Дом на слом
реалити-шоу для театра в двух частях
Я уверен, что пьеса или книга, или фильм на эту тему существуют – если не в России, то где-то еще. Их просто не может не быть. Но меня это не смущает: дело не в теме. А. С.
Действующие лица
Квартира 1
Суепалов Николай Иванович, за 60 лет, пенсионер, бывший мелкий госслужащий, человек желчный, обиженный на жизнь.
Суепалова Нина Петровна, его жена, около 60-ти, тоже пенсионерка и тоже где-то служила. Фаталистка: жизнь сама все за нас решит. Единственное, что мы можем, – помочь близким.
Квартира 2
Павел Рамкин, 26 лет, успешный работник успешной крупной компании, деловые ухватки переносит в жизнь, уверен, что все можно решить и обо всем договориться.
Лина, 22 года, его жена. О таких говорят: девушка из хорошей семьи. Четко знает правила жизни и хорошего тона, блюдет себя, но почему-то ощущение, что она боится на чем-то подорваться.
Квартира 3
Костя Бурский – 27 лет, одет как рок-музыкант, на самом деле играет что придется и где придется, важен не столько заработок, сколько общение с приятелями. Свобода превыше всего. На досуге творит.
Настя, 23 года, его подруга. Работает продавщицей в музыкальном магазине, любит Костю, мечтает о семье.
Квартира 4
Жучков Михаил, 35 лет, таксист-одиночка. Схема жизни для него проста: поработал – отдохнул. Перемен не любит, предел мечтания – сменить старый автомобиль на менее подержанный.
Жучкова Нина, за 30 лет, его жена, домашняя командирша. Обусловлено профессией – педагог в детском саду.
Квартира 5
Куренина Юлия Юрьевна, одинокая пенсионерка, 30 лет проработала директором библиотеки. Директором. Но библиотеки. Вернее, все-таки: библиотеки, но директором.
Максим Казаченко, под 30 лет, жилец Курениной (начиная со 2-го эпизода), бывший актер, теперь риелтор. Научившись деловитости, не вытравил из себя человечность, и в этом его проблема.
Квартира 6
Римма, 23–24 года, девушка из провинции, купившая квартиру на деньги родителей и мечтающая о славе и богатстве. В этом никакой романтики, она просто категорически не согласна прозябать, она все сделает, чтобы не прозябать. Почти все.
А также:
Вадим Лепешинский, под 30 лет, друг Максима, телевизионный, а в мечтах киношный режиссер с огромными творческими амбициями.
Режиссер, Продюсер, Голос Сережи.
Оформление сцены, естественно, на усмотрение художника. Можно сделать двухэтажную конструкцию – по три квартиры на каждом этаже. Выгородка побольше – сама квартира, рядом с нею крохотная клетушка – санузел. Подразумевается, что в квартирах телекамеры есть, а в санузлах нет. Неплохо бы построить в центре старинную широкую лестницу с резными перилами, с прутьями-зажимами на ступенях – для ковровой дорожки. На переднем плане – общая кухня. Правда, в таком варианте персонажи, не занятые в эпизоде, вынуждены будут пережидать – ничего не делать или изображать бытовую деятельность, что отвлечет внимание. Но можно поработать со светом, затемняя их секции.
А можно воспользоваться кругом, если он есть: круг поворачивается – меняются квартиры.
Не исключены и другие решения.
Часть первая
В кафе. Два приятеля, Максим Казаченко и Вадим Лепешинский, идут с подносами к столу. Максим заканчивает разговор по телефону. По ходу разговора они садятся за стол, едят.
МАКСИМ. Только вы тоже не рассчитывайте, что я с первого раза… Нет, но я… Я говорю: с первого раза, сами понимаете… Балахин сколько с этим домом работал? Я не отказываюсь, я просто – человек за два месяца не решил, в больницу из-за этого слег, а вы хотите… Еще не встречался, сегодня или завтра. Я говорю: Балахин два месяца… (Еле скрывая досаду.) До свидания.
ВАДИМ. Начальство?
МАКСИМ. Дом надо расселить. А жильцы уперлись. Коммуналка с видом на Кремль, видите ли.
ВАДИМ. В Москве есть такие дома?
МАКСИМ. В Москве все есть. Вот так вот. Ты режиссер, известный человек, а я… Коммерция. Но лучше быть хорошим риэлтором, чем плохим актером.
ВАДИМ. Ты на меня намекаешь?
МАКСИМ. Я же сказал – актером. А ты в режиссеры выбился. Снимаешь что-нибудь?
ВАДИМ. Что-нибудь, да.
МАКСИМ. Не сердись, я просто отстал от всего, телевизор не смотрю, в кино не хожу… Главное, они что хотят, ты подумай! Либо каждому по квартире в центре, либо элитные квартиры в экологически чистом районе. Обнаглели! (Посмеиваясь.) Там старушка вроде бы комнату сдает, вселюсь на недельку и начну диверсионную работу.
ВАДИМ. По ночам в простыне ходить? Пугать?
МАКСИМ. Рассорить всех. Одному уксус в суп, другому мусор под дверь. Да нет, шучу, конечно.
ВАДИМ. А в чем твой интерес? Проценты?
МАКСИМ. Доля. Чем меньше мы им заплатим, тем больше я получу. Обратно пропорционально то есть.
ВАДИМ. Лихо. (Задумчиво помешивает ложечкой в чашке.) А хочешь, помогу?
МАКСИМ. Ладно, брось.
ВАДИМ. Ты с ними, как я понял, еще не встречался?
МАКСИМ. Другой работал, чуть инфаркт не получил.
ВАДИМ. Отлично. Ты там селишься. Через пару дней я появляюсь и уговариваю всех сняться в реалити-шоу. Не даром, конечно.
МАКСИМ. Не согласятся.
ВАДИМ. Согласятся. Я же говорю – не даром. Победитель получает хорошую квартиру, остальные – какие-то деньги. Вам ведь все равно придется кому-то дать то, что требуют?
МАКСИМ. Придется. Нет, а смысл?
ВАДИМ. Смысл простой: через месяц они друг друга возненавидят и разбегутся. А ты будешь контролировать процесс.
МАКСИМ. А если не разбегутся?
ВАДИМ. Разбегутся.
МАКСИМ. Понял. А тебе-то зачем?
ВАДИМ. Творческий интерес. Реалити-шоу, но без шоу, без игры, без подделок. Давно хотел. Кино под названием «Камера». Одна-единственная камера и все, что туда попадет. Но им скажем, что везде. Муляжи повесим.
МАКСИМ. Только скажешь мне, где настоящая камера. Я светиться не хочу.
ВАДИМ. Значит, согласен?
МАКСИМ. Черт… (Смеется.) Идиотская затея. Но они тоже идиоты. Так что может и сработать!
ВАДИМ. Ты, главное, уговори свое начальство. Чтобы была квартира, деньги, в самом деле, какие-то.
МАКСИМ. Уговорю, они не дураки, поймут, что дешевле обойдется. Надо же, как судьба нас опять сводит!
Поднимает руку, Вадим ударяет своей – так они скрепляют уговор.
Общая кухня. Вечер. Постепенно будет темнеть, тогда зажгут свечи, керосиновую лампу. Суепалова готовит ужин, Миша Жучков у окна читает газету и пьет пиво из большой пластиковой бутылки, Римма, стоя на табурете, развешивает постиранное белье. Входит Максим.
СУЕПАЛОВА (вполне добродушно). Максим, вы опять свою кастрюльку на мою горелочку поставили? Неделю уже здесь живете, запомнить уже можно!
МАКСИМ. Извините, Нина Петровна. Переставлю.
СУЕПАЛОВА. Да я переставила уже. У нас шесть горелочек на каждую квартиру и две общие. Вы лучше на общую ставьте тогда, чтобы не ошибиться.
МАКСИМ (Римме). Помочь?
Она не отвечает.
ЖУЧКОВ. Рим, а чего тут носить? Тут носить нечего. (Таз с бельем Риммы стоит возле него, он подцепляет пальцем трусики Риммы – крошечные.) Что с ними, что без них!
Входит Жучкова, Жучков бросает трусики обратно, а бутылку поспешно ставит между кухонным столом и стеной. Но Жучкова заметила. Подходит, достает бутылку.
ЖУЧКОВА. Не много тебе?
ЖУЧКОВ. Достаточно. Я отдыхаю.
ЖУЧКОВА (отпивает). О чем собрание будет, кто знает?
СУЕПАЛОВА. Уговаривать опять будут. Грозить, что снесут. Прямо с людьми. И ведь могут! Или подожгут. Я уже ночью не сплю, боюсь!
Входит Суепалов.
СУЕПАЛОВ. Я им сразу скажу: в суд на вас! Обнаглели, не боятся никого! Света лишили, скоты! Мы в государстве живем или где? Я на государство всю жизнь работал, между прочим! (Суепаловой.) Соли не сыпь, я в тарелку потом.
СУЕПАЛОВА. Я немного.
СУЕПАЛОВ. Пересаливаешь всегда. Суставы – видишь? (Показывает пальцы.) Бугры!
СУЕПАЛОВА. Сам соль всегда любил, а я виновата?
СУЕПАЛОВ. А кто сыпал-то? Ты меня приучила. Сама солеедка, и меня тоже.
СУЕПАЛОВА. У меня бугров нет.
СУЕПАЛОВ. Мало ли. У всех свой организм. У тебя не отлагается, а у меня отлагается. Не сыпь, сказал.
СУЕПАЛОВА. Да не сыпала я ничего!
Эта перепалка – вполне миролюбива.
Входит Павел Рамкин, видит Римму, развешивающую белье.
РАМКИН. Рим, ты извини. Может, потом?
РИММА. Что?
РАМКИН. Белье потом повесишь? А то они придут, увидят условия, подумают: ага, им плохо. И начнут давить.
ЖУЧКОВА. А нам хорошо, да? Ты по свету обещал что-то сделать, Паша.
РАМКИН. Ходил. Показали акт: проводка в аварийном состоянии, эксплуатации не подлежит.
ЖУЧКОВА. Пусть на новую меняют!
РАМКИН. Дом на слом, не положено. Если хотим, меняем сами.
ЖУЧКОВ. Хотим, но не можем! Ты знаешь, сколько это стоит?
РАМКИН. Я продумываю вариант – кабель кинуть через окно. Договориться с электриками частным порядком.
СУЕПАЛОВА. Все равно отрежут.
РАМКИН (Римме, которая застыла в нерешительности). Чего ты? Давай помогу?
РИММА. Я полчаса вешала.
РАМКИН. А снимем за минуту. Помочь?
РИММА. Не надо.
ЖУЧКОВА. Я помогу, а, Рим? (Встает на другой табурет.)
РИММА. Не надо, я сама. (Снимает белье, не выпуская бутылки из руки.)
ЖУЧКОВ (тянется к бутылке). Уронишь!
РИММА. Будешь дергаться – точно уроню. (Сняв белье, остается на табурете.)
МАКСИМ. Они все равно что-нибудь придумают. Вам же будет хуже.
РАМКИН. А тебе-то что? Ты жилец тут.
МАКСИМ. Я просто… Сочувствую.
Входит Куренина.
КУРЕНИНА. Максим, в аптеку не сходите?
РАМКИН. Юлия Юрьевна, в чем дело? Не надо болеть, сегодня не надо, держитесь!
КУРЕНИНА. Да все нормально, просто посмотрела – валокордина нет. А вдруг ночью что-нибудь? (Максиму.) Сходите?
МАКСИМ. Конечно. (Идет из кухни.)
КУРЕНИНА. Деньги возьмите.
МАКСИМ. Да не надо!
КУРЕНИНА. Максим, я этого не люблю!
Дает ему деньги, Максим уходит.
ЖУЧКОВ. Темнят. (Жучковой.) Ты чего встала как постамент?
Жучкова спрыгивает, отхлебывает из бутылки, отдает мужу.
КУРЕНИНА (подходит к окну). Дерево спилили, никакого вида теперь нет.
СУЕПАЛОВ. Паша спилил.
КУРЕНИНА. Зачем?
СУЕПАЛОВ. Машину ставить. Я без обид, Паша.
РАМКИН. С обидой, Николай Иванович, а зря! Дерево сухое уже пять лет, я специалистов вызывал, они четко сказали: дерево мертвое.
