XXXI
Клавдиллу разбудило легкое поглаживание по щеке. Она приоткрыла сонный глазок и увидела Гая.
– Здравствуй! – ласково сказала она, потягиваясь. – Ты давно здесь?
– Довольно долго любуюсь своей несравненной красавицей! Ты спишь как ребенок, что-то бессвязно лепечешь и без конца крутишься.
Юния рассмеялась:
– Как прошло собрание коллегии?
– Как всегда, закончившись беспробудным пьянством. Павел был великолепен. Он привел к Статилию потрясающих танцовщиц, все просто обезумели, к тому же подозреваю, что Корвин в вино подмешал мирриса. – Калигула томно закатил глаза.
– Ты мне изменил? – хитро прищурившись, спросила Юния.
– Нет, – ответ его прозвучал твердо. – Завтра наша свадьба, я не хотел портить себе впечатление, овладев потным телом какой-то девки из лупанара. Друзья уже смеются надо мной, никто не понимает, как я могу отказываться от гетер, с которыми до встречи с тобой проводил все ночи. А уж мои связи с замужними матронами были на устах у всех римских сплетников. По моей вине даже было несколько разводов, сам цезарь пытался меня обуздать. Но это удалось лишь тебе, моя звездочка!
– Сними тогу, ложись ко мне ближе! – прошептала Юния, обняв его. – Я безумно хочу тебя! Завтра все между нами станет законным, давай же насладимся сегодня в последний раз запретным.
Гая не надо было долго упрашивать. Скинув одежды, он резко овладел девушкой, заставив ее кричать от боли, боли наслаждения. Юния едва сдержалась, чтобы не исцарапать ему спину. Затем сама с яростью дикой кошки набросилась на него, и теперь уже он испытал мощный оргазм. Успокоившись, они перешли к нежным неторопливым ласкам и поцелуям, пока наконец желание не проснулось вновь, и на этот раз своими громкими стонами они подняли на ноги половину рабов.
– Скажи, любимая, готов ли твой свадебный наряд? – спросил Гай, когда она, утомившись, уложила свою головку с непокорными кудрями ему на грудь.
– Он прекрасен, милый, я никогда не видела подобной красоты!
– Он был заказан лучшему мастеру в Риме. Я до смерти запугал этого жалкого плебея, и он изготовил их десяток. Выбрав наилучший, остальные я сжег на его глазах, но он остался доволен, потому что денег, что я ему заплатил, хватило бы на двадцать таких заказов. И знаешь, чего я сейчас безумно хочу?
– Пока не догадываюсь, – сказала Юния.
– Я хочу тебя в этом наряде!
– Нет! – в панике вскричала Юния, резко отодвинувшись и прикрыв наготу простыней. – Мне не успеют к вечеру сшить новый, я знаю, как ты обращаешься с одеждой.
Калигула расхохотался:
– Что ж, оставлю свою затею до завтра. Ты волнуешься?
– Безумно, милый. Весь Рим соберется на торжества. Раньше мне казалось, что день этот никогда не наступит, а теперь – уже завтра, осталось пережить ночь.
– Я удивлен, что Друзилла и Энния Невия будут в числе подружек невесты. Смотрю, ты совсем приручила их.
Юния придвинулась ближе к нему.
– Вчера я подарила Друзилле раба, – вкрадчиво произнесла она. – Он ей весьма приглянулся. Наверное, она уже насладилась его обществом после бань. Мы вчера чудно провели время. Престарелая поэтесса Марция устраивала чтение своих любовных стишков. Из нас одна Ливилла слушала с глубоким почтением эту несусветную глупость, почтенные матроны тоже с восторгом аплодировали. Мы же вначале просто тихо шикали и посмеивались, но после нескольких чаш вина принялись цитировать вслед за поэтессой ее наиболее напыщенные фразы, разбирая их по косточкам и громко хохоча, затем Энния торжественно встала в позу, подражая Марции, и принялась ее копировать. Матроны, которые смотрели на все это с неодобрением, под конец сами развеселились, и чтения провалились. Право, они иного и не заслужили. В жизни не слыхала такой глупости и напыщенности! Затем мы собирались еще прогуляться, но я уснула прямо в носилках. Ты уже разбудил меня.
