48. ЭПИЛОГ
— Джубал, вы оказываете на людей дурное влияние.
— Услышать это от вас, Лейф, — неплохой комплимент. Но это мне кое о чем напомнило. Первая! Прошу извинения, это всего на несколько минут.
— Наш дом — ваш дом, — ответил Лазарус. Он прикрыл глаза, и кресло, в котором он сидел, откинулось назад.
— Благодарю вас, сэр. Рабочее название — «Дядюшка Тобайяс». Начало: «Дядюшку Тобайяса мы держали в ведре». — Джубал Харшоу остановился. — Где все эти девчонки? Первая!
— Я сейчас первая, — отозвался женский голос, шедший, казалось, ниоткуда. — Говорите быстрее, я уже на три абзаца впереди. Вы же отпустили девушек в отпуск — и Энн, и Мириам, и Доркас. Их тут нет.
— Никого я не отпускал. Я сказал Энн, что не собираюсь работать, но…
— «Но если мне понадобится секретарша, — подхватила Афина, в точности подражая голосу Харшоу, — то я надеюсь, что кто-нибудь окажется поблизости». Поблизости оказалась я, я всегда поблизости.
— Когда я в доме. Но я мог быть и на улице.
— Скажи ему, папаша, — ответила Афина. — Хватит притворяться, все равно ведь не спишь.
Лазарус приоткрыл один глаз.
— Эту штуку устроил Джейк, когда у нас появилось слишком много детишек и за ними стало невозможно уследить. Маяк, который включает Афина. Очень удобно присматривать за детьми и полезно, когда в доме есть гости, которые могут заблудиться. Все сверхмикроминиатюризовано, никто ничего не замечает.
— Лейф, вы хотите сказать, что на мне поставлена метка? — возмутился Харшоу.
— Не на вас, а внутри, и совершенно незаметная.
— Лейф, я удивлен. Я думал, вы считаете недопустимым подглядывать.
— За собой — конечно, за другими — не всегда: таким способом я раз девять спасал свою шкуру. А вы считаете, что я вмешался в вашу частную жизнь? Скажите, в чем состоит вмешательство, я все исправлю.
— Луч-шпион! Разве это не вмешательство в частную жизнь?
— Фина, немедленно выключи луч-шпион, направленный на доктора Харшоу.
— Не могу, потому что ничего такого нет. Кстати, папаша, а что такое луч-шпион?
— Жаргонное слово, которым отделываются писатели, когда им лень подумать. Джубал, внутри вас установлен маяк, с помощью которого Фина может точно наводить на вас аудиосвязь — может шептать вам, если захочет, в правое ухо, а если захочет, в левое. А вы можете включить маяк, позвав ее по имени. Или можете пользоваться им как телефоном, для связи с кем угодно в доме, или попросить Фину подключить его к внешней сети. А что до частной жизни, то в таком режиме эта часть Фины ничего не записывает без приказания — так сказать, что входит в одно ухо, то выходит в другое. Она уже стерла все, пока оно доходило до вашего сознания. Но если такая услуга вам не нравится, Фина немедленно прекратит. А через некоторое время, когда вы будете спать, маяк извлекут — вы ничего об этом не узнаете и даже не найдете рубца. Вы заметите только две перемены: больше не будет никаких секретарских услуг и никакой удобной телефонной связи.
Лазарус снова закрыл глаз, считая, что тема исчерпана. Компьютер произнес:
— Лучше подумайте как следует, доктор, прежде чем прикажете мне прекратить: потом он не позволит мне подключиться снова. Он упрям, тупоумен, сварлив и коварен…
Лазарус снова приоткрыл глаз.
— Я это слышал.
— Станешь возражать?
— Нет. Будь добра, сфокусируй поточнее звук, я хочу поспать.
— Исполнено. Доктор Харшоу, вернемся к «Дядюшке Тобайясу» или мне стереть эти восемь абзацев? Лучше сохраните их; между нами говоря, я сочиняю лучше, чем вы.
— Не буду спорить, — согласился Харшоу. — Я просто источаю свои произведения — говоря словами моего коллеги Сэма, «как источает армадилл свой тонкий аромад». Я знал, что настанет день, когда машины заменят настоящих писателей, — сумасшедшие ученые в Голливуде работали над этим уже много лет. — Он печально окинул взглядом бассейн, занимавший центр северного атриума дома Лонгов. — И вот это случилось.
— Доктор, — угрожающим тоном ответила Афина, — возьмите это слово назад, иначе можете заканчивать свою халтуру сами. Имейте в виду.
— Мисс Афина, — поспешно сказал Джубал, — я сказал «настоящих» не в том смысле. Я…
— Простите, доктор, вы меня не так поняли. Конечно, вы это сказали не в том смысле, ведь для того и устроено нынешнее сборище, чтобы определить, в чем различие — если оно есть — между «настоящим» и «воображаемым». Но я не машина. Я личность на твердотельных элементах, точно так же как вы — личность на белковых элементах. Я Афина Лонг, хозяйка этого дома, когда Тамара занята. Я рада предложить вам все, что может предложить наш дом. Я обещала Энн, что буду вашим секретарем днем и ночью. Но я не обещала писать за вас ваши рассказы. Если верить доктору Руфо, хозяйке иногда полагается спать с гостем — и это я могу вам обеспечить, пусть и не сама, но крайней мере до конца этого псевдостолетия, — но он нигде не утверждает, что гостеприимство предполагает еще и литературное творчество. Я сама об этом подумала: семейство Лонг гордится своим всеобъемлющим гостеприимством. И все же… Так мне стереть эти одиннадцать абзацев? Я была неправа?
— Мисс Афина…
— О, зовите меня «Фина». Останемся друзьями.
— Спасибо, Фина. Я не имел намерения вас обидеть. Хотел бы я прожить так долго, чтобы оказаться здесь к тому времени, когда вы выйдете в отставку и присоединитесь к нам, людям из плоти. Но задолго до того, как кончится это псевдостолетие, меня съедят черви.
— Доктор, если бы вы не были «таким закоренелым, упрямым и своенравным», по словам одной из ваших сотрудниц…
— Это Мириам.
— Не угадали… То вам следовало бы остаться и дать поработать над вами команде Иштар. Вы не заметите, как станете бабником не хуже Галахада, а ваш косметический возраст будет таким, каким вы захотите…
— Это большое искушение, девочка. Нет, не избавиться от этих морщин — они у меня заслуженные. Но все остальное… Не то чтобы я рвался побаловаться с вами в постели…
— У вас нет выбора, вам от меня все равно не уйти.
— …Хотя я и не отказываюсь: это есть Начало и Конец. Нет, дело в чистом любопытстве. Фина, вы удивительно непростая личность, и мне очень интересно, какую внешность вы изберете, когда обретете плотскую оболочку.
— Мне тоже. Как только я это пойму, я запущу программу Тьюринга, а сестра Иштар сделает все остальное. Джубал, дайте согласие на омоложение! Но мы отвлеклись. Мне стереть эти двадцать три абзаца?
— Не спешите. Какое у нас там рабочее название? Какой псевдоним? Какие перспективы сбыта? На какой срок? Сколько мы сможем украсть у других авторов? — Джубал поднял глаза на флаг семейства Лонг, развевавшийся на ветру, от чего Веселый Роджер на нем казался живым. — Поправка. Не украсть: если списываешь у трех-четырех авторов, это называется компиляцией. Мои агенты — «Аноним, Тамже и Цитсоч, компания с неограниченной безответственностью» — они здесь?
— В списке есть, но пока не прибыли. Сноб!
— Подожди, Фина, — ответил мужской голос. — У меня посетитель. Ну, давай.
— У тебя зарегистрировались «Аноним, Тамже и Цитсоч»?
— Если бы зарегистрировались, ты бы об этом знала. Я занят. Конец связи.
— Он думает, что занят, только потому, что наподписывал множество контрактов на проведение конференций. А я не только заправляю целой планетой: у нас сто двадцать девять клиентов на омоложении, я готовлю и прибираю за всеми Лонгами — а это не самая покладистая публика, — и еще у нас сейчас столько гостей, сколько никогда не было. А я тут болтаю с вами о пустяках и пишу за вас рассказики.
— Фина, я не хотел бы вас обременять, вы не должны…
— А мне это нравится. Я всякую работу люблю — все мы, Лонги, такие. А с вами интереснее всего. Я никогда еще не встречала святого…
— Фина!
— …А вы такой необычный святой…
— Спасибо.
— Пожалуйста. Вы почти такой же святой, как папаша; вам обоим место на одном витраже. Но вернемся к нашему ведру.
— Стоп! Фина, когда я пишу, я стараюсь следить за выражением лица слушателей. Вот почему я пользуюсь услугами живых… простите, белковых секретарш. Так что…
— Нет проблем.
Из бассейна поднялась в воздух молодая женщина — хорошенькая, стройная, с маленькой грудью и длинными каштановыми волосами, с которых текла вода. Она устроилась на краю бассейна в позе, которая до боли напомнила Джубалу Русалочку.
— Доркас работала последней… — извиняющимся тоном начал он.
— Я не Дора и последней не работала, — она смущенно улыбнулась. — Хотя мне разрешено выглядеть похожей на Дору. Я Минерва — по профессии компьютер, но теперь в отставке. Сейчас я помогаю своей сестре-жене Элизабет в ее генетических расчетах.
— Доктор Джубал Харшоу, это моя сестра-двойняшка доктор Минерва Лонг.
Джубал торжественно поднялся на ноги.
— К вашим услугам, мисс.
Минерва плавным движением встала и поцеловала Джубалу руку прежде, чем он успел ее остановить.
— Благодарю вас, доктор Джубал, но это я к вашим услугам, и к тому же не только никогда не была девушкой, но я — сестра-жена всему семейству Лонг. Когда моя сестра Афина сказала, что вам нужны мои услуги, я пришла в восторг.
— Мисс… Мэм, я просто привык следить за переживаниями слушателей, когда пишу свои рассказы. Не стоит отнимать у вас время.
— Что такое время, как не источник удовольствия? Когда Афина меня позвала, я просто лежала на дне бассейна и размышляла. Значит, ваш рассказ
— «Дядюшка Тобайяс». Вам чьи переживания нужны — мои или Фины? Я могу изобразить любые.
