Глава 12
Всем хочется вести себя разумно, но никому не хочется анализировать свои слова и поступки, потому что тогда стало бы ясно, что многие из них непоследовательны.
Может, сдаться? Почему она так ревностно следила за тем, чтобы не уступить мужчине, который уступал ей каждый день? Точнее – каждую ночь, а теперь и каждое утро. Но она ведь так и не сказала ему, чтобы перестал будить ее подобным образом. Не сказала ничего и о том, как он обнимал ее во сне, удерживая рядом с собой.
Надо быть благоразумной. Так говорила себе Марта, почти не слушая подробные объяснения мистера Смита насчет дойных коров и местных работников, занимающихся кровлями, в то время как мистер Мирквуд делал пометки. «Ты и так уже ему уступила. Оставь себе то, что еще можно удержать», – уговаривала она себя.
Уступила – кому? Он ведь не был ее врагом. Если он и хотел командовать ею – да и то совсем немного, – то разве это хуже восхитительных минут, пережитых ею с ним наедине?
Нет, она не станет себя обманывать. В какой-то мере потеря им контроля над собой принесла ей удовольствие. Его беспомощность перед прикосновением ее губ… Полный отказ от попыток заставить ее произнести непристойные слова… Она победила его! И разве стоило теперь винить его за то, что он тоже хотел разделить ее торжество?
Конечно, для мужчины все было иначе. Мужчина мог притворяться, что сдается, но по-прежнему знать, что у него все равно больше власти, чем у женщины, с которой он играет. Он мог покорить ее физически. Ему было больше доступно в жизни. Для мужчины, особенно такого, как мистер Мирквуд, все происходившее в постели было лишь игрой.
Марта что-то ответила управляющему и нацарапала несколько слов у себя в блокноте. Спросила что-то о коровах. А Тео, склонив голову над листом бумаги, взглянул на мистера Смита из-под ресниц с выражением напряженного внимания на лице. Несомненно, женщины в Лондоне считали его красивым. Но эти несчастные женщины никогда не видели его вот таким…
Джентльмен держал свое слово. Даже если это были всего лишь слова, сказанные в попытке соблазнить женщину. Поэтому в субботу он позволил Марте представить его ее управляющему, а в воскресенье после службы они сидели с викарием в его импровизированном классе.
– Сегодня мальчик, выросший на ферме, не может рассчитывать на то, что работа на земле обеспечит его всем необходимым, как это было с его отцом и дедом. – Мистер Аткинс примостился на краю стола, за которым будет сидеть, когда начнутся занятия в школе. Вместо сутаны на нем теперь был черный сюртук. Наверное, он производил большое впечатление на женщин. – С появлением новых механизмов и постепенным исчезновением маленьких ферм многие юноши будут вынуждены покинуть дом и искать работу в городах.
– И девочки тоже. Старшая из дочерей Читамов этой весной уехала в Ланкашир, – заметила миссис Расселл, сидевшая на стуле справа от Тео.
– Верно. – Викарий едва заметно кивнул. – Миссис Расселл страстно выступает в защиту прав юных леди. Сейчас мы подойдем и к этому вопросу. – Они улыбнулись друг другу, и викарий продолжал: – Образование необходимо для того, чтобы дать мальчишкам больше возможностей. И если наступит то время, когда им придется искать себе работу в городе, то они тогда смогут найти место клерка в какой-нибудь конторе и дальше продвигаться по службе. – Викарий печально улыбнулся. – Это был основной аргумент, который я всегда выдвигал. И если хотите, сэр, я поговорю об этом и с вашими работниками. Однако я не смогу убедить вас в том, что это будет стоить затраченных усилий. Миссис Расселл может подтвердить, что мне ничего не удалось добиться с мистером Расселлом, пока она сама не взялась за дело.
– У мистера Расселла было много других дел, – ответила Марта, опустив глаза и глядя на руки. – Но он с самого начала увидел все положительные стороны этого предприятия и только ждал, чтобы кто-нибудь из близких доказал ему, что именно оно достойно вложения средств.
