Глава десятая
Воздух был свеж и даже знобок. Никто из них троих — ни Дрон, ни Нелли, ни тем более Рад — не был готов к такому, не надели ничего теплого и, оказавшись на улице, невольно отметили это удивленными восклицаниями. «Горы», — с тщеславным удовольствием местного уроженца проговорил Бобби.
Привокзальная площадь была просторна и пустынна, производя впечатление пустыря. Лишь в нескольких местах этого пустыря его оживляли пожарной окраски, полугрузового облика машины с крытыми низкими кузовами, по бокам которых, в виде прорези, тянулось сплошное окно, и около этих машин, напоминающих жуков-пожарников, подобно пчелам, вьющимся вокруг летки улья, толклось по небольшой группе людей.
— Такси, — повел рукой Бобби, указывая на разбросанных по пустырю площади жуков-пожарников.
Впрочем, люди большей частью не задерживались возле машин, а подходили к одной, стояли там некоторое время, создавая эффект толпы, и шли к другой. Некоторые, однако, оставались, забрасывали в кузов с отсутствующим задним бортом свои вещи и забирались по ступенькам внутрь.
— Это что, водитель выбирает, с кем ехать, с кем нет? — спросил Рад, мгновенно вспоминая родные вокзалы.
— Нет, какое у него право? — Удивление, с которым Бобби посмотрел на Рада, отдавало сомнением: всерьез ли задан вопрос. — Он поедет туда, куда нужно первому пассажиру. Всех остальных он может взять только если им по пути.
Все вчетвером они подошли к ближайшему такси, Бобби перекинулся с водителем, стоявшим рядом, несколькими фразами на тайском и замахал руками, перейдя на английский:
— Садитесь! Повезло. Давайте. Вам по пути!
— Прошу, — кивнул Дрон, указывая Нелли на ступеньки, ведущие в кузов.
Внутри кузова вдоль бортов шли скамейки, на каждой из которых могло уместиться человек пять-шесть, а посередине между ними был довольно просторный проход. Внутри уже сидели трое, в проходе стояли чемоданы, были нагромождены друг на друга картонные коробки, обмотанные скотчем.
Бобби с довольной улыбкой — что так хорошо все устроилось — стоял внизу и показывал большой палец.
— Счастливо вам! Удачи! Пойду искать другое такси. В моем направлении.
— Счастливо, Бобби, спасибо за все! И вам удачи, будьте здоровы! — помахали ему руками Рад с Нелли.
— Я вам позвоню, Бобби! — крикнул вместо прощания Дрон.
Водитель, стоя на земле напротив прохода, оглядывал внутренность кузова с миной огорчения на лице.
Ему явно хотелось взять еще пару попутчиков, но столь же явно из-за наваленного в проходе багажа садиться было уже некуда.
Машина рванула с места так, что Раду с Дроном, сидевшим на самом краю скамеек, чтобы не вывалиться наружу, пришлось судорожно схватиться за сиденье под собой.
— Такси-скамейка, — сказал Раду Дрон, когда машина набрала скорость и пошла ровно.
— Две скамейки, — уточнил Рад.
Вот, наверное, все, что в нем осталось от профессии, которая оказалась ему не нужна: любовь к точности.
— Нет, так это такси называется: такси-скамейка, — объяснил Дрон. — Официальное название. Taxi-bench.
— Все же тайцы доброжелательный народ, — ни к кому не обращаясь, проговорила Нелли. — Вот тот же Бобби. Совершенно обворожительный человек. Просто прелесть.
— Да?! — вопросил Дрон. — Деньги он чует, Бобби. Деньги. Вот и вся прелесть.
— Ас чего ему вдруг так показалось? — Рад счел себя должным принять участие в разговоре.
Ответила вместо Дрона Нелли:
— А с чего нам вообще что-то кажется? Потому что мы этого хотим.
Дрон не опротестовал ее утверждения. Такси летело по пустынной утренней дороге, притормаживало на поворотах и снова летело, ветер, врывавшийся в прорези окон, не давал забывать о горах, Нелли сжалась, обхватила себя руками крест-накрест за плечи.