— Изобрази ему свои, Мини. Только лицом, никаких замечаний.
Неожиданно на Минерве оказался длинный белый плащ. Джубал не очень испугался, но заметил про себя, что нужно будет кое о чем спросить — потом, потом.
— Она Беспристрастный Свидетель?
— Нет, — ответила Афина. — Это опять штучки Сноба: у него контракт на иллюзию одежды. На этом съезде есть делегаты от множества цивилизаций, и больше чем у половины их существует запрет на наготу. Поэтому Лазарус опасался, что ничего не выйдет, потому что никто не сможет нормально работать: половина будет шокирована, половина станет пускать слюни, а половина тех и других будет шокирована и станет пускать слюни одновременно. Так что Тамара наняла этого паскудника, чтобы создавать иллюзию: «видишь-то-чего-ожидаешь», и подписала контракт на обслуживание тех делегатов, кому грозит эмоциональный шок. Вас шокировал вид моей сестры?
— Конечно, нет. Да, действительно, я представляю одну из этих больных цивилизаций, и я даже не сознавал, что болен, пока не выздоровел. Но мне довелось пережить такое, что может кого угодно навсегда излечить от подобных эмоциональных встрясок. Когда я оказываюсь чужаком в чужой стране, я наслаждаюсь различиями, а не испытываю шок. Красота — в разнообразии, как сказал бы Джин. Дом Лонгов не кажется мне каким-то странным: я когда-то уже жил в убежище, где многое делалось так же, и теперь я чувствую себя как дома. Шокировал? Да Минерва не только похожа на одну из моих приемных дочерей, но и стоит в очень изящной позе. Ей не надо бы скрывать свою внешность.
— Сноб! Убери этот халат, немедленно!
— Афина, я занят!
— А я трижды проверю все твои счета не только за иллюзии одежды, но и за значки с фамилиями, за пользование гардеробными, барами и всем, на что у тебя подряд или субподряд. А потом подам в суд.
Белый плащ исчез.
— Ну и подавай, и будь ты проклята. Мне что, сложить вещички и отправляться домой? Или ты хочешь, чтобы этот съезд прошел успешно?
— Не забудь о неустойке, мошенник! Попробуй только бросить нас в такой момент, — советую тогда смотаться в туманность Лундмарка: созвездие Искандера слишком близко, там тебе не скрыться. Катись отсюда!
Минерва робко улыбнулась:
— Когда на мне был этот плащ, я заметила, что не могу говорить. Странное ощущение. И неприятное.
Джубал серьезно кивнул:
— Все правильно… если за образец этой иллюзии действительно был взят плащ Беспристрастного Свидетеля. Энн как-то говорила мне — когда на человеке этот плащ, речь у него подавляется настолько, что нужно усилие воли, даже чтобы давать показания в суде. Ну, дорогие дамы, продолжим? Или на этом закончим? Поскольку я гость, мне не полагается быть навязчивым.
— Доктор, вашу кандидатуру одобрили и Тамара, и Морин. Даже Лазарус после этого не может — или не осмелится — наложить свое вето. Это значит, что вы не просто гость, а гость семейства. Так что будьте как дома. Начать с начала или с того места, где мы остановились?
— Пожалуй, с начала.
— Хорошо. Название: «Дядюшка Тобайяс». Начало. Дядюшку Тобайяса мы держали в ведре. Абзац. Он, конечно, и сам был не против. В конце концов, при данных обстоятельствах это было необходимо. Я однажды слышал, как Эндрю — тот мой брат, что вечно исчезает, — сказал: «Жизнь — это постоянное приспособление себя к Вселенной». Хотя все остальные в нашей семье с этим никогда не соглашались. Мы считаем, что нужно заставить Вселенную приспосабливаться к нам. Вопрос, в конце концов, в том, кто главнее. Абзац. Стоял Год Большой Засухи. Вы скажете — природное явление, и ошибетесь. Это все тетя Алиса. Это всегда тетя Алиса. «Хорэс, — сказала она мне в начале весны, — я хочу немного заняться черной магией. Достань мне вот эти книги». Она дала мне список, и я поскорее смылся. Она женщина решительная. Абзац. Как только я скрылся у нее из виду, я просмотрел список и сразу понял, что у нее на уме, — все книги были такие сухие и скучные, что хуже не бывает. «Вечерние размышления» Роберты Тислуэйт Смайт, издание автора; «Ежегодник Департамента сельского хозяйства» за 1904 год; «Самоучитель китайской живописи»; 8-й, 9-й и 11-й выпуски серии «Элси Динсмор» и переплетенная диссертация под названием «Исследование второстепенной флоры округа Клэй, штат Миссури», которую мой двоюродный брат Джулиус Фарпинг представил на соискание степени. Вряд ли мне когда-нибудь вздумалось бы не поспать ночь, чтобы прочитать этот труд его жизни. Где найти все эти книги, я знал — на полке в комнате для гостей. По словам мамы, она их там держала, чтобы обеспечить гостям крепкий сон, но папа постоянно дразнил ее, говоря, будто это дешевая и огульная месть за все, что ей самой приходилось терпеть в гостях. Абзац. Так или иначе, я принес охапку книг, которые могли бы за полдня превратить в цитадель сухого закона Рино, штат Невада, и осушить озеро Верхнее, а потом остановить Ниагарский водопад…
Внезапно Афина, прервав чтение, произнесла:
— Доктора Харшоу и доктора Губерта просят немедленно прибыть в главный зал.
Лазарус приоткрыл один глаз.
— Не пойдет, Фина. Не чувствую срочности в твоем голосе. Кто там еще? Зачем?
— Зачем? Поставить вам по рюмке. Кто? Доктор Хэйзел Стоун.
— Это совсем другое дело. Скажи ей, что мы будем там сразу же, как только я покончу с одним делом минут на пять.
— Передала. Папаша, из-за тебя я проиграла пари. Я думала, ничто не может оторвать тебя от этого гамака…
— Это не гамак.
— …Потому что ты на этом съезде устроитель, а не участник.
— Я говорил, что не собираюсь сидеть на пленарных заседаниях. Никакой я не устроитель, я просто бесплатно предоставил землю под главный шатер. Тамара говорит, что мы покроем расходы. Хильда думает, что мы даже выручим кое-что плюс-минус миллиард или два. А обещать я тебе ничего не обещал. Если бы тебе вздумалось меня спросить, то я ответил бы, что Хэйзел Стоун не проиграла ни одного пари с тех пор, как Джесс Уиллард нокаутировал Джека Джонсона. Сколько ты проиграла?
— Не твое дело! Шел бы ты, папаша, в такое место, которого у меня нет.
— Я тоже тебя люблю, дорогая. Доставь мне распечатки на почетных гостей и последние изменения в программе. — И Лазарус добавил: — Минерва, ты без оружия. Фина, не выпускай ее без оружия из дома.
— Лазарус, разве это так уж необходимо? Тамара тоже без оружия.
— У Тамары скрытое оружие. На этот съезд собирается кое-кто из самых кровожадных людей во всем Известном Космосе. Женщины-писательницы. Критики. Харлан. Оба Хайнлайна. Я не только настаиваю, чтобы у тебя было оружие, но и надеюсь, что ты будешь держаться поблизости от кого-нибудь, кто стреляет без подготовки. От Джастина. Или Зеба. Или Мордена Клода. Или Галахада. А еще лучше — оставайся дома. Фина покажет тебе все здесь, и это будет лучше, чем тереться среди всякой рвани. Хотя — стоп! У меня не больше оснований учить тебя осторожности, чем у тебя — учить ей меня. Схлопотать по физиономии, быть изнасилованной или убитой — это привилегии, которые ты выбрала, когда решила обзавестись белковой плотью. Я говорил как эгоист, дорогая, прости меня.
— Лазарус, я буду осторожна. Галахад предложил мне идти с ним.
— Прекрасно. Фина, где Галахад?
— За столиком с Хэйзел Стоун.
— Хорошо! Не отходи далеко от нас, Мини. Но возьми оружие.
Лазарус вдруг почувствовал, что в его левую почку уперлось что-то холодное. Он осторожно покосился налево и вниз и увидел, что это: а) дамский бластер, маленький, но смертоносный (это он знал точно, поскольку получал отчисления за его производство как автор патента); б) циферблат показывает полный заряд; в) интенсивность установлена «предельная»; и г) предохранитель спущен.
— Минерва, — сказал он нежно, — будь добра, отведи эту штуку — медленно! — от моей шкуры и направь ее на землю, потом поставь на предохранитель, а потом скажи, где он у тебя был? Когда ты вышла из бассейна, на тебе не было ничего, кроме длинных мокрых волос. Сейчас на тебе нет ничего, кроме длинных сухих волос. Как ты ухитрилась? И без шуток — я же знаю твое устройство.
— С тебя фант. Поцелуй меня.
— Можешь стрелять.
— Скаред!
Минерва направила бластер в сторону, поставила его на предохранитель, и он исчез.
Лазарус заморгал глазами.
— Джубал, вы это видели?
— Да. Я хочу сказать — нет, я не видел, где Минерва спрятала этот демократизатор.
— Доктор Джубал, вы называете «демократизатором» вот это? — в ее правой руке внезапно появился бластер (поставленный на предохранитель, как сразу же заметил Лазарус). — Или вот это? — в ее левой руке появилось еще один точно такой же.
Джубал и Лазарус переглянулись, потом снова посмотрели на Минерву. Теперь у нее не было видно никакого оружия, и ей явно негде было его спрятать. Лазарус сказал:
— Джубал, бывают у вас такие дни, когда вы чувствуете, что безнадежно устарели?
— Уточняю, Лейф. Иногда бывают дни, когда я чувствую, что не совсем устарел. Но в последнее время они случаются все реже. — Харшоу перевел дух. — Постигаю, что надо было позволить Майку меня этому обучить. Однако все, что произошло, заставило меня принять решение — я намерен обратиться к помощи доктора Иштар. Минерва, ты покажешь нам, как ты это сделала?
— Или предоставишь нам умереть от любопытства? — добавил Лазарус.
