Книга: Запретное наслаждение
Назад: Глава 34
Дальше: Глава 36

Глава 35

Люси проснулась рано – разбудило пение птиц. Она и не представляла, что можно так громко петь и щебетать. Создавалось впечатление, будто сюда слетелись все пернатые Англии и расселись вокруг дома. Качая головой, она сообразила, что раз птицы пением встречают рассвет, значит, сейчас начало пятого утра. На Мейфэре в это время только разъезжаются по домам и ложатся спать.
К ее удивлению, спала она хорошо, несмотря на избыток впечатлений последних двух дней. А может, сон был крепким именно из-за избытка впечатлений. И еще от того, что все ее проблемы разрешились.
Люси села, обхватила руками колени и стала с улыбкой вспоминать вчерашний день, потому что сегодняшний уже наполнил ее радостным предвкушением. Вряд ли им удастся побыть наедине, зато он покажет ей окрестности и все то, что скоро станет ее домом. И они вместе проведут весь день.
Люси бодро встала с кровати и тут же сморщилась от боли в ногах. Надо же, мышцы перетрудились только от подъема к его дому! Она не ожидала такого подвоха, но знала, что с этой проблемой справиться легко. Еще чуть-чуть тренировки, и она превратится в истинную девонширку.
Люси оглядела свои три платья, прикидывая, какое надеть в церковь. Наверное, придется опять идти в дорожном. После службы они отправятся гулять по окрестностям, а это означает, что предстоит ходить по каменистым тропам, крутым склонам и даже бездорожью. Вспомнив, как острые камни впивались в ступни через подошвы, она сказала себе, что нужно как можно быстрее заказать крепкие ботинки.
Вероятно, все уже давно привыкли к громкому щебету птиц, потому что дом был погружен в тишину, когда Люси вышла из комнаты. Спустившись вниз, она обнаружила, что входная дверь не заперта. В Лондоне на ночь запираются все двери, а окна нижних этажей даже забирают решетками. Неужели здесь действительно настолько безопасно?
Люси вышла из дома. Птицы пели на все лады, воздух был восхитительно свеж, да и само утро не чета лондонскому – не просто яркое, а сияющее. Она еще не смирилась с отсутствием городских удобств, но прекрасно понимала, что, будь этот край более населенным, о прозрачном, почти хрустальном воздухе оставалось бы только мечтать.
Можно ли ей отойти от дома? Безопасно ли это? Незапертая дверь утверждала, что да, однако Люси вспомнила о непредсказуемых контрабандистах и, обойдя дом, отправилась во фруктовый сад.
Неторопливо шагая по дорожкам, она размышляла о том, что было бы здорово иметь такой же и в Крейге. Далее ее мысли плавно перенеслись ко вчерашним удовольствиям, и в душе поднялась надежда, что вся ее дальнейшая жизнь будет наполнена ими. Из мечтаний ее вырвал садовник, толкавший перед собой полную тачку чего-то, запахом напоминавшего навоз. Молодой человек поклонился Люси, пожелал ей доброго утра и поспешил дальше.
Не говорит ли его появление о том, что в доме уже все встали? Люси почувствовала, что проголодалась, и, вернувшись к дому, уже собиралась обойти его, чтобы воспользоваться парадной дверью, как вдруг задняя дверь распахнулась и горничная ее окликнула:
– Соблаговолите зайти здесь, мисс. Отсюда ближе до утренней столовой.
Люси оказалась в большой и просторной кухне. В воздухе витали разнообразные ароматы. Пожилая кухарка встретила ее улыбкой.
– Доброе утро, мисс! Что желаете на завтрак? Сэр Натаниель предпочитает говядину, мистер Генри – ветчину, а дамы завтракают яйцами, хлебом и шоколадом.
– Только хлеб, спасибо. И кофе, если можно.
– Конечно, можно, дорогуша. Идите.
Радуясь, что ее уже причислили к членам семьи, Люси вслед за горничной прошла в утреннюю столовую. Она никогда не переживала из-за того, что родилась не в большой семье, но сейчас обнаружила, как приятно, когда за столом собирается много близких людей.
