Глава 7
ЯРОСЛАВЛЬ

Возвращение в Медвежий замок показалось скорым. С души упал камень тягостного ожидания встречи с игуменом, жизнь снова засияла яркими красками поздней осени. За время в дороге отец и сын ни разу не заговорили о делах, легкий, порой шутливый разговор касался лишь житейских тем да сплетен о жизни новгородцев. Так бы и доехали в непринужденной беседе, да Федор Данилович заговорил о свите своей жены, которая осталась в замке в ожидании возвращения Прасковьи Кирилловны. Ну и настырная эта мачеха! Не мытьем, так катаньем! Все-таки притащила толпу девиц! Придется на зиму приглашать французов в Медвежий замок и устраивать коллективные смотрины. Постельничий встретил на пороге дворца, сначала поклонился князю, затем приветствовал главу рода Вянгинских. Первым делом отец потребовал, чтобы ему показали тронный зал, затем через комнату совещаний прошли в Малый тронный зал. Так до самого ужина и ходили по анфиладе служебных помещений. Надо отдать должное Антонио, итальянский архитектор не только грамотно спроектировал дворец, но и придумал весьма элегантный интерьер, включая ковры и мебель.

Ужин прошел на славу. Норманн пригласил к столу вернувшегося из Швеции Дидыка, припортальную братву под видом своих учителей, а также вепсов, Конча с Кивачем и Выга. Все пришли с женами, не забыв привести скоморохов, которые организовались в весьма неплохой квартет с тальянкой, двумя гитарами и балалайкой. Софья Андреевна с Жанной Владимировной приготовили оригинальный сюрпризец: одна с невинным видом выставила на стол миску консервированной кукурузы, другая — горшок быстрорастворимого картофельного пюре. Типа: «отведайте княжеских трофеев». Презентация заморских продуктов прошла на ура. Норманну как любителю картошки пришлось скрепя сердце отказаться от желанного гарнира. С сожалением налег на гуся под сливовым соусом со сметаной, фаршированного рисом с курагой. Жирновато, на кухне перестарались и вместе с рисом засунули в птицу не менее килограмма сливочного масла. На десерт выставили корзинку апельсинов, различные виды варенья и прочие вкусности. Норманн выбрал взбитые сливки с киселем и варенье из грецких орехов. За столом оживилась беседа, и он решил расспросить отца о поставках южных фруктов:

— Апельсины так и просятся в рот, одного не пойму, как их умудряются не сгноить в дороге?

— Невелика хитрость, — ответил посадник, — корзины обкладывают мхом, затем льдом. Сверху засыпают стружкой и укутывают стеганым покрывалом.

— Фрукты только из Византии или персы тоже привозят? — продолжал допытываться Норманн.

— Из Аштархана доставка быстрее, и ледник там большой, — пояснил Федор Данилович и с улыбкой добавил: — Ты прочувствуй само слово «персик».

— Вот оно что! Я был уверен, что чернослив с грушами и виноградом везут из Волыни.

— Вот еще! Там даже яблок путевых нет! — воскликнул посадник и осекся. Затем осторожно спросил: — Ты прослышал что-то? Честно скажи!

— Ты о чем? — в свою очередь растерялся Норманн. — Мне в диковинку видеть здесь южные фрукты, поэтому и спрашиваю.

— Не врешь? — разволновался Федор Данилович.

— Вот те крест! — побожился князь.

— Хорошо, — успокоился посадник, — дело у меня к тебе от малого вече.

За столом соревновались в красноречии княжичи. Федор Александрович с Василием Васильевичем наперебой делились своими впечатлениями о разгроме королевских войск. Размахивая руками, рассказывали о всесметающих пушечных залпах, мимикой изображали решительную атаку княжеской дружины и высмеивали трусливо бегущего разбитого врага. По обычаю, до ухода хозяина гости должны были оставаться на своих местах, а дальше — поступай как знаешь, ешь, пей, танцуй, никто и слова поперек не скажет. Есть выражение «уйти по-английски», уйти по-княжески — значило просто встать и отправиться по своим делам, что и собирался сделать Норманн. В то же время тверской княжич заметил, что князь закончил разговор со своим отцом, и обратился с просьбой:

— Андрей Федорович, похвались своей удалью. Твоя стрела прошибла лоб Магнуса Норвежского и решила исход битвы!

— Да что там лоб! — восторженно воскликнул Федор Александрович. — Мурманы песню поют о том, как ты в одиночку королевскую сотню побил.

— Вообще-то рядом с королем стояло чуть более полусотни, — решил внести ясность князь.

А зря, женская половина застолья дружно ахнула, Конч и Кивач заговорщицки переглянулись и зашептались, вспоминая бой на берегу Лососинки. Припортальная братва принялась недоуменно шушукаться, лишь посадник приосанился и гордо вскинул голову. Впрочем, и в его глазах читалось удивление, как верховный военачальник Новгорода, он прекрасно знал цену большим и малым войнам. В первый момент Норманн хотел было отругать фантазеров, но быстро остыл — юноши ни в чем не виноваты, они лишь повторили чужие слова. Вспомнился монах Онуфрий, самозваный летописец созерцал сражение с кормовой площадки галеры, так что нужно было ждать нового перла о «героических поступках» князя Карельских земель. В четырнадцатом веке были совершенно иные взгляды на жизнь, в это время самовосхваление не считалось постыдным пороком, а скромность приравнивалась к трусости.

Сидя в кресле своего личного кабинета, Норманн в задумчивости барабанил пальцами по столу. Что-то у его отца слишком много каких-то поручений от новгородского правительства. Еще можно было понять желание видеть карельского князя в роли «крышевателя» Готланда. Здесь просматривалась трехсторонняя выгода, причем даже в далекой перспективе в регионе не возникало новой силы, способной пойти поперек создаваемого Норманном княжества. Тевтонцам не с руки воевать со «своим», норвежцы заинтересованы в удалении из Нидароса годара Тренделага. Что ни говори, а любой человек воспротивится поборам в пользу непонятной и никому не нужной церкви. Взяв под свое крылышко Готланд, князь обеспечивал на западных границах долговременный мир. В Лифляндии плели интриги хитромудрые послы. Если епископ Риги соблазнится посулами, то южная граница пройдет по Двине, что заставит Гедимина поубавить прыть. Осталось дождаться отца и узнать о еще одной затеянной Новгородом авантюре. Лишь бы без войны, поднимать руку на русских он не хотел.

— Не Заскучал? — заходя в кабинет, пошутил Федор Данилович.

— С тобой заскучаешь! — поддержал шутку князь. — То Готланд надо прибрать к рукам, а то сейчас еще одна забава из рукава выпрыгнет.

