Глава 17

Не будь ей двадцать восемь лет и не будь она весьма практичной молодой вдовой, Оливия наверняка представила бы себя заколдованной принцессой, сошедшей со страниц детской сказки. Ну хотя бы на несколько часов. Оливия оглядела танцевальный зал, его украшенный расписными плафонами потолок и отливающие золотом резные панели, украшавшие стены. Убранство как нельзя кстати подходило для сказочного действа.

Они со Стерлингом прибыли во дворец графа на лодке, бесшумно скользящей по окутанным тишиной каналам, то ныряя в таинственный полумрак, то вновь оказываясь в водоеме света, под усыпанным мириадами звезд ночным небом. Такого вечера не было в списке Оливии, а должен был бы быть обязательно.

В отеле нашлась служанка, умеющая укладывать волосы, и теперь отражение в зеркале Оливии, одетой в самое лучшее платье из голубовато-зеленой ткани, напоминающей своим цветом каналы Венеции, показало ей, что выглядит она восхитительно. Сей факт подтвердило и выражение глаз Стерлинга. Конечно, он не сказал Оливии об этом, но зато наговорил много чего другого по дороге на бал.

К лодке с поклоном подошел джентльмен.

— Леди Рэтборн и лорд Уайлдвуд, я полагаю?

— Добрый вечер. — Стерлинг кивнул.

— Добрый вечер, милорд. Разрешите представиться. Я Джузеппе Монтальвадо, секретарь графа де Сарафини.

Оливия улыбнулась.

— А где же сам граф?

— Он весьма сожалеет, что не смог встретить вас лично, — учтиво ответил секретарь.

— Мы только подъехали, — сказал Стерлинг.

— Граф хотел бы лично поприветствовать вас в своем доме в этом городе. Он ждет вас в гостиной, если вы изволите проследовать за мной.

— Прекрасно, — кивнул Стерлинг.

Они прошли сквозь толпу нарядных гостей, чьи одеяния поражали своей роскошью и богатством, никогда не виденным Оливией и в Лондоне, и она подумала, что нужно непременно поблагодарить Миллисент за совет приберечь самое красивое платье для подходящего случая. Люди оборачивались им вслед, и Оливия с удовлетворением ловила устремленные на нее восхищенные взгляды джентльменов. Она также заметила — но уже с гораздо меньшим удовлетворением — полные обожания взгляды, коими присутствующие в зале леди провожали ее спутника. Высокий и красивый в своем вечернем костюме, Стерлинг выглядел сногсшибательно. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы сердце леди взволнованно затрепетало в груди. Даже ее сердце не могло перед ним устоять.

Оливия не собиралась рассказывать Стерлингу о том, что внесла его имя в свой тайный список. И тем более о том, что оно находилось на первой строчке. Но она потеряла голову, когда его губы принялись ласкать ее шею, а их тела оказались крепко прижатыми друг к другу. Слова сорвались с языка помимо ее воли. Честно говоря, в тот момент Оливия не могла думать ни о чем ином, кроме его прикосновений. Нет, ее признание не было ложью. Оливия действительно собиралась разделить со Стерлингом постель и после этого никогда больше с ним не встречаться. Однако после жаркого обмена любезностями в апартаментах Стерлинга она начала сомневаться в том, что ее первоначальный план все еще в силе. Оливия не могла оставить без внимания, что с той самой секунды, как губы Стерлинга коснулись ее губ, она могла думать лишь о его поцелуях, объятиях и крепко прижимающемся к ней жарком теле. Но этого она тоже не собиралась ему рассказывать.

Они пересекли танцевальный зал и вошли в холл, убранство которого лишь самую малость уступало по пышности убранству зала.