* * *
Дэвид проснулся с дурным предчувствием, и в этом не было ничего удивительного: его беспокоил предстоящий рейд. Орда слишком долго бездействовала, и многие, как он знал, роптали, осуждая его за излишнюю осторожность. Даже маячивший поблизости «Таурус», который периодически стрелял холостыми в их сторону, не убедил людей в том, что сейчас слишком опасно идти на дело. Дэвиду было безразлично, что о нем думают, однако он не хотел, чтобы орда шла на бессмысленный риск.
И еще Люси.
Да, ей теперь известна вся правда о нем, однако она не знает, что ее отец категорически против их свадьбы и может принять жесткие меры, чтобы ей помешать. Или что Поттер может прекратить с ней всякое общение, если она бросит ему вызов.
Проклятье! Зачем он все утаил? Из страха, что она предпочтет отца ему?
Она бы уже давно была замужем, если бы они тогда не встретились. Но они встретились, и теперь ему страшно подумать, что он прожил бы жизнь без Люси. Только он показал себя самым настоящим подлецом, когда позволил себе утратить контроль и лишил их обоих выбора.
Дэвид понял и еще кое-что.
Если с ним что-то случится до свадьбы, а Люси обнаружит, что беременна, ее жизнь будет погублена. Или, что более вероятно, ее поспешно выдадут замуж за любого, кто согласится ее взять. Нет, его Люси на это не пойдет, а значит, ее жизнь покатится под откос.
– Ну ты и ублюдок, – сказал он самому себе, вставая с кровати.
В рейдах люди погибали редко, но только потому, что все проходило гладко. Один раз, когда возникли проблемы, погиб Джон Клинт. Если Ллойд узнает об их планах и попытается им помешать, без перестрелки не обойтись, а в темноте может случиться что угодно. Вдруг этот чертов корабль вернется с заряженными не холостыми, а настоящими снарядами пушками?
Лицензия.
Даже если бы ему удалось убедить Люси пожениться по лицензии, они смогли бы обвенчаться не раньше чем завтра, потому что быстрее получить разрешение на брак не получится.
Так что он должен беречь себя изо всех сил.
Дэвид понимал: передать командование сегодняшней операцией кому-то другому он не может, так что ему остается сделать все, чтобы предотвратить любую опасность. Он устроит свой наблюдательный пункт на мысу, в стороне от места действия на пляже, которое и станет главной целью атаки.
И он может позволить себе роскошь провести бо́льшую часть этого дня с Люси.
Умывшись и одевшись, Дэвид за завтраком обсудил с Фредом насущные дела графства и предстоящий рейд. Дэвид не стал бы вовлекать Фреда, но пришлось, поскольку из-за долгого бездействия орда совсем отбилась от рук.
– Твоя задача – вести наблюдение, – сказал Дэвид. – Адой будет отслеживать дальние сигналы наверху. Тебе в помощь, в качестве посыльных, я дам пару-тройку мальчишек.
– Ты готов рисковать ими, а не мной?
– Риск у них в крови, и они умеют быстро передвигаться по окрестностям в темноте. Иногда они этим занимаются просто ради удовольствия.
– Я тоже учусь.
– Ты останешься здесь и отправишь посыльного, если поблизости появится Ллойд или будет замечен «Таурус».
– Надеюсь, что «Марианна» сможет подойти незамеченной – у рулевых молодые, зоркие глаза, а у судна темные паруса, в то время как у военного корабля – белые, так что их видно даже при свете звезд.
Удовлетворенно кивнув, Дэвид встал.
– Я в поместье – вместе с семьей иду в церковь.
Фред улыбнулся.
– Везучий ты.
Дэвид ответил вполне серьезно:
– Дай бог, чтобы мне и дальше везло.
По пути он едва успевал отвечать на приветствия жителей деревни: у мужчин горели глаза в предвкушении ночного рейда и добычи. Дэвид и сам ощущал небывалый подъем. Благоразумие заставляло его метаться между риском и безопасностью, однако накануне операции всегда уступало место азарту, а потом, во время рейда, острому как лезвие ножа восторгу.
Дэвид увидел свою возлюбленную, красивую и сияющую, залитую утренним солнцем, радостной улыбкой встречающую новый день, и почувствовал себя необыкновенно счастливым. На Люси было все то же коричневое платье и блеклая шляпка. Дэвид видел ее и в более изысканных нарядах, но никогда она не казалась ему такой красивой, как сейчас. Локоны, выбившиеся из-под шляпки, служили прекрасным обрамлением для ее сияющего личика. Она действительно богиня, и он, как павлин, аж раздулся от гордости, что у всех на виду поведет эту красавицу в церковь.
