Глава четвертая
Управление ФБР располагалось в центре Бостона. Его подковообразное здание огибала шумная Кембридж стрит. Из окна на шестом этаже, в кабинете Стивенса, была видна вдали Бостонская гавань. В субботу утром, в восемь тридцать, группа Стивенса была в сборе. Арчи принес из соседней комнаты недостающие стулья, поставил тесно друг к другу.
Стивенс вытащил из своего письменного стола синюю папку с бумагами. Из-под рыжих бровей обвел глазами собравшихся. Заметив Пола, скромно примостившегося у стенки, позади других, кивнул ему, как старому знакомому.
– Подведем итоги вчерашнего дня. Общее число пострадавших в сабвее – триста пятьдесят три. К счастью, у большинства отравление – в легкой форме, после оказания медицинской помощи они отправлены домой. Число погибших непосредственно в сабвее и в первые часы после этого – тридцать четыре. Еще восемьдесят шесть – остаются госпитализированными. Пятнадцать минут назад Арчи обзвонил больницы: состояние части пострадавших еще тяжелое, но, по мнению врачей, угроза для жизни миновала.
Стивенс надел очки, открыл папку.
– Вот официальное заключение из химической лаборатории. Внутри найденных в сабвее канистр присутствуют остатки прозрачной жидкости. Согласно анализу, это так называемый зарин, легко испаряющееся вещество нервно-паралитического действия. Его смертельная концентрация – две десятых миллиграмма на литр воздуха при дыхании в течение одной минуты. Если же в литре воздуха присутствуют два миллиграмма зарина, смерть наступает после первого вдоха… А вот отчет, который мы получили вчера к вечеру из нашего дактилоскопического отдела. Отпечатки пальцев на пробке канистры и у трупа возле нее в каждом из пяти вагонов совпадают. Выходит, именно эти убийцы-самоубийцы открыли канистры в тесно набитых вагонах утреннего сабвея. Компьютерный поиск не выявил в нашей картотеке идентичных отпечатков; видимо, в прошлом эти люди в каких-либо криминальных деяниях замечены не были.
Стивенс снял очки.
– Первые вопросы, на которые мы должны найти ответ: кто это сделал и зачем. Послушаем вас, ребята – что удалось узнать… Кстати, в нашей группе новичок – Пол Белкин из полиции штата. Я договорился, чтобы его откомандировали к нам на время расследования.
Все обернулись в сторону Пола – изучающие взгляды, вежливые улыбки.
Первым докладывал худенький паренек, сидевший неподалеку от Пола. Желтоватая кожа, широкие скулы, узкий разрез черных глаз – родом, видимо, из Азии. Имя у паренька было вполне американское – Милтон. Говорил без акцента, излагал факты коротко, четко:
– Допросил девятнадцать пострадавших. В Массачусетском госпитале. Описывают случившееся более или менее одинаково. Все произошло внезапно. Сладковатый запах в воздухе, спазм в горле, ощущение удушья, иногда потеря сознания. Перед этим чего-нибудь подозрительного в своем вагоне не припомнят. А после – разразилась паника, каждый был занят спасением собственной жизни, не до наблюдений. Ни у одного из допрошенных кольца с монограммой, как на фотографии, не обнаружил.
Информация, собранная в других больницах, мало отличалась от того, что рассказал Милтон. Пол видел, как все более скучнело лицо Стивенса. Лишь в конце, когда докладывал Арчи, Стивенс немного оживился. Вчера Арчи самолично посетил морги, где находились тела тридцати четырех погибших. Во второй половине дня в моргах побывало немало взволнованных людей, чтобы удостовериться, нет ли их родственников среди погибших. Ни один из пяти трупов, что найдены возле открытых канистр с зарином, никем опознан не был. Кроме этих пяти, у остальных двадцати девяти погибших не обнаружено колец с разыскиваемой монограммой. Однако Арчи обратил внимание, что у девяти трупов имелись кольца с иной монограммой. На фотографии, которую сделал Арчи, были видны две переплетенные буквы «ХС» и сбоку восьмиконечная звездочка с расходящимися лучами.
– Это уже кое-что, – заинтересованно сказал Стивенс. – Ясно, что пятеро камикадзе принадлежат к одной группе. Характер их действий был одинаковым и одновременным; у каждого – кольцо с идентичной монограммой. Но тогда в качестве рабочей гипотезы уместно предположить, что девять погибших, у которых на кольцах иная монограмма, тоже принадлежат к какой-то группе. Может, они оказались просто случайными жертвами. А может, и нет… Арчи, удалось установить их личности?