— То не забава, а просьба о помощи, — серьезно ответил посадник.

— Чем же я могу помочь Новгороду? — внутренне напрягся Норманн, ожидая услышать очередную каверзу.

— Купцы хвалят новый канал, который ты вырыл на Верхнем мосту. Вот бы нам соорудить несколько запруд на Тихвинском судоходном пути, — скромно попросил Федор Данилович.

Интересная тема! Кто бы умный рассказал про этот путь? Тихвин нынче в Ленинградской области, и река Тихвинка существует. А дальше что? Зачем Новгороду там запруды? И главное, слова «судоходный путь» подразумевают плавание по реке как минимум ушкуев. Люди добрые, подскажите конечную точку этого самого судоходного пути!

— Куда ведет Тихвинский судоходный путь? — с унылым вздохом спросил Норманн.

— В Холопий городок, на ярмарку, — с готовностью ответил посадник.

— Чудное название! — невольно усмехнулся князь.

— По осени большой торг, холопы свозят урожай, а купцы берут зерно с пенькой да теребленым льном. — Федор Данилович озадаченно посмотрел на сына и осторожно спросил: — или ты не ведаешь? У Выга спроси, нынче он первый покупатель в Холопьем городке.

Интересно! Для работы ткацких мануфактур Выг скупает огромное количество льна. Отсюда вывод: в четырнадцатом веке по реке Тихвинка должно осуществляться активное судоходство.

— Ты можешь назвать примерные цифры объема перевозок? — осторожно спросил князь.

— Вот, — посадник положил на стол сшитый рулончик бересты, — это список за прошлый год, дьяк специально для тебя постарался.

Норманн развернул бересту и запнулся на первой же строчке. Ни хрена себе! Для верности пересчитал с карандашом в руке и невольно почесал голову. Сорок тысяч тонн пшеницы!!!

— Пшеницу с прочими товарами свозят холопы или крестьяне? — на всякий случай уточнил он.

— Князья поселили холопов не для торговли, а ради учета продаж, — пояснил посадник. — Иной хозяин утаит часть урожая, а при продаже обман откроется.

— Не скажи, — возразил Норманн, — с такими объемами, — он постучал пальцем по бересте, — на ярмарке легко затеряться.

— Ну ты и фантазер! — засмеялся Федор Данилович. — На торгу каждый удел испокон веков стоит на своем законном месте! Приблуду сразу заметят и сдадут уряднику.

Отойдя от шока первых цифр, Норманн принялся внимательно просматривать список. Перечень традиционно русских товаров неожиданно перешел на «замороженные фрукты»! Лимоны, апельсины, чернослив с прочими дарами юга исчислялись тысячами корзин! А вина! На любой вкус: шемахинские, нахичеванские, карабахские, всего и не перечислить. Специи стояли отдельным блоком, после корицы с мускатным орехом, лавровым листом и имбирем шли сахар, чай и кофе! Охренеть!!! Несколько успокоившись, Норманн принялся деловито складывать цифры. После китайских, индийских и персидских тканей были прописаны лекарства из этих же стран. Офигеть! За год в Новгород ввезли не более полутора тысяч тонн всяких мазей, порошков и настоек! После шелковой и хлопчатобумажной нити начинался длинный перечень всевозможных экзотических красителей. Норманн удрученно вздохнул: три года назад он был уверен, что на Руси четырнадцатого века едят лебеду да сеют коноплю, а тут… он снова вздохнул.

Перечень прошлогоднего транзита заканчивался железом и оловом с башкирских земель и Прикамья. Вроде бы все? Или нет?

— Почему в списках нет товаров из Новгорода? — спохватившись, спросил князь.

— К чему пустопорожняя работа? — пожал плечами посадник. — В низовье спускается не больше судов, чем возвращается обратно.

Что-то еще упущено; пытаясь поймать ускользающую мысль, Норманн прикрыл глаза. Мехов нет, это понятно, пушнину везут через Вянгинскую пристань, и тут же он вспомнил:

— В списках нет лиственницы, у Рыбинска плоты полреки загородили.

— Ты что, сын? — Федор Данилович от удивления встал. — Вышневолоцкий судоходный путь давно перегружен! На Мологе и Сясь недельные очереди! Куда бичам соваться? Камский лес полсотни верст гужом тянут до Мсты, где сплавляют в Новгород.

Упоминание о плотах напомнило питерский сленг. Как правило, выражение «я на биче» или «бичую» подразумевало безденежье или временное отсутствие заработка. В четырнадцатом веке бичевали идущие вверх по Волге суда и плоты. С берега подавали веревку — бечеву — впрягали лошадку и таким способом буксировали от селения к селению. Во всех княжествах действовал общий закон: в районах бичевания на пятьдесят метров от берега запрещалось выкашивать траву. Кроме того, предписывалось очищать прибрежную полосу от деревьев и кустарника. Норманн снова прикрыл глаза: судя по лежащим перед ним спискам, Тихвинский судоходный путь проходил по неведомым рекам и связывал Новгород с Волгой. Надо переговорить с Софьей Андреевной, в любом варианте это ее хлеб. Для него как геодезия с гидростроительством, так и космонавтика с электроникой в равной степени дремучий лес.

— Договорились! Я берусь за это дело! — решительно подвел черту Норманн. — Работный люд твой, материалы твои, сам оговариваешь оплату с Софьей Андреевной!

— Спасибо, сын! — Посадник на полном серьезе поклонился в пояс. — Новгород не забудет твоей помощи!

От неожиданности князь подскочил, он никому здесь не сын, а посадский боярин Вянгинский по определению не может быть его отцом. Но дело не в этом, его покоробил низкий поклон самого уважаемого в Новгороде человека.

— Полноте, батюшка! — Он обнял Федора Даниловича и усадил в кресло.

— В Новгороде нужда большая в расширении Тихвинского судоходного пути! — чуть ли не со слезами заговорил посадник. — Ты в низовье ставишь города, людей завозишь, а мы торговать не сможем!

Норманн с трудом сдержался от резкого слова. Кто о чем, а вшивый про баню! Заслышав о предстоящем строительстве приволжских крепостей, купцы Любека и Новгорода уже сейчас готовы были ради предстоящей выгоды ползать перед ним на коленях. Одно хорошо, надежда на барыши неизбежно облегчит сговор с Готландским союзом.

— Ты о канале на Верхнем мосту не забыл? — излишне резко спросил Норманн.

— Он хорош для тебя, — недовольно ответил Федор Данилович, — для нас крюк немалый.

— Ну и что! Всего-то лишняя неделя в пути, зато без задержек.