– Я бы с удовольствием послушал миссис Расселл. – И она знала, какие слова он хотел от нее услышать. Тео придал себе задумчивый вид и спросил: – Какие надежды вы связываете с обучением девочек? Полагаю, вы не видите их в должности клерков.
– Почему же? Может быть, когда-нибудь… Ведь теперь женщины уже работают на мельницах. Кто знает, что случится в будущем? – Она повернулась к Тео, и в ее глазах вспыхнула решимость. – Но в основном я надеюсь подготовить этих девочек к замужеству, к браку с образованными молодыми людьми. Когда такой мужчина решит выбрать себе жену, он наверняка предпочтет женщину, с которой можно обсуждать серьезные вопросы, а не только говорить об ужине и здоровье детей.
– У миссис Расселл благородный взгляд на брак. – Мистер Аткинс провел рукой по краю стола, и его губы дрогнули в улыбке.
– Нет, я просто подхожу к этому с практической точки зрения. – Сейчас Марта обращалась к обоим. – Я думаю и о тех случаях, когда брак не осуществлял всех связанных с ним надежд. В таких случаях мужчина может по-прежнему жить полноценной жизнью и заниматься какими-то своими делами. Но что будет с его женой, у которой остаются лишь дом и хозяйство? А с образованием у нее была бы профессия, благодаря которой ее интересы расширились бы. И в грустные моменты это могло бы служить ей утешением.
Она была так прелестна, когда он впервые заметил ее в церкви – такую далекую и неодобрительно смотревшую на него. Она была прелестна всякий раз, когда он снимал с нее одежду, когда она лежала в его объятиях, когда он забывал обо всем на свете, а ее лицо превращалось в расплывчатое пятно. Но никогда она не была прелестнее, чем сейчас, – полная решимости творить добро и бороться со злом.
– Видите, как она меня убедила? – Викарий внимательно посмотрел на Тео.
– Это было не так-то легко. – Марта улыбнулась им обоим. – Мне пришлось доказывать, что и старших девочек тоже полезно записывать в школу вместе с младшими сестрами.
– Мы собираемся воспользоваться мадрасской системой обучения, если вы знакомы с методами мистера Белла и мистера Ланкастера, – продолжал викарий. – Это школа, в которой старшие ученики помогают обучать младших.
– Но только не способам наказания.
– Нет-нет, никаких черных списков, куда вносятся даже малейшие проступки. Никаких нарушителей дисциплины, подвешенных в сетке к потолку. Если бы я, будучи мальчиком, такое увидел, то забыл бы обо всем, что говорил учитель.
– Конечно, сначала старших девочек в классе не будет, – сказала Марта. – Нам лишь удалось уговорить родителей на час лекций по воскресеньям. Начнем с этого, а потом придумаем что-нибудь.
– Миссис Расселл сотворила чудеса. – Викарий слегка поклонился вдове. – Думаю, на следующей неделе мы увидим в школе дочь Фаррисов.
Лицо Марты осветилось радостью. Казалось, они с викарием с полуслова понимали друг друга и договаривали друг за другом неоконченные фразы; то был итог долгих интеллектуальных бесед, наверное, в те дни, когда ее муж не мог составить ей подходящую компанию. Тео нахмурился и прижал ладонь ко лбу, стараясь придать лицу задумчивое выражение. Затем проговорил:
– Есть еще одна девочка, которой я бы хотел дать как можно больше возможностей.
Вдова мгновенно повернулась к нему.
– Старшая дочь в семействе Уиверов?
Тео утвердительно кивнул.
– У моих работников есть дочь с отставанием в развитии. Девочка лет пятнадцати-шестнадцати. Не знаю, реально ли ее обучить, но, возможно, вы уже сталкивались с подобными случаями?
Миссис Расселл несколько мгновений внимательно смотрела на него, потом с надеждой взглянула на викария.
