Эскель Горов зашевелился на своей кровати и приоткрыл один глаз, услышав как открывается тяжелая стальная дверь. Горов вскрикнул и вскочил на ноги.

— Пониетс! Тебя все-таки прислали?

— Чистый случай, — с горечью в голосе ответил Пониетс, — а может, дело рук моего персонального злого гения. Пункт первый: ты попал в заварушку на Аскони. Пункт второй: мой торговый маршрут, известный Комитету Торговли, пролегал за пятьдесят парсеков от системы как раз во время пункта первого. Пункт третий: мы работали вместе и раньше, и Комитет это знает. Скажи, ну разве можно после этого говорить о случае? По-моему, ответ напрашивается сам собой. Да, можно.

— Будь осторожен! — нервно сказал Горов. — Нас могут здесь подслушивать. У тебя с собой Исказитель поля?

Пониетс потряс кистью руки, на которой висел красивый браслет, и Горов успокоился.

Пониетс огляделся. Камера была большой и пустой. Она была хорошо освещена и в ней не пахло ничем дурным.

— Неплохо, — сказал он. — Тебя тут не особо занимают.

Горов нетерпеливо отмахнулся.

— Послушай, как тебе удалось ко мне пробиться? Я торчу тут совершенно один уже две недели.

— Вот как, с самого дня моего приезда?

Слушай, мне кажется, что у нашего старикашки, который здесь заправляет планетой, есть свои слабые стороны. Он не любит пустых разговоров, поэтому я рискнул и, кажется, выиграл. Я тут нахожусь в качестве твоего духовного наставника. Он человек набожный и что-то такое в нем есть. Он, не задумываясь, перережет тебе глотку, если это будет нужно, но он не захочет подвергать опасности твою бессмертную и проблематичную душу. Типичный пример эмпирической психологии. Торговец обязан знать понемногу обо всем.

Горов сардонически улыбнулся.

— И ты тоже учился в теологической школе. Ты хороший парень, Пониетс. Я рад, что тебя прислали. Но Великий Мастер вряд ли так сильно будет заботится о моей душе. Не упомянул ли он о выкупе?

Глаза торговца сузились.

— Он едва намекнул и он угрожал газовой камерой. Я не стал бы рисковать и торопиться. Возможно, это было ловушкой. Так значит, это обыкновенное домогательство, вот как? И чего же он хочет?

— Золото.

— Золото?

Пониетс нахмурился.

— Сам металл? Для чего?

— Это их способ оплаты.

— Да? И где же я возьму золото?

— Где хочешь. Послушай, это важно. Со мной ничего не произойдет так долго, как Великий Мастер будет чувствовать своим носом запах золота. Обещай ему достать столько, сколько ему надо. Затем возвращайся на Основание, если это будет необходимо, и ты не достанешь металл нигде больше. Когда я освобожусь, нас проводят до границ системы и там мы расстанемся.

Пониетс неодобрительно уставился на него:

— А потом ты вернешься обратно и попытаешься еще раз?

— Мое поручение состоит в том, чтобы продать атомные реакторы на Асконию.

— Тебя поймают прежде, чем ты пролетишь в космосе один парсек. И ты сам это прекрасно знаешь.

— Я этого не знаю, — ответил Горов. — А если бы и знал, это не изменило положение вещей.

— Во второй раз тебя просто убьют.

Горов пожал плечами.

— Если мне придется договориться с Великим Мастером, — сказал Пониетс, — я хочу знать всю историю. До сих пор я действовал вслепую. Несколько моих высказываний чуть не довели его до припадка.

— Все очень просто, — ответил Горов, — Единственный способ, которым можно усилить безопасность Основания здесь, на Периферии, это создать контролируемую религией коммерческую империю. Мы все очень слабы, чтобы осуществлять политический контроль. Это все, что мы можем, чтобы иметь власть над четырьмя королевствами.

Пониетс кивнул головой.

— Это я понимаю. И любая звездная система, которая отказывается признавать наши атомные приборы, не может быть, соответственно, контролируемой религией…

— Становится, следовательно, очагом независимости и враждебности. Верно.

— Ну что ж, — сказал Пониетс. — Это все теория. Но почему им все-таки нельзя продать? У них какие-нибудь свои верования? Великий Мастер говорил что-то в этом роде.

— Религия приняла у них форму преклонения перед предками. Их традиции говорят о жестоком прошлом, от которого они были спасены простыми и добродетельными героями старших поколений. Речь идет об изменении анархического периода сто лет назад, когда последние войска бывшей Империи были изгнаны отсюда, и на их месте было создано современное правительство. Наука, в особенности атомная энергия, стали для них символом старого имперского режима, о котором они не вспоминают иначе, как с ужасом.

— Вот как? Но у них есть прекрасные компактные звездолеты, которые обнаружили меня за два парсека от системы. По-моему тут пахнет атомной энергией.

Горов пожал плечами.

— Эти корабли, без всякого сомнения, — обыкновенные тральщики старой Империи. Возможно, на атомном приводе. То, что у них есть, они сохраняют. Дело в том, что они не хотят ничего приобретать, и их внутренняя экономика нигде не употребляет атомной энергии. Вот это мы и должны поменять.

— И как вы это собираетесь сделать?

— Сломив их сопротивление хотя бы в чем-нибудь. Проще говоря, если бы я мог продать дворянину хотя бы перочинный нож с выскакивающим лезвием, в его интересах будет издать закон, по которому он сможет этим ножом пользоваться. Я понимаю, что на словах это звучит глупо, но это абсолютно справедливо с точки зрения психологии. Совершить нужную продажу в определенный момент времени, это значит создать проатомную секцию при дворе.

— И с этой целью послали тебя, в то время как я пригодился только для внесения выкупа, а потом мог убраться восвояси, в то время как ты будешь продолжать свои попытки? По-моему, это называется не видеть дальше собственного носа.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил Горов.

— Послушай.

Пониетс внезапно почувствовал, что устал.

— Ты дипломат, а не торговец, и сколько не называй себя торговцем, ты от этого им не станешь. Этим делом должен заниматься тот, кто занимается продажей всю жизнь, а я сижу здесь с полным грузом товаров и, кажется, скоро совсем обанкрочусь, потому что мне некому их продать.

— Ты что, собираешься рисковать жизнью ради чужого дела? — вымученно улыбнулся Горов.

— Ты хочешь внушить мне, — ответил Пониетс, — что тут дело только в патриотизме, а торговцы начисто лишены этого чувства?

— Совершенно справедливо. Пионеры всегда лишены такого чувства.

— Ну хорошо, не будем спорить. Я, конечно, не собираюсь мотаться по всему космосу, чтобы спасти Основание. И не подумаю. Но я торгую, чтобы делать деньги, а тут мне предоставляется шанс. Если это поможет к тому же и Основанию — прекрасно. А я рисковал жизнью, когда шансы были еще меньше, чем сейчас.

Пониетс поднялся и Горов встал вслед за ним.

— Что ты собираешься делать?

Торговец улыбнулся.

— Пока еще не имею понятия. Но если дело только в том, чтобы что-нибудь продать, я всегда «за». Как правило я человек не жадный, но у меня есть свой принцип. До сих пор я еще ни разу не попадал на своем товаре впросак.

Дверь в камеру открылась почти сразу же, как только он постучал, и двое стражников повели его между собой.