— Не понимаешь, — вздохнул посадник, — твоим корабелам вдоль бережка грести, нашим — прямиком в Свирь.

— Северные ветра? — догадался Норманн.

— А то! — хмуро воскликнул посадник. — Что в Онеге, что в Ладоге ой как несладко вдоль южного берега идти!

На данную тему не поспоришь, северные шторма поднимали высокую волну, губили корабли и людей. Заложив Петербург, Петр Первый в первую очередь велел прорыть судоходный канал вдоль южных берегов этих озер.

— Не печалься, отец, будет Новгороду удобный путь на Итиль!

— От всего Новгорода тебе кланялся, — степенно заговорил посадник, — опасались мы твоего канала из Вытегры в Белое озеро.

— С какой это стати? — нахмурился князь.

— Купцов легко прижать, за бичевание цену поднимешь иль шлюзовой сбор непомерным сделаешь, — пояснил Федор Данилович.

— Ну, отец, ты даешь! Я прижму новгородцев, в ответ получу не меньшие убытки! В дружбе деньги быстрее растут. Лучше про Тихвинский путь расскажи.

— С Ладоги заходишь в реку Сясь, — принялся разъяснять посадник, — далее в Тихвинку и через канал вниз по Мологе. Считай, корабли уже в Рыбинске. По непогоде с Волхова заворачиваем в Златырицу и через канал выходим в Сясь.

Все, да не все, сказанное понятно знающему человеку, Норманн бывал в Тихвине да по пути в Персию издали видел Рыбинск. О Мологе с каналом, как и прочих реках, он не имел ни малейшего представления, не говоря о тамошней природе. После некоторого раздумья князь решил определиться хотя бы в общих чертах и спросил:

— Судоходный путь далек от моего Белозерского надела?

— Две трети проходит по новгородским землям, а нижняя часть по земле Белосельских, — ответил посадник.

Вспомнив о полученном после помолвки с княжной Анастасией Белозерском наделе, Норманн решил посмотреть приданое будущей жены. Земли активно заселялись, с Водлозера везли отличный жемчуг, Лунд практически закончил канал и возвел крепостные стены. Надо было заглянуть туда хотя бы ради уважения к пришедшим к нему на службу людям. Он приказал дать французам уделы и даже не поинтересовался результатами. Прошлой осенью отправил Лунда месить болота Иори. А что дальше? Ходил сотник с дружиной в набег или нет? В Ярославль необходимо было заехать не просто ради уважения к будущему родственнику. Перед ледоставом вниз пройдут пираты Рюгена с отрядами Ганзы. По весне сам с основными силами отправится в Нижнее Поволжье, следом спустятся немецкие переселенцы. Надо навестить князя Василия Давыдовича Грозные Очи, нельзя бирюком сидеть, словно в берлоге, да людей пугать огромным войском.

Сборы начались с отправки гонцов — визит в сопредельное княжество не может быть спонтанным. Что такое сборы в дорогу? Собрал одежду с продуктами да прыг в ладью? Как бы не так! Для начала должна собраться княжеская сотня, да не просто подпоясаться оружием, а подготовиться к любой ситуации. Вот и готовь обоз, а вместе с ним достаточное количество кораблей. Поездка по имениям подразумевает верховых лошадей, а это как минимум табун в сотню голов. Слуги, повара, всякие там шорники с кузнецами, к ним в довесок походные кухни и кузницы. Жуть! Сейчас нет ни дорог, ни ресторанов, ни станций обслуживания, в пути можно рассчитывать только на себя. Это в детской сказке купец сел да поехал, по жизни в обозе или корабельном караване присутствуют специалисты на все случаи жизни. Затянувшиеся сборы вынудили Норманна отправиться к Лунду с дюжиной телохранителей. В последний момент, буквально перед отходом, в ладью запрыгнула Софья Андреевна.

— Вот те раз! — воскликнул князь. — Вот уж не ожидал увидеть вас в попутчиках, да еще без мужа!

— Давай без ехидства, ладно? — попросила женщина.

— Какое ехидство? Батюшка мой должен был вас соблазнить большими деньгами. Или не сошлись в цене?

— Кстати, а почему ты не сказал мне о разговоре с отцом? — выразительно подняв бровь, спросила Софья Андреевна.

— Надоели ваши закулисные пляски. Посаднику еще можно голову заморочить, меня зачем подставлять?

— Никто тебя не подставлял, даже наоборот, из рук карельского князя Новгород получит выгоду, — ответила женщина.

От этих слов Норманн зашипел кипящим самоваром.

— Какая выгода? Кто из вас додумался до мысли о предстоящем увеличении грузопотока? Большего абсурда невозможно предположить!

В первый момент Софья Андреевна опешила от «наезда», по всей видимости, дамочка принимала участие в разработке подкинутой новгородским правителям идеи. Поборов замешательство, она с некоторой растерянностью попыталась доказать справедливость идеи:

— Предварительные расчеты обещают значительное увеличение продажи пшеницы за счет освоения новых земель.

— Не забудь добавить подсолнечное и кукурузное масло, — напомнил Норманн.

— Эта тема не обсуждалась, популярность привезенных тобой семян пока в области предположений, — ответила женщина.

— Про скотоводство не забыли? На Карельских землях, кроме птицы, свинины и дичи, больше ничего нет.

— Ты серьезно? — уточнила Софья Андреевна и, увидев утвердительный кивок, добавила: — В ледниках мясо протухнет.

— Горе-теоретики! — усмехнулся Норманн. — До середины двадцатого века мясо будет самостоятельно приходить к потребителю или привозиться корабликами да паровозиками.

— Вот видишь! — оживилась женщина. — Мы правы в своих выводах!

— Как бы не так! Я ничего не собираюсь продавать Новгороду! Сам способен реализовать излишки продовольствия! Или вы забыли о моем статусе в Ганзе?

Софья Андреевна обескураженно замолчала. В своем желании помочь правителю Карелии хранители портала по привычке не учли мнение князя. Норманн для них по-прежнему оставался марионеткой, и вдруг облом. Всем известно о высоком содержании масла в подсолнечнике и кукурузе. Дело в том, что идея с расширением канала появилась еще зимой. Кто тогда мог предположить, какими будут неожиданные трофеи своенравного правителя?

— Серафим помогает Выгу, о возможностях наших факторий лучше него никто не знает. — Женщина попыталась сменить тему разговора.

Норманн игнорировал уловку и задал самый важный вопрос:

— Когда в реальности начали реконструкцию канала?

— Петр Великий распорядился расширить канал и поставить шлюзы сразу после признания персами своего поражения, — ответила Софья Андреевна.