Оливия все еще злилась, хотя сама не могла сказать, почему именно. Она согласна была с тем, что Стерлинг имеет полное право впасть в ярость. Если бы он собирался соблазнить ее, а потом навсегда вычеркнуть из своей жизни, она тоже испытала бы приступ гнева. Возможно, Оливия злилась на правду, которая наконец была высказана вслух, или на то, что спустя все эти годы Стерлинг знал ее гораздо лучше, нежели она могла предположить. Но, несмотря на это, она вовсе не собиралась бросаться в его объятия или в его постель. И уж совершенно определенно она не собиралась становиться частью его жизни. Стерлинг действительно изменился за время их путешествия и за прошедшие годы, но, несмотря на это, по-прежнему оставался человеком, на которого можно положиться. Только вот могла ли Оливия вверить ему свое сердце? Позволят ли ее собственные страхи сделать это? Ведь одному из них она так и не решилась взглянуть в глаза. Оливия хотела начать жизнь сызнова. Только как сделать это рядом со Стерлингом?

Секретарь распахнул высокие резные двери и жестом пригласил гостей войти. Оливия оказалась в комнате чуть менее вычурной, нежели предыдущие помещения, и невероятно элегантной.

— Леди Рэтборн. — Высокий красивый молодой человек с копной темных волос подошел к Оливии и взял ее руку в свою. — Позвольте представиться. Граф де Сарафини. — С этими словами граф, не отрывая глаз от Оливии, поднес ее руку к губам. Женщина с удивлением отметила, что он довольно молод — не старше Стерлинга — и ошеломляюще привлекателен. — И я к вашим услугам.

Оливия улыбнулась, глядя в его карие глаза.

— Так любезно с вашей стороны пригласить нас на бал. Ваш дом великолепен.

— А ваше присутствие делает его еще более великолепным. — Граф по-прежнему не сводил с Оливии глаз. — И все же его убранство кажется ничтожным по сравнению с такой драгоценностью, как вы. Вы должны мне позволить показать дом и, возможно, даже город. — Его английский был превосходен, а легкий акцент заставлял голос графа звучать невероятно чувственно. Любая женщина с готовностью внесла бы этого мужчину в свой тайный список желаний. — Палаццо де Сарафини принадлежало двенадцати поколениям нашей семьи. Однако его красота меркнет по сравнению с вашей.

Оливия рассмеялась.

— О, ваши комплименты звучат дьявольски притягательно.

— Только когда дело касается чрезвычайно красивых женщин. — Граф одарил Оливию широкой озорной улыбкой. — Вы правы, я такой.

Граф де Сарафини наконец выпустил руку Оливии.

— Прошу прощения, лорд Уайлдвуд, но ваша очаровательная спутница заставила меня забыть о своих обязанностях.

— Не стоит извинений. Леди Рэтборн любого может заставить забыться, — с любезной улыбкой ответил Стерлинг.

Оливия бросила на него взгляд, но его лицо источало лишь холодную вежливость. Не более того.

— Ваше письмо несказанно заинтриговало меня. — Граф с любопытством посмотрел на Стерлинга. — Мне показалось, за желанием приобрести картину стоит нечто большее.

Стерлинг кивнул:

— Так и есть.

— В таком случае мне не терпится выслушать вашу историю. Но только не сегодня. — Граф вновь переключил свое внимание на Оливию. — Сегодняшний вечер предназначен для танцев и наслаждения компанией прекрасной незнакомки, которая вскоре — я горячо надеюсь на это — станет другом.

Оливия склонила голову набок и посмотрела на графа.

— Много друзей не бывает.

— Именно так я всегда говорю, — преувеличенно весело заметил Стерлинг. — Друзей много не бывает.

Ответом на эти слова послужила улыбка графа де Сарафини. Однако Оливии было ясно, что венецианец имел в виду вовсе не дружбу со Стерлингом.

— Позвольте проводить вас в танцевальный зал, — произнес он, подавая Оливии руку. — Я надеюсь, вы окажете мне честь, согласившись потанцевать со мной.

Оливия одарила графа соблазнительной улыбкой, над которой работала с того самого момента, как Стерлинг заметил, что она совсем не умеет флиртовать. Судя по выражению лица графа, ее усилия не пропали даром.

— С огромным удовольствием.

Они направились в зал, и Стерлинг последовал за ними.

