Глава 15
Пейзаж с домом и пахарем
Осень 1552 г. до Р. Х. (месяцы Теби и Мехир сезона Перет)
Черная земля
Вот загородный дом сестры моей,
Распахнута двустворчатая дверь…
«Поэзия Древнего Египта в переводах Анны Ахматовой и Веры Потаповой»
Тейя и Макс выбирались наверх с осторожностью. Знали, что здесь, в разрушенном оазисе Сет-Хотеп, вернувшийся жрец Сетнахт вполне может устроить засаду. Вполне. А верные воины… Наверное, они давно покинули оазис, ведь кто знает, сколько здесь прошло времени? Месяц? Два? Шесть? Якбаал утверждал, что вряд ли больше шести. Но тем не менее.
Вокруг, как и в парижских катакомбах, белели черепа и кости, только было не сыро, а скорее душно и очень жарко. Именно по этой обволакивающей жаре, по каплям выступившего на коже пота юный фараон и определил, что они уже дома. Дома…
Штольня расширилась, выводя путников в небольшую, с низкими сводами залу… Котлы, черепа, кости… Статуя ухмыляющегося демона с ногами гиппопотама! Небаум – злобный повелитель тьмы! Та-ак… Интересно, а где же Сет?
Макс внимательно осмотрелся по сторонам, насколько позволял тусклый, проникавший откуда-то сверху свет.
А нет здесь никакого Сета!
Тем не менее храм казался знакомым… Ну да, знакомым! Вот он, жертвенник. А вот там, за статуей, воины нашли сундук с драгоценностями… С фотографией!
О, боги! Так это же, кажется…
– Нам туда, Тейя!
– Сама вижу.
Они выбрались наружу через узкий лаз, уселись немного отдышаться в тени каких-то развалин. Ну да, все правильно: развалины, сорванные с петель ворота.
Это тот самый храм, далеко на юге!!! Так вот они, оказывается, где вышли.
– Да-а-а, – рассеянно протянул Максим. – До дома-то нам еще шагать и шагать. А кругом, между прочим, мятежники!
– Мятежники? – Тейя вскинула голову.
– Да, милая. Мне знаком этот храм, точнее, эта крепость. Мы в стране сетиу, далеко на юге.
– Жаль, здесь нет железной змеи, – неожиданно рассмеялась царевна. – Забрались бы сейчас в ее брюхо, миг – и уже во дворце. Только не забыть купить… забыла, как их называют, Ах-маси?
– Билетики…
– Да, их. Кстати! – Тейя вдруг громко всплеснула руками. – Знаешь, а вот эти мелкие кружочки и бумажки, на которые все меняют… Это же здорово! Умно придумано – на них можно выменять любой товар. Вот бы и у нас так, а?! Мне почему-то только сейчас это пришло в голову.
– Ну… ты у меня вообще – умная! – с чувством произнес молодой человек и, обняв жену, крепко поцеловал в губы. – Не устала?
– Нет, что ты. Давай уже пойдем… Ой, только вначале – переоденемся, снимем с себя эту смешную одежду.
Сказав так, юная женщина порывисто вскочила и тут же разоблачилась донага. Потом, немного подумав, все ж таки нацепила блузку, насколько возможно придав ей вид обычного египетского платья. По примеру супруги Максим тоже избавился от брюк и обуви, соорудив из своей белоснежной сорочки набедренную повязку – схенти. Теперь не хватало еще браслетов, ожерелья и пояса, для того чтобы сойти за вполне благонамеренных обывателей.
– А ничего себе получилось, – оглядев мужа, одобрительно кивнула Тейя. – Только вот выглядим мы с тобой как совершеннейшие нищие. Ни браслетов, ни ожерелий – даже бедняки так не ходят. Очень похоже на то, что нас только что ограбили какие-нибудь разбойники-лиходеи. Ограбили до последней бусины, до последнего амулета, даже глаза подвести – и то нечем.
– Разбойники? – Макс нежно провел по плечу жены – и снова она сказала умную вещь! – Именно что разбойники! Так и будем говорить всем встречным. Шли, мол, шли себе… и вот… напали! Слава богам, хоть самих не убили да не угнали в рабство. Славно ты придумала, душа моя! Теперь вот еще о чем подумай – кем бы нам притвориться? Вдруг да что-нибудь пойдет не так! Надо что-то такое, что не вызвало бы подозрений. А то еще примут за лазутчиков, выдадут мятежникам-сетиу, или сами мы на них нарвемся, в здешних-то краях – запросто.
