Глава 2
Не сразу мы присоединились к эскадре и не сразу вышли в море. Пока находились на внутреннем рейде, нас три дня гоняли по вантам на мачты и реи, и только затем фрегат совершил первое двухдневное каботажное плаванье с выполнением различных эволюций. Очень хорошо помогало то обстоятельство, что на судне оставалось тридцать шесть старых матросов, глядя на которых, молодые дворяне изо всех сил старались не потеряться и не отстать.
За собой, для упражнений по орудийной стрельбе, мы притащили на буксире какой-то двухмачтовый тендер - совсем старую лоханку. Каждый из нас и заряжал орудие, и банил, и трижды производил выстрел. Не так-то просто, скажу вам, потопить деревянный парусник, мы в него столько ядер всадили, почти в упор, а он все не хотел тонуть.
Вспомнил, как недавно на верфи сняли со стапелей точно такой же красавец-фрегат. Тогда, глядя на пятьдесят две махины-пушки, подумал о возможности их замены на шесть-восемь простейших трехдюймовок Барановского модели девятнадцатого века, установленных поровну с каждого борта. При правильных боеприпасах этот фрегат был бы непобедим даже для двух линейных кораблей. Такую пушечку, даже более серьезного калибра, мне изготовить - элементарно. Есть проблема с нарезкой ствола, но лет за пять-шесть совершенствования станочного парка и инструментального производства проблему выведем в разряд вопросов и решим.
Ничего более интересного придумать не смогу по простой причине - не хватает знаний. И с боеприпасами тоже придется серьезно поэкспериментировать, несмотря на то, что, например, технологию изготовления бризантного или фугасного снаряда, а так же минометной мины, представляю неплохо. И все же компетенция моя в этом деле - слабенькая, только кое-какие вершки. Однако дилетантом себя не чувствовал, так как на основном производстве химкомбината, где многие годы довелось трудиться главным механиком, выпускались не только сельхозудобрения, но и совершенно определенные взрывчатые вещества. В законсервированных цехах военпрома стояло оборудование для производства патронов, мин и снарядов, на котором мои люди периодически производили плановые регламентные работы.
Еще вспоминалась увиденная когда-то в Севастопольском музее Черноморского флота короткоствольная лафетная карронада с винтовой регулировкой подъема ствола. Эту - изготовить совсем несложно. Кроме того, что она более проста в обслуживании, ее скорострельность в четыре раза выше любой современной пушки. Сейчас даже этот примитивный ствол может не просто произвести революцию в тактике морского боя, но и обеспечить гегемонию любой морской державе.
А еще пулемет требуется, и не только в пехотные части. Обязательно нужно установить хотя бы по одному на бак да на корму каждого крейсера.
Естественно, пулемет в привычном понимании этого слова серийно не смогу запустить и за десять лет. Впрочем, если поднажать, то смогу, но считаю это сейчас ненужным и вредным. Незачем гнать лошадей, уж лучше пусть будет задел на перевооружение нормальным автоматическим оружием для будущего поколения, а мы и с картечницей Гатлинга поставим всех на уши. Шестиствольную картечницу изобретения того же девятнадцатого века неплохо однажды рассмотрел, но уже в Брюссельском музее.
Будущему моему флоту на первом этапе нужны именно небольшие быстроходные крейсеры, а большие линейные - пока без надобности, разве что придется продумать вопрос доставки десанта.
Не откладывая мысли в дальнюю ячейку черепной коробки, в тот же вечер приступил к созданию схем и чертежей.
Не знаю, стоит ли заниматься гладкоствольной дульно-зарядной карронадой, но сначала вырисовал все ее элементы. Пусть на всякий случай будет. Определился с размерами ствола: длиной, толщиной стенок и калибром в сто пятьдесят миллиметров, затем вычертил схему скользящего деревянного лафета с системой креплений. Потом посмотрел на листочки с эскизами, на каждом из них поставил в верхнем правом углу знак вопроса и отложил в сторону. Вероятней всего, свой будущий флот этой пушкой оснащать не буду, но вот на быстроходный флейт, который собираюсь заказать на Малагской верфи, поставить ее было бы неплохо. Но - тайком.
Элементы казнозарядной пушки и картечницы чертил уже без всяких вопросов. Глубокой ночью два десятка листов чертежей и эскизов, готовых для изготовления деревянных макетов, легли в ящик секретера, пополнив чертежи восьмидесятимиллиметрового миномета, револьверов велодог и кольта с откидным барабаном, а также винтовок - с рычажным затвором и трубчатым магазином типа винчестера-семьдесят три и револьверной.
Вот и все, бризантные или осколочно-фугасные снаряды на корабле противника шороху навели, картечницы предабордажную зачистку обеспечили, а на абордаж, если надо, военные морячки пойдут с револьверами да палашами, добить то, что останется.
Совершенно очевидно, что мой флот со специально подготовленными экипажами кораблей, оснащенный и вооруженный подобным образом, не сможет победить ни одна страна мира.
Но это вопрос будущего, а сейчас наш фрегат возвратился в порт Малаги, чтобы присоединиться к Императорской эскадре.