ЖУЧКОВ. Площадку можно было сделать детскую.
РАМКИН. Миша, у тебя у самого машина теперь на этом месте стоит.
ЖУЧКОВ. Раз освободилось место, почему не поставить. И моя в два раза меньше твоей.
РАМКИН. Купи больше, я не против.
ЖУЧКОВ. Не наворовал еще.
РАМКИН. Если у кого-то неплохая зарплата, он обязательно ворует?
ЖУЧКОВ (благодушно усмехнувшись). Как правило.
Римма, закончившая собирать белье, выносит таз из кухни. В двери сталкивается с Линой, вернее, почти сталкивается, Лина обходит ее.
ЛИНА. Что, уже собрание?
РАМКИН. Еще нет. Спит?
ЛИНА. Только заснул.
СУЕПАЛОВА. Рано укладываете. А тихий он у вас! Наш орал, помнишь, Коль?
СУЕПАЛОВ (пробует суп). А?
СУЕПАЛОВА. Толик наш как орал, помнишь?
СУЕПАЛОВ. Он и сейчас орет. Сорок лет орет – никак не успокоится. Пересолила!
СУЕПАЛОВА. Вот ни крошки соли не сыпала, вот ни одной! Это тебе мерещится!
Входит Костя Бурский. Длинные волосы, кожаные потертые штаны, джинсовая рубашка. Сохраняющийся уже несколько десятков лет образ рок-музыканта.
БУРСКИЙ. Органолептические галлюцинации?
СУЕПАЛОВ. Чего? (Жене.) Готово уже. Неси, а то не успеем.
СУЕПАЛОВА (берет кастрюлю, Бурскому). Не хочешь тарелочку? А то твоя тебя не кормит совсем, я смотрю.
БУРСКИЙ. Мы в ресторанах обедаем.
ЖУЧКОВ. Оно и видно.
БУРСКИЙ. Как тебе видно, Миша? (Осматривает одежду.) Следы пищи?
РАМКИН. Многолетние.
БУРСКИЙ. Представителю малого и среднего бизнеса мое почтение! (Суепаловой.) Налейте, если не жалко.
Берет тарелку, Суепалова наливает ему суп, Бурский пристраивается у кухонного стола, начинает есть. Суепаловы уходят.
Входит Настя. Заспанная, вялая.
НАСТЯ. Суп?
БУРСКИЙ. Горячий.
Настя достает из стола ложку, садится рядом с Костей, ест из его тарелки.
ЖУЧКОВА. Сутки! Прямо зависть берет. Настя, я серьезно, это надо уметь, ты сутки спала.
НАСТЯ. А ты бы постояла каждый день на ногах.
ЖУЧКОВА. Я не только стою, я бегаю! У нас одна пришла, через три дня сбежала. Говорит, я думала, детский сад это сюси-пуси, а это же, говорит, каторга! Один орет, другой пищит, третий обделался, четвертый ложку проглотить хочет! Ужас!
НАСТЯ. Дети все равно дети. Ну, кричат. А ты послушай музыку по десять часов подряд. Покупатели – как глухие все, ставят на полную громкость.
БУРСКИЙ. Не цивилизованно. В наушниках надо слушать.
НАСТЯ. У хозяина политика такая: чтобы на улице слышно было. Чтобы заманивать.
ЖУЧКОВ. Смени магазин. Иди в автомобильный – вон, за углом который. Тишина, как в музее. Стоят три машины – «Крайслер» и два «мерина». И людей – никого.
РАМКИН. Еще ужинать будет кто-то? Я к тому, что скоро уже придут.
БУРСКИЙ. Пусть приходят. Меня не смутит.
ЖУЧКОВА. А чего вы не поженитесь, Костя, Настя? Устроим свадьбу, а? Сто лет на свадьбе не была, все подруги замуж вышли.
КУРЕНИНА. В браке быть абсолютно не обязательно. Я обошлась без этой формальности и прекрасно себя чувствую.
ЛИНА. Без детей скучно, Юлия Юрьевна.
КУРЕНИНА. До сорока лет я тоже так думала, Линочка. А потом поняла: что бог ни делает, все к лучшему. Я привыкла жить для себя, для своей работы – тридцать лет директором библиотеки, это, согласитесь… Я эгоистка, не умею ни о ком заботиться. Скорее всего, я плохо воспитала бы детей. Вопрос: что лучше – плохие дети или совсем без детей? Я природой обречена на вымирание, я тупиковая ветвь человечества.
БУРСКИЙ. Обожаю! Юлия Юрьевна, такое остроумие в семьдесят лет – преклоняюсь! Есть надежда, что я в семьдесят не буду маразматиком. Если доживу.
НАСТЯ. У тебя уже сейчас маразм.
Темнеет, Лина начинает зажигать свечи. Рамкин тоже зажигает свечи и керосиновую лампу.
ЖУЧКОВ. Каменный век! Телевизор даже посмотреть нельзя!
ЛИНА. А мне нравится. Нет, без света плохо, но когда свечи – красиво.
Все смотрят. Тишина. Свет медленно гаснет.
Через некоторое время. Стемнело, стало сумрачнее, но свечи горят ярче. Все собрались, сидят – кто где, слушают Вадима.
ВАДИМ. Повторяю еще раз: я не представитель риелторской компании. Я режиссер. Я искал дом для проведения съемок реалити-шоу. На тему выживания, ну, вы такие видели.
КУРЕНИНА. Извините, мерзость!
СУЕПАЛОВА. Если хуже не сказать.
КУРЕНИНА. Но вы же смотрите телевизор, Нина Петровна!
СУЕПАЛОВА. Очень редко. Смотрю и удивляюсь – до чего люди дошли, ужас!
ВАДИМ. Мы сейчас не об этом.
РАМКИН. А о чем? Конкретней нельзя?
ВАДИМ. Говорю конкретно. Мне рассказали о вашем доме. Появилась идея: снять настоящих, живых людей. Не подобранных специально.
РАМКИН. Цель? То есть это бред, никто не согласится, мне просто интересно.
ВАДИМ. Цель, как и в жизни, – борьба. «Дом на слом», так и будет называться. Условия, о которых будут знать телезрители: победителю – денежный приз и отличная квартира. За второе место тоже квартира, тоже отличная, в центре, но без денег. За третье – замечательная квартира, но уже не в центре. И так далее – по мере убывания.
МАКСИМ. Кто победителя определит? И как?
ВАДИМ. Вы определите. В конце месяца, а это рассчитано на месяц, вы должны будете проголосовать – начиная с конца. То есть выбрать, кто худший. Он выбывает. Остальные выбирают следующего. В результате остаются, как вы понимаете, две семьи.
РАМКИН. И на этом все кончится. Каждая семья проголосует за себя – и все. Победителя не будет.
ВАДИМ. Будет. Его выберут зрители.
РИММА. То есть – кто больше понравится?
ЖУЧКОВА. О, о, оживела! Победила уже?
ВАДИМ. Да, кто больше понравится. По опыту знаю, что это дело непредсказуемое. Победителем может стать самый вредный и самый наглый участник. И при этом не самый умный. Если уж у нас за таких политиков голосуют, то в такой ситуации – тем более.
МАКСИМ. Миша, у тебя есть шанс!
ЖУЧКОВ. А по морде если? Ты вообще тут ни при чем, ты жилец!
ВАДИМ. Кстати, жильца тоже решено включить в состав участников.
РАМКИН. А гарантии какие? Договор будет?
ВАДИМ. Естественно. С каждым заключается договор на оплату, потому что, естественно, вам за это шоу заплатят.
ЖУЧКОВ. Сколько?
ВАДИМ. По три тысячи в эквиваленте евро.
ЖУЧКОВА. Ничего себе!
РАМКИН. Это меньше, чем…
ВАДИМ (прерывает). Обсуждаемо! Все обсуждаемо!
РАМКИН. Я только не понял, квартиры нам в самом деле дадут?
ВАДИМ. Нет.
Общие смешки, выкрики разочарования, чей-то свист.
ВАДИМ. Вы меня все-таки не поняли. Мы разыгрываем эту ситуацию! Ра-зы-гры-ва-ем! В итоге вы получаете деньги, вас узнаёт вся страна, но вы остаетесь в своих квартирах. Вы же этого хотите?
РАМКИН. Мы хотим получить за них достойное жилье!
ВАДИМ. Ну и получите. Может быть. Если покупатель не откажется от своей затеи. Одно другому не помеха, что тут непонятного?
ЖУЧКОВ. Пять тысяч – и я все пойму. Сразу.
ВАДИМ (что-то прикинув). Хорошо.
ЖУЧКОВ. Все, я согласен!
СУЕПАЛОВ. Согласен он! А ты других спросил? Лично я с голым задом перед людьми никогда не бегал – и не буду!
ВАДИМ. Вас никто об этом не просит.
МАКСИМ. Получается ни за что бороться будем? То есть деньги – это хорошо, но победитель должен быть. Настоящий. Если уж без миллиона, то с гарантией хорошей квартиры!
РАМКИН. Мы и так получим хорошие квартиры – все!
МАКСИМ. Удивляюсь тебе. Деловой человек, а веришь в глупости. Да никто на это не пойдет! Знаю я риелторов, имел с ними дело. Это такие волки, они все равно вас обманут!
РАМКИН. Посмотрим!
НАСТЯ. Постойте! Вы извините, но я ничего не поняла. (Вадиму.) Вы еще раз можете объяснить, что мы тут будем изображать?
ВАДИМ. Объясняю. В течение месяца вы будете изображать самих себя. Людей, живущих в доме на слом и борющихся за победу. Что знают зрители – что вы должны получить призы по убывающей, что будете голосовать, что будете бороться. Чего не знают и о чем вы, кстати, ни в коем случае не должны говорить – что вам за это платят и что вы получаете инструкции. И что призов в виде квартир не будет – это к риелторам и к тем, кто хочет купить ваш дом.
МАКСИМ. Реальный приз должен быть! Хотя бы одна квартира – гарантированно.
ВАДИМ. Хорошо. Согласен.
ЛИНА. То есть вы здесь везде камеры установите?
ВАДИМ. Да, мадам.
РАМКИН. Она тебе не мадам!
ВАДИМ. Извините. Да, конечно, мы установим камеры в ваших квартирах. Кроме санузлов, естественно.
ЛИНА. Я не согласна!
ЖУЧКОВ. А как вы их поставите без электричества? Как снимать будете?
ВАДИМ. Я договорился, проводку восстановят.
ЖУЧКОВ. Телевизор можно будет смотреть!
ВАДИМ. Нет. Условия – телевизоры выносятся, телефоны отключаются, в том числе мобильные.
КУРЕНИНА. Вы шутите? А «Скорую помощь» вызвать?
ВАДИМ. Дежурный врач всегда будет наготове. Я предлагаю: не решайте сгоряча. Условия я озвучил. Через сутки, то есть завтра, в то же самое время я вернусь – с договорами, со всеми документами, которые понадобятся, и вы объявите свое решение.
ЖУЧКОВА. Минуточку, я не поняла, этот месяц мы на работу ходить не будем, что ли?
ВАДИМ. Конечно, нет. Возьмете отпуск – очередной или за свой счет.
РАМКИН. За ваш.
ЖУЧКОВ (жене). Тебе нужна работа вместо пяти тысяч?
КУРЕНИНА. Только зря теряете время, молодой человек!
ВАДИМ. Возможно. У нас еще как минимум три объекта, просто ваш по случаю оказался первым. Варианты имеются!
Затемнение.
Вадим звонит Максиму, который один в кухне. Максим – у кулисы, в сторонке.
ВАДИМ. Что говорят?
МАКСИМ. Разошлись все. Пошумели и… Но, похоже, дело не катит.
ВАДИМ. Посмотрим. Слушай, а эта девушка, она кто?
МАКСИМ. У нас их целых три.
ВАДИМ. Которая не жена Рамкина и не подруга музыканта?
МАКСИМ. Римма?
ВАДИМ. Кто она?
МАКСИМ. Вообще-то она не москвичка. Старушка тут померла, а она купила эту квартиру.
ВАДИМ. Есть спонсор?
МАКСИМ. Нет, родители помогли. Ничем не занимается, хочет стать моделью или актрисой. А что? Понравилась?
