Дурак
(«Не дайте мне вас убить»)
современная притча в двух действиях
Действующие лица
ДУРАК, 25 лет
РЕГИНА, врач, около 30 лет, она же РЕГИНА, ДОЧЬ ВРАЧА АДА, СТАРУХА, БАРМЕНША
ВРАЧ (мужчина), около 50 лет
ЛЫСЫЙ (самом деле рыжий), 25 лет, он же ЗАЩИТНИК, БРАТ ДУРАКА, БАРМЕН, СЫН ВРАЧА ДЭН, ЖУРНАЛИСТ-1, ЖУРНАЛИСТ-3
РЫЖИЙ (на самом деле лысый), около 50 лет, он же ОБВИНИТЕЛЬ, ДОДУРАК, ЖУРНАЛИСТ-2, ПРЕДСТАВИТЕЛЬ, ЖУРНАЛИСТ-4
ЛОХМАТЫЙ (действительно лохматый), за 60 лет, он же СУДЬЯ, СТАРИК, ПСИХИАТР, ГЛАВВРАЧ, ОРУЖЕЙНИК
Выходят сын Врача (он же Бармен, он же Брат, он же Защитник, он же Лысый – т. е. рыжий) и дочь Врача (она же Регина). Сына зовут Дэн, дочь зовут Ада.
Примечание. В пьесе обозначено, что всех героев играют 5 актеров и 1 актриса. Но при постановке не исключен и обычный подход: 1 персонаж = 1 актер (актриса).
Первое действие
1
РЕГИНА сидит в кабинете. Это довольно симпатичная женщина, настроенная вполне благодушно.
Заходит молодой человек, имя которого ДУРАК. В руках у него только что заведенная больничная карта.
РЕГИНА. Здравствуйте, проходите.
ДУРАК. Здравствуйте. (Пятится назад, смотрит на дверь с обратной стороны.) Извините. Тут фамилия. По фамилии непонятно, что тут женщина. А там не сказали.
РЕГИНА. Где?
ДУРАК. Где запись.
РЕГИНА. Для вас это имеет значение?
ДУРАК. Да.
РЕГИНА. Вы лечиться пришли?
ДУРАК. Да.
РЕГИНА. Какая вам разница, у кого? На что жалуетесь?
ДУРАК. Жаловаться зачем мне? Просто… Болеет что-то.
РЕГИНА. Да вы проходите. Садитесь. Давайте карту.
Дурак дает ей карту. Регина смотрит.
РЕГИНА. Дурак. Это что?
ДУРАК. Имя. Звучит оно, как ваше слово дурак.
РЕГИНА. А фамилия?
ДУРАК. Нет фамилии у нас. Повторяем для паспорта имя. Получается Дурак Дурак. Я знаю, это вам смешно.
РЕГИНА. Почему? Всякое бывает. Вы, значит… перемещенное лицо?
ДУРАК. Я, да, из другой страны, да. Другой климат там совсем, все другое там. Не болел никогда там я. Не болел тут тоже никогда. И заболел вдруг. Заболел нет. Чешется немного там оно.
РЕГИНА. Покажите.
ДУРАК. Не могу.
РЕГИНА. Почему?
ДУРАК. Вы женщина. Показывать у нас нельзя это чужим женщинам. И своим. Никому. Вообще женщинам нельзя. Только жене – в темноте.
РЕГИНА. В темноте отлично видно.
ДУРАК. Сказал я неправильно. Знаю плохо язык, кажется, что я неумный. А я не неумный. Знаю много. Выучил ваш язык. Я хотел сказать, разрешается видеть в темноте на ощупь жене. Руками.
РЕГИНА (улыбается). Я врач, понимаете? Мне можно и руками, и глазами. И даже нужно.
ДУРАК. Извините, нельзя.
РЕГИНА. А как я буду лечить? Хорошо, скажите хотя бы – где это?
ДУРАК. Не могу. Сказать не могу при женщине это слово.
РЕГИНА. А я могу. Хорошо. Я буду называть, а вы кивните.
Она очень тихо, почти беззвучно называет, Дурак неподвижен.
РЕГИНА. Вы не поняли?
ДУРАК. Не знаю этих слов.
РЕГИНА. Расшифровываю. (Делает знак Дураку пододвинуться. Объясняет.)
ДУРАК. Говорите зачем это вы? Вы женщина, вам нельзя!
РЕГИНА (с улыбкой). Я врач! Как я буду лечить, интересно? Не называя?
ДУРАК. Почему. Есть слова, которые около. Например: то, что ниже низа живота.
РЕГИНА. Уже легче. Итак, у вас болит то, что ниже низа живота? Как болит? Резь, выделения, сыпь, опухоль, что?
ДУРАК. Это не там. Это… Это ниже пояса с обратной стороны.
РЕГИНА. На ягодицах? Что? Порез, укус, язва?
ДУРАК. Сидеть больно. Было сперва немного, теперь больше. Болит, чешется.
РЕГИНА. Какого цвета?
ДУРАК. Не знаю. Увидеть как могу я? Это же там.
РЕГИНА (с улыбкой). В зеркало, например.
ДУРАК. Смотреть в зеркало на это не могу я. Нельзя.
РЕГИНА. Господин Дурак, давайте договоримся. Вы пришли лечиться, правильно? Я ничего не напутала? Лечиться. Не рассказывать о своих обычаях, о том, что в вашей стране другой климат. Правильно?
ДУРАК. Смеетесь надо мной?
РЕГИНА. Упаси боже! Самое большее – немного подшучиваю.
ДУРАК. Подшучивать над мужчиной нельзя женщине.
РЕГИНА. Скажите пожалуйста, цари природы какие! А мужчине можно подшучивать над женщиной?
ДУРАК. Нельзя тоже.
РЕГИНА. А кому можно?
ДУРАК. Нельзя никому.
РЕГИНА. Веселый вы народ! Смеяться-то можно вообще?
ДУРАК. Да, очень. Смеется когда ребенок. Улыбается мама. Или папа. Идет когда дождь.
РЕГИНА. Дождь идет – это да, это смешно. Обхохочешься, в самом деле. Ладно, к делу. Придется вам все-таки показать. У вас обычаи, я понимаю. Но вы в другой стране. У нас другие обычаи. А у болезни, должна вам сказать, обычаев вообще нет. Болезни у всех одинаковые – независимо от нации, вероисповедания и политических убеждений. Понимаете? Инфаркт, например. Имя – инфаркт, фамилия – инфаркт, национальность – инфаркт, вероисповедание – инфаркт.
ДУРАК. Кажется мне, говорите не очень умные вещи вы. Извините. Ошибаюсь наверно я.
Регина смеется.
ДУРАК. Что?
РЕГИНА. Да так. Смешной вы. Сколько вам лет?
ДУРАК. Двадцать пять лет мне. Почему смешной?
РЕГИНА. Давно здесь?
ДУРАК. Три года.
РЕГИНА. А такое ощущение, будто только что прибыли.
ДУРАК. Работаю на стройке работаю, выхожу мало совсем. Там у нас свои все.
РЕГИНА. Дорогой Дурак, должна признаться: мы в тупике. Вы хотите вылечить болезнь, я хочу вам помочь. Но, не посмотрев, что там у вас, я помочь вам не сумею. Понимаете?
ДУРАК. Да. Пойду, где записывают, и скажу, чтобы записали к мужчине.
РЕГИНА. Зачем вам время терять? (Смотрит на часы.) Сейчас я приглашу своего коллегу, он тоже дерматолог. Ему покажете?
ДУРАК. Да. Спасибо вам.
РЕГИНА. Хорошо. (Идет к двери. Останавливается. Возвращается, берет со стола визитную карточку, дает Дураку.) Это моя визитка. Телефон, адрес. Если заболит то, что можно показать, звоните. И просто так звоните. Вам нужно понять здешнюю жизнь, чаще выходить за пределы своей стройки.
ДУРАК. Хотите, чтобы я вас имел?
РЕГИНА. Юноша, у вас с головой все в порядке? С чего вы взяли?
ДУРАК. Говорили мне – такие обычаи у вас. Если женщина приглашает мужчину, она это делает, чтобы он с ней лег.
РЕГИНА (с улыбкой). Вам говорили те, кто хочет, чтобы так было. Понимаете? На самом деле, во-первых, я вас не приглашала. То есть приглашала – как врач. Во-вторых, даже если бы пригласила не как врач, это ничего не значит.
ДУРАК. Неправда. Значит. Нравлюсь вам я.
РЕГИНА. Что?!
ДУРАК. Смотрите вы так. Вижу.
РЕГИНА. Я так смотрю, надо же! Я смотрю – человечно! Меня так воспитали! Я на всех так смотрю! Доходит?
ДУРАК. Не доходит. Но уже идет.
РЕГИНА. И слава богу! Я имею право при вас говорить «слава богу»?
ДУРАК. Да, конечно.
РЕГИНА. Слава богу! А то ведь при вас скоро и своего бога нельзя будет упомянуть!
ДУРАК. Это неправда.
Регина выходит. Дурак подходит к зеркалу. Поворачивается спиной. Щупает больное место и словно пытается рассмотреть сквозь брюки.
Стремительно входит врач (около 50-ти лет), которого так и будем называть — ВРАЧ.
ВРАЧ. Здравствуйте. Снимаем штанишки, молодой человек. Мне сказали, какие у вас проблемы. Не стесняйтесь. Я мужчина. При этом не гомосексуалист. Ну?
Дурак чуть приспускает брюки.
ВРАЧ. Ниже!
ДУРАК. Видно уже.
ВРАЧ. Только краешек. Мне надо все рассмотреть.
ДУРАК (еще чуть приспускает). Теперь?
ВРАЧ. Ниже, я сказал! Мне надо осмотреть кожные покровы вообще! И насколько это распространяется! Слушай, мальчик, меня ждет пациент – между прочим, профессор искусствоведения, уважаемый человек! Я вас по двадцать человек в день принимаю – и вы тут еще кочевряжиться будете! Снимай, говорю! (Одним рывком сдергивает с него брюки.) Ну вот, а ты боялся.
Хочет осмотреть Дурака, но тот отскакивает со спутанными ногами, не знает, как повернуться, чтобы не видно было его срамных мест, одной рукой прикрывается, второй рукой натягивает брюки.
ДУРАК. Сделали что вы?!
ВРАЧ. Ничего пока не сделал! Не хочешь лечиться – до свидания! Развелось придурков…
Хочет выйти, но дурак встает на его пути.
ДУРАК. Сделали что вы?! Убить должен вас я!
ВРАЧ. Ого! Это уже интересно! А ну, отойди!
ДУРАК (вытягивает перед собой руки). Видели вы, что видеть не может чужой мужчина! Убить должен вас я!
ВРАЧ (отходит к столу, берет скальпель). Ну? Убивай.
ДУРАК (идет к нему). Сделали вы это зачем? Убить должен вас я.
ВРАЧ. Убивай, убивай. Иди ко мне.
И Дурак идет. Врачу приходится отступить.
ВРАЧ. Ты что, псих?
ДУРАК. Нормальный. Убить должен нормально.
ВРАЧ. Это лучше, чем ненормально. Так. Мальчик, давай успокоимся. Возможно, я сделал что-то неправильно. Обычаи и все такое. Но я-то не знаю ваших обычаев!
ДУРАК. Не меняются от этого они. Убить должен вас я. Сразу же.
ВРАЧ. Не подходи! А то я тебя тоже убью. Придется.
ДУРАК. Пусть. Должен я.
ВРАЧ. Повторяю: я не знал, что этого нельзя делать!
ДУРАК. Спросить было надо.
ВРАЧ (размахивает скальпелем). Не подходи! Урод! Нарожали вас на наши головы! У себя там места вам не хватает – приехали, да еще свои порядки тут заводят!
ДУРАК (оцепенел). Сказали что вы?!
ВРАЧ. Что слышал! Живи здесь по нашим законам, понял?
ДУРАК. Законы везде одни. Оскорблять нельзя мать.
ВРАЧ. Какую мать, кто про мать говорил?
ДУРАК. Сказали вы: нарожали на наши головы. Нарожал кто? Рожают только матери. Нарожали кого? Нас, то есть в том числе меня. Оскорбили, значит, вы мою мать. Это плохо. Сняли когда вы штаны с меня, не жить вам было, не жить теперь вам тем более.
ВРАЧ. Ничего, два раза не умирают!
Он так храбр, потому стоит у двери процедурной комнаты. Дурак бросается к нему, врач юркает в процедурную. Дурак ломится туда, раздается вой сирены. В комнату вбегают два человека в форме охранников.
Затемнение.