– Увы, мне неизвестно, можно ли помочь подобным детям. – Викарий задумался, очевидно, вспоминая все прочитанное по этой теме. – Но почему бы не попытаться? Если у нее разум маленького ребенка, то она может учиться с младшими детьми. Мне бы хотелось встретиться с ее родителями и узнать, что они думают о ее способностях. – Мистер Аткинс был счастлив – ведь перед ним встала новая задача. Неудивительно, что он нравился вдове.
Но и сам Тео не мог заставить себя отнестись к нему с неприязнью.
– Через несколько дней вы можете зайти ко мне в поместье, – сказал он. – Мы будем заново крыть крыши, и поскольку всем семьям целый день придется провести на улице, я собираюсь устроить для них что-то вроде пикника. Это будет радостное событие, а также хорошая возможность для вас познакомиться с людьми и попытаться уговорить их отдать детей в школу. Надеюсь, вы тоже придете, миссис Расселл. Посмотрите на юных леди.
Она так пристально смотрела на него, что ему показалось, у него вот-вот вспыхнут волосы. Вне всякого сомнения, она была поражена тем, что он сам договорился о ремонте крыш и запланировал пикник. Видимо, она была о нем очень невысокого мнения, раз решила, будто он не в состоянии взять на себя ответственность. Но он докажет ей, что способен и сам кое-что сделать.
– Мистер Мирквуд, – прошептала Марта ночью, когда он уже собирался спать. – Я хочу вам кое-что сказать. Вы слушаете меня?
– Да, конечно. – Он повернулся на бок и увидел неясные очертания ее фигуры в лунном свете, просачивавшемся сквозь шторы.
Марта немного помолчала, потом тихо заговорила:
– Мистер Расселл никогда не давал своего согласия на школу. – Он почувствовал, что она лежит на спине, глядя в полог над головой. – Помните, я говорила вам, что он порой терял память?
– Да.
– Я дождалась дня, когда он был не в себе. А потом похвалила его за решение построить школу.
– Отличная работа! – Тео решил, что сейчас не время прикасаться к ней.
– Полагаю, мне надо испытывать сожаление. Но кому-то ведь нужно было позаботиться о том, чтобы он потратил свои средства с умом.
И тут его осенило.
– И крыши домов – тоже? – спросил он.
– Да. Я сказала ему, как щедро было с его стороны согласиться заменить все крыши. А он ничего не мог вспомнить, чтобы возразить мне.
– Действительно щедро. Потому что теперь мы будем заменять только верхний слой соломы. – Тео беспокойно водил пальцами по простыне и глубоко дышал. – А викарий знает?
– Он понятия об этом не имеет. – Судя по голосу, она повернулась к нему. – Он хотел забросить школу, когда узнал про завещание, про то, что все скорее всего перейдет к брату мистера Расселла. Но я сказала ему, что напишу мистеру Джеймсу Расселлу и добьюсь его согласия на школу.
– И вы написали? – Тео коснулся ее локтя.
– Мистер Аткинс в это верит. Но я не писала. – Она снова уставилась в полог. – Если он узнает, то его мнение обо мне резко изменится. А это почти наверняка случится.
– Жаль. Но теперь вы мне нравитесь еще больше.
– Вы всему предпочитаете дурное поведение. – Марта едва заметно улыбнулась.
– Может быть. Но в вашем случае это нечто иное. – Он провел пальцем по ее руке. – Вы рискнули ради того, что кажется вам важным. Поставили на кон доброе мнение о вас тех людей, которых уважаете. Этим нельзя не восхищаться.
Она вздохнула, обдумывая его слова.
– Мистер Мирквуд… – Она помолчала. – Тео, я даже не могу выразить, насколько для меня важен ваш интерес к школе. Надеюсь, что если у меня ничего не выйдет… – Внезапно ее голос дрогнул, и он крепче ухватил ее за руку. – Если дом все же отойдет мистеру Джеймсу Расселлу или если мистер Аткинс, узнав, что его обманули, решит…
– Вы хотите, чтобы я занялся школой вместо вас, если обстоятельства помешают вам продолжать это дело?
– Знаю, я прошу слишком много.