МАКСИМ. При чем тут это? Есть одна мысль. Но потом. Ты не пускай на самотек, ладно? Давай там что-нибудь по мере возможности!
Квартира 1 — Суепаловых.
СУЕПАЛОВ. Клоуном никогда в жизни не был – и не буду!
СУЕПАЛОВА. Почему обязательно клоуном? Никто не заставляет. Пять тысяч, Коля, ты подумай! Толику поможем, ты знаешь, в каком он положении!
СУЕПАЛОВ. Сам в него попал! Набрал долгов – и что теперь? А у нас только пенсия!
СУЕПАЛОВА. Живые деньги предлагают, Коля! Всего за месяц!
СУЕПАЛОВ. И ты веришь? Они сейчас чего хочешь наобещают!
СУЕПАЛОВА. Аванс можно взять. Толик прямо возродится, ты представь! Соня звонила ему, он в полном ужасе, пить начал.
СУЕПАЛОВ. Как будто он переставал!
СУЕПАЛОВА. Не так!
СУЕПАЛОВ. Ты соображай вообще, что предлагаешь! Увидят в телевизоре мои знакомые, друзья. Скажут – дожил, скачет как козел!
СУЕПАЛОВА. А ты не скачи, кто велит-то? А друзья у тебя все вымерли, у тебя их и было всего ничего! Ты же не знаешься ни с кем, Коля!
СУЕПАЛОВ. А сестра?
СУЕПАЛОВА. Ох, сестра! Хоть по телевизору увидитесь, вы три года друг с другом не общались совсем!
СУЕПАЛОВ. Все, я сказал!
СУЕПАЛОВА. Коля…
СУЕПАЛОВ. Я сказал – и все! Без разговоров!
Выходит, хлопнув дверью. Суепалова плачет.
Квартира 2 – Рамкиных. Лина говорит по телефону, Рамкин лежит на диване с ноутбуком и смотрит кино. Звуки кино громкие, хотя невозможно разобрать слова.
ЛИНА. Ты представляешь, да? Представляешь меня в этой роли? Да брось ты! Перестань! Ладно, даже обсуждать нечего. Пока. (Кладет трубку.)
РАМКИН. Что говорит?
ЛИНА. Говорит: если хотите, поживите у нас, а мы за вас поучаствуем. Дура.
РАМКИН. А может, и не дура. Участие в любом шоу – это узнаваемость. А узнаваемость в наше время – капитал. Клиенты увидят: «Кто это?» – «А тот самый, который». И у них сразу к тебе возникнет интерес. И ты на волне этого интереса берешь их в оборот.
ЛИНА. Ты что, хочешь согласиться?
РАМКИН. Я просто рассуждаю. (Пауза.) Этот телевизионщик, он, наверно, риелторов притормозил. Не появляются, не предлагают уже ничего.
ЛИНА. И черт с ними, нам и тут хорошо!
РАМКИН. Ну, не так уж и хорошо. Это я не к тому, чтобы соглашаться. Ничего, заработаем, купим нормальную квартиру…
ЛИНА. А вдруг они что-нибудь… Нина Петровна вон боится – подожгут.
РАМКИН. Не сходи с ума, это же криминал!
ЛИНА. Испугались они криминала!
БУРСКИЙ. Дай досмотреть, а? (Звуки в ноутбуке обрываются.) Черт, аккумулятор разрядился! (С досадой захлопывает крышку ноутбука.)
Квартира 5 — Курениной.
КУРЕНИНА. Полная ерунда! Кто на это согласится? Перед всей страной устроить… Даже не знаю что… Разборку и базар!
МАКСИМ. Не обязательно.
КУРЕНИНА. Вы мне говорите? Я же видела, как это бывает: разборка и базар!
МАКСИМ. Это потому, что никому не хватает мужества показать свою интеллигентность.
КУРЕНИНА. Вы советуете мне принять участие?
МАКСИМ. Сами говорили, что вам не помешало бы пройти настоящее обследование.
КУРЕНИНА. Это ужасно дорого.
МАКСИМ. Вот. А вам предлагают деньги.
КУРЕНИНА. За это? Да я лучше умру нищей, чем… Смешно!
МАКСИМ. И люди, действительно, посмотрели бы и сказали: вот как надо себя вести. Достойно, интеллигентно. Могли бы стать примером.
КУРЕНИНА (машет рукой). Перестаньте! Никому эти примеры не нужны!
Квартира 4 — Жучковых.
ЖУЧКОВ. Ко мне в мою машину уже не садится никто. Один недавно прямо в глаза: мужик, тебе на свалку надо ее, а не людей возить.
ЖУЧКОВА. Не зуди! Было бы за что, за квартиру, в самом деле…
ЖУЧКОВ. А чего это ты считаешь, что мы не можем и квартиру выиграть? Да и без квартиры – пять тысяч! Могу купить даже иномарку, трехлетку вполне приличную. Ты представляешь, сколько я тогда заработаю? Анатолий вон Локтев на фирму работает на каком-то «Опеле», да еще по дороге клиентов подбирает – зарабатывает раза в три больше меня. Москва же, Нина! Люди уже не хотят на что попало садиться! Светланка девушка почти уже, тринадцать лет, сама говоришь – плачет, надеть нечего! Васька тоже растет. Как ты себе перспективу их воспитать представляешь?
ЖУЧКОВА. На пять тысяч воспитаешь!
ЖУЧКОВ. Это основа! Вложение капитала! Или ты боишься, что в детсаду скажут?
ЖУЧКОВА. Я там не вечно работать собралась.
ЖУЧКОВ. Тем более! Тогда почему не хочешь?
ЖУЧКОВА. Я тебе честно скажу: если бы по правде, я бы согласилась.
ЖУЧКОВ. В чем дело тогда?
ЖУЧКОВА. Обдурят нас. Я вот прямо кожей чувствую – обдурят! А я дурой быть не хочу!
ЖУЧКОВ. А кто хочет?
Пауза.
ЖУЧКОВ (вздохнув). Пять тысяч…
Квартира 3 — Бурского. Настя собирает вещи.
БУРСКИЙ. Слушай, остынь. Я еще ничего не решил.
НАСТЯ. Да вижу я. Уже настроился. Гитару новую купишь, аппаратуру… Квартиру, может, получишь. И будет тебе счастье.
БУРСКИЙ. Нет, уходить зачем?
НАСТЯ. А в качестве кого я тут буду?
БУРСКИЙ. Во-первых, я еще не согласился. Хотя – возможность что-то спеть, а люди слышат, это неплохо. Это шанс.
НАСТЯ. Ну и пой. Один. А я как буду смотреться? Типа приживалка, что ли?
БУРСКИЙ. Настя, я тебя честно предупреждал, что никогда не женюсь. Я не приспособлен для этого. Детей ненавижу. А главное, я сейчас захотел – ушел, захотел – пришел. А будет семья, всё, хочешь не хочешь сиди дома! Разве не так? Не так разве?
НАСТЯ. Ты мне?
БУРСКИЙ. А кому же?
НАСТЯ. Я думала, ты сам с собой. Всё. Твоего ничего не взяла. Общее тоже оставила.
БУРСКИЙ. А что у нас общее?
НАСТЯ. Презервативы. Оставляю, пользуйся!
БУРСКИЙ. Да стой ты! Даже если бы я захотел, пока заявление подадим, пока распишут…
НАСТЯ. Отстал от жизни. В один день можно все оформить. Я Тамаре позвоню – уже утром печати в паспортах поставят.
БУРСКИЙ. Ты серьезно?
НАСТЯ. Нет, конечно. Я тебя люблю вообще-то, замуж хочу, но тебе-то что? Тебя не касается. Слушай, иди на фиг, чего ты пристал? Только нервы мотаешь. Все, я ушла!
БУРСКИЙ. Настя!
Она выходит.
БУРСКИЙ. Настя, подожди! (Выходит вслед за нею.)
Римма в кухне, шарит по шкафчикам. Входит Максим.
РИММА. У тебя кофе нет?
МАКСИМ. Растворимый сойдет?
РИММА. Сойдет.
МАКСИМ (достает банку). Чего это ты на ночь?
РИММА. А на меня не действует. Наоборот, ритуал – чашечку кофе и спать. Давление пониженное. Будешь?
МАКСИМ. Нет.
РИММА (сыплет кофе в чашку, заливает водой из чайника). Как думаешь, это серьезно?
МАКСИМ. В наше время все может быть. Что, повело?
РИММА. Я уже год по кастингам хожу, все агентства меня знают. Говорят одно и то же: вы красивая, но сейчас другие параметры. У вас красота штучная, а нужен стандарт. Но оригинальный. Ты что-нибудь понимаешь? Как это – оригинальный стандарт?
МАКСИМ. Наверно, чтобы смотрели и думали: на кого-то похожа, но непонятно, на кого.
РИММА. В меня почему-то мало влюблялись. В классе девчонки были намного хуже, в них влюблялись. А в меня нет. Почему?
МАКСИМ. Я влюбился.
Римма машет рукой.
Твоя проблема знаешь в чем? У тебя в глазах читается: мне никто не нужен.
РИММА. Может быть. Мне действительно никто не нужен. То есть нужен будет один – когда на ком-то переклинит. Но пока нет.
Идет к выходу из кухни, спотыкается, кофе выплескивается. Два вскрика – ее и Лины, входившей в кухню.
РИММА. Обожгла?
ЛИНА. Нет, я напугалась…
Римма уходит, Лина подходит к плите. В руках у нее бутылочка с соской. Она включает газ, ставит кастрюльку с водой. Максим наблюдает.
ЛИНА. Ты не смотри так. При муже особенно. А то он уже спрашивает.
МАКСИМ. Так заметно?
ЛИНА. Римма вон свободна – займись. Красивая девушка.
МАКСИМ. У меня по жизни один парадокс: если девушка мне не нравится, она свободна. Если нравится – уже занята. Замужем или еще как-то. (Подходит.) Действительно, надо держать себя в руках. (Протягивает руку, дотрагивается пальцами до плеча Лины.) Все, я от одного этого уже умер. Представляешь, как мало мне надо для счастья?
ЛИНА. Убери.
Максим убирает руку.
ЛИНА. У нас с тобой никогда ничего не будет. Никогда и ничего, понял? И успокойся.
Вечер следующего дня. И снова – общее собрание. Все держат в руках тексты договоров.
СУЕПАЛОВА. Аванс не обозначен. Мы без аванса не согласны!
ВАДИМ. Я предусмотрел, что будет такое требование. (Достает из папки листки, раздает.) Приложение. Договор на авансовую сумму.
ЖУЧКОВ. Мало!
ВАДИМ. Не зарывайтесь, вполне достаточно.
СУЕПАЛОВ. Предупреждаю – буду критиковать правительство!
ВАДИМ. На здоровье.
ЖУЧКОВА. Все равно вырежут!
КУРЕНИНА. Скажите, молодой человек, а будут, как бы это сказать… Лакуны?
ЖУЧКОВ. Чего?
КУРЕНИНА. Лакуны, зоны вне видимости камер?
ВАДИМ. Конечно. Туалеты и ванные комнаты.
НАСТЯ. И на том спасибо.
ЖУЧКОВА. Настя, тебе-то что? Ты здесь не прописана, как ты собираешься участвовать?
НАСТЯ. Прописка не главное. Муж есть – все нормально.
ЖУЧКОВА. Когда успели?
ЖУЧКОВ. Да врет она.
НАСТЯ. Паспорт показать?
ЖУЧКОВА. Молодцы! Слушайте, так свадьбу надо! Прямо со свадьбы и начнем!
ЖУЧКОВ. И первую брачную ночь – в прямом эфире!
НАСТЯ. Ага, щас!
РИММА. А ночью камеры тоже будут работать?
ВАДИМ. Всегда.
РИММА. Зачем? Неприятно: спишь, а на тебя смотрят.
БУРСКИЙ. Это если кто спит. А кто не спит?
КУРЕНИНА. Давайте без пошлостей, ладно? Неужели вам не хватит достоинства вести себя подобающим образом?
ВАДИМ. Если вопросов нет, подписываем – и вперед!
ЛИНА. Все должны подписать?
ВАДИМ. Конечно.
ЖУЧКОВА. Минуту! А детей тоже, что ли, снимать будут?
