Клиент – Михаил Павлюкевич, генеральный директор транспортной компании «Скиф», 29 лет. Цель пребывания в Санкт-Петербурге – деловая командировка. Заказчик– Виталий Николаев, 30 лет, заместитель генерального директора ЗАО «Скиф». Длительность акции – 22 часа. Цель акции – шантаж клиента снимками компрометирующего характера.

– Ма-моя-моя-моя-моя-моя-моя-Ямайка! – дурашливо завывает в колонках «5nizza».

Мы мчимся по ночному Питеру, и в приоткрытое окошко водителя врывается поток свежего воздуха, который я с наслаждением вдыхаю после прокуренного насквозь клуба. Впереди, метрах в двухстах, маячат фонари «Opel Corsa», который, не сбавляя скорости, движется по набережной Крюкова канала в сторону моста лейтенанта Шмидта.

– Ма-моя-моя-моя-моя-моя-Ямайка!

– Давай, давай! – подбадривает Вадика Миша.

Начало второго ночи. Машин на дороге почти нет. Мимо меня, залитый желтым светом бесконечных фонарей, проносится город. Мы уже сделали огромный крюк, доехав до Московского вокзала, поплутали по темным улочкам возле Суворовского проспекта, облетели темный Таврический сад, зацепили Литейный, и мимо Марсова поля ушли на набережную Мойки, вдоль которой, минуя Поцелуев Мост, выехали к набережной Крюкова канала. Экскурсия по ночному Санкт-Петербургу за счет клиента – лично мне нравится такой расклад.

Вадик кивает головой в такт голосам из динамиков. На его затылке – смешная тюбетейка, на руках – поношенные кожаные перчатки без пальцев.

– Давай, газуй! – нервничает Миша.

– Да я газую, газую. Ты же не хочешь, чтобы я ему в задницу въехал? – спрашивает Вадик.

Я, глядя в окно, уже не скрываясь, улыбаюсь во весь рот.

«Опель» проскакивает набережную и въезжает на мост. Мы мчимся следом. По обеим сторонам моста сверкает и переливается Нева. Там и здесь парочки целуются у парапета. Впереди маячат огни Васильевского острова. Где же мой фотоаппарат?

Не успеваю я насладиться пейзажем, а мы уже, вслед за «опелем», сворачиваем на Университетскую набережную.

– Давай, жми! – нервничает Миша.

На Румянцевской площади «опель» резко сворачивает на 1-ю линию Васильевского острова и, кажется, прибавляет ходу. Вадик невозмутимо давит на газ. Расстояние между машинами снова сокращается. Мы проскакиваем «Ваську» со скоростью звука и летим к Тучкову мосту. Я бросаю взгляд на часы – до развода моста двадцать минут. Идем по графику.

До моста доезжаем на вдох-выдох. Снова огни, вода, череда фонарей, выбивающих на стекле синкопы, – и вот мы уже, очутившись на Петроградской стороне, мчим по Большому проспекту. Кажется, еще мгновение, и мы поравняемся с едущим впереди «опелем» – но тут авто неожиданно сворачивает на какую-то мало освещенную улочку.

– Черт, сейчас упустим! – почти орет Миша.

Мы сворачиваем следом – так резко, что я едва не расшибаю голову о стекло. Перекрестье улиц, дворы, ларьки, круглосуточные павильоны, компании, тут и там сидящие во дворах. «Опель» то и дело пропадает в переулках, но Вадик упорно висит у него на хвосте. Наконец, не доезжая до Сытного рынка, «опель» неожиданно тормозит – а уже в следующий миг из него синхронно выскакивают две фигуры и бросаются в какую-то темную арку.

– Тормози! – командует Миша.

Вадик невозмутимо выполняет команду.

– Слышь, чувак, давай с нами! – скороговоркой выпаливает Виктор. – Накидываю сотку гринов сверху, и ты нам поможешь поймать этих двух козлов.

– Идет! – кивает Вадим, и глушит мотор.

«5nizza» замолкает на вдохе.

Миша уже выскочил на улицу.

– Быстрее, а то упустим! – подгоняет он нас.

Сквозь длинный арочный провал мы попадаем в какой-то двор. Замкнутое пространство, освещенное двумя фонарями, череда мусорных контейнеров, возле одного из которых устроился на ночевку бомж, несколько деревьев, окруженных низкими бордюрами. Выскочив под фонарь, мы останавливаемся и оглядываемся.

– Неужели упустили? – оглядывает пустой двор Миша.

Где-то глухо хлопает дверь.

– Там! – указываю я пальцем в сторону углового подъезда, тусклая лампа возле которого освещает уползающую вниз лестницу, ведущую в подвал.

Миша мгновенно кидается в сторону темного лаза и устремляется вниз по ступеням. С таким азартом такса ныряет в лисью нору.