2
В тюремной камере — ЛЫСЫЙ (он на самом деле рыжий), РЫЖИЙ (он на самом деле лысый) и ЛОХМАТЫЙ (он действительно лохматый). Лысый – юркий, ерничающий, хамоватый, Рыжий – большой, тугодумный, мрачный, Лохматый – желчный, недобрый, больной (кашляет).
Открывается дверь, на пороге появляется Дурак. Лысый тут же бросает перед ним на пол грязное полотенце. Дурак поднимает его.
ДУРАК. Уронили.
ЛЫСЫЙ. Не уронил, а бросил! Ты пропал, мальчик! Я тебя проверил! Если человек серьезный, бывалый, наш – он ноги вытрет, понял? Если совсем новичок – перешагнет. А ты вообще поднял! Ты тут будешь не человек, а крышка от параши! (Рыжему.) Правильно, папа?
РЫЖИЙ. Как зовут?
ДУРАК. Дурак.
ЛЫСЫЙ. Чего? Ты смеяться над нами вздумал?
ДУРАК. Такое имя. Дурак.
Троица после паузы начинает хохотать.
ЛЫСЫЙ. Вот спасибо! Утешил!
РЫЖИЙ. Молодец. Нам тут скучно, а ты развеселил. Молодец. Так как тебя зовут?
ДУРАК. Дурак.
ЛОХМАТЫЙ. Не смешно уже.
ЛЫСЫЙ. Давай, колись, как тебя звать по-настоящему? Ты не бойся, мы никому не скажем! Мы тут сами всех запутали. Я вот рыжий, а сказал, что Лысый. Кличка такая будто бы. А он лысый, а сказал, что Рыжий.
ДУРАК. Зачем?
ЛЫСЫЙ. Я же говорю, чтобы запутались. А он – Лохматый.
ДУРАК. А на самом деле?
ЛЫСЫЙ. Он и на самом деле Лохматый. Увлекаться тоже нельзя, ты соображай! Когда они узнают, что я Рыжий, а Рыжий – Лысый, они начнут думать, что Лохматый тоже не Лохматый. И запутаются окончательно, им в голову не придет, что он действительно Лохматый! Понял? Давай, колись, как тебя зовут?
ДУРАК. Дурак. Такое имя. Звучит оно по-вашему как дурак. Означает у нас – первый. Называют так первого ребенка.
ЛОХМАТЫЙ. С гор спустился? Из пустыни выполз?
ДУРАК. Там все есть. Горы, да. И долина. Пустыни нет. Нас всего две тысячи человек.
ЛЫСЫЙ. Будет на одного меньше!
ДУРАК. Почему?
ЛЫСЫЙ. Потому что тебя прибьют. Или они (кивает в сторону двери), или мы!
ДУРАК. За что вы? Не сделал ничего вам я.
ЛОХМАТЫЙ. Воздух портишь.
ЛЫСЫЙ. Вот именно! Нам и так тут воздуха не хватает, теперь ты пришел! Нам мало воздуха! Не трогай наш воздух! Ты что, не понял? Не дыши! Перестань дышать сейчас же!
ДУРАК. Шутите вы?
ЛЫСЫЙ (Рыжему). Убить его, папа?
РЫЖИЙ. Не сразу. Дай получить удовольствие. Объясни ему вообще.
ЛЫСЫЙ. Объясняю. Дурак, это наша родина (обводит руками пространство камеры). Мы тут живем почти всю жизнь. То есть уже четыре дня. У нас тут все права, а у тебя – никаких прав. Поэтому ты должен нас слушаться, понял? Сказано не дышать – не дыши!
ДУРАК. Это глупо. Не дышать не может человек, умрет он.
ЛЫСЫЙ. Так и умри!
ЛОХМАТЫЙ. Мертвый он еще больше вонять будет.
ЛЫСЫЙ. Ничего, вынесут! (Дураку.) Ну? Все понял?
ДУРАК. Да. Вам скучно. Устали, издеваются все над вами. Издеваться теперь хочется над кем-то вам. Не дам я.
РЫЖИЙ. Как это ты не дашь?
ДУРАК. Дышать буду я.
РЫЖИЙ (неспешно поднимается). Нет, брат, не будешь. Сейчас я тебе кислород перекрою.
Подходит к Дураку, закрывая его своим громоздким телом. Поднимает руку. Дурак делает какое-то движение – и Рыжий падает с поднятой рукой.
Пауза. Рыжий недвижим на полу.
Лохматый подходит, становится на колени, приникает к груди Рыжего.
ЛОХМАТЫЙ. Не дышит.
ЛЫСЫЙ. Давно пора! Жизни не давал никому! Заставлял над людьми издеваться! (Пинает ногой Рыжего.) Зверь! Гад! Сволочь!
Дурак отталкивает его.
Начинает делать Рыжему искусственное дыхание. Массирует грудь, дышит в рот.
Рыжий оживает. Медленно встает, садится на лавку. Ложится.
ЛЫСЫЙ. Ты как? Ты нормально? Врача не вызвать?
Лысый молчит.
ДУРАК. Где здесь туалет?
РЫЖИЙ. А вон – ведерко в уголке. Они в нормальный тут не водят. Говорят, ремонт. В ведерко, в ведерко. Не промахнешься!
ДУРАК. Отвернитесь.
ЛОХМАТЫЙ. Нужен ты кому. Встань спиной сам – и все.
ДУРАК. Отвернитесь.
Все отворачиваются. Дурак встает лицом к ведру.
Рыжий поднимается. Тихо подходит, поднимает обе руки, сцепляет пальцы в двойной кулак и обрушивает этот кулак на голову Дурака.
Затемнение.
3
Зал суда. Слева (если смотреть из зала) ОБВИНИТЕЛЬ, справа ЗАЩИТНИК, в центре СУДЬЯ. Перед ними ВРАЧ и ДУРАК. Сбоку — РЕГИНА. Обвинитель – это тот, кто был Рыжим (то есть лысым, которому около 50), Защитник – Лысый (то есть рыжий, 25), Судья – Лохматый (за 60). Обвинитель заканчивает свою речь.
ОБВИНИТЕЛЬ. Таким образом, ваша честь, в действиях обвиняемого предусматриваются злоумышленные намерения к совершению осознанного противоправного действия, а именно – покушения на жизнь человека. Я кончил.
СУДЬЯ. Спасибо. Слово защите.
ЗАЩИТНИК. Вопрос потерпевшему. Условно потерпевшему, поскольку он не потерпел на самом деле. В чем заключались злоумышленные намерения обвиняемого?
ВРАЧ. Как в чем? Собирался меня убить.
ЗАЩИТНИК. Напал? Ударил? Схватил?
ВРАЧ. Он не успел. Но четко сказал: «Я тебя убью!»
ЗАЩИТНИК (Дураку). Вы это говорили?
ДУРАК. Да. Потому что…
ЗАЩИТНИК. Спасибо. Да, он говорил. Ну и что? «Я тебя убью!» само по себе ничего не значит. Это речевой оборот! Я скажу, например вам, ваша честь, я просто хочу привести пример, я скажу вам не здесь, а на улице, когда вы случайно наступите мне на ногу, что я имел вас или вашу мать. Конечно, это означает, что я невоспитан. Но вы наступили мне на ногу, у меня был повод. А главное, вы же не будете меня убивать?
ДУРАК. А надо бы.
ЗАЩИТНИК. Помолчите!
СУДЬЯ. Пример некорректный. Я – не он. У каждого свои представления о достаточности оснований для преступления.
ОБВИНИТЕЛЬ. Вот именно! Закон призывает нас учитывать личность обвиняемого. Обвиняемый же воспитан так, что за оскорбления, подобные тем, которые он претерпел от уважаемого доктора, можно и убить! Таков обычай этого народа.
СУДЬЯ. Аргумент не принимается во внимание. Он живет здесь, по нашим законам, и обычаи его народа могут уважаться, но юридически их не существует.
ЗАЩИТНИК. Согласен! Но наш закон дает право защищаться. Ваша честь, если на вас нападут в темном переулке, вы будете защищаться?
СУДЬЯ. Бессмысленный вопрос.
ЗАЩИТНИК. Позволю себе предположить, что будете. Может, всего лишь оттолкнете, а он упадет – и головой об асфальт. И умрет. Но никто и речи не будет вести о злоумышленном убийстве! Это даже не превышение мер защиты. Это всего лишь убийство по неосторожности, да и то вряд ли. Я к тому, что мой подзащитный не нападал, а защищался. Прошу, ваша честь, разрешить задать несколько вопросов свидетельнице.
СУДЬЯ. Разрешаю.
Регина встает.
ЗАЩИТНИК. Скажите, как реагировал господин Дурак на ваши просьбы обнажить часть тела для осмотра?
РЕГИНА. Он этого не позволил.
ЗАЩИТНИК. Вел себя агрессивно?
РЕГИНА. Нет.
ЗАЩИТНИК. То есть конфликта между вами не возникло?
РЕГИНА. Нет.
ЗАЩИТНИК. Почему же возник конфликт между господином Дураком и доктором?
РЕГИНА. Меня там не было. Но я знаю, что доктор сдернул с него брюки. И высказался в том духе, что матери рожают неполноценных детей, имея в виду в том числе и мать обвиняемого. (Врач смотрит на нее изумленно, взгляд Регины тверд.)
ЗАЩИТНИК. Спасибо, садитесь! Итак. Доктор нападает на человека, насильственно снимает с него, извините, штаны, обзывает его мать – какой тут ждать реакции? Впрочем, я сейчас даже не об этом. Ваша честь, защита подает встречный иск. Мы просим возбудить уголовное дело в отношении доктора, применившего в отношении господина Дурака насильственные действия, оскорбившего его, фактически напавшего на него, злоупотребив своими должностными полномочиями!
ВРАЧ (вскакивает). Что?!
ОБВИНИТЕЛЬ. Возражаю, ваша честь!
СУДЬЯ. Суд вынужден принять иск и передать следствию. Слушание откладывается.
ВРАЧ. Минутку! Вы что, с ума тут сошли все?
СУДЬЯ. Я штрафую вас за оскорбление суда!
ВРАЧ (Дураку). Надо было мне тебя зарезать, тогда все были бы на моей стороне! Ваша честь, я хочу сделать заявление!
СУДЬЯ. Разрешаю.
ВРАЧ. Мне надоела эта ерунда. У меня нет смертельного желания засадить этого дурака…
СУДЬЯ. Господина Дурака.
ВРАЧ. Да. Господина Дурака в тюрьму. Но и оправдываться в связи с идиотскими обвинениями я тоже не хочу. У меня пациенты, семья, мне некогда! Я отзову свой иск – если защита отзовет встречный иск. И пошли они все в задницу. Это не для протокола.
СУДЬЯ (Защитнику). Вам понятно это предложение?
ЗАЩИТНИК. Вполне. Мы согласны.
СУДЬЯ. Ввиду примирения сторон дело объявляется закрытым. Слушание закончено, все свободны!
ЗАЩИТНИК (Дураку). А? Как мы их? (Регине). Между прочим – бескорыстно! Не за деньги!
ДУРАК. Зря вы. Лучше бы мне в тюрьму. Убить теперь придется его.
ЗАЩИТНИК. Замолчите! Он же услышит!
ДУРАК. Слышит пусть. Убить кого хотят, знать должен. Защититься мог чтобы.
РЕГИНА (Дураку). Вы домой? Вас подвезти?
ДУРАК. Нет.
Затемнение.
4
Строительный вагончик. На крыльце, на солнышке, сидит СТАРИК. Это тот, кто был Судьей (он же – Лохматый). Подходит Дурак.
ДУРАК. Здравствуй. (Целует руку Старику.)
СТАРИК. Где был так долго?
ДУРАК (машет рукой). Там.
СТАРИК. Вылечили?
ДУРАК. Нет.
СТАРИК. Почему?
ДУРАК. Врач снял с меня штаны. А потом обидел мою мать.
СТАРИК. Додурак! Додурак!
Из вагончика выходит обнаженный по пояс ДОДУРАК, отец Дурака. Он умывался после работы. Это тот, кто был Обвинителем (т. е. Рыжим – т. е. лысым).
СТАРИК. Готовь своему сыну другой паспорт и все остальное. Ему надо уехать.
ДОДУРАК (Дураку). Что ты сделал?
СТАРИК. Убил человека.
ДУРАК. Нет.
СТАРИК. Как нет? Врач снял с тебя штаны?
ДУРАК. Да.
СТАРИК. Обозвал твою мать?
ДУРАК. Да.
СТАРИК. И ты его не убил?
ДУРАК. Мне не дали. Он спрятался, а меня схватили и посадили в тюрьму. Потом был суд. Меня отпустили.
ДОДУРАК. И ты его не нашел и не убил?
ДУРАК. Я это сделаю. Может быть.
