Глава 6

   Михалыч сидел на чурбаке, прислоненным к стене повети, оказавшейся крытым сараем без одной стены с крышей, покрытой дранкой, и рассуждал вместе с Николаем:

   - Вот смотри, - провел он прутиком кривую линию на земле, - ты у нас в погранвойсках срочную отбывал, значит тоже человек в чем-то военный, может что и присоветуешь.

   Вот такая у нас диспозиция. Это речка, которая называлась... не упомнишь как она по-местному называлась, но по аналогии переяславцы ее окрестили Дарьей. Тут все на -рья кончается, по-моему. Вот тут мы резко свернули от речки на луг, пажить прошлогоднюю стало быть. Почему?

   - Да ясен пень почему, скрывал чего-то десятник, - присел рядом Николай. - И не отбывал я, а духов ловил, как раз на развал служба пришлась. Я ведь всего на пару-тройку лет тебя помладше.

   - Угум. Скрывал. Видишь, речка петлю делает в самом устье. И мне показалось, что заводь там, за кустами. Ее с Ветлуги и не заметно. Знать, насады они свои там хранят, про которые Радка проболталась. А вот смотри, как деревня расположена. Ее тоже не видно с реки за холмом. Лес все застит. То есть выкупили они, конечно, место, но сторожатся, ой сторожатся чужого глаза. И правда, не с руки им пока тын свой показывать, а на крепостицу ресурсов нет, да и защищать ее некому. Это во-первых.

   - Перебью тебя. Тын то хлипкий. Вышка то всего одна, да и та над забором почти не возвышается. Правда, тут смотреть не на что. Пажить ихняя метров сто, а дальше лес, не увидишь ничего. А на Ветлугу эту конструкцию лучше не высовывать.

   - Точно. А по раскладкам выходит, что и это у них охранять сил не хватает. Один человек около заводи, один на вышке около ворот, один на лесной тропе... Нет, вряд ли. Скорее, пацаны стерегут. Да и на холме в сторону Ветлуги одного пацана с острым взглядом посадить - самое оно. Я, кстати, заметил, бегал тут один мимо нас. Их вестниками, видать и кличут. Потому Свара с десятником нас и встретили почти у самой деревни. Веси, то бишь. И то, еле успели, видать. Если на уме держим семь дружинников, да посменную службу, то получается в самый притык. А значит?

   - Значит, трое здоровых мужиков им позарез нужны. Для работы али для службы. Сколь бы их самих не было - семь или цельный десяток.

   - Вот-вот. Поэтому, все свои карты мы сразу выкладывать не будем. И так возьмут на жительство, только креститься двумя перстами не забывай, - ухмыльнулся Михалыч. - А своими станем, в любом случае, только после проверки делами али службой.

   - Ты, как я понял, служить собираешься?

   - А куда бедному егерю еще податься? Потому и к Сваре напросился.

   - Как он к тебе лисой то подкатывал... По отчеству как величают, вопрошал...

   - О, ты уже местными словечками бросаешься.

   - Да какими местными... Хотя, да, едрен батон. Понемногу врастем в обчество. Мы ихними словечками, они нашими пользоваться будут.

   - Дай бог, дай бог. - Михалыч поерзал, ловчее устраиваясь на чурбачке, и продолжил. - Что насчет кузни скажешь?

   Радка в самом начале пажити ушла в отрыв и около кузни, примостившейся около тына, их встретил сам Любим, в обнимку с внучкой, вздернув поседевшую бородку и рассматривая, слегка сощурившись, новоявленных гостей. Чинно поздоровавшись, Антип представил всю пешую процессию по очереди, упомянув про историю с медведем и то, что он пригласил их погостевать. Любим его прервал, сказав, что надо сначала накормить путников, а потом и разговоры вести своим чередом. Тут же цыкнул на Свару, зашедшего, по его мнению, слишком далеко в кузню, отчего тот вылетел из нее как ошпаренный, и поинтересовался любопытными взглядами Николая, которые тот бросал на видневшийся горн и кузнечные инструменты в углу помещения. Узнав, что тот тоже причастен к кузнечному делу, хмыкнул, но одобрительно пробормотал, что это дело зело доброе, помощники завсегда нужны. И послал Радку вперед попросить соседку, Агафью, помочь собрать чего-нибудь на стол поснедать. Радка нахмурилась, услышав про соседку, но спорить не стала, а умчалась ланью вперед.