– Признаться, я сам не выспался. Но у меня еще есть свободное время, и я посплю в твоем доме.
Он принялся устраиваться поудобнее на широкой кровати.
– Гай, я приду позже, сейчас мне надо поговорить с отцом. Спи спокойно, мой любимый, тебе никто не будет мешать, а к твоему пробуждению будет готова теплая ванна, тога и еда.
– Спасибо, моя звездочка. Сегодня вечером я устраиваю обед для друзей, что-то вроде прощания со свободной жизнью. Вчера Фабий и Статилий выманили у меня обещание.
Юния пожала плечами и ушла за ширму для переодевания. Ей не хотелось, чтобы Калигула заметил хитрый блеск ее глаз. Когда раздался его мощный храп, она выскользнула из кубикулы и прошла в таблиний.
Спешно начертив стилем несколько слов, она велела Пантеру отнести таблички в дом Ливиллы, дать ей прочесть, затем Друзилле и Эннии Невии. И лишь потом направилась в кубикулу Кальпурнии.
Мачеха сидела перед зеркалом, Хлоя делала ей прическу. Увидев падчерицу, она приветливо улыбнулась:
– Приветствую тебя, моя красавица! Готовишься к свадьбе?
– Всем занимается мой Гай, мне не о чем беспокоиться. Сегодня вечером подружки соберутся у меня, мы посвятим ларам мои одежды, принесем жертвы и до утра будем веселиться в моих покоях, затем они облачат меня в свадебный наряд, и станем ждать приезда жениха.
– Ты даже не волнуешься? – удивилась Кальпурния. – Помню, перед своей свадьбой я сходила с ума от волнения.
– Да ну, – фыркнула Юния. Ей совсем не хотелось делиться с мачехой своими переживаниями. – К тому же вы с Силаном заключали коэмпцию, а Сапожок сразу объявил о конфарреации.
– Твоему отцу и мне это не совсем по нраву, – сказала Кальпурния. – Представляешь, какие трудности могут возникнуть с разводом?
– Разводом? – возмущенно переспросила Юния. – Не говори при мне этого слова, наш брак еще много лет назад заключили сами боги, предназначив нас друг другу с рождения. Только смерть разлучит нас с Гаем. Заключив коэмпцию, как обычные плебеи, мы оскорбим богов, и они отвернутся от нас. Но я зашла не затем, чтобы обсудить нашу свадьбу, а попросить тебя распорядиться насчет обеда. Теперь, пока мы не найдем нового управляющего, мне придется в таких вопросах обращаться к тебе.
– Насколько я знаю, Силан сегодня велел разослать тьму приглашений едва ли всем сиятельным сенаторам.
– Пусть занимают триклиний, мы прекрасно расположимся и в моих покоях. Прикажешь накрыть стол в апельсиновой комнате. Друзилла любит различные паштеты со сдобным хлебом, Ливилла предпочитает утку, вымоченную в родосском вине, Энния Невия – фаршированных голубей и устриц. Вина подашь лучшего финикийского, самой старой выдержки, какое удастся купить, и не вздумай жалеть денег. За подарками я отправлюсь сама, мне не сидится дома. Вели приготовить закрытые носилки, те, что отделаны слоновой костью с позолотой, и пусть Хлоя сопровождает меня. И, самое главное, Гай заснул в моей кубикуле, к его пробуждению должна быть готова парадная тога, легкая закуска и охлажденное вино.
Отдав распоряжения, Юния вышла. Кальпурния покачала головой, печально вздохнув.
– Иди, Хлоя, готовься к выезду госпожи. Пришли Гемму или Пексею, пусть доведут до ума мою прическу, – сказала она. – И передай Пантеру приказания госпожи. Лучше, чтобы носилки были готовы в срок.
