Глава 29

Они пробежали по коридору, а на лестничной площадке повернули за угол. Дэвид открыл дверь в какое-то яркое помещение и втолкнул туда Люси.

– Оставайся здесь!

Закрыв дверь, он быстро ушел, а Люси, еще не придя в себя от поцелуя и быстрого бега, огляделась по сторонам. Комната оказалась круглой, что было необычно для здания, которое, казалось, состояло из одних углов, и всю ее стену занимал нарисованный дракон. Поворачиваясь вокруг своей оси, Люси рассматривала зелено-оранжево-золотистое чудовище с вытянутой головой, клыкастой пастью, длинным, как у ящерицы, телом и хвостом, который само же и кусало.

Рисунок напоминал бесконечную путаницу ее собственной жизни.

– Почему? – обратилась она к дракону, который смотрел на нее огромными черными глазами, однако ответа не получила.

Люси обратила внимание и на другие элементы убранства комнаты. Только выходившее во внутренний двор окно было плоским, все же остальное – полукруглым, в том числе и черный лакированный комод, и умывальник, и гардероб. Даже дверь была выгнутой и практически незаметной благодаря тому, что по ней шел рисунок дракона.

В центре комнаты стояла круглая кровать – если это вообще можно назвать кроватью. У этого сооружения не было столбиков, балдахина и подушек, зато имелось стеганое покрывало из ткани, напоминавшей чешую дракона. Кровать стояла на круглом ковре с рисунком в виде такого же пожирающего себя дракона, и получалось так, будто чудовище обвивается вокруг кровати.

На куполообразном потолке, слава богу, дракона не было: художник расписал его под лазурное небо, по которому летит горящая комета.

В поисках отдыха от буйства красок Люси подошла к окну и оглядела сад. Его спокойная зелень принесла ей облегчение. Сверху ей были видны дорожки: внешние образовывали пятиугольник, а внутренние – вписанную в него звезду.

Слева от Люси из дома вышла девушка – на этот раз маленькая и пухленькая – с подносом, на котором стояли кувшин и две высокие кружки. Она пересекла сад и зашла в дом справа, и Люси догадалась, что Дэвид принимает гостя в большом зале. Но почему только одного?

Эти двое не должны про нее знать, чтобы избежать скандала. «Во всяком случае, Ллойд».

Почему именно он? И кто такой Ллойд? Имя-то валлийское.

Прибытие гостей означает, что у нее появилась возможность самой все разузнать – выяснить, действительно дом такой причудливый или Дэвид показал ей самые необычные его помещения. Тишина. По каменным коридорам с каменными полами трудно пройти бесшумно, но в доме, кажется, почти никого нет. Люси вышла из комнаты, закрыла за собой дверь и сделала несколько шагов вправо, туда, куда Дэвид ее не водил, однако услышала слева голоса. Неужели звуки проникают сквозь камень?

Люси поспешила обратно, и голоса стали громче. Если бы это был готический роман, то сейчас здесь обнаружилось бы отверстие для наблюдения за большим залом. А Крейг-Виверн действительно очень смахивал на творение душевнобольного романиста, поэтому Люси принялась за поиски такого отверстия. Сосредоточив свое внимание на внутренней стене, она стала водить ладонью по ее шероховатой поверхности, но неожиданно замерла: стена не была холодной!

Люси постучала по ней и поняла, что это совсем не камень, а дерево, раскрашенное под камень. Вокруг сплошной обман! Но она не допустит, чтобы между ней и ее любимым встали все эти глупости!

Люси продолжила поиски и наконец нашла то, что искала. Это оказалась вертикальная щель, в которую была видна лишь крохотная часть большого зала и которая предназначалась явно для подслушивания. Люси приложила к ней ухо, и стало слышно каждое слово мужчин.

– Естественно, я даю вам разрешение. – Дэвид говорил тоном графа – любезным, холодным и явно скучающим. – Хотя считаю, что вы впустую потратите государственные деньги, если решите завалить пещеру.

– Это не будет пустой тратой, если негодяи не смогут прятать там свой товар, милорд. Мы получили четкие доказательства, что ею пользуются.

Валлийский акцент – значит, это скорее всего Ллойд. Речь шла о контрабандистах, и Люси догадалась, что Ллойд – тот из двоих, что был в военном мундире, таможенный досмотрщик – хотел завалить пещеру, чтобы там нельзя было прятать контрабанду.

– На побережье множество пещер, – заметил Дэвид. – Но я и раньше не возражал.

Его тон явно говорил: «Что вы мешкаете?» Люси не могла понять, как Дэвид может быть столь резок с человеком, который выполняет свой долг.

– Вы, милорд, не очень-то заинтересованы в том, чтобы разгромить контрабандистов. А вот в Пербеке их шайка остановила на дороге карету и очень жестоко обошлась с одной благородной дамой из-за того, что ее муж отказался отдать им лошадей.