Слева от дороги, разметав ряды низкорослых строений и зелень, в которой они утопали, словно гигантский белый парус в океанском небесном просторе, выросло впечатляющее здание, на крыше которого крупными буквами было означено: «Sheraton». Вокруг еще были горы земли, щебня, верхние этажи не застеклены, но надпись уже гордо реяла в небе, столбя в нем права бренда. Такси взлетело на мост через реку, промахнуло его, повернуло направо, пронеслось метров сто и, резко затормозив, встало.
— «River Ping Palace», — обернувшись, крикнул в окошечко между кабиной и кузовом водитель.
«River Ping Palace» — так называлась гостиница, которую удалось заказать вместо той, что ждала их через несколько дней.
Рад с Дроном только успели спрыгнуть на землю, водитель уже был тут как тут и, оттеснив их от кузова, принялся сгружать багаж. Проход расчистился, Нелли, поднявшись, проследовала к ступенькам. Рад, по усвоенной с детства привычке, подал ей для помощи руку.
— Премного благодарна, — сказала Нелли, спустившись и отнимая руку.
Дрон, рассчитываясь с водителем, насмешливо взглянул на Рада:
— Ты еще и галантен!
— Я еще и галантен, — согласился Рад.
— Девушкам приятно, — как вступаясь за него, произнесла Нелли.
Такси уехало. Перед ними были широкие двустворчатые деревянные ворота под деревянной же аркой, по арке затейливой вязью было пущено название гостиницы на английском. Разведенные в стороны створки ворот позволяли увидеть просторный внутренний двор, засыпанный мелким серым щебнем, угол деревянного дома с ведущей на второй этаж лестницей — по облику дом напоминал те, что стояли экспонатами в музее Томпсона в Бангкоке. В левой части двора под пологим тростниковым навесом стоял мощный серебристый джип «тойота», в правой, прячась в обильной зелени, тянулось, уходя в глубь территории, одноэтажное строение барачного склада, исполнявшее, судя по струящимся от него запахам, функцию кухни.
Звучно катя по гравию чемоданы, они пересекли двор и остановились на углу дома, около ведущей на второй этаж лестницы. Вокруг не было ни души. В многоствольных деревьях с проникшими друг в друга кронами, что росли между домом и хозяйственным строением, пели птицы. Сквозь эти заросли, рассекая их наискось, вела куда-то выложенная квадратными бетонными плитами дорожка, по дорожке тянулся гофрированный тонкий черный шланг, конец его был брошен на землю под деревья, и оттуда с родниковым лепетаньем текла вода. Звонко шлепая по бетонной плитке босыми ногами, из глубины зарослей вдруг выскочила девочка лет тринадцати в длинных шортах и просторном, большом ей свитере, выглядевшем на ней как платье. Ошеломленно остановилась, мгновение с этим ошеломлением глядела на них и, ни слова не произнесши, метнулась обратно.
Дрон посмотрел на Рада, потом на Нелли с торжествующей победностью.
— А?! — воскликнул он. — Деревенская гостиница!
Он отсылал их своим восклицанием в Бангкоку, когда, заказав наконец гостиницу, положил трубку: «Будем жить в деревенской гостинице. Такой тип. Не пять звезд, не четыре, а вне их: деревенская гостиница».
На бетонной дорожке раздались быстрые шаги, и из зарослей появилась широко улыбающаяся тайка их лет. Или чуть старше, если сделать поправку на особенность внешнего облика тайцев. Зубы ее в улыбке сияли той же лазерной белизной, что у Тони с Бобби.
— О, вы уже здесь! Так рано! — стремительной скороговоркой посыпала она на английском. — Вы, значит, этим ранним поездом? А я думала, вы самолетом. С чего я взяла, что вы самолетом?
— Не знаю, с чего вы взяли, что мы самолетом, — сказал Дрон.
— Да, вот интересно, почему я решила, что вы самолетом! — Вышедшая к ним тайка заливисто рассмеялась. От нее веяло такой энергией — казалось, подсоедини к ней провода с лампочкой, и лампочка загорится. — Зовите меня Эстер, — подала она руку Дрону. — Я хозяйка гостиницы. Рада вас видеть у себя. Рада вас видеть у себя, — поприветствовала она Рада. Рукопожатие ее было таким же энергичным, как и все прочее в ней. — Рада вас видеть у себя, — не оставила она вниманием и Нелли.
С чем была связана ее бурная реакция на их появление, выяснилось мгновение спустя: номера для них не были еще готовы.