ВАДИМ. Извините, чуть не забыл. Детей не надо. Это не смотрибельно. Детей – бабушкам, родственникам, няням.
ЛИНА. У меня маленький совсем, вы что?
РАМКИН. Мы на Гоа летали на две недели, отдавала же матери.
ЛИНА. Тут две недели, а тут месяц! (Вадиму.) А если кто-то не подпишет, тогда что?
ВАДИМ. Тогда мероприятие не состоится.
ЛИНА. Значит, не состоится.
МАКСИМ. Против коллектива идешь?
ЛИНА. Чтобы на меня смотрела вся страна? Чтобы видели, как я ем, сплю с мужем, как я… даже не уговаривайте! Паша, ты же не собирался!
РАМКИН. Не так все страшно…
ЛИНА. Паша, я тебе при всех говорю – вплоть до развода! Я серьезно.
РАМКИН (кладет договор на стол). Извините. Мы выбываем.
ЖУЧКОВ. Еще бы, блин! Огребает в своей конторе бешеные деньги и доволен! А люди из-за тебя страдать должны?
БУРСКИЙ. Для менеджеров среднего звена людей нет. (Загибает пальцы.) Есть партнеры, клиенты, агенты, субподрядчики… Кто там у вас еще?
ЛИНА (встает, направляется к двери). Начинается! Паша, пойдем отсюда!
СУЕПАЛОВА. Ничего не начинается, но вы, в самом деле… Вы подумайте о нас!
Вадим в это время тихо говорит с кем-то по телефону. Или делает вид.
ВАДИМ. Вопрос решен. (Рамкину и Лине.) Предлагаем на месяц квартиру со всеми удобствами, намного лучше вашей.
ЛИНА. А вместо нас кто будет? Я никого в свою квартиру не пущу!
ВАДИМ. Мы ее просто не снимаем, будто ее в доме нет.
РАМКИН. Тогда мы останемся.
ЛИНА. Но сниматься не будем.
РАМКИН. Ты за себя боишься, что ли?
ЛИНА. Чего это?
РАМКИН. Видел я эти шоу: некоторые сначала тихие-тихие, а перед камерой такое начинается!
ЛИНА. Ты так обо мне думаешь? (Резко возвращается, садится.) Снимайте! Хоть сейчас!
ВАДИМ. Спасибо всем, прошу вернуть подписанные договоры. Улаживайте свои дела, пока ставят камеры, пристраивайте детей, и завтра начнем. Никаких связей с внешним миром. Продукты будем вам доставлять. Вести себя естественно! Хотя, вы сами через пару дней забудете про камеры, это быстро происходит. На каждого прикрепят микрофоны и наушники. Через наушники я буду подавать команды.
РИММА. Какие еще команды? Мы разве не можем делать что хотим?
ВАДИМ. Можете. Выполняя указания режиссера.
РИММА. Где это написано? (Хватает из стопки, собранной Вадимом, договор.)
ВАДИМ. Пункт четвертый, раздел третий.
РИММА (прочитав). Действительно… Как же я это пропустила?
ЖУЧКОВА. Поздно, милая! Ну? Кто кому первый будет морду бить?
Смеется, ни никто ее смех не подхватывает.
Квартира 5 — Курениной. Она сидит у окна, читает.
ГОЛОС ВАДИМА. Юлия Юрьевна, вы живы?
КУРЕНИНА. Плохая шутка, молодой человек!
ГОЛОС ВАДИМА. Можно просто – Вадим. Вы уже третий час не двигаетесь. Нечего снимать.
КУРЕНИНА. Я читаю. Я сутками могу читать. Вы сами говорили – вести себя так, как обычно. Я и веду себя так, как обычно.
Максим слышит этот разговор, выходит из квартиры.
Лестница.
МАКСИМ. Алло! Алло, Вадик, я не понял, камеры рабочие, что ли? Ты говорил – одна.
ГОЛОС ВАДИМА. Твоя хозяйка у окна сидит.
МАКСИМ. В бинокль смотришь?
ГОЛОС ВАДИМА. Да. Надо же создать у них ощущение, что наблюдают. По крайней мере, первые дни. А что не увижу, то услышу. Или ты расскажешь. Тоже работай давай, недаром там торчишь! Ты где сейчас?
МАКСИМ. На лестнице.
ГОЛОС ВАДИМА. Ходи по квартирам, шевели народ!
МАКСИМ. Не очень-то его расшевелишь!
Квартира 1 — Суепаловы.
СУЕПАЛОВА (посматривая на камеру). Николай, не хочешь обедать?
СУЕПАЛОВ. Спасибо, Нина, еще рано. Вообще надо умеренность соблюдать в еде. Ресурсы кончаются, а мы жрем и ни о чем не думаем. В смысле, питаемся неограниченно.
СУЕПАЛОВА. Николай, я не наблюдала у нас неограниченного питания.
СУЕПАЛОВ. Я о людях имею в виду. В целом. Отходы выбрасываем в большом количестве. Нет экономии.
СУЕПАЛОВА. Это правда.
Пауза.
СУЕПАЛОВ. И правительство об этом думает недостаточно.
Пауза.
СУЕПАЛОВА. Николай, давай посмотрим наш альбом с фотографиями и вспомним наших родственников!
Суепалова достает толстый альбом, они садятся вместе на диване.
СУЕПАЛОВА (подставив альбом под камеру и показывая пальцем). Это вот моя мама, Царство ей небесное. Труженица. От диабета умерла.
СУЕПАЛОВ. Ты мне рассказываешь?
СУЕПАЛОВА. Я вообще. Вспоминаю. Это наш сын в возрасте двух с половиной лет. Нет, трех. (Достает фотографию, смотрит на оборот.) Два и восемь. Красавец. Толик зовут. (Суепалов пихает ее локтем.) Ты чего?
СУЕПАЛОВ (шепотом). Тебе сказали – на камеру не работать.
СУЕПАЛОВА. А я и не работаю.
СУЕПАЛОВ. А кому ты рассказываешь, что сына Толик зовут? Мне?
СУЕПАЛОВА (смутившись). Я говорю, Николай, что сын наш, Толик, недавно еще маленький был, а теперь вон как вырос. Очень быстро идет время.
СУЕПАЛОВ. Да. Время просто летит.
СУЕПАЛОВА. Не успеешь оглянуться – жизнь прошла.
СУЕПАЛОВ. Но прошла честно. В беспрестанном труде на благо родине, хоть это сейчас не модно. В полной самоотдаче. А пенсия, если честно сказать, заслугам не соответствует!
СУЕПАЛОВА. Ну ладно, ладно, с голода не пропадаем.
СУЕПАЛОВ. Я не жалуюсь. Я констатирую факт!
Квартира 4 – Жучковых. Жучков слоняется из угла в угол, Жучкова вяжет.
ЖУЧКОВА. Чего ты ходишь? Почитай чего-нибудь.
ЖУЧКОВ (подходит к полке с книгами и отходит). Я их все читал.
И опять ходит. Остановившись возле Жучковой, пытается жестами привлечь ее внимание. Она смотрит. Он кивает в сторону ванной и идет туда.
ЖУЧКОВА (трет глаза). Что-то глаза у меня… Умыться надо…
Идет в ванную.
В ванной, то есть в тесном пространстве, где нет камеры, Жучков ждет ее с нетерпением.
ЖУЧКОВ. Слушай, я озверею. Я делать ничего не могу!
ЖУЧКОВА. Отдыхай.
ЖУЧКОВ. Как? Надо пива хотя бы заказать, очумеешь же с тоски!
ГОЛОС ВАДИМА. Доставим.
ЖУЧКОВ (вздрагивает). Эй, алло! Ты чего, видишь нас? Мы же в ванной!
ГОЛОС ВАДИМА. Не вижу. Но слышу. И про пиво можно не секретничать. Это нормально, это жизнь.
ЖУЧКОВ. Да? В самом деле, не водка же. (Выскакивает из санузла, потягивается.) Эх, что-то пива охота!
Квартира 3 – Бурского. Бурский негромко наигрывает на акустической гитаре, что-то записывает. Настя лежит на кушетке, читает.
БУРСКИЙ. Вот послушай. (Играет, поет.)
И мы умираем каждую ночь,
Чтоб ожить на следущий день.
Мы отгоняем призраки прочь.
Но они неотвязны, как тень.
Долой этих призраков,
Долой, долой, долой!
Я в себя возвращаюсь, как
Домой, домой, домой!
Ничего?
НАСТЯ. Прекрасно! Мне очень нравится!
БУРСКИЙ. Главное – не попса. Попса забила все. Никто не замечает нормальных музыкантов.
НАСТЯ. Вот именно! А они есть!
Квартира 2 – Рамкиных. Рамкин играет на компьютере. Судя по звуку – гонки. Победив, Рамкин дергает согнутой рукой сверху вниз.
РАМКИН. Ес! (Встает, подходит к двери ванной.) Ты скоро? (Стучит.) Не уснула там?
Высвечивается пространство ванной. Лина в халате приоткрывает дверь.
ЛИНА. Тебе надо?
РАМКИН. Да нет. (Входит.) Два часа уже тут. Скрываешься?
ЛИНА. Это мое дело. В договоре не указано, сколько в ванне лежать.
РАМКИН. Хорошо выглядишь. (Обнимает Лину.)
ЛИНА. Ну, ну!
РАМКИН. Тут камеры нет, я проверял. Нас не видят.
ЛИНА. Зато слышат.
РАМКИН. А мы молча.
ЛИНА. Не могу.
РАМКИН. Что, не жить теперь вообще? И чего стесняться? Мы молодые, красивые, даже если смотрят – пусть.
ЛИНА. Ты быстро перестроился, молодец. Извини, я плохо себя чувствую.
Квартира 6 – Риммы. Римма слушает музыку, покачиваясь в кресле-качалке. Переключает. Что-то медленно-танцевальное. Она встает, движется в ритме. Переключает. Рок-н-ролл. Она начинает отплясывать, все больше входя в азарт.
Кухня, вечер. Все жильцы и Вадим.
ВАДИМ. Так не пойдет, господа! Забились, как в норы, ангелов перед камерами изображаете! Готовите на электрических плитках, на кухню не выходите. Почему? Боитесь поругаться?
КУРЕНИНА. Мы никогда не ругаемся!
ВАДИМ. Напоминаю: у нас шоу. Спектакль. Три обязательные составляющие: скандал, секс, измены.
ЛИНА. Обойдетесь!
ВАДИМ. Я не призываю вас, чтобы вы по-настоящему скандалили и изменяли. Вы должны изображать! Схема следующая: Максим и Лина закручивают отношения.
РАМКИН. Что?!
ВАДИМ. Я не закончил. Максим и Лина закручивают отношения. Римма пытается обольстить Павла. Костя в свою очередь подъезжает к Римме, Настя устраивает ей скандал. Николай Иванович начинает ухаживать за Ниной. Жучков пьет и ревнует.
ЖУЧКОВ. На первое согласен!
ВАДИМ. Юлия Юрьевна…
КУРЕНИНА. Нет!
ВАДИМ. Что нет?
КУРЕНИНА. Что бы вы ни предложили – нет!
ВАДИМ (после паузы). Ладно. С вами позже. Ну, что? Поехали?
Жильцы почти одновременно выкрикивают:
ЛИНА. Да ни за что!
ЖУЧКОВА. Придумали тоже!
НАСТЯ. Сами все это делайте!
БУРСКИЙ. Полный бред, мы на это не подписывались!
СУЕПАЛОВА. Над пожилыми людьми издеваетесь!
КУРЕНИНА. Хамство! Просто откровенное хамство!
СУЕПАЛОВ. Вот они, новые времена!
РАМКИН. Все, я в этом не участвую!
Уходит, а за ним и все. Римма – последняя.
ВАДИМ. Римма!
РИММА. Да?
ВАДИМ. Ты мне очень нравишься. Очень.
РИММА. И что это означает?
ВАДИМ. Ничего. Просто – чтобы знала. Мы еще поговорим, когда все кончится.
РИММА. О чем?
ВАДИМ. Темы найдутся.
Затемнение.
Часть вторая
Квартира 5 – Курениной. Куренина читает вслух — Максиму.
КУРЕНИНА. О люди! жалкий род, достойный слез и смеха!
Жрецы минутного, поклонники успеха!