ДОДУРАК. Как это может быть? Что значит – может быть? Ничего не может быть, кроме того, что должно быть!
Выходит младший Брат Дурака (он же Защитник и Лысый – т. е. рыжий).
ДОДУРАК. Какой пример ты подаешь брату?
БРАТ. А что?
ДОДУРАК. Чужой человек снял с него штаны, оскорбил его мать – и он ничего ему не сделал!
ДУРАК. Почему? Я пытался… А потом подумал… Он ведь не знал, что это нельзя. У них свои законы, свои обычаи.
БРАТ. Да их за одно это можно поубивать всех! Они не люди вообще!
СТАРИК. Не горячись. Они люди, но заблуждаются. Им надо показывать путь.
ДУРАК. Как я покажу ему путь, если я его убью?
СТАРИК. Другие поймут и увидят путь.
ДУРАК. Не знаю… Правильно как? Я убиваю человека и понимаю, за что его убиваю. Но тот, которого убивают, тоже должен понимать, за что его убивают. Если нет, это неправильно.
СТАРИК. Если он не понимает, сам виноват. Не смущайся, это будет угодно нашему богу.
ДУРАК. Ты говорил, что бог один для всех.
СТАРИК. Конечно. Но они его предали.
ДУРАК. А они считают, что мы предали. А есть такие, которые считают, что и мы предали, и они предали. Все считают, что предали другие.
ДОДУРАК. Плохо я тебя учил! Предали все, кроме нас!
ДУРАК. Но они так не считают!
БРАТ. Им же хуже! Слушай, Дурак, ты совсем дурак, что ли? Ты не рискуй. Если ты его не убьешь, тогда я тебя убью!
ДОДУРАК. Придется. Уж прости, сынок, но у нас просто не будет выбора.
Появляется Невеста Дурака (она же Регина).
НЕВЕСТА. Пора ужинать. (Дураку.) Здравствуй.
ДОДУРАК. Красавица! Спасибо, что помогаешь нам. Ты слышала? Твоего жениха оскорбили, а он хочет оставить это без внимания! Сынок, ты сам оскорбляешь нас.
ДУРАК. Чем?
ДОДУРАК. Тем, что стоишь тут и рассуждаешь. Ты должен был убить его сразу. Автоматически. Как ты не поймешь – они же хотят нас уничтожить! А мы должны защищаться. Не принимать ничего от них!
ДУРАК. Уже принимаем. И ты тоже.
ДОДУРАК. Что я принял?
ДУРАК. Ты сказал – автоматически. Этого слова в нашем языке не было. Потому что не было автоматов.
БРАТ. Папа, он нарывается!
НЕВЕСТА. Может, он просто хочет понять?
ДОДУРАК. Девушка, иди к своим кастрюлям! (Дураку.) Даю тебе три дня. За три дня ты должен его убить. Если нет – придешь сюда, и мы тебя убьем. Все понял?
ДУРАК. Да.
Додурак и Брат скрываются в вагончике. Невеста, помедлив, тоже уходит.
ДУРАК. Я пойду. Я только хотел спросить. Только не говори им, что я спрашивал. Я хочу спросить: есть какая-то возможность его не убить?
СТАРИК. Иногда прощают за то, что у человека были серьезные причины поступить неправильно. Очень серьезные причины. Смертельно серьезные причины. Ну и когда он друг, родственник. Но он тебе не друг и не родственник. И причин, я думаю, у него нет. Иди, мальчик.
5
Дурак встречает Врача.
ВРАЧ. Так. Теперь ты меня подкарауливаешь?
ДУРАК. Поговорить надо.
ВРАЧ. Мне – не надо. Говори сам с собой.
ДУРАК. Не понимаете? Убить должен вас я.
ВРАЧ. Убивай. Убивай, на здоровье! Думаешь, я боюсь? Я ничего на этом свете не боюсь! Я перестал бояться, я устал бояться. Ты пьешь?
ДУРАК. Нет. Попробовать могу.
ВРАЧ. Пойдем, выпьем.
Они заходят в кафе, пристраиваются у бара.
ВРАЧ (бармену). Мне как всегда.
Бармен (это Брат, он же Защитник, он же Лысый, т. е. рыжий) ставит перед ним стакан.
ВРАЧ. Ему то же самое.
Бармен ставит стакан перед Дураком.
ВРАЧ. Твое здоровье, господин Дурак.
Врач выпивает стакан махом, Дурак притрагивается губами.
ВРАЧ. Еще один!
ДУРАК. Не боитесь почему вы?
ВРАЧ. Боится тот, кто может что-то потерять. Работу. Близких. И самое последнее – себя. Работу я ненавижу. Жена умерла. Дети – я их тоже потерял. Они живы, но я их потерял. Остаюсь один я. И я себе крепко надоел. Я стал к себе равнодушен, понимаешь?
ДУРАК. Говорите неправду вы.
ВРАЧ. Почему это?
ДУРАК. Пьете вы. Удовольствие от этого. Были бы к себе равнодушны, не стали бы делать себе удовольствие.
ВРАЧ. Какой умник! Сначала удовольствие – да. А потом я напьюсь, и мне будет плохо. А утром – хоть сдохнуть вообще!
ДУРАК. Страдаете из-за смерти вашей жены?
ВРАЧ. Да нисколько! Я собирался с ней развестись. Я хотел сказать ей всю правду. А она раз – и умерла! То есть сначала болела – целых три года! Я знаешь что тебе скажу – она догадалась, что я собрался уйти. Она догадалась, что я ее не любил. Она поняла, что ничем меня не удержит. И придумала заболеть.
ДУРАК. Заболеть нарочно нельзя.
ВРАЧ. Можно. Как врач тебе говорю – еще как можно! Причем без всякой симуляции – температура каждый день, кровь плохая, а-а!.. (Машет рукой.) Еще стакан! (Перед ним ставят стакан.) Она заболела для того, чтобы я за ней ухаживал. Чтобы изображал любовь!
ДУРАК. Любили на самом деле ее вы.
ВРАЧ. Кто сказал?
ДУРАК. Говорите, что не любили, убеждаете сами себя. Любили ее значит вы.
ВРАЧ. Ты, самородок! Что ты понимаешь в глубинах психологии цивилизованного человека? Это такая яма! Сейчас ты поймешь, как я ее любил. Она была счастлива три года. Больна – и счастлива. Она приготовилась болеть всю оставшуюся жизнь. Но я лишил ее этого удовольствия.
ДУРАК. Вылечили?
ВРАЧ. Ты плохо слушаешь, она умерла! И как можно вылечить человека, который не хочет выздороветь? Нет, я помог ей умереть.
ДУРАК. Убили?
ВРАЧ. Да.
ДУРАК. Зачем?
ВРАЧ. Чудак-человек! Чтобы стать наконец свободным!
ДУРАК. Встречаться чтобы с другими женщинами?
ВРАЧ. Именно! Приходить домой, когда захочу, пить, сколько захочу, иметь баб, сколько захочу! Знаешь, я после ее смерти устроил такой марафон! За месяц поимел тридцать проституток. Мог больше, но месяц такой выдался, сентябрь, а в сентябре только тридцать дней. Потом я начал пить. Я пил так, что чуть не сдох! Это было времечко!
ДУРАК. А потом?
ВРАЧ. Потом? Потом мне надоело. Это удивительно быстро надоедает. Удивительно быстро. (Подумав, качает головой.) Удивительно быстро! Теперь я прихожу домой не позже девяти. Пью много, но даже меньше, чем когда она была жива. Идиотизм.
ДУРАК. Сердиться на меня и весь мир у вас есть причина? Обидели поэтому меня вы?
ВРАЧ. Это ты к чему?
ДУРАК. Были если у вас серьезные причины, не убью тогда вас я.
ВРАЧ. А, понял! Это в ваших обычаях такая лазейка? Не утешу, дорогой Дурак, не утешу! Не из-за этого я тебя обидел. Да, бываю грубым. И всегда таким был. Но не по какой-то там серьезной причине!
ДУРАК. А почему?
ВРАЧ. Да потому, что характер у меня паскудный! Вот и все!
ДУРАК. Не умереть от меня три возможности у вас. Есть серьезная причина, что обидели меня вы. Раз. Становитесь моим другом или родственником. Два. Убьете меня сами. Три.
ВРАЧ. Третий вариант мне нравится. (Бармену.) Нож принеси, друг! Побольше и поострее. Я вот этого сейчас буду резать. (Отпивает из стакана.) Причины у меня нет. Мимо. Дальше. Другом твоим стать? Не хочу. О чем мы будем говорить? У нас разные интересы.
ДУРАК. Почему? У людей человеческие интересы. Совпадают часто они.
ВРАЧ. Хорошо. Давай говорить о бабах. О женщинах. Ты интересуешься женщинами?
ДУРАК. Да. Нормальный мужчина я.
ВРАЧ. И что ты в них понимаешь? Сколько у тебя их было?
ДУРАК. Ни одной.
ВРАЧ. Тогда о чем говорить? Опять мимо! В гольф играешь?
ДУРАК. Нет.
ВРАЧ. Мимо! На показы мод ходишь?
ДУРАК. Нет.
ВРАЧ. Мимо! Спортивными автомобилями увлекаешься?
ДУРАК. Нет.
ВРАЧ. Мимо! Горные лыжи?
ДУРАК. Нет.
ВРАЧ. Яхтинг?
ДУРАК. Нет.
ВРАЧ. Игра на бирже?
ДУРАК. Нет.
ВРАЧ. Цветоводство?
ДУРАК. Нет.
ВРАЧ. Оперное искусство?
ДУРАК. Нет.
ВРАЧ. Благотворительность?
ДУРАК. Нет.
Врач не успевает произнести следующее, Дурак отвечает.
ДУРАК. Нет.
ВРАЧ. Что нет?
ДУРАК. Не увлекаетесь этим сами вы.
ВРАЧ. Откуда ты знаешь?
ДУРАК. Вижу. Называете то, что не интересует вас. Почему-то.
ВРАЧ. Ну, допустим, ты прав. Я, господин Дурак, нахожусь на таком уровне деградации, что мне даже неинтересно отстаивать свою правоту.
ДУРАК. Отстаивать свою правоту любят глупые.
ВРАЧ. Они очень здоровые, как правило, люди. Физически. И морально тоже. Глупые люди вообще умней всех! А я дурак, как и ты. Только у тебя имя Дурак, а я просто дурак. Но я, к несчастью, умный дурак. То есть дурак, который не боится считать себя дураком. А настоящий дурак считает себя умным. Я о чем? Да. Или нет. Да. Постой. Да. Я не отстаиваю. Я не защищаюсь. Разве интересно убивать того, кто не защищается?
ДУРАК. Убивать вообще не интересно. Не хочу поэтому я.
ВРАЧ. О чем мы?
ДУРАК. Говорим. Рассказали мне то вы, не говорили чего другим. А сказали, что говорить не о чем нам. Говорили, как с другом, вы. Говорили до этого, что не можем быть друзьями мы.
ВРАЧ. Я просто пьян! Ты что, не видишь – я пьяный в доску!
Бармен кладет перед ним нож.
ВРАЧ. Это что?
БАРМЕН. Вы просили нож.
ВРАЧ. Зачем?
БАРМЕН. Вы хотели убить вот этого.
ВРАЧ. А-а-а! А тебе, небось, посмотреть хочется?
БАРМЕН. Конечно. Сам бы их всех поубивал.
ВРАЧ. Чужими руками безопасней, правда?
БАРМЕН. Конечно. Нож острый, хороший. Пырните его. Чтобы кишки наружу.
ВРАЧ. Я лучше тебя сейчас пырну, скотина!
Хватает нож, перегибается через стойку, делает рубящее движение. Нож проходит в каких-то миллиметрах от лица бармена. Дурак набрасывается на Врача, отнимает у него нож.
6
Улица. Дурак ведет пьяного Врача.
ВРАЧ. Я его чуть не убил! Ты видел? Он обделался от страха! Давай вернемся и пощупаем ему штаны. Не хочешь? Брезгаешь? Будущий врач не должен иметь брезгливости. Ты ведь хочешь стать врачом? Я его чуть не убил! Стой! То есть я способен убить человека? Отлично! А я-то думал! Я думал, что я уже ни на что не способен! Я способен! Я и тебя могу убить. Слышишь? Ты следующий! Что движет историю? Способность убивать! Побеждали не более сильные или умные. Побеждали те, кто больше способен убивать. И способен убивать больше. Правда, потом они проигрывали. Потому что потом надо не убивать, а жить. Это у них получается хуже. Сейчас то же самое. Победят те, кто способен убивать. И я приготовился к тому, что погибну. И все. А вы победите. Нет! Я еще способен! Я всех поубиваю!
7
Дом врача. Дурак вводит врача.