– Вовсе нет, не много, если дело касается мужчины и его любовницы. – Он потянулся к ней. – И потом… в этом не будет необходимости. Мы разочаруем вашего мистера Джеймса Расселла. Не забывайте об этом. – Он прижал ее к груди и крепко обнял. Ее дыхание было спокойным, и сердце билось ровно; казалось, она лишь ждала того момента, когда он наконец ее обнимет.
Понедельник принес с собой сюрприз. Слуга нашел Марту в библиотеке, где она искала книги о разведении молочного скота, и подал ей три визитные карточки, на которых стояли имена неизвестных ей женщин.
Миссис Каннинг. Миссис Кендалл. Мисс Ли.
– Они сказали, что им нужно? – Марта поставила книгу на полку и пристально посмотрела на слугу.
– Они – просто гостьи. – Слуга в смущении откашлялся. – Решили нанести вам визит вежливости, вот и все.
Марта кивнула:
– Ясно. А у нас есть пирожные?
– Пирожные?.. – На бесстрастном лице слуги появилась чуть заметная морщинка.
– Да, пирожные. Мистеру Мирквуду очень понравились лимонные, когда он пришел в первый раз. Думаю, вам лучше принести чайную посуду. Я угощу их чаем с пирожными.
Чем больше они будут поглощены чаем, тем меньше ей придется говорить. Сейчас можно было только позавидовать самоуверенности мистера Мирквуда, для которого неизвестные посетители были бы очередным интересным приключением.
– Что ж, пойду к ним, – пробормотала Марта. – Проводите их в гостиную с пионами.
Миссис Каннинг, миссис Кендалл и мисс Ли проводили в большую гостиную Сетон-парка, где они уселись на белый бархатный диван с позолоченными подлокотниками и ножками.
– Какая прелестная комната, – заметила миссис Каннинг, когда гостьи и хозяйка представились друг другу (миссис Каннинг производила внушительное впечатление своим мощным сложением и проницательным взглядом).
– Да, прелестная. – У миссис Кендалл были блестящие глаза и порывистые движения. – Это я как раз и хотела сразу же сказать.
Мисс Ли, высокая и худая, внимательно оглядела комнату.
– Вы сами выбирали мебель? – спросила она.
– Нет. – Марта ополоснула чайник горячей водой. Она бы никогда не назвала эту разукрашенную пещеру «прелестной». – Это делал кто-то из родственников моего мужа. Мне сказали, что она в стиле Роберта Адама.
Миссис Каннинг принялась разглядывать потолок.
– А что это значит? – спросила она.
– Полагаю, имеются в виду штукатурка, украшенные стены, дугообразный верх окон и дверей и… – Марта помолчала, наливая воду в чайник. Потом добавила: – Честно говоря, не имею об этом ни малейшего понятия. Я выросла в простой семье и никогда бы не услышала имен Роберта Адама или Ланселота Брауна. Но потом мне пришлось выйти замуж и переехать сюда.
Кажется, это признание немного успокоило дам. Они обменялись соболезнованиями по поводу смерти мистера Расселла и мистера Каннинга, хотя выяснилось, что последний скончался уже довольно давно, и дали друг другу советы относительно того, как лучше пережить первые дни траура.
Заварив наконец чай, Марта проговорила:
– Значит, вы живете в соседнем городе? – И снова она пожалела, что рядом не было мистера Мирквуда с его непринужденными манерами. – Боюсь, я там совсем… почти не была. А теперь уже не смогу покинуть дом. Уверена, в городе есть что улучшить.
Так и оказалось. Все три дамы прекрасно знали, что именно надо исправить в городе – начиная от чрезмерно выразительных проповедей викария, а также ландшафтной планировки и заканчивая парочкой молодых людей, которые уже давно ухаживали за дамами, но не торопились сделать им предложение.
– Я не одобряю такого поведения. – Конечно, это было не ее дело, но раз уж гостьи заговорили об этом… – Если мужчина не собирается делать предложение, ему следует оставить женщину в покое и дать ей возможность найти себе пару. Я бы сказала это любому молодому человеку, который задумал бы развлечься подобным образом с дочерьми моих работников.