Над этим вопросом думали вместе, вместе и решили назваться торговцами – мол, везли товары к порогам, обменять у перекупщиков из Пунта на благовония и прочие вещи, да вот незадача, нарвались на разбойников – те и товары забрали, и лодку. Хорошо, хоть самим уйти удалось. Теперь вот пробираемся обратно домой, в Анхаб.
– Так-то оно так, – задумчиво протянула Тейя. – Однако что мы с тобой в пути кушать будем? И чем расплатимся с корабельщиками – ведь не пешком же идти? Хотя… можно, конечно, и пешком, но это гораздо дольше выйдет – опять же на еду и потратимся. Нет, лучше б сыскать попутное судно…
– Вот только чем заплатить?
– Чем? – Царевна сверкнула глазами. – А поищем чего-нибудь здесь! Раз уж тут был храм, была крепость, так, может быть, хоть что-нибудь да осталось?
– Умная ты у меня! – в который раз уже похвалил Максим. И в самом деле.
После примерно часа упорных поисков мнимые жертвы разбойников обогатились обломком серповидного меча, бронзовой палицей, ломаным браслетом и золотой полумаской, без зазрения совести снятой Максимом с кого-то идола – то ли демона, то ли бога.
– А он нам не отомстит? – с сомнением покачала головой Тейя.
– Это-то чучело? Да пусть только попробует! Да, сокола надо бы оставить здесь. Спрятать где-нибудь. Дорога длинная, всякое может случиться – никак нельзя рисковать!
Амулет спрятали вполне надежно – закопали в приметном месте, так что вряд ли кто найдет. Не забыть бы самим, куда схоронили!
И вот уже путники, прошагав немало, спустились к реке, в спокойных водах которой отражалось желтое солнце.
– Надо же. – Царевна вновь всплеснула руками. – А половодье-то кончилось! Ничего себе, сколько ж тут времени-то прошло! Все волею богов, как же иначе?
– Ты говоришь, уже наступил новый сезон? – внимательно всматриваясь вдаль, переспросил юноша.
– Конечно! Да ты посмотри сам. Вон как цветет все, прямо как на полях Иалу! Наклонись, милый, потрогай землю – какая она мягкая, жирная и уже сухая. Думаю, сейчас как раз самый сев. Нет, здесь, на юге-то, пожалуй, уже отсеялись, а вот у нас…
– Смотри-ка, барка! – перебив жену, Максим показал рукой на медленно плывущее по реке судно. – Надеюсь, это не судно мятежников, у них, насколько я помню, вообще нет судов. Зачем корабли жителям пустыни?
– А вот мы сейчас спрячемся во-он в тех кустах и посмотрим.
– Верно придумала, умница моя.
Путники затаились в кустах жимолости или тамариска – Максим не очень-то разбирался в растениях, ну, арбуз от огурца еще мог отличить или, там, березу от елки, но вот что касается всяких там кустарников или пород деревьев – увольте. Затаились и смотрели, как плывет вниз по реке барка с высокой кормой и носом. Мачта была опущена, гребцы лениво шевелили веслами, из плетеной пассажирской каюты, украшенной разноцветными лентами и цветами, доносились веселые песни.
– А ведь, похоже, они на какой-то праздник плывут, – повернув голову, прошептал Макс. – А какой у нас примерно в это время праздник?
– Да разные… – Тейя повела плечом. – Если считать, что сейчас на исходе первый месяц сезона Перет, то скоро должен бы наступить праздник опьянения, самый веселый праздник! Помнишь, в прошлом году праздновали – сколько народу с лодок попадало в реку! Вот пьяницы… Хотя раз в году – можно. Да… это они точно на праздник собрались. Интересно только, куда? Ну что, поплывем с ними?
– Пожалуй. – Юный фараон решительно махнул рукой. – Ну, не пешком же, в самом деле, тащиться по этакой-то жаре?! А заплатить у нас теперь есть чем.
– Так что – кричим?
– Кричим!
Выскочив из кустов, оба забежали в реку по колено, замахали руками, закричали:
– Эй, эй, на барке! Эй! Ради Амона, поверните к берегу.
На корабле их, похоже, заметили – гребцы, тормозя, вспенили веслами воду. Повернули!
– Вы кто и откуда? – когда барка подплыла ближе, свесился с борта тучный корабельщик с богатым ожерельем на шее. По всей видимости, это и был кормчий.
– Я Джедеф из Анхаба, а это – моя жена. Мы торговцы. Попали в лапы разбойников и вот не знаем, как вернуться домой.
– Э-э, так у вас и не найдется чем заплатить? – толстяк разочарованно покачал головою.