Не все отправятся в дальний поход. Один курсант сорвался с канатов и разбился насмерть, а еще двое - тут же написали рапорт об отчислении. Мой офицер-наставник говорил, что для наших восьмидесяти восьми курсантов - это нормально. Обычно в таких случаях уходят три-четыре человека из ста. Ибо убивать противника, командуя пушкарями и картинно размахивая шпагой - это одно, а натурально умирать самому - совсем другое.
Какое будущее ждет этих ушедших? Да никакое. Говорят, большинство из них (чтобы вместе со своей тушкой не притащить в родительское гнездо кусок позора) даже домой не возвращаются, а сбегают в Вест-Индию или Новый Свет. Правда, встречаются единицы, которым и на это наплевать.
Мы с Иваном расстались в порту еще пять дней тому назад. Нет, он не провожал меня, он отправился во Францию, взяв помощником Антона.
Сейчас, после войны, каботажные суденышки ходили туда регулярно.
Изначально это путешествие было именно в моих планах, рассчитывал совершить его сразу же по окончании школы. Но у меня появился разумный и деятельный ближник, который предложил этот мешок взвалить на собственные плечи. Почему бы и нет? Тем более что у него там имелись свои завязки, оба бывших пленника, с которыми работал в Толедо, оказались родом из Марселя.
Собственно, мне предстояло выкупить из рабства сотню молодых парней православного вероисповедания. Сделать это можно было на рабских рынках Порты, а Франция на протяжении столетий, фактически до начала двадцатого века, была ее верной союзницей. Французские купцы беспрепятственно шастали по всем турецким портам.
Не знаю, сколько на это (с учетом доставки в Малагу) уйдет денег, но думаю, от четырехсот до тысячи цехинов улетит. Можно было рассчитываться векселями, но Иван посчитал нужным отправиться с золотом. Тысячу сто золотых монет у меня было, но решил на всякий случай выдать резервный запас. Мало ли, что в жизни бывает. Поэтому пришлось сдать Ицхаку и драгоценности, оставшиеся после экса, за которые получил еще шестьсот двадцать золотом. Ну, этих-то денег точно хватит.
- Брат, - напутствовал Ивана в дорогу. - Мне рабы не нужны. Внимательно смотри им в глаза. Но и таких, которых через два-три дня придется убить, лишь бы не портили все стадо, тоже не покупай.
- Михайло! Не учи. Мне не удивительно, что ты в этом тоже разбираешься, но я старше тебя и лучше понимаю, из кого будет добрый казак, а из кого нет.
- Ладно-ладно. И еще одно, мне не важно, на каком языке они говорят, новой грамоте все равно всех обучать придется, вот и языку обучим. Лишь бы 'Отче наш' прочитали правильно. Понятно? Тогда - с Богом! - перекрестил и Ивана, и Антона.
Когда мы обсуждали идею этой поездки и пригласили на разговор Антона, тот удивился:
- А почему ясновельможный пан не хочет набрать местных? И ехать никуда не надо, и в три раза дешевле обойдется. И воспитать можно преданных солдат.
- Считай это, Антон, моей прихотью.
Не мог пока ему поведать свои мысли. Боец он хороший и рассудительный, но пусть еще Иван посмотрит со стороны, если все нормально, тогда приблизим. И кое-чего объясним.
Нет, о пришельце из будущего даже самому ближнему ближнику рассказывать не буду, и о расстановке мировых сил, сложившейся к началу двадцать первого века, тоже никому знать не следует.
После того, как Он меня сюда отправил, ничего подобного уже не случится. Не сможет теперь усилиться ни Европа в общем, ни Британия, например, в частности. Да и страны США как таковой теперь никогда не возникнет. А еще нужно успеть лет за двадцать пять подняться… Нет, подняться нужно именно за двадцать пять лет, вот тогда и будет возможность стать подошвой своего ботфорта на некие ключевые точки этого мира и во всеуслышание заявить о себе.
Однако прихватизировать и удержать пятую часть мировых ресурсов, даже имея мощную военно-промышленную машину, без серьезного политического и идеологического базиса невозможно. А на чем у нас ныне зиждется идеология? Правильно, на религии. Поэтому, Антон, тебе, как пока что униату, совершенно не понять, почему мне нужны ближники, целовавшие православный крест. Именно так, а не иначе. Только так мое прогрессорство не улетит коту под хвост, а мои земли лет через пятьдесят не распылятся между европейскими монаршими домами.
Чем это кончится для земли моих предков? Да ничем хорошим. Как плодила она рабов, безъязыких 'одобрямсов' и жаждущих корыта нигилистов в той жизни, так и в этой плодить будет. И тогда опять не избежит ни ГУЛАГов, ни бухенвальдов.
Это не значит, что в моей стране не будут жить люди других вероисповеданий. Пусть живут много и долго. Потом. После того, как у меня будет создана доминанта Государственной Православной религии. Не потому, что являюсь таким строгим радетелем веры, нет, к любой религии всегда относился нормально и терпимо. В той жизни так сложилось, что даже Рождество приходилось праздновать дважды, и по православному, и по католическому обряду. Думаю, Он на меня за это признание не обидится, ибо и так все знает.