– Ничего об этом не слышал.

– Вы были в отъезде, милорд, и кроме того, дабы сохранить репутацию дамы, все стараются держать язык за зубами.

– Очень сожалею, но Пербек находится вне моей власти.

– Подобное может случиться где угодно, если негодяев не прижать к ногтю.

– Боже, что вы хотите от меня?

– Скажите, кто такой капитан Дрейк.

Воцарилось молчание, и Люси захотелось проломить стену, чтобы увидеть, что там происходит, однако в это мгновение Дэвид сказал:

– Дьявол, да вы просто одержимы этим Дрейком! Вам никогда не приходило в голову, что это вовсе не какой-то конкретный человек, переходящее звание?

– Да, милорд, вы правы: много лет назад так называли Мелхиседека Клинта, а теперь это имя носит кто-то другой.

– Или несколько человек. И почему вы не допускаете, что капитан Дрейк – в лице одного человека или группы – контролирует контрабандистов на этой территории для того, чтобы избежать жестокостей и беспорядков?

– В любом случае он – или они – вне закона, и мой долг положить конец этой деятельности.

– Ллойд, вы слышали о гидре?

– Отрежь одну голову, и на ее месте вырастут две? Логика подсказывает нам, что со временем любое существо исчерпывает свои силы.

– Проклятье! Какое отношение логика имеет к мифологии?

– Мы живем в век здравого смысла, милорд, где нет гидр – или драконов. Закон требует положить конец контрабанде на этой территории, и я это сделаю во что бы то ни стало.

Слова Ллойда прозвучали как прямой вызов. До чего же он безрассуден!

– Уверен, вы приложите все силы, – ледяным тоном произнес Дэвид.

В тишине Люси услышала возмущенное сопение валлийца.

– Обязательно, милорд.

– Таков ваш долг. Надеюсь, Ллойд, у вас больше нет ко мне вопросов, а то я хотел бы заняться более важными делами.

Ллойд едва не скрипел зубами.

– Всего хорошего, милорд. – Гнев ощущался и в грохоте его сапог по каменному полу, и в том, как он захлопнул дверь.

Люси решила подождать, в надежде, что и другой гость тоже что-нибудь скажет.

Тишина.

Она вдруг сообразила, что Дэвид скоро вернется, и, на цыпочках пробежав по коридору, оказалась в круглой комнате. Только бы он не догадался, что она подслушивала!

А чего, собственно говоря, ей бояться? Чем ей может грозить простое любопытство?

Да и что такого она услышала? Таможенный досмотрщик добивается от графа помощи в подавлении деятельности контрабандистов, причем явно не в первый раз. Дэвид уже дал ему разрешение завалить пещеру – в противном случае его обвинили бы в нежелании сотрудничать с властями, – хотя и считал, что подобные меры – пустая трата времени и сил.

Обдумав хорошенько все услышанное, Люси решила, что это дух готического романа заморочил ей голову.

В раздумье усевшись на кровать, неожиданно она почувствовала что-то твердое под правым бедром и вспомнила про дневник, который сунула в карман, когда уезжала из Лондона.

Решив записать свои впечатления, Люси достала его и взялась за карандаш.

Ллойд сказал, что гидра – мифологическое существо, как и дракон. Это величайшая дерзость по отношению к дворянину, который носит имя дракона, а также доказательство его гнева. Ей следовало бы принять его сторону, но она никогда этого не сделает, если противником его будет Дэвид.

Ох!..

– Чем занимаешься?

Люси не слышала, как открылась дверь.

– Пишу стихи. – Больше ничего Люси придумать не успела.

– Есть ли предел твоим дарованиям?

Вопрос был задан совсем не дружелюбно и даже с подозрением.

– Плохие стихи. – Она поспешила прикрыть написанное ладонью, надеясь, что Дэвид не обладает орлиным зрением, а потом и вовсе захлопнула тетрадь. – Только не проси читать их.

Дэвид покачал головой.

– Ты способна запутать мужчину так, что его жизнь превратится в клубок проблем.

– Вряд ли, если мужчина нормальный. Что за гости у тебя были?

– Обычные: мой секретарь и местный таможенный досмотрщик.

– Пришли обсудить, каким способом покончить с контрабандой, я полагаю.

– Можешь полагать что хочешь.

Такое впечатление, что того поцелуя и не было, если бы не его привкус на губах…

– Перестань нарываться на скандал. Итак, граф, вы женитесь на мне?

– У тебя напрочь отсутствует понятие о пристойности.

– Здравый смысл и пристойность редко соседствуют друг с другом. Почему женщина не может сделать предложение мужчине? Почему не может вызвать на дуэль своего обидчика? Почему молодой незамужней барышне нельзя иметь собственную спальню?