– На нашем следующем собрании я собираюсь так и сказать. – Миссис Каннинг решительно вздернула подбородок. – Если молодые Нельсон и Уоррендер еще ничего не решили, то в перерывах между танцами им придется выслушать меня.
– Вот и хорошо. – Марта взяла ситечко и чайник. – Сомневаюсь, что такие беспечные молодые люди отдают себе отчет в том, каких бед они могут натворить. Вы сделаете им одолжение, если скажете им об этом. – Какие благоразумные женщины. Юным дамам повезло иметь таких покровительниц.
– Мы были бы рады увидеть и вас на нашем собрании, – робко проговорила миссис Кендалл, взяв в руки чашку и блюдце с пирожным. – Там вполне достойные люди. Землевладельцы тоже иногда приходят.
– А миссис Риверз и мисс Атчесон несколько раз играли у нас в карты, – добавила мисс Ли.
– Возможно, в следующем году. – Миссис Каннинг оглядела Марту, словно мысленно примеряя ей новое платье. – Тогда вы уже станете носить лиловое и будете иметь весьма достойный вид.
– Уверена, мне понравится. Благодарю. – «Весьма достойный вид…» Любому человеку хотелось бы так выглядеть. Как ни странно, Марта была тронута дружеским приглашением и испытывала непонятное желание занять место среди этих дам на скромном городском собрании, дабы обсуждать, кого из молодых людей или девушек следует отвести в сторону для рассудительной беседы, а потом решать, как улучшить планировку города и заставить викария читать более скромные проповеди.
Конечно, странная причуда – прийти к ней в гости, прийти к совершенно незнакомой женщине, руководствуясь лишь тем, что она недавно овдовела. Но все же Марта была благодарна этим дамам.
– Мой сын служит в пехоте, и мы каждый день надеемся, что он вот-вот вернется домой. – Миссис Кендалл подобрала с блюдца последние крошки пирожного. – Вы не слышали от брата, когда он может вернуться?
Марта замерла с чашкой у рта. Ее лицо покрылось румянцем. Только один человек в Суссексе знал, что Уилл – офицер. Только он знал о существовании ее брата. Значит, это он подговорил женщин прийти сюда? Марта опустила глаза и поставила чашку на блюдце. Так о чем там ее спросила миссис Кендалл?
– Простите… – Миссис Кендалл подалась вперед. – Ведь вашему брату не угрожает опасность? Наверное, мне не следовало задавать этот вопрос…
– Вовсе нет. – Марта заставила себя поднять глаза и улыбнуться. – Полагаю, что теперь, когда Наполеон находится в заключении на Эльбе, мы его скоро увидим. Кажется, его полк расквартирован в Антверпене в ожидании приказа. А ваш сын?..
Миссис Кендалл заговорила о своем сыне, и дамы принялись обмениваться замечаниями. Марта тоже участвовала в разговоре. А потом затронули другие темы – чай, пирожные, наверное, погоду. Но если бы минуту, час или даже шесть часов спустя кто-нибудь спросил Марту, о чем они говорили в последние десять минут, она бы ни за что на свете не смогла бы вспомнить.
Марта в ночной рубашке сидела на кровати, держа в руках блюдце с лимонным пирожным, когда появился Тео. И на лице ее засияла улыбка.
Если бы она почаще улыбалась ему, он не терял бы при этом всякий раз дара речи. Но она не часто одаривала его улыбкой – нередко сдерживалась или искусно прикрывала лицо рукой. Так что теперь у него не было от нее противоядия – точно так же, как от лихорадки в самых отдаленных болотистых местах земного шара. Он молча стоял, улыбаясь ей в ответ, словно знал причину ее радости. Наконец он понял все.
Тео принял из ее рук другое блюдце с пирожным и отошел в сторону.
– Итак, – начал он, откусывая кусочек, – что вы делали сегодня?
– Ничего. – Ее улыбка стала еще шире – сладкая, как кусочек пирожного. – У меня были гости.