– В их карманах обнаружены водительские удостоверения, кредитные карточки. Думаю, собрать информацию о них будет нетрудно. Кстати, в сумочке у одной из этих девяти – список хозяйственных дел, намеченных на пятницу и субботу. Такое впечатление, что о близкой смерти она и не думала. Напротив, у пятерки, совершившей террористический акт, – никаких документов; лишь у троих в карманах – вырванные из молитвенника тексты молитв.
Арчи замолчал. Стивенс увидел, что Пол поднял руку.
– Прости, Пол, я как-то упустил тебя. Есть что добавить?
– Я нашел кольцо с монограммой, которое мы разыскиваем.
– Вот так, ребята, подтверждается старая истина: когда к игорному столу подсаживается новичок, поначалу ему всегда идет козырная карта, – Стивенс довольно потер руки. – Давай, Пол, выкладывай подробности.
– Женщина с этим кольцом поступила в Бостонский медицинский центр. Вчера врачи расценивали ее состояние как критическое. Я провел в ее палате минут двадцать. Она была без сознания. В регистратуре мне сказали, что никаких документов при ней не найдено.
– Пол, я перебью тебя на минутку. – Стивенс повернулся к Арчи. – Надо, не откладывая, заполучить отпечатки ее пальцев и сравнить с теми, что на пробке канистры из шестого вагона.
– Я уже сделал это, – подал голос Пол.
– Каким образом?
– Вчера в палате я взял стаканчик на тумбочке, протер его снаружи носовым платком и потом прижал к стаканчику пальцы больной. В пластмассовом мешке привез стаканчик в управление и передал в дактилоскопический отдел. Сегодня утром мне там сказали, что отпечатки пальцев на стаканчике и на пробке совпадают.
– Да ты, оказывается, прыткий парень.
– Без четверти восемь я позвонил в больницу, говорил с медсестрой. Больная еще очень слаба, но уже в сознании. На вопросы не отвечает. Сказала только, что зовут ее Салли. Да еще поинтересовалась номером своей палаты. Все время плачет, молится, просит у кого-то прощения.
Пол замолчал. Стивенс задумался, пригладил рыжий хохолок, торчащий на макушке.
– Итак, подытожим. Из шести исполнителей вчерашне-го террористического акта пятеро погибли на месте, а ше-стая – в больнице. Возможно, преступление имеет какую-то религиозную основу. В пользу этого говорят вырванные из молитвенника листки в карманах трех погибших террористов. Да и та, что сейчас в больнице, тоже предается молитвам… Теперь о девяти трупах в морге, у которых кольца с иной монограммой. Мы имеем их водительские удостоверения, кредитные карточки. Надо сегодня же опросить родственников, сослуживцев, соседей. Что объединяет эту девятку? Почему они оказались в вагонах сабвея в момент, когда были открыты канистры с зарином? Случайно? Или же, зная, что должно произойти, они осознанно решили тоже покинуть сей мир? Или, напротив, ничего не ведая, они и были главным объектом газовой атаки?.. Короче, ты, Арчи, берешь ребят и рассылаешь по имеющимся адресам. Пусть раскопают всю информацию.
Стивенс собрал бумаги, уложил в папку. Сунул папку в ящик стола.
– Также, Арчи, не забудь обзвонить морги. Если труп кого-нибудь из пяти террористов будет опознан родственником или знакомым, я должен знать немедленно. Номер моего мобильника, надеюсь, все помнят?.. А я сегодня попробую потянуть за самую многообещающую ниточку – допросить ту женщину в Бостонском медицинском центре. Ты, Пол, ее нашел – поедем вместе. И на всякий случай давай еще кого-нибудь прихватим… Как, Милтон, не возражаешь прокатиться?
Дорога заняла минут десять. Милтон вел машину мягко, спокойно, каждый раз послушно останавливался на перекрестках перед знаком «Стоп». Стивенс разговаривал с кем-то по мобильному телефону. Сидевший сзади Пол слышал его отрывистый, не очень, вроде бы, довольный голос.