ВРАЧ. Брось меня тут. Все равно никому нет дела… Сынок! Дочка! Ваш папа пришел. Пьяный – в зюзю! Идите посмотреть!
Выходят сын Врача (он же Бармен, он же Брат, он же Защитник, он же Лысый – т. е. рыжий) и дочь Врача (она же Регина). Сына зовут Дэн, дочь зовут Ада.
ВРАЧ. Это мои дети. Сын Дэн и дочь Ада. Ада и Дэн. Дэн и Ада. Ада – это дочь, если кто не понял. А Дэн – это сын. Они меня ненавидят за то, что я уморил их мать. Хотя ее они тоже ненавидели, потому что она любила меня больше, чем их. Есть матери, господин Дурак, которые не умеют любить детей. Дети, знакомьтесь, это Дурак. Не смеяться у меня! Это имя у него такое! Не хуже, чем ваши идиотские имена!
АДА. Шел бы ты спать.
ВРАЧ. Как вежливо! Скажи проще – шел бы ты! И я пойду.
ДЭН (не трогаясь с места). Помочь?
ВРАЧ. Не надо. (Передразнивает.) Помочь! Подойди и помоги! Нет, спрашивает! (Сын делает шаг.) Не надо! Теперь уже не надо! Дети, этот Дурак хочет меня убить. И имеет полное право. Я снял с него штаны и оскорбил его мать. Ваша задача – спасти меня. Дэн, ты должен стать его другом. Ада, ты должна выйти за него замуж. Иначе я погибну! Спасите меня, дети!
Плачет, ложится на диван. Засыпает.
ДЭН. Спасибо, что помог. Деньги нужны?
ДУРАК. Нет. Съел бы что-нибудь я. Хлеб с сыром и кофе.
ДЭН (сестре). Сделаешь?
Та пожимает плечами, уходит.
ДЭН. Первый раз вижу, чтобы он так напился. Да еще не один. Обычно он пьет один. Ты кто?
ДУРАК. Работаю на стройке.
ДЭН. Гастарбайтер? Перемещенное лицо?
ДУРАК. Да.
ДЭН. Мусульманин?
ДУРАК. Нет.
ДЭН. Славянин? Православный?
ДУРАК. Нет.
ДЭН. Католик, иудей, кто тогда?
ДУРАК. У нас своя религия. Вообще мало нас. Две тысячи.
ДЭН. Ясно. (Надевает наушники, слушает музыку.)
Врач мычит во сне, ворочается, стонет.
ДУРАК (подходит к нему, щупает руку). Плохо. Сердце бьется. (Громче.) Плохо ему!
ДЭН (снимает наушники). А?
ДУРАК. Плохо ему. Бьется у него сердце.
ДЭН. Сам виноват, не надо пить. Так и умрет во сне когда-нибудь.
ДУРАК. Вызвать надо скорую помощь.
ДЭН. Вызывали. Они пьяных не обследуют и не лечат. Да не беспокойся, поспит, все пройдет. (Надевает наушники.)
ДУРАК. Это твой отец. Сделать надо что-то! (Подходит к Дэну.) Сделать надо что-то! (Срывает с Дэна наушники.) Это твой отец!
ДЭН. Щас как дам по морде. Иди отсюда, дурак.
ДУРАК. Бесчувственный совсем ты? Или наркоман?
ДЭН. Я не бесчувственный. Я вон вчера смотрел передачу – мальчик умирал, а ему сделали операцию, он ходит и смеется. Я чуть не заплакал.
ДУРАК. Тебе ближе чужой мальчик, чем отец?
ДЭН. Конечно. С ним возиться не надо. Поплакал, порадовался за него – и забыл. Да нет, ты не думай, я отцу зла не желаю. Пусть живет хоть сто лет. Но, если он будет загибаться, мешать тоже не буду. Я фаталист. Это тоже что-то вроде религии, понимаешь?
ДУРАК. Нет.
ДЭН. Ничему и никому не мешать. Пусть все идет, как идет. Я не знаю, как там в вашей религии, но во всех остальных считается, что все в руках божьих. То есть, если бог захочет, чтобы папа умер, он умрет. Если захочет, чтобы остался жив, останется. С какой стати я буду мешать богу? Это все равно, что поставить себя наравне с ним!
ДУРАК. Неправда. Дал право действовать людям бог. Должен действовать, значит, ты.
ДЭН. Слушай, ты не такой дурак, господин Дурак. Хм. Интересно. (Оживляется.) Это от природы или книжки читал? Я не просто так интересуюсь, я учусь на психолога. Я занимаюсь очень важной темой. До сих пор никто не знает, насколько интеллект определяет ум. То есть человек может иметь мощный интеллект и быть дураком. Потом – зависит ли ум от знаний? Считается, что все-таки зависит. Не уверен. Или еще: интеллект и совесть. Связаны ли они? Напрямую или нет? Есть простейший тест на совесть. Ты видишь нищего. Дашь ли ты ему денег? Варианты: а) не даешь никогда; б) даешь, но не всем, а только тем, кого считаешь действительно нищими.
ДУРАК. Есть у вас какое-нибудь лекарство?
ДЭН. в) даешь всем подряд. Где-то было.
ДУРАК. Разбудить и дать надо.
ДЭН. И последний вариант, г) даешь или не даешь кому попало в зависимости от настроения.
ДУРАК. Разбудить надо его и дать лекарство.
ДЭН. Сначала ответь. И я тут же скажу, кто ты!
ДУРАК. Не знаю! У нас нет нищих, не попадались тут тоже. Где лекарство?
ДЭН. Откуда я знаю?
Входит Ада с бутербродами и кофейником, видит Дурака, склонившегося над Врачом, бросается к ним.
АДА. Что? Что? Сердце опять? Папа? Папа, проснись! Папа! (Трясет отца.)
ВРАЧ. Отстаньте! В чем дело? (Улыбается.) Дочка…
АДА. У тебя пульс сумасшедший!
ВРАЧ. Да? Значит, у меня плохо с сердцем. А я не чувствую! Дети, это замечательно! Тебе плохо – а ты не чувствуешь. И вы так живите. Берите пример с папы. Это мудро! (Щупает пульс.) Дочка, чего ты врешь? Пульс! У меня его нет вообще! Клиническая смерть. Так. Похоронить рядом с мамой. Наследство… Ну, деньги пополам, дом тоже пополам. Или продать, а деньги тоже пополам. Все пополам. Чего вы вообще живете здесь? Дэн? На фиг тебе тут жить? Девушек водить неудобно…
АДА. Он водит.
ВРАЧ. Да? А поделиться с папой? Я не старик еще, между прочим. Устроим групповуху, а? Ада, закрой уши.
Ада в это время отошла и вернулась с таблетками.
АДА. Возьми. Ты сам говорил, что это можно вместе с алкоголем.
ВРАЧ. Я так говорил? (Рассматривает таблетки.) Может быть. Считаешь, надо принять?
АДА. Считаю.
ВРАЧ. Хорошо. (Глотает таблетку, вторую, намеревается проглотить третью.)
АДА. Хватит! (Отбирает у него таблетки.)
ВРАЧ. Спасибо, дочка… Ты мне… Ты мне как дочь! Господин Дурак, у тебя есть дети?
ДУРАК. Нет.
ВРАЧ. И не надо. Знаешь, почему жена лучше, чем дочь? Жену можно поменять, а дочь нет. Детей вообще. А людям нравится менять. Они без этого не могут! В обществе будущего детей разрешат менять. Не нравится собственный ребенок – поменял на другого. Вот у меня друг. Нет. Друзей у меня нет. Приятель. Коллега. Редкостный гад. Но богатый. Делает классные операции, скотина, у него золотые руки. Так вот. Раз в пять лет он меняет жену. И новой жене обязательно восемнадцать лет. Почему? А он говорит: я всегда мечтал иметь дочь. Вот он и имеет. Понимаешь меня?
ДУРАК. Не надо так при дочери вам.
ВРАЧ. Молчи, ты мне надоел! Убийца!.. Вот он и имеет. Говорит: то же самое, что дочь, но можно иметь. Красота! Сейчас мудрость скажу. Все молчат. Папа скажет мудрость. Мудрость. Почему мы не любим всякие там авторитарные и всякие там теократические… ну… всякие режимы? Потому, что они не разрешают менять. В крайнем случае – старый холодильник на новый. И все! Демократия против! Что такое демократия? Разрешение менять. Все можно менять. Религию, партийность, профессию, пол, сексуальную ориентацию, жен, мужей, родину, друзей… Все! Кроме детей! И это неправильно! Надо выйти на улицы. Долой детей! Иметь детей – недемократично! Потому что их нельзя менять! Дети – враги демократии! Какая свобода, какая демократия, если дети вяжут нас по рукам и ногам? Наше будущее – будущее без детей! И оно уже близко! Да, вымрем! Но вымрем свободными… Демократичными… Счастливыми вымрем мы… (Падает на диван.)
АДА. Надо отнести его в спальню. (Дураку.) Поможете?
Они втроем берут врача и уносят.
Через некоторое время возвращаются Ада и Дурак. Ада громко говорит, обращаясь к оставшемуся с отцом брату.
АДА. Я скоро, покормлю человека. Посиди хоть минут пять. Пульс щупай. Если что, позови. Ты слышишь? (Замечает, что Дурак улыбается.) Что?
ДУРАК. Заметил я – говорить и уходить привычка у вас. Сказать сначала надо, уходить потом.
АДА. Может быть. На ходу все, это да. Кофе остыл, извини.
ДУРАК. Ничего.
Берет бутерброды, наливает кофе.
ДУРАК. Отвернись, пожалуйста.
АДА. Почему?
ДУРАК. Не смотрят у нас женщины, ест когда мужчина. Это все равно, что быть рядом в туалете.
АДА. Это у вас. А у нас смотрят. Ты у нас, понимаешь? Поэтому я буду здесь себя вести так, как веду обычно. Можешь не есть.
Дурак не ест.
АДА. Ладно, отвернусь. (Отворачивается.) Ты что здесь делаешь?
ДУРАК. Работаю на стройке.
АДА. Мог бы сделать карьеру.
ДУРАК. Какую?
АДА. У тебя внешность, фигура. Сейчас в моде евразийский смешанный тип, у тебя такой. То ли европеец, то ли азиат. То ли мулат… (Оборачивается, Дурак тотчас же прикрывает рот рукой.) Извини. Наверно, вы правы. Действительно, в туалете тоже происходит естественный процесс, но другие не смотрят. А ведь рот, между прочим, намного грязнее, чем сам понимаешь что. Я на факультете гигиены учусь, уж я-то знаю. Вчера рассказывали, что даже на ресницах у человека – тысячи микробов. Специальных ресничных. Они только там. А есть кишечные, есть зубные, есть которые только под ногтями или под языком. А вагина – боже ты мой, это же кладбище микробов! Как мужчины не боятся, не понимаю!
ДУРАК. Дразнишь нарочно меня ты?
АДА. Вообще-то да.
ДУРАК. Зачем?
АДА. Так. Смешно. Ты поел?
ДУРАК. Да.
АДА. Хочешь, скажу одну вещь?
ДУРАК. Не надо.
АДА. Откуда ты знаешь, что я хочу сказать?
ДУРАК. Вижу. Скажешь то, за что относиться будешь плохо ко мне, узнаю это потому что я.
АДА. Опа! А ведь правда… Нет, все-таки скажу. И постараюсь потом нормально к тебе относиться. Короче так – у меня не было мужчин.
ДУРАК. Ну и что?
АДА. Да ничего. Я просто этого не хочу. Это нормально?
ДУРАК. Не знаю. Мужчины для женщин, женщины для мужчин. Быть должно что-то.
АДА. Нет, я вру. Я хочу, но я боюсь. Я боюсь, что сразу пойду вразнос. Нет. Опять вру. Как тебе сказать… Вот сейчас я принадлежу себе, так?
ДУРАК. Нет. Не принадлежит себе никто.
АДА. А кому еще?
ДУРАК. Другим людям, богу.
АДА. В бога я не верю, на людей плевать хотела. Но чего я боюсь? Секс это не так просто, как думают.
ДУРАК. Думает кто?
АДА. Все.
ДУРАК. Не думаю так я.
АДА. А что ты думаешь?
ДУРАК. Секс… То есть любовь… То есть… Нет этого слова у вас. У нас – «нит».
АДА. Нит?
ДУРАК. Нит. Соединение, единение, два в одном.
АДА. Как шампунь, ага. Но мне нравится. Я как раз об этом. Я боюсь, что как только я с кем-то чебурахнусь, он тут же перейдет в меня, а я в него. Я боюсь раздвоиться.
ДУРАК. Станет просто в два раза больше тебя.
АДА. Думаешь?