В классе мистер Аткинс чувствовал себя в родной стихии. Здесь он не произносил долгих речей, но на каждый вопрос отвечал подробнейшим образом и с величайшим удовольствием. И он постоянно находился в движении – то стоял у карты, то у огромного плаката с медными буквами, а то и в проходе между партами, за которыми сидели ученики.
Марта уже полчаса сидела за пустой партой в конце комнаты, прислушиваясь к скрипу грифельных карандашей. Казалось, все складывалось как нельзя лучше. Через несколько месяцев количество учеников в школе могло удвоиться за счет детей работников мистера Мирквуда, и можно было надеяться, что появятся и другие девочки. Со временем она проследит за постройкой молочной фермы в соседнем поместье, а потом посмотрит, что полезного можно сделать в городе. Если бы только она могла остаться в Сетон-парке… О, тогда она многого добилась бы.
А сегодня, пока мистер Аткинс будет знакомиться с семьями из Пенкаррага, Марта попытается завоевать расположение миссис Уивер. Она должна была сделать это во что бы то ни стало.
Настроение викария не изменилось даже после того, как он отпустил учеников и взялся за поводья тележки, в которую запрягал тощего пони. Во время поездки он все время говорил о детях, то расхваливая их острый ум, то хмурясь из-за их нежелания сидеть спокойно. Он обратил внимание на детей некоторых работников и принялся рассуждать о том, какой подход к их обучению может потребоваться. Викарий был так счастлив, словно теперь ему предстояло жить на тысячу фунтов в год.
Дом Уиверов пребывал в беспорядке – на крыше сидели работники, во дворе валялись пучки соломы, а большая часть мебели стояла на полянке. Маленькие Уиверы носились повсюду вместе с детьми из других семейств. Дети постарше сидели, держа в руках тарелки, и уплетали жареную птицу с картофелем. А малыш Джоб заливался плачем на плече у матери.
Марта по привычке осмотрелась в поисках свиньи и обнаружила ее у подножия лестницы; она стояла, задрав голову, словно внимательно следила за незваными гостями.
Мистер Гранвилл сидел в кругу работников с кружкой пива в руке. Увидев Марту с викарием, он поднялся и помахал им.
– Мистера Мирквуда с вами нет? – спросила Марта, когда ее представили мистеру Уиверу и чете Куигли. – Когда он нас приглашал, я решила, что он тоже тут будет.
В ответ Гранвилл лишь взмахнул рукой, указывая на крышу.
Тео сидел на крыше с обнаженной головой, а его светлые волосы, казалось, сверкали на солнце. Он повернулся спиной к печной трубе и подогнул под себя колено, а ногой упирался в конек крыши, словно отдыхал на берегу реки. Руками в грубых перчатках он держал несколько расщепленных веток. Пока Марта на него смотрела, он успел сложить одну из них пополам и соединить концы. После этого съехал с крыши, чтобы передать готовое приспособление другому работнику, с помощью которого тот укрепил два пучка соломы. Уверенно, словно всю жизнь провел на крыше, Тео поднялся по стропилу обратно.
После их первой встречи прошло три недели и два дня. Слишком мало времени для того, чтобы дама как следует познакомилась с джентльменом. Перед ними по-прежнему стояли препятствия. И голос совести по-прежнему не утихал. А что до восхищения…
Тут он вдруг повернулся и взглянул на нее и на мистера Аткинса. И ухмыльнулся, словно мальчишка, забравшийся в домик на дереве. Затем поднял руку, очевидно, собираясь приподнять шляпу, но тут же вспомнил, что ее не было у него на голове.
– Полагаю, я наконец пришел к выводу относительно него, – заметил управляющий, поднимая голову. – Если отбросить в сторону его долги и безответственность и дать ему возможность заняться делом самостоятельно… Полагаю, он готов учиться. Вынужден признать, что сначала я принял его за лентяя.
Так подумал не только мистер Гранвилл.
– Думаю, со временем придут долг и ответственность. Он еще слишком молод, – заметил викарий.
– Верно. Тогда ему нужно найти подходящую жену, чтобы она ему помогла. Я надеюсь, у него все прекрасно получится.
