Концерт
На праздник Красной Армии мы решили собрать деньги и сделать раненым подарок. Денег набралось почти триста рублей. И мы пошли в «Канцтовары».
В «Канцтоварах» стояли на прилавке два черных бюста из гипса. Как раз по нашим средствам. Один большой, с отколупанным белым носом. Это был маршал Клим Ворошилов. С табличкой «Удешевлено». Другой — поменьше.
— Председатель Президиума Верховного Совета. Всесоюзный староста, — как объяснила девушка, — Михаил Иванович Калинин, без изъянов.
Но Клим Ворошилов был в военной форме, а Калинин в штатском пиджачке. Канешно, лучше было бы подарить Верховного главнокомандующего. Но бюста товарища Сталина в магазине «Канцтовары» не было. Мы выбрали удешевленного товарища Ворошилова с отколупанным носом. Нос мы закрасили черными чернилами и потащили на санках свой подарок в госпиталь.
Раненые страшно обрадовались, и врачи нас похвалили. Еще мы раздали кисеты без табака и печенье по карточкам. А потом устроили концерт.
Тетя Маша учила меня читать «с выражением». Когда я первый раз прочитал стихи в классе «с выражением», все просто умерли со смеху. Даже Борька с Геркой смеялись как сумасшедшие. Чуть урок не сорвался из-за этого.
А Таиска залепила мне в журнал «отл.». Потому что все читают стихи, которые нам задают на дом, без «всякого выражения». Бубнят и бубнят. Особенно ребята стесняются. Ну, в классе, канешно, можно и пробубнить. Но ведь надо же выступать на сборах. И в госпитале перед ранеными. Там такой небольшой зальчик есть на втором этаже, даже пианино стоит. И куда мы своего Ворошилова приволокли.
Теперь смотрите! В зале — «полный аншлаг», как говорит тетя Маша про спектакли, в которых сама играет. Народ собрался со всех этажей. Кто мог ходить — сам пришел — хоть с палочкой, хоть и на костылях. Пришлось даже из палат стулья подтаскивать. А еще нянечки привезли на каталках тяжелых.
Я сам взялся вести концерт и, канешно, поздравил всех с великим праздником и пожелал скорой победы над фашистскими гадами.
Мы хором спели «Вставай, страна огромная…». Девчонки танцевали гопак.
А уже в конце я стал читать стих, который выучила со мной тетя Маша специально. В школе его не задавали. Даже не знаю, кто его сочинил. Не Пушкин, канешно.
Я читал с «выражением»:
Руки смуглые, в царапинах.
Непокорно сбит вихор.
На плечах тужурка папина.
Строг и важен разговор:
— Да, фугаска — штука страшная.
Зажигалка — ерунда.
Я их в ночь позавчерашнюю
Все засыпал без труда.
Он штук пять у нас их выкинул.
Над подъездом и вот тут.
Мы их с Колькою Чувыкиным
Загасили в пять минут…
Я так распалился, читая это стихотворение! Как будто это я сам с Колькой Чувыкиным тушил эти проклятые фашистские зажигалки.
…Отдежурил с Колькой вместе
Больше десяти тревог.
И могу сказать по чести:
Он — отважный паренек!
Вы осколки собираете?
Как же! Это ведь металл.
Я кило четыре, знаете,
За один обход собрал.
Вы спешите? До свидания.
Попросите в штабе там:
Выдать для охраны здания
Поскорее каски нам.
Руки смуглые, в царапинах,
Непокорно сбит вихор,
На плечах — тужурка папина,
И отвагой блещет взор!
И мне все аплодировали. Даже сестра-хозяйка смеялась как чумовая.
А потом я увидел мальчика без ног. На каталке, под одеялом. Мы ведь еще раньше с ним познакомились, в палате. Сам он про себя ничего не рассказывал. Просто молча смотрел в потолок. А там, где должны быть у человека ноги, лежало пустое одеяло.
От нянечки мы узнали, что он настоящий белорусский партизан и подорвался на мине, выполняя секретное боевое задание. Ведь просто так орден Красного Знамени не дают! Его гимнастерка с орденом висела на стуле, когда мы пришли в палату.
И еще нянечка сказала, что ему будут делать, наверное, вторую операцию. Он был немного старше нас. Ну совсем немного. Только глаза у него были как у взрослых.
Нам он очень обрадовался и угощал конфетами. Вся тумбочка у него была завалена «мишками».
Я подумал — вот про кого надо было писать стихотворение, а я бы его прочитал еще лучше. Только теперь на нашем концерте он совсем не смеялся. Отвернулся к стенке и… плакал. Тут же прибежал врач и дал ему лекарство. Почти целый стакан! А мы тихонько собрались и ушли.
На следующий день я принес в госпиталь альбом со своими марками. В конце концов, если Шурка Васин живой, он меня наверняка простит.
Но мальчика без ног в палате уже не было. Мне сказали, что его перевели в другой госпиталь, а может, и в другой город…
В школе я больше всего люблю военное дело. Наш военрук уже был ранен на фронте, но про войну нам ничего не рассказывает. Он с нами занимается практически.
Во-первых, он научил нас строиться и выполнять команды. Если хорошая погода, занимаемся во дворе. Если плохая — в зале.
— Взво-о-од! Становись!
Мы становимся по росту. Первым, канешно, дылда Борька. Я в самом конце.
— В одну шеренгу — стройсь!
— Равняйсь! Смирно!
Военрук обходит наш строй и делает замечания.
— Грудь вперед! Живот убрать!
— На первый-второй ращитайсь!
— В две шеренги — стройсь! Раз! Два! Три!
— В одну шеренгу стройсь! Раз! Два! Три!
— Шаг вперед, делай раз! Кру-у-у-гом!
Девчонки в военном деле не участвуют.
А мы учимся ходить строевым шагом, как на параде.
— Выше мысок! Нога прямая!
А еще учимся ползать по-пластунски.
— Опусти задницу! Жмись к земле! Враг не дремлет!
Я стараюсь изо-всех сил. Военрук даже ставит меня в пример. Я поднимаю ноги на уровень носа и тяну мысок выше всех.
— Вольно! Перекур!
Но мы пока некурящие.
Дома я показываю, как надо ползать по-пластунски. Прижимаясь к полу, потому что иначе можно заработать по заднице. Враг не дремлет!
Бабушка ползать отказывается.