— Вот это? — Она снова стояла с двумя бластерами в руках, держа под прицелом обоих мужчин. На этот раз она протянула бластеры им — каждому по одному. — Возьмите, они вкусные, — сказала она и содрала обертку с третьего — с шоколадки в виде бластера. — Хрустит, и шоколада много.
— Минерва, тот бластер, которым ты ткнула меня в поясницу, был не шоколадный.
— Он был… — Она остановилась, чтобы прожевать и проглотить конфету.
— Разговаривать с полным ртом невежливо. — Она слизнула остатки шоколада с обертки. — Он был вот такой, — и в ее хрупкой руке появился… Лазарус сразу увидел, что это бластер, а не шоколадка.
Минерва скомкала обертку из-под шоколадки, огляделась в поисках урны, заметила ее и швырнула обертку туда, но промахнулась: комок бумаги пролетел мимо. Она подняла его и сунула в урну. За это время бластер исчез.
— Лазарус, — сказала она серьезно, — когда ты меня обучал, ты мне говорил, что никогда нельзя никому объяснять, где было спрятано спрятанное оружие. Ты отменяешь это правило?
Лазарус озадаченно смотрел на нее. Джубал сказал:
— Друг мой, предлагаю нам с вами умереть от любопытства. Девочка права.
— Согласен, — с недовольным видом ответил Лазарус. — Со всем, кроме того, что ее можно называть «девочкой». Этой старой карге полвека в белковом теле и еще не меньше двух столетий в виде самого умного компьютера, какой мне удалось построить. Минерва, я отменяю все ограничения. Ты способна за себя постоять.
— Отец, я не хочу, чтобы меня бросили одну!
— Прошло уже тридцать лет с тех пор, как ты в последний раз назвала меня отцом. Хорошо, тебя не «бросят одну» — с этого момента ты будешь охранять меня. Ты умнее меня, оба мы это знаем. Держи свое оружие в тайне, как всегда делал я.
— Но ты же меня этому научил. Не подробностям, а самому приему. Ты приписал его Эдгару По. «Способ похищенного письма» — так ты это называл.
Лазарус осекся.
— Если я правильно тебя понимаю, в эту минуту я смотрю на то место, где ты его спрятала, но ничего не вижу.
— Не подсказывай ему больше, — шепнула Афина ей на ухо. — Лазарус не настолько глуп, как выглядит.
— Хорошо, сестричка, — неслышно ответила Минерва и сказала вслух: — Ваша логика, по-моему, безупречна, сэр. Хотите еще шоколадку?
К счастью, их разговор был прерван: один из помощников Афины принес Лазарусу распечатки — программу для каждого со всеми последними изменениями и информацию о почетных гостях для Лазаруса. Идя через восточный перистиль нового крыла здания, они принялись читать на ходу. Лазарус спросил:
— Фина, есть что-нибудь новенькое про Исаака, Роберта или Артура?
— Нет, ноль, ничего.
— Черт возьми! Сразу сообщи мне, если что-то будет. Джубал, вот что странно. Для включения в ограниченный список приглашенных на съезд — он насчитывает многие тысячи фамилий, но тем не менее строго ограничен — вовсе не требовалось иметь докторскую степень. Но у большинства она есть. Или ее эквивалент в соответствующей цивилизации, или что-нибудь еще почище — у Уорзела, например. У меня составлен другой список, намного короче, — там те, с кем я хочу повидаться снова: Бетси, Патрисия, Баз, Джоан и другие. Или познакомиться… почти всех их я считал вымышленными, пока эта машинка Джейка не открыла перед нами другие вселенные. Вас, например.
— И вас, сэр. Лейф, я считал вас на редкость неправдоподобной выдумкой, пока не получил от вас приглашения и не принял его. И даже тогда вашей посыльной пришлось приложить необыкновенные усилия, чтобы меня убедить… потому что из-за этого я должен был отказаться от одной важной встречи.
— А кто был моей посыльной?
— Ундина.
— У вас не было ни малейших шансов. Ставлю два доллара против фальшивого пятачка, что она сначала обработала Джиллиан и Дон, а потом весь ваш штат, прежде чем соблазнить вас. А от какой встречи вы отказались из-за меня?
Харшоу смутился.
— Никому ни слова?
— Ну нет! Джубал, я обещаю хранить тайны только из собственных низменных мотивов. Если не хотите мне говорить, не говорите.
— Э-э… Черт возьми, только постарайтесь иметь в виду — мне не хотелось бы, чтобы это стало предметом широкого обсуждения, а там поступайте, как хотите, вы все равно сделаете по-своему — точь-в-точь как я. Лейф, когда мне исполнилось пятьдесят, я сам себе дал торжественную клятву, что закрою лавочку в тот самый день, когда мне стукнет сто, — если только мне удастся столько времени продержаться. Я сделал все разумные приготовления, включая раздачу своего мирского имущества с таким расчетом, чтобы оно не прилипло к рукам мытарей, и тут как раз пришло ваше приглашение — за пять дней до моего сотого дня рождения. И вот я здесь. Одолеваемый дряхлостью, это сразу видно. Несмотря на то что я еще много лет назад нанял множество врачей, не говоря уж о геронтологах, чтобы регулярно меня осматривали, — с целью закрыть лавочку раньше, если понадобится.
— Джубал, если вы еще не обращались к Иштар, вы не имели дела с настоящими геронтологами.
— Это верно, — подтвердила Афина. — Иш ничего не стоит отвести ваши часы назад и сделать вас таким молодым и похотливым, что вам придется вставать на руки, чтобы пописать.
— Афина, — строго сказал Лазарус, — повтори вслух свою программу, касающуюся частных разговоров.
— Дедушка, я исполняла обязанности секретаря твоего почетного гостя, когда мне пришлось прерваться, чтобы передать сообщение, — пришлось, потому что сообщение было адресовано вам обоим. Меня до сих пор не сменили, так что дядюшка Тобайяс все еще остается в том ведре. Там уже сорок три тысячи слов. Прошу указаний. Или мне утопить его к черту?
— Может, и стоило бы, — ответил Джубал. — Там далеко до кульминации?
— Нет. Пора или переходить к развязке, или оборвать на самом интересном месте.
— Сделай и то и другое. Сначала продай это как рассказ, а потом как первый эпизод бесконечного сериала под названием «Стоунбендеры». В двух вариантах: один приключенческий, другой — почувствительнее. Продавай авторские права в тех вселенных, где это возможно, а в остальных хватай деньги и беги. Лазарус, ведь здесь есть литературные агенты из других вселенных, верно?
— Десятки, а может быть, и сотни. Джубал, насколько богатым ты намерен стать?
— Не знаю. Пока что я нищий и живу благодеяниями — вашими и моих бывших сотрудников. «Стоунбендеры» могут все изменить. Фина, я сказал тебе название — «Дядюшка Тобайяс», — но я ничего не говорил о Стоунбендерах. И о тете Алисии тоже. И о брате Джуле. Мои заметки об этой семейке хранит Энн… а она скорее позволит сжечь себя на костре, чем покажет их кому бы то ни было, кроме меня. Ну?
Компьютер не ответил. Харшоу ждал. Наконец Минерва нерешительно произнесла:
— Доктор Джубал, Фина не виновата. Но в нее заложена этическая программа, такая же строгая, как и у Беспристрастного Свидетеля. Вы можете не беспокоиться.
— Минерва, — перебил ее Лазарус, — перестань морочить нам голову. Ты хочешь сказать, что Фина читает мысли?
— Я хочу сказать, что она ничего не может с этим поделать, сэр! Большой компьютер с развитой системой интерфейсов невозможно полностью экранировать от излучений мозга. Ради самосохранения, чтобы избежать путаницы, она должна как-то их сортировать. Через несколько квадриллионов наносекунд она обнаруживает, что читает их, как будто все это напечатано крупными буквами, — так маленькие дети начинают понимать язык, слушая, как на нем говорят.
— Доктор Харшоу, — сказал Лазарус официальным тоном, — я не подозревал, что по моей вине вам может грозить такое. Я приму все необходимые меры, чтобы исправить положение. А пока надеюсь, что вы примете мои пристыженные извинения и поверите в искренность моих намерений.
— Лейф, не относитесь к себе с такой отвратительной серьезностью.
— Прошу прощения?
— Тут две милые девушки — одна из плоти, другая наоборот. Даны категорические заверенияг что никто ничего плохого не имел в виду и что это неизбежно. Могу добавить свои столь же категорические заверения, что я перестал стыдиться своих грехов лет пятьдесят назад. Пусть кто угодно читает мои мысли: моя жизнь — открытая книга… которую следовало бы запретить и изъять. А пока что я вижу здесь возможность делового сотрудничества. Я выдумываю сюжеты для рассказов, но больше не даю себе труда сочинять их — вместо этого Фина извлекает их из моего мозга во время сна. Минерва берет на себя грязную работу — руководство. Делим все на троих. Как, девочки?
— Мне деньги не нужны, я — компьютер.
— А я ничего не понимаю в бизнесе! — возразила Минерва.
— Научишься, — заверил ее Джубал. — Поговори с Энн. Фина, не изображай из себя дурочку. Не пройдет и трех квинтиллионов наносекунд, а может быть, и меньше, как тебе понадобятся новые платья или не знаю что. Ты будешь только рада, что твоя сестра Минерва сберегла и выгодно вложила твою долю добычи.
— Минерва, — добавил Лазарус, — кроме Энн, поговори еще с Дити. Не с Хильдой: она научит тебя, как сделать еще больше денег, но при этом заграбастает контрольный пакет. А теперь надо поторапливаться — Хэйзел ждет нас.
— А у меня в горле пересохло, — согласился Харшоу. — Что вы там говорили про докторские степени?