Граф чуть наклонился и с видом заговорщика прошептал Оливии на ухо:

— Вы оказались в моем доме именно сегодня благодаря счастливому стечению обстоятельств, леди Рэтборн.

— Вот как? Могу я спросить, почему вы так думаете, милорд?

— Сегодняшнее торжество устроено по случаю моего заявления о том, что совсем скоро коллекцию моей семьи сможет лицезреть любой желающий. — Граф тихо засмеялся. — А самым главным ее экспонатом является Тициан.

Оливия вопросительно вскинула бровь.

— Интересующая меня картина?

И вновь тихий смех.

— Она самая, моя очаровательная леди Рэтборн. Тициан, которого хотите вы и который есть у меня.

Милостивый Боже! В устах графа простое упоминание о сделке прозвучало невероятно чувственно. Оливия беззаботно рассмеялась, пытаясь скрыть охватившее ее беспокойство. Тот факт, что картина Тициана вызывает к себе неподдельный интерес, может сделать ее недосягаемой. Или же, наоборот, легкодоступной.

— Может быть, завтра вы позволите мне показать ее вам.

— Буду ждать с нетерпением.

Едва только они вошли в зал, к графу подскочил секретарь и что-то зашептал на ухо. Кивнув, де Сарафини повернулся к своей гостье.

— Прошу прощения, но дела требуют моего непосредственного присутствия. Я скоро вернусь. — Он поцеловал руку виконтессы. — И не забудьте: вы обещали мне танец.

— Уж этого я не позабуду. — Ее голос звучал низко и чувственно, тая в себе обещание. Оливия была собой довольна.

— Мастерство растет на глазах, — раздался у нее за спиной голос Стерлинга.

Однако Оливия все еще смотрела вслед лавирующему между гостями хозяину дома.

— О чем это ты?

— О том, как ты с ним флиртовала, конечно. — В голосе Стерлинга зазвучали зловещие нотки. — Ты быстро учишься.

Оливия пожала плечами.

— Это как езда верхом. Даже если не садился в седло на протяжении многих лет, навык восстанавливается после нескольких тренировок.

— Что он тебе сказал? Наверняка какой-нибудь сладкий вздор, призванный вскружить тебе голову.

— Он просто говорил то, что все мужчины говорят женщине, если хотят заманить ее к себе в постель. — Оливия пока не готова была поделиться со Стерлингом информацией о картине. Он придумал, как заполучить погребальный кувшин. Теперь ее очередь. В конце концов это ведь ее будущее висит на волоске. — Впрочем, тебя это не касается.

— О, меня это как раз касается. Потому что ты отдана мне на попечение. И я буду интересоваться всем, что касается тебя, до тех пор, пока мы не достигнем поставленной цели.

— Я не хочу сейчас это обсуждать, — надменно произнесла Оливия.

— И все же, — не унимался Стерлинг, — имей в виду, что таким мужчинам, как граф де Сарафини, нельзя доверять в том, что касается прекрасного пола.

— Не нужно читать мне нотаций, точно я несмышленый ребенок. Я вдова, и прекрасно представляю, как устроен свет.

— Сомневаюсь, — пробормотал Стерлинг.

Оливия посмотрела на него.

— И кстати, что это значит — «такие мужчины, как граф»? Ты познакомился с ним всего несколько минут назад, и не можешь знать, что он за человек.

— Я знаю этот тип мужчин. Есть в нем нечто этакое, — с чувством превосходства ответил Стерлинг. — Он напоминает мне Куинтона.

— Да, он красив и обладает шармом.

— На мой взгляд, даже слишком. Нельзя доверять человеку, настолько красивому и с шармом. Кроме того, он иностранец.

— Это мы иностранцы, Стерлинг. — Она вновь посмотрела в ту сторону, куда удалился граф. — Подозреваю, в зале найдется немало гостей, которые скажут то же самое о тебе.

— То, что мне нельзя доверять, потому что я слишком красив?

— Ты красив…

— И обладаю шармом — не забывай об этом.

