Глава 27

До поздней ночи Джеффри бродил по улицам города, обдумывая случившееся вечером. Было тихо, и в ночной прохладе он надеялся найти ответы на мучившие его вопросы.

Он слышал о прежней репутации Рии – легкомысленная светская девушка, кружившая голову джентльменам, но не очень отягощавшая себя размышлениями. Но Рия, которую узнал он, оказалась куда более здравомыслящей и взрослой.

Вернется ли она к прежним привычкам теперь, вновь оказавшись в Лондоне? Предпочтет ли проводить время с людьми вроде Джеймса? Джеффри считал, что его кузен – человек с добрым сердцем, но совершенно безответственный. И образ жизни у него был соответствующий. Возможно ли, что Рия захочет жить так же? Возможно ли, что после многолетних испытаний она жаждет вернуться к прежней беззаботной жизни?

И возможно ли, что она уже позабыла то мгновение в экипаже – мгновение, значившее так много для него, Джеффри? Его удивило и даже обескуражило, что она ни слова не сказала ему за весь вечер. Почти все время она проводила с этим омерзительным Хайтауэром. И самое ужасное: временами она почти флиртовала с ним. Джеффри видел, как Рия смеялась над своей глупостью во время игры в карты и как шепталась с Хайтауэром, когда Люсинда играла на фортепьяно. Но почему же тогда ему кажется, что Рие неприятен Хайтауэр? Он определенно несколько раз видел выражение крайнего беспокойства и даже отвращения у нее на лице. Но ее же никто не заставлял проводить время с этим человеком…

И почему Рия замялась, когда Люсинда попросила ее переворачивать ноты?

Джеффри вздохнул и опять вернулся к первоначальному вопросу: Хайтауэр докучал ей весь вечер, а она не противилась ему, – но почему?

Джеффри испытывал большое искушение объяснить события вечера непонятными ему играми, принятыми в высшем свете. Конечно, ему не хватало опыта общения с женщинами. Но интуиция подсказывала ему, что дело не только в этом.

Возможно, проблема в нем самом. Он слишком много думал о Рие. Как такое возможно? Он ведь всегда держал себя в узде и умел подавлять свои эмоции. Что же изменилось? Ему хотелось бы любить Рию как сестру, но она определенно вызывала у него чувства совсем другого рода. Ох, наверное, ему нужно восстановить душевное спокойствие…

Он медленным шагом дошел до дома. Миссис Кларидж, очевидно, дожидалась его – она тотчас открыла ему парадную дверь.

– Боже мой, сэр, почему вы так поздно? Это совершенно на вас не похоже. Вы насмерть простудитесь. Разве вы не знаете, как вреден ночной воздух?

Он еще раз вдохнул полной грудью, прежде чем экономка закрыла дверь.

– И чем же, позвольте спросить, «ночной» воздух отличается от «дневного», миссис Кларидж? Какую такую опасную субстанцию он содержит?

– Вы задаете престранные вопросы, сэр, – в раздражении проговорила миссис Кларидж.

– Неужели? Уверяю вас, меня мучают вопросы куда более странные… – Он потер пальцами виски, все еще пытаясь привести мысли в порядок. – Вопросы, на которые, похоже, нет ответов.

Миссис Кларидж скрестила руки на груди и внимательно посмотрела на него.

– В таком случае хорошо, что вы знаете Его, который может дать ответы на все вопросы, – заметила она. – Если вас что-то беспокоит, вам достаточно будет попросить о помощи Его.

Простая мудрость – и верная.

– Вы совершенно правы, миссис Кларидж. Как всегда.

– Вот уж такого я никогда не говорила. Но могу ли я посоветовать вам отправиться в постель, сэр? Никого еще не приводило в хорошее расположение духа ночное бдение. При свете дня многое кажется лучше.

– Спасибо, миссис Кларидж. Я скоро пойду спать.

Но Джеффри знал, что заснуть ему удастся не скоро. Он направился в библиотеку, все еще думая о Рие. Она оставалась неразгаданной загадкой. Почему в обществе и наедине с ним она ведет себя по-разному?

Он вздохнул, вспомнил совет миссис Кларидж и начал молиться.

Церемония открытия привлекла множество любопытных.