Как часто мимо вас проходит человек,
Над кем ругается слепой и буйный век,
Но чей высокий лик в грядущем поколенье
Поэта приведет в восторг и в умиленье!
Или вот еще…
МАКСИМ. Юлия Юрьевна! Я это с детства помню.
КУРЕНИНА (на камеру). Мало помнить! Надо понимать!
Кухня. Суепалова готовит, Настя пьет кофе у окна.
Входит Максим. Осматривает плиту.
МАКСИМ. Что это такое вообще? Раз уж выделили мне горелку, пусть она моя будет! Кто кофе залил мне тут все? Я теперь чистить должен? Я спрашиваю, кто залил? Я не понял, глухонемые тут все?
СУЕПАЛОВА. Максим, ты чего? (Взгляд на камеру.) А, ты для этих!..
МАКСИМ (прикладывает палец к губам). Тс-с-с!
СУЕПАЛОВА. Ну да, ну да… (Отвечает в тон.) А что это ты на меня кричишь? Я никогда чужих горелок не заливаю! У меня своя есть!
НАСТЯ. Ну конечно, это я!
СУЕПАЛОВА. А кто кофе пьет?
НАСТЯ. Я на своей варила.
СУЕПАЛОВА. Я не знаю, кто на чьей варил, но, если серьезно, Настя, готовят все, а оттираю всю плиту только я. А то и вторую тоже заодно!
НАСТЯ. А вы ототрите свою горелку – и все.
СУЕПАЛОВА. Как я могу? Одна горелка будет сиять, а рядом грязища? И мусор сколько раз за вас выносила, и пол тут мыла. Несправедливо!
ГОЛОС ВАДИМА. Неубедительно. Поактивней! Всех касается.
НАСТЯ (Суепаловой). Да надоели вы уже! Учит и учит, учит и учит, слушать невозможно! Родители всю жизнь учили – и эта учит!
СУЕПАЛОВА. Да ничего я не учу! Я просто… Говорю правду!
МАКСИМ. А это и значит – учить. Отстали от жизни, Нина Петровна. Сейчас не принято говорить правду, пока не попросят!
СУЕПАЛОВА. А что это вы мне рот затыкаете? (Насте.) Учили тебя! Плохо учили, если ничего не умеешь!
НАСТЯ. А это вас не касается! Где ваш ученый сын? Сколько живу тут, про него рассказываете, а ни разу не видела!
СУЕПАЛОВА. А вот в это ты не лезь! Мала еще, так со мной разговаривать!
НАСТЯ. Как хочу, так и разговариваю!
ГОЛОС МАКСИМА. Вот, уже лучше!
Квартира 6 — Риммы. Бурский входит к ней. С гитарой.
БУРСКИЙ. Привет.
РИММА. Привет, Костя. Чего хотел?
БУРСКИЙ. В соответствии с заданием. (В камеру.) Извините. Вы это потом вырежьте.
РИММА. Мне сейчас некогда.
БУРСКИЙ. Чем это ты занята?
РИММА. Музыку слушаю.
БУРСКИЙ. Вдвоем можно послушать. А хочешь, спою?
РИММА. Потом.
БУРСКИЙ. Один куплет.
РИММА. Бывает настроение – не до песен.
БУРСКИЙ. А музыку слушаешь.
РИММА. Это музыка.
БУРСКИЙ. Один куплет. Ты же меня не слышала никогда. (Ставит ногу на стул, берет гитару. Бренчит.)
РИММА. Слова забыл?
БУРСКИЙ. Ты мне нравишься.
РИММА. У тебя жена теперь.
БУРСКИЙ. Я не собирался жениться. Так получилось. (Отставляет гитару, подходит к Римме.) Я серьезно говорю, ты мне нравишься. Давно уже. Я влюбился.
РИММА. Поздравляю.
БУРСКИЙ. А я тебе нравлюсь? Если откровенно?
РИММА. Ну…
БУРСКИЙ. Я смотрю на тебя и думаю: вот на этой девушке я бы остановился. Я женился, конечно, но не навсегда. Потому что других тоже хочу. А на тебе бы остановился. Больше никого бы не захотел.
РИММА. Ты серьезно, что ли?
БУРСКИЙ. Я целый час об этом говорю.
РИММА. Задание, ясное дело.
БУРСКИЙ. Какое задание? Человек тебе сердце наружу вываливает, а ты – задание!
Открывается дверь, входит Настя.
НАСТЯ. У вас не заперто.
БУРСКИЙ. Привет.
НАСТЯ (Римме). Порошок есть стиральный? Мне немного.
РИММА. Где-то был.
БУРСКИЙ. Пойду еще поработаю.
Выходит. Римма ищет порошок.
НАСТЯ. Что он тут делал?
РИММА. Ничего. Песню спеть хотел.
НАСТЯ. С какой стати?
РИММА. Сама знаешь. (Кивает на камеру.)
НАСТЯ. Чего ты киваешь мне? Это тут роли не играет! Он сам пришел, без этого!
РИММА. Ну и пришел. Я-то при чем?
НАСТЯ. А зачем впускать было? Он тебе нужен?
РИММА. Нет.
НАСТЯ. Тогда зачем впускать?
РИММА. Перестань. Он всего минуту был.
НАСТЯ. Да хоть секунду, ты что, тупая? Вопросов не понимаешь? Я ставлю вопрос конкретно: зачем впустила? Минуту он был, секунду, я про это не спрашиваю. Вопрос другой: зачем? Можешь ответить?
РИММА. Не нужен мне твой Костя, успокойся.
НАСТЯ. Нет, ты тупая, точно. Я (зуммер – как бывает в телевизоре, когда «прикрывают» мат) не спрашиваю, нужен, не нужен, ты на вопрос можешь ответить? Зачем впустила? Тебе на каком языке перевести, чтобы до тебя дошло?
РИММА. Еще раз говорю…
НАСТЯ. Да ничего ты не сказала еще!
РИММА. Слушай, Настенька. Если ты не прекратишь, я не только его не впущу больше, но и тебя тоже, поняла?
НАСТЯ. Очень мне надо! Было бы к кому (зуммер… зуммер… зуммер… В камеру.) Ну как?
ГОЛОС ВАДИМА. Отлично, Настенька!
НАСТЯ (Римме). Извини, подруга. (Целует ее в щеку. В камеру.) Это вырежьте, чтобы за лесбиянок не приняли.
РИММА. Ну ты даешь… Я даже забыла, что… В тебе актриса пропадает.
НАСТЯ. Еще бы! (Открывая дверь, Римме.) Но впускать все-таки не надо было.
Римма остается в недоумении.
В кухне. Жучков прилежно выпивает. Жучкова помешивает в кастрюле. Входит Суепалов с большой чашкой. Ставит чайник. Достает из шкафа одноразовый пакетик с чаем, опускает в чашку. Ищет сахар.
ЖУЧКОВА. У меня горячий, наливайте, Николай Иванович.
СУЕПАЛОВ. Я подожду.
ЖУЧКОВ. Николай Иваныч, учти, я ревную!
ЖУЧКОВА. Дорвался, алкаш.
ЖУЧКОВ. Никогда алкашом не был. Я ревную. Вся моя жизнь пошла прахом. Одна была жена – и ту уводят!
ЖУЧКОВА. Ну, несёт! Даже не смешно.
СУЕПАЛОВ. Вот именно.
ЖУЧКОВ. Куплю пистолет и застрелю. Или зарежу. В газетах напишут: «Молодой муж убил старого любовника!»
ЖУЧКОВА. Михаил, прекрати! (Подходит, вырывает бутылку.) И хватит тебе!
ЖУЧКОВ. Так. Где мой нож? Где мой самый большой нож? (Встает, роется в столе, достает большой кухонный нож, показывает в камеру.) Видали? Сейчас будет море крови. (Замахивается ножом, бросается в пространство, падает, вскрикивает.)
ЖУЧКОВА (бросается к нему). Порезался? Вот дурак, ну дурак! Дай посмотрю!
ЖУЧКОВ. Не надо! Пусть я истеку кровью!
Входит Суепалова. Ошарашена.
ЖУЧКОВА. Ничего страшного. Но спиртом все равно надо, а то заражение будет.
ЖУЧКОВ. У нас есть спирт?
ЖУЧКОВА. Есть, пошли.
Помогает Жучкову встать, выводит из кухни.
ЖУЧКОВ (оборачивается). Умираю, но не сдаюсь!
СУЕПАЛОВА. Это что было, Коля?
СУЕПАЛОВ. Пьяный он. Схватил нож…
СУЕПАЛОВА. Из-за Нины?
СУЕПАЛОВ. И ты туда же! Ей сколько лет, ты вспомни! А мне?
СУЕПАЛОВА. Ну и что? Вон, в телевизоре, все эти знаменитости, у каждого молодая жена. Лет на двадцать младше, а то и на тридцать.
СУЕПАЛОВ. Но я-то не знаменитость!
СУЕПАЛОВА. А почему он нож схватил?
СУЕПАЛОВ. Тьфу, дура!
СУЕПАЛОВА (садится). Ну вот. Я уже и дура. Спасибо, Коля.
СУЕПАЛОВ. Ты… Ну… (Не находит слов.)
СУЕПАЛОВА. Ругайся, Коля, ругайся. А то живешь с человеком и не знаешь, что он о тебе думает.
СУЕПАЛОВ. Да ничего я о тебе не думаю!
СУЕПАЛОВА. И на том спасибо.
Квартира 2 – Рамкины. Рамкин играет на компьютере. Лина сидит с ногами в кресле, читает, посматривает на Рамкина.
ЛИНА. Что же ты не идешь?
РАМКИН. Куда?
ЛИНА. К Римме. Используй возможность.
РАМКИН. При чем тут возможность?
ЛИНА. Ну, все же не всерьез. То есть все думают, что не всерьез, поэтому можно воспользоваться. Можно даже (зуммер) ее, а потом сказать – да не всерьез же все!
РАМКИН. Не собираюсь.
ЛИНА. Почему? Не нравится? Она красивая. Она даже мне нравится. Если бы я была мужик, я бы ее обязательно. А ты терпишь.
РАМКИН. Ты нарочно? Ты меня испытываешь?
ЛИНА. Да нет.
РАМКИН. То есть не против, если я к ней пойду?
ЛИНА. Так вопрос не стоит. Против, не против. Главное – тебе же хочется.
РАМКИН. С чего ты взяла?
ЛИНА. Вижу.
РАМКИН. Купи очки. (После паузы.) Может, тебе самой хочется? А? С кем-нибудь?
ЛИНА. Ты не переводи стрелки, ладно? О тебе речь. Я же вижу – сам играешь, а сам думаешь.
РАМКИН. Я думаю не про это. Я про работу думаю. Без меня там неизвестно что… Целый отдел, между прочим.
ЛИНА. Пропадут, бедные. Смотри, а то там Костя. Опередит тебя. Я видела, как он к ней шел.
РАМКИН. Ну и шел. На здоровье.
Лина отбрасывает книгу, встает, идет к двери.
ЛИНА. Тогда пойду. К Максиму. По сценарию. Надо же деньги отрабатывать. (В камеру.) Извините. Сотрите потом.
Выходит.
Квартира Курениной. Максим пьет чай у окна и читает. Входит Лина.
ЛИНА. Что читаем?
МАКСИМ. Пушкина.
ЛИНА. Раньше не читал?
МАКСИМ. Думал, что читал. Моя старушка меня тут просвещала. Декламировала. Я вслушался – в самом деле, будто не читал. Неплохой поэт был, знаешь.
ЛИНА. В школе рассказывали – великий. Я к стихам вообще равнодушна, если честно. И вообще книги мало… И ведь не дура. Но как-то не интересно. Жизнь – интересно. А книги… Книги я не понимаю, а жизнь понимаю. Тебя понимаю. Ты хороший, только немного трусливый. Ты ко мне… А сам боишься, что я соглашусь.
МАКСИМ. Ты же сказала – никогда и ни в каком случае.
ЛИНА. А ты больше слушай, что женщина скажет.
МАКСИМ (после паузы). Это ты на камеру говоришь?
ЛИНА. Я правду говорю.
МАКСИМ. Микрофон сними.
ЛИНА. Зачем? (Начинает снимать микрофон, вытягивает шнур из-под кофточки, кладет на микрофон стопку книг.)
