9. ПОЛИТИКА
Они стояли в большом внутреннем дворе, который бывает во многих марсианских домах. Над стенами виднелись верхушки городских башен, но кругозор был ограничен.
— Ну и что теперь делать? — спросил Фрэнк.
— М-м-м… поищем туземцев и попробуем выяснить, куда нас занесло. Жаль, что я не удержал старика, — добавил Джим. — Он говорил на бейсике.
— У тебя что, сдвиг еще не прошел? — сказал Фрэнк. — Не думаю, что нам это удастся, похоже, это заброшенный город. Знаешь, что я думаю? По-моему, они просто нас надули.
— По-моему, они просто нас надули, — согласился Виллис.
— Заткнись. Нет, не стали бы они так делать. — Джим смотрел куда-то поверх крыш. — Слушай, Фрэнк…
— Да?
— Видишь те три башенки, похожие одна на другую? Вот — одни верхушки торчат?
— Вижу, ну и что?
— Мне кажется, я их уже где-то видел.
— Да и мне так кажется!
Они бросились бежать. Пять минут спустя они стояли на городской стене, и сомнений больше не было: они находились в заброшенной части Харакса. Под ними, на расстоянии трех миль, виднелись надувные дома Южной колонии.
Сорок минут быстрым шагом попеременно с трусцой — и они дома.
Добежав до колонии, Джим с Фрэнком расстались: каждому не терпелось попасть домой.
— До скорого! — крикнул Джим другу и побежал к себе.
Время в тамбуре-шлюзе показалось ему вечностью. Пока давление уравнивалось, он слышал, как мать, а за ней сестра спрашивают через переговорное устройство: «Кто там?» Джим решил не отвечать и сделать им сюрприз. Он вошел и оказался лицом к лицу с Филлис, которая сначала остолбенела, а потом бросилась ему на шею с криком:
— Мама! Мама! Мама! Это Джим! Это Джим!
А Виллис скакал по полу и вторил ей:
— Это Джим! Это Джим!
А мать оттаскивала Филлис в сторону, чтобы тоже обнять Джима, и намочила ему лицо слезами, и Джим почувствовал, что и сам вот-вот…
Наконец ему удалось высвободиться. Мать отступила назад.
— Ну дай хоть посмотреть на тебя, милый. Бедненький ты мой! Ты здоров? — и опять чуть не расплакалась.
— Конечно, здоров, — буркнул Джим. — Что мне сделается? Скажите, а папа дома?
Миссис Марло вдруг насторожилась.
— Нет, Джим, он на работе.
— Мне надо с ним увидеться, прямо сейчас. Ты что такая, мама?
— Да так, ничего. Сейчас позвоню отцу. — Она подошла к телефону и набрала номер экологической лаборатории. Джим слышал ее сдержанный голос: — Мистер Марло? Это Джейн, дорогой. Ты не мог бы сейчас прийти домой?
И ответ отца:
— Это не совсем удобно. А что такое? У тебя какой-то странный голос.
Мать оглянулась через плечо на Джима.
— Ты один? Нас никто не может подслушать?
— В чем дело? Говори.
— Он дома, — полушепотом сказала мать.
Отец, помолчав, ответил:
— Сейчас иду.
Филлис тем временем терзала Джима:
— Джимми, где ж ты пропадал?
Джим начал было рассказывать, но передумал.
— Ты все равно не поверишь, детка.
— Не сомневаюсь. Но почему так долго? Наши прямо с ума посходили.
— Ничего. Слушай, какой сегодня день?
— Суббота.
— А число?
— Четырнадцатое цереры, разумеется.
Джим опешил. Четыре дня? Всего четыре дня прошло с тех пор, как он уехал из Малого Сырта? Припомнив все, что было, Джим согласился с этим. Если учесть заверение Фрэнка, что Джим провел в подземельях Кинии только три часа, тогда все сходится.
— Ух! Тогда я, пожалуй, успел.
— Что успел?
— Тебе не понять. Подожди еще пару лет.
— Нахал!
— Отец сейчас будет здесь, Джим, — отошла от телефона миссис Марло.
— Я слышал. Это хорошо.
— Ты же голодный, наверное? — спросила мать. — Чего бы ты съел?
— Ясное дело, упитанного тельца, а запил бы шампанским. Я вообще-то не голодный, но чего-нибудь могу перехватить. Может, какао? Последние дни я жил на одних консервах.
— Сейчас будет какао.
— Ты лучше наедайся, пока можно, — вставила Филлис, — а то потом захочешь, а уже нельзя будет, когда…
— Филлис!
— Да я, мама, хотела только сказать…
— Филлис, замолчи или выйди из комнаты.
Сестра что-то пробурчала себе под нос. Вскоре какао было готово, и не успел Джим допить его, как пришел отец. Он без сантиментов пожал Джиму руку, как взрослому.
— Хорошо, что ты дома, сын.
— До чего это здорово — оказаться дома, папа! — Джим проглотил остаток какао. — Но знаешь, мне надо столько тебе сказать, лучше не будем терять время. Где Виллис? Кто-нибудь видел, куда он девался?
— Это неважно, где Виллис. Я хочу знать…
— Но Виллис играет здесь очень важную роль, папа. Виллис! Иди-ка сюда!
Виллис притопал из коридора, и Джим посадил его на колени.
— Ну, вот тебе и Виллис, — произнес мистер Марло. — А теперь послушай-ка меня. Что это за кашу ты заварил, сын?
— Не знаю, с чего и начать, — нахмурился Джим.
— Выдан ордер на ваш с Фрэнком арест! — брякнула Филлис.
— Джейн, — сказал мистер Марло, — пожалуйста, уйми свою дочь.