* * *
Люси не стала скрывать перед Дэвидом ни свою любовь, ни радость, потому что понимала: отныне между ними секретов нет.
Они держались за руки, когда вместе с семейством и слугами шли на звук церковного колокола. Их путь лежал сначала через сад поместья, а потом по дороге, вившейся между палисадниками, разбитыми перед деревенскими домиками.
Когда они оказались наконец на мощенном светлым камнем церковном дворе, Люси спросила:
– А сколько лет церкви?
– Чуть больше сотни. Старая рухнула. Из-за слабого фундамента.
– Надеюсь, Крейг-Виверну такое не грозит – его явно строили на века.
Дэвид улыбнулся.
– Если со временем не размоет утес, на котором он стоит, а такая вероятность не исключена.
«Но не на нашем веку», – подумала Люси.
Хоть церковь и была более новой по сравнению с той, куда она ходила в Лондоне, служба проводилась традиционно. Большинство прихожан имели в этом краю глубокие корни: их предки поселились здесь много веков назад – возможно, еще до завоевания. Люси читала, что поблизости есть карьеры, в которых добывался камень еще во времена Римской империи.
После службы все вышли на залитую солнцем улицу и, как обычно, стали обмениваться новостями или просто беседовать о том о сем. Люси представили доктору и его семье. Как выяснилось, он очень надеялся устроить на побережье курорт с морскими купальнями. Люси, которая была бы рада поддержать любой бизнес, мысленно задалась вопросом, а как курорты будут сочетаться с вылазками контрабандистов.
Постепенно все разошлись по домам, а Дэвид решил показать Люси кладбище. Как и на любом старом погосте, здесь было множество каменных надгробий всевозможных размеров и разных столетий.
– И твоя семья здесь похоронена? – спросила Люси. Дэвид кивнул, и она поняла, что однажды и сама упокоится тут. Мысль была странной, но не неприятной.
– Клинты похоронены в другой части, а здесь только Керслейки.
Классический постамент, на всех сторонах которого было выбито «Керслейк», был окружен скромными надгробиями. Читая имена, Люси поняла, что многие захоронения датируются шестнадцатым веком. Титул баронета стали указывать в семнадцатом веке, а имена Натаниель и Генри чередовались, кажется, с самого начала. Во многих могилах лежали семьи, но на одном маленьком надгробии было выбито только одно имя:
«Джозеф Керслейк, родился и умер в феврале, 1790 г.
Сын Мелхиседека Клинта и Изабел Керслейк».
– Как я вижу, они не скрывали своих отношений.
– А какой смысл? Никто не понимал, почему Мел и Белл не женятся, однако к ним относились как к мужу и жене. Некоторые считали ее шлюхой, но она всегда была верна Мелу. Первый раз она ошиблась в своем выборе, зато у нее хватило смелости разорвать брак и осуществить свое право на счастье.
Люси внимательно посмотрела на него.
– Ты восхищаешься ею.
– Я восхищаюсь сильными женщинами. Думаю, вы с ней отлично поняли бы друг друга.
– Может быть, но я бы не смогла пренебречь своими детьми.
– Мы никогда не узнаем, как бы она поступила, если бы у нее не было возможности оставить нас в поместье. Сомневаюсь, что она бросила бы нас, а если бы ей и пришла в голову такая мысль, Мел бы этого не допустил. И все же я не могу представить ее любящей матерью. Я проводил время с Мелом, но если вдруг встречал ее, то она воспринимала меня так же, как любого деревенского мальчишку. Я очень благодарен тете Мириам – она мне заменила мать.
– Твои Керслейки – замечательное семейство. Как ты сказал, они из тех, кто своей добротой скрепляет общество. – Они шли по дорожке вокруг церкви, и Люси решила поделиться с ним одной неприятной мыслью. Никаких секретов, напомнила она себе. – Я всегда была счастлива дома, но сейчас спрашиваю себя, как бы мне жилось, будь у меня братья и сестры. Лучше? Возможно, но я подозреваю, что тогда отец не горел бы желанием вести свои дела из дому.