ДУРАК. Если нит – всегда так.
АДА. Интересный вариант. Но все равно. Все равно же получается, что я уже себе не принадлежу. Или наполовину.
ДУРАК. Нет. Принадлежишь себе ты. И кто с тобой. Богаче сразу ты.
АДА. Да? Блин, ты умный, прямо как я. Даже умнее. И симпатичный. Но у нас ничего не получится.
ДУРАК. Жаль. Был бы это выход.
АДА. Из чего выход?
ДУРАК. Должен убить твоего отца я.
АДА. Это что, обряд такой?
ДУРАК. Нет. Оскорбил меня он.
АДА. Так это с тобой он судился?
ДУРАК. Да. Отпустили меня. Должен убить теперь твоего отца. Или убьют меня мои родичи.
АДА. Ничего себе выбор!
ДУРАК. Были если бы у него серьезные причины… Их нет. Или должен стать его другом я. Не получается пока. Лучше всего – родственник.
АДА. То есть – женишься на мне, например?
ДУРАК. Например, да.
АДА. Интересно. Слушай, это что получается? Получается, я могу прямо героический поступок совершить? Монументально так. Дочь-героиня. Фантастика. И хороший повод чебурахнуться наконец. С женихом можно, с мужем тем более. А что? Это вариант. В случае чего можно развестись. А я тебе нравлюсь?
ДУРАК. Да.
АДА. А если я тебе начну изменять, ты меня тоже убьешь?
ДУРАК. Да. Изменять собираешься ты?
АДА. Не обязательно. Но я должна знать, что у меня есть такая возможность. Я вот месяц жила в Париже у школьной подруги, она туда замуж вышла, я целый месяц жила в километре от Лувра. Даже ближе. Вот так пройти, повернуть – и Лувр. И я страшно радовалась, что в любой момент могу туда пойти. Так и не сходила. Но сама возможность, понимаешь? Это важно. Нет, ничего у нас не получится. Тоже мне радость – ждать, когда тебя муж убьет.
ДУРАК. За что?
АДА. За измену.
ДУРАК. Изменять разве обязательно?
АДА. Ты не понял. Я вообще, наверно, замуж не хочу. Сейчас я не замужем – и нет выбора. Я спокойна. Потому что некому изменять. А как только выйдешь замуж, сразу появляется выбор. И начнешь мучиться.
ДУРАК. Почему?
АДА. Потому. Ну, если о том же Лувре. Если ты не в Париже, то и вопроса нет – никакого Лувра. А если ты в Париже, начинаешь мучиться – как это, я в Париже, а в Лувр не иду. Я все время терзалась – надо идти, надо идти. Но у меня такой характер – не люблю обязаловки. Нарочно не пошла. Хотела, а не пошла. Не терплю насилия над собой. Даже когда сама его совершаю.
ДУРАК. Не о том ты. Не поняла неужели? Если не будем вместе мы, убью твоего отца я.
АДА. А что делать, если у вас такой обычай. И потом – может, на меня это подействует. У меня эмоциональный тормоз какой-то. Я серьезно. У всех вообще. Ты заметь, чего ищут люди вообще у нас? Покоя только. Карнеги когда-то увлекались, там тоже – спокойствие, только спокойствие. Или буддизмом увлеклись, как мой друг один, говорит: меня теперь ничем не прошибешь, я над миром. Всякое, говорит, увлечение – глупость. Всякая эмоция – пустая трата сил. С религиями любыми вообще удобно, там тоже про спокойствие много. Все от бога зависит, а ты будь спокоен. Но мне это не нравится. Поэтому, если ты папу убьешь, может, меня пропрет наконец. Проснутся эмоции. Буду рыдать. И потихоньку начну опять волноваться за что-нибудь, переживать. Не по мелочам, а серьезно.
ДУРАК. Говоришь или неправду ты, или не понимаю тебя я.
АДА. Удивил. Я сама себя не понимаю. Но ты мне нравишься. Все, ты мне надоел. Я больше, чем полчаса, никакого человека не переношу. Начинает тошнить. Пока!
ДУРАК. Все очень серьезно!
АДА. Серьезно, серьезно, будь здоров. Заходи.
8
Улица. Дурак медленно идет. Останавливается, достает старомодный мобильный телефон. Находит в кармане визитную карточку Регины. Набирает номер.
ДУРАК. Регина? Поговорить нужно с кем-то мне. И ночевать негде. Спасибо.
9
Квартира Регины. Она стоит на коленях перед лежащим на постели Дураком.
РЕГИНА. Убей его! Убей всех, кого сможешь! Отомсти за нас, за меня!
ДУРАК. Разве тоже ты…
РЕГИНА. Да, тоже! Я тоже чужая, я тоже перемещенное лицо! Но я очень старалась! Я так старалась, что стала похожа на них, я такая, как они! Я этого хотела – и добилась. Вот – сейчас с тобой. Мне это легко. И с другими легко. Как им. А что толку? Все равно меня видно! Все равно они меня разгадывают! Я по глазам замечаю! Такие глаза, будто боятся меня задеть, обидеть! Ненавижу! Меньше ненавижу тех, кто меня ненавидит открыто! Они молодцы! Больше всего ненавижу тех, кто относится ко мне даже лучше, чем к своим. Мне не надо лучше! Мне надо – как к своим! Не больше, не меньше! Они меня переделали – уже за это их можно убить! (Резкий спад.) Ерунда все это. Знаешь, в чем дело?
ДУРАК. В чем?
РЕГИНА. Я некрасивая.
ДУРАК. Неправда. Очень симпатичная ты.
РЕГИНА. Знаю. Но мне этого мало. Я хочу быть красивой! Раньше принимала себя, как есть. А тут… Попала сюда совсем молодой… И везде мне показывают красивых женщин, везде, везде: журналы, телевизор, интернет, везде. В жизни тоже встречаются. И я тоже захотела. У красивой женщины нет национальности. Она красива – этого достаточно. Мужчина видит красавицу и что думает в первую очередь? Она красавица. Мужчина видит некрасивую женщину и сразу думает о ее национальности. Он думает: вот они какие уродины бывают! Я это давно поняла. Нет, все-таки надо убить. Надо. А его особенно. Ты знаешь, у нас намечалось… Кое-что. И он мне прямо и честно сказал: я никогда не смогу забыть, что ты чужая. Другие не сказали бы, а он сказал. Уважаю за это.
ДУРАК. Не любил.
РЕГИНА. Это неважно. У тебя нет выхода – надо убить. Ты ведь спрашивал совета. Советую: убить.
ДУРАК. Не хочу. Не убивал, но знаю, что не хочу.
РЕГИНА. А чего ты хочешь? Чтобы тебя убили?
ДУРАК. Нет.
РЕГИНА. Тогда у тебя нет выхода. А хочешь – я убью. А ты скажешь, что это ты. У меня получится. Послушай! Это идея! Они меня переделали, а я хочу вернуться в себя. Это отличный способ. Я убью – и сразу же вернусь. И пусть они как угодно на меня смотрят. Смотрите, смотрите, а я одного вашего убила! Понадобится – и вас убью.
ДУРАК. Нет. Должен сам я.
РЕГИНА. Как хочешь… А тебе разве можно со мной? С чужой женщиной? Обычай разрешает?
ДУРАК. Нет. Я просто…
РЕГИНА. Поняла. Ты тоже захотел переделаться. Стать другим. Да? Ненавижу! Иди отсюда! Мразь! У тебя тоже блевотина вместо крови! Уходи, я сказала! (Дурак поднимается.) Стой. Ладно. Побудь до утра. Какое это счастье – просыпаться с мужчиной… Готовить ему завтрак. Спрашивать, что снилось.
ДУРАК. Не выйдешь замуж почему ты?
РЕГИНА. Не знаю… Знаю. За чужого – мне противно. За своего – уже не смогу. Там – небо. Тут – земля. Я где-то посередине. И выхода у меня два – или упасть, или улететь. А в общем-то я просто закомплексованная дура. Спи.
ДУРАК. Не хочу.
РЕГИНА. Спи, пожалуйста. Я сто лет не смотрела на спящего мужчину. Это так здорово. Он такой беспомощный. Такой… Можно поцеловать, а можно и убить. Смотришь – и выбираешь…
Затемнение
Второе действие
10
В суде. Обвинитель, Судья, Защитник и Дурак.
ОБВИНИТЕЛЬ. Ваша честь, признание обвиняемого служит лишним или, лучше сказать, окончательным свидетельством правоты обвинения, выдвинувшего свои аргументы на предыдущем слушании. Есть все основания применить к нему соответствующую статью уголовного кодекса, пункт «а» – «попытка убийства», либо пункт «б» – «покушение на жизнь человека», либо, в крайнем случае, пункт «в» – «доказанное намерение убийства». Я кончил, спасибо.
СУДЬЯ. Слово защите.
ЗАЩИТНИК. Спасибо, ваша честь. Если позволите, я задам несколько вопросов господину обвинителю в целях применения методов формальной логики к живой и конкретной жизни живого человека.
ОБВИНИТЕЛЬ. Протестую – сейчас опять начнутся софизмы всякие!
СУДЬЯ. Протест отклоняется. (Защитнику.) Прошу.
ЗАЩИТНИК. Первый вопрос: хочет ли подозреваемый убить?
ОБВИНИТЕЛЬ. Вы смеетесь, что ли? Он сам в этом признался!
ЗАЩИТНИК. В этом и дело! Для чего признался?
ОБВИНИТЕЛЬ. Что значит – для чего? И вообще, какая разница? Ну, совесть замучила, вот и признался!
ЗАЩИТНИК. Совесть – категория не юридическая, важны цели. Я отвечу. Господин Дурак признался потому, что хочет, чтобы его посадили в тюрьму. Так или нет?
СУДЬЯ. Вы кого спрашиваете?
ЗАЩИТНИК. Это риторический вопрос, я сам отвечу! Если человек хочет убить, он идет и убивает. Если не хочет, идет и признается – чтобы его посадили в тюрьму. Вот и все. Следовательно, мой подзащитный не хочет убить. (Дураку.) Ведь не хотите?
ДУРАК. Хочу… Но не хочу. Хочу в тюрьму.
ЗАЩИТНИК. Дорогой мой, нельзя одновременно иметь два противоположных желания! (Судье.) Я вам больше скажу, господин судья, если сейчас желание убить у подзащитного очень сомнительно, то, когда он посидит в тюрьме и озлобится, он точно убьет! Если мы хотим своими руками толкнуть человека на убийство, мы должны его осудить. Если хотим предотвратить убийство, должны оправдать! Я кончил.
СУДЬЯ (после паузы). Суд решил, что в данном случае лучшим решением является отсутствие решение. Поскольку ситуация нестандартная с точки зрения психологии и даже психиатрии, суд постановляет направить господина Дурака на экспертизу. Слушание окончено!
Все расходятся. Защитника встречает Старуха.
СТАРУХА. Господин адвокат, так как же? Берете мое дело?
ЗАЩИТНИК. Беру. Двадцать две тысячи.
СТАРУХА. Вчера было двадцать.
ЗАЩИТНИК. Это было вчера. А завтра будет двадцать четыре. Так что соглашайтесь, пока не поздно!
11
У Психиатра. Тот долго что-то пишет, Дурак терпеливо ждет.
ПСИХИАТР (поднимает голову). Сами-то вы считаете себя нормальным?
ДУРАК. Да.
ПСИХИАТР. Ну, идите тогда.
ДУРАК. Куда?
ПСИХИАТР. Куда хотите.
ДУРАК. Не знаю… Кажется иногда мне, что я не совсем нормальный.
ПСИХИАТР. Тогда полечим.
ДУРАК. Где?
ПСИХИАТР. В дурдоме, где же еще.
ДУРАК. Я не хочу.
ПСИХИАТР. Как хотите. (Пишет.)
ДУРАК. Извините, а пишете вы что?
ПСИХИАТР. Заключение.
ДУРАК. Но вы же ничего не знаете.
ПСИХИАТР. Само собой. Это по молодости мне казалось, что я все знаю. А теперь… Теперь мне пора на пенсию. Думаете, мне нужна перед пенсией врачебная ошибка? Нужен скандал? (Читает вслух.) На основании всесторонних исследований, тестирования, собеседований и других мероприятий можно сделать вывод: господин Дурак слишком нормален, чтобы признать его ненормальным, но при этом все-таки достаточно ненормален, чтобы не признать его нормальным. Относясь к нему как к нормальному, мы вправе предположить возможную стабилизацию латентных процессов в ту или иную сторону, относясь как к ненормальному, получим действительную ненормальность. Поэтому единственно возможным представляется путь витального выбора.
ДУРАК. Что такое витальный выбор?