   - Да ничего особенного не скажу, парой слов перемолвились, а в полутьме не разглядишь. Расположена кузня, сам видел как - понабросаны тонкие стволы на края яруги, все тяп-ляп на скорую руку. Надо признать, правда, что времени у них не было что-то дельное построить. Кроме того, звук из оврага наружу глухо доносится, и все более в сторону леса. Так что, опять же хоронятся от обнаружения с Ветлуги. Так что, если примут нас, попрошусь у Любима осмотреться в его кузне, да поспрошаю как железо они добывают, да что с ним делают.

   - Добре. Как железо они получают, понятно. Здесь только руды болотные, а вот то, что кирпича я у них не увидел, и домишки плохонькие стоят, так это тебе флаг в руки, твоя идея была кирпичи строгать.

   - Ну да, моя. Лучше будет ежели я по мастеровой части пойду... Тьфу... Правильно ты говоришь, уже начинаю местные обороты речи заимствовать.

   Домишки внутри тына были действительно аховые. С точки зрения будущего, конечно. Да и что можно построить за пару лет, особенно если еще и другими делами надо заниматься. Одна улица с двумя рядами полуземляночных домов, разгороженных между собой жердяными изгородями, либо плетнями. Каждый длиной метров восемь-девять с двухскатной крышей, упирающейся концами почти в землю и покрытой дерном. Двери в дома были с обоих концов. Как высказал предположение Вячеслав, увидевший выбегающую из задней двери козу, подгоняемую хворостиной бегущей за ней девочки лет шести-семи, используются эти строения не только для людей, но и для скотины. Задняя дверь как раз для живности и служит. По крайней мере, зимой, в сильные морозы. Хотя отдельные пристройки для скотины тоже стояли, сбитые из жердей и обмазанные кое-где глиной. Вокруг копошились курицы, другой же скотины видно не было. В первую очередь, конечно, из-за недостатка места за изгородью. Как узнали потом от Антипа, скотину пасли на дальнем выгоне, потому как ближняя пажить весной иногда заливалась водой и высыхала не скоро. Труб на полуземлянках видно не было, значит, топились они по-черному. Исключений было два. Рядом с воротами, на небольшой площади, стоял деревянный двухскатный сруб с высокой подклетью. К входной двери дома вела длинная пологая лестница, более похожей на мостки, однако и в подклеть был заход снаружи, выглядевший как небольшая дверца в половину человеческого роста. Судя по сиганувшему в парадный вход дружиннику, который перед этим открывал им калитку, это была дружинная изба. Тут и дымоход торчал, и рядом народ толкался, вылезший поглядеть на гостей и степенно здоровающийся по очереди с Любимом, Сварой, Антипом, гостями, но с расспросами не лезший. Вторым исключением был дом кузнеца, примыкавший к тыну в дальнем угле веси. Это был небольшой сруб, рубленный в лапу и объединенный под одной крышей с хлевом. Труба тут, к сожалению, тоже отсутствовала.

   По приходу на место, вещи были сложены в отведенную им поветь на жердяной настил, служивший, видимо, для хранения сена. Рядом была пристроена сараюшка с глинобитным очагом для приготовления пищи. Свара сразу уединился около колодца напротив с бойкой молодухой, служившей, видимо, главной распространительницей новостей в веси. А остальные, умывшись с дороги и помолившись, войдя в дом, на образа (причем вся команда, не исключая обученных заранее мальчишек, слаженно осеняла себя двуперстием, хотя за хозяином слова молитвы, кроме Михалыча, никто не повторял), сели вечерять. Пища была предложена немудреная, но голод путешественников прекрасно утолила. Сыто, оказавшееся холодным медовым напитком, приправленным сбором ароматным трав, щи и гречневая каша с мясом. Хлеба не было. После ужина, Любим, сославшись на дела, покинул их на некоторое время, а Вячеслава за руку уволок в хлев Антип, всю дорогу от кузни что-то у него выведывавший. Ребятам было дано задание разобрать и сложить по кучкам все вещи, а Михалыч с Николаем присели около сарая разложить по полочкам увиденное перед вечерним разговором с десятником. Минут через пятнадцать из хлева вышел Вячеслав, вытирающий руки пучком соломы, и Антип, семенящий от него слева и вопросительно заглядывающий в лицо:

