Они больше не говорили об этом и быстро принялись за работу – сложили костер и вытащили из дома все грязные вещи мистера Барроу. Через несколько часов – Марта прежде никогда не чувствовала такую усталость – мистер Мирквуд вернулся и сообщил, что мистер Барроу вне опасности.
– Я не знал, тут ли вы по-прежнему, но потом увидел дым. Хотел поблагодарить вас обеих за помощь и терпение. – Он протянул руку миссис Уивер.
Она приняла его руку, отводя глаза, и тут же быстро отступила.
– В следующий раз, если он хотя бы день не появится на работе, я пошлю одного из мальчишек проведать его, – сказала женщина.
– Мы разработаем план. Вашей семье не придется этим заниматься. – Тео повернулся к Марте, и его глаза блестели от чувств, которые он был не в силах выразить перед миссис Уивер. – Надеюсь, вам уже лучше, миссис Расселл?
Можно подумать, миссис Уивер забыла, как он назвал ее прежде. При этой мысли на губах Марты появилась улыбка, и она поспешно прикрыла рот ладонью.
– Намного лучше. Благодарю вас, мистер Мирквуд. Надеюсь, мы с мистером Барроу встретимся как-нибудь в другой раз.
– Конечно. – Он уставился в землю и на мгновение замер – словно молодой человек, встретившийся с понравившейся ему дамой и теперь не знавший, что сказать. – Попросить кого-нибудь отвезти вас домой? Я бы сделал это сам, но хочу принять ванну, прежде чем окажусь в обществе.
– Да, понимаю. Нет, я пойду пешком, спасибо. – Марта тоже опустила глаза.
Ванна… Вот если бы она была его женой… Боже упаси! Откуда у нее такая мысль? Но если все-таки была бы, они бы вместе отправились домой и она бы забралась в ванну вместе с ним. И взяла бы кусок мыла из его руки и принялась бы отмывать. Он, опустив голову, забыл бы обо всех тяготах дня, а она бы разминала мышцы на его спине. Его дыхание становилось бы все спокойнее, а она испытывала бы гордость за поступок своего смелого и благородного мужа.
Какая бессмыслица! Она никогда не станет его женой. Даже если бы они оба этого желали. Безопасность Сетон-парка зависела от рождения ее ребенка, – если он вообще родится, – и ребенок этот стал бы наследником мистера Расселла. Ей не стоило думать о мужчинах… принимающих ванну.
И все же она не могла о нем не думать. Пожав ему на прощание руку и шагая долгой дорогой домой, она представляла его лежащим в теплой воде, лениво переворачивающимся с боку на бок. У него должно быть ароматное мыло. Возможно, цитрус. Или что-то с мускусным запахом – такой запах любят мужчины. В горячем воздухе его волосы будут виться больше обычного. В воде он будет обнажен, но совсем иначе, чем накануне. Не как мраморная статуя, не согретая светом пламени, а как нечто изысканное и смутное, оставляющее немало возможностей для воображения. И можно было бы с нетерпением ожидать того мгновения, когда он встанет из ванны.
Когда же наступит этот момент, он ухватится за края ванны и поднимется в полный рост. С тела будет стекать вода. Капать с его волос – капли, танцующие в солнечных лучах, заливавших комнату. И его взгляд тут же обратится на женщину, наблюдавшую за ним.
Она представляла все это в библиотеке, забыв на коленях открытую книгу. И за ужином, накалывая на вилку горошек. И в спальне, при ярком, дерзком свете. А потом, когда наконец легла, мысленно оценивала каждую пикантную деталь этой сцены.
О чем думали римляне, создавая Венеру? Воплощением любви должен быть мужчина, высокий, широкоплечий и сияющий, не всплывший на поверхность воды в безжизненной раковине, как любили изображать Венеру художники, а широкими шагами выходящий из волн на сушу – океанский подарок, видимый каждый женщине в округе.
О чем это она?.. Нужно заниматься делами, а не проводить время в греховных мечтаниях. Но все же полностью греховными назвать их было нельзя. Образ бога любви, выходящего из моря, потускнел, уступая место воспоминаниям о мистере Мирквуде на пороге дома с ослабевшим стариком на сильных руках. Он никогда еще не казался ей таким могущественным. Столь полным грации и силы.
Этой ночью он захочет прикоснуться к ней. И она позволит ему это сделать – хотя бы ненадолго. Он знает все нужные места. Знает, что делать.
«Только не позволяйте мне потерять себя», – скажет она. И он поймет, когда надо остановиться. Ему можно доверять.
Тогда почему она не доверяет ему в остальном? Этот вопрос внезапно возник из глубины сознания. Похоже, теперь даже ее собственный разум был настроен против нее. Марта оставила вопрос без ответа и снова стала представлять длинные руки и ноги в воде.