Максим, наскоро сняв с себя микрофон, обнимает Лину.
МАКСИМ. Хочешь, уедем? Деньги у меня есть. Ребенка усыновлю. Я никого так… Никогда. Я вообще в первый раз, понимаешь?
ЛИНА. Не увлекайся.
МАКСИМ. Нас не слышат.
ЛИНА. Но видят же.
МАКСИМ. Нет. Я тебе все объясню. Слишком далеко зашло. Ты думаешь, я бы смог в это играть? То есть играть как раз бы смог, я актер по образованию, а по-настоящему – нет. Это слишком мое. Личное. Не молчи. Ты ведь тоже, да? Я же видел все. Я как появился, сразу что-то почувствовал. У нас совпало, понимаешь? Это бывает раз в жизни, а у кого-то никогда не бывает. Ну? Скажи правду! Боишься? Камеры боишься? Я тебе все скажу. Нас не снимают. Никаких камер нет. То есть они есть, но не работают. Только одна работает, в кухне.
И тут раздается громкий голос Вадима.
ГОЛОС ВАДИМА. Ошибаешься, Максим! Все камеры работают!
Лина отталкивает Максима, выходит.
МАКСИМ (в камеру). Ты что, обманул меня? Зачем? Сотри эту запись! Я сейчас все разломаю к черту!
Берет стул, встает на него, но камера слишком высоко. Придвигает стол, на него стул, влезает. В комнату входит Вадим, закрывает за собой дверь.
ВАДИМ. Не торопись.
МАКСИМ. Ты откуда?
ВАДИМ. Передвижная студия в соседнем дворе.
МАКСИМ. Не понимаю. Ты хотел снять что-то с одной камеры, я хотел перескандалить жильцов…
ВАДИМ. У тебя плохо получается, не тем занят.
МАКСИМ. Что происходит, объясни.
ВАДИМ (садится). У меня давно возникла гениальная идея. Художественно-документальное кино. Не с одной камеры, конечно. Играют не актеры, а настоящие люди. Играют сами себя. Но не реалити-шоу, хотя и в этом жанре. Я бы сказал: такое реалити-шоу, которое уничтожит все другие реалити-шоу. Вскроет их гнилую сущность и закроет тему. Скандалы, борьба за квартиру и деньги – это все фуфло, это сто раз было. Кино о другом. О том, как легко можно манипулировать людьми. Как легко заставить их играть то, что ты им придумаешь. И в кино мы этого даже не будем скрывать, наоборот, в этом главная соль. Я вот сейчас говорю – меня снимают, это тоже часть кино.
МАКСИМ. И мной ты тоже манипулировал?
ВАДИМ. Максим, если бы я тебе все сказал, ты начал бы переигрывать. А так ты великолепно существовал. Очень естественно. После моего фильма ты пойдешь по рукам, я тебе обещаю. Вернешься в профессию.
МАКСИМ. Кина не будет. Я всё сейчас всем расскажу.
ВАДИМ. Что ты расскажешь? Что их снимают? Они и так это знали.
МАКСИМ. Скажу, что контракты – липа, денег не заплатят, никакой квартиры победителю не будет!
ВАДИМ. Ошибаешься. Контракты настоящие, деньги заплатят. Ты хоть знаешь, какой бюджет бывает у настоящего кино? А я снимаю настоящее кино. Актеры обошлись бы мне намного дороже.
МАКСИМ. Ну ты и гад. Ты мелкий жулик, Вадик.
ВАДИМ. Почему же мелкий? Обижаешь! Мелкий – ты, как все риелторы. Ты же сюда пролез? Пролез. Согласился людей поссорить? Согласился. Ради чего? Ради денежек, Максимушка. Ради денежек! Ради денежек ты и жену готов у мужа увести.
МАКСИМ. А вот это ты точно врешь! (Слезает со стола.) Я тебе морду набью, сволочь!
ВАДИМ. Нет, женщина замечательная, я тебя понимаю. Мадонна с младенцем.
МАКСИМ. Замолчи!
ВАДИМ (в камеру). Сережа, дай крупный план, сейчас меня будут бить!
Затемнение.
Кухня. Все жильцы и Вадим. У Вадима на щеке пластырь.
ВАДИМ. Господа! Мы смонтировали материал и показали руководству. Оно в восторге. С понедельника запускаем в эфир. Еще приятная новость. Руководство решило поощрять материально наиболее активных участников.
ЖУЧКОВА. Деньгами?
ВАДИМ. А чем же еще? Не конфетками же. (Смеется. Все молчат. Он хмыкает.) Деньгами. Наличными. Здесь и сейчас. (Достает папку и оттуда конверты с деньгами.) Настя, тебе. Великолепно! Ты всем понравилась, ты уже почти звезда. Полностью в роли! (Дает ей деньги.) Костя Бурский – спасибо, тоже отлично сработал. (Дает деньги.) Михаил – очень хорошо! Но можно прибавить. (Дает деньги.)
ЖУЧКОВ. Я больше не выпью.
ВАДИМ. Я не говорю – больше. Я про отношения! Ревновать надо! Мощно, сильно!
ЖУЧКОВ. Понял, сделаем.
ВАДИМ. Нина, извините, никак. Не в роли. Не обратили на Николая Ивановича никакого внимания.
ЖУЧКОВА. Ему за пьянку – деньги, а мне шиш?
ЖУЧКОВ. Нина, одна семья, ты чего? В общий бюджет!
ВАДИМ (Жучковой). Зрителям нравится вариант, что Нина динамит Николая Ивановича, но хочет посмотреть, на что он способен ради нее. (Суепалову.) Вас, Николай Иванович, естественно, тоже касается. Извините, без вознаграждения. Зато Нина Петровна хороша, спасибо. Не очень много, но будет больше, если продолжите в том же духе. (Дает ей деньги.) Павел Рамкин – извините, ноль. Но супруга ваша – по высшей категории. Спасибо. (Дает Лине деньги.)
РАМКИН. За что? Лина, это что значит? За что тебе платят? (Максиму.) Ты, козел! Давай, объясни, в чем дело?
ВАДИМ. Успокойтесь, ничего не было. Только намерения. Но очень убедительные.
РАМКИН. Какие еще намерения?
ЛИНА. Паша, не кричи. Я изображала.
РАМКИН. Что изображала, когда? Пойдем отсюда! Быстро, я сказал!
ЛИНА. Не орать можно? Я тебе жена, а не обслуга!
РАМКИН (зуммер … зуммер… зуммер) …поняла?
ВАДИМ. Отлично! Вот и вы заработали. (Протягивает ему деньги.)
РАМКИН. Когда?
ВАДИМ. Только что!
Рамкин растерянно берет деньги, растерянно смотрит на камеру и садится.
ВАДИМ. Римма. Извините – никак. При этом руководству вы очень понравились. Очень. Все решили даже, что вы актриса. Но вы ничего не сделали. И это странно, ведь вы же хотите прославиться, разве нет?
РИММА. Без комментариев.
ВАДИМ. От вас ждут поступков! (Курениной.) Юлия Юрьевна…
КУРЕНИНА. Никак, никто, ноль, отстой. Знаю без ваших слов. И очень рада, что не заслужила ваших похабных денег!
ВАДИМ. Ошибаетесь. Вы понравились чуть ли не больше всех. Фокус-группа просто плакала, когда вы читали стихи. Народ соскучился по благородству. Я даже жалею, что не устроил вам роман с Николаем Ивановичем. (Протягивает ей деньги.)
СУЕПАЛОВ. Еще чего!
КУРЕНИНА. Но за что?
ВАДИМ. Я уже объяснил.
КУРЕНИНА. Я никогда ни от кого не брала дармовых денег.
ВАДИМ. Это не дармовые деньги. Это – за вашу работу. Вернее, за вашу жизнь. Жизнь, которая накопила в вас благородство. И оно начинает приносить прибыль.
КУРЕНИНА. Первый раз слышу, что благородство приносит прибыль.
ВАДИМ. У нас приносит. Берите, берите. Не бойтесь быть смелой в своем благородстве. Даже агрессивной.
КУРЕНИНА. Я не знаю… Как-то это… Даже странно… (Теребит в руках конверт.)
ВАДИМ. Максим. Пока – плохо. Очень плохо. Переигрываете. (Максим поднимает голову, хочет что-то сказать. Не говорит.) Но потенция есть. Это все видят. Поэтому тоже – примите. (Протягивает деньги.)
МАКСИМ. Обойдусь.
ВАДИМ (прячет деньги). Дело ваше. А теперь слушаем: очередные сюжетные повороты! При этом учтите, убедительность – это рейтинг. Рейтинг – это прибыль. Мое руководство готово делиться. За повышение рейтинга – денежное вознаграждение.
ЖУЧКОВ. Дайте мне его!
ВАДИМ. Кого?
ЖУЧКОВ. Рейтинга вашего! Я его повышу – прямо сейчас! (Падает со стула на пол.)
Квартира 1 — Суепаловых. Они в санузле.
СУЕПАЛОВА. Она на кухне сейчас, иди! Пять минут попридуриваешься – тысяча в кармане! Мы так тысяч десять за месяц намолотим!
СУЕПАЛОВ. А что Толик скажет? Он же увидит? А Соня, ехидна его, что скажет?
СУЕПАЛОВА. Когда мы им объясним – смеяться будут. А когда принесем им денежки, вообще в ноги упадут!
СУЕПАЛОВ. Не знаю… Не умею я этого… Я, пока с тобой живу, никогда… Ни с кем…
СУЕПАЛОВА. Серьезно, что ли?
СУЕПАЛОВ. А ты как думала?
СУЕПАЛОВА. Нет, знала, что ты верный. Но не до такой же степени. Я думала, ты с Люсей…
СУЕПАЛОВ. Какой Люсей?
СУЕПАЛОВА. Сестра моя двоюродная. Лет двадцать назад приезжала, а я в больницу попала тогда, помнишь? Она приехала – вся раздрызганная после развода, а уезжала – светилась! Я думала…
СУЕПАЛОВ. Мужика она нашла. Неделю встречались, она меня просила, чтобы я погулять выходил. Ну, я и гулял. А тебе даже не рассказывал – неприятно было.
СУЕПАЛОВА. Вот лопух-то! Ты мой любимый лопух, ты самый лучший лопух! Постарайся, Коля!
СУЕПАЛОВ. Ладно…
Кухня. Жучкова развешивает белье, стоя на стуле. Входит Суепалов.
СУЕПАЛОВ. Здравствуй, Нина. (Идет к плите, не знает, что там делать.)
ЖУЧКОВА. Здравствуйте, Николай Иванович.
ГОЛОС ВАДИМА. Активнее, Николай Иванович! Жадно смотрите на ее ноги!
Суепалов неуклюже поворачивается, смотрит исподлобья.
ГОЛОС ВАДИМА. Нина, вытягивайся повыше. Вот так, хорошо! Николай Иванович, подошел, погладил по ноге.
Суепалов подходит, касается ноги.
ГОЛОС ВАДИМА. Нина: «Что это вы делаете, Николай Иванович?»
ЖУЧКОВА (возмущенно). Что это вы делаете, Николай Иванович?
ГОЛОС ВАДИМА. Не так! Мягче. С улыбкой.
ЖУЧКОВА (с улыбкой). Что это вы делаете, Николай Иванович?
СУЕПАЛОВ (в камеру). Что говорить?
ГОЛОС ВАДИМА. Я за вас работать должен? Фантазируйте!
СУЕПАЛОВ. Нина… Я хочу тебе выразить признательность.
ЖУЧКОВА. Да не за что еще!
СУЕПАЛОВ. Я в смысле… Я в смысле, что у человека, даже если возраст, у него есть душа. Я к тебе не физиологией тянусь, Нина, а душой!
ЖУЧКОВА (спрыгивает). Это почему же не физиологией? У вас что, ее нет?
СУЕПАЛОВ. Почему? У меня ее достаточно. Не пил, не курил. Нахожусь в отличной форме.
ЖУЧКОВА. Тогда в чем дело?
СУЕПАЛОВ. А что?
ЖУЧКОВА. Докажите свою физиологию!
СУЕПАЛОВ. Нина… Ты должна понимать… У меня традиции… Привычки… Потом – жена.
ЖУЧКОВА. Что жена? Она лучше меня?