   - Одна она кормилица у нас... Сдохнет, как есть сдохнет, аже не поможешь...

   - Куда, сказываешь, ее гоняли на выпас?

   - Да ить, последнюю седмицу со всеми паслась и вечор такоже, а днесь на новое место ее погнали с соседской буренкой, трава сочная там...

   - Похоже, потравилась она. Нажралась травы сорной.

   - Подскажешь что, лекарь, аль сдохнет она? - Антип огорченно махнул рукой, - стоит милая, раздулась, дрожит, чуть не падает...

   - Льняное масло есть?

   - Найду, не сумлевайся.

   - Надо дать ей несколько ложек льняного масла, воды нагреть горячей, тряпицами ей крестец парить надо. А деготь берестяной?

   - Есть, есть, как не быть.

   - И теплой воды в горло вливать, смешав с ним. Пропорции не скажу, сам попробую намешать. Рот ей только не забыть распереть чем-нибудь, пучком соломы, что ли. Давай неси все, попробуем полечить. - И прокричал в сторону уже убегающего Антипа, получив ответное мотание головой, - к соседке забеги, спроси как скотина то ее.

   - Ну как, дохтур? К Вам на прием записываться можно? - дурашливо склонил голову Николай.

   - Балбес ты Николай, серьезным разве что выглядишь... Черт, образование говорите, высшее... А без лекарств как предлагаете лечить, даже если симптомы понятны?!

   - Да молчим мы о высшем образовании, молчим, - вступил в разговор Михалыч, - сам проходил, только военное. Ничем, знаешь, не отличается. Потом в армии переучиваться приходилось. И я не про технику в основном, а про людей. На психологов нас надо учить в основном.

   - Это вас... А нам второй специальностью надо было какое-нить травоведение преподавать. Лекарства мне нужны! Или какая-нибудь бабка знахарка, в травах досконально разбирающаяся. Кстати, это мысль... - задумался Вячеслав.

   - Ладно, мы с Николаем ревизию наших вещей делать. Участвуешь?

   - Не-а. Сейчас Антип прибежит. После коровы им займусь. Нитки из швов попробую выдернуть. Пора уже. Разберетесь без меня как-нить. Эээ... Все иголки, нитки, остатки йода, пинцеты, тьфу... Острый нож тонкий, если есть, тряпки, это все мне, уговорились?

   - Как же иначе. Ты нам на жратву зарабатываешь, пока мы тут баклуши бьем. Лечи... и не унывай, если что не так. Не сразу Москва строилась... - бросил Михалыч, заходя за угол под навес сарая.

   - Лучше бы и не строилась так, как получилась, - донеслось вслед.

   - Так, робяты, - начал, потерев руками Михалыч, - докладай, шо тут у нас есть! Я гляжу, вы тут по полочкам все разложили. Ага, слева направо, начнем с самого убойного оружия, самострела! Глянь, Степаныч, что-то сделать можно, чтобы это из игрушки в оружие превратилось? И не в одном экземпляре?

   - Смотрел давеча. На удивление просто сделано, поэтому надежно. Главный недостаток один, в этой деревне не гниет ни одного трактора, с которого можно снять рессоры. А если серьезно, то если решить проблему упругости предплечий лука, или как это называется, то можно довести самострел до ума так, чтобы он метров на сорок - пятьдесят дюймовку прошибал. Больше, наверное, и не надо, точно не прицелишься... Рога не знаю, подойдут ли. Насчет металла - сомневаюсь, что такое можно сотворить здесь и сейчас. Жилы надо подобрать на тетиву, это я Вячеславу задам вопрос, и... как ты Вовка говорил? Козью ножку? Короче, еще взводной механизм и предохранитель. И все заново из местных материалов...