– Как ваша ванна? – спросила миссис Расселл, как только он вошел. Она сидела на кровати, прикрыв простыней плечи.
Но у него не было желания вежливо отвечать на столь незначительные вопросы. Он быстро подошел к ней, взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы.
Она была потрясена. Но не дернулась и не застыла. Его нежные и одновременно твердые губы касались ее губ, пока он не отстранился наконец, чтобы сделать вдох.
– Жаль, что вам пришлось это пережить. – Он опустился на колено на постель, упираясь другой ногой в пол и по-прежнему держа ее лицо в ладонях. – Но я рад, что вы там были. Даже не могу передать, какое мужество вы в меня вселили.
– Я тоже рада. Вы вели себя так храбро… – Марта ухватилась за его запястья. Простыня соскользнула с ее плеч, но она этого даже не заметила.
– Храбро? Вы, наверное, шутите. – Он поцеловал ее в подбородок. – Я ужасно перепугался.
– Да, верно. Вы испугались, но все равно вели себя очень храбро. Я гордилась вами.
– Довольно об этом. – Он отодвинулся и принялся расстегивать пуговицы на брюках. – Давайте займемся делом, а потом мне бы хотелось услышать ваше мнение о моей новой идее.
В этот раз они все проделали быстро. И она помогала ему, эта милая щедрая женщина. Выгибала спину, а ее пальцы ерошили его волосы. Но ей всегда нравилось делать все как можно быстрее. И он охотно повиновался ей, дойдя до конца так быстро, что мог бы стыдиться, будь его партнершей другая женщина, а не миссис Расселл.
– Теперь ваша очередь получить удовольствие, – произнес он, ложась с ней рядом. – У меня появилась мысль, как можно финансировать эту молочную ферму.
Он не потушил свечи и по выражению ее лица понял, что она в замешательстве.
– Я же хотел услышать ваше мнение, помните? Но возможно, день был слишком утомительный. Если хотите, я могу подождать до завтра.
– Нет… – Она на мгновение сжала губы. И на лице ее появилось такое выражение… словно она была погонщиком, стремящимся повернуть в другую сторону сотню быков. – Нет, мне бы очень хотелось вас послушать. Это новый аргумент, который может убедить вашего отца?
– Отчасти – да. Потому что он снизит его расходы. Я думаю о том, чтобы привлечь инвесторов.
– Инвесторов? – Она подложила руку под щеку и чуть приподняла голову. Наконец-то на ее лице появилось неприкрытое любопытство. – Наподобие того, как люди вкладывают деньги в торговые суда, а потом делят выгоду пополам?
– Совершенно верно. Я уже слишком давно не заходил в гости к самым влиятельным семьям в округе. Если мне удастся убедить их в прибыльности моего предприятия, они скорее всего смогут убедить любого работника, у которого нет коровы, покупать нашу продукцию. Возможно, покупать даже у нас самих, если мы будем производить какой-нибудь особый сорт сыра или другой продукт, который нелегко найти.
– Не забудьте упомянуть о том, насколько выиграют от этого самые бедные соседи. Особенно если будете беседовать с дамами. – Теперь все ее быки были собраны в стадо, и она внимательно глядела на него. – Лучше всего говорить не только о финансах. Расскажите о тяжелом труде людей и о том, как это будет способствовать росту их добродетели.
– Добродетели? Да, конечно.
– А вы подумали о том, чтобы доли были небольшими? Иначе самые богатые инвесторы смогут приобрести дюжину или даже больше долей, в то время как люди с более скромными доходами всего одну долю. Впрочем, они все равно будут чувствовать себя причастными к вашему предприятию. Так что найдется много сторонников этой идеи. – Но самый лучший из них сейчас лежал с ней рядом.
Глаза Марты светились счастьем – наконец-то ее призрачная мечта начала обретать осязаемые формы.
«Повезет тому, кто убедит ее повторно выйти замуж, – думал тем временем Тео. – Всю жизнь этот человек будет воплощать одну сказочную идею за другой, зная, что каждую из них она сумеет поставить на практические рельсы».
Он протянул руку к подушке и провел пальцами по щеке Марты.
– Знаете, мне очень будет этого не хватать, когда я вернусь в Лондон. – Если постоянно повторять эти слова, можно добиться определенной степени твердости. – Все эти разговоры о наших планах… Никогда не думал, что смогу говорить на такие темы в постели. Но я все равно буду скучать.
Она просияла. Если бы он сейчас впервые ее увидел, то принял бы эту улыбку за приглашение. И ринулся бы в бой, после чего получил бы взбучку за свою ошибку.
Вместо этого он прикоснулся кончиками пальцев к своим губам. Целомудренное пожелание доброй ночи, весьма странное между джентльменом и его любовницей, нелепое между женщиной и нанятым ею мужчиной, но вполне подходящее для двух незнакомцев, странным образом ставших друзьями.
