8. «ЛИСИЦЫ ИМЕЮТ НОРЫ,
И ПТИЦЫ НЕБЕСНЫЕ — ГНЕЗДА»
Первым делом Дон собирался отыскать отделение ИТТ и отправить оттуда радиограмму родителям. Но сразу покинуть корабль не удалось. Сначала у пассажиров проверили документы, а затем каждого подвергли личному досмотру и допросу. Прошло несколько часов, а Дон все еще сидел у дверей кабинета службы безопасности, ожидая вызова. Его непонятный статус отодвинул Дона в самый конец очереди.
Он был голоден, устал и томился от скуки; зудели руки, исколотые от кистей до плеч — так проверялся иммунитет к всевозможным инфекциям и грибковым заболеваниям, распространенным на Второй планете. Поскольку Дон жил здесь раньше, иммунитет к местным болезням у него сохранился, и это было большой удачей — в противном случае пришлось бы провести не одну неделю в карантине и сделать еще множество прививок. Дон почесывал руки и думал, а что если ему устроить скандал, но дверь наконец открылась и выкликнули его имя.
Дон вошел в кабинет. Офицер воздушных сил, сидевший за столом, просмотрел его документы.
— Дональд Харви?
— Да, сэр.
— Честно говоря, даже не знаю, что с тобой делать. Личность мы твою установили, тут особых проблем не было — просто сравнили отпечатки пальцев с теми, что были взяты у тебя, когда ты еще жил здесь. Но ты не гражданин Венеры.
— Как это — не гражданин? Здесь родилась моя мать.
— М-м-м… — Офицер побарабанил пальцами по крышке стола. — Не знаю, я не юрист. Я понимаю, что ты имеешь в виду, но ведь, когда твоя мать родилась, Республики Венера еще не существовало. Сдается мне, случай твой спорный, и прецедент по нему еще предстоит создать.
— И что мне теперь делать? — медленно спросил Дон.
— Не знаю. Я не уверен, что у тебя вообще есть законное право оставаться здесь.
— А я и не собираюсь. Я тут проездом.
— Что?
— Я здесь проездом, потому что лечу на Марс.
— Вот оно как! Я ознакомился с твоими документами и могу тебе лишь посочувствовать. Давай-ка поговорим серьезно, а?
— Я лечу на Марс, — упрямо повторил Дон.
— Да, да, конечно! А я после смерти полечу в рай. Ну, а до тех пор ты — житель Венеры, хотим мы этого или нет. Несомненно, суд со временем установит, есть ли у тебя местное гражданство. Так вот, мистер Харви, я решил вас не задерживать.
— Как? — испуганно переспросил Дон; ему и в голову не приходило, что его свобода находится под вопросом.
— Да. На мой взгляд, ты не представляешь угрозы для безопасности Венеры, и мне не хочется отправлять тебя в карантин. Веди себя прилично и сообщи свой адрес, когда найдешь место, где остановиться. Вот твои документы.
Дон поблагодарил офицера и, подняв с пола сумки, быстро вышел. В коридоре он остановился, чтобы хорошенько почесать зудящие руки.
В доке напротив здания была пришвартована амфибия, ее водитель скучал, сидя за рулем. Дон сказал:
— Простите, пожалуйста, я хотел бы отправить радиограмму. Вы не подскажете, где это можно сделать?
— Ради бога. Отыщи здание ИТТ — оно на улице Бьюкенена, это на Большом острове. Ты что, на «Наутилусе» прилетел?
— Верно. А как дотуда добраться?
— Садись. Минут через пять я отправлюсь. Там есть еще пассажиры?
— Вроде, нет.
— По разговору ты что-то не сильно похож на туманоеда, — водитель посмотрел на Дона.
— Я его наглотался, еще когда был маленьким, — сказал Дон. — Просто я уезжал на несколько лет, в школе учился.
— Успел, значит, в последнюю секунду вернуться?
— Да, пожалуй.
— Повезло тебе. В гостях хорошо, а дома лучше, — водитель с любовью оглядел сумрачное небо и темную воду.