Мистер Мирквуд спустился по лестнице и передал ветки одному из работников. Затем осторожно обошел свинью и перелез через изгородь.
– Присаживайтесь и поешьте чего-нибудь. – Он указал на накрытый стол. – Моему повару пришлось потрудиться. А про вас кое-кто спрашивал… – обратился он к Марте. – Вон та девочка. – Он осмотрелся. – А-а, вот и ты! Хватит прятаться за сестрой. Вот миссис Расселл, которую ты так ждала. Садись рядом с ней и расскажи про свою кошку. – Едва заметно подмигнув Марте, Тео снова перелез через изгородь и взобрался на крышу.
Малышке было что рассказать. Очевидно, котенок оказался очень резвым и проворным и доставлял ей немало радости. Керри была прелестной девочкой, и образование пошло бы ей только на пользу. Несколько раз Марта ловила на себе взгляд миссис Уивер. Когда же она с улыбкой поворачивалась к женщине, надеясь поговорить с ней, та тотчас отворачивалась.
Тут мистер Уивер сел на место дочери и посадил ее себе на колени. Это был грузный мужчина с мощными руками и тяжелым низким лбом.
– Хорошее животное, – кивнул он в сторону кошки. – Она уже убила мышь, и девочка к ней очень привязалась.
– Мне весьма приятно слышать, что кошка вам пригодилась. Возможно, другие семьи тоже не отказались бы. У нас их целый выводок. Я могла бы отдать столько, сколько нужно.
– Миссис Расселл живет в Сетон-парке, – пояснила девочка.
– Я это уже знаю, шалунья. – Отец легонько дернул дочь за косичку. – Когда-то моя Ливия там работала. Она вам об этом говорила?
– Миссис Уивер? – Марта взглянула на женщину. – Нет, не говорила. Я понятия не имела, что она служила в нашем доме. – Неужели это жалкое, изможденное существо когда-то носило накрахмаленный чепец и передник и выполняло работу по дому?
– Она работала там до того, как вышла за меня замуж. – Мистер Уивер посмотрел на жену, и та вдруг пронзительно взглянула на него через плечо. Он вздохнул и поднял девочку с коленей. – Беги поиграй с другими детьми. А мне надо возвращаться к работе. Миссис Расселл, – проговорил он, когда Керри ушла, – вы меня очень обяжете, если не станете говорить об этом с миссис Уивер. Полагаю, мне не стоило заводить этот разговор, так как…
– Простите, я вас не понимаю.
– Да я и сам себя не понимаю. – Он коснулся пальцами шляпы и встал. После чего вместе с мистером Куигли отправился работать в поле.
Солнце медленно клонилось к западу, и все присутствующие уже положили себе по второй порции курицы, а затем перешли к пирогам и фруктам. Порой Марта перебрасывалась словцом-другим с работниками и их женами, порой просто наблюдала за ними. Мистер Мирквуд снова спустился с крыши и принялся боксировать с мальчишками. Мистер Аткинс рассказывал сказку про козлов и великанов трем маленьким мальчикам и старшей дочери Уиверов. Откуда-то появился мяч, и даже мистер Гранвилл присоединился к молодым людям, гонявшим его.
Марта поглаживала малыша Джоба, который наконец уснул у нее на плече. Вместе с другими женщинами она наблюдала за игроками и то и дело бросала взгляды на миссис Уивер. Ради ее мужа она не сказала ничего, что могло бы как-то касаться запретной темы. Но настойчивая мысль об этом не оставляла ее.
В начале вечера Марта вошла в комнату миссис Кирни. Ей следовало бы вызвать экономку в гостиную и не нарушать благостного спокойствия собственного жилища. Но все же Марта поступила иначе.
В руках у женщины была шелковая нить и маленький крючок, и она плела кружево для крестильного наряда. Марта с изумлением посмотрела на изысканный узор из петель и настояла, чтобы миссис Кирни не бросала работу, пока они будут говорить.