– Наверное, ты права. Я помню времена, когда мы вчетвером своими криками, воплями и беготней сводили с ума тетю Мириам и дядю Натаниеля. Если стояла плохая погода, нас в наказание выгоняли во двор, а мы только и рады: набегавшись вволю, облазив все углы и закоулки, возвращались домой исцарапанные, с синяками, грязные, усталые, но довольные.
Люси подумала о той девочке с воздушным змеем. Ей бы понравилась такая жизнь.
– А в школу ты что, не ходил?
– Естественно. Сначала нам давал уроки викарий, а потом нас с Генри отправили учиться в Хонитон. Амелия и Сюзан тоже какое-то время проучились в школе для девочек, но им там не понравилось и они вернулись домой.
– А тебе не разрешили.
– Нет, к тому же мне нужно было получить хорошее образование, потому что предстояло самому пробивать себе дорогу в жизни. Однако в университет поступать я отказался и изучал земельное управление у дяди и других.
– И по книгам – судя по тому, что ты купил труд по мелиорации.
– Там описаны новые методы. В наше время что ни день, то усовершенствование.
– Ты прав, – согласилась Люси. – А теперь давай пройдемся по Черч-Виверну – пусть люди посмотрят на твою будущую жену, – а потом спустимся вниз, в деревню, на пляж. Я никогда не бывала на пляже.
– Никогда не бывала на пляже?
Дэвид очень удивился, а Люси добавила:
– Теперь ты понимаешь, как много интересного можешь мне показать?
Они вернулись той же дорогой, что шла между коттеджами. На некоторых участках работали, несмотря на воскресенье. Хотя почему нет? Наверняка Господь одобрил бы полезный труд. Местные жители им улыбались и громко выражали свою признательность.
– Славный денек, сэр! Очень славный! – выкрикнул даже один щербатый мужчина.
– Такое впечатление, что все вокруг счастливы, – удивилась Люси.
– Погода хорошая.
Толстая тетка, сидевшая на солнышке за прялкой, вокруг которой сломя голову носились здоровые и радостные ребятишки, поприветствовала их точно так же бодро. Потом из-за угла выскочили четверо подростков с дикими криками: играли во что-то, связанное с таможней, и так увлеклись, что едва не сбили Дэвида и Люси с ног.
– Прошу прощения, кэп! – извинился один из них.
Дэвид несильно отвесил ему подзатыльник.
– Ну-ка быстро по домам.
Мальчишки убежали, а Люси, ошарашенная поступком Дэвида, не сразу сообразила, что все из-за того, что его назвали «кэп».
– Тебя так легко разоблачить.
– Вот поэтому я и хочу, чтобы они учились чему-то другому, а не промышлять контрабандой. Нам нужна школа со специальными классами для самых одаренных – здесь таких немало.
– Мой отец тоже выделяет деньги многим благотворительным фондам, которые дают приют и образование сиротам и при этом воспитывают их в доброте и ласке.
– Ведь он сам сирота.
– Да. Он, в частности, стремится к тому, чтобы у самых смышленых детишек в жизни появился такой же благоприятный шанс, как у него. Думаю, у вас с ним найдется много общего и вы понравитесь друг другу.
Дэвид остановился и повернулся к Люси.
– Ты так думаешь? Кстати, ты уверена, что он одобрит твое решение выйти за меня?
Люси не могла с полной уверенностью ответить «да».
– А почему нет?
– Я граф-крестьянин, а еще, возможно, и безумный.
– Если его беспокоит безумие, я расскажу ему правду.
– А мы расскажем ему, что я капитан Дрейк?
Люси поморщилась.
– Нет, если удастся это скрыть. Но я сомневаюсь, что он чист, как только что выпавший снег. Наверное, он все поймет.
– Даже если он и смирится со всем этим, то будет недоволен, что я увезу тебя так далеко от родного дома.
– Хватит! – воскликнула Люси. – Этот спор бессмыслен. Мы все равно поженимся, и какие бы доводы против ни приводил мой отец, ему придется смириться. Он хочет, чтобы я вышла замуж за титул, в надежде, что однажды его внук станет графом.
Убедившись, что кусты и деревья скрывают их от любопытных глаз, Люси поцеловала Дэвида.
– Не беспокойся, любимый. Все будет замечательно.
Назад: Глава 34
Дальше: Глава 36