– Открыто! – радостно оповещает нас Миша, распахнув железную дверь.

Мы ныряем следом и, попав за дверь, осматриваемся.

Длинный коридор, выстеленный линолеумом. Ящики и коробки по углам, сложенные неровными штабелями. Под потолком, на голом шнуре, болтается тусклая лампочка. Повсюду царит застарелый запах пищи, въевшийся в стены. Издалека доносятся голоса и, кажется, даже музыка.

– Думаете, они сюда побежали? – спрашивает Вадим.

Мы с ним уже откровенно веселимся.

– Давайте как-то поаккуратнее, черт его знает, где мы, – предлагает Витя.

– Пофигу! – говорит Миша. – Я сейчас всем таких людей навешаю…

Он устремляется вперед.

Наше путешествие по коридору недолгое – два поворота, быстрый взгляд в пустой санузел с недорогой сантехникой и треснувшим зеркалом, еще поворот…

– Сюда! – говорит Витя, толкнув какую-то дверь с табличкой «Администрация».

Я дергаю Мишу за руку, сзади его в спину толкает Вадим, и мы попадаем в полутемное помещение. Это какой-то кабинет, заставленный стеллажами и освещенный небольшой настольной лампой.

Посреди кабинета стоит парень в очках-линзах.

Разумеется, в его руке – направленный на нас пистолет.

Честное слово, у меня в голове в этот момент возникает яркое и длительное дежавю.

– Добрый вечер! – произносит парень и снимает оружие с предохранителя. – Руки за голову!

– Оп-па!.. – говорит Витя.

Мои спутники, застыв на пороге, синхронно кладут руки на затылки.

Я захлопываю дверь и запираю ее на ключ.

– Что за фигня? – спрашивает ошарашенный Миша.

В этот момент Вадик, который технично оказался за его спиной, из кармана своей ветровки достает и протягивает мне моток широкого скотча.

Крак! – отрывается лента.

Миша оборачивается на меня с совершенно растерянным взглядом.

– Позвольте! – вежливо говорит Вадим.

Он крепко берет Мишу за запястья, опускает его руки вниз, а я одним движением сцепляю их за его спиной скотчем.

– Какого черта?.. – ослабевшим голосом интересуется Миша и осекается, потому что Леха делает шаг и поднимает дуло пистолета на уровень его лба.

Из-за стола, ранее незамеченный, встает Андрей. Он выкатывает на середину кабинета кресло на колесиках. Вадик, слегка подтолкнув Мишу в спину, усаживает его в это кресло. Андрюха тем временем возвращается к столу и поворачивает к нам стоящий на нем ноутбук.

На экране – Миша в компании Савелия и Егора, развратно скалящихся в объектив. Вокруг чьи-то поднятые в экстазе руки, сзади просматривается барная стойка и голые ноги стоящего на ней танцора.

– Нормальные кадры? – интересуется Андрей.

– Да, отличные! – произносит Витя, все еще стоящий у двери. Он опускает руки, подходит к столу, бегло просматривает все фотографии из клубной фотосессии, по-деловому жмет Андрею руку. – Спасибо!

Миша потрясенно наблюдает за происходящим.

– Я не понял, – пытается он встать с кресла.

Но Вадим кладет на его плечи свои тяжелые ладони.

– Рыпнешься – мой человек прострелит тебе колено, – обернувшись, говорит Витя. В его голосе я слышу холодные металлические нотки.

Миша после этой фразы как-то обмякает в кресле.

Отлично! Раз мальчики поладили, я могу покурить. Достаю сигареты и перемещаюсь к противоположной стене – туда, где за Лехиной спиной стоит еще одно удобное кресло на колесиках.

Теперь вся мизансцена видна мне с другого ракурса: спиной ко мне – Леха с оружием, слева – Витя, усевшийся на краешек стола. Посреди комнаты – неловко пристроившийся на стуле Миша, чьи руки скреплены за спиной скотчем. Над ним нависает Вадим.

Вы когда-нибудь пробовали сидеть в удобном офисном кресле со связанными сзади руками?

Андрюха подходит ко мне, берет из протянутой мной пачки сигарету, щелкает зажигалкой, мы оба с наслаждением затягиваемся. Потом Андрей опускается на корточки, облокотившись о стену. Его роль на сегодня завершена – как и моя.

Мы в Питере уже двое суток – готовили все для акции. Сегодня с трех часов дня я болтаюсь в компании Миши и Вити. Для Миши я Лиза, питерская студентка, знакомая Виктора, который по случаю своей командировки в Санкт-Петербург решил мне позвонить. Мы уже успели съездить по делам компании «Скиф», пообедать в «Палкине», прогуляться по Дворцовой и, перед тем, как уехать домой, я, вернее Лиза, предложила выпить по коктейлю в одном прикольном клубе, тем более что мне там нужно было уладить какие-то неотложные дела.