— Ах да, — Лазарус снова принялся просматривать на ходу распечатки. — Оказывается, докторская степень так обычна в моем списке почетных гостей, что о ней не стоит и говорить. Смотрите: Азимов, Бенфорд, Биггл, Боун, Броксон, Ганн, Джиблетт, Дойл, Дорозин, Дуглас, Дьюла, Киплинг, Каргрейвз, Кондо, Костер, Лэтем, Мак-Рэй, Мартин, Мотт, Норс, Оберхелмен, Пассовой, Пинеро, Пурнель, Прохода, Ричардсон, Ротмен, Саган, Скортия, Слотер, Смит, Стоун — обе: и Хэйзел, и Эдит, — Тэйн, Уотсон, Уильямсон, Форвард, Фу, Хартуэлл, Харшоу, Хедрик, Хойл, Хэйкок, Чейтер, Челленджер, Шмидт, Шеффилд. Там их еще много — это только дополнительный список. А вот самая хитрая пара доков: док Хартуэлл и док Бенфорд прибывают завтра и таким способом избавятся от необходимости сидеть на нудном вступительном заседании; очевидно, они не новички на съездах. Джубал, почему так получается, что докладчик, который знает меньше всех, говорит дольше всех?
— А это следствие Дирака из Закона Мэрфи. Но, Лазарус, если судить по этой программе, вы не только пригласили критиков, но и гарантировали им обслуживание по первой категории. Могу я спросить почему? Я ничего не имею против того, чтобы пообедать вместе с издателями — с большинством издателей. Издатели тоже имеют право на существование, хотя я и не хотел бы, чтобы моя сестра вышла замуж за издателя. Но это, по-моему, крайность.
Вместо ответа Лазарус спросил:
— А куда делась Минерва?
— Мы заканчиваем с дядюшкой Тобайясом, — отозвалась Афина. — Она скоро придет. Галахаду я сказала.
— Спасибо, Фина. Джубал, где сейчас все это — два бластера, три шоколадки?
— Лейф, я заметил, что перед этим она отдыхала на дне бассейна. Здесь в последнее время не появлялся один молодой человек по имени Майк?
— Ваш приемный сын? Этот проповедник с Марса? Нет. Во всяком случае, я так думаю.
— Я многому от него научился, и в том числе — что не стоит задумываться над тем, чего не можешь объяснить: надо просто принимать это как факт. Но мы говорили о критиках. Я спросил, почему вы их балуете?
Они прошли вдоль всего атриума старого, южного крыла, прежде чем Лазарус ответил:
— Джубал, представьте себе, что я не пригласил бы сюда критиков. Что произошло бы тогда?
— Ох! Они наползли бы из всех щелей.
— Так вот, вместо этого я разослал им приглашения. И предоставил роскошную гостиную с множеством пишущих машинок. Замечательный интерьер, вы должны его увидеть. Попросите Афину вам показать — только не ходите туда сами: вы же не критик. Проверять пропуска при входе будет мистер Хоуг — мимо него не проскользнет ни один рецензент. А вы лучше и не пробуйте.
— Да я скорее умру!
— Нет, это там вы скорее умрете. Держитесь оттуда подальше. Там висит большая вывеска, и эта гостиная помечена на плане, а Хоуга вы можете узнать по чопорному виду и грязным ногтям. Обратите внимание на лестницу, которая туда ведет: ведь критики выше нас всех. Там тринадцать ступенек.
— Тринадцать? Лейф, не иначе как это неспроста.
Лазарус пожал плечами:
— Не знаю, входило ли это в замысел архитектора. Проектировал ее Мебиус Торас, вы его знаете?
— Хм-м-м… Он с Марса?
— Да, но не с вашего Марса и не с моего. Из другой вселенной, очень любопытной. С Барсума. Мебиус — придворный математик Господина и проявил большой интерес к этому заказу, потому что помнит, как самозваные «критики» обходились с Эдгаром Берроузом. Я сказал вам, что Мебиус — тополог?
— Нет.
— Вероятно, один из лучших. Попасть во вселенную Эдгара Берроуза не труднее, чем в любую другую, и Марс там находится на своей обычной орбите. Но это не значит, что вы обнаружите там Веселых Зеленых Гигантов и ослепительных краснокожих принцесс, одетых только в драгоценности. Если у вас не будет специального приглашения, вы увидите там лишь потемкинскую деревню — иллюзию, подогнанную под ваши подсознательные желания. Джубал, изнутри гостиная для критиков представляет собой что-то вроде бутылки Клейна — так мне говорили, я там ни разу не был. Это не сразу заметно — в чем вы убедитесь, когда Фина покажет вам ее на экране: интерьер там оформлял величайший художник. Эсхер.
— А!
— Да, они с Мебиусом старые друзья — оба бессмертны, у обоих одинаковые вкусы. Я обещал критикам свободный вход, — но ничего не говорил про выход. Я обещал им пишущие машинки и диктофоны, но ничего не говорил про ленты для машинок и пленки для диктофонов. Я обещал им отдельный бесплатный бар, — и было бы просто непорядочно брать с них деньги, поскольку в этом баре нечего выпить. Там будет роскошная столовая, но не будет кухни.
— Лейф, а не гуманнее было бы их ликвидировать?
— А кто сказал, что я стремлюсь быть с ними гуманным? С голоду они не умрут: их будут кормить, как кошек из Килкенни — помните, тех, что дрались до тех пор, пока от них не остались одни хвосты? Для критиков это то, что нужно: они привыкли питаться человечиной и пить кровь. Я даже подозреваю, что кое-кто из них пожирает собственное потомство. Но, Джубал, любому критику, который хотя бы наполовину так умен, как он о себе думает, будет проще простого оттуда выбраться.
— Как?
— Для этого от него потребуется одно — уметь читать! Читать на своем родном языке, понимать его и не искажать смысла. Тот, кто умеет читать, сможет сразу же оттуда выйти, — Лазарус пожал плечами. — Но так мало критиков умеют читать! А вот и главный шатер.
Харшоу поглядел направо, потом налево.
— Какого он размера?
— Я побоялся спрашивать, — признался Лазарус.
— Вывеска побольше, чем на любом цирке, — сказал Джубал и остановился, чтобы ее прочесть:
ПЕРВЫЙ ЕЖЕВЕКОВОЙ СЪЕЗД
МЕЖВСЕЛЕНСКОГО ОБЩЕСТВА
ЭСХАТОЛОГИЧЕСКОГО ПАНТЕИСТИЧЕСКОГО
КОЛЛЕКТИВНОГО СОЛИПСИЗМА
— Превосходно, Лейф! Как вы до этого додумались?
— Да никак, само придумалось. И. что это означает, я не понимаю.
— Не волнуйтесь, дорогой хозяин. Сюда соберется десять тысяч человек, и каждый будет рваться это вам объяснить.
— А сейчас нам пора выпить, — объявил Лазарус.
Они миновали длинную очередь и подошли к стенке шатра, в которой перед ними внезапно раскрылся проход, сразу же за ними захлопнувшийся. Они оказались перед длинным столом; за столом сидел человек, углубившийся в какие-то списки. Не поднимая головы, он сказал:
— Не загораживайте мне свет. Предъявите ваши приглашения. Никаких исключений. Потом получите значки с вашим именем. Потом пройдите вон туда, там найдут вашу вселенную. Бюро жалоб снаружи. Ваши приглашения — вы задерживаете очередь.
— Сноб!
Человек поднял голову и вскочил.
— Исполнительный директор Лонг! Какая честь!
— Вы медленно работаете. На проверку приглашений нужно посадить еще хотя бы двоих.
Чиновник грустно покачал головой:
— Если бы вы знали, как трудно сейчас с людьми. Не вам, конечно, — нам, простым людям. Генеральный директор Хильда так прочно держит в руках рынок рабочей силы, что… Может быть, вы как исполнительный директор…
— Помолчите и давайте наши значки. Как действует этот значок? — Лазарус повернулся к своему гостю. — Это значок для вашего мира, Джубал: мы людей не нумеруем. Сноб, посмотрите получше на доктора Джубала Харшоу. Где бы вы его ни увидели, помните — перед ним нужно разворачивать красный ковер, И быстро.
— Слушаюсь, сэр! Вот ваши значки.
— Джубал, вам это носить необязательно, только не выбрасывайте его: кто-нибудь может им воспользоваться. Но он избавляет от необходимости представляться и держится на чем угодно, от голой кожи до кольчуги.
— Джентльмены, обратите внимание: надо мной висит ярко освещенное цветное изображение видимого спектра от инфраопасного до ультрафиговатого, где каждый оттенок соответствует определенной длине волны и нанесены фраунгоферовы линии, означающие все основные обитаемые планеты изученных вселенных, а буклет, который вы держите в руках, содержит ключ для определения вашей длины волны. Например, если вы по происхождению француз, вы найдете в алфавитном перечне Францию, для которой главные ключевые даты: завоевание Галлии в 58–50 годах до нашей эры, крещение Хлодвига в 496-м, битва при Туре в 732-м. Но так как вы не французы, то обратимся к поворотным пунктам в истории Северной Америки — 1000, 1492, 1535, 1607, 1619, 1620, 1664, 1754, 1765, 1783, 1789, 1803, 1820, 1846, 1882, 1912, 1946, 1965. Каждая из этих и многих других дат перенесет вас на различные аналоги Земли. Самый удобный способ ориентировки для прибывших из тех аналогов, где имела место так называемая Американская Революция, — это сравнение президентов. Директор Лонг, будьте так добры, назовите американских президентов за первые сто лет вашей жизни.
— Вудро Вильсон — меня назвали в его честь, — Гардинг, Кулидж, Гувер, Рузвельт, Трумэн, Эйзенхауэр, Кеннеди, Кеннеди, Кеннеди, Кеннеди, Кеннеди, Кеннеди…
— Вы дошли до 1984 года, верно? Из этого я делаю вывод, что вы пережили Междуцарствие Неемии Скаддера и, возможно, вторую так называемую Американскую Революцию. Доктор Харшоу, а в вашем мире было Междуцарствие?
— У нас было кое-что похуже — всемирное правительство.
— Для меня все миры одинаково плохи. Но из этого видно, где разошлись ваши два мира, — в 1962-м. И вот вам эмблемы, по которым вы можете, если захотите, опознать других прибывших из вашего мира. Недавно тут был делегат из мира, где расхождение произошло в 1535-м и Сан-Франциско называется Нью-Петербург. Точнее говоря — Ново-Петроград, но…
— Сноб, подайте красный ковер.
— Слушаюсь! Доктор Харшоу, вот моя визитная карточка. Все, что вам угодно и когда вам будет угодно.