В общем, не дав возможности моим вероятным оппонентам получить будущие материальные преференции в виде неизвестных пока земель, ослабив их идеологически и создав мощный военно-политический противовес, можно будет говорить о кардинальном изменении мирового порядка, но главное - о необратимости этих изменений.
Теперь - политика.
Дерьмократии, когда при внутриклановых играх в поддавки краплеными картами разыгрывается банк созданных нацией богатств - однозначно не будет. Не будет доступного корыта, значит, и не будет радостно кивающих и аплодирующих болванчиков, ложными документами доказывающих, что вместе с ними бурно аплодирует весь народ.
Только абсолютная монархия с сословным делением общества. Да, дворяне будут. Это будут те люди, которые на всех уровнях понесут мешки, наполненные ответственностью. Но только монарх будет иметь наследственное право, дети же наши, кроме моего наследника, станут доказывать свою нужность государству. Только трудолюбие и профессионализм возвысят и позволят стать кем-то, и никак иначе.
Считаю, что внутренняя политика должна быть социально направленной на человека труда, ребенка, кормящую мать и инвалида. Все. Здоровый и неимущий бездельник должен находиться вне закона и жить как минимум в шахте. Нельзя ему бродить по улицам и смущать неокрепшее сознание подрастающего поколения.
Внешняя же политика будет иметь славянофильскую направленность. Нет, не собираюсь по отношению к прочим народам вести политику национал-шовинизма, но и братьев славян учить жить не хочу и не буду, только помогать на взаимовыгодной основе. Решит, например, подросший и возмужавший Петр Первый, что общественно-политический строй его государства в том виде, в котором оно существует, ему более экономически выгоден, ну и пусть. Мы и так ему дали бы много дефицитной меди и серебра, помогли бы кораблями и технологиями. Теперь же, к взаимному удовлетворению, обменяем все это на молодых рабов. Ведь мне ой как надо будет разбавить свое население бледнолицыми православными!
Честно говоря, изначально ела меня червоточинкой мыслишка: а нужно ли все эти проекты воплощать в жизнь? Не проще ли перебраться с командой куда-нибудь на остров Фиджи и жить там корольком-пузом-кверху в свое удовольствие, завести гарем шоколадных аборигенок и курить бамбук?
Это молодой организм так смущал мою душу. Но, в конце концов, определился раз и навсегда, прогнал червь сомнения, ведь одну жизнь уже повидал. А владея исключительно революционными знаниями для этого времени, решил прожить более интересно. И если уж придется умереть, так пусть это случится в бою, а не от тоски.
Первое время размышлял об этом ежедневно, так и сохли мозги, рассчитывая тот или иной шаг моего будущего бытия. Утопичны эти планы или нет, не знаю, но дорогу осилит идущий. А жизнь поправит.
К концу ноября зарядили беспрерывные дожди, но мои крестьяне успели вовремя отсеяться, а строители выполнили все наружные работы. На холме стояла ветряная мельница, а староста, невысокий и с хитроватым выражением лица, привел своего старшего сына - утверждать мельником, где-то он его все-таки обучил. Перед замком, справа от моста, разливалось озеро, воды уже набралось до половины. Церковь, крестьянские подворья и замок были отремонтированы, а внутри донжона велись отделочные работы.
И вот перед самым Рождеством, наконец, завезли и расставили мебель, на новые полы расстелили ковровые дорожки, а остекленные окна украсили тюлем и портьерами.
Все эти дни заниматься ранее запланированными мероприятиями не было никакой возможности. Иван, восстановив и хорошо оборудовав кузницу, вместе с подмастерьем Андресом фактически пахал на хозяйства деревень и ковал разные изделия по заказам строителей, при этом извел до трех тысяч фунтов кричного железа.
Занятия меня не заколебали, было даже интересно. Только ближе к вечеру нападала зеленая тоска, в голову лезли разные мысли. Частенько вспоминались и Изабель, и Мари из той жизни. Как это ни странно, но душу иногда подрывало из-за обеих одинаково, может быть потому, что они были так похожи друг на друга? Однако взял себя в руки, задавил свои и Женькины чувства, посчитал этот этап прожитым и перевернул страничку. С Изабель встретиться все же придется, деньги за латы и оружие нужно вернуть обязательно.
Теперь мысли начали роиться вокруг родного дома, там, в Каширах. Как моя сестричка? Как братик? Что поделывает конопатенькая Любка, ждет ли меня, или, может, уже нет?
Чтобы прекратить неконструктивные терзания, решил поступить, как в армии - исключить из быта любое свободное время. В светлое время суток шабрил станины будущих токарного и универсального станков. А перед сном взял за привычку садиться за стол, вспоминать, группировать, записывать и систематизировать имеющиеся знания.