— Филлис, ты не слышала, что я сказала?
— Да ведь это все знают, мама!
— Может быть, Джим не знал.
— Да нет, знал, — сказал Джим. — За нами всю дорогу гнались легавые.
— Фрэнк тоже вернулся? — спросил отец.
— Ну конечно! Мы их сбили со следа. Дураки они, фараоны эти.
Мистер Марло нахмурился.
— Видишь ли, Джим, я хочу позвонить резиденту и сказать ему, что ты здесь. Но я не стану сдавать тебя, пока не проясню для себя это дело и уж, конечно, пока не услышу твою версию событий. А когда ты пойдешь сдаваться, я пойду с тобой и не дам тебя в обиду.
Джим выпрямился.
— Сдаваться? Что ты говоришь, папа?
Лицо отца вдруг сделалось очень старым и усталым.
— Марло не бегают от закона, сын. Ты знаешь: я на твоей стороне, что бы ты ни натворил. Но тебе придется выдержать все, что тебя ожидает.
Джим с вызовом посмотрел на отца.
— Папа, если ты думаешь, что мы с Фрэнком прошли две тысячи миль по Марсу только для того, чтобы сдаться… в общем, зря ты так думаешь. А если кто захочет меня арестовать, то ему нелегко придется.
Филлис слушала брата с круглыми глазами, мать тихо роняла слезы.
— Напрасно ты выбираешь такую линию поведения, сын.
— Напрасно? Ну так я ее выбираю, и все тут. Может, ты все же выяснишь, в чем дело, прежде чем говорить о сдаче? — в голосе Джима появились истерические нотки.
Отец прикусил губу. Мать сказала:
— Пожалуйста, Джеймс, может быть, ты выслушаешь его?
— Конечно, я хочу его выслушать, — раздраженно ответил мистер Марло, — я ведь так и сказал. Но я не могу слушать, как мой родной сын открыто противопоставляет себя закону.
— Пожалуйста, Джеймс!
— Рассказывай, сын.
— Что-то мне уже не хочется, — с горечью сказал Джим. — Называется, вернулся домой. Можно подумать, что я уголовник.
— Прости, Джим, — медленно проговорил отец. — Давай начнем все сначала. Расскажи нам обо всем.
— Ну хорошо. Да, Филлис сказала, что меня хотят арестовать. В чем меня обвиняют?
— Во-первых, пропуск занятий… но это пустяки. Действия в ущерб школьному порядку и дисциплине — я лично не понимаю, что это значит, и это меня не волнует. Главный пункт обвинения — это кража со взломом, а через день добавился еще один — сопротивление при аресте.
— Сопротивление при аресте? Глупости какие! Нас никто не арестовывал.
— Ну а насчет остального как?
— Тоже ерунда. Я у него ничего не крал — у Хоу, у директора, это он украл у меня Виллиса. Да еще насмехался надо мной, когда я хотел взять Виллиса обратно. Кража! Я ему покажу кражу!
— Продолжай.
— Ну, взлом — это было. Я вломился в его кабинет или пытался это сделать. Но он ничего не докажет. Пусть-ка объяснит, как это я пролез в дырку десяти дюймов в диаметре. Отпечатки пальцев мы тоже не оставили. И потом, я отстаивал свои права. Там у него был заперт Виллис. Папа, а мы не можем выдвинуть против Хоу обвинение в краже Виллиса? Почему это только он обвиняет?
— Погоди-ка минутку. Я совсем запутался. Если у тебя была причина воспротивиться директору школы, то я, конечно, на твоей стороне. Но давай разберемся. Что за дырка? Ты прорезал дырку в директорской двери?
— Нет, это Виллис сделал.
— Как мог Виллис прорезать дырку?
— А вот так. У него выросла ручка с таким когтем на конце, и он стал резать. Я его позвал, и он пришел ко мне.
Мистер Марло потер лоб.
— Еще того не легче. А как вы с Фрэнком добрались сюда?
— На метро. Мы…
— На метро?!
Джим набычился. Вступилась мать.
— Джеймс, дорогой, может быть, он расскажет лучше, если мы не будем его прерывать.
— Пожалуй, ты права. Вопросы потом. Филлис, дай мне блокнот и карандаш.
Получив свободу слова, Джим изложил всю историю довольно связно — с того момента, как Хоу ввел в школе инспекции на военный манер, до того, как они приехали на «метро» из Кинии в Харакс. Когда Джим окончил рассказ, мистер Марло поскреб подбородок.
— Джим, если б ты всей своей жизнью не завоевал прочную репутацию упрямого правдолюбца, я бы подумал, что ты сочиняешь. А так придется тебе поверить, хотя это самая фантастическая история, какую мне доводилось слышать.
— Ты все еще считаешь, что мне надо сдаться?
— Ну нет, теперь все предстает в другом свете. Предоставь это мне. Я позвоню резиденту и…
— Минутку, папа.
— Да?
— Я еще не все тебе рассказал.
— Вот как? Расскажи, сын, чтобы я…
— Я просто не хотел путать одну историю с другой. Сейчас расскажу, только ответь мне на один вопрос: разве колония не должна уже переезжать?
— В общем, да, — подтвердил отец. — По расписанию миграция должна была начаться вчера, но ее отложили на две недели.
— Не отложили, папа, это обман. Компания не хочет, чтобы колония в этом году мигрировала. Они хотят оставить нас здесь и вынудить зимовать в Хараксе.
— Что? Это просто смешно, Джим. Землянам не выдержать полярную зиму. Но ты ошибаешься, это просто задержка. Компания ремонтирует энергетическую систему в Северной колонии, а поскольку зима в этом году необычайно поздняя, они хотят закончить ремонт до нашего приезда.