ПСИХИАТР. Жизнь покажет. Вы условно нормальны и условно ненормальны. Знаете, я вам завидую: вы, в сущности, можете позволить себе все. Ибо любой ваш поступок послужит всего лишь свидетельством вашей ненормальности. Вам ничего не будет.
ДУРАК. И делать мне что?
ПСИХИАТР. Сами решайте. (Смотрит на часы.) Все, до свидания.
12
Едва Дурак успевает выйти, на него налетает ЖУРНАЛИСТ-1 (он же Защитник, Дэн и т. п.).
ЖУРНАЛИСТ-1. Несколько вопросов для нашей газеты! Господин Дурак, ваше решение признаться в том, чего вы не совершали, все поняли как протест против системы, которая склонна судить и осуждать человека не только за то, что он сделал, но и просто за образ мыслей, не так ли?
ДУРАК. Я…
ЖУРНАЛИСТ-1. Второй вопрос. Нам постоянно напоминают, что мы у них в гостях, забывая при этом, что европейцы гостили, будучи непрошеными, чуть ли не во всех местах планеты, в том числе в Азии и в Африке, результатом явилось то, что они присвоили себе помимо Европы три континента – Северную Америку, Южную Америку и Австралию. Не кажется ли вам, что теперь выходцы из Азии и Африки имеют право нанести ответный визит в Европу и уж тем более претендовать на ничейные фактически еще недавно земли Австралии и Америки?
ДУРАК. Я…
ЖУРНАЛИСТ-1. Спасибо. И последний вопрос. Опять-таки, мы не против считаться гостями и учитывать пожелания хозяев дома, но это ведь не значит, что мы должны отказываться от своей веры, от любви к родине и соотечественникам, от наших базовых ценностей? (Не дождавшись ответа.) Спасибо. (Деловито.) Не для прессы – убийство-то будет все-таки?
ДУРАК. Не знаю.
ЖУРНАЛИСТ-1. А кто знает? Вам не худо бы лозунг придумать. Вроде того: не человека убиваю, а наказываю порок. Отвечаю на оскорбление. Могу помочь. В любом случае поддержка мусульманского мира в моем лице и лице моей газеты вам обеспечена.
ДУРАК. При чем тут мусульманский мир?
ЖУРНАЛИСТ-1. Но вы же мусульманин?
ДУРАК. Нет.
ЖУРНАЛИСТ-1 (рассерженно). А что вы мне тогда голову морочите? Только время потерял! Ты кто вообще?
ДУРАК. Нас всего две тысячи. У нас свой бог. То есть он общий, но верим по-своему мы.
ЖУРНАЛИСТ-1. Небось надеешься, что в рай попадешь, когда убьешь гада?
ДУРАК. Нет. Попадают за это в ад.
ЖУРНАЛИСТ-1. Почему? Он же чужой. Враг. Врага убить у вас – грех?
ДУРАК. Любое у нас убийство грех. У нас так: убить человека, который совершил грех, преступление, значит взять на себя его грех. Попадаешь в ад ты, но освобождаешь от ада его.
ЖУРНАЛИСТ-1. То есть – убить человека для его же блага?
ДУРАК. Да. Начал сомневаться в этом я.
ЖУРНАЛИСТ-1. И правильно делаешь. Между нами, мне бы не хотелось попасть в рай такой ценой. То есть, чтобы меня убили для моего же блага.
Появляется ЖУРНАЛИСТ-2 (он же Обвинитель, он же Додурак и т. п.).
ЖУРНАЛИСТ-2 (Журналисту-1). Здорово, приятель. Как жизнь?
ЖУРНАЛИСТ-1. Более-менее.
Они обнимаются, хлопают друг друга по плечам.
ЖУРНАЛИСТ-2. Подожди меня, я скоро.
Журналист-1 отходит в сторону, садится и через наушники слушает интервью. Или музыку.
ЖУРНАЛИСТ-2 (Дураку). Несколько вопросов для нашей газеты. Сколько человек насчитывает ваша организация и каковы ее цели?
ДУРАК. Не организация у нас. Народ. Две тысячи.
ЖУРНАЛИСТ-2. Две тысячи, отлично! Кто вас финансирует?
ДУРАК. Работаем.
ЖУРНАЛИСТ-2. Наркотики, продажа оружия, контрабанда, финансы?
ДУРАК. Строители мы. Строим хорошо.
ЖУРНАЛИСТ-2. Намеченное убийство является ритуальным, идейным, демонстративным, принципиальным? Выберите наиболее подходящее слово.
ДУРАК. Это мое личное убийство.
ЖУРНАЛИСТ-2. Но вы основываетесь на ваших обычаях, не так ли? Представьте себе: человек живет на своей территории. И совершает нечто, что считается нормальным на этой территории, но предосудительно на другой территории. И кто-то с этой другой территории приходит на территорию этого человека и начинает его судить по законам не его территории, а другой территории!
ДУРАК. Я не понял… Вы про Америку?
ЖУРНАЛИСТ-2. При чем тут Америка?
ДУРАК. Приходят на другие территории они, чтобы судить там по законам своей территории.
ЖУРНАЛИСТ-2. И правильно делают! Иначе их самих будут судить без всякого суда! Сбросят бомбу – и каюк!
ДУРАК. Кто?
ЖУРНАЛИСТ-2. Вы, арабы!
ДУРАК. Не араб я.
ЖУРНАЛИСТ-2. Тьфу, черт! Только время трачу! Знаешь, что я тебе скажу, братец? Ты просто псих. Ты не понимаешь выгоды своего положения. Конечно, тебя могут посадить в тюрьму и даже повесить или расстрелять, но какая слава! Весь мир о тебе узнает! (Журналисту-1.) Соскучился, дорогой? Пойдем выпьем! (Дает Дураку визитку и деньги.) Это тебе аванс за эксклюзивное интервью. Когда пойдешь убивать, позвони, ладно?
ЖУРНАЛИСТ-1. Я первый его просил!
ЖУРНАЛИСТ-2. Не бойся, я тебе скажу. Свои же люди, одно дело делаем!
13
Дурак в кафе. Подходит к стойке. За стойкой скучает, напевая, БАРМЕНША (Она же Ада, Регина и т. п.).
ДУРАК. Пожалуйста, большую чашку кофе с молоком и гамбургер. Два.
Барменша дает ему кофе и гамбургеры.
ДУРАК. Поете что вы?
БАРМЕНША. Я пою?
ДУРАК. Да.
БАРМЕНША. Сама не заметила. Это я так. Привычка.
ДУРАК. Наверно, у вас все хорошо?
БАРМЕНША. Нормально.
ДУРАК. Тихо у вас тут.
БАРМЕНША. А в это время никого нет. Иногда просто засыпаю.
ДУРАК. Хорошо.
БАРМЕНША. Что хорошо?
ДУРАК. Да это. Попросил просто кофе и гамбургер я, дали просто мне кофе и гамбургер вы.
БАРМЕНША. Не просто, а за деньги.
ДУРАК. Все равно. Без умысла. Без второго смысла.
БАРМЕНША. А какой тут второй смысл? Ты хочешь есть, а я тут работаю, вот и весь смысл.
ДУРАК. Это и хорошо. Нравится это мне. Не думаете вы, что чужой я.
БАРМЕНША. В каком смысле?
ДУРАК. Ну… Перемещенное лицо.
БАРМЕНША. Все мы перемещенные. Я каждый день перемещаюсь сюда из дома, думаешь, очень хочется? Дома у меня хорошо. У меня цветы на всех окнах и даже на полу. Обожаю цветы. И вот такой телевизор. (Разводит руки.) Что еще надо человеку? Цветы – это природа, а телевизор – про людей. Удивил – лицо! Я столько этих лиц каждый день вижу, что уже даже не замечаю, какие у них лица!
ДУРАК. Это тоже хорошо. Думаю иногда я, что не замечать нужно людей. Захотят, чтобы ты их заметил, тогда да. Давайте поженимся и уедем куда-нибудь?
БАРМЕНША. Зачем? Мне и тут хорошо.
ДУРАК. Жаль.
БАРМЕНША. У меня дочь. Пять лет.
ДУРАК. Ну и что?
БАРМЕНША. Ладно, хватит придуриваться.
ДУРАК. Не придуриваюсь я. Понравились мне вы.
Подходит ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Садится рядом, говорит конспиративно – не глядя на Дурака.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Привет. Делай вид, что ты меня не знаешь.
ДУРАК. Не знаю вас я.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Меня зовут Макс. Я представитель. Теперь знаешь.
ДУРАК. Знаю.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. А теперь сделай вид, что не знаешь. Не смотри на меня. Говори быстро – чем помочь? Оружие?
ДУРАК. Не надо.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Документы?
ДУРАК. Нет.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Автомобиль?
ДУРАК. Нет.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. План такой. (Дает Дураку бумажку.) Когда возьмешь его в заложники, потребуешь, чтобы на этот счет перевели три миллиона долларов. Иначе мы взорвем… Мы еще не решили. Что-нибудь большое. Мы хотим выяснить, во сколько они ценят жизнь человека. И ценят ли ее вообще.
ДУРАК. Не собираюсь никого брать в заложники я.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Тебя не спрашивают. Ты начал – надо идти до конца.
ДУРАК. Не начал ничего я.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Постой. Ты – Дурак?
ДУРАК. Если об имени, то да.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Ты собираешься убить врача, который тебя оскорбил?
ДУРАК. Да.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. А чего же ты тогда мне голову морочишь? Так. Крайний срок – завтра вечером. Все понял?
ДУРАК. Нет.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ (смеется). У тебя отличное чувство юмора!
Уходит, посмеиваясь и крутя головой.
БАРМЕНША. Расстроил ты меня.
ДУРАК. Чем?
БАРМЕНША. Шутками своими дурацкими. Поженимся… Вы, мужики, все шутите. Без конца. Я всякий юмор ненавижу. Иди отсюда.
ДУРАК. Послушайте…
БАРМЕНША. Иди, сказала! (Хватает бутылку, замахивается.)
14
Поздний вечер. У строительного вагончика.
ДУРАК. Отец! Отец, где ты? Отец!
ГОЛОС ОТЦА. Уходи. Пока ты его не убьешь, у тебя нет отца.
ДУРАК. Брат! Брат! Брат, где ты?
ГОЛОС БРАТА. Уходи – или я тебя убью. У тебя нет сейчас брата.
ДУРАК. А невеста моя где?
НЕВЕСТА. Тут я. Но пока ты его не убьешь, я тебе не буду невестой.
ДУРАК. Тогда я женюсь на его дочери.
НЕВЕСТА. Женись на здоровье! Лучше ты будешь чужим мужем, чем опозоришься.
ДУРАК. Я в тупике.
НЕВЕСТА. Никакого тупика нет. Есть один выход. Простой и ясный.
ДУРАК. Я знаю. Они тоже говорят: есть свет в конце тоннеля. Вопрос – кто вас в тоннель-то загнал?!
15
ДЭН и АДА, дом Врача. Дэн раздражен, ходит по комнате.
АДА. Да плюнь ты и забудь! Она дура.
ДЭН. Она не дура. Нет, не дура она, не дура. Еще какая не дура. Хотя дура, конечно. Просто… Знаешь, есть два способа спора – мужской и женский. Мужской – доказать свою правоту. Женский – доказать неправоту мужчины. А главное – я-то хочу ее понять, но она меня понять никогда не захочет! Вот тебе и все. Это, знаешь, как противостояние цивилизаций. Мы их хотим понять, они – нет. Вся разница. Вот – читал. (Показывает книгу.) «Преступление и наказание». Убил Раскольников старушку с сестрой – и Федор Михайлович разбирается, как, зачем и почему. А я вдруг представил: это не старушка, а ты.
АДА. Очень приятно.
ДЭН. Ты послушай. При мне какой-то там Раскольников убивает тебя. Что я должен делать? Подойти к нему и спросить – может, тебе деньги нужны? Может, ты голодный студент? Может, у тебя теория какая-то? Может, тебя обидели? Так, да? Я убью его на месте, да и все!
АДА. И на том спасибо.
ДЭН. А может, и не убью. Может, буду разбираться как раз – зачем, почему. Это я к тому, что, пока мы будем разбираться, нас всех поубивают.
АДА. А что же? Не разбираться? Просто убить друг друга всем?
ДЭН. Неплохой вариант. (Смотрит в окно.) А, вот и наш друг! Как раз в тему!
Он открывает дверь, входит ДУРАК.
ДУРАК. У вас в доме есть оружие?
АДА. А поздороваться?
ДУРАК. Здравствуйте. Оружие есть у вас?
ДЭН. Холодное. Кухонные ножи.
ДУРАК. Где?
АДА. На кухне, само собой. (Показывает.)
Дурак идет в направлении кухни.