Изготовил из тростинки наливную ручку с пером, похожую на ту, которую когда-то придумали китайцы, и за два месяца извел больше тринадцати килограмм бумаги. Почему тринадцати? Да потому, что взвесил. Ицхак мне сделал все-таки эталонный дециметр и килограмм. А дальше мы с ним изготовили наборы весовых пластинок - от одной сотой грамма до пяти грамм, а так же гири - от десяти грамм до пяти килограмм. Кроме того, сделали стаканы на пятьдесят, сто и тысячу грамм воды, а так же линейки, раздвижные скобы, транспортиры и циркули.
Эталонных измерителей было изготовлено по четыре комплекта. Рассчитался с Ицхаком хорошо, но порекомендовал не распространяться о странном заказчике.
Так вот, о записях. Почему-то первыми в голову полезли воинские уставы: строевой, а так же гарнизонной и караульной службы. Далее, хорошо вспомнился боевой устав Сухопутных войск СССР, правда, все три части, говорящие о несении службы в подразделениях, по рангу стоящих выше полка - никогда не читал, поэтому ничего и не записал. Зато разрисовал схемы рукопашного и ближнего боя с активным применением штык-ножа и стрельбой в упор. Потом вспомнил даже кое-что из боевого устава кавалерии, который листал когда-то от нечего делать, будучи в наряде помощником дежурного по части. Его положения вполне можно применить к реалиям сегодняшнего дня. Что касается морского устава, то нынешний испанский - очень даже неплох, просто доработал его в соответствии с будущими возможностями моего флота.
Со званиями определился следующим образом.
1. Пехотные части:
Рядовой состав: рядовой, капрал (командир звена из трех бойцов).
Сержантский состав: сержант (командир отделения) и старшина (интендант ротного уровня).
Офицерский состав: прапорщик (штабной порученец, фельдъегерь), младший лейтенант (интендант батальона), лейтенант (командир взвода), старший лейтенант (интендант полка), капитан (командир роты), майор (командир батальона), подполковник (начальник штаба полка или интендант бригады), полковник (командир полка, начальник штаба корпуса, интендант армии).
Генералы: бригадный генерал, генерал корпуса, генерал армии, маршал.
В интендантской службе младшему лейтенанту сразу же будет присваиваться звание старшего лейтенанта, затем подполковника и полковника.
Боевой лейтенант получит очередное воинское звание - капитан.
Базовым подразделением определил пехотное отделение в составе десяти человек. Во взводе - три отделения, в роте - три взвода и пулеметное отделение из трех картечниц, в батальоне - три пехотные роты и одна минометная, в полку - три батальона и артиллерийская батарея из шести мобильных стволов.
2. Армейская кавалерия - ее решил делать только регулярной. Звания оставил те же, что и в пехотных войсках, только отделение стало - десятком, взвод - эскадроном, а рота - сотней. В каждой сотне - три пулеметных тачанки. В полку - шесть кавалерийских сотен.
От более чем столетнего опыта запорожских и донских казаков в свете освоения огромных территорий, занятых туземцами, отказываться тоже глупо. Это, считай, станут самые надежные внутренние войска. А чины пусть будут у них привычные, здесь ничего выдумывать не надо.
3. Военно-морской флот:
Рядовой состав: матрос, старший матрос.
Сержантский состав: сержант, старшина (боцман).
Офицерский состав: мичман (интендант на крейсерах и выше), лейтенант, капитан (командир нелинейного корабля) и капитаны третьего, второго и первого рангов (командиры кораблей от крейсера и выше).
Высший офицерский состав (командующие соединениями): контр-адмирал, вице-адмирал, адмирал флота.
4. Главнокомандующий - монарх. Мое величество.
Когда набил оскомину от написания уставов, стал упорядочивать свои идеи о будущих владениях.
Метрополией решил сделать кусок Северной Америки со столицей в районе будущего Фриско или Окленда. Правда, называться они будут теперь совсем иначе. А территории от Аляски до Мексики и от Скалистых гор до Тихого океана - это около половины континента с богатейшими запасами всей таблицы Менделеева. В этих местах до середины восемнадцатого века не должен был появиться ни один европеец.
Теперь появится.
Развиваться буду от Гавайских островов, через Дальний Восток и Океанию, потом перейду на Австралию и Новую Зеландию. В том времени, если не учитывать болтавшихся в тех местах не помню когда одного с половиной голландца и двух с половиной португальцев, еще лет сто никакого движения не было. В данном же случае у меня будет форы не более тридцати-сорока лет, пока по нашим следам не хлынут массово голодные европейцы, которые возжелают откусить хотя бы кусочек вкусного пирога. Вот тогда-то и придется заручиться поддержкой союзников: позвать на помощь бедную на международный кредит доверия, но богатую на человеческие ресурсы Россию, а так же воюющую на всех фронтах Испанию.
С его православным величеством Петром договорюсь. К этому времени своим вмешательством в Европе создам такие обстоятельства, при которых даже Полтавской битвы не будет.
Его католическое величество или, вероятнее всего, его деятельное окружение, спровоцирую на долгую дружбу ровно через двадцать пять лет, в начале войны за Испанскую корону.