— Говорю тебе, папа, это все отговорки. План состоит в том, чтобы задержать колонию до тех пор, пока не станет поздно, и заставить здесь зимовать. Я могу это доказать.
— Каким образом?
— Где Виллис?
Попрыгунчик опять подался осматривать свои владения.
— При чем тут Виллис? Ты говоришь невероятные вещи. Откуда у тебя эта мысль? Говори, сын.
— Но мне нужен Виллис, чтобы это доказать. А, малыш! Иди к Джиму.
Джим кратко изложил то, что узнал из фонограммы Виллиса, и попросил Виллиса повторить ее.
Виллис был рад стараться. Он передал все разговоры мальчиков за последние дни, воспроизвел марсианскую речь, непонятную вне контекста, и спел «Сеньориту». Но передать диалог Хоу и Бичера он не смог или не захотел.
Джим все еще бился с ним, когда зазвонил телефон. Мистер Марло сказал:
— Подойди, Филлис.
Филлис тут же прискакала обратно.
— Это тебя, папочка.
Джим утихомирил Виллиса, чтобы можно было слышать весь разговор.
— Марло? Говорит резидент. Я слышал, ваш мальчик вернулся.
Отец, помедлив, оглянулся на Джима.
— Да. Он здесь.
— Пусть остается на месте. Я сейчас пришлю за ним человека.
Мистер Марло снова помедлил.
— Нет необходимости, мистер Крюгер. Я еще не закончил говорить с ним. Он никуда не пойдет.
— Бросьте, Марло, не станете же вы сопротивляться законным распоряжениям властей. У меня есть ордер, и я привожу его в исполнение.
— Да? Это вы так думаете. — Мистер Марло хотел что-то добавить, но воздержался и прервал связь. Телефон сразу зазвонил опять.
— Если это резидент, — сказал отец, — я не буду с ним разговаривать, а то скажу что-нибудь не то.
Но это оказался не резидент, а отец Фрэнка.
— Марло? Джейми, это Пэт Саттон. — При разговоре выяснилось, что оба отца дошли примерно до одной и той же стадии.
— Мы как раз пробуем разговорить Джимова попрыгунчика, — сказал мистер Марло. — Похоже, он подслушал чертовски интересный разговор.
— Я знаю, — сказал мистер Саттон, — и тоже хочу послушать. Пусть помолчит пока, мы сейчас придем.
— Прекрасно. Да, кстати, дружище Крюгер собрался арестовать мальчишек. Держите ухо востро.
— Да знаю я, он мне только что звонил. Я ему сказал пару слов. Ну, пока.
Мистер Марло выключил аппарат и запер входную дверь, а также дверь в туннель. И вовремя: вскоре загорелся сигнал, оповещающий, что кто-то вошел в тамбур.
— Кто там? — спросил отец.
— По делу Компании!
— Что за дело, и кто вы такой?
— Проктор. Мне нужен Джеймс Марло-младший.
— Можете идти, откуда пришли. Вы его не получите.
В тамбуре зашептались и стали дергать дверь.
— Откройте, — сказал другой голос. — У нас ордер на арест.
— Уходите. Я отключаю репродуктор.
Индикатор шлюза показал, что посетители ушли, но вскоре опять загорелся. Мистер Марло включил переговорное устройство.
— Если вы опять вернулись, можете убираться.
— Хорошо же ты гостей встречаешь, Джейми! — сказал голос мистера Саттона.
— А, Пэт! Ты один?
— Ну да, только с Фрэнсисом.
Саттонов впустили.
— Уполномоченных видели? — спросил мистер Марло.
— Ага, наскочили прямо на них.
— Папа сказал, что если они меня тронут, то пожалеют, — гордо сказал Фрэнк.
Джим посмотрел на отца, но тот отвел взгляд. Мистер Саттон продолжал:
— Так что же Джимов дружок должен нам рассказать? Давайте заведем его и послушаем.
— Мы пробовали, — сказал Джим. — Сейчас еще попробую. Ну-ка, Виллис, — Джим посадил его на колени. — Ты помнишь директора Хоу?
Виллис тут же стал гладким.
— Не так, — сказал Фрэнк. — Помнишь, как он завелся в прошлый раз? Виллис! — Виллис выставил глазки. — Слушай, дружок: «Добрый день. Добрый день, Марк, — Фрэнк копировал глубокий, сердечный тон генерального резидента. — Садись, мой мальчик».
— Всегда рад тебя видеть, — продолжил Виллис голосом Бичера и передал оба разговора генерального резидента с директором, включая и промежуточную запись.
Когда он собрался говорить дальше, Джим его остановил.
— Ну, — сказал отец Джима, — что ты об этом думаешь, Пэт?
— Я думаю, что это просто ужасно, — произнесла мать Джима.
Мистер Саттон скривился.
— Завтра же отправлюсь в Малый Сырт и все там разнесу вот этими руками.
— Твои чувства делают тебе честь, — сказал мистер Марло, — но это касается всей колонии. По-моему, для начала надо созвать городской митинг и оповестить всех о том, что против нас затевается.
— Хм! Ты прав, разумеется, но так никакого удовольствия не получишь.
— Полагаю, тебя ждет еще масса удовольствий, — улыбнулся мистер Марло. — Крюгеру это не понравится и достопочтенному мистеру Гейнсу Бичеру тоже.
Мистер Саттон хотел показать доктору Макрею горло Фрэнка, и мистер Марло решил, несмотря на протесты Джима, что и ему не помешает показаться доктору. Мужчины отвели сыновей к Макрею, и мистер Марло сказал:
— Оставайтесь тут, ребята, пока мы не зайдем за вами. Я не хочу, чтобы вас сцапали уполномоченные Крюгера.