– И вот всегда так, ребята, – сказал Стивенс, отключив мобильник. – Мое высокое начальство вместе с губернатором штата проводит в двенадцать пресс-конференцию о вчерашних событиях. Посему в одиннадцать мне приказано явиться в кабинет начальника управления, доложить, что удалось выяснить, о чем можно и о чем не следует пока говорить с журналистами. А ведь мне сейчас время дорого – делом заниматься надо. Да и докладывать-то еще нечего…
В холле Бостонского медицинского центра сквозь высокий, на уровне четвертого этажа, стеклянный потолок синело безоблачное небо. А внизу, как всегда, шла суматошная больничная жизнь. У справочной толпились посетители. Озабоченно и важно шествовали по своим делам молодые врачи-стажеры. Шустро пробегали через холл медсестры в белых брючках.
Пол, который был здесь вчера, поднялся в лифте вместе со Стивенсом и Милтоном на восьмой этаж. Проходившая по коридору медсестра, узнав Пола, остановилась, кокетливо повела плечами, пышные груди шевельнулись под тонкой кофточкой.
– Доброе утро, Нэнси.
– Привет, Пол, как поживаешь?.. А нашей больной сегодня лучше. И вы у нее будете не первыми посетителями – час назад уже наведалась какая-то ее приятельница.
– Выходит, больная все-таки назвала свою фамилию? – спросил Стивенс.
– Нет.
– А как же приятельница могла догадаться, что та в вашей больнице, именно в этой палате, если справочная внизу не знает ее фамилии?
Нэнси удивленно вскинула тонкие брови, задумалась на минуту.
– В палате телефон есть… Наверное, больная сама позвонила, сказала, где находится.
– Приятельница еще здесь?
– Уже ушла.
– Вы присутствовали при их разговоре?
– Нет. Я как раз возилась с тяжелым больным в соседней палате. Помню, приятельница заглянула ко мне, сказала, что больная пить просит, а стаканчик в палате куда-то задевался. Дала я ей пластмассовый стаканчик… Потом, минут двадцать назад, видела в коридоре ее спину, когда та уходила из отделения.
– Как доктор оценивает состояние больной? – спросил Стивенс.
– В семь, когда я заступила на дежурство, он обход делал, сказал, что никакой опасности для жизни уже нет. С утра Салли все плакала, молилась – даже в коридоре было слышно. А теперь, после визита приятельницы, успокоилась… Ой, меня старшая сестра зовет. Если что нужно, скажете. – Нэнси бросила еще один лучезарный взгляд на Пола и торопливо зашагала по коридору; под натянутыми белыми брючками задвигались в лад упругие полушария.
– Неравнодушна она к тебе, Пол. Не упускай шанса, – негромко пошутил Милтон, когда следом за Стивенсом они входили в палату.
В одноместной палате было тихо. Больная, видимо, устав плакать и молиться, спала. Лицо на подушке выглядело умиротворенным, розовый румянец во всю щеку.
– Мадам, мы из ФБР. Простите, что беспокоим, но нам нужно поговорить с вами.
Стивенс присел у кровати, дотронулся до руки больной. Та не просыпалась.
– Мадам…
Что-то дрогнуло в голосе Стивенса. Пол вдруг осознал – ведь больная не дышит! Стивенс быстро приложил пальцы к ее запястью, пытаясь нащупать пульс. Потом почему-то наклонил голову и понюхал воздух возле ее приоткрытого рта. Тяжело поднялся, посмотрел на Милтона и Пола.
– Когда-то в университете я проходил небольшой курс судебной медицины… Нет дыхания, нет сердцебиений, ро-зовый румянец во все лицо, слабый запах горького мин-даля изо рта – что бы это значило?
– Отравление цианидами? – неуверенно предположил Пол.
– Молодец. Знаешь.
– Крис, может, мы еще попробуем оживить ее? – быстро спросил Милтон. – Я начну массаж грудной клетки – я знаю, как это делать. А Пол даст знать медсестре, через три минуты сюда сбежится больничная бригада по реанимации.
– Поздно, – покачал головой Стивенс. – Видишь пустой стаканчик на подоконнике? Больная туда дотянуться не могла. Значит, стаканчик – после того, как его содержимое было выпито, – поставила на подоконник приятельница. А ушла она минут двадцать назад. Поздно… Ах, черт! Единственная реальная ниточка была в наших руках, и мы ее упустили. Нам следовало бы еще вчера установить тут круглосуточное дежурство…
Стивенс медленно прошелся по палате.