— Ну, это твое заявление я поставила бы под сомнение.

Стерлинг поправил манжеты и оглядел зал.

— Осмелюсь сказать, что многие из присутствующих леди сочтут меня неотразимым.

Оливия лишь еле заметно усмехнулась.

— Мне кажется, ты ревнуешь.

— Ревную? — Стерлинг негодующе фыркнул. — С какой стати?

— Потому что я флиртую с ним, а не с тобой.

— Со мной ты воюешь, — еле слышно произнес он.

— Что это значит? — Оливия вопросительно взглянула на Стерлинга.

Его губы изогнулись в загадочной улыбке, как если бы он знал нечто такое, о чем Оливия не имела понятия. Но потом он посмотрел куда-то поверх плеча Оливии и произнес:

— Твой поклонник возвращается.

Виконтесса развернулась и теперь смотрела на приближающегося к ним графа.

— Готова поспорить, что, кроме всего прочего, он еще и великолепный танцор.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Стерлинг.

— Ты слишком самодоволен сегодня.

— Ведь я в твоем списке.

Граф де Сарафини подошел ближе, и Оливия одарила его самой ослепительной из улыбок. А потом наклонилась к уху Стерлинга и прошептала:

— Роман с красивым итальянским графом тоже в моем списке.

— Сегодня вечером меня интересует не столько твой список, — вкрадчиво произнес Стерлинг, — сколько его.

— Не стоит беспокоиться. Я сама могу о себе позаботиться. И заботилась на протяжении многих лет.

Оливия взглянула на Стерлинга, но на его губах играла вежливая улыбка, в то время как выражение лица оставалось холодным и спокойным.

Граф остановился перед Оливией и отвесил поклон.

— Леди Рэтборн, мне кажется, это наш танец.

— Так и есть, милорд.

Взяв виконтессу под руку, граф вывел ее на середину зала. Она обернулась и посмотрела на Стерлинга, но тот не выглядел обеспокоенным, скорее раздражающе самодовольным.

Граф взял Оливию за талию, и та поняла, что оказалась права: он превосходный танцор.

— Вам понравилась Венеция, леди Рэтборн?

— Мы приехали лишь сегодня утром и поэтому не успели ничего увидеть. — Оливия улыбнулась. — Но, должна сказать, город очень красив.

— Венеция, La Serenissima. — С его губ сорвался тихий смех. — Самый безмятежный город в мире.

— В самом деле?

— В большинстве своем да. История города насчитывает много веков, но прошлое его не всегда было таким безоблачным. — Он грациозно развернул ее в танце. — Это город света и любви.

— И искусства?

— Искусство — неотъемлемая часть нашего существования. Оно окружает нас и необходимо жителям Венеции как воздух. Плафоны, что украшают потолок этого дома, принадлежат кисти Тьеполо — художника прошлого века. — Граф улыбнулся. — Однако в Венеции эти творения считаются относительно молодыми.

— Но Тициан…

— А вот его молодым назвать нельзя. — Граф тихо засмеялся. — Однако сейчас, когда я сжимаю в своих объятиях красивую женщину, мне менее всего хочется обсуждать дела или даже высокое искусство безмятежной Венеции. Если, конечно, речь идет не об искусстве любви.

Оливия рассмеялась.

— Хорошо. Так о чем же тогда будем говорить?

— О вас. — Граф улыбнулся. — Своим присутствием вы украшаете этот зал.

— Осторожнее, иначе вы вскружите мне голову, милорд.

— О да, это только лишь начало. — Он широко улыбнулся в ответ. — Как давно вы овдовели?

— Виконт скончался немногим более месяца назад.

Граф прищурился.

— Но вы не носите траур.

Оливия вздернула подбородок.

— Не ношу.

Граф с любопытством взглянул на свою партнершу.

— Вы не сожалеете о его смерти?

— Не сожалею. Но если бы сожалела, это бы ничего не изменило.

Граф с минуту изучающе смотрел на Оливию, а потом улыбнулся.