— Еще посмотрим, как у них это получится!
— Да уж!
— Не стоит доводить до этого, хочу попробовать сначала уладить дело миром. Сейчас мы пойдем к резиденту и предложим заплатить за продукты, которые вы присвоили, а я, Джим, предложу возместить ущерб, который Виллис нанес драгоценной директорской двери.
— Но, папа, зачем нам за это платить? Хоу не следовало его запирать.
— Я полностью согласен с парнем, — сказал мистер Саттон. — Продукты — другое дело. Ребята их взяли, и мы за них заплатим.
— Вы правы, — согласился мистер Марло, — зато мы лишим почвы все эти смехотворные обвинения. А потом я возбужу иск против Хоу за попытку кражи или порабощения Виллиса. Как лучше назвать это, Пэт? Кража или порабощение?
— Назови кражей, чтобы не было лишних прений.
— Ладно. Потом буду настаивать на том, чтобы резидент связался с планетарными властями, прежде чем действовать. Тут уж, думаю, его часы станут.
— Папа, — вставил Джим, — ты ведь не скажешь резиденту, что мы знаем про заговор против миграции? А то он сразу позвонит Бичеру.
— Пока не скажу, все равно узнает на митинге. Только тогда он уже не сможет позвонить Бичеру: через два часа закатится Деймос. — Мистер Марло посмотрел на часы. — Ну пока, ребята. У нас много дел.
Доктор, увидев ребят, закричал:
— Мэгги, запирай дверь! Тут два опасных уголовника.
— Здравствуйте, док.
— Входите, располагайтесь и рассказывайте.
Добрый час спустя доктор сказал:
— Ну, Фрэнк, надо тебя посмотреть. А потом, тебя, Джим.
— Со мной все в порядке, док.
— Поставь еще кофе, пока я буду заниматься Фрэнком.
Кабинет был оборудован новейшими средствами диагностики, но доктору они были ни к чему. Он задрал Фрэнку голову, заставил его сказать «а-а», выстукал его и послушал сердце.
— Будешь жить, — заключил доктор. — Мальчишка, способный проехать автостопом от Сырта до Харакса, будет жить долго.
— Автостопом? — спросил Фрэнк.
— Этого тебе не понять. Выражение давно вышло из употребления. Твоя очередь, Джим. — С Джимом доктор разделался еще быстрее, и трое друзей вернулись к разговору.
— Я хочу узнать подробнее о той ночи, которую вы провели в капусте, — заявил доктор. — С Виллисом все ясно: любое марсианское существо способно залечь и жить без воздуха сколько угодно. Но вы двое по всем статьям должны были задохнуться. Растение до конца закрылось?
— Ну да, — заверил Джим и стал рассказывать подробно. Когда он дошел до фонарика, Макрей прервал его:
— Вот оно. Ты раньше об этом не говорил. Этот фонарик спас вам жизнь, сынок.
— Как так?
— Фотосинтез. Если осветить зеленый лист, он просто не может не поглощать углекислый газ и не выделять кислород, как ты не можешь не дышать. — Доктор зашевелил губами, глядя в потолок: — Все равно, наверное, душновато там было: поверхность зеленого листа недостаточна. Какой у тебя был фонарик?
— Дженерал Электрик, «Ночное солнце». А душно было ужасно.
— Да, в «Ночном солнце» достаточно свечей. Теперь буду брать его с собой, если мне вздумается отойти на двадцать футов от крыльца. Реклама что надо.
— Вот чего я никак не пойму, — сказал Джим. — Как я мог посмотреть кино о том, как у меня появился Виллис и как он жил потом, минута за минутой, без единого пропуска, всего за три часа?
— Это еще не такая большая тайна, — сказал медленно доктор, — тайна в другом: зачем тебе это показали.
— Как «зачем»?
— Вот и я удивляюсь, — вставил Фрэнк. — В конце концов, что из себя представляет Виллис? Спокойно, Джим. Зачем надо было прокручивать Джиму его биографию? Как вы думаете, док?
— Единственная гипотеза, которая приходит мне в голову, до того фантастична, что я ее, с вашего позволения, оставлю при себе. Но вот что, Джим: как, по-твоему, можно записать чьи-нибудь воспоминания на пленку?
— По-моему, нельзя.
— Я пойду дальше и прямо заявлю, что это невозможно. Однако ты говоришь, что видел то, что Виллис запомнил. Это тебе о чем-нибудь говорит?
— Нет, — сознался Джим, — не понимаю я этого, хоть убейте. Но я это видел.
— Конечно, видел, видишь ведь мозгом, а не глазами. Вот я закрываю глаза и вижу, как светится Большая пирамида под солнцем пустыни. Я вижу осликов и слышу крики носильщиков, зазывающих туристов. Вижу? Да я даже запахи ощущаю, а это всего лишь воспоминания. А теперь вернемся к твоей истории… Если все факты объединяет только одна гипотеза, приходится ее принять. Ты видел то, что нужно было старому марсианину. Назовем это гипнозом.
— Но… но… — Джим вознегодовал, как будто покушались на его самое сокровенное. — Говорю вам, я это видел. Я был там.
— А я согласен с доком, — сказал Фрэнк. — Тебе и на обратном пути что-то чудилось.
— Старик с нами ехал: если б ты разул глаза, то увидел бы его.
— Полегче, — вмешался доктор. — Хотите драться, так выйдите вон. Вам не приходило в голову, что оба вы правы?
— Как это может быть? — возразил Фрэнк.
— Мне не хочется выражать это словами, но одно я вам скажу: за свою долгую жизнь я узнал, что человек жив не хлебом единым и что труп, на котором я произвожу вскрытие, это не человек. Самое безумное философское учение — это материализм. Остановимся пока на этом.