Она опустилась в кресло напротив. В окна падал предзакатный свет, и от него загорались все блестящие поверхности в комнате – зеркало, кольцо вокруг циферблата на каминной полке и серебряный поднос с чашками на столике, а ковер осенних тонов, лежавший на полу, приобретал мягкое сияние.
Собравшись с духом, Марта проговорила:
– Я встретилась кое с кем из тех, кто когда-то работал в этом доме. – Она сложила руки на коленях. – Хотела узнать, не помните ли вы ее.
– Тут было много людей. – По-прежнему работая крючком, женщина бросила взгляд на книги учета на полках вдоль стены – доказательство ее долгого пребывания в Сетон-парке. – Может быть, и помню. Она сказала, когда это было?
– Я не говорила с ней на эту тему. Об этом мне сообщил ее муж. Их дочери пятнадцать или шестнадцать лет, так что, видимо, это было примерно в то время.
Экономка задумалась, потом, нахмурившись, спросила:
– Где вы с ней встретились?
– В восточной части поместья. Они с мужем наши работники. Я не знаю, какая была ее девичья фамилия, но она вышла замуж за мистера Уивера, а ее имя Ливия или, возможно, Оливия.
Миссис Кирни кивнула:
– Это одна из двух. – Она протянула крючком очередную петлю. – Одна из погубленных девушек. Другая уехала в Лондон и так и не вернулась, а эта осталась в том месте, где выросла.
Да, именно такое подозрение у нее и зародилось. Марта вздохнула и тихо спросила:
– Ее муж знает?
– Да. – Очередной кивок и быстрое движение ловких пальцев. – Он знал ее еще девчонкой и с тех пор полюбил. Но, получив место в этом доме, она уже не желала выходить за сына фермера.
– Не могу ее за это упрекнуть. – Странно, но у Марты появилось непреодолимое желание защищать эту женщину, хотя та не приняла бы от нее никакого сочувствия. – В отличие от мужчин у нас не так много способов пробиться наверх. Долг женщины – заключить самый выгодный брак.
– Ей повезло, что она вообще вышла замуж после всего случившегося. Никто не ожидал, что мистер Уивер снова сделает ей предложение. Никто бы его не осудил, если бы он от нее отвернулся. Но он очень сильно любил ее.
– Как благородно с его стороны… – Это было не просто благородно, но Марта не могла найти подходящих слов. – Вы с ней говорили?
– Ни разу за шестнадцать лет. – Миссис Кирни вздохнула и опустила руки. Морщинки вокруг ее глаз стали глубже. – Я никогда не осуждала ее за случившееся. И слуги тоже. Но теперь, когда я прохожу мимо нее по дороге или в городе, она смотрит мимо меня и даже не узнает.
Столы, стулья и чайные приборы потускнели, словно весь мир затмили эти два слова – шестнадцать лет. Да, конечно же! «Они вынуждены были покинуть дом из-за своего положения», – так сказала Шеридан.
– Она дважды проклята. – Снова замелькал крючок. – Любой ребенок болезненно напоминал бы ей о случившемся, но ребенок-идиот, которому до конца дней будет нужен уход… – Экономка покачала головой и скривила губы. – Не знаю, как она это терпит. Я бы не смогла.
Но вытерпеть можно многое. Правда, порой можно разделить свое бремя с друзьями или доброжелателями, чтобы оно стало чуть легче. Это весьма действенное средство. Даже такой холодной и несгибаемой женщине, как миссис Уивер, сочувствие может пойти на пользу.
Но зачем ограничиваться лишь сочувствием? Сетон-парк должен был возместить ущерб этой женщине. Следовало ей чем-то помочь. Если судьба оказалась столь жестока – надо помочь, надо исправить ущерб, нанесенный судьбой. Ох, если бы об этом узнал мистер Аткинс, он бы побелел от ужаса.
Но она, Марта, все равно должна восстановить справедливость. Миссис Уивер и ее дочь должны получить то, что им причитается.
Марта поблагодарила миссис Кирни за рассказ и ушла. Теперь ей надо было во что бы то ни стало оставить за собой поместье мужа.