– Серьезные, видать, у нас противники. Брать на душу покойников не боятся. Значит, так… Первое – тело погибшей отправить на судебно-медицинскую зкспертизу. Второе – связаться с нашим техническим отделом, пусть постараются узнать через телефонную компанию, куда был звонок из этой палаты сегодня рано утром. Третье – вам, ребята, тщательно осмотреть одежду больной, обувь, сумочку, все закоулки в палате; вдруг да и наткнетесь на что-нибудь интересное. Теперь, Пол, будь добр, позови Нэнси.
Та впорхнула в палату, все еще сохраняя на лице кокетливую улыбку, которой она одарила Пола в коридоре.
– У нас плохая новость, Нэнси, – Стивенс чуть помолчал. – Больная умерла. Боюсь, приятельница отравила ее цианидами. Вы можете описать, как та выглядела?
Нэнси испуганно охнула, прижала ладони к щекам.
– Да я ее почти и не разглядела… Ну, роста моего или чуть ниже. Лет так тридцать… Пахнет духами – Шанель номер пять. На руках модные нитяные перчатки… Ну, глаза зеленые. Стрижка короткая, на лбу коричневая челка… Вот еще такая примета: над бровью – над правой?.. над левой?.. – да, над левой бровью маленькая, размером с яблочное семечко, родинка вишневого цвета. А больше, к сожалению, ничего и не помню.
– Вы уже много важного припомнили. Необходимо воссоздать словесный портрет этой женщины – специалисты у нас в управлении вам помогут. Я попрошу больничное начальство, чтобы вас со мной отпустили на пару часов… Через пятнадцать минут мне тоже надо быть в управлении. Я вас подвезу.
Стивенс повернулся к Милтону и Полу, кивнул в сторону стаканчика на подоконнике.
– Прихватите его, пусть химики попробуют определить, что в нем содержалось. Да и в дактилоскопическом отделе надо показать. Хотя сомневаюсь, чтобы на стенках обнаружились отпечатки пальцев посетительницы. Та, видать, работала, не снимая своих нитяных перчаток… Машину я забираю.
После его отъезда Милтон и Пол тщательно обыскали палату, проверили складку за складкой одежду женщины, вытряхнули и перебрали содержимое ее сумочки. Единственной заслуживающей внимания находкой оказался клочок бумажки – его Милтон нащупал внутри сумочки, под надорванной в этом месте матерчатой подкладкой. То ли бумажка завалилась туда случайно, то ли была спрятана. На бумажке – написанные карандашом десять цифр, похоже, номер телефона.
Пол предложил проверить – набрать этот номер. Но Милтон сказал, что торопиться не стоит. Он связался с техническим отделом, попросил установить через телефонную компанию, куда был сделан звонок из этой палаты сегодня рано утром. Заодно продиктовал и номер, найденный в сумочке; если такой телефон, действительно, существует, пусть выяснят имя и адрес владельца.
Милтон достал из широкого кармана своей куртки фотоаппарат и сделал под разными углами несколько снимков умершей. Минут через десять пришли санитары, увезли тело на вскрытие. А Милтон и Пол, прихватив сумочку и уложенный в пластиковый пакет стаканчик, отправились в управление.
По приходе Милтон прежде всего позвонил в технический отдел. Ответ на первый вопрос оказался неутешительным. Установить, куда был сделан утренний звонок из палаты, не удалось – телефонные звонки из палат сначала поступают на коммутатор больницы, а телефонная станция просто фиксирует все звонки с данного коммутатора – несколько сотен каждый час. Более обнадеживающим выглядел ответ на второй вопрос. Да, телефон с таким номером существует. Имя владельца – Герберт Донован, адрес – в Челси, одном из небогатых пригородов Бостона.
С этой информацией Милтон и Пол почтительно проскользнули в приемную начальника управления. Важная секретарша неторопливо скрылась за массивной дверью. Через минуту из-за двери появился взлохмаченный Стивенс – без пиджака, с приспущенным галстуком. Сразу ухватив суть дела, распорядился:
– Звонить не надо. Если этот Донован принадлежит к той же террористической группе, можете его вспугнуть. Поезжайте по адресу. Не торопитесь. Прежде всего, не раскрывая себя, понаблюдайте за домом. Если этот человек – просто знакомый, он должен быть допрошен. А если он причастен ко вчерашним событиям – арестован. Но без нужды не рискуйте; вы ведь убедились – мы имеем дело с людьми, которые ни перед чем не останавливаются. В случае чего свяжитесь со мной – пришлю для ареста еще ребят на подмогу. И не забудьте взять с собой фотографии убитой. Полагаю, Донован может знать ее.