В успехе переговоров не сомневаюсь, так как предъявлю себя, как могущественного игрока, - и одному, и другому мое участие, как сиюминутное, так и перспективное, станет исключительно выгодно. Но с Петром начну закулисную игру много-много раньше, лет на десять.
Таковы стратегические задачи, но чтобы их решить, нужно поработать над задачами тактическими: создать базу подскока, на которой аккумулировать материальные, человеческие и производственные ресурсы. Места лучше, чем Южная Африка, историю которой знаю прекрасно, для этих целей просто не существует. Именно здесь будет самая первая и главнейшая колония моей империи, а колоссальные запасы золота и алмазов, добытые в тех местах, пойдут на создание фундамента государства. Именно из африканского дерева построю мой первый флот, правда, его там мало, но для моих целей более чем достаточно. И где находятся железомарганцевая руда, уголь, известняки, олово и серебро со свинцом, представляю прекрасно. Ну, а где в ЮАР мировые запасы меди, в двадцать первом веке знает любой школьник. Только придется везде топать собственными ножками, но ничего, не отвалятся. Думаю, лет за пять до выхода на старт управлюсь. (Вытащил чистый листок и сверху написал: 'Медицина?' - ниже написал: 'Гигиена!' - и отложил в сторону, для будущих размышлений).
Именно из Африки начнется моя экспансия в мир.
К сожалению, в районе будущего Кейптауна уже пару лет должны сидеть голландцы. Но мне точно известно, что на протяжении ста пятидесяти лет они выше чем на двести километров не поднимались, считалось, что там места, не пригодные для жизни. Вот пусть там и сидят, а мы лет двадцать поживем инкогнито, пока не нарастим мышцы. Вероятность того, что какой-нибудь чужой кораблишко будет шнырять мимо наших фортов, насколько мне известно из истории ЮАР, ничтожно мала. Но ничего, если что-либо и появится, то обязательно утопим. А как задачу близкой перспективы, наметил себе освоение перевалочной базы на Канарах.
Однако все это в будущем, после демонстративного похода по Украине.
Двадцать восьмого декабря, по окончании празднования Рождества, ко мне в кабинет прямо с утра приперся хмурый Иван и оторвал от реторт, пробирок и химических реактивов.
- Фу, как у тебя здесь смердит. Окно открой.
- Чего приперся, - огрызнулся, но окно и вправду надо было открыть.
- Давай-ка, ваша светлость, делом заниматься, - сказал он.
- А мы чем занимаемся?
- Не знаю, что делаешь ты, но я работаю деревенским кузнецом.
- Так пусть всякие эти мотыги Андрес клепает.
- Он и так клепает.
- Вот и прекрасно, а ты отдохни еще четыре-пять деньков.
- Я уже и так наотдыхался. Твое народонаселение скоро увеличится на трех байстрюков. Падре ругался и обещал предать анафеме.
- Еще шестьдесят дукатов, - вырвалось у меня.
- Мне его анафема до задницы… Что? Какие шестьдесят дукатов?
- Да ничего-ничего. Для народа ты, это все равно, что я, а за шестьдесят дукатов можно купить десять крепких рабов.
- А зачем тебе десять рабов?
- Да они мне незачем. Вспомнилось что-то. Ты продолжай.
- А чего тут продолжать? - Иван подергал себя за длинный чуб. - Давай-ка, Михайло, начнем уже делать умную работу.
- Для тебя, если мы делаем в натуре не пистоль, значит, работа ненужная. Смотри, - показал ему на отдельный столик с различными склянками. - Если все получится, то снаряд пистоля будет с капсюлем центрального боя и бездымным порохом, барабаны и магазины станут иметь компактный вид, а оружие сделается более совершенным, с неслыханными характеристиками. В противном случае придется остановиться на большом патроне с черным дымарем и боковым терочным капсюлем. И вообще, если будешь шастать туда-сюда и отвлекать, то мне здесь может и руки оторвать, тогда уж точно ничего не получится.
- Ладно, пойду. Заставляешь старого, бедного казака идти и делать для твоей деревни еще одного, уже четвертого жителя. - Иван нехотя направился к двери.
В своем двадцать первом веке никогда бы не понял мужчину, безразлично относящегося к собственному потомству. Сейчас же, разбавив свое сознание, постиг психологию людей этого времени. Мужчины-воины воюют друг с другом, женщины же должны исполнять свое предназначение, даже если они из стана побежденных и уничтоженных мужчин. Жизнь должна продолжаться.
Действительно, Иван прав, завонял кабинет своими опытами, нужно перебазироваться подальше. Кроме того, не смотря на небольшие объемы реактивов, жахнуть может - мама, не горюй. Тем более что остался последний этап изысканий - получение гремучей ртути, поэтому собрал свои стекляшки и посуду и отправился в дальнюю мастерскую.