– Как раз найдется! – поспешно уверил юноша. – Золотая полумаска устроит?
– Золотая?! – при этих словах корабельщик сразу же оживился и стал заметно приветливее. – Хорошо бы взглянуть, сколько в ней золота-то. Небось, не наберется и пары кедет?
– Да на целый дебен! Сам взглянешь… Только сперва помоги нам взобраться на борт.
Толстяк добродушно хмыкнул и махнул рукой гребцам:
– Эй, парни, помогите господам торговцам. Поистине, у меня сегодня удачный день!
Удачным оказалось и плаванье, вот уж воистину фараону и его юной супруге нынче благоволили боги! Барка неспешно плыла вниз по Нилу, и новые попутчики, с удобством расположившись среди остальных пассажиров, смеялись, пели, играли в разные игры. Ну и, конечно, пили вино и пиво, запасы которого пополнялись почти что на каждой пристани. Никаких разбойников, никаких мятежников, даже вообще никаких вооруженных людей на берегу видно не было, лишь на тучных лугах вальяжно жевали траву стада да слышались песни пахарей, благодаривших богов за удачный разлив Хапи.
Так бы и плыли, вознося хвалу великим богам, кабы на одной из пристаней не поднялись на борт молодые и наглые буяны. Четверо молодцев явно не из крестьянских семей, о нет, тут пахло чем-то гораздо выше даже обычных писцов. Что-то вроде сельской золотой молодежи – сыновья откупщиков или чиновников, наблюдающих за распределением воды и состоянием оросительной системы. Парни явно уже приняли на грудь, и немало, правда, они еще не шатались, но пьяно горланили песни, и чувствовалось, что кураж их только еще начинается.
Поначалу, впрочем, все было довольно спокойно и даже пристойно. А вот ближе к вечеру ребятки выпили еще, снова загорланили песни, а уж потом… Для начала принялись приставать к музыкантам, плывшим вместе со всеми в Уасет в надежде подработать на празднике. Музыка им, видите ли, не понравилась!
– Играйте другую песню, веселую! Мы ее сейчас запоем. А ну, давай, начинай, Пенунхеб!
Пенунхеба – парня лет шестнадцати, пожалуй, поспокойнее, но и попьянее других – не нужно было долго упрашивать. Поправив съехавший набок парик, он отнял у ближайшего музыканта лютню и с силой рванул струны.
Надо сказать, Максим ожидал худшего. Однако, как оказалось, петь этот парень любил и умел. Это было видно сразу, точнее сказать – слышно. Скрестив ноги, Пенунхеб прижал лютню к смуглому животу и, закатив глаза, запел:
Надуши свою голову миррой,
Облачись в лучшие ткани,
Умасти себя чудеснейшими благовониями
Из жертв богов.
Умножай свое богатство!
– Умножай свое богатство! – с пылом подхватили товарищи певца – немного постарше, они были и пошире в плечах, и куда наглее.
– А ну-ка, устроим танцы!
Самый нахальный из них – круглолицый здоровяк с пухлыми, словно укушенными пчелой губами, в золотых браслетах и с богатым ожерельем, вскочил на ноги и принялся танцевать, прихлопывая в ладоши и напевая нечто вроде рэпа:
– Умножай свое богатство! Умножай свое богатство! Умножай свое богатство!
Какие-то смазливые девчонки – нашлись здесь и такие, – вскочив, закружили рядом, извиваясь, словно ползущие по горячему песку змеи.
Однако этих танцовщиц парням показалось мало, и они принялись силой выдергивать остальных женщин:
– А ну, иди сюда, дева! Вставай, поднимайся, потанцуй с нами, иначе, клянусь Осирисом, мы сейчас выкинем тебя за борт!
Такое вот предложение, от которого нельзя отказаться.
Максим давно сидел в напряжении, заметив, что самый главный нахалюга – пухлогубый – не сводит сального взгляда с Тейи.
Вот, вихляя бедрами, подошел:
– Вставай, красавица!
Нагнулся, намереваясь грубо схватить царевну за руку.
Не вставая, Макс коротко ударил его в скулу, да так, что незадачливый танцор кубарем перевалился через борт и полетел в воду.
– Ты что творишь, крестьянин? А ну-ка, мы сейчас зададим тебе хорошую трепку!
Жутко завопив, товарищи нахалюги бросились на едва успевшего подняться на ноги юношу. Тот быстро принял боксерскую стойку. Негоже, конечно, кандидату в мастера спорта тягаться с пьяницами, но те сами напросились.