Вскоре он завел двигатель и отдал швартовы. Маленькое суденышко двинулось в путь по узким каналам, огибая острова и видневшиеся под водой песчаные отмели. Через несколько минут Дон высадился в начале улицы Бьюкенена, самой крупной магистрали Нью-Лондона, столицы планеты.
У причала слонялось несколько человек, которые тут же стали к нему приглядываться. Двое из них оказались агентами по сдаче квартир; отделавшись от них, Дон двинулся по улице. Здесь толклось немало народу, но сама улица была узкой, кривой и грязной. Сквозь густой туман светили огни реклам, установленных по обе стороны улицы. Одна из них призывала:
ЗАПИШИСЬ В АРМИЮ СЕГОДНЯ ЖЕ!!!
ТЫ НУЖЕН РОДИНЕ!
Буквы на второй вывеске были гораздо больше:
ПЕЙТЕ КОКА-КОЛУ
НЬЮ-ЛОНДОНСКАЯ РАЗЛИВОЧНАЯ ФАБРИКА
Пройдя по улице несколько сотен ярдов и добравшись почти до другого конца Большого острова, Дон наконец отыскал то, что нужно. Это было нетрудно, поскольку компания занимала самое большое здание острова. Дон перешагнул через комингс, который ограждал вход, и вошел в местное отделение «Интерпланетной Телефонной и Телевидеокорпорации». За конторкой сидела молодая девушка.
— Я хотел бы отправить радиограмму, — сказал ей Дон.
— Именно этим мы и занимаемся, — она протянула ему бланк и ручку.
— Спасибо, — наморщив лоб, Дон принялся составлять текст.
Ему нужно было успокоить родителей, передав им максимум информации, потратив при этом минимум слов. Вскоре он протянул бланк в окошко.
Увидев адрес, девушка вскинула брови, но ничего не сказала. Сосчитав слова и заглянув в справочник, она сказала:
— Сто восемьдесят семь пятьдесят.
Дон отсчитал деньги, при этом с беспокойством подумав, что в бюджете его теперь сильная брешь.
Девушка взглянула на купюры и вернула их Дону обратно.
— Вы что, смеетесь?
— А что такое?
— Да это же деньги Федерации. Хотите, чтобы у меня были неприятности?
— М-да… — Дон вновь почувствовал холодок в животе, ставший уже почти привычным. — Слушайте, но я ведь только что с «Наутилуса». У меня не было времени обменять деньги. А нельзя послать сообщение наложенным платежом?
— На Марс?
— Что же мне тогда делать?
— Дальше по улице будет банк. На вашем месте я бы сходила туда.
— Да-да, спасибо, — он протянул руку за своим бланком.
Девушка его остановила:
— Вот еще что: если хотите, можете отправить свою радиограмму. У вас есть две недели, чтобы расплатиться.
— Да? Что ж, спасибо!
— Не стоит. Все равно сообщение отошлют не раньше чем через две недели, и до тех пор вы платить не обязаны.
— Как две недели? Это почему?
— Потому что Марс сейчас находится по ту сторону Солнца. Луч не пройдет. Придется подождать.
— А почему бы не отправить через релейную станцию?
— Идет война — вы что, не заметили?
— Ага, — Дон почувствовал себя дурак дураком.
— Мы по-прежнему принимаем частные сообщения, предназначенные для пересылки по каналу «Земля — Венера» в оба конца — при условии цензуры и возможного изменения текста. Но гарантировать, что ваше сообщение будет передано с Терры на Марс, мы не можем. Если бы у вас был на Земле человек, который мог бы оплатить вторую пересылку…
— Боюсь, это невозможно.
— Впрочем, это может и не иметь значения. Вряд ли Земля стала бы передавать вашу радиограмму, даже согласись кто-нибудь оплатить счет. Цензор Федерации может наложить запрет. Так что давайте мне текст, и я его зарегистрирую. Оплатите потом. — Девушка прочитала сообщение. — Да, пожалуй, вы влипли. Сколько вам лет… — она еще раз посмотрела на бланк, — Дон Харви?