Посуду изготовили из платины, даже самогонный аппарат - крышку для котла, змеевик и водяной холодильник. Когда договаривался с Ицхаком о приобретении 'фальшивого серебра' по весу монет нормального, он, зная мои странности, даже вопросов не задал, но через неделю двадцать два килограмма в обмен на восемьсот восемьдесят пиастров поставил. Тогда же поставил для моих алхимических изысканий двенадцать килограмм ртути. Оказывается, ртуть ни на каких базарах не продается, а разжиться ею можно разве что у ювелиров, и то в мизерных количествах. Но Ицхак постарался и постарается еще, уж очень взаимовыгодным получилось наше бизнес-партнерство.
Иван в последнее время тоже прекратил задавать разные вопросы, например, почему так, а не этак? Все равно, правдивых ответов у меня не было, теперь довольствуется аксиомой, что меня так научил ныне покойный великий аглицкий механикус, который, к тому же, хорошо знал алхимию. Кстати, разбавленный спирт Ивану не понравился. Сказал, что лучше красного кастильского вина ничего не бывает. Ну и слава Богу, не хватало мне еще алкашей в ближнем окружении.
Когда нашел на своих землях куски пирита, реактивы для работы решил не покупать. Это там, в Африке, на золотоносных рудниках его валом, здесь же много не накопал, но литров семьдесят серной кислоты должно получиться. О том, как обжигали, получали оксид, окисляли и проводили абсорбцию, рассказывать долго и нудно, особенно после головных болей от серного вонизма. Но железный стакан, заделанный внутри толстым слоем свинца, был залит тяжелой маслянистой жидкостью почти доверху, а это - около семи литров.
Современная наука еще не знает и долго не будет знать, что серная кислота не взаимодействует со свинцом, поэтому-то в своих стеклянных ретортах много ее получить не сможет.
А мне нужна азотная кислота, и нужно много. Вот и изгалялся, проводя реакции с калийной селитрой. Ничего, в районе медных рудников будущего Александр-Бея на реке Оранжевая проблем с получением кислоты вообще не будет. Кстати, огромное количество пещер с селитрой видел когда-то в Чили, мы там монтировали комплекс ветряных электростанций.
Нашли уже эти пещеры или нет, не знаю, но это и неважно, ее там все равно - не меряно. Так или иначе, но пару невидимых сверху селитряных многокилометровых пещер выкуплю обязательно.
В результате взаимодействия азотной кислоты, этилового спирта и ртути гремучая смесь получилась нормальной. Расфасовав и закатав ее в отформованные Иваном латунные стаканчики, получил хорошо работающий капсюль типа пистона.
С порохом вышло проще. Закупил в порту Малаги два тюка чистого хлопка, привез домой и приступил к процессу изготовления пироксилина. Для улучшения его стабильности пришлось помучиться с многократной промывкой и просушкой. На последнем этапе обработал спиртом, стеарином, слегка присыпал графитовой пылью, раскатал на тонкие блины и нарезал сначала на густую лапшу, затем на мелкие кубики.
К процессу изготовления ВВ никого не привлекал, все сделал сам. Да и в будущем выполнение разных операций поручу разным исполнителям, а знать весь технологический процесс будут только две-три особо приближенные персоны.
Последние кусочки лапши крошил вечером тридцать первого декабря и, работая ножом, размышлял и анализировал все происшедшие со мной события.
Погибнуть там, потерять родных и попасть в рабство здесь, испытать много горя и огорчений, затем воссоединиться сознаниями - было предопределено свыше. Значит, нет иного пути, кроме как, отдав долги прошлого, начинать жить будущим. И первые шаги, которые позволили стать на ноги, меня радовали. Рад был тому, что без проблем влился в местное общество, и это должно было помочь реализации будущих планов. Радовался тому, что некоторые из замыслов уже начали осуществляться благодаря удовлетворительным результатам моих последних исследований.
Да что там говорить, радовался даже той маленькой звездочке по имени Изабель, которая мелькнула и пропала. Знал точно, видел по ее глазам, что наша встреча принесла и ей кусочек счастья. Случившимся не огорчался, ибо такова жизнь и нужно идти дальше и ей, и мне, но наши пути разные. Впрочем, встретиться еще придется, ибо денежку за латы и оружие обязательно надо отдать.
Возвращаясь из мастерской через двор, ярко освещенный множеством горящих факелов, встретил веселого Ивана без шляпы, с взлохмаченным чубом. Он возглавлял процессию дворни, мощной ручищей прижимая к себе испуганную, как воробей, мадам управляющую. Под звон специальных новогодних бубенчиков ко мне подбежала смущенная девочка-горничная и преподнесла на подносе виноградную гроздь с двенадцатью виноградинами.
Что ж, давайте веселиться и входить в новый тысяча шестьсот семьдесят девятый год с новыми надеждами.
Отпраздновали Рождественские праздники и занялись с Иваном, как он говорит, умным делом - изготовлением оружия.
Готовый токарный станок под названием 'амеба обыкновенная', купленный в Толедо, был настроен уже давно. Пришлось немного покорячиться с доработкой станины для монтажа винта, сблокированного с примитивным суппортом. Однако резьбу, очень похожую на метрическую, с шагом в один и полтора миллиметра, получил. Уже через неделю мы имели по десять комплектов различных метчиков и плашек двух номеров с увеличением глубины реза на полпрофиля в каждом номере. Резьбу немного рвало, но ничего, для сельской местности сойдет.