На лице Миши – смесь детского удивления и мрачной злобы. Он смотрит на меня, на Андрея, понимая, что мы тут все – одна шайка, потом оглядывает Леху с оружием.

– Может, ты мне все-таки объяснишь, что это за цирк? – спрашивает он Витю.

Тот достает из кармана пачку сигарет и тоже закуривает.

– Фотографии тебе нравятся? – интересуется он.

– Очень, – подыгрывает ему Миша.

– А как ты думаешь, жене твой понравятся? – улыбается Виктор.

– Что? – взрывается Миша.

Он опять подскакивает, намереваясь, видимо, ринуться на своего оппонента, но Вадим, который держит ситуацию под контролем, мгновенно обхватывает его шею локтем – и по Мишиному лицу я вижу, что Вадим слегка переусердствовал.

– Это шантаж? – хрипло интересуется Миша, опустившись в кресло.

– Ну, считай, да, – кивает его друг.

– В смысле? – усмехается Миша. – Тебе что, в моей фирме денег мало?

– Дело не в деньгах! – улыбается в ответ Виктор. – Это месть.

Брови Миши ползут вверх.

– Что? – переспрашивает он. – Месть? За что? Витек, ты что, умом тронулся? Я тебя больше двадцати лет знаю, с первого класса. Ты… ты мой лучший друг! За что? Какая месть? Я тебе хоть раз в жизни говно сделал?

– А Лильку у меня увел на выпускном – это не говно? – с лица Виктора съезжает улыбка. – Это – не говно?!

С уст Миши была готова сорваться какая-то фраза – но он вдруг замолкает. Лицо его теперь – мрачнее некуда.

– Ты это серьезно? – спрашивает он после паузы. – Про Лильку? Ты же… Черт! Вспомнил дела столетней давности… Ты же говорил, что все, что ты зла не держишь, раз уж она меня любит. Ты свидетелем на нашей свадьбе был!

– Был, – кивает Витя. – Был… И тоже изо всех сил старался поверить в свои слова. Забыть Лильку, забыть всю эту историю. Вот только, знаешь, однажды ты просыпаешься, и понимаешь, что время тебя ни фига не лечит. Не лечит, ясно? Что чувства – они все еще такие же, как раньше. Как в шестнадцать. Да, они стали другими, со временем твоя любовь из сладкой патоки превратилась в желчь… Но она есть. С этим ничего не поделаешь!

Витя встает, проходит по комнатушке туда-сюда, снова присаживается на краешек стола. Миша сопровождает его мрачным взглядом.

– Отдай мне свою жену, – произносит наконец Виктор.

– Ха! Ты что? Что значит – отдай? Она что, вещь?

– Отдай мне Лильку! – повторяет Витя.

– Ты охуел! – на лбу Миши выступают вены.

– Я? Это ты охуел! Ты что, не видишь?

– Что?

– Что она меня любит!

– Тебя любит? – почти фальцетом восклицает Миша. – У тебя крыша съехала, дорогой ты мой друг детства! Ясно?

– Ничего подобного! – тоже срывается на крик Витя. – Она меня любит, понял? А я – ее! А тебя она только терпит, и все! Из-за ребенка.

– Ерунда какая-то, – вдруг веселеет Миша. – Ха, цирк на воде! Петросян-шоу! Вить, у тебя все в порядке с головой? И вообще, зачем тебе эти снимки? – кивает он в сторону ноутбука.

– Показать твоей жене.

– Зачем? – покатывается со смеху Миша. – Зачем ей какие-то пидорасы?

– Для суда.

– Какого суда? – перестает хихикать Миша.

– Суда, в котором будет заслушано дело о вашем разводе. Лиля просто боится, что ты упрешься и не дашь ей развод. А если и дашь, то по миру ее с Дашкой пустишь со злости. Без машины, без денег. С алиментами в полторы тыщи рублей.

Миша смотрит на Виктора так, словно видит того в первый раз.

– Я тебе не верю, – заявляет Миша, помолчав. – У тебя просто, видимо, какое-то психическое расстройство. На почве, блин, неразделенной любви. Или кризис среднего возраста раньше времени случился… Ты просто решил меня попугать. Нанял каких-то клоунов, подкупил этих… пидоров в клубе. Ты свихнулся!

Миша замолкает. На его устах – торжествующая улыбка.

– Хорошо, не веришь – не надо, – говорит Витя. – Придется предоставить тебе доказательства.

Он достает сотовый, нажимает на кнопки. Миша следит за его манипуляциями с нервной ухмылкой.

– Привет! – говорит Витя кому-то в трубке. – Зайди, пожалуйста!