— Расширение канала связано с Русско-Персидскими войнами? — с удивлением спросил Норманн.

— Да, — глядя на удаляющийся берег, ответила женщина. — Вторая модернизация произошла после победы Александра I, затем добавил Николай I.

Нехило наши предки прорывались на Восток, если с каждым разом взрастающий грузопоток требовал расширения канала!

— Тебе предстоит большая работа? — участливо спросил князь.

— Мелочь, расположение шлюзов есть в компьютере, достаточно повторить геодезию конкретных точек. Надзор за строительством ляжет на Воронца.

— Твой воспитанник? — предположил Норманн.

— Один из многих, — рассеянно ответила Софья Андреевна, — Антонио ушел в портал, а мне расхлебывай.

— Вы там с Максимом не химичите с гипнотрансом? — насторожился князь.

— Занимайся своим делом! — резко ответила женщина.

— Это и есть мое дело! — огрызнулся князь. — Стоит пройти слушку о ваших делишках с учениками, и пиши пропало!

— Опасаешься разборок с церковью? — усмехнулась Софья Андреевна. — Свали на нас, мы нехристи в глазах попов.

— Не путай Русь с Европой, здесь живет вольный народ, вас в клочья разорвут, а меня изгонят, — с той же усмешкой ответил Норманн.

— Не придирайся, — вяло ответила собеседница и некстати добавила: — Женевьева решила рожать.

— А ты?

— Вдруг наладят станцию полиномиального хронополя? — В голосе Софьи Андреевны чувствовалась затаенная надежда.

— Вы и так уже влезли в историю, — осторожно заметил Норманн.

— До необратимых процессов еще очень далеко, в ситуации самовыживания мы не перешагнули грань дозволенного, — ответила женщина и, ссутулившись, ушла в каюту.

Круто вляпались представители далекого будущего! Ну да ладно, это их беда, сами влезли, пускай сами и выпутываются. Норманн облокотился на фальшборт, издали Медвежий замок смотрелся величественным бастионом. Спасибо Антонио, постарался на славу! Более того, сделанные итальянским зодчим подъемные краны продолжали успешно работать на строительстве других объектов. Простая и надежная конструкция на принципе противовесов функционировала за счет наполнения или слива озерной воды. Мысли переметнулись на жизненный уклад средневековой Руси. На северо-западе, начиная с Ярославского и Белозерского княжеств, население мало зависело от княжеской воли. Личную свободу теряли за долги, причем срок ограничивался пятью годами. Особый статус пожизненного раба распространялся только на пленников-иноверцев. Причем и в первом, и во втором случаях дети считались свободными. Вместе с тем от Твери до Рязани действовали иные законы, там имелись целые деревни рабов. Почему? Ответ необходимо было получить в Ярославле.

На Руси реки издревле являлись естественными путями сообщений. С нашими расстояниями никакая торговля не окупит строительство и содержание дорог. Соединительные каналы четырнадцатого века более похожи на дренаж, ширина от трех до пяти метров с глубинами не более полутора метров. Для телеги полтонны груза является максимальным пределом, столько же возьмет простенькая трехметровая лодка, причем для перевозки не потребуется лошадь. Канал от Ковжи до Вытегры поразил гигантскими для четырнадцатого века размерами. Софья Андреевна умудрилась спроектировать двадцатиметровую ширину с трехметровой глубиной.

— Ну ты и маханула! — озадаченно воскликнул Норманн. — Реки с двух сторон воробью по колено, а здесь три метра!

— Ты обратил внимание на дополнительные ворота ниже по течению Ковжи и Вытегры? — спросила женщина.

— Та же непонятка. Зачем ворота в полутора километрах от шлюза?

— Эх ты, мореплаватель! — усмехнулась Софья Андреевна, — воду выпускают вместе с судном, затем то же самое повторяют у нижних ворот.

— Эффект паводка? — сообразил Норманн. — Шлюз одновременно служит накопительным бассейном?

— Современные суда строятся с избыточной прочностью, им не страшны мели и камни.

— Так-то оно так, — согласился князь, — только у нас уже лесопилки, стапеля спускают кораблики с дюймовой обшивкой.

— Зря беспокоишься, — Софья Андреевна похлопала Норманна по плечу, — сила удара определяется массой и скоростью.

— Я не специалист, полагаюсь на тебя как на единственного человека с инженерным образованием.

— Сейчас на Руси возводят каскад плотин с воротами, традиционные шлюзы появятся намного позже. Собравшиеся на переломе суда вместе с волной выйдут в Онежское озеро, — пояснила женщина.

— Или в Белое озеро, — добавил подошедший Шушун.

— А ты что здесь делаешь? — удивленно воскликнул Норманн.

— Как это что? — в свою очередь удивился воевода корабелов. — Кто, кроме меня, должен принимать работу?

— Не княжеское это дело — определять шестом глубины да мерить шагами участки бичевания, — с легкой усмешкой подколола Софья Андреевна.

— Верхнюю сторону полностью проверили, — вступился Шушун, — завтра госпожа Софья сделает несколько спусков внизу, и судовой ход начнет работу.

Для новгородцев понятия «низ» и «верх» относились к географии. Новгород воспринимался как пуп Земли, восточное направление считалось «нижним», западное «варяжским», слова «подниматься вверх» были синоним возвращения домой.

— Ты сделала шлюз на Шексне? — повернувшись к Софье Андреевне, спросил Норманн.

— Отправляйся с нами, — предложила женщина. — Я проверю нижний бьеф, а ты поймешь принцип строительства современных судоходных путей.

— Надо Лунда предупредить, я отправлялся к нему, и в Белозерск без приглашения нельзя, — глядя на суматошную возню речных чаек, ответил князь.

Софья Андреевна постучала сапожком по толстенной свае, словно проверяя лиственницу на прочность, затем задала неожиданный вопрос:

— Это правда, что новый канал сделан южнее естественного русла реки?

— Да, — односложно ответил Норманн и, словно устыдившись, добавил: — В юности частенько с друзьями ездил на Старый канал.

— Садись в ладью, — снова предложила женщина, — Лунд ушел с дружиной на север.

— Охренеть! — расстроенно воскликнул князь. — Шведы решили воевать Андожское и Карголомское княжества?

— Как раз наоборот, — вступился Шушун, — князья с поклоном приезжали, помощи просили. Под Каргополем черемисы большой ватагой собрались.

— Чего это они на Романа Каргопольского насели?

— Осень, купцы возвращаются с Югры, сейчас на волоках столпотворение, — пояснил воевода корабелов.