Дон ответил.
— Хм-м… А выглядите вы старше. Я старше вас; похоже, мне придется стать для вас бабушкой. Если потребуется совет, заходите к нам и спросите бабушку Изобел. Изобел Костелло.
— Спасибо вам, Изобел.
— Ну что вы. Это обычная услуга, предоставляемая ИТТ, — девушка улыбнулась. Дон почувствовал легкое смущение.
Банк располагался почти в самом центре острова — Дон запомнил, когда проходил мимо. На стекле была вывеска: «БАНК АМЕРИКИ И ГОНКОНГА». Надпись была заклеена пластиковой лентой, а внизу было выведено белилами: «НЬЮ-ЛОНДОНСКАЯ ТРАСТОВАЯ И ИНВЕСТИЦИОННАЯ КОМПАНИЯ». Дон вошел внутрь, встал в самую короткую очередь, и уже через несколько минут выкладывал свою просьбу. Кассир указал большим пальцем на стол, который стоял за барьером:
— Туда.
За столом сидел пожилой китаец в длинном черном халате. Дон подошел поближе, китаец поднялся на ноги, поклонился и спросил:
— Чем могу быть полезен, сэр?
Дон объяснил, чего хочет, и положил на стол банкира пачку купюр. Китаец, не прикасаясь к деньгам, осмотрел их и ответил:
— Прошу прощения, но…
— Что такое?
— Вы пропустили срок законного обмена денег Федерации на валюту республики.
— Но я не мог раньше! Я только что прилетел!
— Очень жаль. Но правила составляю не я.
— И что же мне делать?
Банкир на мгновение смежил веки.
— В этом несовершенном мире всем нужны деньги. Вы можете что-нибудь оставить в залог?
— Нет. Кажется, нет. У меня только одежда, да вот еще эти сумки.
— Какие-нибудь драгоценности?
— У меня есть кольцо, но, наверно, оно недорого стоит.
— Дайте посмотреть.
Дон вытащил кольцо, присланное ему доктором Джефферсоном, и протянул старику. Китаец надел часовую лупу и осмотрел кольцо.
— Боюсь, вы правы. Это даже не янтарь — простой пластик. И все же пусть оно будет символом залога — обязательство честного человека надежнее всяких цепей. Я дам под это кольцо пятьдесят кредитов.
Дон взял у него кольцо обратно и на мгновение заколебался.
Должно быть, оно не стоило и десятой части того, что давал старик… Да еще желудок настойчиво давал о себе знать. И все же мать потратила по меньшей мере вдвое больше, чтобы быть уверенной, что кольцо (или бумага, в которую оно было завернуто, — поправил себя Дон) дойдет до него, да и гибель доктора Джефферсона как-то связана с этой безделкой.
Он надел кольцо на палец.
— Это было бы нечестно. Уж лучше я поищу работу.
— У вас есть гордость. В любом молодом и растущем городе всегда можно найти занятие; желаю вам удачи. Найдете работу — приходите, и мы откроем кредит под ваши будущие заработки. — Банкир покопался в складках своего халата и извлек оттуда бумажку в один кредит. — Сначала поешьте, решения лучше принимать на сытый желудок. Окажите мне честь принять эти деньги как подарок человеку, впервые переступившему порог нашего банка.
Гордость его ответила «нет», но желудок кричал «да!». Дон взял кредит и сказал:
— Спасибо! Это так любезно с вашей стороны! Я отдам его при первой возможности.
— Лучше передайте его тому ближнему, который больше всего будет нуждаться.
Банкир нажал на столе кнопку и поднялся на ноги.
Дон еще раз поблагодарил его и ушел.