АДА. Сейчас он нас будет резать.
ДЭН. Не думаю. Мы-то ему зачем?
АДА. А за компанию. Знаешь, я даже боюсь. Это так интересно. Я думала, что уже ничего не чувствую. Ничего не боюсь. Нет, боюсь. Это даже приятно.
Дурак выходит с большим ножом.
ДУРАК. Сейчас тут мои отпечатки пальцев. Будто напал на вас я. Но вы сумели отобрать, схватили и связали меня. После этого меня посадят в тюрьму.
ДЭН. Зачем?
ДУРАК. Это единственный способ защитить вашего отца.
ДЭН. Может, проще тебя убить?
ДУРАК. Нет. Я хочу жить теперь. Посижу в тюрьме, выйду и начну жить.
АДА. Влюбился, что ли?
ДУРАК. Может быть.
АДА. Не в меня?
ДУРАК. Нет.
АДА. А замуж предлагал.
ДЭН (Аде). Может, правда, убьем его?
АДА. Ага, и сами в тюрьму? Давайте так. (Дураку.) Ты нападешь, а я возьму камеру и буду снимать. Нож положи пока обратно.
Идет за камерой, Дурак идет класть нож. Дэн, поразмыслив, тоже собирается уйти. В это время Ада возвращается.
АДА. Ты куда?
ДЭН. В туалет.
АДА. Здравствуйте! Его убивать пришли, а он в туалет! Другого времени не нашел! Так. Дурак, выйди, будто ты еще не вошел. (Дурак выходит.) Дэн, садись и читай. Ты читаешь и ничего не подозреваешь. Звонок в дверь. (Кричит.) Дурак, звони в дверь!
Дурак звонит в дверь.
АДА. Дэн, откладываешь книгу, идешь к двери. Смотришь, кто там.
Дэн исполняет.
АДА. Ты в ужасе. Отбегаешь от двери! Хватаешься за голову! Какой кошмар!
Дэн исполняет.
АДА. Дурак, выламывай дверь! Там замок фиговый, ударь как следует! Еще! Еще!
Дурак выламывает дверь, вбегает.
АДА. В кухню быстро! За ножом!
Дурак бежит за ножом.
АДА. Дэн, хватай стул!
ДЭН. Он тяжелый!
АДА. Ну, хватай что-нибудь! Чтобы защищаться!
Дэн хватает книгу. Дурак вбегает с ножом.
АДА. Так! Нападай на него! Нож выше! Лицо зверское! Нападай! Дэн, защищайся! Подними книгу над головой. Дурак, бей ножом! В книгу!
Дурак исполняет.
АДА. Нож застрял! Дэн, отскакивай, вытаскивай из книги нож!
Дэн исполняет. Входит ВРАЧ.
ВРАЧ. Это что такое? Дэн, брось нож!
АДА. Да мы прикалываемся!
ДЭН (идет на Дурака). Я зарежу тебя, тварь! Я тебя проткну насквозь! (Отцу.) Отойди!
Подскакивает к Дураку, взмахивает ножом. Дурак отбегает. Дэн гонится за ним. Падает и ломается мебель, расшвыриваются предметы интерьера.
АДА. Дэн, он на кухне!
Дэн бежит в кухню, через секунду оттуда выскакивает Дурак, которого преследует Дэн.
АДА. Дурак, влево! Загородись столом! Молодцы!
Врач дает подножку пробегающему сыну, тот падает, выронив нож. Врач подбирает его.
ВРАЧ. Всё! Успокоились!
ДЭН. Мне понравилось. Без ножа рука теперь – голая. Да… Человек с ножом – это не то что человек без ножа. Буду теперь все время ходить с ножом. Совсем другое ощущение мира! (Отцу.) Знаешь, если он тебя убьет, я его тоже сумею убить. Без вопросов. Я отомщу, не сомневайся.
ВРАЧ. А до этого – не хочешь попробовать?
ДЭН. Не сумею. Ты меня так воспитал.
ВРАЧ. Да уж, воспитал.
ДУРАК. Извините, мне пора. До свидания.
Уходит, задумчивый.
ВРАЧ. А зачем он приходил?
АДА. Мы и сами не поняли.
Врач идет в кухню, выходит и начинает кричать.
ВРАЧ. Почему в доме жрать нечего?! Отец работает с утра до вечера, хотя бы в магазин можно сходить? Почему я обо всем должен думать? Не дети, а сволочи какие-то, честное слово! И еще недовольны, что я выпиваю! Я выпиваю, потому что есть хочу! Ясно вам?
Выходит из дома, хлопнув дверью.
АДА. Что это с ним?
ДЭН. Наверно, неприятности на работе.
АДА. Он по маме тоскует.
ДЭН. Это да.
Садятся на диван. Молчат. Ада прижалась к Дэну, он обнял ее. Ада начинает плакать.
ДЭН. Перестань. Перестань, говорю!
Сам начинает плакать. Плачут, как дети.
16
Квартира РЕГИНЫ.
ДУРАК. Сделать что нужно, чтобы понравиться женщине?
РЕГИНА. Ничего. Ты мне – просто нравишься.
ДУРАК. А если бы не нравился? Что сделать мне надо было бы?
РЕГИНА. Ничего. Если мне кто не нравится, то не нравится. И меня уже не пробьешь.
ДУРАК. Так со всеми?
РЕГИНА. Нет. Некоторые любят, чтобы ухаживали. Цветы дарили.
ДУРАК. Ты не любишь?
РЕГИНА. Нет. Не люблю чувствовать себя обязанной. Подарили тебе цветы – и ты уже чем-то обязана. Хочешь кому-то понравиться?
ДУРАК. Да.
РЕГИНА. А зачем ко мне пришел?
ДУРАК. Посоветоваться.
РЕГИНА. Ты должен не советоваться, а действовать. Почему ты его не убил еще?
ДУРАК. Не хочу. И не могу.
РЕГИНА. Тогда тебя убьют.
ДУРАК. Может быть.
РЕГИНА. Ты просто не пробовал. Ты попробуй – тебе понравится. Ты вообще кого-нибудь в жизни хотя бы ударил?
ДУРАК. Нет. Не люблю.
РЕГИНА. Вот в чем дело… Тогда все просто. Нужно попробовать – вот и все. Ударь меня.
ДУРАК. Перестань.
РЕГИНА. Говорю тебе – ударь!
ДУРАК. Отстань от меня.
РЕГИНА. Выпей. (Хватает бутылку.) Давай, прямо из горлышка. Тебе это надо! (Ловко валит Дурака, загнув назад его руки, садится на него, заставляет открыть рот, всовывает горлышко бутылки.)
Через некоторое время Дурак поднимается.
ДУРАК. Зачем?
РЕГИНА. Надо. Тебе в первую очередь. Ударь меня.
ДУРАК. Хорошо. (Ударяет ее по щеке.)
РЕГИНА. Понравилось?
ДУРАК. Нет.
РЕГИНА. Ударь еще.
Дурак ударяет.
РЕГИНА. Теперь?
ДУРАК. Нет.
РЕГИНА. Еще! Сильней!
Дурак ударяет ее, она падает. Дурак бьет ее ногами.
Устав, садится на пол. Встает и решительно направляется к выходу.
17
Ночь. Дом врача.
Дурак вламывается в дом. Начинает крушить мебель. Появляется Дэн с ножом. Дурак бежит на него. Дэн взмахивает ножом, задевает одежду Дурака. Растерян. Бросает нож. Дурак набрасывается на него. Борьба. Выкатываются за пределы видимости.
Включается дополнительный свет (в комнатах Ады и Врача). Прибавляется шума и грохота.
…Все четверо появляются на сцене. Истерзанные, побитые, окровавленные.
ВРАЧ. Ну? И что дальше?
Молчание.
ВРАЧ. Глупость какая-то.
ДУРАК. Правда. Глупость…
Медленно идет к выходу. Выходит.
ВРАЧ. С вами все в порядке?
АДА. Помешали. Он пришел меня изнасиловать. Это лучший вариант. Когда у девушки боязнь первого контакта, лучше всего ее изнасиловать. Потому что это не ее решение. Она ведь не секса боится, она боится принять решение.
ДЭН. Это ты о ком?
АДА. О себе.
ДЭН. А…
18
Ночь. У строительного вагончика — Старик, Додурак, Брат, поодаль — Невеста.
ДУРАК. Я пришел спросить. Когда свой не отвечает на оскорбления чужого, его за это надо убить, правильно?
СТАРИК. Конечно.
ДУРАК. А когда чужой не отвечает на оскорбления чужого?
СТАРИК. Это их дела.
ДУРАК. Тогда считайте, что я чужой. Я ухожу от вас.
ДОДУРАК. Это предательство. За это тоже убивают, сынок.
БРАТ. Могу прямо сейчас. Сделать?
ДОДУРАК. Погоди. Пусть скажет, что его смущает?
ДУРАК. Меня все смущает. В этом и дело. Меня смущает все. Хорошо. Тогда убейте меня.
СТАРИК. У тебя еще день.
ДУРАК. Какая разница? Я все равно этого не сделаю.
СТАРИК. Когда не сделаешь, тогда и убьем. Все должно быть по порядку.
НЕВЕСТА. Да убьет он. Это он так… Он всегда сначала сомневается, а потом… Он и со мной долго сомневался, мне пришлось самой все сделать. Меня еще мама учила: если мужчина долго не признается в любви, надо просто спросить его: «Ты меня любишь?» И все. И он ответит: «Да».
БРАТ. А если нет?
НЕВЕСТА. Как это он скажет? Почему?
БРАТ. Ну – не любит.
НЕВЕСТА. Мало ли. Если девушка спрашивает, настоящий мужчина не может ответить нет. (Дураку.) Ты меня любишь?
ДУРАК. Нет.
19
Дурак с букетом цветов – у стойки бара. Никого. Но вот выходит Барменша.
БАРМЕНША. А, это ты. Привет.
ДУРАК (вручая цветы). Я тебя люблю.
БАРМЕНША. Да ладно тебе. А за цветы спасибо. (Берет букет, нюхает.) Там дождь?
ДУРАК. Немного. Моросит.
БАРМЕНША. А с утра не было.
ДУРАК. Сейчас дождь. Но теплее стало.
БАРМЕНША. Это всегда, когда дождь.
ДУРАК. Не всегда. Есть дождь высокий, холодный. Смотря где облака.
БАРМЕНША. Сроду не думала. Ты на природе, что ли, жил?
ДУРАК. Да.
БАРМЕНША. Красивые места?
ДУРАК. Очень.
БАРМЕНША. Вот бы посмотреть.
ДУРАК. Поехали.
БАРМЕНША. Да нет уж…
ДУРАК. Ты же хочешь.
БАРМЕНША. Я? Кто сказал.
ДУРАК. Ты. Сказала: вот бы посмотреть.
БАРМЕНША. Мало ли. Это я и про Северный полюс скажу – вот бы посмотреть. В смысле – интересно бы, в самом деле. Если там сразу оказаться, пять минут побыть – и назад. А если лететь или плыть – на фиг, на фиг. Ради пяти минут удовольствия столько хлопот.
ДУРАК. Пригласи меня домой к себе.
БАРМЕНША. Зачем?
ДУРАК. Дочь твою хочу посмотреть.
БАРМЕНША. Ее не будет до субботы.
ДУРАК. Мне жить осталось, может быть, один день.
БАРМЕНША. Бывает.
ДУРАК. Я тебе не нравлюсь?
БАРМЕНША. Почему? Но отношений не будем заводить. Какие отношения, если тебе жить один день осталось? Жалей потом тебя, мучайся.
ДУРАК. Это зависит от меня. Могу и всю жизнь прожить.
БАРМЕНША. Ты сначала проживи.
ДУРАК. Извини.
Идет к двери.
БАРМЕНША. Эй! Если останешься живой, заходи!
20
ВРАЧ идет по коридору, его догоняет и встает перед ним ЖУРНАЛИСТ-3.
ЖУРНАЛИСТ-3. Здравствуйте! (Читает вопрос по блокноту.) Как известно, вы наотрез оказались пойти на уступки международному терроризму, который требует от вас извинений за поступок, за который вы не считаете нужным извиняться, поскольку считаете, что…
ВРАЧ. Кому известно?
ЖУРНАЛИСТ-3. Всем.
ВРАЧ. Да? А какой поступок-то? Хорошо бы и мне узнать.
ЖУРНАЛИСТ-3. Шутите!
ВРАЧ. Да не шучу я!
ЖУРНАЛИСТ-3. Одну секунду! Буквально одну секунду! (Набирает номер телефона.) Алло? Извините, что отрываю, доктор просит напомнить, какой поступок он совершил. (Слушает. Врачу.) Принципиальный.
ВРАЧ. Конкретнее.