Теперь появилась возможность изготовления более совершенного токарного и универсального станка с более надежным монтажным креплением деталей и узлов. Не успокоился, пока не изготовил люнет и заднюю бабку с тяжелыми подшипниками скольжения и конусом Морзе. Работа настолько увлекла, что три недели подряд ни разу не появлялся в школе, да и потом на протяжении всех трех месяцев ездил в Малагу всего один раз в неделю. А Иван, изготовив первое в своей жизни резьбовое соединение, радовался, как ребенок. Да он чуть ли не спал в мастерских, то возле станков, то возле термопечи.
Наконец, приступили к моделированию оружия. Начал с револьвера с откидным на сторону барабаном, типа 'кольт нью нэви', несложная игрушка, по его образу во всем мире клепают пластмассовые детские револьверы. Как ни пытался упростить конструкцию, но все равно, кроме винтов, получилось шестнадцать сборочных деталей, зато УСМ будет двойного действия, шестизарядный барабан - с двойным стопором, а обтюрация - удовлетворительная. Ствол, барабан и рамку (щечки рукояти отдельно) выполнил из дерева, а всю прочую мелочь из меди. Когда игрушка заработала (кроме пружин), точно так же смоделировал винчестер. Да, барабанную винтовку решил не разрабатывать, посчитал, что для хорошего боя необходимо, чтобы патрон находился в канале ствола. Тем более что дедов винчестер Браунинга (под бутылочный патрон) когда-то разобрал до винтика, по его просьбе менял сломанную кулису подачи патрона.
Для унификации инструмента и оснастки определил, что калибр боеприпаса и для револьвера и для винтовки будет одинаков - десять миллиметров по внутренним каналам нарезов. Таким образом, оружейное сверло рабочей длиной шестьсот десять миллиметров изготовил диаметром девять целых, восемь десятых миллиметра. В дальнейшем попробовал отковать 'на горячо' трубчатый магазин в матрице на оправке, диаметром тринадцать с половиной миллиметров. В голову пришла мысль попробовать точно так же отковать ствол на оправке с нарезанными полями, но 'на холодно'. Как это ни странно - получилось. Отковали сто тридцать штук, а канал ствола был, как зеркало, словно хромирован. Но жилы Иван рвал неслабо, в будущем на эту операцию нужно будет предусмотреть как минимум водяной молот.
Рамки решили отливать с последующими механической и термической доработкой, поэтому в промежутке между дождливыми днями сварганили за озером печь и провели плавку с разливом металла в сто десять форм. А вот с винтовкой повозились. Если с затворным 'рычагом Генри' никаких проблем не было - вытащил из формы, очистил от приливов, обработал напильником - и можно фрезеровать торцы и ставить в кондуктор для сверления, то ствольная коробка у нас не получалась. Уж очень сложную фрезеровку необходимо было произвести, а наш примитивный станок этого не предусматривал.
Одну коробку с окошком для боковой зарядки магазина все же вымучил. Вместо фрезерной операции, которую можно было выполнить за полтора часа на нормальном станке, детали доводил до ума ручными шаберами, не разгибаясь с утра до вечера шесть дней подряд.
Для решения вопроса нужно было найти другой подход. Ясно, что с нашими возможностями получить из стали более точное литье не получится, поэтому решил поступить, как когда-то ее изобретатель - выплавить из латуни.
В Испании, наверное, самое большое в мире месторождение цинковых кристаллов (не помню, как они правильно называются), поэтому латунь здесь льют со времен древнего Рима. Но и дерут за нее немало, за сто фунтов в слитках уплатил две тысячи семьсот шесть пиастров. После выплавки ствольных коробок и затыльников на приклад осталось около четырехсот килограмм латуни, которую решили прокатать в листы для изготовления капсюлей и гильз.
В общем, с винтовкой возни было много, но работать оказалось интересно. Фиксацию ствола и магазина на выходе из ствольной коробки, кроме короткого деревянного цевья, дополнительно к пайке обеспечили посажеными 'на горячо' стальными вытянутыми кольцами.
Над эталонными деревянными изделиями - прикладом, цевьем и револьверными щечками тоже просидел пять дней. Потом отдал деревенскому плотнику, о котором говорили, что он отличный краснодеревщик, и пообещал платить ему за каждый ореховый комплект один пиастр. Не знаю, где он брал материал, но через два месяца приволок мне триста двенадцать комплектов, хорошо отполированных и обработанных какой-то водоотталкивающей пропиткой, и стал одним из богатейших крестьян моего феода. Кстати, он - папаша горничной, которая преподносила мне новогоднее угощение.
С прицельными приспособлениями ничего нового не выдумывал. По оси верхней части рамки револьвера выфрезеровал продольную канавку, а на ствол впаял полукруглую мушку. Такую же мушку впаял и на край ствола винтовки, а откидывающуюся простенькую прицельную рамку решил разметить при испытаниях.