Перед ними развернулся красный ковер, который плавно понес их со скоростью 10 километров в час по огромному шатру. Джубал взглянул на визитную карточку:
УПОЛНОМОЧЕННЫЙ ПО
УМОПОМРАЧИТЕЛЬНЫМ УСТРАШАЮЩИМ УСЛУГАМ
Компании «Девять закоренелых негодяев»
Губим репутации — Разоряем конкурентов — Изгоняем глистов у драконов — Затапливаем подвалы — Осугиаем колодцы — Истребляем Джорджей — Срочное исполнение, на тещ скидка — Подкупаем судей — Акции, ценные бумаги и виселицы — Расширенная субботняя программа — Поставляем в дома привидений (а также квалифицированный полтергейст за небольшую доплату) — Полуночное обслуживание вампирами, упырями и вурдалаками — Инкубы и суккубы на одну ночь или понедельно — Чесоточный порошок с семилетним сроком действия.
P.S. А еще мы травим ядом собак.
— Лейф, и вы нанимаете таких людей?
— Дайте взглянуть, — Лейф только углубился в список предлагаемых услуг, как подбежал Сноб, прыгнул на ковер, через плечо Лазаруса потянулся к визитной карточке и, задыхаясь, произнес:
— Не та карточка! Вот — возьмите эту. Та, первая, — происки фирмы, которую мы перекупили, надеясь на ее порядочность, только порядочности там не оказалось. Мы подали в суд, а они нам мстят. В том числе подсовывают среди наших визитных карточек свои старые… и таким путем разносят заразу. По закону смежности. Прошу вас, отдайте мне эту зараженную, я сожгу ее, и…
Держа карточку так, чтобы Сноб не мог до нее дотянуться, Лазарус взял новую.
— Эту, старую, я сохраню — любопытный сувенир.
— Директор Лонг, прошу вас!
— Прочь с ковра. Иди работать. А ну!
С этими словами Лазарус оттеснил Сноба с ковра, в результате чего тот невольно совершил пируэт и вновь обрел равновесие не раньше, чем оказался в пятидесяти метрах позади. Тем временем Джубал и Лонг читали, что написано на новой карточке:
ВСЕ, ЧТО УГОДНО
Компания с неограниченной ответственностью
Семьдесят семь самоотверженных слуг спешат содействовать
Спасаем репутации — Сверлим зубы, бурим скважины — Лечебные и приворотные препараты — Пояса невинности по Геделю — Восстанавливаем девственность — Острим косы — Оттачиваем пилы, затупляем тещины языки — Серебряные пули от оборотней — Поставляем свежие зубчики чеснока и свежую клубнику — Наносим родинки для опознания исчезнувших наследников.
P.S. А еще мы выгуливаем собак.
— Лейф, что-то эта карточка нравится мне не больше, чем та.
— Не принимайте близко к сердцу. Не надо верить всему, что пишут.
— А где я видел это лицо? Кто он такой, этот Сноб?
— Джубал, похоже, никто не знает, на каком корабле он прибыл. Я попытался это выяснить по просьбе Зеба — вы знаете Зеба?
— Немного.
— Зебу кажется, что он где-то его видел, только под другим именем, — а у нас с Зебом даже временные оси разные, не говоря уж о рядах аналогов. Ну, неважно. Вот и наша хозяйка, — Лазарус сошел с ковра, подошел сзади к маленькой пожилой женщине, сидевшей за столом в баре, склонился и поцеловал ее. — Хэйзел, годы не имеют над тобой власти. Ты становишься все прекраснее с каждым десятилетием.
Она ткнула его пальцем в зад.
— Все врешь. Я теперь крашу волосы, и ты это прекрасно знаешь. А кто этот твой толстый приятель? А, привет, Джубал! Присаживайтесь. Подвиньте сюда стул. — Она сунула два пальца в рот и свистнула так, что лопнуло несколько бокалов. — Официант!
— Я вижу, ты при оружии, — сказал Лазарус, когда оба уселись.
— А разве был такой случай, чтобы я забыла прихватить с собой пистолет? Я свободная гражданка. Вы все друг с другом знакомы? Если нет, покажите свои значки, я не желаю заниматься представлениями. Пока я вас тут поджидала, подошли мои друзья — и новые, и старые.
— Кое-кого я знаю — привет, Джейк, здравствуйте все. Я отметил твой пистолет с одобрением, Хэйзел: Здесь Живут Тигры. Но еще я обратил внимание на то, что ты остановилась в отеле; вот выпью рюмку — ну, две, самое большее три — и смертельно обижусь. Тебя ждут специальные апартаменты, ты же знаешь. Почему?
— По двум причинам. Нет, по трём. Я не люблю быть кому-нибудь обязанной…
— Ах ты негодница красноглазая!
— …Но я с удовольствием попользуюсь за твой счет. Вот почему я заказала всем по первой рюмке: чем дальше, тем больше за столом народу. А теперь очередь твоя. Где этот недоносок-официант?
— Здесь, мэм.
— Все повторить, и не зовите меня «мэм». Джубал, вам, как обычно? Лейф?
— Я знаю, что пьют эти джентльмены. Благодарю вас, мэм.
Официант исчез.
— Нахал. — Хэйзел быстрым движением выхватила пистолет из кобуры. — Надо бы заставить его поплясать, — Она крутанула пистолет вокруг пальца и снова сунула в кобуру. — Хильда, где я могла видеть эту хитрую рожу?
— Мы с Джейком уже об этом говорили. Мне он напоминает одного липового рейнджера — но это было в очень далекой стране, и к тому же тот негодяй мертв.
— Может быть, кто-нибудь из его родственников. Нет, Шельма, я говорю о сегодняшнем дне. А, вспомнила! Контролер при входе. Наверное, близнецы. Так вот, о близнецах — это мои первые две причины, Лазарус. Мои внуки. Я-то не стану стрелять в твои зеркала или вырезать свои инициалы на мебели, но за Кэса и Пола я ручаться не могу. В отеле весь причиненный ущерб включают в счет, я его оплачиваю, а своим внукам устраиваю веселую жизнь, чтобы они пожалели, что родились на свет. А ты мне платить не разрешишь. К тому же нас тут будет целая компания — моя невестка доктор Эдит решила полежать год-другой в клинике доктора Иштар. Никто не видел поблизости двух близнецов — ростом со взрослого человека, только совсем мальчишек, рыжих, но не как я — у меня масть покупная, а таких, какая я была когда-то?
— Хэйзел, тут близнецов и рыжих не меньше, чем чародеев в Атлантиде; должно быть, здесь когда-то побывал Гильгамеш.
— Я видел, как они разговаривали с Калебом Кэтламом, — сказала Морин.
— Ну, ему-то они по плечу, — хотя голову на отсечение не дала бы. Лазарус, а Атлантида здесь представлена?
— Из тринадцати разных вселенных. Они препираются из-за права на представительство — это меня вполне устраивает: если кто-нибудь обидится и уедет, деньги обратно он не получит.
— Может быть, ваши внуки и были с Калебом, но я знаю где — нет, с кем они сейчас, — вмешался профессор Берроуз. — С Лаз и Лор.
— Ого! Хэйзел, я велю Афине оплатить твой счет и перенести твои вещи. У нас теперь есть противоядие против Кэса и Пола.
— Ты оптимист. Давайте сюда, официант, а счет представьте вот ему. Какое противоядие?
Официант протянул было счет Лазарусу, потом взглянул на него, на секунду застыл на месте и скрылся, унеся с собой счет.
— Хотели бы Кэс и Пол стать пиратами?
— Лазарус, они и есть пираты! Я надеялась, что они остепенятся, когда подрастут, но… Сейчас им по восемнадцать земных лет, и каждый из них — два метра сплошного хулиганства и безобразия. «Д.П.» после моей фамилии означает, что я изучала право в таком университете, где присваивают степень не бакалавра, а сразу доктора, — но мои негодяи — тоже «Д.П.». «Дети-преступники».
— Хэйзел, ты тоже была «Д.П.» задолго до того, как занялась изучением права. Разве не так?
— Обвиняемый молчал, и судья приговорил его к смертельной дозе стрихнина.
— Мои двойняшки вдвое старше твоих близнецов, но по их виду этого не скажешь — они выглядят на год-два моложе. И они самые настоящие несовершеннолетние преступницы. Они хотят податься в пираты… чего я не одобряю, потому что сам в свое время занимался этим ремеслом. А твои мальчишки — любят они хорошие машины? Умеют с ними обращаться? Ремонтировать их в полевых условиях?
— Лазарус, они могут отремонтировать все, что тикает или не тикает. Что меня немного беспокоило: они поздновато стали обращать внимание на девочек. Но это у них прошло, а интерес к машинам остался.
— Можешь сообщить им, что у моих клонов-сестер есть космический корабль, который быстрее и мощнее, чем все, что существовало в вашем мире, и его можно переоборудовать в капера. Это вполне может кончиться тем, что все четверо себя угробят. Но я никогда не вмешиваюсь в чужую жизнь.
Хильда соединила пальцы рук, закрыла глаза и произнесла:
— Господи, не убивай его на месте, на самом деле он так не думает. Искренне твоя Хильда Берроуз Лонг.
Лазарус не обратил на нее внимания.
— Я тоже не вмешиваюсь, Лазарус. Только иногда — с помощью хорошей плетки. Да, забыла вам сказать — они не кастрированы.
— Хэйзел, Лаз-Лор получили все прививки, и, чтобы прекратить их действие, должны будут вернуться сюда, к Иштар. А если им вздумается помериться силой, то всякий мужчина, кто попытается изнасиловать одну из них, уж точно окажется кастрирован. Походя. Немедленно. Без всяких инструментов. И без всякого наркоза. Я сам их обучал. Так что не думай об этом. Очевидно, они уже снюхались и прекрасно сами решат свои проблемы, если таковые обнаружатся. Если хочешь, оставь Кэса и Пола в этом отеле — между прочим, он принадлежит мне, — но ты переезжаешь к нам в дом, иначе я пожалуюсь Тамаре.
— Пугаешь? Меня на это не возьмешь, Лазарус.
— Нет. Тамара никогда никого не пугает. Она просто ставит на своем. А какая у тебя была третья причина?