У дверей банка болтался какой-то человек. Пропустив Дона немного вперед, он пошел следом. Занятый своими мыслями, Дон не обратил на него внимания. Постепенно в Дона начинало закрадываться подозрение, что почва уходит у него из-под ног, прежний его мир рухнул, и возврата назад нет. Всю жизнь он прожил в безопасности. Ему и в голову ни разу не приходило, с каким трудом большинство людей поддерживают свое существование, иногда выигрывая, но чаще проигрывая — и умирая. Но никогда не прекращая борьбы. Пройдя по грязной улице сотню ярдов, Дон слегка воспрянул духом и попытался оценить положение. Сейчас у него нет возможности сообщить о себе родителям, и дело тут даже не в двух неделях ожидания — просто он оказался на мели и не может заплатить по высшему тарифу.
Без денег, голодный, без крыши над головой… ни друзей, ни даже знакомых… — если не считать Сэра Исаака, но его приятель* дракон мог оказаться где угодно, хоть на другой стороне планеты. Уж во всяком случае, не так близко, чтобы с его помощью решать проблему яичницы с ветчиной!
Дон решил снять на время эту проблему при помощи купюры, полученной от банкира. Он вспомнил о ресторанчике, который заметил в двух шагах позади, и резко остановился. Сзади на него налетел человек.
— Извините, — сказал Дон прохожему, заметив, что тот был тоже китаец. Он не удивился — едва ли не половина рабочих, завербованных в первые годы существования колонии на Венере, были выходцами с Востока. Дону показалось, что лицо человека ему знакомо — может быть, это один из пассажиров, летевших вместе с ним на «Наутилусе»? Но потом он вспомнил, что видел этого человека на причале в начале улицы.
— Это я виноват, — сказал тот. — Нужно было смотреть под ноги. Простите, что я вас ушиб.
Незнакомец улыбнулся еще более обаятельно.
— Ничего страшного, — отозвался Дон. — А виноват я. Просто решил вернуться назад, ну и…
— В банк?
— Куда?
— Это не мое дело, но я видел, как вы выходили из банка.
— Вообще-то, — ответил Дон, — я не собирался обратно в банк. Я искал какую-нибудь забегаловку и вспомнил, что видел поблизости что-то похожее.
Мужчина посмотрел на его сумки.
— Только что прибыли?
— Да, на «Наутилусе».
— Не советую идти в тот ресторан — разве что у вас есть лишние деньги, которые не жаль выкинуть на ветер. Это заведение — обыкновенная ловушка для туристов.
Дон вспомнил про свою единственную бумажку в один кредит и забеспокоился.
— А можно где-нибудь перекусить подешевле? Приличное дешевое кафе?
Человек подхватил его под руку.
— Я вас провожу. Тут есть одно заведение на берегу. Хозяин — мой двоюродный брат.
— Я не хотел бы вас беспокоить…
— Ерунда. Я и сам как раз собирался подкрепить своего внутреннего человека. Кстати, меня зовут Джонни Линг.
— Рад познакомиться, мистер Линг. Я — Дон Харви.
Ресторанчик располагался в тупичке в самом начале улицы Бьюкенена. На вывеске было написано:
ОБЕДЕННЫЙ ПАВИЛЬОН ДВУХ МИРОВ
Отдельные столики для дам
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ,
КОСМИЧЕСКИЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИ!
Трое толкунов стояли у входа, принюхиваясь к запахам и прижимаясь судорожно подергивающимися носами к стеклянной двери. Джонни Линг отодвинул их в сторону и впихнул Дона внутрь.
За стойкой стоял толстый кантонец, управлявшийся с кассовым аппаратом, а заодно с плитой.
— Привет, Чарли! — закричал Джонни.
— Здорово, Джонни, — отозвался толстяк и быстро затараторил, сыпля проклятиями и свободно мешая кантонский диалект китайского, английский, португальский и приправляя все это языком свиста. Одному толкуну удалось протиснуться в дверь, и он устремился к стойке с пирожками, топоча копытцами по полу. Чарли с удивительным для его габаритов проворством рванулся вперед, ухватил грегариана за ухо и вытолкал воришку наружу. Потом, продолжая ругаться, подошел к стойке, взял кусок черствого пирога и вернулся к двери. Он бросил его маленьким фавнам, и те, блея и хныча, устроили из-за пирога свалку.
— Если бы ты их не приваживал, Чарли, — сказал Джонни, — они бы к тебе не лезли.