Фрэнк начал было опять спорить, но сигнал у двери возвестил о посетителях — вернулись отцы.
— Входите, входите, джентльмены, — загремел доктор, — вы как раз вовремя. Мы тут рассуждаем о солипсизме. Если хотите принять участие, мы предоставим вам трибуну. Кофе?
— Солипсизм, значит? — сказал мистер Саттон. — Фрэнк, не слушай этого старого язычника, слушай лучше, что говорит отец Клири.
— Он меня и так не слушает, — ответил доктор, — как и полагается здоровому ребенку. Ну, на чем вы порешили с его превосходительством?
Мистер Марло усмехнулся.
— Я уж думал, его придется связать.
Собрание колонистов состоялось вечером в муниципалитете — центральном здании поселка. Мистер Марло и мистер Саттон, инициаторы собрания, пришли пораньше и обнаружили, что конференц-зал закрыт, а у дверей стоят двое уполномоченных. Мистер Марло, несмотря на то что они несколько часов назад хотели арестовать Джима и Фрэнка, вежливо пожелал им доброго вечера и сказал:
— Давайте открывать. Люди начнут приходить с минуты на минуту.
Часовые не шевельнулись. Старший, по фамилии Дюмон, объявил:
— Сегодня собрания не будет.
— Почему это?
— Приказ мистера Крюгера.
— Он назвал причину?
— Нет.
— Собрание, — сказал мистер Марло, — созвано по всем правилам, и оно состоится. Отойдите.
— Мистер Марло, не надо обострять обстановку. У меня приказ и…
Вперед выступил мистер Саттон.
— Дай-ка я с ним поговорю, Джейми.
Он положил руку на пояс. За его спиной Фрэнк ухмыльнулся Джиму и тоже схватился за пояс. Все четверо были вооружены, как и уполномоченные: отцы не очень полагались на обещание Крюгера подождать инструкций из Малого Сырта.
Дюмон занервничал. В колонии не было настоящей полиции, эти двое были клерками Компании, а функции полицейских взяли на себя по распоряжению Крюгера.
— Это просто безобразие, когда люди в пределах колонии ходят вооруженные до зубов, — жалобно произнес Дюмон.
— Вот как? — ласково сказал мистер Саттон. — Что ж, можно обойтись и без оружия. Держи мою горелку, Фрэнсис. — С пустой кобурой он приблизился к часовым. — Как вас выкинуть? Понежнее или с ветерком?
Перед тем как отправиться на Марс, мистер Саттон управлялся с крутой строительной братией, полагаясь не только на диплом инженера. Он был не крупнее Дюмона, но гораздо крепче. Дюмон отступил на исходные позиции и засуетился:
— Послушайте, мистер Саттон, вы не… Мистер Крюгер!
Все оглянулись и увидели резидента. Оценив обстановку, он резко сказал:
— Что такое? Саттон, вы оказываете сопротивление моим людям?
— Ничего подобного. Это они оказывают сопротивление мне. Велите им отойти в сторону.
— Собрание отменяется, — объявил Крюгер.
— Кто его отменил? — вышел вперед мистер Марло.
— Я.
— По какому праву? Я получил одобрение всех членов совета и могу, если надо, представить фамилии двадцати колонистов.
— Двадцать человек, по уставу колонии, могут собраться без разрешения совета.
— Не имеет значения. В уставе сказано, что собрания созываются для обсуждения вопросов, представляющих общественный интерес. А обсуждение обвинительных актов до суда никакого общественного интереса не представляет, и я не позволю вам толковать устав в своих целях. За мной остается последнее слово. Я не допущу, чтобы у нас здесь правила толпа.
Вокруг уже собирался народ — колонисты пришли на собрание.
— Это все? — спросил мистер Марло.
— Да. Остается только добавить, чтобы вы и все остальные разошлись по домам.
— Они сделают так, как сочтут нужным, и я тоже. Мистер Крюгер, мне странно слышать от вас, что гражданские права не представляют общественного интереса. У наших соседей есть сыновья, которые все еще находятся под опекой, если ее можно так назвать, директора Хоу, и все хотят знать, как обращаются с их детьми. Однако это не входит в повестку дня. Даю вам слово: ни я, ни мистер Саттон не собираемся просить колонию предпринимать что-либо в защиту наших сыновей. Довольно вам этого? Вы отзовете уполномоченных?
— Какова же тогда повестка дня?
— Безотлагательный вопрос, представляющий интерес для каждого члена колонии. Остальное я скажу собранию.
— Ха!
К этому времени появилось несколько членов совета. Один из них, мистер Хуан Монтес, вышел вперед.
— Минутку. Мистер Марло, когда вы говорили мне о собрании, я не имел представления, что резидент против.
— У резидента в данном случае нет права разрешать или запрещать.
— Никогда у нас такого не было. И у резидента есть право вето. Почему вы не скажете, чему посвящено собрание?
— Не говори ничего, Джейми! — через толпу протискивался доктор Макрей. — Что это за мягкотелость, Монтес? Я жалею, что голосовал за вас. Мы собираемся, когда нужно нам, а не когда позволит Крюгер. Верно я говорю, люди?
Послышался одобрительный гул.
— Я и не собирался ничего говорить, доктор, — сказал мистер Марло. — Я хочу сказать это всем в помещении и при закрытых дверях.
Монтес пошептался с другими членами совета, и Хендрикс, председатель, сказал:
— Мистер Марло, может быть, вы для порядка все же скажете совету, с какой целью созвали собрание?
Отец Джима покачал головой.
— Вы разрешили собрание. В противном случае я собрал бы двадцать подписей и обошелся без вас. Неужели вы так боитесь Крюгера?