Хлоя убежала. Юнию она застала склонившейся над Гаем Цезарем. Клавдилла ласково гладила его рыжие волосы, время от времени нежно целуя его. В своей красоте она была подобна богине Луны, навестившей своего возлюбленного, спящего вечным сном. Хлое пришло на ум это сравнение, но, оглядев длинные волосатые ноги Калигулы с огромными ступнями, она подумала, что возлюбленный Луны все-таки был прекрасным юношей. Как может госпожа с ее восхитительной красотой так самозабвенно и преданно любить некрасивого и отталкивающего Калигулу?
Хлоя расчесала непокорные кудри Юнии, стянула их сзади в продолговатый греческий узел и закрепила спереди золотой диадемой с изумрудами. Затем искусной рукой подвела сурьмой брови, удлинила тонкой кистью разрез глаз и провела ярким кармином по губам. Клавдилла выбрала светло-зеленую тунику без рукавов, а сверху набросила изумрудную паллу из тончайшего муслина. Придирчиво посмотревшись в зеркало, она осталась довольна, велела принести новые серьги, ожерелье и браслеты с крупными смарагдами, нанизала на тонкие пальцы множество колец.
Хлоя пошла за ней следом, захватив опахало из павлиньих перьев.
Толпившиеся в атриуме клиенты Силана почтительно приветствовали госпожу, расточая ей дифирамбы. Юния вежливо со всеми поздоровалась, но, не отвечая ни на какие просьбы, прошла мимо к своим носилкам. Дюжие каппадокийцы легко подхватили их на свои мощные плечи, курьер устремился вперед расчищать дорогу. Пантер пошел рядом с госпожой в ожидании приказов.
– Хлоя, мне жарко, – капризно сказала Клавдилла. – Маши сильней, руки у тебя слабые, смотри, отправлю в деревню пасти священных птиц Юноны. Пантер, вначале мы посетим лупанар Лары Варус.
Хлоя вздрогнула. Что может быть общего у госпожи с известной на весь Рим сводней? Но Пантера не удивил этот приказ, он знал, что его госпожа была там частой гостьей.
Жара стояла страшная, казалось, солнце навек застыло в зените. Юния видела, как падают на тесных улицах люди, изможденные, не в силах передвигаться. Неожиданно и Хлоя, идущая рядом, покачнулась и, не сумев удержаться на ногах, осела на камни мостовой. Пантер, бросившийся поднимать ее, был остановлен громким окриком Клавдиллы:
– Возьми опахало и замени ее! Пусть лежит, очнется, сама дойдет домой!
Несчастную Хлою оставили посреди улицы, но Юния могла не волноваться за ее безопасность, потому что на груди рабыни висела табличка с именем хозяйки, и вряд ли кто-либо мог решиться причинить вред собственности невесты наследника императора.
Главная улица Субура, невзирая на изнуряющий зной, кипела жизнью. Мелкие торговцы, разложив нехитрый товар на земле, предлагали его прохожим, цирюльники зазывали клиентов, из открытых дверей многочисленных кабаков на улицу выползал густой смрад. Юния без конца подносила к носу флакон с благовониями. Миновав Туррис Мамилия, битком забитую разным сбродом бродяг, фокусников, грязных бородатых философов, они наконец вступили на викус Патрициев, где в конце располагался бывший сенаторский дворец, а ныне известный на весь Рим лупанар Лары Варус.
Знакомый египтянин-управляющий почтительно приветствовал частую гостью и проводил Юнию в богато украшенный атриум лупанара. Лара без промедления вышла встретить гостью. Клавдилла присела около фонтана в катедру, услужливо поставленную рабыней.
– Приветствую тебя, прекрасная Юния! – Пышная Лара почтительно приблизилась, распространяя едкий аромат цветочных духов.
– Здравствуй, Лара Варус, – ответила Клавдилла.
– Госпожа желает выпить вина и отведать легких закусок?
– От вина не откажусь, пусть только подадут несладкое и побольше разбавят водой.
Лара хлопнула в ладоши, раб поднес хрустальную чашу. Юния жадно сделала глоток.