ЖУРНАЛИСТ-3. Он просит конкретнее. (Слушает. Врачу.) Поступок, отстаивающий ваши принципы.
ВРАЧ. Какие принципы?
ЖУРНАЛИСТ-3. Он спрашивает, какие… (Слушает. Врачу.) Демократические.
ВРАЧ. Идите-ка вы со своими демократическими принципами!
Хочет уйти, Журналист-3 его удерживает.
ЖУРНАЛИСТ-3. Очень вас прошу! Мне очень важно написать эту статью!
ВРАЧ. Для вас статья, а у меня вопрос жизни и смерти!
ЖУРНАЛИСТ-3. У меня тоже вопрос жизни и смерти! Я стажер, и если не напишу эту статью…
ВРАЧ. Умрете от голода? Заболеете? Ничего с вами не случится! Все, отстаньте от меня!
ЖУРНАЛИСТ-3 (хватая его за рукав). Очень вас прошу…
ВРАЧ. Отстань, говорю, в морду дам!
21
В кабинете ГЛАВВРАЧА.
ГЛАВВРАЧ. Рад видеть, как дела? Мы тут вот что решили. Во-первых, утвердить вашу диссертацию…
ВРАЧ. Я ее писал двенадцать лет назад.
ГЛАВВРАЧ. Ну и что? Тема не устарела. Далее. Мы присваиваем вам звание заслуженного врача. Все в ускоренном порядке, документы уже готовы. Если хотите, можем сделать это в торжественной обстановке.
ВРАЧ. Зачем?
ГЛАВВРАЧ. Ну посудите сами. Если погибнет рядовой врач, это одно. А если заслуженный врач, профессор – совсем другой резонанс. Это всколыхнет общественность!
ВРАЧ. Я не собираюсь ее всколыхивать. И погибать не собираюсь.
ГЛАВВРАЧ. Кто ж собирается? Мы с вами врачи, мы прекрасно знаем: умирать никто не собирается. Ходит человек – здоровый, целенький, свеженький. А попадет на стол, взрежешь его – ни одного здорового места нет. Понимаете?
ВРАЧ. Не понимаю. И я без всяких званий хороший врач.
ГЛАВВРАЧ. Замечательный!
ВРАЧ. Первый раз от вас слышу.
ГЛАВВРАЧ. Административная политика. Хвалить нужно умеренно, чтобы человек не расслаблялся.
ВРАЧ. Тогда я сейчас расслаблюсь. И перестану работать.
ГЛАВВРАЧ. И правильно! Вам надо отдохнуть, собраться с мыслями. (Смотрит на часы.) К сожалению…
ВРАЧ. Понял. (Идет к двери, останавливается.) Нет.
ГЛАВВРАЧ. Что нет?
ВРАЧ. Я не согласен. Я лучше сам его убью.
ГЛАВВРАЧ. А вот этого не надо! Сами подумайте, какое пятно на репутации клиники! Да к нам после этого никто лечиться не пойдет!
ВРАЧ. Здоровей будут! Мне некогда умирать. Мне надо выучить детей.
ГЛАВВРАЧ. Выучим! Стипендии им будем давать специальные! Это устроит?
ВРАЧ. Надо подумать. (Выходит.)
ГЛАВВРАЧ (вдогонку). И похороны за наш счет! (Подумав.) Нет, это слишком.
22
Вышедшего врача встречает ЖУРНАЛИСТ-4.
ЖУРНАЛИСТ-4. Только один вопрос! Как известно, вы наотрез оказались пойти на уступки международному терроризму, который требует от вас извинений за поступок, за который вы не считаете нужным извиняться, поскольку считаете, что всякая уступка приводит к новой агрессии ровно в такой же степени, в какой могут привести и агрессивные действия.
ВРАЧ. Конечно! Вообще, пора кончать с этим!
ЖУРНАЛИСТ-4. С чем?
ВРАЧ. Да со всем! С вами в том числе!
ЖУРНАЛИСТ-4. Это они так считают?
ВРАЧ. Я так считаю.
ЖУРНАЛИСТ-4. Смело. И все же, если конкретно, вы лично можете прогнуться?
ВРАЧ. Да ни за что! Да я всех поубиваю просто! Я заслуженный врач, профессор – и какие-то там будут… (Ищет слова.)
ЖУРНАЛИСТ-4 (подсказывает). Хамить.
ВРАЧ. Да!
ЖУРНАЛИСТ. Советовать нам, как жить!
ВРАЧ. Да!
ЖУРНАЛИСТ. Покушаться на демократию!
ВРАЧ. Именно! А теперь пошел к черту!
23
ВРАЧ – у торговца оружием.
ОРУЖЕЙНИК. Ничего у меня нет!
ВРАЧ. Но мне посоветовали. Мне вас порекомендовали!
ОРУЖЕЙНИК. Кто?
Врач шепчет ему на ухо.
ОРУЖЕЙНИК. Хорошо. Что вам нужно?
ВРАЧ. Ну… Пистолет, наверно.
ОРУЖЕЙНИК. Какой?
ВРАЧ. Боевой.
ОРУЖЕЙНИК. Ясно, что не водяной. Для каких целей? Стрелять по бутылкам?
ВРАЧ. По людям. То есть… Какая вам разница. Чтобы он хорошо попадал.
ОРУЖЕЙНИК. Они все хорошо попадают, если стрелять уметь.
ВРАЧ. С близкого расстояния.
ОРУЖЕЙНИК. Тем более.
ВРАЧ. Главное – чтобы не было больно.
ОРУЖЕЙНИК. Не понял?
ВРАЧ. Ну, попал – и все. И конец. Сразу.
ОРУЖЕЙНИК. Какой вы заботливый. Опять же, не от пистолета зависит, а от стрелка. И от пули. Разрывная пуля в голову или в сердце – никакой боли. Ничего не успеете почувствовать. Но и малокалиберная пуля – тоже хорошо, если в сердце. Как кольнет – и вы уснете.
ВРАЧ. Тогда пистолет с малокалиберными, но разрывными.
ОРУЖЕЙНИК (достает пистолет и патроны). Пожалуйста.
ВРАЧ. Красивый.
ОРУЖЕЙНИК. Оружие вообще красивая вещь. Если индивидуальное, конечно. Чем больше поражение, тем оружие некрасивее. Пистолет – красивое оружие, ружье тоже. Автомат – совсем уже не то. Никакой красоты, голая функция. Гранатомет – палка с шишкой. Все остальное еще хуже. Нет, когда оружие массового поражения, там опять красиво. Ракета – красота. Оперение, форма – залюбуешься! Но все равно, не то изящество! Нравится?
ВРАЧ. Это мушка?
ОРУЖЕЙНИК. Да. Но из пистолета через мушку редко целятся. Некогда. Стрелять надо быстро и сразу.
ВРАЧ. А как попасть тогда?
ОРУЖЕЙНИК. Тренировка! (Берет пистолет и стреляет, попав в какой-нибудь предмет.)
ВРАЧ. Лихо. Можно попробовать?
ОРУЖЕЙНИК. Пожалуйста.
ВРАЧ. Куда попасть?
ОРУЖЕЙНИК. Туда. (Показывает.)
Врач стреляет и попадает.
ОРУЖЕЙНИК. У вас талант.
ВРАЧ. Может быть. Но это так, случайно. Мне не надо было попасть, вот я и попал. А когда надо попасть, обязательно не попаду.
ОРУЖЕЙНИК. У людей обычно наоборот.
ВРАЧ. Вы разбираетесь в оружии, но не разбираетесь в людях. У людей именно так: чего очень хочешь, то и не получается.
ОРУЖЕЙНИК. Почему?
ВРАЧ. Потому, наверно, что на самом деле мы хотим другого.
ОРУЖЕЙНИК. С оружием проще, вы правы. Берете?
ВРАЧ. Беру.
ОРУЖЕЙНИК. Какой?
ВРАЧ. Любой.
24
Врач и Дурак встречаются. Одновременно восклицают:
ВРАЧ//ДУРАК. Всё!
ВРАЧ. Что всё?
ДУРАК. Говорите вы первый. Вы старше.
ВРАЧ. Всё, мне это надоело!
ДУРАК. Мне тоже.
ВРАЧ (достает пистолет). Я вынужден тебя убить.
ДУРАК. Я тоже вас. Я захотел жить.
ВРАЧ. И я захотел жить. У меня все начинается заново. Меня уважают и любят. И жена мной гордилась бы. Она всегда считала, что я размазня. А вот не размазня, между прочим!
ДУРАК. А я полюбил женщину. И я молодой. Вы уже пожили, а я еще нет. У меня даже детей нет.
ВРАЧ. Уродам незачем плодиться.
ДУРАК. Опять оскорбляете?
ВРАЧ. Да, опять! Ты все равно почти труп.
ДУРАК. Мертвых оскорблять еще страшнее. Они не могут ответить.
ВРАЧ. Сынок, брось пистолет. А то начнем сейчас стрелять как попало. Еще заденем кого-нибудь.
ДУРАК. Тут никого нет.
ВРАЧ. Я нужнее обществу, чем ты. Я врач. Я могу вылечить сотни людей!
ДУРАК. А я строю им дома. И откуда вы знаете, может, я тоже стану врачом? Выучусь и стану. Так что сами бросайте. И стойте нормально, а то я промахнусь, не попаду с первого раза. Будете мучаться, мне придется опять стрелять.
Пауза.
ВРАЧ. Может, жребий бросим?
ДУРАК. Согласен.
ВРАЧ. Нет. Жребий – это случай. Мы все разумом должны решать. Как нормальные цивилизованные люди. Хотя ты и не очень цивилизованный.
ДУРАК. Опять оскорбляете.
ВРАЧ. Тебя ведь все равно убьют. Не чужие, так свои.
ДУРАК. Я скроюсь, меня не найдут. А вот вам можно меня не убивать – вам ничего за это не будет.
ВРАЧ. Понимал бы ты! Гражданская смерть для меня будет! Дети перестанут уважать. Все отвернутся вообще.
Пауза.
ВРАЧ. Я не понял, мы долго так будем стоять?
ДУРАК. Стреляйте. И я буду стрелять. Кто первый попадет.
ВРАЧ. Ты далеко, я промахнусь.
ДУРАК. Я тоже могу. Можно подойти ближе. (Делает шаг.)
ВРАЧ. Стой там!
Пауза.
ДУРАК. У нас есть легенда. В горах встретились два всадника на конях. На узкой тропинке. У нас такие есть. Обычно кто въезжает, кричит или стреляет. Чтобы никто не въехал с другого конца. А в этот раз был дождь, гроза. Они кричали, но не слышали. И съехались. Тропа узкая, повернуть нельзя. Выход один – сбросить одного коня, а человек проберется. Они стали спорить, каждый жалел своего коня. Один предложил сбросить обоих коней, чтобы никому не обидно. Второй не согласился. Потом предложили бросить жребий. Но передумали.
ВРАЧ. Короче!
ДУРАК. Короче, они стали ссориться и наезжать друг на друга.
ВРАЧ. И?
ДУРАК. И оба упали.
ВРАЧ. О том и речь! Мы сейчас начнем стрелять – и оба окажемся в опасности. Это глупо!
ДУРАК. Другого выхода нет. (Поднимает пистолет.)
ВРАЧ. Ну, смотри! (Целится.)
ДУРАК. Я вас ненавижу. Вы мне всю жизнь испортили!
ВРАЧ. А я тебя презираю! Ну!
ДУРАК. Ну!
ВРАЧ. Я стреляю!
ДУРАК. Я тоже!
Пауза.
ВРАЧ. Как твоя болячка?
ДУРАК. Какая? А… Я и забыл. Сейчас вот вспомнил – зачесалось.
ВРАЧ. Только не пей лекарств. Завари в тазике чистотел или кору дуба – садись минут на десять.
ДУРАК. Надо попробовать. А от чего это бывает?
ВРАЧ. Мало ли. Инфекция. Обмен веществ.
ДУРАК. А у вас с сердцем как?
ВРАЧ. Да нормально. Кардионевроз, но уже давно, я привык.
ДУРАК. Ясно… (Засовывает пистолет в карман.) Я пошел.
ВРАЧ. Будь здоров. (Тоже сует пистолет в карман.)
Два выстрела с двух сторон. Врач и Дурак падают.
25
Барменша и Дэн (он же Брат и т. д.).
БАРМЕНША. А ты не знаешь такого… Ну, такой странный… И имя странное – Дурак. Но он не дурак. Цветы мне приносил. Не знаешь?
ДЭН. Знаю.
БАРМЕНША. А где он?
Дэн пожимает плечами.
БАРМЕНША. Если встретишь, скажи, пусть заходит.
ДЭН. Скажу.
Занавес.