СУЕПАЛОВ. Нет. То есть… Меня обуревает.
ЖУЧКОВА. Да бросьте. Это вы говорите только. (Отходит от него, приоткрывает крышку кастрюльки.)
Суепалов подходит к ней сзади. И вдруг обнимает, вернее, обхватывает.
ЖУЧКОВА. Ого! Это серьезно!
ГОЛОС ВАДИМА. Михаил, готов? Пошел!
Входит Жучков.
ЖУЧКОВ. Ах ты гад! Ты что это делаешь! А ну, отойди!
Подходит к Суепалову, пытается оторвать его от жены. Но тот словно окоченел. Жучкова тоже отрывает от себя Суепалова.
ЖУЧКОВА. Николай Иванович, вы что это, в самом деле! Надо же, мертвая хватка! Да отцепитесь вы!
Совместными усилиями отрывают Суепалова. Тот садится на пол и вдруг плачет.
ГОЛОС ВАДИМА. Сережа, максимальный зум, крупный план!
Квартира 5 – Курениной. Куренина в своей комнате читает, а Максим и Лина в соседней целуются. Стук в дверь.
КУРЕНИНА. Открыто!
Входит Рамкин.
РАМКИН. Извините, Лина у вас?
КУРЕНИНА. Кажется. Вы проходите, Паша. Чаю?
РАМКИН. Нет, спасибо. (Подходит к двери комнаты Максима.) Лина, ты здесь?
ЛИНА. Да!
РАМКИН. Ясно… Ты не увлекайся там… Я понимаю, ты на камеру, но все-таки…
ГОЛОС ВАДИМА. Паша, оштрафую.
РАМКИН. А вы вырежьте.
ГОЛОС ВАДИМА. Я и так тебя все время вырезаю. Ты должен ворваться, устроить скандал!
РАМКИН. Понял.
После паузы ударяет ногой по двери, открывая ее, стремительно входит, Лина и Максим едва успевают отпрянуть друг от друга.
РАМКИН. А что это вы тут делаете?
ЛИНА. Общаемся. Нельзя?
РАМКИН. Пойдем домой!
ЛИНА. С какой стати? Присоединяйся, пообщаемся вместе.
РАМКИН. Ты что мне предлагаешь?
ЛИНА. Пообщаться.
РАМКИН. Знаю я это общение! (Видит на кресле кофту Лины.) Это что?
ЛИНА. Кофта.
РАМКИН. А что она тут делает?
ЛИНА. Я сняла.
РАМКИН. Зачем?
ЛИНА. Жарко.
РАМКИН. Ты что, издеваешься? (Осматривает Лину с головы до ног.)
ЛИНА. Что, следы ищешь? Отпечатки пальцев?
РАМКИН. Хорошо!
Выходит из комнаты, хлопнув дверью, а потом из квартиры.
КУРЕНИНА. Павел, осторожней, пожалуйста! Так и дом может рухнуть!
Квартира 6 — Риммы. Она в полной боевой готовности. Стук в дверь, она открывает, видит Рамкина.
РИММА. Наконец-то! Как я тебя ждала!
РАМКИН. В самом деле? Слушай, я по делу. То есть… В общем, давай … (зуммер).
РИММА. Ты считаешь меня проституткой?
РАМКИН. Нет, я…
РИММА. Ты считаешь меня… (зуммер).
РАМКИН. Да нет, я…
РИММА. Тогда почему ты так пришел? Это ужасно, Паша.
РАМКИН. Да что ужасного-то? Я от души…
РИММА. Ты не понимаешь? Я ждала тебя… Как ждут лета после долгой зимы. И оно приходит – и оказывается пыльным, душным, жарким… Очень обидно.
ГОЛОС ВАДИМА. Пережимаешь.
РИММА. Заметно?
ГОЛОС ВАДИМА. Очень. Будь проще. Без пафоса, как в жизни. Без красивых слов.
РИММА. В жизни тоже красивые слова бывают.
ГОЛОС ВАДИМА. Не в нашей.
РИММА (Рамкину). Чаю хочешь?
РАМКИН. Что мне все сегодня чай предлагают? Ну давай. (Проходит, садится к столу.) Уютно у тебя.
РИММА. Я старалась. У тебя вид усталый.
РАМКИН. Работать начал. У меня документы дома, в компьютере. Решил поработать.
РИММА. Нравится?
РАМКИН. Что?
РИММА. Работа?
РАМКИН. А. Как сказать. Да нет, нормально. Работа хорошая, люди мешают. Тупых полно. Каждому объяснять.
РИММА. С сахаром?
РАМКИН. Не хочу. (Встает, идет к софе, садится полулежа.) Поговорим?
РИММА. Говори.
РАМКИН. Иди сюда.
РИММА. Я слышу.
РАМКИН. Кричать не хочу. Иди сюда.
РИММА (подходит, садится рядом). Ну?
РАМКИН (берет ее руку, рассматривает). Красивая.
РИММА. Не жалуюсь.
РАМКИН. Цвет хороший. Солярий?
РИММА. От природы.
РАМКИН. Красиво. Мне нравится.
РИММА. Ну спасибо.
Рамкин притягивает ее к себе. Объятия. Поцелуи. Римма сдергивает покрывало, натягивает сверху, чтобы их не было видно. Возня под одеялом.
ГОЛОС ВАДИМА. Римма, в чем дело? У тебя есть что показать! Все режиссеры истекут на тебя слюной!
Римма отбрасывает покрывало. Она почти обнажена.
Квартира 1 — Суепаловых.
СУЕПАЛОВ (долго стоит у окна, потом оборачивается.) Зачем я жил?
СУЕПАЛОВА. Чего?
СУЕПАЛОВ. Я спрашиваю – зачем я жил?
СУЕПАЛОВА. Это ты туда? (Кивает на камеру.)
СУЕПАЛОВ. Это я тебе. Зачем я жил?
СУЕПАЛОВА. Тоже вопрос. Работал. Для государства… Сам гордился все время.
СУЕПАЛОВ. Ничего я не гордился. Бумажки сочинял всю жизнь. Входящие – исходящие. Зачем? На моем месте мог быть любой другой. И государство ни при чем, я о себе. Что я лично себе нажил? Какой результат?
СУЕПАЛОВА. Замечательный. Сына родили, воспитали.
СУЕПАЛОВ. Сыну я не нужен. И никому вообще. Никому. Я это понял. Я даже себе не нужен. Мне от себя никакого удовольствия.
СУЕПАЛОВА. Брось, Коля. Ты мне нужен.
СУЕПАЛОВ. А ты мне?
СУЕПАЛОВА. Что, не нужна?
СУЕПАЛОВ. Мне приснилось лет пять назад, что ты умерла. Стоим над могилой. Толик, Соня, еще кто-то… Почему-то еще президент американский… Этот, как его, господи… Неважно. Но почему американский, а не наш? Это я сейчас удивляюсь, а во сне никакого удивления, будто так и надо. Ну вот. И все плачут. И президент американский тоже плачет. А я нет. Стою и не плачу. Я проснулся и подумал: а ведь, когда ты умрешь, я, наверно, быстро тебя забуду. Я быстро привыкну один. Потому что я и так один. Всю жизнь. Всю жизнь. Всю жизнь. Я вот ее обнял и понял, что я не один, а с кем-то. Первый раз в жизни.
СУЕПАЛОВА. Ты нарочно меня дразнишь, да?
СУЕПАЛОВ. Ничего ты не поняла.
СУЕПАЛОВА. И не хочу понимать. Всякую глупость я понимать не должна. Ужинать будешь?
СУЕПАЛОВ. И себя мне тоже не жалко. Умру – не жалко. Плакать не стану.
СУЕПАЛОВА. Все умрем. Так ужинать будешь?
СУЕПАЛОВ. Буду.
Квартира 3 – Бурских. Бурский и Настя в санузле, сидят на краю ванны и курят.
НАСТЯ. Как-то мы с тобой вне игры оказались. Римма занята, мне задания нет кого-то охмурять… Скандал, может, устроим?
БУРСКИЙ. На тему?
НАСТЯ. Ну, ты будешь играть, я скажу – надоело.
БУРСКИЙ. А тебе надоело?
НАСТЯ. Нет. Зато заработаем. И просто скучно ничего не делать.
БУРСКИЙ. Тоже верно.
Выходит, берет гитару, начинает играть и напевать.
Чуть погодя выходит Настя.
НАСТЯ. Не надоело тебе? Дай передохнуть, а?
БУРСКИЙ. Я работаю.
НАСТЯ. Какая это работа?
БУРСКИЙ. Творческая.
НАСТЯ. За работу деньги платят. Ты сколько песен сочинил?
БУРСКИЙ. Не считал.
НАСТЯ. Ну примерно?
БУРСКИЙ. Сотни две.
НАСТЯ. Ого! И ни одну не купили. По радио не поют, на диски не записывают. Почему?
БУРСКИЙ. Покупают попсу. Мне один продюсер объяснил: твои песни слишком хорошие. Ясно? Для эфира песня должна быть достаточно плохой.
НАСТЯ. Неужели у тебя не нашлось ни одной достаточно плохой песни?
БУРСКИЙ. Я подозреваю, что ты говоришь серьезно.
НАСТЯ. А как еще? Время тратишь, а толку нет. Вот у нас магазин – если бы у нас не покупали ничего, мы бы тут же закрылись.
БУРСКИЙ. Ты предлагаешь мне закрыться? Спасибо. Нет, я давно вижу, что ты ничего не понимаешь в моем деле. Тебе наплевать. А я тебе сразу говорил: я могу жить только с женщиной, которая меня понимает.
НАСТЯ. Костя, я тебя понимаю…
БУРСКИЙ. Хочешь правду? Я очень жалею, что мы поженились. Есть единственная девушка, с которой я хотел бы жить. Римма. Она сейчас с Максимом – это ерунда. Это временно. Я умею дожимать, и я ее дожму. Вот. Это тебе вся правда.
НАСТЯ. Костя, ты что? Да я верю в тебя! Ты еще себя покажешь! Эти идиоты ничего не понимают!
БУРСКИЙ. Как только все кончится, мы расстанемся. Заявляю официально.
НАСТЯ. Костя, не говори так! (Становится на колени перед Бурским, обнимает его.) Ты что? Я тебя обожаю, я ребеночка от тебя хочу! Я умру без тебя просто! (Вскакивает, кричит в камеру.) Эй вы, сволочи! Я перебью вам все камеры! (Хватает плюшевую игрушку, бросает в камеру.) Мне надоело! Я отказываюсь! Вы сволочи, вы фашисты, вы издеваетесь над людьми!
ГОЛОС ВАДИМА. Отлично, Настя, спасибо.
Кухня, общий сбор.
ВАДИМ (просматривает свои записи). Так… Это я сказал, это сказал… Да! За секс в эфире отдельное спасибо и отдельная премия! (Вручает конверты Рамкину и Римме.)
ЛИНА. Какой секс? Паша?
РАМКИН. Я изображал.
ВАДИМ. Очень достоверно и красиво.
ЛИНА. Ты скот! Ты…
РАМКИН. Что я? А ты с Максимом – что?
ЛИНА. Ничего! Я по-человечески, я увлеклась, я пар выпускала, признаю. Но я себе ничего не позволила! Максим, ведь так? А ты – как животное! Набросился на кусок мяса!
РИММА. Это о ком, интересно?
ЛИНА. О тебе! Это ты его затащила! Порнозвездой хочешь стать? Станешь! Если я тебе рожу не испорчу. (Хватает кастрюльку, плещет водой в Римму.)
РИММА (отскочив). Ты с ума сошла?
ЖУЧКОВ. Так обварить можно!
ЛИНА. Убью!
Бросается на Римму, та защищается. Драка. Их растаскивают.
МАКСИМ. Девочки, девочки!
ЖУЧКОВ. Не шалить!
РАМКИН. Вы что, с ума сошли?
Куренина подходит к Вадиму и отвешивает ему пощечину.
ВАДИМ (в камеру). Сережа, снял? Отлично!
Затемнение.
Кухня. Ночь. Входит Суепалов с лестницей-стремянкой. Замирает, прислушивается. Все тихо. Суепалов снимает бельевую веревку, ставит лестницу, поднимается по ней, привязывает веревку к массивному крюку, на котором когда-то висела люстра, а сейчас – лампочка. Завязывает узел.