— Пойдемте, выпьем пока кофе с дороги. Угощенье за счет заведения, — взяла она под руку Дрона, решительно увлекая его с собой по бетонной дорожке вглубь зарослей. Нюх у нее был безошибочный: она сразу почувствовала в Дроне коренника, а в Раде с Нелли пристяжных. — Выпьем кофе, подышим свежим воздухом, познакомимся. А той порой все будет сделано.
Дорожка сквозь заросли оказалась не такой длинной, как то представлялось у ее истока. Через два десятка шагов заросли оборвались, и дорожка вывела на просторную площадку, вымощенную керамической плиткой. Направо от площадки была веранда ресторана с рядом столов, налево — украшенная затейливой деревянной резьбой беседка с длинным массивным столом и такими же длинными лавками вдоль него. А сразу за площадкой была уже река, которую они только что перемахнули по мосту на машине, к мутной утренней воде, плескавшейся в полутора метрах внизу, вела лестница в несколько ступеней. Противоположный берег реки метрах в восьмидесяти был девственно-первозданен, вздымаясь к небу тремя ярусами зелени: трава, кустарник, деревья, и только около моста, откуда приехали, перед парившим в небе парусом «Шератона» ярусы растительного покрова были содраны с земли — будто скальп, она открылась в своей неприглядной пыльно-коричневой наготе, и там на ее обнаженной коже, несмотря на ранний час, поклацывал металлическими сочленениями яркий оранжевый экскаватор, сгибал-разгибал длинную членистую выю, опускал в воду и поднимал — похоже, спрямлял берег для набережной. Вид с площадки, если не обращать внимания на клацающего оранжевого бронтозавра, был изумительный. За такой вид можно было бы простить все, даже и туалет во дворе.
— Ты полагаешь? — проговорила Нелли, когда Рад сказал ей об этом. — А комары?
Комаров действительно было в избытке. То и дело приходилось отмахиваться, а парочку Рад уже и прихлопнул.
— У всего своя оборотная сторона, — изрек он. Эстер провела их на веранду ресторана, посадила за стол, отошла к барной стойке, из-за которой глазела на них еще одна девочка — с таким видом, словно они были пришельцами из другого мира. Хотя, тут же подумал Рад, так оно и есть: из другого мира. Эта, за стойкой, была лет четырнадцати — если, конечно, европейский глаз точно определял возраст, — с необычайно чистыми и тонкими чертами лица, исполненного искушающей прелести, по-другому не скажешь. При приближении Эстер девочка перевела взгляд на нее, сделавшись вся внимание; казалось, она встала в стойку, готовая ловить и не пропустить ни единого слова работодательницы. И, услышав их, тут же, словно ее завели, быстро задвигалась в своем закутке, скрутила крышку с одной банки, с другой, промелькала в воздухе серпом ложечки, задергала рукоятки кофеварочной машины, нажала кнопку, вторую, окуталась паром, и вот две тяжелые фаянсовые кружки кофе, курящиеся легким дымком, оказались перед Эстер на стойке.
— Прошу! Угощаю! — Эстер, доставившая кружки на стол, была одна лазерная улыбка. — Сейчас будет и третья. У меня барменша — чудо, великолепно работает.
— Да, славная девочка, — взглядывая в сторону бара, отозвался Дрон.
— Между прочим, — наклоняясь к ним, слегка понизила голос Эстер, — она не девочка.
— Мальчик? — спросил Дрон, так же, как Эстер, понизив голос.
— Мальчик, — кивнула она. — Но ему нравится быть девочкой. Правда, красивая девочка? Физически мальчик. А потом, может быть, сделает операцию. Не знаю.
— Ни фига себе, — ошеломленно проговорил по-русски Рад.
— Я тебе сейчас объясню, — по-русски же произнес Дрон. — Это Таиланд, это такая страна, женщиной здесь быть легче. Женщина в Таиланде всегда прокормится, а мужчине сложнее. И в семье, если видят, что мальчик женственен, начинают воспитывать его как девочку. Обращаются с ним как с девочкой, одевают как девочку. В бедных семьях, естественно.
Мальчик-барменша, быстро и дробно постукивая по полу каблучками, вышел из-за стойки и проследовал к столу с третьей кружкой кофе.