Конец октября, в Карских воротах и на Югорском шаре появился молодой лед, еще две-три недели, и закроется Онежская губа. Сейчас время спешного возвращения караванов, чем и пользуются шайки черемисов и вотяков. Они собираются каждую осень и кружат у торговых путей в надежде разжиться добычей. Борис Андомский и Роман Каргопольский не могли нарадоваться появлению новой крепости, да еще с гарнизоном в три сотни опытных воинов. Кстати, князь Глеб Каргопольский отличился на Куликовом поле, за что был особо отмечен в русских летописях. Бродячие шайки далеко не новость на торговых путях Русского Севера. Черемисы с вотяками паслись вдоль Северной Двины, каждую весну собирались под стенами Вянгинской пристани и круглогодично досаждали соляным караванам. Самое поганое заключалось в невозможности проведения ответной карательной акции, лесной народ до сих пор жил родовыми общинами. Пока найдешь в лесной глуши очередную деревушку, там уже весь народ по норам запрячется. Зато сейчас имелся шанс накостылять разбойникам, они пришли на чужие земли, им негде спрятаться или укрыться.

Плотины у нижнего бьефа начинались от берега обычным ряжевым заграждением и находились несколько ниже скрытого водой каменистого порога. Знакомое место, именно здесь Норманн наблюдал с обрыва за бичеванием возвращающегося из Персии флота. Сейчас при закрытых воротах вода протекала поверх заграждения и падала вниз небольшим полутораметровым водопадом. Для увеличения проходной осадки плотину наращивали дополнительными брусьями, а сам проход не представлял особой сложности. Суда собирались у бьефа, затем открывали водопропускные затворы, и через полчасика с двух сторон выравнивались уровни. Вот и все, далее открывали обычные деревянные ворота, и купеческий караван продолжал свое плавание. Просто, дешево и надежно. В то же время на широких и полноводных реках подобные запруды, раньше их называли поставы, неосуществимы. Там приходится обходить пороги по обводным каналам. Строительство и последующая модернизация Волго-Балтийской судоходной системы напрямую связана с русской экспансией в Персию. Сам канал отметили в Париже золотой медалью как самое лучшее в мире и изящное в инженерном смысле гидротехническое сооружение.

Князь Василий Белосельский прислал за Софьей Андреевной два шнека с полутора дюжинами воинов из личной дружины. Завершив испытания судового хода у нижнего бьефа, женщина, не прощаясь, отправилась на реку Молога. Норманн никуда не спешил, дождавшись первого торгового каравана, он подарил купцу серебряный рубль, после чего с небольшой охраной поскакал в Белозерск. По обычаям этого времени после помолвки будущую жену не увидеть до момента венчания, а жаль. Во время предыдущего визита княжна его не интересовала, и образ худощавой девушки стерся из памяти. Сейчас, накануне свадьбы, было бы неплохо познакомиться поближе, хотя, увы, нельзя, несмотря на то что Анастасия Романовна явно вертелась поблизости. Она подглядывала за будущим мужем через щелочку двери или, набросив на голову платок служанки, сидела у окна во время ежедневных тренировок.

С трудом выдержав обязательную для гостя неделю, Норманн отправился знакомиться с имениями французских шевалье. Выехав за ворота, дружина, не стесняясь, принялась обсуждать царящий в Белозерске беспорядок. Князь Роман Михайлович с сыном Федором Романовичем с утра бражничали в тереме. Княжеские дела легли на плечи Ефросинии Давыдовны, которой и без этого хватало забот с хозяйством. Женская логика всегда противится расходам, тем более на ненужные забавы мужчин. Как следствие великокняжеский двор остался практически без дружины. В Белозерске тишь да благодать, зато за стены города не выйти без надежной охраны. Шайки вотяков и черемисов разгуливали по княжеству, словно по собственному дому. Удельные князья и купцы вообще игнорировали великокняжескую власть, в результате сборы в казну из года в год неумолимо падали. И это в одном из самых богатых княжеств Руси!

Странная в этом году осень, конец октября, а погода по-прежнему летняя, редкие дожди не прибивали даже придорожную пыль. Третий день пути по практически не заселенной территории привел в имение де Оньяна. Француз уже обустроился, собрал дубовый терем и разделил полон на два селения, которые поставил на берегах озер. Крестьяне уже подняли целину и, пользуясь погожими деньками, прорыли осушительные каналы. Более того, не спеша начали засыпать болото песком. Молодцы! Пройдут годы, и потомки получат плодородный чернозем. Норманн не стал отвлекать де Оньяна от приятных хозяйственных забот, лишь пригласил в гости на Рождество. Французы приятно порадовали, на обратной дороге к Лунду разговор то и дело возвращался к грамотному освоению уделов. С одной стороны, понятно — шевалье привыкли бережно относиться к любому клочку земли. Они сразу пресекли хуторские нравы, заставили привезенный из Швеции полон взяться за работу сообща. В результате быстро собрали дома, а затем подняли целину. На полпути до крепости на реке Шексна встретили большой обоз под охраной сотника Терна.

— Доброго здравия, князь! — поздоровался швед. — Мы вот, это, пленных черемисов к франкам везем.

— Почему у себя не оставили? — поинтересовался Норманн.

— На кой они нам, — отмахнулся сотник. — Мы с озера Веттерн три сотни семей привезли!

— Не мало ли? Под Лундом триста воинов, тяжеловато крестьянам, на каждый двор по дружиннику приходится.

— Мы при деньгах, по весне исполнили твой наказ, серебро в Иори взяли. Все карфи возвращались с перегрузом, обратно шли с опаской, боялись утопить, — похвастался швед.

— Молодцы! — похвалил Норманн. — Весной серебро взяли, осенью пленных.

— С этими просто! — Сотник махнул рукой в сторону телег. — Они малыми шайками в лесах сидели, охотников на отдыхе изображали. И мы на обман пошли, мирно подойдем — и вяжем прям у костра.

— Вы часом княжьих людей не похватали?

— Нет, все по правде, пленных сначала в Каргополь свезли и на торгу показали. Люди сразу разбойников признали, — отчитался швед.

Норманн медленно проехал вдоль вереницы телег с крепкими мужчинами в качестве пассажиров. Ни одного понурого или злобного взгляда, впрочем, радости на лицах тоже не замечалось. Еще одна деталь заставила задуматься о нравах этого времени — пленники не были связаны. Почему? Их увезли от места поимки не далее трехсот километров, это для крепкого мужчины не более шести дней пути. Опасались клыков лесных хищников? Или сейчас упрощенный взгляд на жизнь, типа: «от добра добра не ищут». Вероятнее всего, последнее, при сытой жизни никто не пойдет разбойничать.