— Они нам ни к чему, Джейми, — вмешался Макрей. Он обратился к толпе, которая теперь быстро росла, — Кто за собрание? Кто хочет послушать, что скажет Марло?
— Я! — крикнул кто-то.
— Кто это? А, Келли. Хорошо. Я и Келли — уже двое. Найдется еще восемнадцать человек, которые не спросят у Крюгера, можно им чихнуть или нет?
Отозвался еще один, за ним другой.
— Трое, четверо. — Через несколько секунд Макрей набрал двадцать человек и обратился к резиденту: — Уберите своих подручных от двери, Крюгер.
Крюгер был вне себя. Хендрикс шепотом посовещался с ним и убрал уполномоченных, которые сделали вид, что приказ исходит от самого Крюгера, и были только рады уйти от греха подальше. Все повалили в зал.
Крюгер сел сзади (обычно он занимал место в президиуме). Отец Джима, видя, что члены совета тоже не стремятся возглавить собрание, вышел на сцену сам.
— Нам нужно выбрать председателя, — объявил он.
— Веди сам, Джейми, — сказал доктор Макрей.
— Нет уж, давайте, пожалуйста, соблюдать правила. Какие будут предложения?
— Господин председатель!
— Да, мистер Конски?
— Я предлагаю вас.
— Очень хорошо. Другие предложения?
Других предложений не было, и Марло занял свое место — за него проголосовали единогласно.
Он сказал, что получил известия, жизненно важные для колонии, и рассказал о том, как Виллис попал в руки Хоу. Крюгер встал.
— Марло!
— Обращайтесь в президиум, пожалуйста.
— Господин председатель, — процедил Крюгер, — вы говорили, что не станете агитировать собрание в пользу своего сына. Теперь вы пытаетесь уберечь его от заслуженного наказания. Вы…
Мистер Марло поднял молоток.
— Вы нарушаете порядок собрания. Сядьте.
— Не сяду. Вы нагло и неприкрыто…
— Мистер Келли, назначаю вас приставом. Следите за порядком. Помощников подберите сами.
Крюгер сел, и Марло продолжал:
— Повестка собрания не имеет ничего общего с обвинениями против моего сына и сына Пэта Саттона, но известия я получил от них. Вы все видели марсиан круглоголовых-попрыгунчиков, как зовут их дети, и знаете об их удивительной способности имитировать звуки. Многие, наверное, слышали, как это делает питомец моего сына. Случилось так, что этот круглоголовый оказался там, где обсуждались некоторые вещи, которые нам всем следует знать. Джим, тащи его сюда.
Джим, преисполненный сознания собственной важности, взошел на сцену и посадил Виллиса на стол президиума. Виллис поглядел вокруг, и глазки тут же ушли внутрь.
— Джим, — нервно зашептал отец, — приведи его в чувство.
— Сейчас попробую. Малыш, выходи: никто не обидит Виллиса. Выходи, Джим хочет поговорить с тобой.
— Это очень робкие существа, — сказал отец собранию. — Пожалуйста, соблюдайте полную тишину. Ну как, Джим?
— Сейчас.
— А, чтоб ему! Надо было сделать запись.
В этот самый момент Виллис выглянул наружу.
— Слушай, Виллис, — сказал Джим. — Джим хочет, чтобы ты говорил. Все ждут, что Виллис будет говорить. Ну давай: «Добрый день. Добрый день, Марк».
— Садись, мой мальчик, — подхватил Виллис. — Всегда рад видеть тебя. — И стал передавать беседу Хоу с Бичером.
Кое-кто узнал голос Бичера; послышались приглушенные возгласы. Мистер Марло свирепо жестикулировал, призывая к молчанию.
Когда Бичер начал излагать свою теорию узаконенных махинаций, Крюгер встал. Келли положил ему руки на плечи и усадил на место, а когда Крюгер начал протестовать, зажал ему рот. И улыбнулся: ему хотелось это сделать с тех самых пор, как Крюгера назначили к ним в колонию.
В промежутке между двумя диалогами аудитория стала шуметь. Мистер Марло знаками показал, что самое интересное еще впереди. Мог бы и не беспокоиться: Виллиса, если уж он завелся, остановить было не легче, чем хорошо пообедавшего рассказчика.
Когда он кончил, настала тишина: все были ошеломлены. Потом поднялся ропот, он перешел в шум, а затем в крик, все заговорили разом. Марло застучал по столу, и Виллис ушел в себя. Слова попросил Эндрюс, молодой техник.
— Господин председатель, мы понимаем, насколько это важно, если это правда, но — можно ли полагаться на эту зверюшку?
— Ну, я думаю, они способны передавать чужую речь только слово в слово. Есть здесь психолог, который может выступить экспертом? Что скажете, доктор Ибаньес?
— Я согласен с вами, мистер Марло. Круглоголовый может разговаривать на своем умственном уровне, но речь, которую мы слышали, он должен был воспринять извне. Он повторяет, как попугай, только то, что слышит. Не думаю, что такую «фонограмму», если можно так выразиться, возможно изменить после того, как она запечатлелась в нервной системе животного. Это безусловный рефлекс, усложненный, красивый, но все же рефлекс.
— Удовлетворен, Энди?
— Пока нет. Это все знают, что попрыгунчик — просто суперпопугай и не настолько умный, чтобы врать. Но откуда нам знать, что это говорил генеральный резидент? Голос похож, но я его слышал только по радио.
— Да Бичер это, — крикнул кто-то. — Я его достаточно наслушался, когда жил в Сырте.
Эндрюс не согласился.
— Похоже-то похоже, но мы должны знать точно. Может, это просто хороший актер.