— Ну… только не говори никому. Иштар прелесть, но я не хочу жить в таком месте, где она сможет притиснуть меня в угол и попробовать уговорить омолодиться.
Лазарус изумленно уставился на нее.
— Кто наговорил тебе такой чепухи?
— Да? Но ведь у вас коммерческое предприятие?
— Безусловно. Бесплатных обедов не бывает. Стараемся, как можем. Но мы не какие-нибудь вурдалаки — мы принимаем в залог все будущие заработки клиента без всякой гарантии, с процентами по текущей ставке, не больше… а потом ждем, когда он сам сообразит, что обманывать нас ему невыгодно. Только, Хэйзел, Иштар никогда не навязывается — в штате клиники даже нет рекламного агента. Но если бы ты сама ее попросила, тебя взяли бы без очереди как моего друга. Впрочем, она с такой же готовностью устроит тебе безболезненное самоубийство. Это можно будет организовать немного позже. Бесплатно — в виде угощения.
— Не понимаю, Лейф, как могут тебя терпеть твои жены.
— А они не могут. Они не дают мне спуску. Не могу понять, где они этому научились.
— Так вот, самоубийство мне ни к чему. Мне меньше двухсот по земному счету, а на самом деле больше, потому что я жила на Луне. С тех самых пор как мы с тобой в последний раз виделись, я впервые попала на тяжелую планету, так что я еще немного протяну. Но, Лазарус, я не имею ни малейшего желания стать молоденькой девушкой!
— Хэйзел…
— Что? Джубал, вас это не касается. Скажите лучше, вы хоть раз после этого видели того молодого человека? Он в самом деле воскрес, как кое-кто утверждает?
— Насколько мне известно, нет. Хотя совсем недавно я увидел кое-что и подумал… Хэйзел, я решил лечь на омоложение — сохранив свою теперешнюю внешность. И красный нос, и все остальное.
Хэйзел резко повернулась к Лазарусу.
— Это правда? Так можно сделать?
— Хэйзел, — ответила Морин, — я работаю в клинике недавно и пока только горшки выношу… хотя и надеюсь через сколько-нибудь лет стать младшим техником по омоложению. Но я вижу, что там делают. Клиент пишет заявление и указывает, какой видимый возраст он предпочитает. Это всего лишь внешний вид, тут нет ничего сложного, и это легко поддерживать. Но обычно, если нет особых оговорок, мы выпускаем биологически зрелых молодых особей. Скажем, восемнадцати лет.
— Вы хотите сказать, что я могу остаться сама собой… но при этом избавиться от утренних болей, и от артрита, и от тысячи остальных неудобств, которые происходят от слишком долгой жизни?
— Именно так.
— Хм-м-м… А как насчет того, на чем я сижу? Давно уж этим не пользовалась. И даже не особенно хотелось.
— Захочется, — вмешался Лазарус. — Если только ты не потребуешь в своем контракте, чтобы тебе обеспечили какой-нибудь ненормальный эндокринный баланс. Но, Хэйзел, есть множество мужчин, которые предпочитают иметь дело со старой, испытанной, надежной фирмой. Спроси Тамару.
— Хм-м-м… Ей-ей, я немного смущена — со мной такого не было уж не помню сколько лет. Ты говоришь, можно выбрать любой видимый возраст? И я могу стать… ну, средних лет? Чтобы волосы были натурального цвета, но с сединой? И чуть-чуть дряблый подбородок вместо вот этой индюшачьей бороды? И сиси, за которые мужчине будет приятно взяться? Та самая «старая, испытанная фирма», только еще не превратившаяся в развалины?
— Безусловно, — сказал Лазарус.
— Хэйзел, я могу прямо сейчас отвести вас в клинику, — предложила Морин. — Там в приемной всегда кто-нибудь есть. Обсудим ваш контракт. Решим, чего вы хотите и когда. Можем даже устроить вам сегодня же общее обследование и назначить дату поступления в клинику.
— Хм-м-м… Да, я согласна. Только попозже — несколько моих друзей записались на предварительные заседания Общества творческих анахронизмов.
— И кроме того, — добавил Джубал, — им понадобится некоторое время, чтобы проверить вашу кредитоспособность — посмотреть, сколько они смогут из вас выкачать. Лейф наверняка уже дал Афине какой-нибудь тайный сигнал начать рентгеновское просвечивание вашей сумочки.
— Ничего подобного, — возразила Хильда. — Это я сделала. Хэйзел, мы не навязываемся со своими предложениями, мы даем клиентам уговорить себя самим. С этой сделки получит один процент Морин. Не Лазарус.
— Это не имеет значения, — заметил Джейкоб. — Эй! Официант! Сюда, пожалуйста! Мы, Лонги, всегда сваливаем добычу в одну кучу, а Дити говорит нам, сколько у нас есть и сколько мы можем потратить, но не кто сколько добыл.
— Джейкоб, здесь важен принцип. Делать деньги — это игра. Этого клиента подцепила Морин.
— Этот клиент сам себя подцепил, Хильда, — вставила Хэйзел Стоун. — Мне не доставляет никакого удовольствия просыпаться с головокружением. Джубал, вы действительно решились?
— Окончательно и бесповоротно.
— Тогда давайте возьмем палату на двоих и будем рассказывать друг другу всякие вымышленные истории из жизни, пока снова не почувствуем себя молодыми. Хильда, это можно?
— Двухместных палат сколько угодно. Иш знает, что вы оба друзья Лазаруса — правда, она старается его не баловать, но готова оказать ему любую разумную услугу, — заверила ее Хильда. — Я думаю, всем еще по разу? Официант, запишите это на мой счет.
— Нет, на мой, — сказал Джубал.
— Официант! — спокойно произнесла Хильда.
Официант посмотрел на нее.
— Хорошо, директор, — ответил он сквозь стиснутые зубы и исчез.
— Кажется, я что-то пропустил, — заметил Джубал.
— А я, кажется, нет, — сказала Хэйзел. — Вон у того кассира тощий, голодный вид. Он слишком много размышляет. Такие люди опасны.
Джубал оглянулся.
— По-моему, это наш официант.
— Знаю. И бармен. И контролер при входе. Если только его мать не родила сразу четверых близнецов, у него в туфлях нивеновские аппараты мгновенного перемещения. Никак не могу вспомнить, где же я его видела. Ему не нравится Хильда. И Лазарус.
— Да? Почему?
— Подожди — увидишь. Готова спорить, что больше никаких счетов он сюда не принесет.
— И спорить незачем, — перебил ее Лазарус, — Этот выскочка знает, кто я такой и кто такая Хильда. Все, кто сидит за этим столом, — гости организаторов. Пусть лучше постоянно об этом помнит, не то я натравлю на него Дити. Или даже Хильду. А вон и Дити, — Лазарус встал и помахал рукой.
— Дити! Сюда!
Дити окружала стайка хихикающих девушек.
— У меня нет времени заниматься представлениями — мы хотим попасть на Поле Доблести до начала предварительных схваток — и к тому же у нас там мужья, почти у всех. Так что вот это Джинни, Уинни и Минни, Джинни — колдунья, Уинни — санитарка, аМинни — отставной компьютер и двоюродная сестра Фины, а это Холли, Подди, Либби и Пинк. Холли — конструктор по корабельной архитектуре, Подди — психотерапевт, Либби вы все знаете, а Фаззи — мастер по компьютерам, как я, она первая рассчитала Число Зверя до последней значимой цифры, а теперь мы, пожалуй, пойдем, хоть нам и заказаны почетные места, потому что в первой схватке будет один рыцарь в маске, и мы, кажется, знаем, кто он. А Зебадию никто не видел?
— Я точно знаю, кто он, — сказала Джинни, — Он подарил мне жизнь, и к тому же на нем цвета Карен.
— Я вижу Зеба — вон он вдалеке, — ответил Лазарус.
— Нет, — возразил Джейк, — вот он идет с другой стороны. А с ним Иштар. Во всем параде.
— Нет, — сказал Джубал. — Это Энн с ним.
— Кто-то из вас свихнулся. Лазарус прав. Своего первого мужа я могу узнать даже на таком расстоянии. Он как раз подходит к тем трем ложам для почетных гостей напротив большого экрана над баром. Зебадия! Иди сюда!
Фаззи добавила:
— И это не может быть Энн, значит, это Иштар. Энн на поле, я знаю, потому что Ларри помогает Джерри все устраивать, и он мне сказал. Энн согласилась надеть плащ и быть третьим судьей, когда Джерри сказал ей, что мистер Клеменс тоже дал согласие. Бонфорт сидит там, как король, хоть и говорит, что ничего не понимает в королевских делах, а в турнирах — еще меньше.
— Правда, что сегодня они будут драться настоящим оружием? — спросил Джубал.
— И на настоящих конях, — подтвердил Лазарус. — Я выпросил на сегодняшний день настоящих клайдсдэльских тяжеловозов.
— Лазарус, а не опасно это?
— Ими занимается доктор Боун. Если хоть один пострадает, ему достанется. Мы вернем этих великолепных коней на Старую Землю, в нужный год и в нужную секунду, в лучшем состоянии, чем были. И обученными кое-чему новому. Нужно время, чтобы из клайдсдэла получился настоящий боевой рыцарский конь, хотя для этого они и были выведены. Но будут ли они довольны, когда их снова запрягут в телеги?
— Лазарус, — серьезно ответила Подкейн,— я поговорю с доктором Боуном. Если коням будет плохо, мы их утешим.
— Подди, ты умница.
— Не больше, чем другие, я думаю. Но если кому-то плохо, я знаю, что делать. Правда, мне не приходилось иметь дело с лошадьми, но они так долго живут бок о бок с людьми, что разница вряд ли будет так уж велика.
Джубал вздохнул:
— Я рад, что о конях позаботятся, — но, Лазарус, я-то имел в виду людей. Не могут ли кого-нибудь ранить? Или, может быть, даже убить?