— Откуда у твоей сотни щиты? — заинтересованно спросил Норманн. — Работа кузнецов Веттерна?

— Что ты, князь! Наши так не умеют! От тебя прислали, люди говорят, что новые щиты сделаны по византийскому образцу! — Сотник горделиво протянул круглый щит.

Максим в очередной раз не удосужился поставить Норманна в известность и самостоятельно запустил новинку в производство. Вероятнее всего, профессор случайно наткнулся на описание с чертежами и без раздумий выдал кузнецам заказ. Новая модель предназначалась для корабельных дружин и внешне более напоминала оружие, чем защиту. Центральный шишак заменили на копейное острие, к нему добавили еще два кольца остроконечных шипов. В сутолоке палубного сражения «убойный» щит мог оказаться страшнее топора. Шипы имели двойное назначение, принимая удар меча, воину достаточно было немного наклониться с приседанием, и застрявшее между шипами оружие неизбежно оказалось бы вырвано из руки.

Окрашенные в желтый цвет галеры стремительно скользили по волжской глади, корабелы, притоптывая в такт гребле, горланили задорную песенку:

Подстраиваясь в такт, сигнальщик выдувал горном сигнал «слушай все!», а Норманн с интересом разглядывал приближающиеся стены Ярославля. Архитектура русских крепостных стен практически везде одинакова. Бревна собраны в ряжевую клеть, изнутри на два-три метра засыпаны песок или глина. Поверху сруба настелен помост и установлены вспомогательные балки с накатами бревен. В кино на головы врагов льют кипяток с горящей смолой, по жизни защитники поступали гораздо проще. Собрался враг под стеной, воин выбил один клинышек — и вниз скатилось бревнышко килограммов эдак на двести. Просто и сердито. Подогнал противник осадную башню, а защитники убрали помост: хошь, внутрь клети прыгай, не хошь, помаши ручкой и возвращайся обратно. Не так уж и просто взять крепость. Вон османы с двухсоттысячной армией три месяца штурмовали Константинополь, а защитников-то всего ничего, девять тысяч. И не взяли бы, да венецианцы изгнали из города генуэзцев. Ссора наемников перекинулась на горожан, часть из которых покинула Константинополь на генуэзских кораблях.

На подходе к Ярославлю галеры опустили сшитые из белых и желтых шелковых полос паруса и повернули к причалам. Вот кормчие громко скомандовали: «Весла на укол!» — а корабелы ловко набросили чалки на вбитые сваи. Норманн мельком глянул на ворота, где в ожидании зрелища столпилась досужая публика. Княжеская сотня несуетливо собралась в парадное построение, а доверенные вынесли вперед носилки с дарами. Горнист еще раз выдул сигнал «слушай все!», барабанщики задали ритм шага, и процессия направилась в город. Молодцы ребята! Твердый шаг, гордый взгляд, богатая единообразная одежда и сверкающее оружие явно впечатлили зрителей. Ярославль давно уже не захолустный городишко. Крепость заложена ростовским князем Ярославом Мудрым для охраны своих земель от набегов черемисов и бесермян. Место оказалось удачным и вскоре выросло в торговый центр. Сначала здесь торговали болотной медью, солью и шерстью местных овец. Сколотив капитал, купечество активно включилось в торговые сделки с китайцами и персами.

— Честь тебе великая оказана! — восторженно прошептал отец Иоанис.

И правда, в воротах сначала появился воевода Судила Микульчич с княжеской сотней, а следом навстречу вышел князь Василий Давыдович. Так встречают только очень важных гостей!

— Мы с народом ярославским хвалим и прославляем Великого князя Карельских и Лифляндских земель! — во весь голос выкрикнул ярославский князь. — Указываем на данное тебе от Бога достоинство с надеждой на вечные дружбу и любовь!

Приветствие ввело Норманна в замешательство, он ожидал дружеской встречи, а подобное величание задавало тон официоза с далеко идущими последствиями. После некоторой заминки он проорал:

— Слава Великому князю Василию! Благочестивая жизнь твоя и все дела твои идут хорошо по молитвам святых и по наставлениям достойнейших советников твоих! Мне лестно слышать пожелания вечной дружбы и любви, которые возвысят наши княжества, а жителей приведут к благоденствию! Слава Ярославлю!!!

Толпа у ворот радостно возопила, а Норманн зарекся от подписания каких-либо совместных договоренностей. В бескорыстную дружбу он не верил, а ввязываться в чужую войну не собирался. Князь Василий Давыдович Грозные Очи ничего не получит, не будет даже малой скидки на товары. Тем временем местный епископ благословил гостей, затем окропил святой водой подарки, после чего возглавил процессию. Ярославские бояре подхватили Норманна под локотки и подвели к Василию Давыдовичу. Князья сначала троекратно облобызались, затем дружески обнялись и под какофонию походного марша в исполнении местных музыкантов направились в город.

— Силен ты, Андрей Федорович, силен! — то и дело приговаривал идущий рядом ярославский князь. — Дружина на зависть всем! Добры молодцы чисты белым лицом, в шелковых одеждах да сафьяновых сапогах! А оружие! А броня! Правду о тебе молва говорит!

Норманн отмалчивался, делал вид, что увлечен созерцанием местных красот. На самом деле было на что посмотреть. Вдоль мостовой ровной линией протянулись красивые купеческие дома. На первом этаже торговые лавки, на втором жилые комнаты, а третий, по всей видимости, являлся складом. Интересное решение и непонятное. Разглядывая резные наличники и крылечки, Норманн с удивлением увидел символику Рода с пожеланиями богатства, величия или стремления к высшему идеалу. Стены некоторых домов буквально сплошь покрывали кружева долбленой росписи. Не просто красота, узор содержал смысл и повествовал о жизни хозяина дома, орнамент рассказывал о материальных и духовных стремлениях живущих здесь людей.

При входе в терем оба стали плечом к плечу, чем ярославский князь практически ликвидировал официоз встречи, а традиционное крестное знамя у порога превратилось в маленький молебен под руководством епископа. В центральной палате вопреки правилам Василий Давыдович не сел в свое кресло, лишь познакомил с княгиней Евдокией Ивановной и провел в гостевые покои.

— Что-то не нравится мне «дружеская» встреча, — недовольно проворчал Норманн, — излишне шумно и суетливо.

— Перестарался князь Василий, — поддержал Иоанис, — его «любовь» везде топорщится, словно сильно накрахмаленная рубаха.

— Как бы мне не напортачить в отношениях, вскоре пираты вниз пойдут, а за ними отряды торговых домов Ганзы.

— То не беда, Андрей Федорович, — поглаживая окладистую бороду, задумчиво произнес духовник, — Ярославль тебе все простит, а что захочет взамен, нам неведомо.