Удар! Короткий, боковой хук – в голову. Это одному… Тут же второму – апперкот в печень.
Ага! Согнулся, завопил. Это тебе не песни орать пьяным голосом.
Очнувшийся от хука тоже замахал руками. Ага, попадешь, как же! Нечего и думать.
Удар! Удар! Удар!
Только черные ступни мелькнули над бортом. И плеск волн.
Третий прыгнул сам. Четвертый же… Четвертый – музыкант и певец – уже давно спал, склонив голову набок и пуская слюни. Максим не стал его трогать. Поставил ногу на борт, выглянул:
– Ну, что, протрезвели?
В ответ послышались самые гнусные ругательства.
Молодой человек лишь пожал плечами:
– Ну, нет, так еще поплавайте. Может, вас там крокодил съест. Во-он он как раз плывет! Даже не один, целый выводок. Воистину, вкусный у них сегодня ужин. Вкусный и питальный.
– Ладно тебе насмехаться! – Испуганно оглядываясь, парни резко сбавили гонору и подплыли поближе к барке. – Мы это… влезем?
– Влезайте, – мигнув кормщику, Максим безразлично пожал плечами. – Только имейте в виду, ежели хоть что-то пойдет не так, снова выкину.
– Да ладно…
Присмиревшие парни уселись ближе к корме, время от времени бросая на Макса любопытные взгляды. Да-да, пожалуй, любопытства там было больше, нежели ненависти и злобы. Интересно нахалюгам стало – кто этот тут вдруг осмелился их так побить?
А музыкант все так и спал, привалившись спиной к борту. Парадный, тщательно завитый парик его давно слетел на палубу и валялся там черной, мокрой от брызг мочалкой.
Наступил вечер, и в небе зажглись желтые звезды. Люди постепенно успокаивались, уже никто больше не пел, не плясал, все готовились ко сну, расстилая циновки и вполголоса рассказывая друг другу разные поучительные истории.
На ночь барка свернула к берегу, но не причалила, а лишь бросила на излучине якоря. Так было спокойнее.
Тейя быстро уснула, а вот Максим, как мог, боролся со сном, справедливо ожидая визита молодых нахалов. Те и явились, правда не все, а только двое. Надо сказать, вели себя вполне даже корректно – вот что значит вовремя двинуть в челюсть, сразу вся спесь пройдет.
– Ну? – глядя на возникшие рядом тени, с усмешкой потянулся Макс. – И что вам еще надобно?
– Ты ведь не крестьянин, так? – Главарь развеселой компании, не дожидаясь приглашения, уселся рядом на корточки.
Второй стоял чуть в сторонке, так, на всякий случай. Бдил.
– Не крестьянин. – Максим негромко усмехнулся. – Я – воин.
– Да мы сразу заметили, что ты… ты только прикидываешься крестьянином, – прошептал собеседник. – Ты воин сетиу? Других здесь нет. Не бойся, мы не выдадим тебя, клянусь Сетом! За вами – великая сила. И мы… меня зовут Нуви… мы давно хотели как-то с вами снестись. Могли бы помочь, скажем, разрушить дамбы.
Вот это сволочь!
Юный царь чуть было не выругался матом. Ну ничего себе заявочки – разрушить дамбы. Вот так, запросто, взять и разрушить… Оставив тысячи людей умирать с голоду! Однако…
– Ты, конечно, потребуешь за это плату?
– О, нет, – тихонько засмеялся Нуви. – Я и так не беден. Но хочу власти! И вы – мятежники сетиу или те, кто стоит за вами, – вы мне ее дадите! Не прошу слишком многого, хочу стать всего лишь правителем нома Змеи – этой мой родной ном, и я знаю, как управлять им. Поверьте, у вас не будет никаких трудностей.
– Заманчивое предложение. – Максим покачал головой. – Нам надо обсудить его поподробнее. Я… нет, мой командир… должен знать верных людей. Всех, на кого можно опереться.
– Да-да, давай встретимся в Уасете – ты ведь туда направляешься? И, верно, не просто так?
– Ты прав – не просто. А встретимся мы с тобой в Уасете, скажем, у храма Птаха. Там есть такой небольшой, недалеко от пристани. В третий день месяца Мехир, сразу после праздника опьянения.
– Рад, что встретил тебя, друг, – шепотом промолвил Нуви. – Я давно хотел к вам… да все никак не было случая. Ну, и вот теперь боги помогли мне!
– Ты получишь свое, – несколько зловеще отозвался Макс. – Обязательно получишь, клянусь всеми богами. Только не забудь явиться на встречу. Запомни – храм Птаха у пристани.