— Ранят большинство из них, а кое-кого и убьют. Но они же делают это ради собственного удовольствия. Если кого и ранят, так не насмерть — отсюда рукой подать до самой лучшей больницы на этой планете. Если кто-то останется без руки, или без ноги, или без глаза, или даже без яиц, ему придется только подождать, пока не отрастут новые. Такую регенерацию мы производим прямо на пораженном месте, как у ящерицы или у головастика. Только быстрее и лучше. А если его убьют, он может выбирать. Его могут воскресить ребята Иштар — мозг при этом вряд ли пострадает, шлемы у них крепче всех остальных доспехов. Или он может отправиться прямиком в Валгаллу: мы договорились, что радужный мост Биврест на все время состязаний будет простираться до этого поля. На нем будут дежурить шесть валькирий и «сержант» Смит — они будут проверять их по списку и отправлять дальше. — Лазарус усмехнулся. — Можете мне поверить, Общество творческих анахронизмов немало заплатило за такие услуги, да еще вперед. Контракт составляла Дити.
— Лейф, вы хотите сказать, что вагнеровские валькирии будут уносить убитых по мосту-радуге в Асгард?
— Джубал, эти амазонки — никакие не оперные певицы, они самые что ни на есть настоящие. Потные и волосатые. Не забывайте, зачем собирается этот съезд. Сноб!
Появился официант.
— Вы что-то хотели, сэр?
— Да. Скажите своему начальнику, я хочу, чтобы из-за этого стола — только из-за этого! — открывался вид на Биврест, от самого поля до Валгаллы. Я знаю, что этого нет в контракте на иллюзию одежды, но механика тут та же… а о дополнительной плате поговорим, когда дойдет до суда. Это отчасти окупит скверное качество обслуживания. Пошевеливайтесь!
— Нам лучше всем пошевеливаться, — сказала Либби. — Ради нас начало задерживать не станут. А доспехи тяжелые, и в них жарко. Дити?
— Беги, я догоню. Вот идет мой первый муж.
— Лейф, а если их убьют, как вы узнаете, кого надо отправлять в клинику, а кого на мост?
— Джубал, а как вы узнали бы на моем месте? Запечатанный конверт — уничтожить, не вскрывая, если рыцарь победит, вскрыть, если он будет побежден… Я думаю, сегодня немало потрясенных вдов, не веря своим глазам, обнаружат, что их любящие мужья, вместо того чтобы вернуться к жизни в своих благоустроенных домах, предпочтут целыми днями предаваться охоте, потом пировать, поедая кабанов, зажаренных на вертеле, и накачиваясь медом, а по ночам развлекаться с девками. А я не говорил вам, что получает победитель? Кроме аплодисментов и права преклонить колени перед «Королем» Джоном и «Королевой» Пенелопой? Общество заключило очень выгодную сделку. Здесь все искусства еще в колыбели. Парк — до сих пор такое малоцивилизованное место, что здесь пока не появились настоящие гетеры. Но несколько самых знаменитых гетер Нью-Рима добровольно предложили свои услуги в обмен на оплату проезда и право присутствовать на этом съезде.
Управляемый снаряд женского пола поразил Зебадию с дистанции в пять метров. Он сумел удержаться на ногах, подвел свою первую жену к столу, сел рядом с Хильдой, ущипнул ее за ляжку, схватил ее бокал, выпил одним глотком и сказал:
— Тебе, девочка, пока еще рано пить. Это твой папаша тут сидит?
— Нет, я ее сын, — отозвался Джейк. — Ты незнаком с Хэйзел Стоун? Напрасно. Нам показалось, что мы заметили, как ты приближаешься с другой стороны.
— Пить днем вредно, Джейк. Официант! Ваш слуга, мэм. Я еще мальчишкой не пропускал ни одной серии ваших приключений по стерео и счастлив, что имею честь с вами познакомиться. Вы здесь, на съезде, представляете «Лунную Правду»?
— Бог мой, нет, конечно! Исключительные права на освещение этого съезда принадлежат «ЛОКУСу»; только «ЛОКУС» для этого достаточно компетентен. Джерри и Бен будут писать о съезде для своих журналов, — но все, что напишут, должны представлять на просмотр Чарлзу. Я здесь в качестве специалиста — как автор популярных фантастических сценариев. Реален или вымышлен Властитель Галактики из моего сериала и есть ли какая-нибудь разница? Смотрите очередной захватывающий эпизод на следующей неделе: семейство Стоун должно чем-то питаться. Всем повторить, я думаю. Доктор Зебадия, можете дать ему на чай, но никаких счетов за этим столом.
— И на чай незачем давать, — проворчал Лазарус. — Передайте от меня своему боссу, что еще три минуты — и я возбужу против него дело по части третьей статьи девятой. Вон твой двойник, Зеб.
Из-за пары, которую они с расстояния в полкилометра приняли за Зебадию и Иштар, быстро вышел человек ростом пониже, немного постарше, очень широкий в плечах. Все трое были одеты в духе Робина Гуда и Его Веселых Молодцев: кожаные сандалии, штаны до колен, кожаные куртки, шляпы с перьями, длинные луки и колчаны с оперенными стрелами, шпаги и кинжалы. Они торжественно приближались.
Человек ростом пониже опередил их на несколько шагов, повернулся к ним лицом, сорвал с головы шляпу и низко поклонился.
— Дорогу Ее Мудрости Императрице восьмидесяти трех…
Женщина как будто случайным взмахом руки отвесила ему оплеуху. Он попытался увернуться, покатился по земле, снова вскочил и закончил:
— …Миров и ее супругу Герою Гордону!
Лазарус встал и обратился к придворному:
— Доктор Руфо! Я так рад, что вы смогли прибыть! Это ваша дочь Стар?
— Его бабушка, — поправила Ее Мудрость, сделав быстрый реверанс. — Да, я Стар. Или, иначе, миссис Гордон — вот мой муж Оскар Гордон. Не знаю, как здесь полагается говорить, — никогда не была на этой планете.
— Миссис Гордон, наша планета еще так молода, что ее обычаи пока не установились. Можно вести себя как угодно, лишь бы намерения были добрые. Если кто-нибудь устраивает здесь какое-нибудь безобразие, им занимается наш председатель Айра Уэзерол и его советники. А так как Айре такая работа не по душе, он всегда тянет с решением в надежде, что все обойдется само собой. В результате у нас почти нет твердой власти и очень мало установившихся обычаев.
— Вот это как раз для меня. Оскар, мы бы могли пожить здесь, если бы нам разрешили. Преемница мне подготовлена, я вполне могу удалиться на покой.
— Миссис Гордон…
— Да, мистер Лонг?
— Все мы — а особенно наш председатель Айра — прекрасно знаем, кто такая «Ее Мудрость». Айра примет вас с распростертыми объятиями и немедленно отречется в вашу пользу; его отставка будет принята без голосования, и вы станете здесь пожизненной правительницей. Уж лучше оставайтесь при тех неприятностях, к которым привыкли. Но мы всегда будем вам рады, если вы захотите у нас погостить.
Она вздохнула:
— Вы правы. Власть не так просто отдать — вероятно, придется ждать, пока я не стану жертвой цареубийства.
— Зебадия, — прошептала Дити, — вон тот бармен… На кого он похож?
— Хм-м-м… На бригадира Айвера Хёрд-Джоунза?
— Ну, может быть. Немного. Мне-то он напомнил полковника Мориновского.
— Хм-м-м… Да, пожалуй. Но это неважно — он не может быть ни тем ни другим. Мистер Гордон?
— Зовите меня просто Оскаром, доктор Картер.
— А вы меня — Зебом. Я вижу, вы при шпаге. Неужели это та самая «Леди»? Та, что была с вами, когда вы отправились на поиски Яйца Птицы феникс?
Гордон явно обрадовался.
— Да! Это «Леди Вивамус».
— Не полагается просить человека обнажать шпагу без повода, но… может быть, надпись недалеко от рукоятки и мы могли бы увидеть ее, если вы чуть-чуть выдвинете клинок из ножен?
— Конечно. — Гордон продемонстрировал всем выгравированный на стали девиз «Dum Vivimus, Vivamus», дал время прочесть его, снова с лязгом вдвинул шпагу в ножны и спросил:
— А это тот самый меч, которым был убит Буджум?
— Буджум? А, то чудище, которое мы называем Черной Шляпой? Только он не «тихо, беззвучно исчез».
— Да нет, именно исчез! Эту тему мы будем обсуждать на семинаре «Технические приемы охоты на снарков». Мы с вами, доктор Джейкоб и доктор Хильда, кое-кто еще. Андрэ. Кэт Мур. Фриц. Клиф. А Крестный Отец будет председательствовать, если к тому времени справится со своей одышкой. Я думаю, справится. Тамара его… О Боже! Господи, какая красота!
Шатер над их столом расступился, и перед ними предстало Поле Доблести, в полукилометре от них и в нескольких метрах выше, а за ним, высоко-высоко в небе, мерцали и переливались башни и замки Валгаллы, и от края поля до далеких ворот вечного обиталища героев простирался радужный мост. Вместо лесистого горизонта, который до сих пор виднелся в той стороне, местность поднималась вверх пологими террасами, каждая ярче и прекраснее предыдущей, и последняя из них терялась в ало-шафранном сиянии, над которым вздымалась вверх Валгалла на небе-Асгарде.
— Папаша!
— Да, Афина? — тихо ответил Лазарус. — Давай потише, чтобы только я слышал. Тут вокруг много народу.
— Так лучше? Ничего особенного, я просто хотела тебя предупредить. Прибывают Артур, Исаак и Боб. Двенадцать минут плюс две минус ноль.
— Ты умница, Фина.
— Запиши это. Пока.
Обращаясь к остальным, Лазарус сказал:
— Прибывают мои гости, для которых оставлены вон те места. Я не очень надеялся, что будет Исаак: он с каждым годом становится все толще и предпочитает водный транспорт. Артуру очень далеко добираться, и связь с ним ненадежная. А Боб здесь, я знал, только там была какая-то история с въездными пошлинами. Не послушать ли нам, как открывают первое пленарное заседание, пока мы тут любуемся красотами скандинавского потустороннего мира? Совсем необязательно видеть заседание, мы можем только слушать. А когда начнется турнир, рекомендую смотреть голографический репортаж, только сделать перерыв, когда начнется полет валькирий. Сноб! Дайте сюда звук с пленарного заседания!