– Не имею представления, – удивленно пожал плечами Дэвид.

– Почему девушка не может носить короткую стрижку или выбрать в мужья мужчину младше себя?

Дэвид издал смешок.

– Дело говоришь, как всегда.

– Тогда поверь, когда я говорю, что мы предназначены друг другу. – Люси встала с кровати и подошла к Дэвиду. – Один из перлов моей тетки касается пристойности. Она сказала, что ты сбежал из Лондона, потому что мы вели себя непристойно на той театральной лестнице, и джентльмен обязательно усомнится, что из такой дамы получится достойная жена.

– Джентльмен просто выразит надежду, что та самая дама, когда станет женой, будет вести себя так же непристойно.

– А почему бы нет? – Люси положила руку ему на грудь, потом ее ладонь и вовсе скользнула ему в вырез сорочки.

Дэвид остановил ее руку.

– Люси…

– А дама может задаться вопросом, получится ли из джентльмена, который сбежал, не сказав ни слова, верный муж?

– Возможно, ей следовало бы подумать об этом. – Его глаза потемнели, голос стал хриплым: – Люси…

– Да? – Она ухватила его за ворот и потянула к кровати.

Дэвид сел и обнял ее за талию. Теперь их бедра были на одном уровне, как тогда, в ее комнате.

– Ты не унываешь.

– Надеюсь, что и потом не буду.

Люси прижалась к нему и сразу почувствовала, как сильно он возбужден. А разве может быть иначе? Существует один верный способ единым махом разрубить все узлы.

Тот самый способ, которым воспользовалась ее матушка.

Люси поцеловала Дэвида в губы, а потом надавила ему на плечи, вынуждая лечь. Он подчинился, но тут же перевернулся и подмял ее под себя.

Она ощутила на себе вес его тела, и от этого голод, снедавший ее, только усилился.

Пока он колебался, она вытащила его рубашку из-за пояса брюк и подняла. Кожа под ее ладонями была горячей. Все сомнения, мучившие его, вмиг исчезли, и, сунув руку ей под юбку, он принялся осыпать поцелуями шею и плечи.

Неожиданно он отстранился и сел, и Люси решила было, что проиграла, но он всего лишь собрался расстегнуть ей платье. Рассмеявшись, она оттолкнула его дрожащие руки и сама развязала шнуровку, а затем расстегнула крючки легкого корсета и осталась перед Дэвидом в нижней сорочке. Решив не останавливаться, Люси одним движением развязала узелок на горловине и раздвинула края ворота, подставляя ему грудь.

Не отрывая от нее взгляда, Дэвид снял куртку и жилет и, повалившись на нее, обхватил ее груди ладонями. Он целовал ее, пощипывал губами соски и при этом едва слышно повторял ее имя. Люси лежала с раскинутыми руками и испытывала непередаваемое наслаждение, от которого захватывало дух и хотелось смеяться.

И они смеялись вместе, пока он вдруг не произнес:

– Нельзя. Останови меня, Люси. Будь благоразумной.

Его слова еще больше ее развеселили. Она села – так ей было проще стянуть с него рубашку – и погладила по широкой груди.

– Какое отношение все это имеет к благоразумию?

Она опять повалила его на кровать.

– Ни изголовья, ни изножья. Ни начала, ни конца. Круг прекрасен, правда?

– Уроборос, – выдохнул он, когда Люси села на него верхом. – Символ вечности.

– Великолепно. – Она опять потянулась к его губам, с радостью ощущая у себя между ног его набухшее естество и понимая, что давно мечтала об этом, что эта близость была ей нужна как воздух.

Люси соскочила с кровати, быстро скинула сорочку, развязала тесемки панталон. Выражение, с которым Дэвид наблюдал за ней, заставило ее с гордостью выпятить грудь и улыбнуться.

– Богиня, – произнес он хрипло, быстро избавляясь от остатков одежды, отшвыривал сапоги, так что один со стуком ударился о стену. – Но вот богиня чего – я не знаю. Греческие или римские со своими интригами тебе в подметки не годятся. Надо будет спросить у Николаса.

Люси хмыкнула:

– Николас Делейни очень мудрый.

– Я его придушу. Иди сюда.

Ей тотчас вспомнилась ночь в спальне, как Дэвид сказал: «Иди сюда, чертовка». И ведь тогда она почувствовала себя этой самой чертовкой, не как сейчас – сейчас ей действительно хотелось ощущать себя богиней.

– Тогда, может быть, восточной? – сказала она, медленно приближаясь к кровати. – Из Индии. Я видела потрясающие статуи и картины с изображением богинь.

– Ты падшая женщина.

«Очень надеюсь, что так», – подумала Люси, забираясь на кровать.

Дэвид сидел на пятках, и его поза напомнила ей иллюстрацию в той индийской книжке. Она села верхом, к нему на колени и обхватила ногами.

