ГРАЖДАНСКИЙ ДОЛГ

Вот какую историю рассказал мне давеча один мой приятель из Сан-Диего. Пришла ему повестка. Мол, настало время исполнить свой гражданский долг. Иными словами, вы приглашаетесь в качестве потенциального присяжного такого-то числа в окружной суд. Просим не забыть взять с собой ланч и водительское удостоверение.

Ну, делать нечего. В назначенный день приятель берет бутерброды и едет по указанному в повестке адресу. Собралось в зале человек двести, не меньше. Вышел к ним дядя и говорит:

– Поздравляю вас, господа! Наконец-то вы сможете послужить стране. У нас тут скопилось восемь уголовных дел. Одни очень интересные, например, двойное убийство на почве расовой ненависти. Есть и попытка самосожжения, завершившаяся крупным пожаром. Другие дела не очень, конечно, захватывающие, но все они – важные, поскольку вам необходимо будет решить судьбу конкретных людей. Поэтому вы сейчас посмотрите фильм о том, как должны вести себя присяжные, а после этого мы вас пригласим в зал заседаний, где вам будут задавать вопросы представители обвинения, защиты и судья.

Кино было не то чтобы художественное, но интересное. Познавательное, скажем так. Про присяжных. Как они правосудие вершат. Не считаясь с собственным временем и деньгами. Потому как это и есть наипервейший долг каждого американца – посадить или оправдать ближнего своего. Там один парень так прямо и сказал: «Я, дескать, горжусь тем, что меня выбрали присяжным заседателем. У меня, между прочим, вчера ребенок родился, но только я его еще не видел и, пока слушания не кончатся, не увижу. Потому что, говорит, это мой наипервейший долг. А уж потом ребенок и всякие другие несерьезные вещи...»

Потом был перерыв. К моему приятелю подсел один и говорит:

– Ну, ты как отмазываться будешь?

А приятель мой, нужно сказать, прошел хорошую советскую школу. И он, конечно, первым делом думает так: это меня, думает, раскалывают федеральные агенты, подсадные утки, так сказать. Сейчас я тебе так все и расскажу, а ты меня после этого самого посадишь. И говорит:

– Я отмазываться, как вы выразились, не собираюсь. Потому что я уважаю мою страну и знаю, что быть присяжным – это и есть мой наипервейший долг. И если надо, буду им вечно.

– Понятно, – говорит этот подозрительный. – Извини.

Странно так посмотрел и отбежал. Ну а приятель съел свои бутерброды и стал ждать, когда его вызовут. А пока ждал, читал развешанные по стенкам изречения американских президентов о необходимости института присяжных как гарантии правосудия. Даже проникся. И тут его вызывают. А также еще человек так тридцать.

– Идите, – говорят, – в комнату номер пять. Там вас ждут с большим нетерпением.

Только присели, появляется судья. Шериф как гаркнет:

– Всем встать!

А судья говорит:

– Да ладно, сидите. Вы вот лучше послушайте меня как следует. Сейчас я вас по одному буду вызывать. Вот адвокаты, вот я, вот прокурор, а вот молодая особа, которую мы сегодня будем судить за то, что она склоняла к занятиям сексом совершенно незнакомых ей людей, причем делала это в стриптиз-клубе и с целью заработать. Все перечисленные, кроме этой особы, вправе задавать вам вопросы. Из вас тридцати мы должны выбрать двенадцать, и мы их выберем, уж будьте, пожалуйста, уверены.

Первым вызвали того самого, который к моему приятелю приставал. Судья говорит:

– Как вы относитесь к сексу?

Тот говорит:

– Очень положительно. Но считаю, что это очень деликатная тема. По моему убеждению, секс не касается никого, кроме тех троих, кто в нем участвует.

Судья говорит:

– Не понял...

– Ну как вам понятней объяснить, – говорит этот. – Я придерживаюсь определенной точки зрения в этом вопросе. Мы с женой любим новые ощущения.

– Понятно, – говорит прокурор. – А вы когда-нибудь приглашали третьего за деньги?

– Да что вы, – говорит, – исключительно по любви.

Судья говорит:

– Ну, я думаю, что вы нам не подходите. Мнение обвинения?

– Согласен с вами, господин судья, – говорит прокурор.

– Защита?

– Спорить не буду.

Вызвали следующего. А этот, когда уходил, приятелю так подмигнул: мол, желаю удачи.

Следующий оказался геем. Причем таким агрессивно настроенным. Он даже попенял судье за то, что фильм про ковбоев-геев проиграл в финале киношного чемпионата мира в минувшее воскресенье. Как будто судья был членом Киноакадемии. Смешно прямо... Когда его кандидатуру тоже отвергли, он сказал: «Да, я вижу в нашей стране лучше быть афроамериканцем, чем геем. Если ты родился афроамериканцем, тебе хотя бы не нужно думать о том, как сказать об этом маме и судье. Я хочу быть присяжным».

Но долго не ломался и быстро ушел. Потом отвергли еще троих, включая дамочку, сказавшую, что она и сама подумывала в свое время заняться проституцией, но вовремя выиграла в лотерею двести пятьдесят тысяч.

Потом судья озабоченно сказал:

– Так мы без присяжных останемся.

– Может, гея вернуть? – участливо спросил шериф.

И тут они вызвали моего приятеля.

«Ну, – думает, – вот оно, мое еврейское счастье. В такой ситуации они меня точно захомутают».

Выходит он, поднимает правильную руку и клянется, значит, говорить правду. Судья говорит:

– Ну, будем надеяться, хотя бы вы нам подойдете.

Приятель говорит:

– Я тоже надеюсь.