— Here you are. — Примите, пожалуйста, — проговорил он певуче, старательно задирая свой подростковый дискант к самым верхам. И залился краской смущения. Барышня барышней.
— Thanks. Thank you. Thank you very much. — Спасибо. Благодарю. Большое спасибо, — отозвались они все трое, должно быть, пожирая его глазами только что не буквально.
— Good girl. — Молодец, — одобрила его действия, обратившись к нему в соответствии с его одеждой, Эстер.
Барменша-мальчик уцокала обратно за стойку, а на смену ей тотчас возникла, явившись со стороны дома, девочка в свитере, та, что первой увидела их. В руках она держала, прижимая к себе, стопку белья.
Судя по ее интонации, с какой она обратилась к Эстер, ей было что-то непонятно.
Лазерная улыбка Эстер исчезла с ее лица. По тому, как она оборвала девочку, сразу стала видна хозяйка, работодатель. Может быть, и справедливый, но суровый.
Эстер отослала девочку — и на мгновение вновь просияла своей улыбкой.
— Извините, я вас должна покинуть. Наслаждайтесь кофе. Кофе моя красавица варит отличный.
Она ушла вслед за девочкой в свитере, и Нелли встревоженно посмотрела на Дрона:
— Что-нибудь не так?
— Не все равно тебе? — с ленцой ответил Дрон, отхлебывая из кружки. — Их проблемы. Плати деньги, и все будет нормально.
Минут пять они предавались кофепитию, глядя на реку, на тихое шевеление листвы росших рядом с домом деревьев, на игру солнечных лучей в кронах деревьев противоположного берега. Отмахивались от докучливых комаров, перебрасывались парой-тройкой фраз и снова смотрели на реку, на листву, на работу экскаватора — как он обмакивается выей в воду, скребет там ковшом и вытаскивает его на свет заполненным речным грунтом, вода хлещет из-под заслонки потоком, но пока экскаватор несет грунт к насыпаемой куче на берегу, поток слабеет, превращается в несколько ручейков и исчезает совсем.
Эстер появилась, неся на лице улыбку, от которой могла бы зажечься целая дюжина электрических лампочек.
— Комната для двоих готова. Люкс на втором этаже. Можно вселяться. Прошу!
Дрон с Нелли быстро допили остатки кофе и встали. Дрон вытянул ручку своего чемодана, наклонил его, приготовясь везти, и вернул в вертикальное положение.
— Подожди меня, не уходи, — сказал он Раду. — Я сейчас подниму чемодан и вернусь. Нелли там пока его разберет, душ, то-се, мы с тобой поговорим.
— Жду, — ощутив, как все в нем в одно мгновение взялось морозным жаром, сказал Рад.
Дрон вернулся не больше, чем через две минуты. Быстро пересек выложенную плиткой площадку между домом и рестораном, отодвинул стул напротив Рада, сел и придвинулся вместе со стулом к столу.
— Ну что, давай, расскажи мне, что у тебя там такое случилось.
* * *
Так неожиданно, борясь с ознобом, время от времени окатывавшим тело от утреннего горного холода, но не решаясь отвлечься, чтобы открыть чемодан и взять что-нибудь теплое, Рад наконец поведал Дрону свою историю. Дрон слушал его не перебивая, лишь изредка задавая уточняющие вопросы, и с таким внимательным выражением лица, что Раду вдруг начал мешать его нос с клоунским набалдашником — что за всю пору, как встретились в аэропорту, было лишь раз, утром на второй день по приезде, в кафе Макса, — и он поймал себя на том, что старается не смотреть Дрону в лицо — будто тот по глазам может понять, в чем дело. Казалось, Дрон не просто слушает его, а втягивает в себя его рассказ носом, словно у слов, кроме значения, есть запах, свидетельствующий о заключенной в них сути много больше, чем прямой смысл.
— Да, впечатляюще, что говорить — проговорил Дрон, когда Рад завершил свой рассказ. — Но, слушай, так вроде только в девяностых бывало. Как-то уж больно нагло для наших дней. Эта армянка-нотариус в коридоре!
Рад не сомневался, что сходу Дрон не поверит в услышанное.
— Ты давно из России? — спросил он.
— О-о! — протянул Дрон. — Порядком. Но бываю там регулярно.
— Обрати внимание, ты сказал «там».