— Не твоего ума дело!
Несколько клиентов работали челюстями у стойки, на случившееся они и внимания не обратили. Линг придвинулся к толстяку поближе и спросил:
— Задняя комната свободна?
Чарли кивнул и повернулся к нему спиной. Линг провел Дона в маленький кабинет, расположенный в глубине ресторанчика. Усевшись, Дон взял меню и принялся его изучать, прикидывая, что он может заказать на один кредит. Линг забрал у него карточку.
— Давай-ка я сам закажу. Чарли и вправду отличный повар.
— Но…
— Ты мой гость. И не спорь со мной.
В этот миг появился Чарли, неслышно вынырнув из-за прикрывающей вход портьеры. Они с Лингом быстро обменялись несколькими фразами по-китайски, и Чарли вышел, но вскоре вернулся, неся горячие яичные пирожки-трубочки. Почуяв восхитительный запах, желудок Дона положил конец всяким протестам.
Вслед за хрустящими пирожками подали первое. Такого Дон еще никогда не пробовал. Это была китайская кухня, но уж во всяком случае, не дежурное кушанье из какой-нибудь забегаловки. Дону почудилось, что он уловил привкус венерианских овощей, какие пробовал еще в детстве, но полной уверенности не было. Но, как бы там ни было, еда оказалась что надо; Дон почувствовал согревающее ощущение сытости и выбросил из головы тревожные мысли.
За едой он, сам того не заметив, принялся рассказывать Лин-гу о своей жизни, в особенности о том, что так неожиданно привело его на Венеру. С этим человеком было легко разговаривать, к тому же Дону казалось невежливым просто сидеть и молча уплетать угощение.
Вскоре Линг откинулся в кресле и вытер рот.
— Тебе пришлось немало пережить, Дон. Это уж точно. Что ты собираешься теперь делать?
Дон нахмурился.
— Если б я знал! Мне нужно найти работу — все равно какую. Нужно найти жилье. Нужно наскрести, заработать, занять — словом, где-нибудь найти денег, чтобы дать знать своим старикам. А то они будут беспокоиться.
— Но у тебя ведь были какие-то деньги?
— Да, только деньги Федерации. Здесь они ничего не стоят.
— А Дядюшка Том не захотел их обменять. У старика каменное сердце, при всех его улыбочках. В глубине души он так и остался ростовщиком.
— Дядюшка Том? Так этот банкир — ваш дядя?
— Нет, конечно, это просто так говорится. Он еще в давние времена основал здесь что-то вроде ломбарда, в котором первопроходцы закладывали свои счетчики Гейгера. Постепенно он прибирал к рукам все их имущество. Вскоре он завладел едва ли не половиной всех здешних рудников и заделался банкиром. Но мы по-прежнему зовем его «Дядюшка Том».
Дон подумал, а не слишком ли настойчиво Джонни упирает на то, что к банкиру он никакого отношения не имеет, но задерживаться на этой мысли не стал — ему-то собственно какое до этого дело. Линг продолжал:
— Знаешь, Дон, а ведь на банке свет клином не сошелся. Деньги Федерации можно обменять и не только там.
— О чем это вы?
Линг обмакнул палец в лужицу и начертил на столешнице знак универсального кредита.
— Разумеется, банк — единственное место, где можно обменять деньги законно. Но тебя это разве беспокоит?
— Ну…
— Только не думай, что обмен денег — это что-то дурное. Принимая соответствующий закон, власти не спрашивали твоего мнения. А ведь деньги-то твои, верно?
— Думаю, вы правы.
— Деньги твои, и ты можешь поступать с ними, как тебе хочется. Надеюсь, ты понимаешь, что все это — строго между нами?
— Понимаю.
Дон молчал, и Линг заговорил снова:
— А теперь поговорим чисто гипотетически: сколько у тебя с собой денег Федерации?
— Около пяти сотен кредитов.
— Покажи-ка.
Дон помедлил. Линг нетерпеливо сказал:
— Ну, в чем дело? Неужели ты мне не доверяешь? В конце концов, это всего лишь пустые бумажки.