Крюгер все это время сидел тихо, будто пораженный шоком. Новость была новостью и для него — Бичер не решился доверить тайну никому из колонии. Но совесть резидента была нечиста, он знал по своей почте, что Виллис сказал правду: миграция требует определенных распоряжений из планетарного управления. Крюгер был вынужден сознаться себе, что никаких шагов к тому, чтобы миграция состоялась, по официальной версии, через две недели, предпринято не было.
Он ухватился за выступление Эндрюса, как за соломинку.
— Я рад, что нашелся хоть один разумный человек, который не дает себя надуть, — встав, сказал Крюгер. — Долго вы учили свое животное, Марло?
— Заткнуть ему рот кляпом, шеф? — спросил Келли.
— Нет. Этого следовало ожидать. Думаю, все здесь зависит от того, верите ли вы моему сыну и его другу. Кто хочет задать им вопросы?
В заднем ряду поднялся с места тощий долговязый человек.
— Я могу дать ответ.
— Да? Очень хорошо, мистер Толенд, вам слово.
— Понадобится кое-какая аппаратура. Займет несколько минут.
Толенд был инженером по электронике и звукозаписи.
— Я, кажется, понял, в чем дело. Хотите смоделировать голос Бичера?
— Конечно. Только модель у меня есть. Каждый раз, когда Бичер произносит речь, Крюгер дает задание ее записать.
Несколько человек вызвались помочь Толенду, и Марло предложил сделать перерыв. Поднялась миссис Поттл.
— Мистер Марло!
— Да, миссис Поттл. Тишина!
— Я лично не останусь здесь больше ни одной минуты и не стану слушать эту чушь. Подумать только, такие обвинения в адрес дорогого мистера Бичера! Не говоря уж о том, какие ужасные вещи проделывает этот Келли с мистером Крюгером! Что касается этого животного (она указала на Виллиса), то ему ни в коем случае нельзя доверять, мне это отлично известно. — Она фыркнула и, сказав мистеру Поттлу: — Пойдем, дорогой, — поплыла из зала.
— Останови ее, Келли! — спокойно сказал мистер Марло. — Я надеялся, что никто из вас не захочет уйти, пока мы не примем решения. Если колония решит действовать, нам лучше сохранить это в тайне. Я хочу принять меры к тому, чтобы ни один скутер не ушел из колонии до тех пор, пока мы не придем к согласию. Поддержит ли меня собрание?
Против была только миссис Поттл.
— Возьмите людей себе в помощь, мистер Келли, — распорядился Марло, — выполняйте волю собрания.
— Есть, шеф!
— Теперь можете идти, миссис Поттл. А вы нет, мистер Крюгер.
Мистер Поттл нерешительно потоптался на месте и последовал за женой.
Вернулся Толенд и начал устанавливать на сцене свою технику. Джим уговорил Виллиса повторить «запись» еще раз, в микрофон. Вскоре Толенд поднял руку.
— Достаточно. Сейчас подберу одинаковые слова.
Он выбрал слова «колония», «компания», «день» и «марсианин», как наверняка присутствующие в той и другой записи — фонограмме Виллиса и официальном выступлении генерального резидента по радио. Затем начал сверять каждое слово. На экране осциллографа появились стоячие волны сложной формы, по которым столь же безошибочно можно определить тембр голоса, как по отпечаткам пальцев — человека.
Наконец Толенд встал.
— Это голос Бичера, — бесстрастно объявил он. Марло опять пришлось стучать по столу. Добившись тишины, он сказал:
— Итак, ваши предложения?
— Линчевать Бичера, — крикнул кто-то.
Председатель предложил высказывать только практические предложения.
— Давайте послушаем, что скажет Крюгер, — послышалось из зала.
— Господин резидент, — обратился Марло к Крюгеру, — выскажитесь от имени Компании.
Крюгер облизнул губы.
— Если кто-то утверждает, что эта скотина на самом деле воспроизводит слова генерального резидента…
— Хватит вилять!
— Толенд это доказал!
Глаза Крюгера забегали, его поставили перед решением, невозможным для человека его склада.
— Это вообще не мое дело, — сердито заявил он. — Меня все равно собирались переводить отсюда.
— Мистер Крюгер, — встал Макрей. — Вы стоите на страже нашего благополучия. Намерены вы защищать наши права или нет?
— Послушайте, доктор, я служу Компании. Если такова ее политика — я сказал «если», — не могу же я идти против.
— Я тоже служу Компании, — прогремел доктор, — но я не продавался ей телом и душой. — Он обвел глазами зал. — Как, люди? Выкинем его отсюда?
Марло застучал молотком, призывая к порядку.
— Садитесь, доктор. У нас нет времени на подобные мелочи.
— Господин председатель!
— Да, миссис Палмер?
— А как по-вашему, что мы должны делать?
— Я предпочел бы, чтобы предложения поступали от вас.
— О, чепуха, вы знали об этом раньше нас и, наверное, уже приняли решение. Вот и скажите, какое.
Марло, видя, что это общее желание, сказал:
— Хорошо, я скажу за себя и за мистера Саттона. В нашем контракте предусмотрена миграция, а Компания обязана ее обеспечить. Вот я и предлагаю: начать миграцию прямо сейчас.
— Верно!
— Я за!
— Вопрос! Вопрос!
— Переходим к прениям, — сказал Марло.
— Минутку, господин председатель, — сказал Хамфри Гиббс, маленький занудливый человечек. — Мы действуем второпях и, так сказать, без соблюдения должной процедуры. Мы еще не пробовали договориться относительно возможных льгот. Нам следует связаться с мистером Бичером. Возможно, существуют веские причины для введения подобных новшеств…
— Вы что, хотите зимовать при минус ста?
— Господин председатель, я настаиваю на соблюдении порядка.