— Уверены, что вы англичанка, а не итальянка? Есть в вас что-то от Медичи.

Оливия вскинула бровь.

— Я его не убивала.

— И даже если бы убили, не признались бы мне в этом. — Граф широко улыбнулся. — Ваша прямота словно глоток свежего воздуха. Среди женщин из моего окружения вы единственная в своем роде.

— У меня нет причин избегать разговоров о моем покойном муже. Более того, одна из радостей моей жизни состоит в том, что я наконец могу называть его «мой покойный муж».

— Женщины из рода Медичи очень хорошо разбирались в ядах.

— Моему мужу перерезали горло.

— Да, не женский способ убийства. — Граф поморщился. — Судя по переписке, он был… не слишком приятным человеком.

— Верно. Приятным человеком он не был.

— Понятно. — Де Сарафини немного помолчал. — А граф? Он приятный человек?

Оливия кивнула.

— Очень приятный.

— Вы его любовница?

— Любовница? — Оливия едва не споткнулась. — Господи, да отчего вы так решили?

— Вы не женаты, а путешествуете вместе… — Он пожал плечами. — Подобное предположение само приходит на ум.

— Вы ошибаетесь. Лорд Уайлдвуд старинный друг нашей семьи. А помогает он мне лишь потому, что думает, будто должен вернуть мне долг.

— А он вам действительно задолжал?

Оливия на мгновение задумалась.

— Да.

— Понимаю. — Граф задумчиво посмотрел на женщину. — Он смотрит на вас вовсе не как должник на кредитора.

— И все же…

— Он смотрит на вас так, будто вы… — Граф притянул Оливию к себе и прошептал ей на ухо: — Будто вы принадлежите ему.

— Вздор. — Оливия задумалась. — Это действительно так?

— Действительно. — Граф засмеялся.

— Но я совершенно определенно… ему не принадлежу.

— Чудесно, — пробормотал граф и вновь грациозно развернул свою партнершу.

Нет, граф ошибался относительно Стерлинга. Конечно, за последние несколько недель им удалось стать друзьями. Стерлинг защищал ее. Да и как иначе — ведь он чувствовал себя ответственным за нее. Но вот что касается большего…

— Где вы, леди Рэтборн?

— Где? — Оливия, словно во сне, посмотрела на графа. — О, прошу прощения, милорд. Я вовсе не хотела вас обидеть.

— Если кто-то и виноват, то только я один. — Он глубоко вздохнул, хотя в его глазах плясали веселые искорки. — Весьма неосмотрительно с моей стороны говорить о чувствах другого мужчины к леди, которая в данный момент находится в моих объятиях. Вместо этого мне стоило сказать, что ее глаза напоминают по цвету редчайшей чистоты изумруд, а огонь, что пылает внутри этого камня и в ее глазах, опаляет мою душу.

— Да уж. — Оливия рассмеялась. — Должна сказать, подобная тактика весьма эффективна.

— Увы, — печально возразил граф. — На вас мои слова не произвели должного впечатления.

— Но я польщена и очарована.

— В таком случае мне ужасно жаль.

— Вам жаль?

— Да, жаль, что огонь ваших глаз пылает не для меня. — Граф с сожалением улыбнулся. — А для него.

— Боже, какая чепуха. — Оливия фыркнула. Она не питала к Стерлингу никаких чувств, кроме благодарности и дружеского расположения. Да, когда он целовал ее сегодня, Оливия испытала возбуждение. Но ведь это вполне закономерно. Слишком давно ее не целовал мужчина, а уж тем более Стерлинг. Да, после того как он вновь появился в ее жизни, Оливии приходила в голову мысль, что она может воспылать к нему отнюдь не дружескими чувствами. А когда Стерлинг сжал ее в своих объятиях, она даже на мгновение подумала, что, возможно, отношения между ними вовсе не закончились и что… возможно… они…

Музыка стихла, и граф проводил Оливию на место.

— Окажете мне честь позавтракать со мной завтра? Мы смогли бы поговорить с вами о картине.