— Я другого понять не могу, — Норманн небрежно пододвинул ногой кресло, — для Новгорода на Руси нет ничего тайного, а отец не предупредил ни словом, ни полсловом.

Некоторое время оба молча осматривали гостевую палату. На стенах развешены шелковые китайские ковры, под ними традиционные диваны с полудюжиной кресел. Персидская ковровая дорожка расчертила комнату на зону отдыха и место деловых разговоров. Четыре высоких канделябра с широкой медной подставкой обещали вечером достаточное освещение.

— Иван Калита одной ногой уже в могиле, — словно раздумывая вслух, тихо произнес Иоанис, — ярославскому князю необходима поддержка.

— Война? Рюриковичи ринутся силой доказывать свое старшинство?

— Вероятнее всего, так и будет, — вздохнул духовник и сделал неожиданный вывод: — А всему ты виновен.

— Я? — изумился Норманн. — Они дерутся за Московский стол, а я виноват! Нет, уважаемый Иоанис, меня к этой сваре не пристегивайте!

— А кто, по-твоему, виноват? Митрополит не молился об изгнании с Итиля половцев и персов на монголов не натравливал.

— При чем здесь кочевники? Они мирно пасут свои стада и радуются сытому куску у костра!

Иоанис с минуту озадаченно смотрел на князя, затем прошептал молитву, перекрестился и сказал:

— Мало ты, Андрей Федорович, о жизни знаешь, в кочевых племенах нет личной собственности. И о причастности к Рюрику князья давно забыли, сейчас все равняются на родство с Чингисханом.

— Наши-то князья с чингизидами с какого боку? — озадаченно спросил Норманн. — Они все русичи.

— Все, да не все, — усмехнулся духовник, — сейчас каждый из них мнит себя потомком Чингисхана.

— Ты говоришь о невозможном! Рюрикович не может превратиться в монгола!

— Эх, князь Андрей, князь Андрей, степняки ведут древо рода по женской линии.

— Как израильтяне?

Иоанис внимательно посмотрел на князя и ответил:

— Первенство матери сохранилось у многих народов.

Норманн немного поелозил в кресле — неожиданно для себя он нашел источник нужных сведений. Не сомневаясь в ответе, спросил:

— Князь Иван Калита чингизид?

— Московский князь приходится племянником хану Узбеку, — поощрительно улыбнулся духовник.

— А другие, ну, там, тверской или смоленский князья? — продолжал допытываться Норманн.

— До смоленского князя никому не дотянуться, он ведет свою линию от Джучи, и киевский князь считает родство от отца Батыя. Тверские князья в ровне с московскими, только по Удегею. Что касается суздальских князей, те старше Узбека, но в Золотой Орде у них слабая родня.

— Это и есть причина, по которой князья едут в Каракорум?

— По данному Чингисханом закону право на улус дается на курултае, — пояснил Иоанис.

— Но смоленские и киевские князья никуда не едут.

— Они старшие в родстве, — снова усмехнулся духовник. — Зачем смущать степняков?

— А Рязань? — спохватился Норманн.

— Те издревле роднятся только с половцами, княжичи берут жен в улусе Тохте, — ответил духовник, затем хитро прищурился и добавил: — Князь Василий Давыдович взял в жены дочь Ивана Калиты, а ты устроил ему пассаж с изгнанием степняков.

— И персы погнали монголов из Хорезма, — невесело улыбнулся Норманн.

— Ты порушил надежды всех князей Восточной Руси! Ранее вместе с невестой они приводили ее родовое стойбище! А теперь что? Где взять воинов? Откуда привести людей для заселения земель?

— Князья сажают на землю пастухов? Как можно? Они никогда в жизни не держали в руках лопату!

— Голод не тетка, всему научит! — хохотнул Иоанис. — К тому же по законам степи они у князя в вечной кабале.

Вот те раз! Норманн откровенно расстроился. Не так он представлял военно-политический пасьянс русских князей и их взаимоотношений со степняками. Будь то ожидаемая зависимость с выплатами дани, можно было бы рассчитывать на совместную борьбу против оккупантов. А тут что? Князья в родстве со степняками! Они едут в Золотую Орду к своей родне! Становится понятной причина, по которой в европейских и арабских хрониках нет ни слова о русских князьях. Какие они русские, если приезжают в Каракорум как потомки Чингисхана! И главный вопрос — что делать? Он пошел грабить стойбища врагов, а по жизни ограбил союзников Восточной Руси. Осталось выяснить одну маленькую деталь под названием «припортальная братва». Максим действительно не знал о принадлежности князей к Чингизидам и реальном раскладе сил или карельского князя ловко подталкивали к каким-то действиям?

Настроение окончательно упало, Норманн подошел к окну и угрюмо уставился на расписные керамические плитки, которыми вымостили пешеходную дорожку от калитки к крыльцу. Он ехал в Ярославль с одной лишь целью — узнать о жизни русских князей, о их взаимоотношениях между собой и далекими кочевниками. В результате услышал все необходимые сведения из уст своего духовника, который всегда, словно тень, находился рядом. Кроме того, выяснилось, что закулисная возня припортальной братвы приобретает все более явственный характер. Чего они добивались? Возвышения Норманна над князьями по примеру вынырнувшего, словно черт из табакерки, Гедимина? Но смерть литовского князя повлекла за собой развал сшитого на скорую руку Великого княжества. Восточная часть породнилась с парфянами или более привычными крымчаками. Далее пришли османы, и хитрые князья оказались под турецкой пятой, а Литва превратилась в польское гетманство. Как ни крути, а русско-турецкая граница в петровские времена проходила по Днепру в сотне километрах южнее Полтавы.

— Андрей Федорович, пора переодеваться. — В комнату осторожно заглянул личный слуга Хайнц.

— Наряжай, — со вздохом ответил Норманн, затем бросил взгляд на духовника и приказал: — Подай-ка перламутровую шкатулку.

Простая ряса да суконная скуфья на голове… сейчас князя нарядят на зависть новогодней елке, а личный духовник останется в более чем скромненькой монашеской одежонке! Нет, так не пойдет! Норманн быстро разложил по столу обшитые сафьяном коробочки, нашел нужную и протянул Иоанису:

— Носи и не благодари, ты заслуживаешь большего.

В глазах духовника сверкнула детская радость, он осторожно поцеловал хрустальный крестик с серебряным распятием, перекрестился, затем перекрестил князя и вышел из комнаты. Норманн обернулся к слуге и распорядился:

— Надо переодеть Иоаниса, сейчас получится излишне скороспело, а вернемся назад, дай наказ портным сшить новую одежду от исподнего до шубы. И ткани пусть берут дорогие, а не абы что!