— «Там»? — переспросил Дрон. Мгновение он непонимающе смотрел на Рада, потом до него дошло. — А, «там»! — воскликнул он. — Ну да, конечно. Что поделаешь. В общем, там, ты прав. Ладно, вопрос исчерпан. Можно еще?
— К твоим услугам.
— К моим услугам. К моим услугам, — как пробуя эти слова на зуб, повторил Дрон. — Тогда скажи мне, как ты вообще так умудрился вляпаться? Ну ладно, я не спрашиваю, как получилось, что ты, математик, стал заниматься каким-то бодибилдингом. Так получилось, да?
— Так получилось, — подтвердил Рад. Добавить к этому армейскому ответу по сути действительно было больше нечего.
Дрон сделал вид, что удовлетворен его ответом.
— Да, вот как ты так умудрился вляпаться? — повторил он. — У тебя что, не было никакой команды? Людей, которым обязан ты, которые должны тебе?
— Какая команда? — удивился Рад. — Мелкий личный бизнес. Все на своих плечах, все собственными силами.
— А! — У Дрона понимающе взметнулись вверх брови. — Ты одиночка. Один в поле воин. Тогда все ясно. Разве же одному можно какое-то дело крутить? Неважно: крупное или мелкое. Без команды нельзя. Без команды только… — Дрон запнулся, подыскивая слово. — Впрочем, неважно, — не стал он разворачивать мысли. — Важно быть в команде — вот что важно. Ты в команде, чуть у тебя что не так — и она за тебя. Прав ты, не прав — не имеет значения. Ты свой — и ты прав априори.
— Закон стаи? — Рад покачал головой. Ему было все так же неловко смотреть на Дрона: он по-прежнему видел у него вместо лица один нос, и казалось, Дрон чувствует это. — Нет, стая — это не для меня. Рвать кого-то только потому, что он чужой… Не могу!
— А если рвут тебя? Как тебе защититься?
— Нет, не могу, не могу! — Рад снова покачал головой. — Не могу!
— Ну, а раз не можешь — вот и получил, — парировал Дрон.
— Послушай! Послушай! Послушай! — Рад не справился с собой. Его будто колотило внутри током. — Давай не надо меня сейчас учить жизни. У меня вопрос сейчас не о жизни. У меня вопрос сейчас о ее антониме.
Он взял со стола до сих пор стоявшую перед ним кружку с остатками кофе — кружка в руке запрыгала, — поднес к губам и сделал глоток. Рот наполнился вязкой шершавой гущей, а желудок тотчас отозвался на нее рвотным позывом.
Дрон смотрел на него с другой стороны стола с отрешенным мудрым спокойствием.
— И что, как бы ты хотел разрулить ситуацию?
Рад выплюнул гущу обратно в кружку, достал из заднего кармана брюк платок и обтер губы.
— Как! Хочу, чтобы они от меня отстали. Чтобы забыли обо мне. Чтобы я о них забыл.
— То ли им по мозгам дать, то ли сто тысяч отдать, так? — проговорил Дрон.
— А есть третий вариант? — спросил Рад.
— Третий вариант — чтобы они сами по себе о тебе забыли. Забыли и не вспоминали. Возможно такое?
Рад засунул платок обратно в карман.
— Черта с два! Черта с два они сами по себе. Это они себя опустят — вдруг взять и от меня отступиться.
— Значит, третьего варианта нет, — сказал Дрон. — Что, собственно, и требовалось доказать. Доказали. Остаются два варианта: или по мозгам, или сто тысяч.
Он умолк, ожидая реакции Рада, — Рад не отозвался. Ему больше нечего было сказать. Он сказал все. Теперь слово было за Дроном.
Дрон помолчал-помолчал, Рад тоже безмолвствовал, и Дрон сам прервал паузу:
— А о том, чтобы слинять из страны, ты не думал? Теперь Рад отозвался:
— Да? А как? Кто меня куда пустит? Кому я где нужен? Нелегалом? Мыть за гроши посуду в ресторане, спать в ночлежке?
Лицо Дрона дышало все тем же отрешенным мудрым спокойствием.
— В общем, и этого варианта нет. Получается, или по мозгам, или сто тысяч.
Рад заставил себя смотреть ему в глаза.
— Дрон, как выйдет. Хоть так, хоть так. Что предпочтительнее. Как проще.