— Полагаю, это приглашение адресовано также и лорду Уайлдвуду?

— К несчастью, да, — с улыбкой ответил де Сарафини. — Раз уж мне не суждено побыть с вами наедине.

Оливия рассмеялась.

— Мы будем рады.

— Я должен идти к гостям. — Граф взял руку Оливии и поднес к губам. — К сожалению.

— Тогда до завтра.

— До завтра. — Де Сарафини остановился. — Но вы должны знать, что Тициан принадлежал моей семье на протяжении многих поколений. И я не намерен расставаться с ним, сколько бы мне за него ни предлагали.

— И все же вы хотите это обсудить?

— С вами я готов обсуждать что угодно. — Граф остановил спешащего мимо официанта, взял с подноса бокал и протянул его Оливии. — Вы еще не пробовали просекко? Это итальянское шампанское, только лучше.

Взяв из рук графа бокал, Оливия сделала глоток.

— Действительно, похоже на шампанское и так освежает. Очень вкусно.

— Это вино производится с римских времен. Мы гордимся им не меньше нашего искусства. Ведь оно часть нашего наследия. — Брови графа сошлись на переносице. — Должен предупредить вас, леди Рэтборн, мне известно, что ваш покойный супруг на протяжении многих лет безуспешно пытался уговорить моего отца продать картину.

— Вашего отца?

— Да, конечно. — Граф с мгновение смотрел на Оливию, но потом в его глазах вспыхнуло понимание. — А, вы думали… Нет, это не я вел переписку с вашим супругом, а мой отец. Он умер два года назад.

— Мои соболезнования. — Оливия покачала головой. — Я просто считала, что вы… Так, значит, вы тоже коллекционируете предметы искусства?

— Ну, не с такой страстью, как мой отец. Я, если хотите, стою на страже наследия моей семьи и так же, как он, не намерен расставаться с Тицианом. И все же… — Его взгляд, бесстыдно скользнувший по фигуре Оливии, был не столько оскорбительным, сколько льстил ее самолюбию. Такой же взгляд другого мужчины заставил бы ее руку дрогнуть в желании отвесить пощечину, однако взгляд графа всего лишь забавлял Оливию. Его намерения были слишком очевидны. — Я всегда питал особую слабость к красивым женщинам. Так что меня вполне можно уговорить передумать.

Отхлебнув вина, Оливия посмотрела на графа.

— При определенных обстоятельствах?

Де Сарафини тихо засмеялся.

— Жду дальнейшего обсуждения с нетерпением.

Оливия одарила его ослепительной улыбкой.

— Это ожидание взаимно.

Отвесив поклон, граф удалился. Задумчиво потягивая вино, Оливия огляделась в поисках Стерлинга. Она заметила его почти сразу. Он танцевал с очаровательной леди, которая смотрела на него так, будто перед ней была сама Луна. Она весьма профессионально демонстрировала свое восхищение. Очевидно, флирт был неотъемлемой частью жизни итальянцев наравне с вином и искусством.

Неужели Стерлинг действительно смотрел на нее как на свою собственность? И неужели в ее глазах пылал огонь, когда она на него смотрела? Как бы там ни было, Оливия никогда больше не будет собственностью мужчины. А все остальное подождет до тех пор, пока она не получит свое наследство. До тех пор, пока не побьет своего покойного мужа в им же самим затеянной игре. До тех пор, пока не станет настолько независимой, что сможет принимать решения, основываясь на желании, а не на необходимости. Оливия пила вино и наблюдала за тем, как танцует Стерлинг. Сейчас не время рассуждать, что может и чего не может случиться.

Стерлинг предложил обменять мумию на погребальный кувшин, принадлежащий сэру Лоуренсу, а для пущей убедительности присовокупил к ней и собственную мать. Возможно, похожую сделку он сможет провернуть и в случае с графом де Сарафини.

Есть ли у Оливии то, чего хочет он? Есть ли у нее то, чего нет ни у кого другого? Что-то… совершенно особенное. Оливия сделала еще один глоток вина и улыбнулась.