Князь Василий Давыдович с Евдокией Ивановной дожидались дорогого гостя на ведущей в трапезную лестнице. Далее мужчины пошли рука об руку, а княгиня на шаг сзади. Зал встретил правителей сначала низким поклоном, а затем шумными приветствиями. По принятой на Руси традиции столы были составлены буквой «Г». Во главе сидели хозяева с друзьями, а званые гости по правую руку. Норманн мысленно усмехнулся глупым условностям, но тут началось знакомство. Одиннадцать удельных князей с женами, из которых мелькнуло только два знакомых имени — Курбский и Романов. Как водится, начались здравицы с ответами, затем перешли к чествованиям князей и воевод, гости от души веселились, стараясь сложить рифму. Приглядываясь к собравшимся, Норманн вместе со всеми аплодировал особо удачным стишкам.

Но вот в уголке собрались музыканты с песенниками, ударили звонкие струны, в лад запели гармони с дудками и начались танцы. Княгиня Евдокия Ивановна вышла в круг одной из первых и сразу начала задирать подол почти до колен. В первый момент Норманн не понял причин подобного поведения на грани неприличия, но вскоре догадался по реакции соседей. Женщина хвасталась тонкими чулками!

— Андрей Федорович, сам чего не танцуешь иль ярославские красавицы не по нраву? — наклонившись, спросил князь.

— Мне не переплясать твоих молодцов-удальцов, а вторым быть не привык, — отшутился Норманн.

На самом деле он бы не прочь выйти в круг, но давило неизвестное предложение ярославского князя. Словно угадав желание гостя, тот предложил:

— Пойдем ко мне? Поговорим о ратных делах.

Оба не спеша вышли из-за стола и отправились наверх. Рабочий кабинет Василия Давыдовича отличался пуританской простотой, вдоль боковых стен протянулись обшитые синим бархатом лавки, красная стена была закрыта персидским ковром, а перед ним стояло княжеское кресло. Вот и вся обстановка, если не считать двух конторок с письменными принадлежностями и пюпитра для писаря. Почти следом вошли воевода Судила Микульчич и крепенький старичок с изуродованным лицом. «Поймал удар топором, вероятнее всего, после рикошета от щита», — безразлично отметил Норманн.

— Воеводу ты знаешь, а это мой постельничий Изяслав Мстиславович, прошу любить и жаловать, — представил незнакомца князь.

Хозяева устроились рядком на лавке, а Норманн в гордом одиночестве сел напротив. Мысленно усмехнувшись, он вежливо попросил:

— Вскоре вниз пойдут наемники, им бы помочь да направить, они впервой спускаются по Итилю.

— Твои люди уже дали нам знать, — ответил постельничий. — Я упредил нижних, с купцами весть отослал.

— Спасибо! — с серьезным видом поклонился Норманн. — В большом войске собраны разные люди, они могут набедокурить или напроказить.

На самом деле это уже давно решенная тема. Норманн умышленно сбивал хозяев с настроя предстоящей беседы, мешал им сосредоточиться, тем самым провоцируя произнести необдуманные слова.

— Что слышно о здоровье московского князя? — некстати спросил воевода.

Интересный вопрос! От Москвы до Ярославля раз-два — и пришел, и доченьке ничего не стоит напрямую справиться о здоровье отца! А тут вопрос к человеку, который живет за тридевять земель от Московского кремля! Тем не менее Норманн ответил со всей серьезностью:

— Знающие люди не обещают ему более двух лет жизни.

Василий Давыдович слегка обернулся к постельничему, словно испрашивая разрешения, затем почти шепотом с некоторой растерянностью спросил:

— Что же будет после его смерти?

— Ничего, — пожав плечами, ответил Норманн и осторожно предположил: — В Москве слишком много денег.

В реальной истории, несмотря на явную бесталанность сыновей Ивана Калиты, никто не осмелился посягнуть на Московский стол. Но тогда присутствовал сдерживающий фактор в лице дядюшки по имени хан Узбек. А сейчас? Практически та же ситуация! Узбека похоронили в Самарканде следом за Иваном, в Орде начался передел власти. Выскочка по имени Мамай разграбил Рязань с Нижним Новгородом, затем пошел на Москву и получил на Куликовом поле по соплям. Рязанский князь вместе с родственниками из улуса Тохта перехватил беглеца на Муромском тракте — и финита ля комедия. Москву никто не трогал до восшествия на престол князя Дмитрия, а сами москвичи сидели тихо и спокойно. Отсюда вывод: Иван оставил после себя солидный капитал, предположение имело право на жизнь.

— Орда благоволила московскому князю, хан Узбек не раз одаривал золотом и серебром, — подтвердил догадку Василий Давыдович.

— Ты сам ответил на собственный вопрос, — усмехнулся Норманн.

— Ответь, князь Андрей, — снова вступил в разговор постельничий, — почему сам не хочешь брать Азов?

— В любом поступке должен присутствовать смысл. Возьму богатый торговый город, а дальше что? Мне его не удержать.

— И не надо! — воскликнул воевода. — Там товаров на миллионы!

— Ну да, — снова усмехнулся Норманн, — сегодня возьму миллионы, а завтра к строящимся городам придут генуэзцы с улусом Тохта, и я потеряю вдвое больше.

Незачем соваться в Азов, вообще нет никакого смысла. Озлобленные половцы загрызут голодными комарами, затем придет Тамерлан, и ку-ку. А главная проблема таится с иной стороны. Турки уже сейчас давят Византию, вскоре они прорвутся на Анатолийский полуостров, и Константинополь наймет Тамерлана, усилив его армию арендованными в Индии боевыми слонами. Наемники под командованием стратега Иммануила сметут османов подчистую. Новый султан Мурад I сделает стратегически правильный вывод, его армия пойдет в обход вдоль северного берега Черного моря. Турки не просто возьмут Азов, они сотрут город с лица земли. Богатый торговый центр возродится спустя полвека, и то благодаря усилиям венецианцев. Османы захватят Казань, затем Крым и уйдут в Болгарию. Зачем вкладываться, если заранее знаешь о печальном исходе? Кстати, когда Максим рассказывал эту историю, Норманн подверг сомнению лояльность мусульман по отношению к православной церкви. В качестве примера взял храм Святой Софии, которую Мухаммед II превратил в мечеть. Ответ профессора оказался шокирующим. У Византии не нашлось денег для наемников, тогда в качестве оплаты Константин Палеолог предложил главный собор! На момент взятия Константинополя храм Святой Софии принадлежал католикам!