Судья говорит:

– Напоминаю вам, что справа от вас – представители обвинения, слева – адвокаты со своей подзащитной.

Приятель поздоровался с прокурорами, с защитой, бросил взгляд на подсудимую. Красивая девулька, лет так двадцати пяти. Ему даже показалось, что он ее где-то видел. Ну, точно видел... И тут он понимает, что девулька похожа на мексиканскую актрису Голливуда Сальму Хайек. Ну почти вылитая Сальма Хайек. Прямо залюбовался. И, нужно отметить, эта «Сальма» тоже на него смотрит с нескрываемым интересом.

Его спрашивают:

– В чем она обвиняется, вам понятно, так?

– Понятно, – говорит. – Торговала своим телом.

– Ну, это нам еще предстоит установить, – говорит судья. – Вы про презумпцию невиновности слышали?

– Слышал.

– Понимаете, что это означает?

– Понимаю, – говорит.

– Тогда пойдем дальше. Представители защиты, начинайте.

Адвокат говорит:

– Вы женаты?

– Нет, – отвечает. – Был.

– Развод был достигнут при обоюдном согласии сторон, или кто-то один настаивал?

– При обоюдном. Она меня из армии не дождалась.

– Вы на нее в большой обиде? – спрашивает.

– Да нет, – отвечает, – и было это лет двадцать семь назад.

– То есть к женщинам вы относитесь без предубеждения...

– Безо всякого...

Тут «Сальма Хайек» дергает своего адвоката за рукав и что-то ему шепчет. Адвокат недоверчиво смотрит на свою подзащитную и о чем-то ее спрашивает. «Сальма» утвердительно кивает. Тогда адвокат говорит:

– Спасибо, господин судья! Мы не возражаем против этой кандидатуры.

Тут встает прокурор и говорит:

– Скажите, – говорит, – вы часто ходите в стриптиз-клубы?

– Нет, – отвечает, – изредка.

– А в отпуск часто ездите?

– Ну, хотелось бы чаще.

– А когда и где вы были в отпуске в последний раз?

– В Мексику, – говорит, – ездил. В Канкун. В но ябре.

– Один или с подругой? Да впрочем, можете не отвечать. Вы лучше скажите, вы там вступали, скажем, в половой контакт?

Приятель прямо опешил.

– Я, – говорит, – конечно, очень извиняюсь, но это мое личное дело – вступал или не вступал.

Судья говорит:

– Отвечайте на вопрос.

– Хорошо, – говорит. – Только вы мне сначала скажите, мой ответ можно будет где-нибудь прочитать постороннему человеку?

– А почему вас это интересует? – спрашивает судья.

– А потому, что я хотя и не женат, но близкий человек у меня имеется, и я бы не хотел его, вернее, ее расстраивать.

Прокурор говорит:

– Не волнуйтесь, ваши ответы никому не станут известны. И я так понял, что на мой вопрос вы ответили утвердительно?

– Предположим, – говорит.

– Да или нет? – спрашивает судья.

– Ну да.

– Сколько раз? – это уже прокурор.

– Да что же это такое, господин судья? – разнервничавшись, говорит мой приятель. – У меня такое впечатление, что тут меня судят...

– А есть за что? – спрашивает судья. – Вы не волнуйтесь, если вы совершили преступление в Мексике, то вас нельзя судить по американским законам. Мне главное, чтобы в Америке вы были законопослушны.

– Знаете что, – говорит мой приятель, – если вам не нравится, что я в Мексике вступал в половой контакт, вы меня отпустите, пожалуйста.

Тут прокурор говорит:

– Мы бы хотели отвести кандидатуру этого человека. Судья прямо расстроился. Приятель стоит в замешательстве. Не знает, радоваться ему али печалиться.

Судья подумал и говорит:

– Подойдите, пожалуйста, ко мне – представители защиты и обвинения.

Ну, пошептались они. Потом посмеялись.

– Ладно, – говорит судья. – Вы свободны. Мы в ваших услугах не нуждаемся.

– Извините, – говорит мой приятель обиженным тоном, – но что все это значит? Может, мне кто-нибудь объяснит? И что означают эти смешки?

Судья говорит:

– В виде исключения вам это объяснит секретарь суда. Подождите его в коридоре, если хотите.

– Хорошо, я подожду, – говорит приятель. – И так день пропал. Ну, до свидания.

И вышел. А проходя мимо защиты с подзащитной, еще раз внимательно на нее посмотрел. И она ему улыбнулась и подмигнула.

«Красивая! – подумал он про себя. – Жаль, если засудят».

Сел он на лавочку и стал размышлять, причем только об одном: как это прокурор чудесным образом догадался о его слабой отпускной морали? Может, он этот – экстрасенс?

Но когда секретарь вышел, то объяснил. Оказалось, – ну нарочно не придумаешь, – что в тот вечер, когда приятель в Канкуне оторвался с компанией в ночное, помощник прокурора находился в том же самом клубе на мальчишнике у своего брата, который на следующий день женился. И он запомнил моего приятеля.

– Он сказал, вы там текилу пили из рюмок без помощи рук. И кричали, что русские лаймом не закусывают...

– Не помню, – сказал мой приятель.

– А еще он сказал, правда, без стопроцентной уверенности, что подсудимая сидела за вашим столом, гладила вас и обнимала. А потом вы с ней куда-то ушли.

– Ну, так я пойду? – прошептал приятель.

– Идите, – засмеялся секретарь. И добавил: – А все-таки, что ни говори, неисповедимы пути Господни...

– Вот так бывает, – вздохнул приятель, завершая свой рассказ. – И ты знаешь, приятно, что «Сальма» меня не забыла. Кажется – мелочь, а все-таки приятно...