Где-то – звонок телефона.
Сонный голос Вадима.
ГОЛОС ВАДИМА. Сережа? Что случилось?
ГОЛОС СЕРЕЖИ. Старик вешается. Что делать?
ГОЛОС ВАДИМА (после паузы). Ничего.
ГОЛОС СЕРЕЖИ. Вадик, ты с ума сошел? Это статья. Непредотвращение.
ГОЛОС ВАДИМА. Непредотвращение убийства – это статья. Непредотвращение самоубийства – такой статьи нет.
ГОЛОС СЕРЕЖИ. Ну, доведение.
ГОЛОС ВАДИМА. Это надо доказать. Скажем: у мониторов никого не было. Кстати, можешь отойти.
ГОЛОС СЕРЕЖИ. Нет, но человек же все-таки.
ГОЛОС ВАДИМА. Ты уволен. С этой минуты. Поэтому не несешь никакой ответственности.
ГОЛОС СЕРЕЖИ. Я не могу. Я сейчас включу громкую связь и кого-нибудь позову!
ГОЛОС ВАДИМА. Только попробуй!
Суепалов уже встал на стремянку и примеривается к петле…
ГОЛОС СЕРЕЖИ. Все, включаю!
Тут распахивается дверь и вбегает Суепалова.
СУЕПАЛОВА. Коля! Не смей!
СУЕПАЛОВ. Отойди!
СУЕПАЛОВА. Тогда со мной! (Лезет по стремянке, обнимает мужа.) Тогда вместе! Я одна не останусь! Коля… (Плачет.) Бог меня разбудил!.. Пойдем отсюда… Как меня толкнуло что-то… Пойдем! Я прошу тебя!
Затемнение
В кухне — Максим и Вадим.
МАКСИМ. Ну что, доволен?
ВАДИМ. На сто процентов. Сегодня финальный аккорд – и… Такого не было. Я показывал материал, все с ума сходят. Гениальное кино!
МАКСИМ. А что будет, когда ты им скажешь, что их не показывали по телевизору?
ВАДИМ. Им уже все равно, деньги-то платим. Предложи я им сейчас кого-нибудь убить, начнут возмущаться, кричать. Но убьют. А что, это был бы мощный финал.
МАКСИМ. Убийство и так почти уже было.
ВАДИМ. Самоубийство. Нет, предлагать я, конечно, не буду, это подстрекательство, уголовка, статья – сто процентов. Но если бы само собой…
МАКСИМ. Учился с тобой, не думал, что ты станешь такой сволочью.
ВАДИМ. Значит, плохо разбираешься в людях. Актеру простительно, а риэлтору нет. Дисквалифицируют. А чего ты не рад, я не понимаю? Получил женщину своей мечты.
МАКСИМ. Да. Только я – не мужчина ее мечты.
Появляются бредущие под руку, усталые и словно постаревшие, Суепаловы.
ВАДИМ. Здравствуйте, проходите.
Постепенно собираются остальные.
ВАДИМ. Михаил! Ты трезвый?
ЖУЧКОВ. Хватит.
ЖУЧКОВА. Не такой сегодня день, чтобы пить!
Все рассаживаются. Лина – с Максимом, Рамкин с Риммой.
ВАДИМ. Итак, господа, сегодня решающий момент. Голосование. Вот урна (указывает на кастрюлю). Вот бумажечки. (Раздает.) Пишем имена первых кандидатов на выбывание, учитывая состав новых пар. То есть Лину пишем с Максимом, а Пашу…
РАМКИН. Нет.
ВАДИМ. Что нет?
РАМКИН. Я буду один.
ВАДИМ. Не получится. Либо парой, за исключением Юлии Юрьевны, либо никак.
РАМКИН. Тогда никак. Я выбываю. Пока.
Хочет уйти.
ЛИНА. А со мной не хочешь?
РАМКИН. Я наигрался.
ЛИНА. Безо всякой игры. (Максиму.) Извини.
МАКСИМ (пожимает плечами). Я ждал чего-то в этом духе.
РИММА. А я имею право одна, как Юлия Юрьевна!
МАКСИМ. Я тоже. У меня договор на мое имя.
ВАДИМ. А кто против? Никто не против! Я даже рад, что любящие сердца соединились!
РАМКИН. Ты можешь не брехать?
ВАДИМ. Действительно, к делу, к делу! Пишем имена кандидатов. Или кандидата. Принцип: одна семья – один голос.
Все пишут и кладут записки в кастрюлю. Вадим начинает доставать по одной и читать вслух.
ВАДИМ. Юлия Юрьевна. Римма. Максим. Бурские Настя и Костя. Рамкины Паша и Лина. Юлия Юрьевна. Юлия Юрьевна. Юлия Юрьевна – извините. Можете присутствовать, можете отдыхать.
КУРЕНИНА. Нет, но за что? Я ничего никому не сделала!
ВАДИМ. Вот именно за это. Вы самая благородная, но самая беззащитная, Юлия Юрьевна. Вы можете даже радоваться: лучшие в таких играх выбывают первыми. Их боятся.
КУРЕНИНА. Сволочи! Мещане! Пошлые люди! Будьте вы прокляты! (Неумело кидает тряпкой, попадает в Жучкову.)
ЖУЧКОВА. Ну, ну, полегче!
КУРЕНИНА. Чтобы вам сдохнуть в ваших новых квартирах! Уроды! (Зуммер, зуммер, зуммер.)
Куренина отходит, берет кружку с водой, садится в углу, достает из кармана таблетки…
ВАДИМ. Продолжаем.
Все пишут, кладут записки. Вадим вынимает.
ВАДИМ. Максим. Римма. Жучковы. Суепаловы. Максим. Римма. Незадача. Максим и Римма – по два голоса. Макс, уступишь даме?
МАКСИМ. Запросто. Все равно в следующем туре выкинут.
Отходит в сторону. Следующий тур.
ВАДИМ (достает записки). Римма. Жучковы. Рамкины. Бурские. Римма. Красавица, увы!
РИММА. Начхать.
Отходит к Максиму. Следующий тур.
ВАДИМ. Рамкины. Рамкины. Бурские. Жучковы. Паша, Лина! Вас считают серьезными соперниками!
РАМКИН. И правильно делают. Все только начинается.
ВАДИМ. Что вы имеете в виду?
РАМКИН (Лине). Кофе хочешь?
ЛИНА. Я сама сделаю.
Идут к плитам, занимаются приготовлением кофе.
Следующий тур.
ВАДИМ. Суепаловы. Жучковы. Суепаловы.
СУЕПАЛОВА. Неправда!
ВАДИМ. Что неправда? Тут написано.
СУЕПАЛОВА. Все равно! Подтасовка!
СУЕПАЛОВ. Замолчи! Пойдем отсюда!
СУЕПАЛОВА. Нет, я останусь! Я посмотрю, кого они победителем сделают! И сразу все пойму!
СУЕПАЛОВ. Да нечего тут понимать…
ВАДИМ. Итак, их осталось двое, как поется в веселой песенке, известной нам по книге Агаты Кристи! Костя и Настя – Михаил и Нина. У нас есть результаты зрительского голосования по всем кандидатам. Подлинность может подтвердить наш сотовый оператор – есть статистика. Достаем список, смотрим, у кого из наших победителей больше голосов.
ЖУЧКОВА. Не дай бог.
ВАДИМ. Что?
ЖУЧКОВА. Ты смотри, смотри.
ВАДИМ. Смотрю. (Ведет ручкой по списку.) Подавляющим, извините, большинством голосов окончательными победителями становятся… Бурские Костя и Настя! Поздравим!
Аплодирует. Но никто не присоединяется. В том числе и Костя с Настей.
ЖУЧКОВА. Ну и чего ты радуешься? Думаешь, все? Ничего подобного. Если ты мне такую же квартиру, как им, не предоставишь, то есть даже больше, с учетом детей, то я… Я даже не знаю, что я с тобой сделаю. Мне самой страшно подумать. Ты понял?
ВАДИМ. Господа, успокойтесь! Вы забыли, у вас приличные бонусы! Деньги – и слава! Вас смотрела вся страна.
МАКСИМ. Хоть сейчас не ври. Они завтра уже узнают, что по телевизору ничего не было.
СУЕПАЛОВ. Как это не было?
МАКСИМ. Не было. Он для кино это снимал. Гений штопаный. На тему манипулирования людьми.
ВАДИМ. Ну кино. Какая разница? В контракте, между прочим, есть строчечка – возможна киноверсия. Вы даже не обратили на нее внимания.
СУЕПАЛОВ. Нет, минутку! Значит, мы мучились – зря?
ВАДИМ. Почему зря? И почему мучились? Получится шедевр, я вас уверяю!
Суепалов идет на Вадима со страшным лицом.
ВАДИМ. Николай Иванович, в чем дело? Слушай, старче, не заставляй применять силу!
СУЕПАЛОВ. Силу? Ты эти руки видишь? Думаешь, я только на калькуляторе тюкал? У меня от природы… Я в своем управлении всех… Этот самый… (Сгибает руку, нетерпеливо – Суепаловой.) Как называется?
СУЕПАЛОВА. Армреслинг.
СУЕПАЛОВ. Именно. Я в армреслинг всех ломал! Без исключения!
ЖУЧКОВА. А у нас тоже ручки не слабые.
ЖУЧКОВ. Как клопа его! Чтобы кровь из людей не сосал!
ВАДИМ. Я не понял, вы что, серьезно, что ли?
Все идут на него. Затемнение, возня, вскрики.
Появляется свет. Никого – только Вадим на полу.
Входят Режиссер и Продюсер. Продюсер останавливается, не приближаясь к Вадиму.
РЕЖИССЕР. Сережа, снято?
ГОЛОС СЕРЕЖИ. Да.
РЕЖИССЕР (наклоняется, щупает пульс Вадима). Потрясающе. Он уверял, что гарантирует драку с убийством в конце, я сомневался. Он угадал. Гениальный был человек. Настоящая смерть режиссера в кадре, Голливуд отдыхает навсегда!
ПРОДЮСЕР. А кому это вообще в голову пришло?
РЕЖИССЕР. Ему и пришло. Явился и сказал, что давно хотел снять кино о том, как можно манипулировать людьми. И есть такая возможность. Просил помощи и содействия, я же его учитель как никак. Он не подозревал, бедный, что я сам давно хочу снять кино – о том, к чему приводит манипулирование людьми. Он работал на меня и не знал этого. Но я не вмешивался, все случилось само собой. Ну что, Виктор Викторович, эффектно? А вы боялись за свои деньги.
ПРОДЮСЕР. Продюсера не всегда интересуют деньги.
РЕЖИССЕР. Возьмем Канны, а? Конечно, сомнительный пункт – подлинное убийство. Но это же почти документальное кино. Человек провоцировал и нарвался. Мы ни при чем.
ПРОДЮСЕР. Ты меня успокаиваешь или себя?
РЕЖИССЕР. Я спокоен.
Пока они беседуют, к Режиссеру подкрадывается Куренина с топориком для рубки мяса. Лицо сумасшедшее. Продюсер видит ее, но молчит. Куренина взмахивает топором, бьет обухом по голове Режиссера. Ненатуральный звук – громкий, резкий, на весь театр. Режиссер удивленно падает. Куренина, бросив топор, уходит.
ПРОДЮСЕР. Надо же, как бывает. А говорят, бомба в одну воронку не падает. Сережа, ты снимал?
ГОЛОС СЕРЕЖИ. Да.
ПРОДЮСЕР. Отлично. Теперь это окончательно гениально. Канны будут, он прав. В случае чего, Сережа, меня тут не было, тебя у мониторов тоже не было. Я в кадр не попал?
ГОЛОС СЕРЕЖИ. Только сейчас.
ПРОДЮСЕР (Режиссеру). Увы, друг, я пришел слишком поздно. Я ничего не мог сделать.
К Продюсеру подкрадывается Максим, подбирает топор, подходит все ближе.
ГОЛОС СЕРЕЖИ. Может, еще успеете.
ПРОДЮСЕР. Что успею? Как-то ты странно это сказал. Сережа, это ты вообще? Я голоса не узнаю. Сережа? Кто там? Чей это голос?
Максим взмахивает топором.
Затемнение.
Громкий резкий звук.
Занавес.