— Да все сложно, — сказал Дрон. — Ты, я надеюсь, понимаешь, что я должен просить отца. А чтобы просить, я должен обосновать просьбу. С какой стати он должен вот так взять и вынуть из бизнеса сто тысяч? Или отвлекать службу безопасности на решение твоих проблем? Какой у него в этом интерес?
Ну да, конечно. Рад ждал подобного заявления.
— Твоя просьба, — сказал он.
— Я должен обосновать свою просьбу, я тебе уже говорил. — Как бы трещинка раздражения расколола мудрое спокойствие Дрона. — Я могу просить только за человека команды. Если ты не в команде, как я могу за тебя просить?
Рука у Рада непроизвольно снова подняла кружку с кофейной гущей и понесла ко рту, — он остановил себя, уже коснувшись фаянса губами.
— А тебе сложно сказать, что я в команде? — спросил он.
— Мало ли что я скажу. Почему он должен мне верить? — Дрон недоуменно покачал головой из стороны в сторону, словно живо представил себе возможные последствия такого своего обмана. — Нужно быть реально в команде. Вот тогда — да.
Какая-то часть в Раде начала догадываться, куда клонит Дрон. Но другая, большая, много больше той, что догадывалась, отмела это знание, не желая его.
— А по твоим собственным структурам? — спросил он. — Вернее, через твои.
— Через какие мои? — как удивился Дрон.
— Ну… — Рад сбился. — Ты ведь, я понимаю, принадлежишь к определенной структуре. Не самой хилой у нас…
— Забудь, — прервал его Дрон. — Забудь всю эту трепотню. Мало ли о чем женщины метут языком. Я частное лицо. Представляю за рубежом определенные интересы семейного бизнеса. И все. Понятно?
Он уже второй раз осаживал Рада с такой жесткостью. Первый раз вчера, в кафе, когда Рад сообщил ему о своем знакомстве с Майклом-Майком, и вот теперь — вновь, и оба раза в схожей ситуации.
Но терять уже было нечего.
— Дай мне сто тысяч в долг, — сказал Рад. — Не маленькие деньги, я себе отдаю отчет. И не на месяц, не на два, а может быть, на год, другой. Но как только встану на ноги, я тебе отдам. Шкуру с себя спущу, а отдам. Ты меня знаешь.
— Откуда я тебя знаю. — Дрон, произнося это, смягчил свои слова улыбкой, полной самоиронии. — Я тебя знаю того. А эти годы так всех перевернули. Кое от кого только прежняя наружность осталась. Не так, нет?
— Хочешь сказать, не веришь, что я верну деньги? Дрон покрутил в воздухе рукой.
— Давай считать, их у меня нет.
Отказ Дрона был обескураживающе прям. Разговор с размаху влетел в тупик. У Рада даже возникло физическое ощущение удара: лицом со всей силы о лобовое стекло.
Эстер, материализовавшись из воздуха сгустком электрической энергии, возникла у столика воплощением ангела-спасителя. В руках она держала пушистый шарик-брелок с нарисованной мордочкой, имевшей тайские черты, к брелоку был прикреплен длинный бородчатый ключ.
— Ваша комната тоже готова, — победно подала она шарик-мордочку с ключом Раду. — Можете вселяться. Приятного отдыха.
— Благодарю, — автоматически ответил Рад, принимая ключ.
Улыбнувшись ему, Эстер переключилась на Дрона:
— Завтрак входит в стоимость номера. Когда будете завтракать? Сейчас, позже?
Дрон справедливо был для нее в их компании главным, и естественным образом она обращалась с таким вопросом к нему.
— Ну, через полчасика, так? — посмотрел Дрон на Рада. — Принять душ, привести себя в порядок. Через полчаса, — бросил он Эстер, не дождавшись подтверждения от Рада. Поднялся из-за стола и движением руки предложил подниматься ему. — Давай прервемся в нашем разговоре. Продолжим позднее. Завтра, послезавтра. Торопиться некуда. Подумай над тем, что я тебе сказал.
Поднявшись, Рад зачем-то оглянулся посмотреть, что там экскаватор. Экскаватор, сложив пополам членистую выю и подобрав ее к своему массивному телу, нес вынутый с речного дня грунт на берег, и из ковша обильными струями сбегала мутная желтая вода.