   - Вот с Вовкой и займитесь, если досуг будет. Он тебе теорию, а ты все это в железе. Такими знаниями обладаешь, Вовк?

   - Ага. Я много читал про самострелы. Только они медленно стреляют, вот если многозарядный сделать...

   - А он будет быстрей стрелять?

   - Ну... чуть-чуть. Болты то сами подаваться будут.

   - Вот этого чуть-чуть у нас, робяты, и нет. Давайте из местных материалов сначала обычный сделайте, а потом уже к развитию перейдете. Но главное, Николай, это кузня, выплавка металла и кирпичи. Если ты почувствуешь, что хоть что-то можешь на себя взять, даже не с нуля, а отдельный кусок технологического процесса, то хватайся обеими руками. Тогда мы хоть прокормить себя сможем.

   - Слушай, Михалыч, ну сколько можно, а? Ты уже раз пятый про это толкуешь...

   - Не пятый, а третий. Это раз. Нудный я, нудный. Только поймите ребята, что речь идет о нашем выживании. За нас тут никто не вступится, если даже нас резать будут. А дойными коровами, которых на мясо не пускают, нам еще предстоит стать. Все, закончил. Больше не буду надоедать.

   Теперь ружья. Двенадцатый калибр. Сколько патронов выгребли? Все тут? Ага, полтора десятка мелкой дроби, пяток мелкой картечи четырехнулевками, и семь штук картечин "трио", это фактически пуля. Не знаю как против кольчуги, но лошадь на полном скаку должна остановить. С вашего разрешения, последние оставляю себе, как и было раньше. Ружья из чехлов не вынимаем, чтобы вопросов не было. Так, два топора. Один обычный, но вроде неплохой. Другой марки "fiskars", этого хватит надолго. Твой, Николай? Деньги девать было некуда? А, ну да, теперь в ножки поклонимся. А уж аборигены на него просто молиться будут... Так, посуда. Алюминиевые ложки, кружки, пластиковые стаканы. Это в одну кучу. Две неполных бутылки водки с завинчивающимися крышечками - это удачно, иголки, нитки разные, йод, остатки бинтов, - это сложи все в пакет, Вовк, и бате отдай, отберет что надо. Еще - одеяло, пенки, спальник... О... Котелок и сетка! Это ценность. С вещами все. Осталось личное и ножи у каждого. У Вас, ребятки, перочинные? Тоже не плохо. К главному приступим. Картошка на вес примерно четыре кило, лук... ээээ... - три кило, и морковка килограмма полтора. Все по пакетикам и в кучу. Это наш семенной фонд. Бери-ка все Тимка на себя. А? Пакеты тоже вещь ценная, кстати, не рви. Так, соль, полторы пачки. Зажигалка. Две? Хорошо. Ну и все. Семечки? Жареные? Ах, полужаренные... Держи, Тимк, цельная горсть. Цветок будет хороший перед окном. Один. Может быть... Все, товарищи офицеры. Ребята, стелите постели пока. Вон сена остатки, в углу. И готовьте программу обучения местного населения, если делать нечего. Трехмесячную. Завтра доложите. А еще можете Радку позвать, прошвырнитесь по веси, потом тоже доложите - что да как. Только в конфликты старайтесь не вступать со сверстниками... пока... без необходимости...

   - Пошто ребят загрузил? - спросил Николай, когда они отошли от ребят. - Они и так как пришибленные сидят, не могут осознать, что с ними это действительно случилось. На себя не похожи.

   - Вот я клин клином и пытаюсь вышибить. Меньше будут думать, легче будет адаптация. В армии знаешь как? Ну да, знаешь... Если у солдата есть свободное время, то это приводит обычно к печальным последствиям. Они так и так улизнули бы погулять, а теперь пойдут... эээ... с заданием. Глядишь, это их будет сдерживать.