Дон вытащил деньги. Глянув на них, Линг вынул бумажник и принялся отсчитывать купюры.
— Банкноты у тебя слишком крупные, трудно будет избавиться, — заявил он. — Как насчет пятнадцати процентов?
Деньги, которые он выложил на стол, выглядели точь-в-точь как те, что были у Дона, за одним-единственным исключением — на них была надпечатка: «Республика Венера».
Он быстро прикинул в уме. Пятнадцать процентов — это семьдесят пять кредитов, то есть меньше половины той суммы, которую он должен был заплатить за радиограмму на Марс. Он собрал свои деньги и принялся запихивать их в бумажник.
— В чем дело?
— Мне это не подходит. Я сказал вам, что для отправки радиограммы нужно сто восемьдесят семь с половиной.
— Ладно: двадцать процентов. Я делаю тебе скидку только потому, что ты молод и попал в беду.
Двадцать процентов — это всего лишь сотня.
— Нет.
— Да ты сам-то подумай! Я смогу их толкнуть на десять, ну от силы на двадцать процентов дороже того, что даю тебе. Да я вообще могу оказаться в прогаре! Вложенные деньги приносят восемь процентов — при теперешнем экономическом буме. А твои деньги придется пока припрятать, значит, я буду ежегодно терять на них восемь процентов. Если война затянется, эти убытки потянут за собой новые. Ты что, думал, тебе предложат больше?
Теория финансового обращения была выше понимания Дона; он знал лишь, что его не интересует сумма, меньшая той, которая необходима для отправки радиограммы на Марс. Он покачал головой.
Линг пожал плечами и собрал свои деньги.
— Дело твое. Кстати, у тебя очень красивое кольцо.
— Спасибо.
— Сколько, ты сказал, тебе нужно?
Дон повторил.
— Понимаете, мне же только радиограмму родителям послать. А так — ну на что мне еще здесь деньги? Я же могу работать.
— Я взгляну на кольцо, не возражаешь?
Дону не очень-то хотелось выпускать кольцо из своих рук, но, видимо, иначе от Линга по-хорошему было не отделаться. Джонни нацепил кольцо себе на костлявый палец, на котором оно болталось почти свободно.
— О, точь-в-точь мой размер. И буковка как раз для меня.
— Как это?
— Мое второе имя ведь — Генри. Короче говоря, Дон, я серьезно хочу тебе помочь. Давай сойдемся на двадцати процентах плюс я покрываю недостающие для посылки радиограммы деньги в уплату за это кольцо. Идет?
Дон и сам не мог объяснить, чем ему это предложение не по душе. Линг почему-то перестал ему нравиться, и Дон уже начал жалеть о том, что вообще пошел с ним обедать. И тут ему пришла в голову мысль.
— Это фамильная реликвия, — сказал он. — Кольцо не продается.
— Вот как? По-моему, в твоем положении не до сантиментов. Здесь кольцо стоит дороже, чем на Земле, — а я даю тебе даже больше, чем оно стоит. Не валяй дурака!
— Я знаю, что вы предлагаете больше, хотя с чего это вдруг — непонятно, — ответил Дон. — Как бы то ни было, кольцо не продается. Отдайте.
— А если я не отдам?
Дон глубоко вздохнул.
— Тогда, — медленно сказал он, — я буду с вами драться.
Линг помедлил, глядя ему в глаза, затем снял кольцо и уронил его на стол. Потом, не сказав ни слова, вышел из кабинета.
Дон смотрел ему вслед, стараясь понять, что же все-таки происходит. Он так и сидел, задумавшись, когда портьера откинулась, вошел хозяин ресторана и бросил на стол счет.
— Один кредит шесть центов, — бесстрастно объявил Чарли.
— Разве мистер Линг не заплатил? Он же пригласил меня с ним пообедать.
— Один кредит шесть центов, — повторил Чарли. — Вы ели, вы и платите.
Дон поднялся на ноги.
— Где тут у вас моют посуду? Я могу приступить прямо сейчас.