Лиззи стояла среди других гостей около небольшой сцены, установленной перед новым домом, а все пространство позади них заполонили зеваки, которые, толкаясь, пытались подобраться поближе. И большинство из них таращились на элегантно одетых леди и джентльменов. Леди Торнборо долго ворчала, но все же, пусть и с неохотой, разрешила Лиззи пойти сюда, если она возьмет с собой Марту и слугу, дабы соблюсти приличия. Ей очень хотелось подойти к Джеффри и поговорить с ним. Она видела его рядом со сценой, но не смогла пробиться сквозь толпу.

Сердце Лиззи от ревности болезненно сжалось, когда она увидела улыбающуюся Люсинду, разговаривавшую с Джеффри. А лорд Эшли тем временем во всех подробностях распространялся о том, какое значение такие дома будут иметь для рабочих и их семей. Солнце продвигалось к зениту, и по шее Лиззи катились капельки пота.

– Он любит поговорить, не так ли? – прошептала Марта, вызвав у Лиззи улыбку.

Но речь графа уже близилась к завершению.

– А теперь я попрошу преподобного лорда Сомервилла дать свое благословение.

Лиззи с восхищением смотрела, как Джеффри красиво и величаво поднимался по ступеням. Он оглядел толпу – и тут их взгляды встретились. Он успел только улыбнуться ей, но Лиззи почувствовала искренность в его улыбке. Джеффри был рад, что она здесь. И она радостно улыбнулась ему в ответ.

– Во имя Господа Бога нашего… – начал он сильным красивым голосом.

Все склонили головы, в том числе и Лиззи. Она, однако же, не удержалась и несколько раз украдкой взглянула на него. На третий раз кое-что еще привлекло ее внимание. Далеко справа, прямо за барьером, отгораживающим зевак от приглашенных гостей, стояла Молли Уэзерс, смотревшая прямо на нее.

– Пожалуйста, – произнесла Молли одними губами, с мольбой глядя на нее, и приподняла повыше корзину с яблоками. Лиззи поняла. Молли хотела поговорить с ней, не ставя ее в неловкое положение.

Джеффри закончил молитву, и Лиззи снова склонила голову. Впервые за долгое время она тоже молилась. «Пожалуйста, Господи, скажи, что мне делать?» – вопрошала она про себя. Лиззи сомневалась, что услышит ответ. Но ей нужно было узнать, чего хотела Молли.

Она постаралась набраться терпения и выслушать заключительные слова лорда Эшли. Наконец все закончилось. Раздались аплодисменты, и толпа начала расходиться.

– Подождите здесь, – обратилась Лиззи к Марте, – я хочу купить яблоко у той девушки.

– Я могу сделать это за вас, мадам, – удивилась Марта.

– Нет, я сама. Пожалуйста, подождите здесь. Это не займет много времени.

– Да, хорошо, – неохотно подчинилась Марта. – Но следите за своим ридикюлем, я видела там весьма подозрительных личностей.

Лиззи начала пробираться сквозь толпу, стараясь избегать тех, кто знал ее. Она не могла позволить, чтобы кто-то услышал ее разговор с девушкой.

– Хотите яблоко, миледи? – почтительно обратилась к ней Молли.

– Да, спасибо. – Лиззи вложила в руку Молли столько монет, что хватило бы на дюжину яблок.

Девушка с удивлением взглянула на нее.

– Спасибо, миледи.

Она смотрела в глаза Лиззи несколько долгих секунд, а та не отваживалась заговорить. Она хотела извиниться перед Молли за то, как повела себя с ее дедушкой. Искушение было велико, но она пока не могла выдать себя. Лиззи надеялась, ее взгляд сказал все, что она хотела сказать. Когда же она наконец повернулась, чтобы уйти, Молли шепнула:

– Погодите, мадам.

– Да-да, конечно… – Лиззи поняла, что не взяла яблоко, и снова повернулась к девушке.

В руках Молли, кроме яблока, был сложенный лист бумаги.

– Это письмо от Тома, – тихо произнесла она.

Ее слова повергли Лиззи в смятение. Письмо от Тома?! Она знала, что должна изобразить недоумение, но не сумела.

– Том мертв, – прошептала она, глядя на письмо и надеясь на невозможное.