***

   Вовка с Тимкой, пользуясь разрешением Михалыча и молчаливым согласием Тимкиного отца, сразу прянули в дом в поисках Радки. Та занималась в сенях нехитрой уборкой после того, как гости повечеряли, и была только рада переключиться на более интригующее событие, как-то экскурсия по веси. Первым делом она повела их на конюшню к дружинному дому показывать боевых коней, привезенных из переяславских земель. Большинство было на выпасе, но один всегда, как объяснила Радка, стоял оседланный с отпущенной подпругой.

   - Бяша, бяша, - позвала его Радка овечьим именем, на что мальчишки ответили дружным фырканьем. - Не смейтесь, Буян его звать, только он на сякый мой зов борзо откликаша.

   Радка протянула ему руку, и конь сразу сунулся в ладонь теплыми губами, подбирая крошки лакомства, протянутого девчонкой и позволяя ей гладить себя по гриве.

   - Вельми благий, да? Вы только не троньте его, занеже ко мне привык он, хозяин дозволяет, а вас и потоптать может. И еще... не сказывайте моим, что я хлеб ему давала. Попадет. Ужо поели его, а я припрятала.

   Мальчишки все-таки не выдержали и чуть подвинулись рассмотреть красавца. А посмотреть было на что. Буян был небольшого росточка, в холке лишь чуть выше мальчишек, но серая в яблоках расцветка во все времена вызывала восхищение. Седло было, по мнению более продвинутого в этом Тимки, какое-то низенькое, а стремена какие-то полукруглые с шишечками по бокам.

   - Видимо, шпоры, - тихонько прошептал он на ухо товарищу.

   - Поглядевши? Дальше поведу вас, - отряхнула руки Радка. Но не успела зайти за угол дружинной избы, как оттуда набежали трое пацанов, выглядевших постарше на год, и шире в плечах, но ростом немного уступавших Вовки с Тимкой.

   - Гляньте, девка в рубе, всем на смех явилась, - донеслось от одного из них с рыжей шевелюрой, стриженной под горшок, - на истопку идешь - она там дрова колет, на ловитву выходишь - и там пигалица в штанах. Ужель ты отрок, а? Любо сходить за кусты, уды померять, у кого длиннее? Шо не кигикаешь?

   Радка густо покраснела и встала как вкопанная. Видать обидчики привыкли, что все нападки остаются без ответа, и рыжий собрался изгаляться дальше, но вперед вышел Тимка, которому рот в палец лучше было не класть.

   - А это хто тут кукарекает? Завелся никак петушок, у которого кукарекалка отросла. Ты свою кукарекалку в рот засунь, там и грызи. Недомерок несчастный...

   Рыжий аж рот раскрыл от удивления. Нет, он конечно, не просто так зацепился за девчонку. Уже вся весь знала, что Антип привел христиан с детьми из других мест. Как же тут не зацепиться. Заодно и проверить, что за новички такие. Ежели что, и кулаки почесать можно. Но такое... Прошла минута, а Рыжий все еще слушал поток понятных, но наполовину ему незнакомых слов, что Тимка изливал из себя, как из крана вода бежит, ни на секунду не останавливаясь.

   Когда все же образовался секундный интервал для глотка воздуха, справа от Радкиного обидчика выступил белобрысый паренек с веснушками на щеках, обутый в грубо сработанные поршни, и быстро проговорил, подав руку:

   - Мстислав я, айда драться за пажить. Его вот Андреем кличут, а рыжего - Вышатой. Пошли, негоже ждать пока рыжий рот закроет, это надолго. До темноты успеем обратиться.

   И повернулся к воротам, не сомневаясь, что остальные последуют за ним...

   Вернулись действительно до темноты, успевши напоследок выкупаться в Дарье и замочить на холодных речных камнях наливающиеся ссадины и синяки. Радке выделили место чуть повыше по течению, поскольку Мстислав рассудительно сказал, что невместно ей с ними плавать, даже в исподнем, не дитя уже, пора привыкать, что девицей скоро станет.