– О боги! Как жарко на улице, – сказала она. – Но я приехала не отдыхать в твоем дворце наслаждений, Лара. Скажи, не рискуя навлечь ничей гнев, мой жених сегодня велел прислать тебе к вечеру в его дом лучших танцовщиц?
– Да, – ответила Лара, покусывая губы. Она уже испугалась, не понимая, к чему клонит эта знатная госпожа. – Его раб Ботер был сегодня у меня. Я передала Гаю Цезарю, что как раз вчера приобрела новых рабынь – гречанок, финикиянок и египтянок. Они прекрасно обучены искусству любви, я заплатила немалую цену торговцу.
– Отлично, Лара, – произнесла Юния после недолгого раздумья. – Но твои новые рабыни останутся при тебе, вместо них ты пошлешь других, когда Ботер явится за ними к ночи.
Лара удивленно посмотрела на нее. Что на уме у этой молодой красавицы?
– Я и мои подруги под видом танцовщиц отправимся во дворец к Калигуле, но ты должна соответственно одеть нас, приготовить парики и нанести грим так, чтобы нас не смогли узнать. Я думаю, что с этой ролью мы справимся лучше, чем твои самые опытные гетеры. Ручаюсь, никто не заскучает на прощальном обеде Гая Цезаря. Жди нас ко времени, когда зажигают огонь, но, помни, Лара, – голос Юнии зазвучал угрожающе, – никто не должен ничего знать. Тебе известно, на что я способна, а если нет, то лучше этого никогда не узнать.
Лара Варус поспешно кивнула:
– Все будет готово, госпожа, я распоряжусь.
Поблагодарив за вино и оставив Ларе мешочек с денариями, Юния гордо удалилась.
Пантеру она приказала доставить ее на форум к базилике Эмилия.
Форум в это время дня, несмотря на жару, кипел жизнью. Неторопливо прогуливались вечные праздношатающиеся в надежде обрести новые связи и останавливающие каждого знакомого поболтать о пустяках. Каждые полчаса объявляли новости из курии: очередные судебные дела, тяжбы меж родственниками, разводы. Квириты с любопытством толпились около ростр, слушая, нетерпеливо перебивая, требуя подробностей, громко обсуждали каждое событие, ни один пустяк не был обойден вниманием. Бродячий философ в грязной тоге, весь обросший бородой, громко кричал в толпу, взобравшись на самодельное возвышение, зеваки внимали, кто открыв рот, кто грубо возражая. Около пьедесталов прекрасных мраморных статуй ютились торговцы, зорко охраняя свой товар, фокусники заставляли обезьянок выпрашивать ассы, и нахальные животные лезли прямо за пояс к зазевавшимся прохожим. Бродячие мимы показывали свое искусство неподалеку от гробницы Ромула из черного мрамора с двумя львами на страже. Перегрины, обступив мраморный, отделанный золоченой бронзой Мильный столб Августа, громко подсчитывали расстояние от Рима до своей родины.
До Юнии, передвигавшейся в закрытых носилках по Священной дороге, доносились обрывки разговоров о завтрашней свадьбе. Римляне гудели, возбужденные предстоящим празднеством. Клавдилла и сама толком не знала порядка церемонии, Калигула искусно замалчивал основные моменты, желая сделать для нее сюрприз, отец тоже безмолвствовал. Но девушку временами охватывало сильное волнение, предчувствие чего-то великого и замечательного. Только бы утренние ауспиции дали благоприятный результат! Откладывать свадьбу уже не было возможности; если б не отъезд отца Юнии на Капри, она состоялась бы еще месяц назад.
В базилике Эмилия она была частой гостьей. Это роскошное мраморное здание с портиком и большим залом внутри, с прохладной тенью от толстых колонн в два этажа, служило любимым местом римлян для совершения торговых операций и прогулок. Многие патриции проводили здесь время, спасаясь от зноя. Юнию останавливали, поздравляя с завтрашним событием, она с ласковой улыбкой приветствовала всех, отвечая и знакомым и незнакомым, приглашая всех на церемонию. Но в ответ на остальные расспросы отмалчивалась, улыбаясь таинственной улыбкой.