– В третий день месяца Мехир. Уже скоро! А… осмелюсь спросить, когда мне туда прийти – с утра или, может, к вечеру?
– Приходи на рассвете. Так будет лучше.
Так же тихо парни ушли на корму, там и улеглись спать, никому больше не мешая. Тихо бились о борт волны Хапи, в черной воде отражались звезды.
Барка подошла к причалу Уасета вовремя – ранним утром, перед самым началом праздника.
Пристань уже была полна празднично одетого люда, на волнах покачивались украшенные цветами лодки. Ждали явления фараона и его супруги – у пристани уже стояла золоченая барка, на которой правители Уасета должны были переправиться через Нил к храмам Города Мертвых.
– Ждут правителя и его супругу? Вот как? – Макс с удивлением хлопнул глазами, но тут же рассмеялся. – Ах да – нас же до сих пор замещают. Ничего, сразу после праздника явимся во дворец. Нет, лучше прямо сейчас же! Еще и лучше, легче будет меняться.
– Да, ты прав, – согласилась Тейя. – Пойдем сейчас же!
Выбравшись на причал, они пробежали, вернее, протиснулись через нарядную толпу и, пропустив пышный кортеж фараона, повернули к дворцу. Впрочем, не сразу – Тейя задержалась-таки.
– Смотри, смотри, вон ты! Ах, какой пышный парик! А ожерелье? Больно глазам! А вон и я… в бирюзовом платье.
Юноша присмотрелся:
– Нет, ты все-таки красивее. Ну, хватит смотреть, идем! Мне давно не терпится искупаться в дворцовом пруду, отдохнуть, выпить вина, поговорить с матушкой. А потом… знаешь, чем мы с тобой займемся потом, о, жена моя?
– Чем же? – хитро прищурилась Тейя.
– А догадайся! Ну, а после… после мы будем возлежать на крыше под балдахином и любоваться пейзажем с домами, полями и пахарями.
Шутливо ущипнув супругу за талию, Максим взял ее за руку и повел к воротам дворца.
Естественно, стражники их не пустили. Да царственная чета и не рвалась во дворец очертя голову, понимая, что нужно сохранить тайну.
– Эй, воин, позови начальника стражи!
– Я начальник! – выглянул из ворот здоровенный субъект в панцире из широких перекрещивающихся ремней.
Честно говоря, Макс такого не помнил. Как и Тейя.
– Что вам надобно?
– Жрец Усермаатрамериамон уже на празднике?
– Жрец? – Начальник стражи, казалось, был удивлен. – Я такого не знаю!
– Как это не знаешь?
– А так! Нет такого во дворце.
– А царица-мать?
– Царица-мать больна и недавно уехала на лечение в Шмуну. Будет молить богов о здоровье!
– В Шмуну? – Максим ощутил вдруг, словно бы земля закачалась у него под ногами. Получалось, что никого из того, кто их… Стоп! Ах-маси, анхабец! А еще – начальник колесниц Секенрасенеб, неутомимый чернокожий воин Каликха, военачальники Рамос и Усеркаф, а еще Хапиур и Панхар… в общем, воины и жрецы.
– Воины? – неожиданно усмехнулся стражник. – Они все отправились в поход против южных мятежников. Дней десять назад. Так что никого нету. Один Небхеперсенеб, чати… А вы что тут выспрашиваете? Может, вы скажете, вы и есть фараон и его супруга?
Вот здесь Максим напрягся. Странная фраза! Зачем она? И этот чати, Небхеперсенеб. Мать никогда не доверяла ему…
– Ну и ерунду же ты скажешь! – задумчиво отозвался юноша.
– А тогда пошли отсюда, пока я не велел побить вас палками!
– Палками?! – дернулась Тейя. – Меня – палками?! Ах ты…
– А тебя я, наверное, для начала отдам воинам, смазливка! А ну-ка, иди сюда…
– С кем ты там препираешься, Унахт? – донеслось со двора. – А ну, закрывай ворота.
Максим живо заглянул во двор… и так же живо отпрянул, схватив жену за руку, быстро потащил за собой.
– Уходим, душа моя.
– Но куда? И почему? Зачем?
– Я только что видел в дворцовом саду Сетнахта!
– Сетнахта?!
– И вел он себя вполне по-хозяйски. И никого – понимаешь, никого нет, кто бы мог прояснить дело. Я теперь думаю: это не просто так. Вот и приплыли… Вот и попили вина… Вот вам и мирный пейзаж с домом и пахарем.