Для проверки работоспособности затвора и механизма подачи патрона и выброса отстрелянных гильз, а также пробных стрельб, как из винтовки, так и из револьвера, нужны были боеприпасы. Это потом мы наделали просечек для вырубки донышек, да оправок для бортовки и гибки закраины, а так же пуансонов и матриц для горячей вытяжки стакана, но в самом начале по сотне гильз пришлось тупо выточить из отлитых заготовок.
Не стал делать гильзы одинаковыми, как в американском изначальном варианте, все-таки мой порох - не дымарь. Для револьвера остановился на размере десять на двадцать четыре, а для винтовки - десять на тридцать четыре.
Пулелейки сделал под пули типа 'Минье', с воронками под стальной конус, которые под давлением газов распираются и служат для плотного движения по каналу ствола. Только винтовочную изготовил остроносой, весом семнадцать с половиной грамм, а револьверную - с обрезанным носиком и весом двенадцать грамм.
Испытания образцов проиводили не в замке, а за озером в лесу, дабы не смущать ни охранников, ни дворню. У нас вообще никто не знал, чем мы с Иваном занимаемся, даже Андресу вход в мою личную мастерскую был закрыт. Взяли с собой найденную в подвале гнутую древнюю кирасу и четыре доски.
Два револьверных барабана по шесть выстрелов и два винтовочных магазина по четырнадцать - выпалили в белый свет, привязав оружие к дереву и дергая веревкой за спусковой крючок. После этого внимательно осмотрели, но ни люфтов, ни малейших нарушений конструкции не нашли.
Лично для меня это была просто работа, впрочем, не буду обманываться, молодую душу распирала гордость, но все равно, надо было видеть горящие глаза Ивана. Даже позволил ему первому произвести выстрел.
Револьверная пуля прошила трехмиллиметровую стальную кирасу - с десяти шагов, с пятнадцати - сделала глубокую вмятину, а с двадцати - пробила две доски пятидесятки. Патроны с ослабленной навеской пороха работали хуже, поэтому мы их забраковали.
Винтовочная пуля пробивала кирасу с двухсот шагов, с четырехсот шагов пробивала три доски, а на пятистах - две, а в третьей застревала. Затем Иван за полминуты с дистанции в двести шагов прошил кирасу четырнадцать раз.
- Михайло Якимович, - потрясенно говорил он, накрутив на палец длинный ус и глядя на винтовку широко открытыми глазами, - да с такими винтовыми аркебузами мои полсотни казаков смогут полк швейцарских кирасир остановить.
- Хе, Иван Тимофеевич. Мы с тобой еще картечницу да минную мортирку не сладили. Так что, смело можешь добавить к швейцарцам два полка лучших в Европе ляшских конных латников. Твоя подготовленная полусотня всех положит.
- Верю! Теперь верю, коль Господь дал тебе столь громадные знания, достоин ты скипетра великого князя или короля, о котором думы твои. Верю, сможешь поднять и сможешь донести.
- Смогу. Если только ты поможешь, Иван.
- Как же не помочь? Кто я такой, чтобы противиться воле Господа?!
- Тогда будь готов учиться, чтобы возглавить не пятьдесят казаков, а пятитысячную армию, и это для начала.
- А учить будешь ты?
- Да. Или ты во мне сомневаешься?
- Не сомневаюсь. В мире нет ученого, который знает малую долю твоего. И не верю ни в какого аглицкого механикуса. Только Он мог вложить в тебя сии знания великие. Теперь Он взял тебя за руку и ведет. Даже не спрашиваю, так это или нет, ибо знаю. И хочу быть с тобой.
После этого испытания и последовавшего за ним разговора отношение Ивана ко мне внешне как бы и не изменились, но стало гораздо теплее, и я это чувствовал. Что же касается этого оружия, то он в него влюбился.
Подготовка серийного производства давалась нелегко, особенно изготовление металлорежущего инструмента и технологической оснастки. После того как мы внедрили револьверную головку для расточки барабана, кондукторы для сверления и гибки деталей, просечки различной конфигурации, а так же шаблоны, мерительные скобы и мерные пробки, прошло три месяца. Теперь можно было запускать серию, но времени у меня не осталось, пора было отправляться на практику в море. Иван же изъявил желание лично выкупить сотню попавших в рабство казачат-подростков, не только физически пригодных, но и психологически готовых присягнуть и взять в руки оружие. Мы долго обсуждали этот вопрос, определялись, как необходимо действовать, но он почему-то не считал это дело сложным. Чтобы он чувствовал себя в дороге нормально, изготовили ему два револьвера, а так же плечевую кожаную гарнитуру с патронташем на сто патронов и кобурами для скрытого ношения оружия. К этой же гарнитуре была подвешена половина мешочков с золотом.
Антона приодели, как и Ивана, в гражданское платье и добавили к его метательному вооружению еще один скрытый пояс с восьмью клинками и отделениями для переноски денег.
Прощаясь у каботажного судна, отправляемого в Марсель, просил Господа о добром пути для них и счастливого возвращения. Очень надеялся, что когда через полгода вернусь с практики домой, увижу результаты поездки.