Ювелир Аквиллий почтительно встретил ее, откинул синий занавес, приглашая в лавку. В маленьком помещении было тесно и темно, небольшой светильник скудно тлел в углу, золотые украшения, разложенные в беспорядке на столе, тускло мерцали в неровном свете. Аквиллий уже не стремился выставлять напоказ свои творения, покупателей у него было множество среди римской знати, ибо он считался лучшим искусником в своем деле. Даже украшения его учеников расходились по огромным ценам, и никто, кроме него, не смог бы лучше понять замысел требовательного заказчика. Аквиллий схватывал идеи на лету, улучшал, дорабатывал, не оставляя никого недовольным. Юния была его самой любимой заказчицей, чьей редкой красотой он любовался, украшая ее своими бесценными творениями. Любая, казалось бы, невозможная прихоть девушки исполнялась, даже если над заказом приходилось сидеть днями и ночами, но старик никому не доверял, не желая, чтобы руки учеников касались того, что будет носить божественная Юния.
– Приветствую, госпожа Юния Клавдилла! Твой заказ уже ожидает.
– Приветствую тебя, Аквиллий! У меня для тебя еще новый. Он сложен, но нужен к вечеру. Успеешь?
– Для меня нет ничего невозможного.
Ювелир усадил госпожу в мягкую катедру, раб подал чашу с прохладительным. Юния жадно отпила и отставила в сторону. Аквиллий разложил перед ней на выбор три прекрасных ожерелья из жемчужин с затейливыми золотыми застежками в форме раковин. Клавдилла залюбовалась:
– Отлично, Аквиллий! Ты превзошел самого себя.
Она выложила мешочек с золотыми.
– А теперь слушай внимательно! – Она склонилась к его уху. – К вечеру ты должен изготовить четыре одинаковых гарнитура и отправить в лупанар Лары Варус на Субуре. Передашь, что для меня, она все знает.
Ювелир удивленно округлил глаза.
– Прекрати удивляться, – сказала Клавдилла. – Это не твоего ума дело, старик. Выполнишь – и будешь щедро вознагражден. Мне нужны тонкие, почти невесомые кандалы из золота, связанные меж собой тончайшей цепью, на ноги и на руки. И четыре ошейника, те, что носят рабыни в лупанаре. Не украшай их никакой резьбой, сделай гладкими и блестящими.
Аквиллий не переставал удивленно кивать, стараясь запомнить. Казалось, его уже ничем нельзя поразить его, но этот заказ… Юния поднялась, но ювелир остановил ее:
– Моя госпожа, я хочу преподнести тебе подарок к свадьбе.
Из синуса тоги он извлек великолепное ожерелье. Клавдилла с восхищением взяла его в руки. Оно состояло из трех нитей. На самую короткую были нанизаны черные жемчужины несметной цены, выловленные в далеком Индийском океане, по средней шли полукруглые изящные раковины из золота, а на самой длинной нижней нити – белоснежный жемчуг. Юния залюбовалась – она в жизни не видела подобной красоты, – затем взглянула на ювелира. Аквиллий с робостью смотрел на нее. Понравится ли госпоже? Неожиданно она ласково поцеловала его в морщинистую щеку.
– Аквиллий, от души благодарю тебя! – сказала она. – У тебя золотые руки, и этот подарок не сравним по красоте со всеми украшениями, что есть у меня.
Она резко рванула свои бусы, и золотые шарики запрыгали в разные стороны. Ювелир помог ей застегнуть новое ожерелье.
– Теперь я всегда буду покупать только в твоей лавке, мои подруги тоже, я думаю, последуют моему примеру. А сейчас мне пора ехать домой готовиться к свадьбе. Прощай! И не забудь все выполнить в точности.
Аквиллий почтительно склонился перед ней и поцеловал край туники девушки. «Да пошлют боги счастье и любовь такой красавице!» – подумал он, когда Юния ушла, и принялся собирать рассыпанные драгоценные бусины. Можно будет опять нанизать их и выгодно продать.