— Дайте ему сказать, — распорядился Марло.
— Как я уже сказал, на то могут быть веские причины, но, возможно, правление Компании на Земле не совсем в курсе местных условий. Если мистер Бичер не уполномочен предоставить нам льготы, следует связаться с правлением и обсудить вопрос. Не нужно заниматься самоуправством. В крайнем случае, у нас есть контракт, и, если нас к тому вынудят, мы можем обратиться в суд. — Он сел.
— Можно я скажу? — снова встал доктор Макрей. — Не хотелось бы перебивать у кого-то слово. — С общего согласия он продолжал: — Значит, этот сморчок хочет судиться. Когда он «исчерпает все средства», а заодно и наше терпение, температура снаружи будет минус 130, а земля промерзнет на фут в глубину — самое время записать дело к слушанию в каком-нибудь суде на Земле и нанять адвоката! Если хотите, чтобы ваш контракт соблюдался, надо самим об этом позаботиться. Всем известно, что стоит за этим: еще в прошлом сезоне Компания сократила расходы на домашнее хозяйство и начала взимать плату за лишний багаж. Я вас предупреждал тогда, но правление было за миллионы миль от нас, и вы предпочли лучше заплатить, чем бороться. Для Компании затраты на наш переезд — просто нож острый, а главное, им не терпится ввозить сюда новых иммигрантов, не дожидаясь, когда мы сможем их принять. Им кажется, что дешевле будет заселять сразу и Северную, и Южную колонии, чем строить новые дома. Как сказал братец Гиббс, они не представляют себе здешних условий и не знают, что зимой мы не можем работать в полную силу. Вопрос не в том, можем мы выдержать полярную зиму или нет — сторожа-эскимосы выдерживают ее каждый сезон. И не в контракте дело. Сейчас решается, будем мы свободными людьми или позволим и дальше управлять собой жителям другой планеты, ноги которых никогда не было на Марсе! Минуту, дайте договорить! Мы — авангард. Когда атмосферный проект будет претворен в жизнь, сюда придут миллионы других. И что, так и будут ими управлять отсутствующие помещики с Земли? А Марс так и будет земной колонией? Пришло время определиться.
Настала гробовая тишина, потом раздались разрозненные аплодисменты.
— Кто еще желает высказаться в прениях? — спросил мистер Марло.
Встал мистер Саттон.
— Док правильно рассуждает. У меня в крови нелюбовь к отсутствующим лордам.
— Правильно, Пэт! — крикнул Келли.
— Снимаю этот вопрос с повестки дня, — заявил Марло. — Перед собранием ставится вопрос: мигрировать немедленно или нет? И ничего больше. Вы готовы голосовать?
За миграцию проголосовали единогласно. Если кто и воздержался, то «против» не голосовал никто. Потом был выбран чрезвычайный комитет, председателя обязали отчитываться о принятых решениях перед комитетом, а комитет — перед колонией.
Председателем избрали Джеймса Марло-старшего. Называли и доктора Макрея, но он отвел свою кандидатуру. Мистер Марло и он согласились на том, что доктор войдет в комитет.
В ту пору в Южной колонии насчитывалось пятьсот девять человек — от грудного младенца до старого доктора Макрея. В распоряжении колонистов было одиннадцать скутеров, их еле-еле хватало, чтобы вывезти всех, и то с тем расчетом, что люди набьются в них как сельди в бочку и каждый возьмет с собой всего несколько фунтов ручной клади. Обычно миграция проводилась в три-четыре приема, а дополнительные скутеры приходили из Малого Сырта.
Отец Джима решил вывезти всех разом в надежде, что за вещами можно будет послать потом. Было много жалоб, но он настоял на своем, комитет ратифицировал его решение, а созвать собрание никто не требовал. Отправление Марло назначил на рассвет понедельника.
Крюгеру разрешили сохранить за собой кабинет; Марло предпочитал распоряжаться всем из своего. Но Келли, который стал de facto начальником полиции, велено было не спускать с резидента глаз. В воскресенье Келли позвонил Марло:
— Знаешь что, шеф? Только что на скутере приехали двое полицейских Компании — увезти в Сырт твоего мальчишку и мальца Саттона.
«Должно быть, Крюгер позвонил Бичеру сразу, как только узнал, что мальчики вернулись домой», — подумал Марло.
— Где они теперь?
— Да здесь, у Крюгера в кабинете. Мы их сами арестовали.
— Ведите их сюда, я хочу их допросить.
— Сделаем.
Вскоре появились двое весьма недовольных мужчин в сопровождении Келли и его помощника.
— Отлично, мистер Келли. Нет, можете идти, я вооружен.
Когда Келли с помощником ушли, один из полицейских сказал:
— Учтите, это вам даром не пройдет.
— Вам никакого вреда не причинили, — резонно ответил Марло, — а оружие вы сейчас получите обратно. Я только хочу задать вам несколько вопросов.
Но он ничего не добился, полицейские отвечали односложно и неохотно. Внутренний телефон снова зазвонил, и на экране появилось лицо Келли.
— Шеф, ты не поверишь…
— Чему я не поверю?
— Старый лис Крюгер смылся на скутере, на котором приехали эти двое. Я и не знал, что он умеет водить.
Лицо Марло осталось спокойным. Помолчав, он ответил:
— Отправление переносится. Едем сегодня на закате. Брось все дела и оповести народ.
Он взглянул на таблицу.
— Осталось два часа десять минут.
Жалобных воплей было еще больше, чем раньше. Однако как только солнце коснулось горизонта, первый скутер отправился в путь. За ним с интервалом в тридцать секунд последовали остальные. Когда солнце закатилось, ушел последний скутер — колония двинулась на север, миграция началась.