   А перед этим было официальное знакомство. Тимку Мстислав отдал Рыжему, которого Вышатой никто почти и не звал. Тимка доверие оправдал и выдал тому по первое число. А потом по второе, пока их не разнял Андрей, вызвавшийся смотреть, чтобы все по правилам было, хотя самих правил никто не оговаривал. Себе же Мстислав выбрал Вовку, и уже тому было выдано на орехи. У Славки, как сразу окрестили новички конопатого, отец был дружинником и уже учил его и кулачному бою, и приемам хитрым. Поэтому у Вовки шансов не было. Однако, пару раз заставив Вовку поваляться по земле, злорадствовать Славка не стал, а позвал всех купаться. Что впрочем ожидалось, так как он настолько все делал стремительно, быстро переключаясь с одного дела на другое, что такая трата времени для него была зазорной. Из-за этой стремительности в действиях, Вышата на его фоне смотрелся просто увальнем, хотя вроде и не был таким. А уж обижаться на конопатого просто ни у кого не хватило бы времени. Пока обижаешься, он уже усвищет по другим делам. Так что, признав ничью, Тимка с Вовкой продолжили знакомство с окружающей местностью - речкой, пажитью, тыном, что окружал весь, и даже взобрались на холм со стороны Ветлуги, на склоне которого стояла деревня. Только раз, за визгом и писком купания, Вовка вскинулся, вслушиваясь в сторону деревни. Показалось, то ли гром далекий был, то ли выстрел грянул. Однако водные забавы взяли свое и дальний грохот забылся. Вечером вся компания, наполненная впечатлениями от прожитого дня, втянулась обратно за ворота. Потом Вовка рассудил, что возможно, если бы деревенские ребята были чуть постарше, или им бы встретился не подвижный как ртуть в своих устремлениях Мстислав, а кто другой, то дело могло бы кончиться и ссорой и даже продолжительной войной за превосходство. А может, роль сыграло то, что встречавшие их испытывали жгучее любопытство по отношению к новичкам. В любом случае, стычка, к общему удовлетворению, была замята, даже насчет Радки пришли к согласию. Мол, Рыжий, конечно, лопух и неправ, что постоянно докапывается к ней, но Радка ведет себя по-пацански, вот и получает за то. Радка было вскинулась, но Мстислав пообещал ей за всех, что дразнить данная троица ее больше не будет, и история была закопана. После чего началась пытка. Пытали мальчишек про все, даже Рыжий успел вставить пару своих вопросов. Почему так одеты? Откель такие ножи? Откуда пришли и куда идут? Надолго ли здесь? А что за чехлы с собой несли? А почему лаптей не носят? Сапогов, как были обозваны высокие ботинки новичков, не жалко? Кто постриг так коротко, да так ровно? Что за воин с ними был, что так ловко Свару на землю кинул?

   Вовка с Тимкой были, конечно, предупреждены, что про свое прошлое рассказывать надо поменьше, а уж про перенос в другое время - вообще помалкивать, чтобы не приняли за сумасшедших. Поэтому ответы были очень расплывчаты, что впрочем, собеседников не настораживало, так как новые вопросы не кончались. Мол, пришли издалека, жили в веси поболее чем ваша, озеро было, речка тоже. Большая река? Волга. Ножи из другого города привезли в подарок. Одежда такая у всех была, носили у них такую. Вернуться не могут, нет больше их веси. Ага, вороги наверное, сами не видели. Увели других в полон? Видимо так. Михалыч в армии служил, ну, в воинской дружине. Наконец, услышав необычный посвист, вскинулись Андрей с Мстиславом и с сожалением попрощались. Вышата же взялся их проводить, благо он жил в том же конце. В конечном итоге, позевывая и радуясь, что уже неделю их никто не заставляет чистить зубы на ночь, ребята забрались на настил, закопались в сено, укрывшись одним на двоих одеялом и погрузились в мир счастливых сновидений, где Вовка все таки победил Мстислава, а Тимка, представившийся местным как Тимофей, крутил в в руках меч, который он успел по пути в весь внимательно разглядеть на поясе Свары.