– У тети Мэри в книжке был вот такой рисунок.

Дэвид закрыл глаза и, судорожно втянув воздух, сказал:

– Не совсем такой.

Он взял ее за бедра и приподнял. Люси попыталась сопротивляться, решив, что Дэвид хочет отодвинуть ее, но он лишь усадил ее по-другому, и она почувствовала, что его член оказался там, где должно.

– О да, – произнесла она, в изнеможении прижимаясь к его груди. – О да…

И тут ее пронзила боль. Обжигающая, тянущая. Увидев, что Дэвид замер, она подалась бедрами вперед и ощутила, как барьер рухнул, как он проник в нее и заполнил ее всю.

– Стой! – выкрикнула Люси и тут же пожалела об этом: – Ну то есть подожди чуть-чуть. Дай мне… – Почувствовав, что Дэвид вышел из нее, она сказала, выдыхая каждое слово: – Мне хорошо. Но… о да, мне хорошо. Да.

Опустив глаза, Люси увидела, как одной рукой Дэвид ласкает ее между ног, а другой теребит сосок. Что не держит ее. Что она вольна поступать как ей вздумается.

Она немного передвинулась, устраиваясь поудобнее, и улыбнулась, услышав его стон.

Затем, чуть помедлив, немного приподнялась и опустилась, не отрывая от него взгляда.

Он замер в ожидании.

«О да».

Она повторила движение, потом еще, перевела взгляд на дракона, зажавшего в пасти свой хвост, и сейчас изображение показалось ей на удивление полным смысла.

Завершение предыдущего этапа.

Голод.

Вечность.

Дэвид теперь часть ее. Его запах, очертания его тела, его естество в глубине ее тела – все такое знакомое и родное. Его руки у нее на спине… губы на груди… Единение.

Идеальный пароксизм несказанного восторга.

Дэвид перехватил инициативу: придерживая ее за бедра, мощными толчками стал двигаться в ней, и она позабыла обо всем, кроме горячего, обжигающего наслаждения. Каждую секунду ей казалось, что уже все, она достигла вершины, достигла своего предела, но Дэвид возносил ее все выше и выше, к ослепительному солнцу.

Она ощутила, будто взвилась ввысь на крыльях дракона и потом стала плавно планировать вниз. Обнявшись, они лежали рядом, изможденные, насытившиеся, потные.

– До самых звезд, – прошептала Люси. – Не думала, что так бывает.

Она плечом почувствовала, как Дэвид покачал головой.

– Я тоже не думал, что ты можешь сотворить со мной такое. Надо было отправить тебя с Николасом.

По его тону было ясно: он сожалеет, что не настоял.

Все еще сожалеет!

Люси погладила его по голове.

– Не надо сожалеть, не надо. Нет таких препятствий, которые мы не могли бы преодолеть. А уж Крейг-Виверн и вовсе не проблема.

Дэвид крепче прижал ее к себе.

– Это меньшая из наших проблем, любимая.

Люси улыбнулась, услышав «любимая», однако не восприняла это как повод тешить себя мыслью, будто он избавился от своих сожалений.

– Тогда расскажи о более значимых – справимся со всеми.

Он посмотрел на нее.

– Не все решают деньги.

Дэвид как будто прочитал ее мысли.

– Я не уверена… но, возможно, одна из проблем – контрабанда? Я подслушала через отверстие в стене.

– Кто бы сомневался, – вздохнул Дэвид. – Есть ли надежда, что ты когда-нибудь научишься осторожности?

– Когда нужно, я осторожна, но сейчас в этом нет надобности: все равно добьюсь того, чего хочу, Дэвид.

– Вся в отца.

Люси пожала плечами.

– Наверное, но не во всем – многое у меня и от мамы. А ты предпочел бы видеть меня пугливой и робкой?

– Я предпочел бы вообще тебя не видеть. – Помолчав, Дэвид добавил: – Поверь мне, Люси, это действительно опасно.

– Ты думаешь, жене графа стоит опасаться контрабандистов? Что ей грозит то же, что и той даме из Пербека?

– Не надо упрощать. – Дэвид сел на кровати и окинул взглядом беспорядок, который они тут устроили. – Здесь всем приходится проявлять осторожность. Хочешь принять ванну?

– Было бы чудесно.

Дэвид принялся одеваться.

– У нас тут все удобства.

Босой, в бриджах и рубашке, он собрал оставшиеся вещи, и Люси показалось, что каждый предмет его одежды – это еще один элемент возводимой им баррикады. Когда он подошел к ней – с непроницаемым лицом, – приподнял пальцем подбородок и поцеловал ее, нежно, но с явной неохотой, Люси встревожилась.

– Было бы правильнее не допускать этого, любимая, но я не жалею. Надеюсь, что и ты тоже. Скоро вернусь.