– Нет! – радостно ответила Молли. – Это письмо было вложено в другое, отправленное моей семье. Том сообщил, что выжил в ужасном кораблекрушении и сейчас пытается найти вас. Он подозревает, что вы в Лондоне, и просит нас, как старых друзей, помочь ему в поисках. Как только мы получили письмо, дедушка сразу понял, что в Гайд-парке действительно были вы.

Молли вложила ей в руку гладкое яблоко и шершавый лист бумаги. Ощущение чуда наполнило Лиззи. Неужели Том выжил?

– Я больше не побеспокою вас, миледи. Я вижу, что вы устроились в жизни, и желаю вам только хорошего. Но моя семья и я… Мы хотели убедиться, что вы знаете…

– Спасибо, – прошептала Лиззи. «Спасибо за то, что вернули мне брата», – мысленно добавила она.

Молли улыбнулась ей и присела в реверансе. С трудом овладев собой, Лиззи положила письмо в ридикюль. На онемевших ногах она повернулась и направилась туда, где оставила Марту. Джеффри тоже там стоял. И там же стояли Джеймс и Фредди. Все они смотрели на нее, но каждый – по-своему.

Как будто жар тысячи солнц обрушился на нее – она не могла даже вздохнуть.

– Жара совершенно невыносимая, – заметил Джеймс. – Я никогда не прощу Джеффри, что он притащил нас в Спитлфилдз, когда мы могли бы нежиться в тени деревьев Гайд-парка. – Увидев в ее руке яблоко, он добавил: – Вижу, ты тоже решила освежиться.

– Давно ли вы стоите здесь? – спросила Лиззи. Они, должно быть, видели ее с Молли. Может, что-то заподозрили?

– Мы только что пришли, – ответил Фредди. – К сожалению, мы пропустили все веселье. – И он кинул взгляд в сторону угла, за которым скрылась Молли.

Лиззи почувствовала, как по спине ее пробежали холодные мурашки. Она словно оказалась в ночном кошмаре. В странном перевернутом мире, где нет ничего прочного – все постоянно меняется и образует незнакомые фигуры и очертания, рассыпающиеся, как только она прикасается к ним.

– Возможно, визит сюда слишком утомителен для вас после прошлого вечера, – обратился к ней Джеффри.

– Нет-нет, – успокоила его Лиззи с дрожащей улыбкой на губах. – Я рада, что пришла.

Если, конечно, счастье пополам с ужасом можно назвать радостью.

Следующий час оказался самым долгим в ее жизни. Когда же она наконец вернулась домой, Марта помогла ей переодеться в домашнее платье и оставила ее одну.

Дрожащими руками она развернула письмо и начала читать.

«Моя дорогая Лиззи,

представляю твое удивление, если до тебя когда-нибудь дойдет это письмо. Да, я жив. Мне удалось добраться до берега, до одинокого уголка земли, где меня, полумертвого, подобрали аборигены. Когда я выздоровел и вернулся в Батерст, ты уже уехала. Преподобный Грин говорит, что ты вернулась в Англию, поэтому я вверяю это письмо Бену Уэзерсу в надежде, что он найдет тебя.

Ты не представляешь, через что мне пришлось пройти. Я не виню тебя за продажу моих вещей, ты ведь думала, что я мертв. Но почему ты уехала? Я боюсь, тебя слишком увлекли истории Рии. Не верь им. Возвращение в прошлое ни к чему хорошему не приведет.

Как только наберу денег на путешествие, начну искать тебя. Пока же я посылаю это письмо на самой быстрой лодке, какую смогу найти, и молюсь Богу (несмотря на все, что я сделал), чтобы оно нашло тебя. Если такое вдруг случится, немедленно напиши мне, где найти тебя. Я не могу быть спокоен, пока не знаю, что ты в безопасности.

Твой Том».

Лиззи плакала. Плакала от всего сердца, долго и отчаянно. Она плакала от радости, что Том жив, и от грусти, что никогда его не увидит.

Как она может открыться ему? Ведь Фредди, несомненно, попытается ему отомстить. Она многим может рискнуть, – но готова ли она рисковать жизнью брата после всего, что он для нее сделал? Ей придется оборвать все связи с Томом ради него самого. Пусть он жив, но для нее он все равно что мертв. Теперь Лиззи понимала, что испытывал Джеффри в день, когда они встретились; как и он, она только что во второй раз потеряла брата.