Сразу же послышался шум, в котором ничего нельзя было разобрать. Джубал Харшоу сказал Зебадии вполголоса:
— Пока никто не взгромоздился на трибуну, подумайте вот о чем. Сколько здесь этих Черных Шляп, или Буджумов?
— Что? Не имею представления. Скорее всего, больше двадцати, но насколько больше, не знаю. Очень может быть, что на много миллионов.
— А сколько вы видели? — не унимался Харшоу.
— О, только одного. Но их наверняка больше.
— Да? Беспристрастный Свидетель никогда бы такого не сказал. А что он или они вам сделали?
— Что? Пытались нас прикончить. Разбомбили наш дом. Убили моего двоюродного брата. Выжили нас с родной планеты. Довели нас четверых до нищеты. Чего вам еще надо? Казней египетских? Четырех Всадников из Апокалипсиса?
— Нет. Вы видели одного. Убили его. А ведь он к вам так и не притронулся. Подумайте об этом. Прежде чем давать показания. Но давайте послушаем.
«Если читать внимательно, все это'есть в Библии. «В начале было Слово, и Слово было от Бога, и Слово было Бог». Можно ли яснее выразить тот самоочевидный факт, что ничто не существует, пока кто-то не вообразит его себе и тем самым не придаст ему реальность? Если здесь и есть какое-то различие, то это всего лишь разница между «бытием» и «становлением» — разница, которая сводится к нулю, если любой факт-вымысел рассматривать с разных концов энтропийной ошибки…»
— Председательствует епископ Беркли, — заметил Лазарус, — и он бы заткнул рот этому факту-вымыслу, если бы не его ларингит — воображаемый, разумеется. А его заместитель, достопочтенный мистер Доджсон, слишком робок, чтобы заткнуть рот кому бы то ни было. «Блаженны робкие, ибо они обретут землю — метр в ширину на два в длину».
«Если Бог хочет занять место Дьявола, он должен принять на себя обязанности Дьявола. Не предоставить ли Дьяволу столько же времени в эфире? У Бога самые лучшие рекламные агенты. Это несправедливо и нелогично!»
«Я Альфа и Омега, начало и конец, первое и последнее».
«Бритва Оккама — вовсе не наиболее вероятная гипотеза. Это наименее вероятная гипотеза! Истина состоит в том…»
«Существуют три школы магии. Первая: выскажите тавтологию и потом на все лады повторяйте следствия из нее — это философия. Вторая: зарегистрируйте много фактов, попытайтесь увидеть в них закономерность, предскажите следующий факт и ошибитесь — это наука. Третья: осознайте, что вы живете во враждебном мире, которым правит Закон Мэрфи, хотя ему иногда частично противодействует фактор Брюстера, — это техника».
«Зачем пришлось умереть Меркуцио? Ответьте на этот вопрос, и вы придете к Марку Твену. Вот вам и решение проблемы».
«Кто более реален: Гомер или Одиссей? Шекспир или Гамлет? Берроуз или Тарзан?»
В вышине внезапно загорелся гигантский голографический экран, объемный и цветной. Заунывные голоса выступающих заглушил другой голос, громкий и оживленный:
«Пока мы ждем, когда первые два рыцаря появятся на своих стартовых позициях, послушайте «Большой канал» в исполнении очаровательной Энн Пассовой, которой аккомпанирует Нойзи на своем «Утробном Стейнвее». Нойзи сегодня не в голосе, друзья, — ночью его укусила воображаемая змея».
— Зато Джерри в голосе, — шепнула Дити. — Он всегда в голосе. Неужели его не покажут крупным планом?
Камера совершила наплыв на Энн Пассовой, передвинулась на другую Энн, одетую в белый плащ, на секунду задержалась на «Короле» Джоне и «Королеве» Пенелопе и остановилась на бойком старике со стоящими дыбом седыми волосами, который, вынув изо рта сигару, помахал зрителям рукой.
«Справа от меня сэр Антрекот Жестокий, слева — Черный Рыцарь. На щите у него нет герба, забрало опущено. Не пугайтесь, друзья, наш датчанин себя в обиду не даст. Его цвета…»
Зебадия услышал какой-то треск и обернулся.
— Садится какой-то плоскодонный корабль. Раздавил несколько стульев, — он взглянул еще раз и сообщил: — Плохо видно. В ложу перед нами набились какие-то люди в зеленой форме. Чёрные береты. И очень кровожадный вид.
— Это Асприн…
— Аспирин? Дайте таблетку. Наверное, я много выпил, что-то голова разболелась.
— Да не аспирин, а Асприн. Боб Асприн. Все-что-угодно-дующий — командующий очень иррегулярными войсками с планеты Дорсай,— сказал Лазарус. — А Артура вы видите?
— Это вон тот в охотничьей шляпе? Курит пенковую трубку? Такой высокий, разговаривает с человеком, похожим на гориллу?
— Осторожно, это Челленджер, он убьет вас, если услышит. Да, это он с Артуром. С доктором Артуром Конан Дойлом. Там же поблизости должен быть и доктор Ватсон. А вот и Айзек.
«Они начинают! Рыцарь в маске набирает скорость. Сэр Антрекот никак не может сдвинуть с места своего коня. Сегодня здесь прекрасная погода, и Биврест как никогда красив».
Лазарус встал.
— Я должен встретить Айзека. Зебадия, вы с ним знакомы? Пойдемте со мной. И вы, Дити. А Хильда? Прошу вас, дорогая. Джейк?
— Эй вы, минутку! — Зебадия посмотрел на человека, который их окликнул, и вздрогнул от неожиданности. Он уже видел и это лицо, и эту форму — там, у бассейна на лесном ручье. «Рейнджер» обратился к Лазарусу:
— Вы тот, кого тут называют исполнительным директором. Я специальный агент Л. Рон О’Лими из Космического Патруля. У меня ордера на арест Беовулфа Шеффлера, Кэспола Джонса и капитана Зебадии Джона Картера. Директор, прошу оказать мне содействие. Межвселенский уголовный кодекс, статья четыре-шесть, раздел шесть-пять, параграф шесть.
«Он свалился с коня! Копье Черного Рыцаря пронзило его насквозь! Вот мчатся валькирии! Ур-р-а-а!»
Хильда взяла ордера и разорвала их в клочья.
— Вы ошиблись планетой, приятель. — Она схватила Зеба за руку. — Пойдем, Альфред, нам надо поговорить с Айзеком.
Они прошли мимо дорсайских солдат к обширному плоскодонному космическому кораблю. Весь его занимал огромный венерианский дракон. Дракон повернул к ним глаз на стебельке и дотронулся щупальцем до разговорного устройства.
— Приветствую вас, доктор Лазарус Лонг. Привет, новые друзья. Да постигнет вас легкая смерть!
— Приветствую вас, сэр Исаак. Сэр Исаак Ньютон, это доктор Хильда Берроуз Лонг, доктор Джейкоб Берроуз Лонг, доктор Дити Картер Лонг и доктор Зебадия Джон Картер Лонг, члены моей семьи.
— Для меня это большая честь, ученые друзья. Пусть ваша смерть вдохновит поэтов на прекрасные песни. Доктор Хильда, у нас с вами есть общий знакомый. Профессор Кувыркун.
«Постойте, постойте! Подождите рвать ваши билетики от тотализатора. Валькирии в смущении. Да, судьи это подтверждают. Схватка не состоялась! Повержены только доспехи — внутри их никого не было! Ничего, в следующий раз больше повезет…»
— О, это замечательно! Мы с Зебадией как раз виделись с ним на прошлой неделе, когда отвозили наших детей в Страну Оз на время съезда. Неужели мы с вами разминулись?
— Нет, мы знакомы только по переписке, — ответил дракон с выговором кокни. — Он не может покинуть Страну Оз, а я не надеялся больше покинуть Венеру, пока благодаря вашему изобретению — вероятно, надо бы сказать: изобретению доктора Джейкоба — это не оказалось так просто. Но смотрите, что прислал мне профессор Кувыркун…
Дракон полез в сумочку, висевшую у него под разговорным устройством.
Агент Космического Патруля О'Лими дотронулся до плеча Зеба.
— Я слышал, как вас представили. Пройдемте со мной, Картер!
— …Это очки, как раз подходящие для моих передних глаз, — в них видно даже в самом густом тумане. — Он надел очки и огляделся. — В них прекрасно видно… Эй! Задержите его! Хватайте его! Это Зверь! Запишите его номер!
Не теряя ни секунды, Дити, Хильда и Лазарус навалились на «агента», но в руках у них остались только порванная одежда и пластиковые шины для ног: существо вырвалось. Оно перепрыгнуло через стойку бара, почти в то же мгновение оказалось у ее дальнего конца, вскочило на нее, подпрыгнуло высоко вверх, под купол шатра, повисло на краю экрана, подтянулось, перебросило ноги через край и очутилось на радужном мосту Биврест.
— Мелруни! — воскликнул сэр Исаак Ньютон. — Самый отъявленный негодяй всех миров! Лазарус, я никак не ожидал встретить этого Зверя в вашем тихом пристанище.
— Да и я не ожидал, пока Зеб все мне не рассказал. Этот съезд был созван специально, чтобы его заманить. И это удалось. Но мы упустили его, упустили!
— Ничего, у меня его номер, — сказала Дити и показала значок, на котором стояло: «666».
На радужном мосту Биврест виднелась быстро удаляющаяся темная фигурка.
— А может быть, и не упустили, — добавил, подумав, Лазарус. — Ему не миновать сержанта Смита.
Фигурка уже достигла высоты в несколько километров, когда иллюзия внезапно исчезла. Пропал радужный мост, растаяли в воздухе террасы, растворились ало-шафранные облака, исчезли из виду башни и замки Асгарда.
На полпути до него, на огромной высоте, падала вниз, кувыркаясь и корчась, маленькая фигурка.
— Сержанту иметь с ним дело не придется, — сказал Зебадия. — Больше мы его не увидим.
— Мой друг Зебадия, — послышалось из разговорного устройства, — вы в этом действительно уверены?
notes
Назад: 47. «НИКАКИХ «ЗАВТРА» НЕ БУДЕТ» ЗЕВ:
Дальше: Примечания
